Текст книги "Запрещенная фантастика"

Он знал, что сейчас потребность в продуктах несколько ниже обычного: вместо сорока трёх продовольственных контейнеров в день, как было ещё пять лет назад, он обрабатывал только тридцать девять. Если подумать, нетрудно догадаться, что число едоков в их и без того маленькой Колонии, снизилось ещё… Процентов на семь.

А если подумать ещё сильней – начинаешь трястись от страха! Так недалеко и до вымирания! Нет, ясное дело – их Секция в Оранжерее не единственная, но… Кроме неё есть только две других. Картофеля и капусты. И вряд ли у них дела обстоят лучше.

Мэлт поморщился, глядя себе на руки. Крепкие, с жёсткой грубой кожей…

Да, таким бы больше подошёл автомат. Или даже базука. Но…

Ладно, придётся терпеть. Он нужен Родине там, где оказался, и… О, чёрт! Нет, только не сейчас, пожалуйста!..

Почуяв предвестники приближающегося припадка, он поспешил подбежать к Питу – невысокому старикашке с козлиной бородкой: тот лучше всех знал, что делать. Пит, увидав его глаза, заорал. На подмогу – уберечь Мэлта от травм при падении – прибежало ещё трое ближайших работников: и мужчин и женщин.

Мэлт еле успел вынуть из нагрудного кармана втулку и сунуть в руки Пита. Дальше…

Дальше грохочущей лавиной навалилась Тьма.

* * *

Очнулся он у себя.

Еле горел крохотный ночничок у изголовья. В его свете Мэлт обнаружил, что с него сняли только ботинки, уложив прямо в комбезе на одеяло… Ладно, он не в претензии.

Всё равно стерильностью его одеяло давно не отличалось. Да, собственно, и никогда оно ей не отличалось: досталось от предшественника, жильца этой комнаты. А тому – от своего предшественника… И сколько их таких было – никто и не упомнит…

Мэлт в миллионный раз невольно оглядел убогое жилище.

Да, вот она: его комната. Его «личное пространство», позволяющее «произвести адекватный отдых и освежающий сон», как написано в Памятке…

Два шага в ширину, три – в длину, и два с половиной – в высоту. Серые, неоштукатуренные бетонные стены. Кое-где до сих пор сохранились следы деревянной опалубки. У дальней стены – его кровать. Над ней – решётка шахты вентиляции. Ближе к двери – стол со стулом, и, рядом с дверью – встроенный шкаф с одеждой. Над столом – полка с тремя Пособиями: как выращивать растения гидропонным способом, как чинить конвейер простейшими инструментами, и как правильно следить за личной гигиеной, чтобы не создавать проблем врачам: нехватка даже простейших медикаментов уже стала притчей во языцех…

Ну и конечно – ночник. Ему, как единственному эпилептику, выписали со склада один из последних функционирующих ночников. Чтобы очнувшись, он не считал, что умер. И заживо погребён в очередном контейнере… И не спятил.

За «заботу» спасибо Главному военврачу – Царствие ему, бедняге, Небесное!.. А ведь он даже не запомнил его имени.

Откинувшись поудобней на серую тонкую подушку без наволочки, набитую тем же силициевым гранулятом (чтоб поглощать лишнюю влагу и запахи!), Мэлт уставился на выключенную сейчас голую лампочку, торчавшую из патрона на проводе в центре серого потолка. Когда она тускло горит в свои двадцать пять галогенных свечей, впечатление, что ты – в гробу, всё равно – практически стопроцентное…

Он, покряхтев, развернулся на бок, собираясь встать – надо бы сходить в туалетный блок: мочевой пузырь даёт о себе знать, как и после каждого припадка.

Дверь открылась, вошёл Док Престон.

Мэлт попытался встать:

– Господин капитан!..

«Капитан» поднял руку упреждающим жестом:

– Лежите, техник! Вам в ближайший час лучше сохранять горизонтальное, как говорится, положение. Впрочем, вы и сами всё знаете… Я зашёл лишь спросить: Мэлт, у тебя всё нормально? Осложнений нет?

