Текст книги "Между белыми и красными. Русская интеллигенция 1920-1930 годов в поисках Третьего Пути"

Редакционная коллегия, обсудив требование Ключникова, постановила: ввиду неясности формулировки заявления, запросить Кл[ючнико]ва, означает ли оно, что он и Потехин выходят из редакции «Накануне», и если нет, то как он понимает дальнейшее свое участие в газете после подобного заявления. До получения ответа и разъяснений от печатания заявления воздержаться.

Вместо ответа на поставленные ему вопросы, Кл[ючник]ов прислал ультиматум: немедленно напечатать заявление, угрожая в противном случае выступить в русской печати «против своей газеты».

По получении этого постановления редакция, принимая во внимание, что приезд Кл[ючнико]ва ожидается со дня на день, постановила:

«Ожидать приезда Кл[ючнико]ва, заявления не помещать, т. к. подобное выступление в газете лица, имеющегося одним из ее редакторов, политически и тактически недопустимо, т. к. приносит серьезный вред делу из-за чрезмерных и необоснованных требований одного лица. По приезде Кл[ючнико]ва принять меры для пристойного улажения взаимных недоразумений».

Ключников в полной мере выполнил свою угрозу: в № 1623 «Известий» появилось интервью г. Ключникова, в котором он не обинуясь порочит газету «Накануне» и руководящие ее общественные политические группировки. Характерно, что Ключников, нападая на газету и сообщая явную ложь о ее руководителях, не указал ни одного, кроме Потехина, «верного» ему человека.

Отклики на выступление Кл[ючнико]ва в эмигрантской печати сводились к тому, что вот, даже Кл[ючнико]в, побывав в России и наглядевшись на ее пакости, отрезвел, не стерпел и его стошнило от сотрудничества с «прислужниками палачей» – что и требовалось Ключникову в личных интересах.

Защищая интересы дела, в которое, кроме значительных материальных средств, вложен также огромный организационно-политический труд, создавший газете совершенно исключительное влияние среди средних слоев интеллигенции в России и среди поколебленных кругов трудовой части эмиграции и беженства, коллегия «Накануне» нашла себя вынужденной ослабить удар, нанесенный делу Ключниковым, и опубликовать след[ующее] сообщение: (См. приложение).

Во избежание нежелательного «скандала», было постановлено никаких выступлений против Ключникова не производить, в полемику с ним в печати не вступать, а дождавшись его приезда, все же попытаться, ради интересов дела, найти более корректную формулировку «расхождения». Кл[ючнико]в прибыл в Берлин в конце августа, но ни в какие сношения с коллегией «Накануне» или отдельными ее членами не вступал.

Лишь в начале сентября, спустя около двух недель, Ключников и Потехин явились в редакцию и, сразу заняв резко враждебную позицию, заявили полному составу редакционной коллегии:

«1. Реорганизацию товарищества на вере «Накануне» в акционерное о[бщест] во они считают уголовным преступлением и будут в судебном и «публицистическом» порядке защищать свои нарушенные материальные права. Последнее относится собственно к Ключникову, который в товариществе являлся пайщиком.

2. Что форма акционерного о[бщест]ва, в котором часть акций находится в «чужих» руках, для них неприемлема.

3. Что они требуют безоговорочного напечатания их изложения всего происходящего, после чего,

А. Газета должна быть немедленно закрыта.

Б. Все средства акционерного о[бщест]ва должны быть переданы в распоряжение Ключникова и Потехина.

В случае неудовлетворения этих требований, объявленных нераздельными, он, Ключников, предпримет решительную кампанию для восстановления как нарушенных его материальных прав, так и против газеты в целом, вынеся все дело «на суд общественного мнения».

В ответ на это редакционная коллегия, по обсуждении дела, ответила: «О закрытии газеты и условиях А и Б не может быть никаких переговоров, ввиду полной политической и общественной несообразности подобных требований.

Коллегия готова принять от Кл[ючнико]ва и Потехина и напечатать в газете соответствующее разъяснение происшедшего, поскольку таковое нужно К[лючникову] и П[отехину] в видах личной реабилитации, но с тем, что оно не будет заключать ничего позорящего дела «Накануне». При этом коллегия обязалась проявить в отношении К[лючникова] и П[отехина] широкую терпимость и предупредительность».

После этого сообщения, сношения между сторонами прекратились.

После этого Кл[ючник] ов и Потехин объявили в газетах публичную лекцию, назначив ее на 19-ое сентября.

15-го сентября они довели до сведения коллегии, через посредничество третьего лица, что минимумом их требований является следующее:

Газета публикует заявление с объяснениями причин «расхода», без деталировки вопроса и после этого газета изменяет название, оставаясь в руках нынешней редакции, а Кл[ючников] и Потехин уезжают в Москву.

Если к 18 сентября соглашение не будет достигнуто – Ключников на публичной лекции 19 считает себя вправе «разоблачить» все происшествие.

Редакционная коллегия постановила по первому пункту в переговоры вступить, что же касается требования второго пункта – изменения названия газеты – отклонить. Название газеты, ее марка, есть капитал, крупнейшая ценность в деле, принадлежащая акционерам. Без постановления которых никто не правомочен в угоду нэпманскому издательству ее аннулировать.

В настоящий момент к переговорам приступлено и первое свидание назначено на 18-е сентября.

Разрыв «Накануне» с Кл[ючнико]вым и Потехиным не произвел никакого впечатления и в печати и, кроме упомянутой заметки «Руля», не обсуждался. Недовольный этим Кл[ючник]ов позаботился через известное коллегии лицо поместить в эсеровском «Голосе России» извлечения из интервью, лично им подобранные и приготовленные для печати.

