Текст книги "Время одного детства"

Первые учителя

Сентябрь 1966-го

Две небольшие вертолетные площадки были построены сразу же за крайними бараками поселка, в которых жили Алла с Санькой. Из окна небольшой спальни можно было хорошо видеть, как садятся и взлетают вертолеты. Их шум нельзя было спутать ни с чем. Когда этот шум приближался, Санька бросал все свои дела и бежал смотреть, как подлетает и садится вертолет.

Часто вертолеты не выключали двигатели. Винты с силой вращались, и из-за сильного ветра, создаваемого ими, к вертолету было трудно подходить. В такие моменты из кабины быстро выпрыгивали пассажиры или выкидывали какой-то груз, и вертолет тут же улетал.

Однажды за стенкой справа послышался шум. Хлопала и закрывалась входная дверь, как будто в комнату что-то заносили и выносили, слышались женские голоса.

Мальчик решил узнать, что там происходит. Было раннее утро. Его мама уже была на работе, и он в это время привычно хозяйничал дома один.

Санька еще в окно кухни видел, что молодые девушки входили в соседнюю «квартиру» с сумками или коробками в руках, а выходили без них. Он тут же решил с ними подружиться, вышел на крыльцо, подошел к ним и сказал:

– Здлавствуйте!

– Здравствуй, мальчик! – ответила одна из девушек, выходившая из «квартиры».

– Здравствуй! – улыбнулась вторая, вносившая коробку в дом.

– А мы тут с мамой живем, – продолжил мальчик.

– Будем соседями, – заулыбалась первая. Она подхватила одну из последних сумок, которые стояли на песке возле крыльца, и занесла ее внутрь их нового жилья.

– А можно к вам в гости плийти? – поинтересовался Санька.

– Конечно, – остановилась девушка с сумкой и стала разглядывать нового соседа, – вот только наведем порядок в доме, и можно будет чаю попить.

– А если у вас длов нет, то печку не ластопите, – тут же с серьезным видом выдал мальчик.

– А мы сходим за дровами. Ты же нам поможешь?

– Да, – не раздумывая ответил он. – Я знаю, где у нас здесь длова.

– Тогда мы сейчас переоденемся и пойдем вместе, ты нас подождешь?

– Подожду.

Девушек долго не было. Из их квартиры был слышен шум передвигаемой мебели и изредка раздавались громкие голоса или смех. Санька ходил вдоль крыльца, опустив голову, и ждал. Он уже протоптал и утрамбовал широкую дорожку в песке длиной метра три возле крыльца дома, но девушки пока так и не появились.

«И что они так долго? – размышлял мальчик. – Сколько можно переодеваться? Так пока они дров принесут, потом воды, пока печку растопят, пока завтрак приготовят, уже обед будет».

Наконец за спиной Саньки хлопнула дверь, и на улицу высыпала веселая ватага вновь прибывших.

– Ты все ждешь? Какой молодец! – улыбнулась ему одна из девушек. – А как тебя зовут? – Она присела на корточки перед мальчишкой.

– Саша, – спокойно ответил ребенок, – а вас?

– Меня – Алла Ефимовна. – Девушка встала и представила мальчику остальных: – Это – Людмила Александровна. Это – Наталья Владимировна.

– А где вы будете лаботать?

– Мы будем учить детей. Придешь к нам в школу? – заулыбалась Алла Ефимовна.

– Плиду, – серьезно ответил Санька. – А где ваша школа?

– Нам сегодня покажут, где она будет.

– А, я знаю, тетя Тамала покажет. Я с ней длужу.

– Ты уж тут, наверное, всех знаешь?

– Нет. Тут нет никого.

– Как нет никого? А где же они? – удивились девушки.

– Все на лаботе.

Девушки дружно рассмеялись, но почему, мальчик не понял. Он стоял и серьезно всех по очереди оглядывал.