– Так точно, господин капитан! Осложнений нет. Всё прошло как всегда, зубы и дёсны целы. От ударов об пол меня подстраховали… Наши. Всё нормально, Док: я успел подбежать к Питу сам…

– Ну вот и отлично. Ладно, поскольку твоя смена почти закончилась, можешь продолжать отдыхать до завтра, до ноль семи ноль-ноль. Здравия желаю.

– Здравия желаю, господин капитан!

Док Престон вышел, прикрыв дверь так, чтоб не хлопала – знал, что сейчас любой громкий или резкий звук больно бьёт по ушам Мэлта.

Хотя откуда на Жилых Уровнях «громкие и резкие» звуки?!

Сюда приходят «зализывать раны», нанесённые очередным Днём вековечной Войны. Отоспаться перед следующим. В надежде, что вот, скоро – всё изменится. К лучшему. После Окончательной Победы.

Он со стоном поднялся, вылез из верхней части комбеза, скинул пропотевшую насквозь майку. Достал из шкафа и одел запасную: пусть ещё более заношенную, но сухую. Мокрую развесил на спинке стула: высохнет – отправится в шкаф. К запасному комбезу и полусапогам. Его единственной смене одежды.

Он сходил отлить в туалетный Блок своей жилой Секции. Вернулся, так никого и не встретив – смена точно ещё не закончилась. Вытянувшись на койке, подумал в миллионный раз – зачем всё это?! Когда началось? Почему они живут ТАК?!!!

Нет, хватит – что-то его от безделья, как всегда, потянуло на «философию»! Куда лучше, когда руки и мозги заняты работой. Пусть привычной, чисто механической, не меняющейся десятки, а, возможно, и сотни лет, но – нужной для Выживания его Родины.

Он… Должен отдохнуть и выспаться – завтра ждёт работа. Он нужен своим сослуживцам. Так что он не будет думать ни о чём постороннем и ненужном… Он успокоится. Успокоится.

* * *

Он не успел вытереть бегущие слёзы – дверь опять открылась. Вошла Миранда.

Ну а поскольку зрение у неё превосходное, и с наблюдательностью всё в порядке (недаром же – снайпер!), отблёскивающие в свете ночничка влажные дорожки на его щеках она, разумеется, заметила.

Вздохнула:

– Техник второй категории Мэлт Гросс! Приказываю: прекратить самоедство, и быть готовым эффективно служить Родине!

Вот в этом она вся. Главное – эффективность и рационализм.

Из этих соображений она и взяла его себе в любовники! Знала: если взять кого-то из «своих», неизбежно сложатся неуставные отношения, влекущие моральные и дисциплинарно-ранжирные субординационные сложности: и в бою, и в тылу… А Мэлт – мужчина крепкий, здоровый, к тому же молодой, ретивый, и с отличной потенцией…

Так она ему и сказала, ничего не скрыв, уже в третью их встречу, когда он робко попробовал выяснить, почему – он…

Он долго после того, как ушёл тогда от неё, пытался убедить себя, что совсем не обижен… Получилось плохо. Он не «убедился». Однако постепенно привык. А недавно обнаружил, что и она, как бы ни казалась деловита и рационалистична, иногда впадает в «сантименты». И ещё…

Питает к нему нечто вроде привязанности. Ну, как, например, к верному автомату с оптическим прицелом…

Уже приятно. Ну а он…

Да – самому-то себе можно признаться: любит её. Давно и крепко.

Да и понятно: за все двадцать два года его короткой жизни у него ещё не было столь близко и тесно вошедшего в его жизнь существа… Ну а кто?! Выводковый Автоклав? Воспитатели? Наставники? Коллеги?! Нет, сравнить с этим его отношение к ним ну никак нельзя!

– Ладно, Мэлт, я рада видеть тебя в норме. Как ты? Мне сказали, что опять?..

– Да, прости уж, Миранда. Я опять… Потерял сознание. Во время работы. Но уже всё нормально! – он попытался встать. Мышцы слушались плохо. Ноги всё ещё тряслись.

– Лежите уж, техник второй категории! – Миранда, сделав удерживающий жест ладонью, подошла к кровати. Сняла уставную пилотку, тряхнув головой. Пилотку бросила прямо на стол. После чего села ему в ноги. Мэлт залюбовался: вот уж казалось бы мешкообразная униформа, а как она ей идёт! Как грациозны, несмотря на муштру и вдолблённые армейские приёмчики, все её движения!..