Со времени организации газеты она как предприятие выросла в крупное коммерческое дело, в которое внесен значительный капитал. Поэтому в июле было признано необходимым преобразовать единоличное управление коммерческой стороной дела в коллегиальное, могущее обеспечить фактический контроль дела со стороны главного пайщика, до сего времени полагавшегося «на слова» отдельных лиц. Ввиду этого и было организовано акционерное о[бщест] во, о чем Ключников был своевременно извещен, и в котором для него и Потехина было оставлено надлежащее число акций-голосов. Со стороны коллегии не только не имелось возражений против акционирования дела, но она полагала, как это и оправдалось на деле, что таким образом будет раз навсегда пресечена возможность захвата дела случайным «хозяином».

Уход Кл[ючнико]ва и Потехина нисколько не отразился на основах организации коллегии «Накануне». Напротив, «сменовеховское» ее ядро приобрело полную однородность, пополнилось вступлением Чахотина и Садыкера, и, наконец, самое разделение на две группы – «берлинскую» и «парижскую» потеряло всякое значение у Ключникова же в самих сменовеховских кругах, при этом его столкновении с бывшими товарищами, не наметилось ни одного сторонника. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Фактически Ю. В. Ключников в газете «Накануне» принимал участие лишь в течение времени не более двух недель.

В это время, вступив в коллегию на началах равноправия, он пытался захватить фактическую единоличную власть, основывая ее не на внутреннем договоре, а на «бумажке» денежного контракта.

Эта его деятельность наносила делу газеты и ее задачам неисчислимый вред, внося разложение в самую основу новой задачи.

Будучи командирован в Россию с совершенно точными инструкциями, Ключников порученных ему обязанностей не выполнил и, напротив, действуя только в личных политических и денежных интересах, повредил делу «Накануне» как в России, так и за границей.

Находясь в командировке от газеты и нося звание редактора таковой, предал по личному поводу дело и лиц, оказавших ему доверие, выступив против них в современной печати.

По возвращении в Берлин Ключников, отвергая все предоставленные ему возможности благопристойного разрешения дела, занял позицию: «или Я, или газета будет убита», с каковой целью предъявил заведомо неисполнимые требования, угрожая публичным скандалом и основываясь на явно нелепой базе своего ДЕНЕЖНОГО участия в деле.

На основании вышеизложенного редакционная коллегия «Накануне» находит дальнейшее сотрудничество с Ключниковым в какой бы то ни было форме совершенно невозможным.

Берлин 17/ IX. Подлинный за подписями всех членов коллегии»[306]306
  РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 309. Л. 3 – 12.


[Закрыть].

По согласованию с советским полпредом Н. Н. Крестинским было составлено следующее официальное сообщение, опубликованное в «Накануне» в № 114 от 23 августа 1922 г.:

«Заключение от редакции газ[еты] «Накануне» 23 августа 1922 г. ОТ РЕДАКЦИИ:

Ю. В. Ключников и Ю. Н. Потехин во время своей поездки по России неоднократно проводили в своих публичных выступлениях грань между их личными взглядами и направлением газеты «Накануне».

С исчерпывающей ясностью это размежевание высказано в интервью, данном Ю. В. Ключниковым от своего лица и от лица Ю. Н. Потехина сотруднику «Известий». (См. «Известия ВЦИК», 17 августа, № 1623.)

Оставляя в стороне суждение об уместности подобных выступлений со стороны лиц, носящих звание редакторов газеты, противополагающих свои личные мнения взглядам единой по существу коллегии, – редакционная коллегия «Накануне», ввиду многочисленных обращений к ней вопросов, сообщает:

1) Ю. В. Ключников и Ю. Н. Потехин с сего числа в редакционной коллегии газ[еты] «Накануне» не состоят.

2) Со времени их отъезда в Россию (с 31 мая с. г.) они фактически участия в редактировании газеты не принимали, о чем Ю. В. Ключников и Ю. Н. Потехин на днях просили нас довести до всеобщего сведения.

3) Ю. В. Ключников, в частности, будучи отвлечен при создании газеты в Геную, и по возвращении из Генуи, с отъездом в Москву, фактически сотрудничал в редакционной коллегии лишь несколько дней.

Частичное изменение персонального состава редакции «Накануне», таким образом, отнюдь не знаменует какого-либо сдвига ни в нашей коллективной политической линии, ни в нашей идеологии.

Редактирование газеты «Накануне» осуществляется коллегией в составе: Б. В. Дюшен, Г. Л. Кирдецов, С. С. Лукьянов, П. А. Садыкер и С. С. Чахотин, под председательством Г. Л. Кирдецова»[307]307
  РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 309. Л. 13.


[Закрыть].

Это заявление редакции еще больше обострило конфликт вокруг «Накануне». Тем не менее по предложению И. В. Сталина малое заседание Политбюро 31 августа 1922 г. приняло постановление, предписывающее Н. Н. Крестинскому исправить положение в «Накануне». Приложение к пункту 26 протокола Политбюро № 25 от 31 августа 1922 г. определяет:

«Копия

т. Крестинскому на № 919

Постановление Политбюро от 31.VIII.

1. ЦК считает, что полевение «Накануне» является минусом для нас, ибо оно замедляет процесс расслоения эмиграции, отталкивает нейтральных, а самое газету превращает в подделку под коморган.