– Ну что, веди нас, – улыбнулась мальчишке Алла Ефимовна.

– Пошлите, – сказал Санька и повернулся в сторону бараков бывшего лагеря, которые были за железной дорогой.

– Не «пошлите», а «идемте», – негромко поправила Саньку Алла Ефимовна, – так правильно.

Мальчик переступил через ямки на песке и поднял взгляд на учительницу.

– А почему? – спросил он.

– Потому что это разные слова, – начала объяснять Алла Ефимовна. – Пошлить – это значит ругаться нехорошо, а мы сейчас идем, значит, нужно говорить «идемте». Вот придешь ко мне в школу учиться, я тебе еще много всего интересного расскажу.

– А завтла вы будете в школе лаботать?

– Завтра, наверное, еще рановато. Но на днях начнем. Как только приедут ученики, так и начнем.

– Вы только мне скажите «когда», я слазу приду.

– Мы же теперь соседи, как мы про тебя забудем? – развела в стороны руки Алла Ефимовна.

Санька шагал рядом с ней, две другие девушки шли позади них и с интересом оглядывали поселок, в котором им теперь нужно было жить и работать.

– Сына, ты куда это направился? – окрикнула мальчика его мать, когда они поравнялись со складами, где она работала.

– Я тетенькам-учительницам показываю, где у нас длова, а то нам чай надо пить и печку топить.

– Да? – удивилась его мать.

– Вы не волнуйтесь, – начала успокаивать Аллу одна из девушек, – мы теперь ваши соседи. Мы утром на вертолете прилетели.

– Ой, как хорошо! – обрадовалась Алла.

«Смотри-ка! И правда, едут сюда люди! Значит, не обманывают нас, что стройка здесь будет», – пронеслось в голове у Санькиной матери.

– Давайте вечером у костра посидим возле дома? – тут же предложила она девушкам. – Хоть познакомимся.

– С удовольствием! – заулыбались новые знакомые. – Будем вас ждать.

– Договорились! – улыбнулась в ответ Алла.

– Никогда не думала, что побываю в настоящем лагере, – ходя по баракам и не скрывая удивления, говорила Алла Ефимовна.

– Неужели здесь можно было жить? – недоумевали ее коллеги.

– Смотрите! Тут что-то написано на стене! – вдруг вскрикнула в одном из бараков Людмила.

– «Люди, если когда-нибудь вы сюда зайдете, знайте: я не совершил никакого преступления. Я чист перед Родиной. До освобождения я не доживу. Здесь невозможно выжить… 1949 год», – прочитала Наталья одну из надписей.

– Ой, девочки, идемте отсюда, я здесь не могу, – позвала Людмила.

– И правда, такая гнетущая атмосфера… – поддержала ее Алла Ефимовна.

Дров в бывшем лагере набрали быстро. Санька прихватил два небольших коротеньких куска доски, которые засунул себе под мышки и донес до барака не отдыхая, потому что девушки тоже набрали немного дров и шли, тихо обсуждая увиденное в лагере всю дорогу.

Печку растопили быстро, но Санька не стал дожидаться чая, потому что девушки наводили порядок в комнате и на кухне. Они сновали туда-сюда с тряпками и вещами, с посудой и табуретками, и ему стало скучно сидеть на стуле в прихожей и ждать, пока они освободятся.

– Я пойду к маме, – сказал он, слезая со стула, – ей, навелное, нужно помочь.

– Хорошо, Саш, иди, – одобрила его идею Алла Ефимовна, – вечером у костра пообщаемся.

– Ну, как тебе новые соседи? – спросила его мать, когда он пришел к ней на склады.

– Хорошие тетеньки, только они почему-то испугались тех домов, которые мы разбираем на дрова.

Алла не стала с сыном обсуждать эту тему, а лишь попросила походить в бывший лагерь и наносить оттуда дров к складам, тогда вечером им не придется туда за ними ходить.