Миранда, кажется, понимала его чувства. И позволяла любоваться собой. Он знал, что она знает, как нравится ему, как он любуется всеми её жестами, поворотами головки на длинной мускулистой шее, лучистыми отсветами желания в чёрных в тусклом свете ночника, как бы бездонных, зрачках… Да даже крохотной чёрной родинкой у неё на лбу, делающей её похожей на каких-то там древних Божеств. Правда, из чужой религии. Он и про этих Божеств-то узнал из уроков сравнительной Истории, где им показывали древние рисунки и фотографии…

Иногда его даже посещала сверхкрамольная мысль: может, имелся смысл и во всех этих Лже-учениях?.. Раз там были такие красивые… И страшные, могучие… Боги? Все эти Шивы, Кали, Мардуки, Одины, Афродиты?.. Может, они несли какой-то сокровенный смысл, жизненный опыт, давали силу выживать и бороться своим приверженцам?

А что даёт ему его Вера, его Религия? Веру в то, что правы только они? И что рано или поздно Бог поможет своим верным рабам и почитателям? А всех «плохих» поможет поубивать к такой-то Матери?!

Каждое Воскресенье, на Мессе, старичок Капеллан пытался хоть как-то поддержать эти убеждения в своей прагматично-суровой и хронически уставшей пастве. Но, если честно, Мэлт не замечал хоть в ком-то особого религиозного рвения. Или – банального понимания сути того, о чём им читают с кафедры. Все просто «отбывали»: кто-то глядя себе под ноги, кто-то – почёсывая затылок, а кто – и откровенно дремля на протёртых до впадин-ложбин мускулистыми худыми задами, лавках Церкви. Где, опять-таки судя по пустым местам, раньше – прихожан было гораздо, гораздо больше…

С другой стороны – разве у их врагов нет точно такой же Веры: в то, что правы лишь они? И только их Бог и Вера – истинные?! Впрочем, насколько он помнил, как раз Бог у них общий… Да и Церковь построена по тому же проекту, и все Молебны проводятся совершенно одинаково…

Как же Бог определит – кто более «прав»? Или – «верен»?

Мэлт заставил себя отмахнуться от очередной волны ненужных, но неизбежно возникавших, когда он вот так, как сейчас, был предоставлен самому себе, и имел возможность подумать, сравнить, проанализировать ситуацию, мыслей. Потому что Миранда, отлично читавшая на его лице всё, происходившее в душе, покачала головой:

– Опять занимался самоедством? Или на этот раз – решал вопросы Веры?

– Прости. Больше не буду!

– Ну то-то же… От этих размышлений только неприятности! А нам неприятности не нужны! Ты же не хочешь предстать перед Трибуналом? Или – Конклавом? Знаешь ведь – мне неминуемо придётся выступать Свидетельницей! Ты же не хочешь, чтоб у меня были проблемы и осложнения? – она абсолютно точно знала о его чувствах к ней, и пускала стрелу за стрелой в самую болезненную точку…

Нет, он ни за что не хотел бы, чтоб ей было плохо!

– Прости, Миранда! Я никому никогда не говорил… И не скажу…

– О своих «рассуждениях»? И о «моральных терзаниях»?! Боже, Мэлт! Какая всё это чушь! Тебе что – своих проблем и забот не хватает?! Зачем ещё думать о каких-то абстрактных, никому давно не нужных старых Легендах и «философских» Вопросах?! – она словно забывала в такие моменты, что и ей в минуты слабости (или – расслабленности?!) все эти, и ещё разные другие вопросы приходят в голову!

Но на то она и – военнослужащая, чтобы держать всё это под строжайшим самоконтролем…

– Умоляю тебя, Мэлт – хватит! Вернись на землю грешную!

И, уже деловым тоном:

– Принести тебе поесть прямо сюда?

– Нет, спасибо. Я не голоден. Я успел пообедать.