2. ЦК предлагает вмешаться в дело в пользу группы Ключникова – Потехина, обеспечив последней преобладание в газете либо в порядке соглашения между обеими группами, либо, если этот путь окажется неосуществимым, – в порядке принудительной отставки всей группы левых.

Секретарь ЦК

Верно: А. Холина»[308]308
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 311. Л. 17. Заверенная машинописная копия.


[Закрыть].

Важно отметить два обстоятельства. Во-первых, Политбюро считало необходимым избавиться от «левой группы» в «Накануне» для того, чтобы в глазах эмигрантов газета не выглядела как откровенный коммунистический орган. Во-вторых, данное предложение почти дословно совпадает с предложением И. В. Сталина по вопросу о составе редакции «Накануне»:

«Предложение тов. Сталина по вопросу о «Накануне».

Политически Цека считает минусом потерю Ключникова и Потехина для «Накануне», тем не менее, ввиду непреодолимых препятствий к возвращению их в редакцию «Накануне», установленных в письме т. Крестинского, Политбюро не настаивает на своем решении и оставляет создавшееся положение без изменений. Вместе с тем Политбюро предлагает т. Крестинскому принять все меры к тому, чтобы впредь Цека не ставился перед фактом серьезных изменений в составе редакции «Накануне».

Сталин.

Верно: Гляссер»[309]309
  РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 273. Л. 1. Заверенная машинописная копия.


[Закрыть].

Скорее всего, позиция И. В. Сталина не получила однозначного одобрения у членов Политбюро, что привело к тому, что через неделю вопрос о «Накануне» обсуждался вторично в присутствии Л. Д. Троцкого и К. Б. Радека. Наверное, именно они были инициаторами повторного обсуждения письма Н. Н. Крестинского, ибо во время дискуссии о профсоюзах 1920–1921 гг. он примыкал к троцкистам. Заседание Политбюро ЦК РКП от 7 сентября 1922 г., однако, вторично приняло точку зрения И. В. Сталина:

«п. 26. о «Накануне» (письмо Крестинского).

Принять предложение тов. Сталина»[310]310
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 311. Л. 18.


[Закрыть].

По этим документам, сохранившимся в делах большевистского руководства, можно проследить отслеживание на высшем уровне большевиков конфликта в редколлегии газеты «Накануне», возможности использования его в своих политических интересах. Для того чтобы смягчить негативную реакцию от двух его попыток отстранить Ю. В. Ключникова и Ю. Н. Потехина от руководства «Накануне», а главное, отвести удар от себя, Н. Н. Крестинский поспешил откреститься от действий членов редколлегии газеты и представил данные действия своих подопечных как стихийные, самостоятельно возникшие под влиянием действий Ключникова и Потехина. С целью переубедить членов большевистского руководства в их отношении к конфликту сторон в редакции газеты «Накануне» советский полпред Н. Н. Крестинский пишет пространное письмо, по сути дела навязывая собственную точку зрения:

«Крестинский. Бад Киссинген. 9 сентября 1922 г.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

ПРОСЬБА, НЕСМОТРЯ НА ДЛИНУ, ДОЧИТАТЬ ДО КОНЦА ЧЛЕНАМ ЦК: СТАЛИНУ, ЛЕНИНУ, ТРОЦКОМУ, КАМЕНЕВУ, ЗИНОВЬЕВУ, РЫКОВУ, ТОМСКОМУ, РАДЕКУ, БУХАРИНУ; и т.т.: УНШЛИХТУ, ЧИЧЕРИНУ, СТЕПАНОВУ и УСТИНОВУ.

Дорогие товарищи,

Вчера вечером приехал ко мне в Киссинген т. Устинов с постановлением Политбюро о газете «Накануне» для того, чтобы совместно обсудить, как провести это постановление в жизнь.

Проведение в жизнь этого постановления сопряжено с такими политическими и практическими трудностями, что я считаю себя вынужденным просить ЦК еще раз обсудить этот вопрос.

Когда я за несколько дней до отъезда писал ЦК о происшедшем в ред[акции] «Накануне» перевороте, я ввиду прежних постановлений ЦК и отсутствия возражений ЦК на мои доклады о накануневцах не допускал ни на одну минуту, что ЦК вмешается в это дело в пользу Ключникова и Потехина, и поэтому в том письме я не давал никакой оценки обеих групп накануневцев. Сейчас, ввиду принятого Центральным Комитетом решения, основанного, по моему глубокому убеждению, главным образом на одностороннем освещении находившихся в Москве Ключникова и Потехина, я изложу всю историю «Накануне».

В феврале месяце я получил постановление ЦК приступить к ликвидации «Н[ового] мира» и к организации в Берлине на время Генуэзской конференции сменовеховской газеты. Я вступил в переговоры с Ключниковым, выступавшим от имени парижской группы «Смены вех», и предложил ему организовать газету совместно с берлинскими сменовеховцами. В то время у меня уже были сообщения тов. Степанова о том, что Ключников не вполне порвал свои старые связи и что решительно выступать против правых он не будет. Лично на меня он произвел впечатление очень энергичного и не глупого, но карьеристичного, неискреннего и политически мало содержательного человека, о чем я тогда же писал ЦК. Для того чтобы обезвредить правые уклоны Ключникова, мы предполагали создать паритетную редакцию из парижан и более надежных берлинцев, сделав главными редакторами Ключникова и Дюшена, и, кроме того, ввести в состав редакционно-издательской группы полковника Б. И. Солодовникова. Солодовников – это бывш[ий] правый с-р и колчаковец, очень активно и скверно боровшийся против нас на Урале и в Сибири, но затем уже в эмиграции открыто перешедший на нашу сторону, известный всей военной эмиграции, как активный противник врангелевцев. Этот Солодовников являлся главным организатором и негласным секретарем редакции издаваемого нами в Берлине (не под нашей, конечно, фирмой) теоретического военного журнала «Война и мир». Он был давно уже связан с нами, и его голос обеспечивал бы нам формальный перевес внутри редакции при решении спорных вопросов.