Санька наносил небольшую кучку палок и кусков досок, которые сложил у входа «маминой новой работы». Алла заполняла какие-то бумаги в это время, сидя за столом, пока было светло на улице. Света ни в бараках, ни на складах не было. Как только начало темнеть, они повесили на двери складов большие замки, собрали в охапки дрова и пошли потихоньку домой.

Вечером на улице было тихо. Дождь не стал портить настроение новым жильцам далекого северного поселка. В пламени костра мерно потрескивали сухие ветки. Четыре молодые девушки долго делились друг с другом своими рассказами об учебе в вузе, о жизни «на Земле», о впечатлениях от Нового Надыма.

– Мы, когда сдали последний экзамен по педагогике, – рассказывала Алла Ефимовна, – решили поехать на какую-нибудь большую стройку. Очень хотелось быть первыми. Хотелось все самим делать. Хотелось самостоятельности.

– А где вы учились? – спросила Алла, мать Саши.

– Мы окончили пед в Омске. Мы учились на разных факультетах, но жили в одной комнате в общежитии, – ответила Алла Ефимовна.

– Да, – подхватила рассказ Аллы Людмила, – мы решили написать заявление в облоно.

– И вам ответили и помогли? – удивилась Сашина мама.

– Да! – хором и с радостью на лицах ответили девушки.

– Нам выдали направления, подъемные и билеты на ОМик[1]1
  ОМик – небольшой пассажирский теплоход, которых большое множество ходило по рекам во времена СССР.


[Закрыть].

– Вы по реке добирались? – продолжала с удивлением расспрашивать Алла.

– Две недели по Оби. Ка-ак это было ин-те-рес-но! – протяжно и качая головой, ответила Алла Ефимовна.

– Представляю, – ответила с улыбкой Сашина мать.

– Какие в нашей стране красоты! Какая природа! В каждом поселке вдоль по берегам хотелось выйти и остаться, – вторила Алле Ефимовне Наталья.

– Но мы решили: раз есть направление, значит, едем до места назначения, – добавила Людмила.

– Даже завидую вам. Мы несколько дней в Салехарде в порту просидели на полу, ждали вертолет в Надым, – резюмировала Алла, – а до Салехарда еще неделю добирались. У самых Уральских гор застряли в снегу – пути замело.

Пока девушки разговаривали, не заметили, что Санька уже тихонько рядом с ними заснул, опершись на мамин бок. Алла подхватила сына на руки и понесла спать. Молодые учителя затушили остатки костра и тоже пошли осваивать свои новые кровати и смотреть первые сны на новом месте.

– А вдруг приснится жених! – смеялись они.

Следующим утром Санька встал вместе с матерью. За окном было еще пасмурно, и внутри барака было темно, пока они не растопили печь.

Вода в умывальнике была довольно прохладной и хорошо бодрила, когда он набирал ее в ладошки и умывал лицо. При этом он фыркал, как его учил дед Афанасий. Алла только улыбалась во время этой процедуры сына и хвалила его. Она говорила, что все культурные люди по утрам обязательно умываются.

За стеной, где жили их новые соседи, было тихо. Уставшие с дороги и от новых забот первые учителя спокойно спали.

– Мам, я с тобой на лаботу, – сказал сын матери, когда она убрала с кухонного стола крошки и стала обуваться.

– Идем, – ответила ему мать, – сегодня, тетя Тамара сказала, придет груз. Нужно оприходовать.

– Я тебе буду помогать. – Он надел легкое осеннее пальтишко, взял свою «винтовку», которая стояла в углу в прихожей, повесил ее на плечо и последовал к выходу за матерью.

Алла заткнула щеколду на входной двери щепкой, что значило для жителей поселка: «Никого нет дома», и они с сыном неторопливо пошли в сторону складов.