– Ладно. Тогда – как насчёт Курса… «Интенсивной терапии»? Сегодня я беру на себя… Силовую часть! – она расчётливо неторопливыми движениями стала расстёгивать гимнастёрку, демонстрируя голубовато-белое крепкое молодое тело, упруго натягивавшее точно такую же армейскую серо-зелёную майку, как и у него… Вот только не было у него столь дерзко торчащих твёрдых сосков, выступающих над божественно очерченными полумесяцами…

Мэлт сглотнул. Ноги, конечно, тряслись… Но то, чему положено было отреагировать – отреагировало…

* * *

Когда она ушла, у Мэлта осталось двойственное чувство.

С одной стороны, ему льстило и наполняло гордостью сознание того, что его Девушка на столь высокой ступени Иерархии их Социума – не то, что у других техников… Да и любовница она – просто Супер! Вау! Секси! Слов нет!..

С другой стороны – разве она просто не… Использует его, тогда когда ей надо?!..

Использует цинично, безапелляционно и бесстыдно. Он отлично осознавал: пока его кондиции удовлетворяют породистую опытную «кобылку» – он – в фаворе. Но стоит только дать слабину…

Никакая «привязанность» не остановит её поиски более «крутого» любовника: физиология! Так, впрочем, и написано в чёртовом «Пособии»: что «для поддержания оптимальной физической формы и предотвращения нервных срывов необходимо не реже…»

Он уже был наслышан про её предыдущих, обиженных, кто – словами, а кто – и действиями, мужчин. Если б он мог выражаться как поэт древности, сказал бы, что её жизненный путь усыпан душами и телами получивших отставку мужчин, как центральный проход свинофермы – помётом…

Да ладно, одёрнул он себя – ему просто обидно… Обидно, что он – не единственный. Используемый. Но…

Он всё равно хотел бы, чтобы его и дальше. Использовали.

Незаметно для себя Мэлт уснул.

* * *

Зуммер побудки Первой смены разбудил бы и мёртвого.

Покряхтев, Мэлт встал. Направился в туалетный Блок. Выстоял стандартно длинную (впрочем – нет! раньше она была на трёх человек длиннее!) очередь. Вымылся, почистил зубы. Справил нужду. Вернулся в свою комнату. Потемневшие буквы на ободранной табличке двери мрачно гласили: «Операторская № 14/9. Уровень Кью, коридор 18».

Вдруг Мэлт осознал, что раньше-то… Его комната вовсе не была жилой! Там работали… «Операторы». Интересно, чего они «оперировали»? Сейчас трудно сказать – тех далёких времён первопоселенцев никто уж и не вспомнит… А вот интересно, сохранились ли какие документы… Архивные записи, диски и флэшки с этими данными?.. Можно ли надеяться когда-нибудь восстановить эти, как их… Компьютеры – и посмотреть?

Как ни странно, но ответ Мэлт получил сразу после стандартного завтрака в Пищевом Блоке своего Уровня.

Придя на развод в Отдел, Мэлт прослушал общее задание на сегодня, которое зачитал, как всегда, Лейтенант Билл Драгович, заведующий их Секцией, после чего совсем уж было собрался отбыть на рабочее место, как отправились и все остальные.

Однако его остановил оклик начальника:

– Мэлт! Подойди. – и, когда он строевым шагом подошёл и отдал положенную честь, услышал потрясающую новость, – Ты сегодня будешь работать в другом месте.

– Есть, сэр! Так точно, сэр – работать в другом месте!

Лейтенант, сверяясь с бумагой в руке, сказал:

– Уточняю задание, техник Гросс: спуститься на Уровень Дабл Ви, проследовать в комнату 10/22, коридор одиннадцать, и получить дальнейшие указания непосредственно от лейтенанта Сергея Васильева, зав. Секцией Гохрана. Повторите задание!

– Спуститься на Уровень… – Мэлт повторил без труда: с памятью у него всё было в порядке, и даже «побочных явлений» в виде возможного временного ухудшения, как предупреждал десять лет назад его и его Начальника, Главный медик, не наблюдалось…

К счастью.

– Отлично. Выполняйте!

Строевым же шагом Мэлт вышел через дверь, и отправился к лестнице. Лифты, соединявшие Уровни так, что добраться до любого можно было за десять-двадцать секунд, сгнили настолько давно, что даже их шахты использовали для проведения новых конвейеров. Но Мэлт, всегда интересовавшийся бытом колонии в «старые добрые» времена больше, чем остальные, не поленился порасспросить Бада, Кухонного Техника.