Ключников возражал против того, чтобы вторым редактором был Дюшен, сотрудничавший некоторое время в «Н[овом] мире», и категорически отвел Солодовникова, заявив, что эмиграция смотрит на Солодовникова уже как на служащего у соввласти, и поэтому его участие даст основание считать газету не независимой.

Внутри же своей группы, а также Кирдецову и Дюшену он говорил, что считает невозможным допускать слишком близкий контроль над газетой через специально поставленного внутри газетного аппарата человека.

Я не желал разрывать с Ключниковым из-за Солодовникова, которого вовсе не считал абсолютно надежным и вполне своим человеком, и поэтому уступил ему по обоим пунктам, не введя в газету Солодовникова, изменив на посту соредактора Дюшена Кирдецовым. В то время все участники вновь созданной редакции надеялись, что они легко сработаются, так как идейных разногласий, казалось, между ними не было.

Однако на практике все вышло иначе. Первые номера газеты выходили, главным образом, под редакцией Ключникова и Потехина. Лукьянов, насколько я помню, к тому времени не перебрался еще из Парижа, а Дюшен на 2 недели выбыл из строя вследствие болезни жены. После выхода второго номера газеты произошло убийство Набокова и покушение на Милюкова. Вы помните, какие фимиамы воскуряло «Накануне» в ряде статей покойному Набокову и заодно живому Милюкову. Трудно было отличить номера «Накануне» от номеров «Руля». Я в это время находился в Москве на партсъезде и не мог активно воспрепятствовать этому. Вернувшись же, не подымая склоки, так как поправить дело было все равно нельзя, и я утешал себя тем, что этими бестактными и неумными выступлениями газета, может быть, приобрела себе некоторый кредит и репутацию независимой у правых кругов эмиграции и тем, может быть, несколько упрочила свое материальное положение.

Немедленно после набоковских номеров Ключников уехал в Геную. Приступили к работе Лукьянов и Дюшен, и газета недели четыре шла ровно.

Но вот в мае месяце за полторы недели до конца Генуэзской конференции вернулся в Берлин Ключников. Его возвращение совпало с моментом низложения патриарха Тихона и арестами священников, а также с подготовкой врангелевского выступления. Необходимо было выступить с мотивированной защитой мероприятий соввласти в церковной области, а тов. Степанов требовал срочного опубликования разного рода документов и сообщений о Врангеле и поднятия шума по поводу предстоящего его выступления. Исполнить то и другое оказалось невозможным. Ключников поместил небольшую заметку (передовицей), в которой говорил, что соввласть под давлением общественного мнения рабочих Запада вынуждена была заявить, что не применит смертной казни по отношению к с-рам; необходимо не допустить, чтобы подобное же заявление по отношению к священникам было сделано также под давлением общественного мнения Европы, и поэтому надо самим по собственной инициативе сделать такое заявление. Таким образом, в этой заметке нарочито подчеркивалось, что заявление по делу с-ров сделано нами не добровольно, по чужому требованию и одновременно делалась попытка стеснить свободу действий соввласти в отношении священников. Когда Дюшен, Лукьянов и даже Потехин написали по церковному вопросу статьи, в которых солидаризировались с изъятием ценностей и выступлениями группы неоцерковников, Ключников наложил вето на все эти статьи (по конституции – при протесте одного из редакторов, статья не идет). Не лучше обстояло дело с антиврангелевской кампанией. Ключников противился напечатанию всякого рода заметок и сообщений, заявляя, что он не уверен в их правдивости и не может помещать непроверенных сведений и корреспонденций; причем тут же намекал, что они происходят от нашей разведки. Не пропуская никаких статей Дюшена и Лукьянова по поводу готовящейся авантюры, Ключников заявлял, что ему не нравится их тон, что «Накануне», как независимая политическая газета, может вести полемику с политическими противниками слева и справа, в том числе и с врангелевцами, лишь в совершенно спокойном и корректном тоне не как с вооруженными врагами, а как с идейными противниками.

В то же время он предъявил требование о включении в число сотрудников «Накануне» небезызвестного Колышко (Баяна). Когда остальные члены редакции категорически возражали, ссылаясь на то, что Колышко разоблачен как бывш[ий] сотрудник охранного отделения, Ключников настаивал, говоря[что] сотрудничество Колышко не вполне установлено, что Колышко письмом в редакцию опровергнет это обвинение и что у него (Ключникова) нет никакой уверенности в том, не служит ли Дюшен в большевистской разведке. А, по его мнению, между работой большевистской разведки и царской охранкой никакой принципиальной разницы нет.

Боязнь Ключникова проштрафиться перед правыми доходила до того, что в тот день, когда газету выпускал не он, и когда номер был уже сверстан, он тайно от очередного редактора поднялся в метранпаж и выбросил из сверстанного уже номера маленькую информационную заметку антиврангелевского характера.

