Текст книги "Святокаменск"

* * *

Маленький вестибюль, труп вахтёра в чёрной униформе, залитый кровью паркет, несколько дверей с табличками: «Часовая башня. Отдел рекламы», «Часовая башня. Отдел писем», «…Одел новостей», «…Редактор». На столе у стены – толстая пачка свежего номера журнала «Часовая башня».

Откуда-то из глубины этажа доносились вопли. Кто-то громко ругался, кто-то тянул «ма-ы-а-ы-а-ы-аы-а-маааа», несколько человек стонали на разные голоса.

Из пустого вестибюля – в пустой коридор. Кругом кровавые пятна, на полу и на стенах. Крики стали громче. В конце коридора – лестница наверх. Снаружи слышна стрельба.

Вопли и стоны доносились из-за приоткрытой двери. Проходя мимо, Дэн осторожно заглянул внутрь. Большое помещение – конференц-зал или что-то вроде. Столы и стулья сдвинуты к стенам. На расстеленных на полу одеялах – раненые «легионеры»: кричащее, ворочающееся, окровавленное скопище. Человек двадцать пять. Туда-сюда мечутся две девчонки. Одна из них – такая же бритоголовая, мальчишеского телосложения, лишь выпуклости на майках указывают, что это существо другого пола. Другая – пухленькая и грудастая, как кустодиевская купчиха. Никто не обратил внимания на Дэна, а тот и не привлекал его к себе. Заглянул – и пошёл дальше. Эти «авангардисты» в телецентре хорошо обороняются, вон сколько настреляли.

Вышел на лестницу, выглянул в окно. В этом месте проспект был особенно широк. Перед зданием редакции – небольшой садик, потом тротуар, проезжая часть, снова тротуар, широкая площадка для гуляния и, собственно, телецентр.

На площадке перед телецентром, освещённой уцелевшими фонарями, темнеют неподвижные тела, десяток или больше. На лобовую атаку «легионеры» уже не решаются – пулемёт с третьего этажа телецентра лупит куда-то в сторону пылающей автостоянки, трассирующими. Должно быть, этот пулемётчик – настоящий профессионал, если его до сих пор не снял снайпер. Наверное, это тот, кто говорил по телефону – Александр, десантник. Какого лешего делает десантник среди этих салаг?

На площадке третьего этажа стоял «легионер». Бил одиночными из автомата, опершись на подоконник. Надеялся попасть в кого-нибудь, не иначе. Дэн быстрым шагом прошёл мимо, «легионер» не обернулся.

На верхнем этаже темно. Когда глаза привыкли к темноте, Дэн зашагал, осторожно приоткрывая двери кабинетов. Многие были заперты. Если дверь всё же открывалась, Дэн видел одну и ту же картину: столы, бумаги, стопки газет на полках, компьютер… За пятой по счёту открывшейся дверью обнаружился человек – бритоголовый, широкоплечий. Сидя на полу вполоборота к двери, в мерцающем квадрате, выхваченном из темноты светом горевших зданий, он перезаряжал снайперскую винтовку. Обернулся в сторону открывшейся двери. Дэн тут же выстрелил из охотничьего карабина, целясь чуть ниже головы. Человек гаркнул и бородатым лицом вверх упал на пол, Дэн выстрелил в упавшего ещё четыре раза, пока не истратил все патроны. При каждом выстреле тело снайпера еле заметно дёргалось. Рот был распахнут в застывшем крике.

* * *

– Вика, хай. Что тут у вас? – пробасил Демон.

Девчонка хлопнула его по могучему плечу:

– Норма. Держимся пока. Ты зачем здесь?

– Сюда ребята идут, надо впустить и дорогу им расчистить. – Демон похлопал по деревянному прикладу своего оружия, американского гранатомёта M79, который он мысленно называл «гренник».

– Что за ребята хоть?

– Наши. Снайпера вальнули, который Женьку, Пашу и Лену убил.

– А это что за мордашка? – Вика смотрела на паренька, что пришёл вместе с Демоном.

– Тоже наш. Журналист, с телецентра.

– Антон, – представился «мордашка».

– Вика. – Девушка по-мальчишески пожала ему руку.

Они держались за руки чуть дольше, чем при обычном приветствии. Это не ускользнуло от Рудика, который с ненавистью посмотрел на журналиста.

Вика и её «взвод» защищали запасной выход, засев на втором этаже, в павильоне, где снималась телеигра «Мозговой штурм», местный аналог «Брэйн-ринга». Чтобы добраться до торцевой стены здания, нужно было выбежать на открытое пространство и бегом преодолеть метров пятнадцать. Двое смельчаков, попытавшихся это сделать, лежали на асфальте. Неудачная попытка атаки перешла в вялотекущую перестрелку. «Легионеры» били по окнам павильона, прячась в недостроенной гостинице. Хлипкий деревянный забор, окружавший стройку, был обрушен в нескольких местах.

Вика и восемь её подчинённых скупо отстреливались. Рудику сперва не дали оружия, потом, когда автоматной очередью раскроило Коджи, разрешили взять автомат убитого. Но сперва приказали оттащить труп в соседнюю комнату.

Рудик без страха и отвращения волок тело за ноги, испытывая жгучее наслаждение каждый раз, когда крашеная в оранжевый цвет голова этого красивого парня стукалась о дверной косяк или ещё что-нибудь. Коджи по-настоящему звали Ваней, он учился на одном курсе с Рудиком, в соседней группе. Рюкзачок Коджи весь оклеен стикерами с кадрами японских мультиков, да и сам он похож на кого-то из этих большеглазых уродов. Рудик не удивился, когда увидел Коджи на косплей-вечеринке две недели назад.

Это Вика затащила Рудика на ту вечеринку. Она же принесла ему маскарадный костюм какого-то зверя.

– Как придём – зайдёшь в ванну и переоденешься, – приказала она.

– Это что – медведь?

– Медведь был твой папа. А это – тануки.

– Кто?

Она посмотрела на него с сожалением:

– Вернёмся домой – заставлю смотреть всего Миядзаки.

Она часто заставляла Рудика смотреть аниме. От этих мультиков у Рудика быстро начинала болеть голова. Слишком агрессивные цвета, слишком затянутое действие, слишком неестественные движения, от которых в глазах мельтешит, и ещё целая куча всяких «слишком». Вика никогда не спрашивала, понравился ли Рудику очередной мультик, точно так же, как учитель по литературе задаёт школярам готовить пересказ книги, не спрашивая, хотят ли они читать эту книгу. «Не хочу общаться с необразованным», – пояснила она однажды. «Может, чего-нибудь поумнее посмотрим? «Криминальное чтиво», хотя бы, или «Леона-киллера»? Или комедию какую-нибудь?» – спрашивал Рудик. «Ты и верно дурак, – отвечала она словами известной песни. – Просвещаешь тебя, просвещаешь – никакого толка. Хочешь сказать, анимешки – это глупо и несмешно? Болван ты, если так думаешь. Бака». Она иногда называла его «бака» – по-японски значит «дурак».

– Почему я должен надевать этот уродский костюм?

– Парень, который должен быть в этом костюме, заболел. Ты будешь его замещать. И костюм не уродский, я б на твоём месте гордилась. Тануки знамениты тем, что у них огромные гениталии, – она хихикнула. – Хотя к тебе это не относится, конечно.

Да, он притащился на ту вечеринку. Всего было восемь человек, поровну каждого пола. Каждый наряжен в аниме-стиле. Коджи был затянут в тёмно-зелёный мундир с эполетами и сверкающими пуговицами. В сочетании с гибким станом, длинными волосами и женственным лицом это производило странное впечатление – этакий офицер нетрадиционной ориентации. Вика оделась в серебристый купальник, поверх него – нечто похожее на бронежилет. На ногах высокие армейские ботинки, на поясе – две огромных кобуры с игрушечными пистолетами.

– Меня зовут Мицуко, а это мой ручной тануки, – представилась она.

Рудика утешало только то, что в этом костюме никто не видел его лица, только глаза и рот через прорези.

Гости сидели за накрытым столом, перед экраном домащнего кинотеатра, ели роллы палочками, по чуть-чуть пили сакэ, смотрели аниме, что-то там про летающий замок. Вика довольно быстро забыла о существовании своего «ручного тануки» – сидела рядом с Коджи, они негромко разговаривали о чём-то, сблизив головы. Хозяйка, аппетитная девчонка в костюме обычной японской школьницы (клетчатая юбочка, белая рубашечка и галстучек) сидела рядом с Рудиком и всё время норовила тронуть его за ногу или ущипнуть за бок, глуповато смеясь. Рудик положил пятерню на её полную ножку, стал гладить, залезая всё глубже под юбку – девочка фыркала, но его руку не стряхивала. Он стиснул её бедро до боли, когда увидел, что Коджи целует кончики Викиных пальцев – хозяйка только громче засмеялась. То ли она пьяна, то ли ей настолько всё равно, с кем ласкаться, хоть с медведем из мультика.

Когда кончился мультфильм, в магнитофон вставили кассету с караоке, какие-то песни на японском языке.

– Помоги убрать со стола… – попросила хозяйка.

На кухне она стала хватать его ниже живота сквозь костюм. Потом усадила на табурет, расстегнула молнию на брюхе тануки, от шеи до промежности, вытащила свои трусики из-под юбки, оседлала Рудика, скинула с его головы капюшон, алчно поцеловала в губы огромным пьяным ртом. Рудик не сопротивлялся и не помогал. У хозяйки и без того неплохо получалось. Она просто насиловала его.

Это был первый раз, когда Рудик оказался внутри девушки. Он многое бы отдал, чтобы на месте этой девчонки, имени которой он не знал, а прозвища не запомнил, оказалась бы Вика. Хозяйка содрогалась всем телом, ёрзала и рычала, а Рудику было всё равно, будто не он сейчас лишается невинности, а кто-то другой, а он будто смотрит на это со стороны. Ему даже хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Внутри этой девчонки было тесно и непривычно. Не особенно приятными были и хлюпанья, доносившиеся снизу. Когда он кончил, семя не вырвалось из него со скоростью пули, а просто вытекло. Ощущения приятны, но ничего особенного. Девочка в костюме школьницы, видимо, так не считала – стиснув Рудика в душных объятиях, громко хрипела. Грудь большая, рыхлая, а не аккуратная и упругая на вид, как у Вики.

Рудику опять пришлось ждать – на сей раз, пока девочка успокоится. А успокоившись, она опять стала целовать его. Рудик нехотя шевелил губами, поддаваясь. В области паха было жарко и мокро. Тьфу ты, они же сделали это без всякого предохранения. А девочке, будто бы всё равно: наверное, знает, что делает. Стать мамой, может быть, она и не боится, но кто знает, какие бактерии живут в этих её хлюпающих выделениях…

– Я в душ, – сказал Рудик.

– Давай. Я после тебя, – прошептала она и засмеялась, уже не глуповато, а удовлетворённо.

Он застегнул молнию, а капюшон с идиотской медвежьей мордой натягивать не стал.

По дороге в ванную услышал стоны и, не помня себя, распахнул дверь. За дверью – огромная кровать, обнажённая загорелая спина Вики и безволосые, но явно мужские руки, крепко сжимавшие Викины ягодицы. На полу валяются тёмно-зелёный мундир с эполетами и серебристый купальник. Длинные хвосты Вики прыгают вверх-вниз, худые ноги Коджи ерзают по покрывалу. И да, Вика стонала – громко и страстно, как никогда не стонала с Рудиком. Да и отчего ей стонать с Рудиком – от несчастного массажика?

Рудик побежал в ванную, где лежала его одежда. Мыться не стал – бросил ненавистный костюм прямо ванну, натянул своё и бросился прочь из этой квартиры.

А теперь Коджи был мёртв. Когда ненадолго утихла перестрелка, Вика провела перекличку. Коджи не отозвался. Его нашли в углу, за декоративной колонной. От правого плеча к левому боку тянулась пунктирная линия из пяти кровоточащих дыр.

Вика молча смотрела на него, минуту или что-то около, кулаком вытерла слёзы и сказала твёрдым голосом:

– Аминь. Рудольф, отнеси его куда-нибудь… подальше. Накрой чем-нибудь, занавеской хоть. Когда всё сделаешь – можешь взять его автомат. Только не отстрели себе ничего, я тебя умоляю.

Короткий, но тяжёлый автомат с откидным прикладом и магазином сбоку пах порохом и смазкой. Пока Рудик рассматривал оружие, на него самого внимательно смотрела Вика.

– Там сбоку переключатель. Поставь на одиночные. Всё равно никого не убьёшь, так хоть патроны не трать зря. – Она стиснула его плечо. – Рудик, я знаю, тебе страшно – мне тоже. Надо стрелять. Можешь не целиться, можешь просто стрелять в их сторону, всё равно не попадёшь. Но стрелять, ты понял? Чтобы стрелять, надо высунуться. Сейчас темно, в тебя не попадут. Если только ты весь в окно не высунешься. Коджи высунулся – сам виноват. Если я увижу, что ты прячешься, как крыса, и не стреляешь – отберу оружие и по яйцам надаю.

Рудик стрелял с колена, уложив ствол на подоконник и уперев приклад в плечо. Выпускал одну-две пули и прятался. Довольно быстро он понял, что у врага не так много оружия. По окнам павильона работало автомата два-три, автоматчики засели на балконе второго этажа недостроенной гостиницы и за экскаватором. Ещё человек пять лупило одиночными – наверное, из охотничьих ружей. «Легионеры» были неважными стрелками, поэтому кроме Коджи никто из взвода больше не погиб, лишь одному парню пробило щёку дробинкой.

А Рудику хотелось бы погибнуть в бою, а ещё лучше – чтобы его ранили. Тогда он сможет увидеть выражение лица Вики, когда она склонится над ним. Её жалость. Рудик очень хотел, чтобы Вика пожалела его, и не скупо, как Коджи, а по-настоящему, чтобы рыдала во весь голос. Он даже подумал о том, чтобы самому себя ранить, как-нибудь несильно, в мякоть на голени, например. Или просто измазаться чужой кровью…

Теперь же ему захотелось застрелить этого журналиста Антона, чью руку Вика так крепко сжала.

Антон вынул мобильный телефон:

– Аглая, вы где?

– Мы уже почти рядом… на стройке.

– На стройке – где?

– Внутри.

– Там и будьте. Сейчас наш человек выстрелит из гранатомёта. Три раза. Вам дорогу расчистит. После этого бегите к запасному выходу. Я открою. Главное – машите какой-нибудь тряпкой, чтобы мы вас узнали.

– Аглая – это твоя подружка? – полюбопытствовала Вика.

– Просто знакомая… – Змейцев выбежал из павильона.

– Демон, там двое ублюдков на балконе, на втором этаже, как раз напротив нас. Ещё несколько – за экскаватором, увидишь. Чуть подальше – вагончик, там тоже упыри прячутся. – Сообщила Вика.

– Прими эту жертву, о великий демон тьмы… – пробормотал себе под нос Демон, перезаряжая своё внушительное оружие. Эту фразу он произносил при каждом удобном случае – когда съедал или выпивал что-нибудь, убивал очередного монстра в компьютерной игре или вываливал мусор в мусоропровод – за неё же и получил своё прозвище.

Три выстрела – и стройку заволокло облаком пыли и дыма. Экскаватор горел, напоминая подбитый танк. На открытое пространство выбегали «легионеры» – кто-то катался по земле, пытаясь сбить пламя с одежды, кто-то мотал головой, сжав уши руками.

– Не стрелять! Не стрелять, я сказала! – командовала Вика.

Из мутного облака показались ещё три силуэта – два мужских и один мальчишеский. Тот, кто бежал первым, крутил над головой белой рубашкой.

Кто-то из «легионеров» сообразил, что происходит – следом за тремя беглецами бросилось несколько парней с битами.

Как только беглецы преодолели расстояние между стройкой и стеной телецентра, Вика завизжала:

– Вали уродов! – И сама принялась палить по «легионерам», держа пистолет двумя руками и красиво отставив ножку.

* * *

– Антоха! – Аглая прыгнула Змейцеву на шею.

Тот торопливо отстранил её, запер запасной выход на засов. В железную дверь ударилось несколько пуль, оставив вмятины, которых и без того было много.

– Что, не достали нас? Не достали? – засмеялась Аглая и заплясала, как ребёнок, получивший в подарок дорогую игрушку.

Змейцев посмотрел на её спутников и изумлённо воскликнул:

– Ого! Да это Дэн, гармонист… в смысле, харпер!

Дэн еле заметно улыбнулся.

– Тимофея ждёт сюрприз… – Антон ухмыльнулся в ладонь.

Второй спутник Аглаи, лохматый молодой человек в очках и наброшенном на голое тело пиджаке, бросил на пол свой белый флаг – рубашку – и протянул руку:

– Артём. У вас тут есть что выпить? А то сушняк замучил от всей этой беготни.

– Тут почти в каждом кабинете кофе-машина. И чай, и сахар, и что угодно.

– Вот это я удачно зашёл… – Артём убежал.

Дэн не был в настроении шутить:

– Антон, быстро отведи меня к вашему главному.

Змейцев ждал от Блимберга бурной реакции – воплей ужаса, истерики. Но Тим, когда Дэн появился в кабинете, поприветствовал харпера спокойно и саркастично:

– Ой, кто пришел! Сам гармонист! Живой! Ну, это хорошо, что живой. Когда вся эта катавасия кончится – пойдёшь под суд.

– Не обращай внимания, Дэн, – усмехнулся десантник Саня. – Он шутит.

– Не шучу!.. – воскликнул Блимберг, Саня тут же оборвал:

– Заткнись. Дэн, ты снял снайпера или как?

Харпер бросил на пол трофейную винтовку.

– Опа, СВД-ха! – Саня удивлённо прищёлкнул языком.

– Вот что я хотел сказать, – мрачно произнёс Дэн. – Работал профессионал. Не салага какой-нибудь, а серьёзный мужик с серьёзной пушкой.

– Ну, ясно дело. Пирогов своих людей заслал, а то какой, к херам, переворот?! – сказал Саня со злой усмешкой. – Сейчас все основные бои возле администрации. Там одни профи бьются с другими.

– А в остальных местах лучше? – воскликнул Блимберг. – Мне сейчас наши звонили из Универа. Городские телефоны не пашут, зато мобильники фурычат, да и то не всех операторов… Так вот, там, в Универе – адов трындец. «Легионеры» подобрались и закидали здание «коктейлями Молотова». Фак! Одно крыло горит, полностью пламенем объято… И до второго скоро огонь доберётся… Серёга Галошин ещё жив. Говорит, что пока держимся.

– Пузырько жив? – взволнованно спросил Саня.

– Жив…

– Ништяк, – прокомментировал десантник. – Видишь, какие дела, Дэн. Они бы и нас закидали. Да чего закидывать. Один человек незаметно подполз с любой стороны, в окно – бутылку с зажигательной смесью, и всё. Людей-то мало. Сгорим, пока заметим.

– Дело-то в чём: им это здание нужно целым, они не станут его взрывать-поджигать – боятся повредить аппаратуру, – сказал Блимберг. – Они же как хотели: спокойно занять телецентр и ближе к утру выйти в эфир со специальным сообщением: «Дорогие телезрители, жители города и области, мэр города Святокаменска отстранён от власти в связи с состоянием здоровья. В городе беспорядки, ля-ля-ля, народ недоволен прежней властью, бла-бла-бла. А мы, типа, специальный комитет по чрезвычайному положению и на правах нового руководства вынуждены пригласить регулярные войска. Для наведения порядка, так сказать». И всё, в город входят танки Пирогова. Японцы и американцы отсасывают.

– Американцев бы сюда… прямо сейчас. У них же военные базы в Японии не просто так. – Из-за спины Дэна выглянула Аглая. – Я слышала, у них готова целая операция на случай военного вторжения в город…

– Да нет никакого вторжения, мать ети! – выругался Саня. – Есть только уличные беспорядки, а это внутренне дело города. Вот в чём подвох-то. Пока американцы разберутся, что тут на самом деле творится, будет уже поздно. Вот если б нам самим выйти в эфир… бы да… Нам бы знающего человека.

– А в чём проблема-то? Вот вам супер-мега-телевизионщик! – Аглая хлопнула по плечу Антона Змейцева.

– Чтоб меня! – Саня хлопнул себя по бедру. – Эта девка – гений!

– Э… – Антон отшагнул назад.

– Антоша! – строго произнёс Саня. – И молчал! Ты сможешь?

– Чего? Вывести в эфир картинку? Ну, смогу, чисто теоретически… Я видел, как это делается.

– Видел – значит, сможешь повторить. Сделаем репортаж из горячей точки.

– А кто его увидит? – насмешливо спросил Блимберг.

– «СК-ТВ» ловится во всём регионе. И кое-где за рубежом. На севере Китая, на севере Японии… – возразил Антон.

Саня оборвал:

– Да какая на хрен разница, главное – чтобы информация наружу просочилась. Хоть один человек увидит – и то хорошо. Не, я не понял – ты ещё здесь?

Змейцев вышел из кабинета.

Десантник обернулся к пигалице, сидевшей на кушетке:

– Танюш, иди, помоги Антоше. Мало ли там – носик напудрить ему или чего… Дэн, а ты чего встал, как неродной? Работы непочатый край. Винтарь свой подбери, честно в бою добыл.

– Я плохо стреляю.

– Чё?! Хочешь сказать, не служил?

– Нет.

– Ни в жизнь не поверю. – Саня махнул рукой. – А ладно, не суть. Винтарь взял – и иди, тренируйся. Они сейчас людей подтянут и в атаку попрут. Тут не захочешь, а научишься! – Смешок.

Дэн нехотя подобрал СВД.

– Ни у кого не будет лишней монетки? – спросил он.

– Зачем тебе?

– Там в коридоре автомат с колой стоит. Я б с удовольствием рассосал баночку.

– Блимберг, выдай герою монету, – распорядился Саня. – Не жмоться.

Тим нехотя подчинился.

Дэн поднялся на верхний этаж, отыскал незапертый кабинет.

На этаже никого не было, «легионеры» по нему не стреляли. Дэн спокойно устроился возле окна со своей новой винтовкой. Он разбирался в оружии гораздо хуже, чем в губных гармошках – на уровне обычного мужчины, который смотрит боевики, читает технические журналы и изредка заглядывает в военные энциклопедии.

Долго осматривал пространство перед телецентром через оптический прицел. Из окон банка и редакции редко постреливали – скорее для острастки, чем чтобы нанести защитникам телецентра какой-то урон. Какое-то шевеление на автостоянке, от которой самое близкое расстояние до главного входа. Многие машины горят. Проезжая часть пуста, лишь недалеко от телецентра валяется на боку изрешеченный пулями красный фургон с эмблемой известной пиццерии на крыше, возле него – плешивый разносчик, пухлый живот разворочен автоматной очередью.

Иногда в прицел попадали «легионеры», просто наблюдавшие за телецентром из безопасных, по их мнению, мест. Дэн ловил кого-нибудь в прицел и подолгу не выпускал, но не стрелял, ни в стрелков, ни в наблюдателей, хотя мог попасть и, скорее всего, попал бы. Как там в фильмах: «Представь, что у тебя вместо пальца лепесток розы… выжди время между двумя ударами сердца…» Девочка Матильда в этом новом боевике «Леон» вообще с первого раза научилась. Если сейчас снять кого-то из этих мальчишек – защитникам телецентра это не даст никакой выгоды, зато «легионеры» будут знать, что у «авангардистов» появился свой снайпер. Нужно дождаться крупной цели.

Дэн решил дать себе немного отдыха. Он уселся на пол, вытащил губную гармошку и попытался сыграть всё, что увидел с тех пор, как вышел из подвала.

– Дэн, привет, это я… – В кабинет заглянула Аглая. – Что ты тут играешь?

– Не знаю… Вот только что сочинил. Простенькая такая вещичка.

– Простенькая и хорошая. Очень грустная.

– Мне не особенно весело.

Она уселась на пол напротив него:

– По-моему, эта мелодия о том, как хорошо было здесь, пока не начался этот переворот.

Дэн внимательно посмотрел на неё:

– Так. Что ещё ты услышала?

– Что это не твоя война. И ты не хотел никого убивать.

– Это всё?

– Нет. Эта мелодия грустная, но добрая, с надеждой. Ты веришь, что всё наладится.

– У других – да. У тебя – да. У меня – вряд ли.

– Почему?

– Мне придётся уехать. А ехать мне некуда. И остаться здесь я не могу. Что делать – не знаю.

– Почему не можешь? Из-за того, что Блимберг на тебя заявление написал? Да никто его даже не читал, это заявление…

– Думаешь, всё так просто? Нет, дело не в этом.

– В чём же?

– Я не могу жить по правилам этого города.

– Пьянствуешь? Наркотики употребляешь?

– Нет. Но официально меня в этом городе на работу не возьмут. А неофициальной работы скоро не станет.

– Нет, а проблема-то в чём?

Он откинулся назад, прислонившись к стене:

– У меня есть, скажем так, некоторые пятна в биографии.

– Сидел в тюрьме?

– Нет. Просто поверь, что пятна есть.

– Не знаю, какие у тебя пятна, но тебе всё простят и даже наградят. – Она вдруг засмеялась, так заразительно, что Дэн невольно улыбнулся. – Забавно! Я так говорю, как будто мы уже победили… Сколько тебе лет, Дэн?

– Тридцать два.

– Ну, тогда тем более всё впереди… А выглядишь на сорок. Тяжёлая жизнь была?

– До приезда сюда – да.

– Так ты всё-таки приезжий?

– Да, но не в том смысле. Я приехал ещё до того, как город сдали в аренду.

– И чем занимался всё это время?

– Пытался объяснить мир.

– Кому?

– Самому себе.

– Объяснил?

– Не очень. Но когда взялся за гармошку, процесс пошёл веселее.

– Сыграй ещё раз свою мелодию. Как ты её назовёшь?

– Не знаю пока.

– Она одновременно грустная и светлая… как солнце сквозь дождь. Может быть, «Дождливое солнце»?

– Лучше «Солнечный дождь».

* * *

– Артём, ты раньше снимал?

Тот с солидным выражением лица поправил очки:

– Много раз. Праздники, свадьбы, дни рождения…

– Значит так: камерой не тряси и всё время направляй на меня. Если надо будет снять что-то другое – я скажу, – распорядился Змейцев.

– Да понял, понял…

Привстав на цыпочки, Таня припудривала затянувшуюся царапину на подбородке Антона.

– Антош, не стесняйся врать, – строго сказал она. – Чем наглее врёшь, тем охотнее верят.

– Что конкретно врать?

Она хлопнула себя ладошками по бокам:

– Я что, должна учить врать журналиста? Уж, наверное, придумаешь что-нибудь… Ну, всё, Антош, настал твой звёздный час. Действуй. – Она отшагнула в сторону.

– Артём, камеру на меня. Включай на счёт три… – Антон колебался – поправлял воротник рубашки, приглаживал волосы. Артёму это быстро надоело.

– Три, – произнёс он и включил камеру.

– Доброй ночи, уважаемые телезрители, – сказал Антон, поднеся микрофон к губам. – Вы смотрите «СК-ТВ», со специальным выпуском новостей… эм-м… с вами Антон Змейцев. Мы ведём репортаж из города Святокаменска, проспект Ленина, телецентр. Вы слышите стрельбу на улице… В городе происходит незаконный захват власти. Напомню, что Святокаменск – территория, имеющая особый международный статус. Сейчас этот статус пытаются оспорить. Местное отделение всероссийской организации «Молодёжный легион» вывело на улицы тысячи своих сторонников при поддержке нескольких сотен вооружённых наёмников… э-мм… профессиональных убийц, незаконно засланных в город. Сейчас они пытаются штурмовать комплекс административных зданий, университет, телецентр…

Этажом выше заработал пулемёт Сани. Ударил взрыв – Демон пальнул из своего «гренника». Артём дёрнулся с непривычки.

– Дорогие телезрители, вы слышите это! По зданию телецентра бьют из пулемёта, кидают гранаты! – тут же нашёлся Змейцев. – Мы держимся чудом, просто чудом. Там, на улице – сотни и сотни вооружённых людей. Но и мы, как говорится, не лыком шиты… Давайте познакомимся поближе кое с кем из защитников телецентра.

Ползком добрались до павильона, расположенного над запасным выходом.

– Перед вами Вероника Дронова, активист студенческого движения «Авангард». Вероника, расскажите, что здесь происходит…

Девушка говорила, накручивая на указательный палец кончик одного из своих длинных хвостов:

– Мы последняя линия обороны. Городская милиция массово ушла в отставку… разбежалась по домам, проще говоря. Типа, их не касается. Сейчас только мы сражаемся за наш город. Мы и личная… хм… охрана мэра Меликова.

– А «мы» – это кто?

Антон, убрав голову из кадра, подмигивал и строил героические рожи: дескать, вот сейчас побольше пафоса. Вика поняла правильно:

– Молодёжное движение «Авангард». Студенты. Дети тех, кто приехал в Святокаменск жить и работать. Это наш новый дом и мы никому его не отдадим. Многие из нас взяли оружие впервые в жизни…

– Откуда у вас оружие?

Опять подмигивание: ври, не стесняйся!

– Частично добыто в бою. Частично – подобрали то, что осталось от ментов.

– И как, держитесь пока?

– Держимся. Расставили людей со всех сторон. «Легионеры» периодически бросаются в атаку – мы их отбрасываем обратно. Иногда пытаются подползти, с разных сторон – можете выглянуть в окно, они там кругом валяются, дохлые. …На самом деле мы до сих пор живы только потому, что они готовят большую, серьёзную атаку, подтягивают людей. Этих своих… наёмников. Как долбанут со всех сторон – и трындец.

Антон поднёс микрофон к губам:

– Пессимизм этой очаровательной воительницы понятен. Пройдёмте со мной в соседнее помещение.

В маленькой кладовке рядом с павильоном среди всякого хлама лежало тело, накрытое занавеской, что насквозь пропиталась кровью.

– Это Ваня Мягких, – пояснила Вика. – Хороший парень, ему было всего семнадцать. Распахало автоматной очередью вот так… Ой, на себе не показывают. Короче, надвое.

– Сколько у вас убитых?

– Около тридцати человек, – с героическим лицом соврала Вика. – Для нас эти потери пока что терпимы. У нас триста бойцов.

– Вот так, дорогие телезрители. На стороне «авангардистов» – героизм и отвага, но враг сильнее числом. Понятно, что телецентр не продержится долго.

* * *

Вика вернулась на позиции.

– Викусь, кажется, мы их маленько успокоили, – сообщил один из ребят – Уже реже шмаляют. А то, может, патроны кончаются.

– Ну, и хорошо. Я пойду, кофейку дёрну.

В ближайшем кабинете имелся электрический чайник и чуть ли не годовой запас растворимого кофе. Бойцы Вики время от времени туда наведывались, сама Вика – ещё нет.

Заварив кофе в огромной полулитровой чашке, Вика растянулась на диване.

Дверь кабинета распахнулась. На четвереньках, чтобы не было видно в окно, вполз Рудик.

– Можно к тебе, Вика?

– А чё нет-то, – равнодушно дозволила она.

Рудик добрался до дивана, выпрямился, пододвинул стул и уселся.

– Кофейку, что ли? – спросила Вика. – Чайник только что вскипел, кофе сам найдёшь. Там в баночке какие-то леденцы, что ли…

– Я поговорить.

– Давай поговорим. – Она была серьёзна, как никогда – игра в госпожу и раба была не к месту. «Вот теперь можно нормально поговорить, впервые в жизни», – подумал Рудик.

Она опередила:

– Ты как, не жалеешь, что пришёл? Мог бы отказаться.

– А я хотел спросить: я не очень мешаю?

– Кому?

– Ну, может, я чего не так делаю…

– Да всё ты так делаешь, – устало перебила Вика. – Штаны не намочил – уже хорошо. И «мама, мама» не кричишь. Надо понять: там, снаружи, такие же рукожопые уроды, как мы с тобой.

– Да я понимаю…

– Как думаешь, у них там, правда, есть эти… профессиональные наёмники? Если есть хотя бы пять человек и они сюда пролезут, да хотя бы один – тогда все сдохнем. И ничего уже не поможет. Что-то как-то неохота умирать, Рудичек.

– Мне тоже.

Вика уткнулась в свою чашку. Рудик решился:

– Я хотел поговорить про вечеринку.

– Про какую ещё… – безразлично сказала Вика без вопросительной интонации.

– Которая была две недели назад. Косплей-вечеринка.

– Мы эти вечеринки раз в месяц проводим.

– И каждый раз всё кончается развратом?

– А что такого? Ханжа, что ли?

– Хочу признаться тебе кое в чём…

Рудику до сих пор было неловко, он чувствовал себя предателем за то, что тогда, две недели назад, не смог сказать «нет».

– Признавайся, если хочешь.

– У меня был секс. С хозяйкой.

Она поставила чашку на пол, некоторое время внимательно смотрела на Рудика.

– Да, спасибо, что напомнил. Давно хотела спросить: и как тебе оно?

– Так ты знала, что ли?

– Ой, Рудик, ну когда же тебе надоест идиота из себя строить. Это я всё устроила. Ленка три месяца без секса, уже на стулья кидается. Я ей пообещала: приведу нормального парня. Специально на тебя костюм тануки надела, чтобы ты своей глупой рожей всё не испортил. Ленка так переживала, что ты так рано убежал. Всё спрашивала: «Может, я его чем-то обидела?» Она тебя ничем не обидела? Нет? Вот и я так подумала, что нет. Я ей так и сказала: паренёк хороший, только дикий.