В Ремонтной мастерской в момент его появления (Мэлт уж забыл, что он там делал – кажется, менял приводную цепь, и ему понадобились запасные звенья.) почти ничего не чинилось (потрясающая удача!!!), и он легко выяснил: да, раньше существовали и работали и лифты. О чём остальные сограждане практически уже забыли.

Это тоже навевало тоску: нет сомнения, что раньше Колония жила и механизмами, облегчающими быт была оснащена куда лучше! Получается, они не прогрессируют, а напротив: скатываются к состоянию первобытных варваров из той же древней истории, постепенно теряя знания, навыки и Пространство… И работая всё тяжелей.

Да, он отлично осознавал: из двадцати восьми Уровней обитаемы или активно используются теперь лишь восемнадцать. Да и те: где – густо, а где – пусто… Людей становится всё меньше… И виноваты в этом не только боевые действия. Хотя, конечно, основные потери в людях – именно в боях!

Но ещё остаются нежизнеспособные, или совсем уж не вписывающиеся в «норму» мутанты-уроды, появляющиеся при «родах» и из автоклавов, и из матерей. (Таких сразу направляют на Утилизацию – конечно, после решения Чрезвычайной Комиссии!)

Неизлечимые болезни, вдруг уносящие с виду здоровых работников.

Сумасшествие. (это когда тех, кто кричал и выл, брызжа слюной, что все это – издевательство, и пародия на людское Общество, быстро уводили медбратья, затем – допрос с пристрастием, и выносили диагноз, оставлявший единственный вариант: на Утилизацию! Немедленную!)

Несчастные случаи (вон – когда целая Секция Уровня Кей провалилась на Уровень Эль, раздавив восемнадцать работников свинофермы, и, что куда более серьёзно – сто трёх животных… Опять потеря Генофонда. Хотя никто кроме Мэлта, кажется, особенно не переживал – это жизнь. А смерть и потери в Колонии случаются каждый день, превратившись, скорее, в норму.

Высшее же Руководство тщательно делало вид, что всё у них в порядке, и Окончательная Победа надвигается семимильными шагами.

В это Мэлт верил с трудом.

У него имелись глаза, чтобы хорошо видеть, и свободное время – обдумать. И он не обольщался: только благодаря своему исключительному положению, своей болезни – у него есть это время. Остальные, отпахав двенадцатичасовую смену, могут только съесть положенный стандартный ужин, и отключиться – что здесь называлось сном. Тут уж не до «обдумывания» или «осмысления»…

* * *

Спускался по лестницам он долго. (Пролёты каждого Уровня занимали в высоту не меньше восьми метров.)

Времени оказалось как раз достаточно, чтобы со всех сторон обсосать и переварить мысль, что же там будет за «другая работа». Ликвидация потока нечистот, прорвавшихся из коллектора? Переноска старых бездействующих станков на переплавку? Откачка грунтовых вод, неумолимо отвоёвывающих нижние Уровни?..

Однако действительность преподнесла сюрприз.

В комнате 10/22 его ждал… Архив.

Когда он вошёл, невольно поразился: Гос-споди, сколько же тут бумаги!..

Вышедший на звук его шагов из какого-то прохода между высоченными полками молодой, судя по блёклым усикам, Лейтенант спросил:

– Техник второй категории Мэлт Гросс?

– Так точно, господин Лейтенант. Откомандирован в ваше распоряжение от Секции…

– Да, я знаю. – лейтенант поморщился – похоже, для этого места голос Мэлта звучал недопустимо громко. – Хорошо, техник. Вольно. – Мэлт расслабил руки, вытянутые по швам, – Объясняю задачу. Это – Архив Колонии. Здесь имеются разделы документации, признанные Комиссией по Чрезвычайным Ситуациям излишними.