Основные работники газеты – Кирдецов, Лукьянов и Дюшен – почти каждый день приходили ко мне и к тов. Степанову и говорили о невозможности совместной работы с Ключниковым. Тогда же мы узнали, что в самой группе «Смены вех» нет единства, что половина ее – Лукьянов, Бобрищев-Пушкин и Чахотин – не согласны во многом с Ключниковым, не верят его политической честности и искренности, не уважают его, как и вся эмиграция, и тяготятся его диктатурой, основанной на том, что он являлся распорядителем денег, данных Красиным на издание журнала «Смены вех». Тогда же я узнал факт, подтвержденный впоследствии и Садыкером, что уже в период издания журнала Ключников, находясь в Лондоне у Красина, прислал в Париж для напечатания в очередном номере журнала к годовщине расстрела Колчака статью хвалебного характера под заголовком «Светлой памяти Колчака». Статья эта была забракована остальными членами группы, что вызвало резкие протесты Ключникова. Все эти шатания Ключникова объясняются его полной беспринципностью и чрезвычайным честолюбием – желанием создать за границей и в России и сохранить за собою в будущем сменовеховскую партию под единоличным лидерством Ключникова.

В конце мая положение настолько обострилось, что совместная работа в газете становилась невозможной. Необходимо было или целиком отдать газету Ключникову, или совсем или временно изолировать его от газеты, чтобы дать ей время и возможность политически стать на ноги. Я посоветовался с находившимся тогда в Берлине тов. Радеком, который через меня и Степанова, а может быть, и непосредственно от Лукьянова знал о происходивших в газете трениях. Он присоединился к моему мнению о необходимости изолировать Ключникова и предложил ему поехать с собою в Москву в качестве специального корреспондента «Накануне» на процессе с-ров. Ключников согласился, но попросил отпустить с ним Потехина. Товарищи по редакции с радостью отпустили обоих. При этом они говорили мне: «Вы знаете, почему Ключников берет с собою Потехина? Во-первых, потому, что он сам очень плохо и тяжело пишет; во-вторых, потому, что он никогда не свяжет себя определенными публичными выступлениями по острому вопросу, выступлением, которое могло бы восстановить против него хотя бы некоторую часть эмиграции. Вы увидите, что он не напишет ни одной строки по делу с-ров».

Лукьянов, Кирдецов и Дюшен оказались пророками. За все время своего 2,5-месячного пребывания в России Ключников и Потехин вместе прислали пять статей, из них два обывательских фельетона о дорожных впечатлениях в Литве и Латвии, пару таких же фельетонов с восхвалением нэповского быта и один фельетон Потехина о внешней картине суда, в которой даже под микроскопом нельзя найти отношения Потехина к делу с-р по существу. Лишь несколько комплиментов по адресу Пятакова. И затем в течение двух месяцев процесса не только Ключников, но и Потехин не написали о процессе ни одного слова.

Когда Ключников и Потехин уезжали, я, кроме открытых рекомендательных писем, данных им в руки, написал членам Политбюро и т.т. Уншлихту и Карахану подробное письмо, в котором говорил, что командировка Ключникова и Потехина в Россию вызвана необходимостью изолировать их от газеты и дать ей возможность занять определенную политическую позицию. Я писал, что Ключникова и Потехина желательно задержать подольше в России, а еще лучше предоставить им там какие-либо почетные места, чтобы они добровольно согласились переехать из Берлина в Россию. Никаких возражений ни от ЦК, ни от отдельных членов Политбюро я тогда не получил и был вправе считать, что моя оценка личности Ключникова и его роли в газете Центральным Комитетом разделяется. Это мое мнение еще усилилось, когда я прочитал в «Правде» статью, направленную против «Накануне» – «Сторонники революции или приживальщики ее». В чем было дело?

Оставшиеся за границей накануневцы, несмотря на отсутствие какой бы то ни было помощи со стороны Ключникова и Потехина, добросовестно информировали читателей о процессе с.-р., перепечатывая отчеты наших газет и помещая корреспонденции других корреспондентов из Москвы – Герронского и Борисова. Но они поместили глупую статью о том, что трибунал не остался на высоте академизма (я был в это время в Гааге). Но и в этой глупой статье они все-таки признавали, что с-ры – «враги отечества», что соввласть вправе расправиться по всей строгости закона, и не советовали ей применять высшую меру наказания не соображениям моральным и не по не солидарности своей с соввластью по этому вопросу, а лишь по соображениям целесообразности, чтобы не вызывать против совправительства нового взрыва враждебности со стороны буржуазных и отчасти рабочих кругов Западной Европы и Америки. Если даже такая постановка вопроса вызвала резкое осуждение «Правды», то я вправе был считать, что ЦК желает видеть на страницах «Накануне» статьи определенного просоветского, хотя отнюдь не коммунистического характера. А такого рода направление газеты могло быть обеспечено лишь устранением Ключникова или низведением его и Потехина до роли меньшинства в редакции.

Одновременно с этим по постановлению же ЦК происходила передача газеты Акц[ионерному] О[бщест] ву с сохранением у нас большинства акций. Эта передача вызывает сейчас резкие нападки Ключникова и Потехина, не знающих еще о том, что это произведено по Вашему требованию, на бывш[их] товарищей по редакции.