Уже почти рассвело, но солнышка видно не было. День обещал быть хорошим, потому что по сероватому утреннему небу плыли только редкие серовато-белые тучки. Легкий ветерок слабо шевелил разноцветную осеннюю листву на редких карликовых березках, которые, как одинокие часовые, стайками пристроились по углам старых темных пустых бараков.

– Вот молодец! Пришел маме помогать! – похвалила Саньку бригадир Тамара. Она подходила к складам, где уже хозяйничали Алла с сыном.

– Здлавствуйте, тетя Тамала! – тут же повернулся к ней мальчик.

– Здравствуйте, доброе утро! – поздоровалась она в ответ с обоими.

– Доброе утро! – улыбнулась Алла.

– Сегодня из порта на платформах привезут стройматериалы. Будем школу оборудовать, бараки ремонтировать. Скоро к нам партия геологов приедет с детьми, нужно подготовиться.

– Хорошо, – кивнула Алла.

– Потом поедешь на дрезине в порт с водителем, заберете там оставшееся. Бригада из Надыма подойдет к вам, поможет погрузить-разгрузить.

– Понятно, – ответила новый кладовщик.

– Тетя Тамала, – обратился Санька к женщине, – а я уже подлужился с учительницами. Они меня в школу звали. Я им длова показал, где блать, а они домов испугались.

– Да? – попыталась выразить удивление женщина. – Ну ничего, скоро привыкнут. Здесь некого бояться. У тебя вон ружье есть, охраняй нас, – улыбнулась она мальчишке.

– Я склады мамины охланяю. После лаботы только вас смогу поохланять, – ответил серьезно Санька.

– Ничего, мы подождем, – потрепала она его по голове.

Дрезиной с платформами оказался грузовой автомобиль, похожий на ГАЗ-51, который был поставлен на маленькие железные паровозные колеса умельцами из народа. Развернуться, чтобы ехать кабиной вперед, этой дрезине было негде. Поэтому от реки, где жил и работал Аполлон Кондратьев, дрезина толкала платформы с грузом в Новый Надым задним ходом. Ездила она медленно. Если водитель забывался во время вождения и разгонял машину быстрее двадцати километров в час, то ее было либо трудно сразу затормозить, и она пару десятков метров скользила по рельсам, либо она на поворотах съезжала с рельсов.

На следующее утро в поселке стояла суета. Вечером накануне прибыли две платформы со стройматериалами, и бригада строителей вернулась на работу домой.

– Вот здесь у вас будет школа, – подвела Тамара девушек-учителей к одному из бараков. – Правда, он пока пустой, но вы объясните плотникам и строителям, что вам потребуется, они вам все сделают.

Девушки с любопытством оглядывали небольшое деревянное здание, пока бригадир открывала входную дверь.

Это был практически такой же барак, как и все остальные, только вход в него был один, он находился по центру и был с колоннами на большом крыльце. Внутри по обе стороны от средней его части находились небольшие помещения, левое из которых девушки выбрали своей «Учительской».

Две продолговатые комнаты, которые были посередине здания в бараке, оказались абсолютно пустыми. В щели в стенах и оконных рамах внутрь за многие годы отсутствия людей надуло песка. Он лежал кучками повсюду, и когда учителя наводили порядок, то нагребли его несколько полных ведер.

– Нам нужны парты, – сказала Алла Ефимовна бригадиру.

– А сколько?

– Точно не знаем, но, думаю, штук десять понадобится.

– Хорошо, только мы пока вам сделаем их в виде длинных столов, у нас ведь здесь нет столярной мастерской, чтобы вырезать фигурные детали, как у настоящих.

– Жаль, но что поделаешь, – согласилась девушка, – а стулья тоже нам сделаете?

– Табуретки сделаем. Материала не так много, чтобы делать стулья со спинками, да и долго это.

– Что ж, и на том спасибо. Может, нам со временем завезут мебель, тогда все будет как положено.

– А еще нам доска нужна, – добавила одна из девушек.

– Доску сделать нетрудно, но чем ее покрывать? Ведь на ней нужно будет писать мелом, а среди материалов нет таких, из которых можно сделать покрытие для доски, – как бы размышлял и разговаривал одновременно мужчина.

– Эх, как же быть? – расстроились все девушки сразу.

– Нужно подумать.

В помещение вошла Тамара и за ней еще двое мужчин-строителей. Они обошли здание «новой школы» и вернулись внутрь.

– Алла, вам еще понадобится очень много дров, чтобы топить печку каждый день. Вы же будете шесть дней в неделю здесь заниматься, так?

– Да.

– Пока бригада в поселке, мы вам поможем – натаскаем. А потом будете сами. Где их брать, вы уже знаете.

– Спасибо вам, – улыбнулась Алла Ефимовна.

Печь в классе стояла в правом углу при входе. Ее задняя часть выходила в коридор, и, таким образом, она отапливала и класс, и проход между классами. Строители и молодые учителя решили восстановить «левый класс», а второй – «правый» – решили пока не трогать. С центра потолка класса свисали обрывки проводов с цоколем, но без лампочки.

– А как же нам заниматься с детьми без света? – тут же спросила Алла Ефимовна.

– Свет будет позже. А пока – при свечах и дневном свете придется, – ответила Тамара.

– Что ж, потерпим. В войну людям хуже приходилось, – отозвалась Наталья. Она тщательно изучала щели в стенах класса возле окон.

– Все, девочки, будет. Все сделаем! – твердо произнесла бригадир и добавила, обращаясь к мужчинам-строителям: – А еще вам нужно будет отсыпать песком стены вокруг барака, чтобы в них меньше дуло. Возьмите у меня лопаты и, пока нет дождя, как можно выше их отсыпьте.

– А как же со щелями, которые будут выше отсыпки? – повернулась к ней Наталья.

– Этим мы с вами сегодня займемся, а потом с детьми продолжите. Идемте, я вам спишу ненужные телогрейки со склада. Мы их распорем и ватой из них и тряпками заткнем все щели.

Ваты из телогреек с кусками тряпок хватило только на полстены класса. Когда песком отсыпали стены барака снаружи, стало меньше дуть по полу. Одни мужчины занимались изготовлением столов и табуреток, другие таскали дрова в школу и складывали их в правой «кладовой». На второй день работ в класс зашел один из молодых людей, который помогал плотничать, подошел к стене, на которую предполагалось повесить учебную доску, и предложил:

– А давайте выберем из досок самые ровные и гладкие. Я их рубанком отшлифую, подгоним по размеру, а затем прибьем к стене. Держаться будет. Я посмотрел стену, на нее можно крепить.

Учителя стояли и слушали в задумчивости.

– А что, идея, – как обычно, первой заговорила Алла Ефимовна, – давайте попробуем.

В разговор вмешалась бригадир Тамара:

– Только пока вы ее будете делать, можно стену просто густо побелить и на побелке чертить палочками. Вам же доски придется долго выравнивать и шлифовать. Кроме того, вам нужно заниматься восстановлением жилья для партии буровиков, которые на днях должны прилететь, и времени на прочие дела просто не будет, – обратилась она к плотникам и продолжила: – Я завтра поеду в Надым и позвоню в Ныду. Посмотрим, что они скажут.

– А Ныда – это что? – спросила Алла Ефимовна.

– В Ныде наше руководство. Может, они чем-то помогут.

– А где эта Ныда? Далеко?

– Нет, не далеко. На вертолете около двух часов лету.

День прошел в наведении порядка в коридоре и классах школы и собирании дров на будущее. Дрова складывали в кладовой справа от входа внутри школы. Незаметно подкрадывался вечер. Неугомонные учителя решили сходить к озеру, которое находилось, по словам бригадира Тамары, сразу за редким леском, и посмотреть, что там интересного, – поселок-то они уже весь исходили.

– Алла, смотри! – громким, радостным голосом позвала ее Людмила, когда девушки по глубокому песку уже подходили к берегу озера.

Алла и Наталья посмотрели в сторону Люды и увидели, что она показывает рукой на что-то большое, торчащее из песка.

Они медленно и не широко ступали по песку, а когда подошли к этому предмету и увидели, что это большой деревянный ящик, который был наполовину засыпан песком, спросили:

– И что?

– Давайте выкопаем, увидите, они подойдут, – радостно ответила Людмила.

– Для чего? Дров у нас уже полно, – ответила Алла.

Людмила села на колени и стала быстро руками откапывать ящик.

Через пару минут ящик был выворочен из песка, и Людмила поставила его набок: внутренней стороной к девушкам.

– Смотрите, – показала она рукой, – это же парта. На первое время. Когда нам еще настоящие парты привезут!..

– И правда! – обрадовалась Алла Ефимовна. – Нам ведь учебу запускать нельзя: как потом нагонять программу?

– Давайте перетащим его в школу!

– Смотрите, сколько их тут!

Девушки огляделись: в темноте вечера еще можно было разглядеть многочисленные темные пятна, разбросанные по песчаному берегу озера.

– За остальными завтра придем.

– Точно!

Молодые учителя весело подшучивали друг над другом и тащили ящик в сторону поселка.

На следующий день к обеду в классе стояло шесть небольших, но продолговатых и ровных столов – тех самых ящиков, стоящих на боку, за которые могло поместиться по три ученика, штук восемь готовых к этому времени табуреток, а часть стены была густо выбелена огромным прямоугольником – это и была первая светлая учебная доска новой школы.

Девушки стояли среди парт и оглядывали внимательно свою первую учебную аудиторию. Наталья подошла к одной из картонных коробок, которые учителя привезли с собой из Тюмени, и достала из нее старенький потрепанный глобус. Поставила его на первую «парту». Затем подошла к нарисованной на стене «доске» и крупными витиеватыми буквами красиво вывела: «Здравствуй, школа!»

Все сразу заулыбались.

– Надо же, – покачала головой Людмила, – никогда бы не подумала, что меня занесет в такую глушь.

– Вот так всегда начинались великие стройки и творились великие дела! – улыбнулась, подняв вверх указательный палец, Алла Ефимовна, и девушки весело расхохотались.

Первая любовь

 
Первая волна – еще не волна,
Шторм придет, погоди.
Первая любовь – светла и грустна,
Что там ждет впереди…
Море позовет и мне пропоет
Свой заветный мотив.
Первая любовь придет и уйдет,
Как прилив и отлив.
 

Слова из песни

Сентябрь 1966-го

– А, заходи, заходи, – заулыбалась Алла Ефимовна, когда открыла дверь и увидела, что к ним в гости пришел их маленький сосед. – Мы сейчас чай будем пить.

Мальчишка не скромничал. Смело вошел, снял свое маленькое пальтишко и легкую осеннюю шапку, положил их на табуретку у входа возле вешалки и, не разуваясь, так как пол в бараках был очень холодным, прошел к столу, за которым сидела и листала какую-то книгу Наталья. Людмила сидела на своей кровати и перебирала вещи. Алла Ефимовна хлопотала у печки, на которой закипал чайник.

– Так, вот тебе кружка, – сказала она Саньке, а после продолжила возле Натальи: – Вот тебе кружка, вот Людмиле кружка, а вот мне.

Она аккуратно расставила эмалированные кружки на столе, в центр поставила небольшую коробку с кусочками сахара.

– Да простят нас великие гости – нет у нас пока к чаю ничего, – развела руками Алла Ефимовна. – Магазина здесь нет, а запасы наши заканчиваются.

– И мы с мамой только луки глеем, когда чай пьем, – сказал мальчик и взял кружку обеими ладошками.

– Ой, я тоже хочу руки погреть! – вскочила со своей кровати Людмила и быстро уселась за стол.

Алла Ефимовна разлила по кружкам горячий чай, от которого шел приятный банный аромат. Все взяли по маленькому кусочку сахара из коробки и начали их макать в кружки, а затем легонько посасывать, чтобы не было слышно чмоканья и чавканья, и каждый раз запивали маленькими глоточками.

– Саша, а ты читать умеешь? – спросила Людмила.

Мальчик сидел и внимательно наблюдал за всеми девушками, но было очевидно, что его глаза чаще возвращаются только к одной из них.

Она была немного повыше ростом, чем ее подруги. У нее были длинные вьющиеся густые темные волосы с челкой и пробором посередине. Слегка изогнутые дуги аккуратных тонких бровей придавали ее карим глазам дополнительный шарм. Тонкий ровный нос, не толстые и не тонкие алые губы, приятное выражение лица, стройность, ухоженные ногти на руках, со вкусом, но просто одетая – все это привлекло к ней взгляд мальчика.

Остальные девушки тоже были симпатичными и интересными. Всегда трудно сказать, почему только одна может привлекать чье-то конкретное внимание больше, чем другие.

– Нет, – мальчик поставил кружку на стол и добавил: – Мы с мамой читаем. Мы у дедушки каждый день читали. Мне очень нлавится пло Музгалку.

Над невысоким наскоро сколоченным старым столом возвышалась лишь голова и шея Саньки, и, когда он картаво произнес имя собаки из рассказа Мамина-Сибиряка, все девушки тут же с интересом провернули к нему головы.

– А кто вам посоветовал прочитать этот рассказ? – спросила не без любопытства Алла Ефимовна.

– Бабушка. Она нам всегда всякие лассказы советует. – Он держал кружку то двумя руками, то отводил их на мгновение в стороны и спокойно отвечал.

– А много вы уже прочитали? – вошла в разговор Наталья.

– Много. У нас на комоде в спальне осталась целая куча книжек. Мы их все пелечитали.

– Какие молодцы! – улыбнулась Алла Ефимовна. – А какие вы еще читали?

– Пло Филипка, пло мальчика, котолый обманывал, а когда волки плишли, ему никто не повелил. Сказки лазные.

Девушки, пока Санька перечислял, переглядывались и украдкой улыбались.

– Мне еще нлавятся бабушкины большие книги и энциклопедии. Там такие интелесные калтинки – можно полдня лазглядывать, пока Вовка с сестлой сидит.

– Надо же! Энциклопедии! – закачала головой Людмила. – А много их у вас?

– Да. Целый шкаф.

– А кто тебя научил слово «энциклопедии» выговаривать?

– Бабушка, пока мы с ней калтошку чистили на ужин.

– А Вовка – это кто такой?

– Это мой самый большой длуг, – гордо ответил Санька.

– А бабушка у вас кто? – посыпались вопросы от девушек.

– Бабушка с дедушкой в школе лаботают. У бабушки такой большой кабинет. Там тоже интелесных книжек полно. Я часто с ней туда хожу, потому что мама весь день на лаботе, Юлик с Таней – в школе, Люба учится в институте, баба Таня с дедушкой Костей – в оголоде глядки полют целыми днями и меня одного дома не оставляют.

Разговор стал приобретать расспросно-заинтересованный характер со стороны молодых учительниц. Санька на вопросы отвечал не однозначно, а давал развернутые ответы, и беседа от этого только выигрывала.

– А чему твои бабушка и дедушка в школе учат? – спросила Алла Ефимовна.

– Бабушка – книжки с детьми читает и учит писать, а дедушка – на баяне и гитале иглает.

– А, понятно, – закивали головами девушки.

– А ты рассказ о Филипке хорошо помнишь?

– Да.

– А как его брата звали, помнишь?

– Филипок – Костюшкин блат, – не задумываясь, отвечал мальчишка.

– А как он читал в школе, помнишь?

– Да. – И Санька произнес по слогам слово, которое в школе читал главный герой рассказа Льва Толстого: –Хве-и-хви, ле-и-ли, пе-ок-пок. Фи-ли-пок.

– Ну, молодец! – похвалила мальчика Алла Ефимовна. – Приходи к нам в школу, мы тебя читать научим. – Она сделала ударение на слове «тебя».

– Холошо, плиду, – тут же согласился мальчик, – я тоже хочу учиться.

– Саш, а сколько тебе лет? – спросила Наталья.

– Мама говолит, что сколо будет пять.

– А ты сам что, не помнишь? – удивилась Людмила.

– Я помню, только мама говолит, что сколо день ложденье. Плиходите в гости. Я вас тоже чаем напою. Я сам умею печку топить. Пока мама с лаботы плидет, я все сделаю: и лучинки настлогаю, и ластоплю.

– Только правильно говорить «день рож-де-ни-я», а не «день рожденье». Запомнишь? – улыбнулась Алла Ефимовна. Она произнесла фразу по слогам, чтобы мальчику было понятно, что и как произносить.

Санька, слегка нахмурив свои маленькие брови, внимательно смотрел на Аллу Ефимовну несколько мгновений, чувствовалось, что в его голове роится масса вопросов, но он продолжал смотреть девушке прямо в глаза и просто тихо произнес:

– Да.

– Саш, ты вот все говоришь «мама», «мама», а где твой папа? – поинтересовалась Наталья, чтобы сменить тему разговора, потому что, уличенный в ошибке, мальчик замолчал. По его несколько растерянному виду было понятно, что ему стало неловко.

– Мой папка… – Санька хотел сказать «дедушка», но вспомнил разговор с бабушкой, когда она читала телеграмму. В маленькой голове мысли заметались со скоростью молнии. Ему совсем не хотелось говорить, что папка – это тот мужчина, который приезжал к ним с мамой недавно. Мальчику вспомнилось его грубое поведение, и он даже через силу не стал о нем говорить. Санька пробежал глазами по лицам девушек и молча опустил взгляд на стол.

Учителя поняли, что задали некорректный вопрос. Они переглядывались и не находили, как выйти из неудобного положения.

Санька повернулся на табуретке в сторону, слез с нее на пол, потому что немного ногами до пола еще не доставал, и пошел к входной двери, а девушкам сказал:

– Я пойду маму встлечу.

– Хорошо, Саш, ты приходи к нам в гости, ладно? – встала из-за стола первой и предложила Алла Ефимовна.

– Я завтла к вам плиду. – Мальчишка застегнул на ходу свое пальтишко и вышел на улицу.

– Мам, а когда мне уже будет пять лет? – спросил Аллу Санька, когда они шагали домой от складов после работы.

– Двадцать четвертого сентября.

– А это когда?

– В следующую субботу.

– А сегодня что?

– Сегодня – пятница.

– А долго еще ждать субботу?

– Нет, через неделю, сынок, а ты что это вдруг такие вопросы задаешь?

– Я плигласил учительниц на день… – Санька вспомнил, как его поправила Алла Ефимовна, и продолжил через мгновение: – Рождения.

– Ой, какой молодец! Только чем мы их будем угощать?

– Мы будем пить чай. Мы сегодня с ними чай пили.

– Ты в гости ходил?

– Да. Мы пло Филипка и Музгалку разговаривали.

Алла улыбнулась, обняла сына за плечо и прижала к себе.

– Понравились тебе учительницы?

– Да. Они – холошие. У них есть книжки. Я хотел поплосить, но не стал. Потом поплошу. Они меня в школу звали.

– Да ты что? – улыбнулась мать. – Тебе же еще рано в школу.

– Я не хочу в садик. Там одна малышня. Я в школу хочу.