Вы будете эту документацию относить к ближайшему конвейеру, и переправлять в Котельную, где её будут разгружать работники Котельной, и она будет… Утилизирована более полезным для Колонии образом. Ближайший конвейер с подачей в Котельную… – лейтенант чётко обозначил координаты. Мэлт про себя скривился: носить вручную придётся целых три Уровня. А когда-то конвейеры работали до самого нижнего Уровня…

– К утилизации предназначена документация на Полках под маркировкой… – Лейтенант чётко назвал фронт работы, ещё и показав его рукой. А ведь Мэлт умел читать, мог бы справиться и сам. Однако въевшийся подобно старой смазке в шестерни, стереотип в голове вояк не позволял тем считать «техников» хоть в чём-то подобным им по умственному развитию. Мэлт давно проглотил обиду – даже Миранда относилась к нему и его «философствованиям» свысока: дескать, чем бы дитя не тешилось… – Задача ясна?

– Так точно, господин Лейтенант! Задача ясна! Переместить документацию с полок… – Мэлт скрупулёзно перечислил все литеры, и пункт назначения.

Лейтенант с подозрением глянул на Мэлта – возможно посчитал, что тот издевается, специально чётко показав, что запомнил и видит все эти литеры в торцах полок… Однако вслух сказал только:

– Приступайте!

– Есть приступить! – Мэлт отдал честь, щёлкнул каблуками разбитых сапог. Затем повернулся и прошёл к первой полке.

Лейтенант, проследив, как Мэлт снял с полок уже кем-то увязанные две упаковки килограмм по двадцать, и размеренно шагая, двинулся к выходу, довольно кивнул: похоже, именно физические кондиции требовались для этой «сложной» работы в первую очередь… Уже шагнув за порог открытой двери, Мэлт краем глаза увидел, как лейтенант углубился в какой-то проход: очевидно, «отбирать» следующий материал для Котельной…

Нельзя сказать, что Мэлт был против уничтожения, или, вот как сейчас – использования в топках ненужной документации, или мебели… Но что-то всё же было кощунственное в сжигании Книг…

Поэтому дотопав до указанного лестничного проёма, и забравшись на один пролёт, Мэлт остановился: надо же разглядеть, что именно признано уже ненужным Колонии… Он был уверен: Лейтенант не станет проверять его работу, поскольку у него хватает и своей. А поверить в то, что какой-то техник захочет что-то почитать – попросту невозможно! Да и слышно гулкое эхо шагов бетонном в подземелье шагов за сто…

Ага. Сплошь бухгалтерские штучки: накладные, отчёты о произведённом такого-то и такого-то числа, и сданном по описи в Кухню объёме овощей и дрожжевой массы… Заявка на новые напольные решётки для свинофермы. Акты на списание пришедшего в негодность амперметра. Персонального компьютера. Накладная на корм для боевых крыс…

Вроде, всё понятно – кроме того, почему сдох компьютер… Ну, наверное, как всегда сгорело что-то, что нельзя починить или заменить. Или просто выработан ресурс. А раньше всё сдохшее, или, как вот эти бумажки, ненужное за древностью, просто наваливалось в нежилые помещения нижнего Уровня… В надежде, что когда-нибудь может пригодиться. Вот так, как сейчас пригождается сама документация об этом хламе…

Вздохнув, и крякнув, Мэлт двинулся по лестницам дальше. Если не считать давно сдохших, и превратившихся в невесомые мумии в своей посеревшей от пыли паутине, пауков, никто за ним не следил…

Загрузив обе связки в ковш, Мэлт нажал сигнальную кнопку. Где-то далеко вверху раздалось дребезжание битого-перебитого звонка. Через несколько секунд конвейер с лязгом и скрежетом двинулся вверх, бесконечная лента пустых, идущих сверху, и точно таких же – уже снизу, ковшей, рывками, а затем почти плавно заскользила мимо Мэлта.

Он невольно сплюнул: сомнительно, что сжигание этих сорока килограмм даст в генератор энергии хотя бы на её затраты на это самое поднятие макулатуры… Сам он думал, что рациональней было бы пустить ценную бумагу на переработку: хотя бы в туалетную бумагу. А то в последнее время то, чем они подтирали зады… Напоминало, скорее, наждак. Однако это не его собачье дело. Начальству видней!..

Посмотрев на ладони – на них и на пальцах остались врезавшиеся следы от тонких верёвок – Мэлт поплевал на них и растёр. Надо будет хотя бы прокладывать под верёвки какие-нибудь тряпки. Или те же бумажки.

* * *

Пятая ходка принесла ему неожиданный вопрос.

Когда он опустил очередную пару связок на пол, чтобы отдохнуть в привычном месте, в чуть сдвинувшейся пачке что-то блеснуло.

Мэлт нагнулся: помимо накладных и отчётов внутри связки оказалась тонкая брошюра, краешек которой сейчас посверкивал пластиком. Ошибка, или недосмотр Лейтенанта? Мэлт знал, что в пластик заделываются только исключительно важные документы, предназначенные для вечного хранения – ну, как, скажем, оригинал «Пособия» по ремонту того же конвейера…

Он с трудом раздвинул кипу бумаги, и двумя пальцами придвинул брошюру ближе к упаковочной верёвке. Чтобы вынуть её окончательно, не развалив всю пачку, пришлось продвинуть книжечку вниз, и уже после отделить от стопки. Ну-ка…

Прочтя название и красный штамп в правом верхнем углу: «Высший уровень секретности. Только для руководящего персонала», Мэлт невольно сглотнул, и огляделся: нет, к счастью никто за ним не наблюдал. Да и правильно: на три нижних Уровня никто и не сунется без особого Приказа! Да и лампы тут горят лишь у подъёмника и на лестничном пролёте: включены специально для него…

«Техническое задание на выведение персонала для Колонии «Даная-3».

Чёрт, что бы это могло значить? «Даная-3» – это название их Колонии, верно. Но что может означать выражение «выведение персонала»? Выводят… Ну, свиней, кур (ну, то есть, их «выводили» пока поголовье не поразила странная неизлечимая болезнь под названием чумка, и пришлось всех пустить под нож!), или новые гибридные сорта более продуктивной моркови или картофеля…

А «персонал» – это, несомненно, люди.

Нет, верно – многие из них родились из автоклавов и выводковых камер… И – по раз и навсегда заданной Программе и из неизменного уже десятки поколений генного материала.

Так что получается – здесь указано, кто и как отобрал этот самый, первый, исходный… Генный материал! И какими критериями при этом пользовался!

А что – очень интересно. Только вот…

Почитать сейчас вряд ли удастся. Нельзя вызывать подозрения слишком долгим отсутствием. Но и показывать кому бы то ни было явно секретную брошюру нельзя. Хм-м… А спрячет-ка он её пока здесь, в люке мусоропровода! Благо, тот не действует два века. И, похоже, будет бездействовать уже до…

* * *

До обеда Мэлту удалось сделать семнадцать ходок. И после обеда – ещё восемнадцать. Так что к ужину его не слишком привычные к лестницам ноги дрожали, словно лист на ветру. Мышцы спины вообще болели так, словно ему туда натолкали раскалённых прутьев… Пальцы рук два раза сводило судорогой.

Однако он никому ничего не сказал: жаловаться – вызвать нарекания и дисциплинарные взыскания. Разгребать снова перегнивающее дерьмо в ёмкостях для превращения этого самого дерьма в компост с помощью калифорнийских дождевых червей, совсем не хотелось.

А ещё весь день в мозгу, словно одна из уничтоженных боевых крыс в мешке с семенным зерном, свербила мысль. Любопытство. Зародыш Гражданского неповиновения (уж Мэлт-то знал, как называется несанкционированное ознакомление с Секретными Документами!..) – что же там, в «Техническом задании…»?!

Мэлт не забыл перед последней ходкой засунуть согнутую брошюрку себе под комбез за пояс, на спине. Однако Лейтенант потребовал по дороге в пищевой Блок захватить ещё две упаковки. Пришлось отнести, и лишь потом идти ужинать.

Еда (коричневое варево, пахнущее не то гречкой, не то – плесенью), называлась кашей. Но сегодня даже её отвратительный вкус не заставлял Мэлта кривиться, как делало, несмотря на грозные взоры руководителей подразделений, большинство едоков. А если честно – он уже даже не помнил, что ел на обед. Вот как, оказывается, заинтриговался!.. Ладно, будем надеяться, что сегодня он своё любопытство тоже насытит.

* * *

Насытить не удалось.

Через полчаса после его возвращения в свою комнату, заявилась Миранда.