Из всего вышеизложенного Вы видите, что я добросовестно считал ЦК вполне согласным с необходимостью устранения Ключникова и Потехина. Мне передавали, кроме того, что и ГПУ стремится всячески задержать их в России, что им предоставляются там места, а также и возможность литературной работы в периодическом журнале «Новая нива». О том же писали и они сами своим семьям и некоторым товарищам по редакции. Я был спокоен за то, что возвращение их в газету, если это и произойдет, то не надолго и не отразится на характере газеты. Я принимал лишь меры к тому, чтобы уход Ключникова и Потехина из газеты произошел безболезненно, без какого-либо провоцирования их на протесты; настоял на том, чтобы временными директорами-распорядителями (до 1-го общего собрания акционеров) были выбраны Дюшен и Садыкер (являвшиеся тогда единомышленниками и представителями интересов Ключникова и Потехина). Сам Ключников и Потехин не могли быть выбранными, так как по немецким законам учредители акционерных обществ должны быть налицо, а в распорядители могут быть выбраны только учредители. Кирдецов и Лукьянов, ставшие к этому времени наиболее одиозными для Ключникова, не были назначены распорядителями.

Мне удалось несколько раз предотвратить такие действия наличных редакторов, которые могли бы быть использованы Ключниковым и Потехиным для того, чтобы обвинить берлинцев в нелояльности. И только тогда, когда Ключников и Потехин сами первые перешли в наступление и поместили в «Известиях» враждебное «Накануне» интервью, Кирдецов, Лукьянов, Чахотин, Дюшен и на этот раз даже Садыкер в полном согласии с гр[афом] А. Толстым, проф. Швиттау и другими ближайшими работниками газеты поставили меня перед фактом, поместив в газете известное Вам заявление и передовицу и придя ко мне с отпечатанным уже и выпущенным в обращение номером.

Поступили они, конечно, нелояльно. Если бы они принесли ко мне накануне, я бы не допустил этого, заставил бы их дождаться приезда Ключникова и Потехина, и здесь потребовать от них отчета об их деятельности в России и объяснения их выступления в «Известиях».

Тогда бы позиция нынешних редакторов «Накануне» тактически была бы гораздо сильнее, и по отношению к нам они были бы вполне лояльны. За свой поступок они заслуживают всяческого осуждения и призыва к порядку. Но это не значит, что они не правы по существу.

Верно ли, что после августа «Накануне» полевела и превратилась в «подделку под коммунистический орган»? Неверно. Газета осталась и остается такою, какою она была в течение всех пяти месяцев своего существования, за исключением немногих недель фактического участия в ней Ключникова. И во всяком случае такой, какой она была в течение июня, июля и августа, когда она отнюдь не вызывала со стороны ЦК обвинения в излишней левизне. Если Вы сравните номера газеты до рокового дня и после него, желая восстановить свое участие в газете, и даже приобрести в ней руководящую роль, говорит об этом несуществующем поведении и пугает тем, что это мнимое полевение замедлит процесс расслоения эмиграции и оттолкнет нейтральных.

Из кого состоит эмиграция? И какие элементы нам важно привлечь? Эмиграция состоит из небольшого количества политически руководящих людей (военных, администраторов, политиков и журналистов) и значительного количества обывательской буржуазии и буржуазной интеллигенции (промышленников, купцов, врачей, инженеров, адвокатов и т. п.) и из главной массы мелкоты, насильственно уведенной в порядке мобилизации и принудительно эвакуации, или самостоятельно потянувшейся за отступавшими белыми. Средняя группа, поскольку она не устроилась за границей материально и поскольку в России нэп вновь открывает для нее возможность зарабатывать и жить, сама тянется в Россию, и нам приходится и здесь и в Москве очень строго фильтровать ее. Что касается последней категории, то она представляет для нас главный интерес: в нее входят казаки, частью другие врангелевцы, всякая интеллигентская, студенческая и отчасти офицерская молодежь. Их нам важно привлечь, пробудить в них активную симпатию к соввласти и активное желание вернуться в Россию. Этого можно добиться двумя средствами: решительной, резкой борьбой с белой идеологией и белыми вождями – это первое, и второе – добросовестным дружелюбным информированием о том, что делается сейчас в России. Этого не хотел делать Ключников, и это очень добросовестно и честно делали нынешние накануневцы. Ими была проведена под руководством и наблюдением тов. Степанова энергичная кампания за возвращение казаков. Результаты налицо: казаки собираются домой, за реэвакуацию их взялся Нансен, в этом ему помогают, между прочим, и накануневцы (Лукьянов едет в составе его комиссии в качестве представителя русск[ого] Красн[ого] Креста), и Врангель лишается одного из главных источников своей живой силы. Теперь на очереди работа над остальными находящимися на Балканах, во Франции и в Северной Африке врангелевцами, и как раз на Балканах и во Франции растет[распространяемый] тираж «Накануне».

Этим путем, лишением массовой базы, можно привлечь на работу к нам и тех из эмигрантов из первой категории – вождей, которые не являются еще совершенно безнадежными. Ключников же думает, что ему удастся спропагандировать, если он будет вести полемику в белых перчатках, и привлечь к нам Милюкова, Маклакова, Мандельштама и разн[ых] белых генералов; он прямо говорил Устинову и Бродовскому, что основной задачей сменовеховской заграничной газеты является привлечение именно этих эмигрантских верхов – «интеллигенции», как говорит он. Что же касается демократической массы эмиграции, то она его не интересует. В этом расхожусь с ним не только я и нынешняя редакция «Накануне», но и тов. Степанов, который считает ударной задачей настоящего момента, когда получаются новые сведения о военных приготовлениях Румынии и Сербии, спешную обработку в советском духе и легальными (через «Накануне») и нелегальными путями обработать интернированные белые солдатские массы.