Пришлось подняться к ней, и на более, конечно, широкой и мягкой постели, чем у него, два раза доказывать, как он её любит. И уважает. И ценит. Однако сегодня Мэлт даже не заикался о своих обычных «крамольных» мыслях и сомнениях. Не хотел «нарываться» на «пиление». Или скандал.

Когда Миранда уснула, долго лежал рядом, думая о брошюре.

Вот как чуял, что сегодня Миранда придёт – спрятал в матрац, в тонкую прорезь у изголовья, где уже хранился блокнотик с его дневниковыми записями, зажигалка-сувенир, и крохотный коробок с карманным Молитвенником. Иметь такой уже запрещалось – каждый Гражданин обязан все положенные Молитвы знать наизусть!

Мэлт, конечно, знал их… Но одно дело – когда словно безумный робот автоматически тарабанишь заученные слова… И совсем, оказывается, другое – когда медленно читаешь эти же слова, возвращаясь, перечитывая, и обдумывая глубинный смысл, заложенный в эти самые жгущие Душу слова…

* * *

Разбудил его сигнал побудки для его смены.

Миранда что-то промычала спросонья, и, не открывая глаз, грубо пихнула его твёрдым кулачком в бок:

– Заткни этот чёртов зуммер!

Он встал, и нажал кнопку реагирования. Теперь автомат в диспетчерской знал, что Техник второй категории, временно находящийся в комнате сержанта Миранды Лекс, встал, и идёт в Туалетный Блок… Сама Миранда встанет через час, по сигналу для Армейского персонала. Он хотя бы более мелодичный – не перепутаешь.

На завтрак опять оказалась каша.

Если бы Мэлт не был твёрдо уверен, что вчерашнюю макулатуру сожгли, он бы поспорил, что её привкус присутствует в вареве… Впрочем – как знать!..

* * *

Сегодня он прошёл в Архив сразу. Поэтому до обеда успел перенести на три упаковки больше. Лейтенант, обозрев освобождённое на полках пустое пыльное пространство, довольно кивнул:

– Хорошо, техник Гросс. Продолжайте в том же духе вот до сих пор! – он рукой показал, докуда полки нужно расчистить. Мэлт прикинул: если такими же темпами, как раз недели на две!

– Есть, продолжать, господин Лейтенант!

Однако поскольку он не перенапрягался, и давал себе всё так же передышку на лестничном пролёте между Уровнями, спина к ужину болела не сильней. А точно так же.

Зато Миранда до отбоя не пришла.

Он прикинул: точно! Её очередь стоять в суточном дозоре. Значит, сегодня он предоставлен самому себе. Отлично. Рука сама потянулась, словно лиса в курятник, скользнула в щель матраца…

Даже на ощупь чувствовалось: брошюра опасна. В её холодной гладкости и сопротивлении сгибанию было что-то… Древнее. Солидное. Монументальное. Он даже определений подобрать не мог! Но чувствовал – эта штуковина может изменить его жизнь… Есть в ней какая-то «роковая» тайна… Позволившая бы им всем…

Может, жить лучше?.. Или хотя бы понять, что там, в далёком прошлом, пошло не так… И – исправить давно забытые ошибки отцов, за которые живущее сейчас поколение вынуждено платить страшную цену. Отдавая жизни и Судьбы.

Когда и сама жизнь-то – превратилась в ежедневный Подвиг.

Гонку за выживание…

Войну до победного.

Он ведь слышал слухи и легенды, запрещённые, но всё равно кочующие от человека к человеку: раньше не было двенадцатичасового рабочего дня… И люди жили не на глубинных подземных Уровнях, а наверху – прямо под сводом Купола!.. И, если верить архивным фотографиям, раньше пшеницу сеяли прямо там, на поверхности. А не на полях под лампами, энергию для которых только-только и даёт полуживой реактор…

Он открыл первую страницу.

* * *

«Настоящее Техническое Задание регламентирует основные параметры колонистов, предназначенных для заселения планеты «Даная-3», системы Малый Лебедь, координаты…» – цифры ничего не говорили Мэлту. Да и плевать на них. Да, они живут на Данае-3. Правда, пока до «колонизации» её – как до неба…