Отказываясь от этой насущной и очередной задачи, Ключников не достигает, конечно, и своей основной цели. Самовлюбленный Ключников не замечает, как к нему относится Милюков и др. идеологи белой эмиграции. Они относятся к нему враждебно, без всякого уважения, как к выскочке, как к человеку без всякого общественного прошлого, лишь в период Гражданской войны сумевшего сделать свою короткую карьеру, целиком относящуюся уже к прошлому карьеру. Чрезвычайно показательно в этом отношении то, что ни одна заграничная белая газета ничем не отозвалась на исключение Ключникова и Потехина из состава ред[акции] «Накануне». Если Милюков когда-нибудь и откажется от своей борьбы с соввластью, то он придет на работу непосредственно к нам, а не к сменовеховцам, и во всяком случае не к Ключникову.

Редакция «Накануне» не претендовала и не претендует на то, чтобы быть коммунистической или полукоммунистической газетой. Они представляют из себя радикально-демократическую газету, орган революционной мелкой буржуазии, несколько левее существовавших когда-то в дореволюционную эпоху товарищей «Нашей жизни», но при этом, конечно, они, как и руководители той газеты, не считают себя мелкобуржуазными революционерами, а искренно считают себя защитниками интересов трудящихся масс, в том числе и пролетариата. Некоторые из них, наиболее молодые и искренние, революционно настроенные вроде Лукьянова, может быть, и станут когда-нибудь коммунистами, но в общем и целом для позиции газеты наиболее характерны революционно-демократические статьи ее постоянного сотрудника (не редактора) Бобрищева-Пушкина. В частности, Вы, может быть, обратили внимание на его статью о процессуальной стороне процесса с.-р., где он с фактами классовой юстиции в политических процессах в России и Западной Европе доказывает, что не было еще нигде политических процессов с большими процессуальными гарантиями для подсудимых, чем их было в процессе с-ров.

Теперь перехожу к персональной оценке обеих групп.

Группа Ключникова состоит из двух человек – Ключникова и Потехина. Потехин персонально и политически порядочный человек, но очень умеренный, очень боязливый и находящийся под исключительным влиянием Ключникова. Поэтому о нем, как о самостоятельной величине, говорить не приходится. О Ключникове в разных местах моего письма было сказано уже много. Это неискренний, льстивый интриган, человек без всяких убеждений, но с огромным честолюбием и довольно большой волей; при этом очень слабый журналист.

Вся остальная группа «Смены вех» – Лукьянов, Бобрищев-Пушкин, Садыкер и Чахотин – от него ушли. Устрялов, живущий в Харбине, никогда членом группы не был. И по своему уже вполне определившемуся либерально-буржуазному мировоззрению не мог бы, конечно, быть основным стержнем или одним из редакторов газеты. Так как Ключников и Потехин определенно решили уехать к 1-му октября в Россию, то им положительно некому было бы передавать издание газеты, и их стремление получить ее, во что бы то ни стало, объясняется не интересами дела, а обидой, и фактически сведется к закрытию газеты за границей и перенесением ее в Россию.

Переходим к другой группе.

Можно ли полагаться персонально на их порядочность и преданность нам? Лукьянов – человек с буржуазной личной репутацией, с самого приезда в Берлин непрерывно находится в контакте с тов. Степановым, оказывает ему ряд услуг и по его указанию ведет в газете ряд политических кампаний (антиврангелевскую, казачью и др.).

Дюшен, когда-то один из организаторов Ярославского восстания, еще в[19] 19 году начал издавать в Ревеле газету «Свободная Россия», принявшую определенную советскую физиономию. Издавал ее без всякой нашей субсидии, и только когда она была закрыта эст[онским] правительством, а сам он был выслан из Эстонии, он получил от тов. Гуковского поддержку. В Берлине он был еще до меня секретарем редакции «Н[ового] мира», являлся сотрудником нашего журнала «Война и мир» (статьи по радиологии) и помогает тов. Степанову в покупке и приемке наиболее тонких и сложных радиоаппаратов для военного ведомства. Ведет большую культурную работу среди демократических слоев эмиграции.

Кирдецов, бывш[ий] в свое время руководителем политической агитации у Юденича, при наступлении последнего на Петроград, потом проделал эволюцию, отразившуюся в его открытой публицистической деятельности (газеты «Рассвет» и «Свобода России») задолго до привлечения его нами в газету «Накануне».

Я не стану особенно защищать моральную физиономию Бобрищева-Пушкина, бывш[его] когда-то очень правым и очень неустойчивым политиком, Вы в течение двух лет читали его статьи и фельетоны в «Новом мире» и «Накануне» за подписью «Не коммунист» и его полной подписью, и, конечно, после этой определенной двухлетней работы для него нет отступления в другой лагерь: его просто не примут.

Чахотин – не крупный человек и производит очень приличное впечатление.

Садыкера хорошо знает тов. Уншлихт, ибо когда-то работал в Центропленбеже и при эвакуации Украины остался там. Тем не менее, он производит сносное впечатление. Он очень скромный человек и большой роли не играет. Он техническо-административный работник в редакции.

При таком составе редакционно-издательской группы (и при наличии у нас большинства акций) можно быть уверенным в том, что газета будет добросовестно, а в большинстве своих работников и совершенно искренно выполнять наши задания – как в отношении содержания газеты, так и в отношении ее тона.

С литературной точки зрения эта группа, конечно, выше. Кирдецов – старый опытный журналист, Дюшен – талантливый, темпераментный человек. Лукьянов пишет искренно, у него есть незатасканные мысли, он, во всяком случае, не хуже Ключникова и Потехина.

С точки зрения солидарности редакторов (их ученого и общественного стажа) новоиспеченный проф[ессор] – филолог Лукьянов и такой же молодой профессор-биолог Чахотин нисколько не уступают малоизвестному юристу (вероятно, тоже из бывш[их] прив[ат]-доцентов) Ключникову. А литератор Кирдецов или гр[аф] А. Толстой, конечно, крупнее, чем литератор Ключников.

Из моего письма, посланного прошлой почтой, Вы знаете, что мы затеяли в газете и вокруг газеты новую кампанию – церковную. Центром этой кампании должен был явиться Лукьянов. Конечно, Ключников активной кампании за нашу церковную политику не поведет.

Перехожу к практическим трудностям.

После того как нынешняя редакция публично отмежевалась от Ключникова и Потехина, возврат последних, и притом, не на руководящую роль, может быть понят и объяснен всеми вовне только как исполнение приказа Москвы. Ключников обвинял нынешнего редактора в том, что он слишком грубо поддерживал сов[етское] пра[вительство], сам он, чтобы сохранить вид полной независимости, будет поддерживать нас весьма тонко и далеко не всегда, и в то же время никто не будет верить его независимости ввиду способа его возвращения к власти в газете.

Вторая практическая трудность заключается в том, как Ключников и Потехин держат себя сейчас в Берлине. Вы предлагаете «обеспечить преобладание Ключникова и Потехина в порядке соглашения между обеими группами, либо, если этот путь будет неосуществим – в порядке принудительной отставки всей группы левых». Вы, очевидно, предполагали при этом, что отказ последует со стороны группы левой. Между тем, дело обстоит совершенно наоборот. Ключников и Потехин держат себя так, как будто бы им известно решение ЦК, и они могут диктовать левым свою волю. Они не подали руки встретившему их и протянувшему им руку члену редакции Садыкеру и потребовали, чтобы ред[акция] «Накануне», во-первых, напечатала в газете их декларацию и, во-вторых, передали им газету или в крайнем случае закрыли по напечатании декларации. Понятно, что при таком ультимативном требовании какое бы то ни было соглашение не возможно уже не по вине левых, а по вине правых.

При создавшихся сейчас отношениях (а их созданию способствовали и письма Ключникова из России) совместная работа обеих групп абсолютно невозможна.

Правильным исходом из создавшегося положения мне представлялось бы: 1) оставить газету в руках нынешней редакции, обязав ее напечатать письма Ключникова и Потехина или интервью с ними, если в этом письме или интервью не будет содержаться ничего направленного лично против членов нынешней редакции и 2) удовлетворить уезжающих в Россию Ключникова и Потехина, дав им возможность руководить там какой-либо газетой, лучше журналом. Это последнее, к тому же, им, кажется, и обещали.

Таким способом мы сохраним и газету, которая иначе должна бы была закрыться с отъездом Ключникова и Потехина, и спевшуюся уже группу преданных нам работников. Не говорю уже о том, что лично у меня создалось бы очень неприятное положение в новой газете. И прежде всего Ключников с большой, хотя и скрываемой, враждебностью относился к факту, что мне приходилось иногда делать газете указания. Теперь же он будет толковать, что его уклон вправо и отказ от всякой борьбы с правыми санкционирован Центральным Комитетом, будет игнорировать мои указания и вообще очень мало считаться с представительством.

Общение с Ключниковым и Потехиным в роли редакторов газеты будет для нас тем затруднительнее, что мое отношение к ним разделяют и все руководящие работники представительства – т.т. Бродовский, Устинов, Степанов. Для всех нас ясно, что мы будем лишены возможности контролировать газету и нести за нее какую-либо ответственность.

Мне кажется, что, принимая свое решение, ЦК не вполне представлял себе здешнюю обстановку и последствия, вытекающие из этого решения, и только поэтому я позволил себе написать такое длинное письмо.

С товарищеским приветом[подпись – Н. Крестинский]»[311]311
  РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 217. Лл. 26–34.


[Закрыть].

Из приведенного документа достаточно полно предстает примитивная утилитарная роль «сменовеховства» в планах сторонников Троцкого в руководстве большевиков, что, конечно, не соответствовало объективным эвентуальным отношениям сторонников данного сложного общественно-политического течения и советской власти. «Аргументы советского полпреда, его апелляция к темному прошлому, сомнительному настоящему, политической ненадежности и литературной бездарности своих оппонентов не возымели должного воздействия. К удивлению Крестинского Ключников и Потехин вернулись в Германию. На вокзале прибывшие не подали руки встречавшему их члену редакции Садыкеру и повели себя так, как будто знали о решении ЦК в их пользу: ультимативно потребовали напечатания в «Накануне» своей контрдекларации с последующим закрытием или передачей газеты в их руки»[312]312
  Квашонкин А.В, Лившин А. Я. Указ. Соч. С. 76.


[Закрыть]. Давление Н. Н. Крестинского при поддержке Л. Д. Троцкого и К. Б. Радека, а позже и Н. И. Бухарина, на высшее партийно-политическое руководство все нарастало, а позиция И. В. Сталина на сохранение сменовеховцами собственного лица, отличного от коммунистической прессы, ослабевала. Все это привело к тому, что вскоре сторонники «Смены вех» оказались в положении «плохих учеников» при большевистских «строгих учителях». Это, например, видно из следующего донесения Н. Н. Крестинского в ЦК о визите в курортный город Киссинген Ю. В. Ключникова и Ю. Н. Потехина 12 сентября 1922 г.: