Текст книги "Стихи седого поэта"

Поэт и художник

 
Мы живем второпях, мы живем то любя, то греша,
Время быстро течет, и прошедшее не повторится.
Мы не любим болеть, но бывает – хворает душа,
И для этих недужных особые строят больницы.
 
 
Пациент или медик – большого различия нет.
Здесь любой у болезни и раб, и невольный заложник.
Двое в этой палате: санитар (и отчасти поэт),
А напротив – ослабший, худой шизофреник-художник.
 
 
Одному шестьдесят, невысок, с небольшой бородой,
Он весь в белом, как врач, его день начинается рано.
А художнику семьдесят с гаком, изрядно седой,
Он и в профиль и в фас как один из портретов Сезанна.
 
 
Он не только похож: он без спешки кладет на мольберт
На подрамнике холст – и весь мир для него исчезает.
И ему на гитаре тихонько играет поэт
И о жизни поет. И художник, рисуя, внимает.
 
 
Санитар не артист, и больному здесь тихий приют,
Просто мир нездоров, и мы в жизни его отраженье,
Просто песни художнику успокоенье дают,
А поэту нужна свежесть образов для вдохновенья.
 
 
Здесь и радость, и страх, и болезненных мук жернова,
Здесь годами живут, а бывает, что жизнь покидают.
Это видит поэт и такие рождает слова,
Что мы верим ему и, читая, стихи проживаем.
 
 
За безумьем художника видится редкий талант,
Но его, как ни жаль, не оценит на выставке зритель.
А поэт, к сожаленью, неважный совсем музыкант,
Но ведь к этому он не имеет серьезных амбиций.
 
 
И они оказались, мне кажется, здесь неспроста,
Обретя здесь приют, удалившись от жизни горенья,
Словно два корабля, что сложили свои паруса
И плывут, не спеша отдаваясь на волю теченья.
 
 
Так, питая друг друга, они выживают вдвоем,
Кто рифмуя слова, кто бессвязно шепча, но рисуя.
И поэт укрывает картину, неся под дождем
Под плащом. Заслоняя шедевры от мира безумия.
 

17 января 2018 г., Стокгольм

Баллада о матери

Алёне Стукан

 
За что судьба, скажите, обижает
Людей (хочу точней сказать – детей),
Которым в жизни ласки не хватает?..
Мы в детстве ждем поддержки матерей,
А не чужой холодной укоризны,
Когда душа ранима и светла,
Когда мы в своих чувствах бескорыстны
И ждем от взрослых только лишь добра.
Отец был добрым. Это дочка помнит
С дошкольных лет. Ей хорошо жилось,
И дом был светлой радостью наполнен,
И смех ее был так звонкоголо́с!
Но изменилась жизнь в своем полете,
Хоть этого ребенку не понять,
Семья распалась, появился отчим.
С его приходом изменилась мать.
Да, хочется сказать, как прежде, «мама»,
Но это, право, выше ее сил,
Ведь жизнь ребенка превратилась в драму,
Казалось Бог, как прежде, не хранил.
Вы, может быть, не верите рассказу,
Но мать вдруг стала черство-холодна.
«Он всех любить на свете не обязан», –
Сказала раз про отчима она.
Обязан, не обязан… Мы творения
Господни, мы любовь с собой несем,
Мы на котенка смотрим с умилением,
Мы милостыню нищим подаем!
А тут ребенок, девочка, как можно
На душу наступить и раздавить?!
Она ведь станет матерью, возможно,
Какой ей опыт преподносит жизнь?..
Что передаст она тем поколениям,
Которые начнутся от нее?
Что детство было только унижением,
Для сердца не оставив ничего?
Но родилась сестра, и по-другому
К ней отнеслись ее отец и мать,
Как к ангелу желанному, родному,
Хотели обнимать и целовать.
А девочкой все так же помыкали,
И даже в холодильнике порой
Себе еду они на полку клали,
Ее ж была почти всегда пустой.
Вот так и жили. Время проносилось.
Они с сестрою не были близки,
А мать об этом просто говорила:
«Так вы ж не сестры – разные отцы…»
Хоть время этих ран не залечило,
Душа хотела ласки и любви.
Вот вышла замуж, вот детей родила,
Дарила ласку, не жалея сил,
Но все же еще теплилась надежда
Тот холод материнский растопить,
Но не смогла. Отчаялась, наверно,
Но детям было трудно объяснить,
Что мать ее всегда в дверях встречает,
Войти же никогда не пригласит,
На поздравленья сухо отвечает,
Как будто чувств и места дефицит.
А дочь все ждет, что мать ее проснется,
Поняв, как много лет она спала,
Обнимет, поцелует, улыбнется:
«Ой, дочка, как же я тебя ждала!»
 

5 января 2019 г., Киев

Пуговица

 
Как жаль, что мы своих не помним предков
И память об ушедших не храним.
Прозрение приходит к нам нередко
Лишь в возрасте, когда полно седин
На голове. И годы пролетают
Стремительной и грустной чередой,
И дни рожденья нас не развлекают,
Скорее, утомляют суетой.
Мать и отца мы помним, без сомненья,
А глубже – может, знаем имена
И даты… нет, скорей года рожденья
Из найденного некогда письма,
Лежавшего на самом дне коробки
Под бусами и прочей ерундой
От бабушек, стоявшей в той кладовке.
Нечаянно задетая рукой,
Она упала с грохотом пред вами,
Рассыпав всё сокровище свое.
И выкатилась пуговицей память,
И выпало забытое письмо.
И вы с досадой, вставши на колени,
Пытаетесь нащупать и собрать
Неведомого прошлого мгновенья,
Что так легко забыть иль потерять,
На что в обычной жизни не хватает
Нам времени – работа и семья.
Чернила в старых письмах выцветают,
У фотографий крошатся края.
Но в этот миг, случайный и короткий,
Весь мир исчез, осталось лишь лицо
На старой фотокарточке нечеткой
Да пуговицы треснутой кольцо.
 

6 октября 2019 г., Стокгольм

Тянь-Шань

1

 
Всё степь да степь, ни речки, ни аула,
Лишь редких птиц стремительный полет,
Лишь рельсы, что ведут до Байконура,
Да солнце, что безжалостно печет.
Три дня в жару, на поезде товарном
Мы едем, чтоб увидеть и узнать
Просторы и богатство Казахстана,
Но мы студенты, нужно выбирать,
На чем нам сэкономить в этом мире
И как создать веселье и уют.
Поэтому мы зайцами вскочили
На товарняк, что двигался на юг.
 

2

 
Нас четверо: со мной моя невеста,
Моя гитара и мои друзья.
Спим на полу: в вагоне много места
Для нашего туристского житья.
Со мной в поездке верный друг Серёга
(Он шустрый, как будильник заводной)
И однокурсник Стас из Таганрога
(Он любит спать. Проспит и выходной),
И девушка моя, красотка Лена
(Зашкаливает мой тестостерон),
Она во всем на свете совершенна,
И я в нее без памяти влюблён.
 

3

 
Мы исходили Подмосковья дали,
Мы плавали на лодке по морям,
Но на Тянь-Шане раньше не бывали,
А лишь читали, как красиво там.
Наш товарняк несется по пустыне,
Свистит сквозняк сквозь дыры там и тут,
А мы на досках карту разложили:
Прокладываем будущий маршрут.
Сквозь две страны и между ними горы,
От Иссык-Куля вод голубизны,
По козьим тропам и камней заторам
Пройдем две азиатские страны.
 

4

 
Но для начала от Москвы до Фрунзе
На поездах. И на вокзалах спать,
Чтоб по просторам бывшего Союза
Три тыщи километров отпахать.
Чтоб босиком ходить по горным речкам,
Ловить форель и спать у чабанов,
Переходить ущелья по дощечкам
И мясо есть с горячих шампуров.
И слушать песни на наречье странном,
И пить кумыс, и разводить костер,
И укрываться одеялом драным,
Ночуя в юрте средь овец и гор.
 

5

 
Мы прибыли на берег Иссык-Куля,
Там, где течет река Чулпан-Ата,
И прямо с ходу в озеро нырнули –
Такая в этот день была жара.
Мы отдыхали, обросли щетиной,
Безделье начинало тяготить,
И всё смотрели чаще на вершины
Тех гор, что нам хотелось покорить,
Пройти походом до Алмарасана,
Спуститься до Медео, отдохнуть,
Попить из речки местного нарзана
И снова продолжать по горам путь.
 

6

 
Нас не пугала сложная дорога:
Мы поднимались к самым облакам,
Переходили реки по порогам,
Стреляли по мишеням и суркам.
Мы беззаботно-весело смеялись,
Смотрели на восход и на закат,
И за палаткой с Леной целовались,
Чтоб не смущать чувствительных ребят.
Душа и небо были нараспашку,
Мы наслаждались жизнью каждый час
И шашлыком из свежего барашка,
Что чабаны готовили для нас.
 

7

 
И вот сквозь дымку тонкую тумана
Мы, одолев усталости заслон,
Увидели огни Алмарасана,
А это значит – путь наш завершен!
Осталось только выспаться в кровати,
В одежде чистой выйти на базар
И искупаться в нежном аромате
Казахских яблок, сладком, как нектар.
Забудется базара шумный праздник,
Халатов азиатских пестрота,
Но только лишь услышу запах яблок,
Как перед взором вновь Алма-Ата.
 

8

 
Лазурное безоблачное небо,
Арбузы, привезенные с бахчи,
И запах свежевынутого хлеба
Из полукруглой глиняной печи.
И женщин местных яркие наряды,
И тюбетейка, что себе купил,
И чабаны, и пение цикады,
И девушка, которую любил.
Я до сих пор, проснувшись на рассвете,
Бывает, вижу через утра рань
Палящий зной и Казахстана степи
И тот незабываемый Тянь-Шань.
 

1973 г., Алма-Ата

Баллада о гусляре

 
Он – опричник веселый с перстнями как жар,
Я – судьбиной плененный безродный гусляр,
На цепи сижу, к стенке прибитый я
За холопскую смуту великую.
Мне не мил ясный полдень иль тёмная ночь,
А мила мне Светлана, боярская дочь,
Больше света люблю, пуще злата я,
Но заочно опричнику сватана.
 
 
Не смотри на меня на колодного,
Даже руки цепями привинчены.
Разве можно такого безродного
Ставить рядом со статным опричником?
 
 
Он гуляет, рукою белее, чем снег,
Барыши пропивает за прошлый набег,
Что́ им? – слуги они государевы,
Им свободы и вольности да́рены.
Их боятся, с поклоном пускают в дома,
Он коварен и злобен, как сам сатана,
Его конь драгоценной попоной покрыт,
А на сбруе огнем красный камень горит.
 
 
Ах ты, лебедь моя, дочь боярина,
Не тому твое сердце подарено:
Не оценит тебя он нисколечко,
Для меня же ты – ясное солнышко!
 
 
Он уедет с людей барыши собирать,
Баб чужих да девиц целовать, миловать,
Не помилует он и не сжалится:
Ему слезы, насильнику, нравятся.
А вернется – гуляка, лихой сатана,
Трепещи же тогда, молодая жена,
Над тобою он грубо потешится:
«Ничего, поревет и утешится!»
 
 
Гусли, гусли, играйте, а то прокляну!
Пусть и сердце мое превратится в струну.
Я страданием, любовью ее заслужил,
А он просто ее, словно куклу, купил.
 
 
Ох, поник я буйной головушкой,
Замолчал на ветке соловушка,
Все цветочки на веточках сжалися,
Все моей печалью печалятся.
 

3 августа 1986 г., Орёл

Дверь

 
Пылал рассветный горизонт
Огнем колючим.
Я к двери тихо подошел
И вставил ключик,
И повернул его легко,
И дверь открылась,
И жизнь пахнýла мне в лицо
И засветилась.
И я увидел, как кино
С забытой ленты,
Все, что со мной произошло,
Судьбы фрагменты,
Как я рождался – облака
По небу плыли,
Я подрастал, и все тогда
Меня любили.
Меня учили всех любить
Подобно Богу,
Но жизни скрученная нить
Звала в дорогу,
А в ней и радость и беда
В дорожной пыли,
И я забыл, чему тогда
Меня учили.
Я не считал свои года,
Лишь только тратил.
Они летели без труда
Через удачу,
Через ошибки – я порой
Так падал низко!
Но я вставал и шел домой
К родным и близким.
И в свете памяти своей,
Под сердца стуки
Увидел я своих детей,
И с ними внуки.
Ведь в них моя и плоть и кровь –
Желаю счастья.
И пусть судьба их сбережет
От дней ненастья.
Ну а себе желаю вновь
Лишь дней безбрежных,
Чтоб моя поздняя любовь
Цвела, как прежде!
Я полной грудью задышал,
Расправил плечи,
И голос громче зазвучал
От мыслей этих.
Я с облегчением вздохнул,
Себя услышав,
И снова ключик повернул,
Из двери вышел,
Но не решился дверь закрыть
И щель оставил:
Пускай сольются моя жизнь
И моя память.
Вот так живем, она и я,
Идем в обнимку –
Две ипостаси бытия,
Две половинки,
А сзади за моим плечом,
В туман одетый,
Пылает жизни горизонт
Закатным светом.
 

29 октября 2019 г., Санкт-Петербург

Баллада о котенке

 
Как хорошо на нашей даче –
Большой, просторный дом с камином,
Между деревьев белка скачет,
Цветет сирень под мезонином.
Здесь даже можно жить зимою,
Смотреть, как снег вокруг летает.
Мы так и сделали с женою
И до сих пор здесь проживаем.
Мне часто снится, как на лето
Сюда с детьми мы приезжали,
Гуляли по полям вдоль леса,
В реке купались, загорали,
Играли с маленьким котенком,
К нам прибежавшим ниоткуда,
Смеялись весело и громко,
Не отдых был, а просто чудо!
Но лето быстро пролетает,
Даря осенними плодами,
И наша кошка подрастает
И бодро бегает за нами,
Свернувшись, спит среди игрушек,
Мурлыкать любит и ласкаться.
Была пушистой и послушной…
Но время в город возвращаться:
Учебный год уж на пороге.
Взгрустнулось, дачу покидая, –
Сидела кошка на дороге,
Печальным взглядом провожая
Нас всех. Мы очень к ней привыкли
И расставаться не хотели.
Все дети лицами прилипли
К окну машины и смотрели,
Как исчезает постепенно
Все то, что радовало летом:
Сады, домов соседских стены,
Крик петуха в часы рассвета.
Они меня просили дружно,
Чтоб взять с собой кота в машину.
Я объяснял им, что не нужно
И что печалям нет причины:
Приедем будущей весною,
И новый прибежит котенок.
Вот так детей я успокоил,
Но вдруг спросил меня ребенок:
«А эта кошка, что с ней будет,
Раз мы ее с собой не взяли?»
С женою мы переглянулись
И им мороженое дали.
Так и второй год, да и третий,
Котят кормили, обнимали…
Потом зима, но наши дети
На лето снова приезжали.
И нас тогда не волновало,
Что станет с кошкой прошлогодней
И сколько брошенных пропало
В мороз жестокий новогодний!
Что ж я о грустном?.. Наши дети
Родителями сами стали.
Мы жили все в квартире вместе,
Здесь наши внуки подрастали.
Но стало тесно, нужно было
Решать жилищную задачу.
Тогда жена и предложила
Нам с ней пока пожить на даче.
Так всем в семье просторней будет, –
Мы к общей радости решили.
Ведь мы же все родные люди!
На даче дров нам нарубили.
Вокруг и воздух и природа,
Мы, взявшись за руки, гуляем,
Совсем как в молодые годы.
Но дети редко приезжают.
И телефон молчит – ни звука,
Сам позвонишь – начнут ругаться.
Мы навестить хотели внуков,
Но в город нечем добираться.
И вдруг сюрприз, звонок под вечер:
К нам всей семьей на выходные!
Мы были не готовы к встрече,
Но рады: ведь они, родные,
Нам привезли гостинцев кучу,
Убрали дом и все помыли,
Остались на ночь, спали кучей,
А утром пиццей угостили.
Любовь и прежняя забота,
Как будто не было разлада.
Я чувствовал: неладно что-то,
Но старикам немного надо,
Чтоб наши души размягчились.
Под вечер дети нам сказали –
Им нужно, чтоб мы согласились
И им квартиру отписали.
Моя рука дрожала мелко,
Когда подписывал бумаги,
Нечестной показалась сделка,
Но нам двоим немного надо.
Уехала машина в город,
И внуки нам в окно махали.
Тут вспомнил я детей. И голос,
Когда мы с дачи уезжали:
«А что же будет с нашей кошкой,
Коль не возьмем ее с собою?»
Жена крестила на дорожку
Их след и взглядом и рукою.
И мы стояли сиротливо,
И, как та кошка, вслед глядели…
Я думал: как так получилось,
Что наши дети очерствели?
Ведь мы же не такие сами,
Где бессердечности причина?
И вдруг возникло пред глазами,
Как в отъезжающей машине
Слова отцовского совета
Услышал от меня ребенок:
«Не плачь малыш! Наступит лето,
И новый прибежит котенок».
 

28 ноября 2020 г., Стокгольм

Сократ

 
Обычный будний вечер был,
Все домочадцы разбрелись:
Муж у компьютера застыл,
И дети спать уж улеглись.
Затих их гомон. Просто рай!
А я сидела у стола,
Читала, попивая чай,
Сократа мудрые слова.
 
 
Меня один вопрос смутил.
Хотелось мне ответ найти:
Твой дом горит, и нету сил
Всю целиком семью спасти.
Лишь одного спасет герой –
Жена иль кто-то из детей?
Огонь всё ближе! Ну, скорей
Решай, ведь выбор за тобой!
 
 
И все мужи ему в ответ
Твердили: «Я б ребенка спас!»
Ну а Сократ ответил: – Нет!
Я помогу жене в сей час.
Мы погорюем, и она
Еще детей мне народит.
Спасу ребенка – как тогда
Мне пережить и боль и стыд,
Что я ее не уберег –
Мою судьбу, мою любовь?..
Родится дочка иль сынок,
И радость будет в доме вновь.
Спасти ребенка?.. Но тогда
Он будет мне напоминать
О той трагедии, когда
Не смог спасти его я мать.
Свой дом, горящий, как костер,
Сын будет помнить сквозь года,
И мать, и братьев, и сестер,
Что в нем исчезли навсегда.
А если я женюсь опять?..
Сумеет мачеха ему
Дать то, что может только мать –
Любовь ребенку своему?
 
 
Таков ответ Сократа был.
В нем есть и мудрость и любовь.
А как бы муж мой рассудил,
Когда б ему решать пришлось,
Как перейти тот Рубикон?
Муж убеждал меня сто крат
В том, что семья – лишь я и он,
А дети только результат.
 
 
Но я, наверно, не решусь
Спросить. Ведь, может быть, ответ
В моей душе поселит грусть,
Что мы с ним вместе много лет?..
Вдруг мысль пронзила, как стрела,
Мешая думать и дышать:
А я сама кого б спасла,
Когда бы мне пришлось решать?
 

7 января 2022 г., Рига

Баллада о возвращении в детство

Павлу Евдокименко

 
Из впечатлений детства своего
Я помню деда и поселок Лоо[2]2
  Лоо – приморский поселок недалеко от Сочи.


[Закрыть]:
И новые дома, как домино.
Чужим все это стало, но одно
Перекрывало чувств моих накал:
Лишь только я приехал на вокзал,
Ко мне вдруг подбежал лохматый пес
И мне в ладонь уткнул холодный нос.
И слезы мне наполнили глаза.
А в стороне сидели два кота
И, словно зная, где стоит мой дом,
Они бежали вслед за мной и псом.
Так вчетвером вдоль берега мы шли,
И слезы вслед за мыслями текли
О том, что детства мир всегда хорош,
Но годы те опять не проживешь,
Как не вернуть свиданья первый миг,
И этот мир покинувших родных.
И бабочкой, что бьется о стекло,
Во мне еще живет тот бывший Лоо.
Широкий пляж и волн голубизну,
И белый дом большой на берегу,
Песка полдневный невозможный жар
И мой от солнца бронзовый загар,
Бычки и крабы, полные икры,
И голод от купания и игры.
Я много лет не приезжал сюда,
Но помню сквозь события и года,
Сквозь сонм хороших и плохих людей,
Сквозь свой сорокалетний юбилей,
Когда я увидал, что стал седеть,
Но все равно старался разглядеть
Сквозь взрослой жизни мутное стекло
Наш дом, и деда, и поселок Лоо.
Я помню пса, и поезд, и вокзал,
Он там сидел, когда я приезжал,
И с ним всегда две кошки по бокам,
Они бежали по моим следам.
Тот пес был неухожен, но не зол,
До самого крыльца меня он вел,
Потом вильнет хвостом и вдаль уйдет,
И я не знал, где этот пес живет.
Года минули, долгие года,
Я так давно не приезжал сюда,
На то крыльцо, тот берег, тот затон –
Он для меня был детства эталон.
Теперь же сопки, дом и двор за ним,
Все оказалось не таким большим,
Как мне казалось в детские года.
Пляж стал лишь узкой ниточкой песка.
 

4 октября 2020 г., Москва

Баллада о такси

 
Я летом шоферю в такси.
Таких, как я, сегодня много,
Люблю баранку покрутить,
Люблю и скорость и дорогу.
 
 
В тот день диспетчер дал заказ –
Поездка полчаса, не больше,
Мне подходила в самый раз,
Чтобы пораньше день закончить.
Я у подъезда долго ждал,
Звонил (мне было не до смеха),
Но пассажир не отвечал,
И я уж был готов уехать.
Но не уехал, хоть и мог
Принять формальное решение.
Я длинно позвонил в звонок,
За дверью уловив движение.
Она открылась, и за ней
Стояла женщина седая,
Лет девяносто было ей.
Огромный чемодан толкая,
Она была совсем без сил,
Худая, маленькая телом,
Одета так, что словно фильм
Смотрел я старый черно-белый.
И дом как будто нежилой,
Укрыта мебель простынями.
Я видел за ее спиной –
На стенах нет картин с часами.
На чем ни остановишь взгляд –
Ничто не радует нисколько,
В шкафах безжизненно висят
Пустые, без посуды, полки.
И прежде чем я сам спросил,
Она ответила, вздыхая:
«Здесь уж давно никто не жил.
И я, как видите, съезжаю».
Я взялся чемодан нести,
Она смотрела виновато.
И я повел ее к такси,
Держа под руку аккуратно.
Я понимал – ее маршрут
Не к детям, где родные лица
И где подарков внуки ждут,
А может, в хоспис иль в больницу.
И вновь вопрос опередить
Она смогла и прошептала:
«Врачи сказали, что мне жить
Всего два месяца осталось.
Так, может, можно прокатить
Меня по городу сначала?
Мне вроде некуда спешить…»
И чаевые обещала.
Блестели влагою глаза,
Дрожал негромкий голосочек.
Я на нее взглянул тогда
И отключил в машине счетчик.
И объяснил, что между дел
Мы очерствели, разленились,
Я ж так живу, как я хотел
Чтоб к моей маме относились.
Я два часа ее катал.
Порой мы весело смеялись,
Порой я слушал и молчал,
Когда мы вместе погружались
В те времена, когда она
Ребенком в школу здесь ходила,
Потом невестою была,
Потом двоих детей растила.
Я столько лет возил сюда
Своих спешащих пассажиров…
Но эта женщина, она
Мне словно книгу подарила,
В которой описала быт
И чувства, что хранила память,
Что ей на склоне лет своих
Никак не хочется оставить.
Потом, облокотясь на дверь,
Она сказала: «Я устала.
Мы можем ехать, я теперь
Все, что хотела, увидала…»
Она заснула по пути,
А я все ехал, рассуждая,
Как можно длинный путь пройти,
Чтоб ни одна душа родная
Не потрудилась проводить
Ее в приют последний мира,
Лишь только я, чужой таксист,
Случайно везший пассажира.
Такси везет меня вперед,
Я вдаль смотрю и размышляю:
А что меня с годами ждет?..
Но мы, я вижу, подъезжаем.
Я этот дом легко узнал –
Больница или санаторий,
В халатах белых персонал
У входа, словно на дозоре.
Я внес тяжелый чемодан,
Она ж, дойдя до середины,
Мне деньги сунула в карман
И крепко обняла – как сына.
Дрожали тонких две руки…
Она шептала мне на ухо:
«Тебе простятся все грехи,
Ты счастье подарил старухе».
И я ушел, закрылась дверь,
Как будто чья-то жизнь закрылась!
Я не работал в этот день,
Такси катилось и катилось
Опять по центру, где нам днем
Так было весело смеяться.
А я все думал о своем
И не хотел ни с кем общаться.
И мыслей грустных карусель
Крутилась перед взором влажным.
И может, этот летний день
Был в моей жизни самым важным.
 
 
28 декабря 2020 г., Стокгольм
 

Баллада о сломанных игрушках

 
Люблю я поезд и вокзал,
Когда в дорожном возбужденье
Качу свой пухлый чемодан
И ожидаю приключений.
Ищу глазами свой вагон,
Иду, не торопясь нисколько,
И думаю – кто будет он,
Попутчик на соседней полке?
Кого б хотелось увидать?
Быть может, женщину с ребенком,
Чтоб с интересом наблюдать,
Как колыбельную негромко
Она поет под стук колес,
Рукой подушку поправляя,
И непослушных прядь волос
Лицо от лампы закрывает.
А может, кто-то пожилой
Из мест провинциальных, дальних,
И долгий разговор с женой,
И скучные его детали,
Пирог и курица в фольге,
Неторопливость в каждом жесте,
И на потертом пиджаке
Пятно на самом видном месте.
 
 
Вот я в купе. Пока никто
Здесь не сидит и не скучает.
Кладу я чемодан, пальто
И жду, что поезд, отъезжая,
Толкнет вперед, потом назад
С гудком и громким и надрывным,
И монотонно застучат
Колеса фоном непрерывным.
Но это позже, а пока
Вагон наполнен оживлением,
В нем пассажиров суета
И провожающих движение
Вдоль коридора. Проводник
Места пытается проверить.
Вот звук в мое купе проник
В щель открывающейся двери.
 
 
И там увидел я двоих –
Лет сорока, в руках билеты.
В пальто из тканей дорогих
Он и она были одеты.
Багаж на полку водворен,
Негромкий разговор в полтона.
Пока знакомились, вагон
Движенье начал вдоль перрона.
Вокзала будничный фасад,
Цветы и люди на перроне –
Всё дружно движется назад,
А мы в купе в своем вагоне
Закуску достаем на стол –
Кто из пакетов, кто из сумки, –
И ток общения пошел
По нашим жилам с первой рюмкой.
Все оживились в тот же миг
На нашей маленькой пирушке,
И я не помню, как возник
Спор о поломанных игрушках.
 
 
Я говорил, что жизнь идет,
Игрушки новые штампуя,
Все продвигается вперед –
Сломал одну, купи другую!
Но мне попутчик возразил:
«Я б так вещами не кидался,
Я бы игрушку починил
Или хотя бы постарался –
Чтоб детям показать пример,
Принять достойное решение,
Ведь это даже, например,
Полезно в личных отношениях:
Случится ссора у семьи,
Дом – настоящая психушка,
Никто не хочет уступить:
Сломалась прочная игрушка.
Казалось, надо починить,
Любовь использовать, терпение,
А мы все продолжаем бить
Ее о пол с остервенением!
Мы не приучены чинить,
Друг перед другом извиняться,
И в результате жизнь семьи
Навеки может разломаться!»
«Их только чудо бы спасло
Иль ангел, что в окно влетает, –
Жена добавила его, –
Мы это с мужем точно знаем.
Меж нами трещина легла,
И брака узы разрывались,
Хоть с нами дочь еще жила.
Мы жили в доме, не нуждались.
Но это все-таки стряслось.
Мы с мужем долго не общались,
Мы ели врозь, гуляли врозь
И даже в спальне не встречались.
Случилось это все весной,
Муж собирался на рыбалку,
Я – поваляться в выходной,
А дочь с подругой – в музыкалку.
И в пятницу, когда всего
Лишь полчаса – конец заботам,
Мне сообщенье от него:
”Езжай домой после работы”.
”Ну, ладно, – думаю, – вперед!
Пусть будет разговор без дочки
Про отношенья, про развод,
И, наконец, поставим точку”.
 
 
Машина в гараже стоит,
Я дверь ключами открываю
И слышу – музыка звучит,
Я в изумлении замираю:
По всей прихожей ряд свечей,
Горящих под мотив печальный,
Ведут по лестнице к моей…
Точнее, к нашей бывшей спальне.
Туда войдя без суеты,
Я замерла от благодати:
Вокруг и свечи, и цветы,
И лепестки по всей кровати.
Я трезвый взрослый человек,
А этот шарм – для малолеток,
В наш жесткий и практичный век
Годится только для кокеток.
Но я, хоть трезвая жена
И не сдаюсь врагу на милость,
Вдруг понимаю: поплыла!
И даже слезы появились.
 
 
Шаги. Я вижу – муж стоит.
Я подошла к нему вплотную,
И мы, все споры позабыв,
Соединились в поцелуе.
А вслед за тем спустилась ночь:
Любовь, цветы, воспоминания,
Мы ощущали все точь-в-точь
Как ночью первого свидания.
А разбудил нас почтальон –
Звонком, как утренним приветом,
Нам передал путевку он
И на сегодня два билета
Туда, где море-океан
И можно целый день купаться.
Мы собирали чемодан,
Не забывая целоваться.
Но интересно, что мой муж
Мне утверждал, что ехал тоже,
Чтобы расторгнуть наш союз
(На правду это не похоже),
Что я прислала СМС –
Домой приехать приглашение,
И не планировал он секс
И все другие развлечения.
Тогда откуда ж голос пел,
И свечи?.. А цветы откуда?..
Он, видно, подарить хотел
Мне просто ощущенье чуда.
А может, ангела с небес
Господь послал нам на подмогу?
Он, свечи запалив, исчез!
Но вот не верится, ей-богу…»
 
 
Наш затянулся разговор,
Мы все сидели и сидели,
Мы даже позабыли спор –
И был ли он на самом деле?
И как не смог я различить,
Что не в игрушках было дело,
А в том, что строить свою жизнь
Нам надо бережно, умело,
Иметь хорошее чутье
И не рубить с плеча вслепую.
Нам жизнь дана одна. Ее
Не сдашь обратно, как шмотье,
Не поменяешь на другую.
Но я не все вам рассказал!
Ведь был тот ангел белокрылый:
Случилось так, что я узнал,
Как в самом деле это было.
Чтоб все представить до конца
И больше не было сомненья,
Рассказ от первого лица
Здесь привожу без промедленья.
«Вы только б знали, как меня
Мои родители достали!
Их ругань, споры, чья вина…
Спасибо, двери закрывали,
Когда бранились во всю мочь,
Хотя друг друга и любили.
И я решила им помочь,
Пока друг друга не прибили.
Я денег у моих друзей
Ну просто кучу одолжила,
Зато две тысячи свечей
И ту путевку им купила.
Ведь на работу уходя,
Никто ж не закрывает компы,
И эти эсэмэски я
Тайком послала. Это бомба!
Но было мне всего трудней –
Мне и одной моей подруге –
Зажечь такую тьму свечей:
Спина болела, ныли руки.
Заслышав мамины шаги,
Сбежали мы в окно из спальни,
Но, оказалось, сберегли
Мы их любовь, хоть и банально –
Все эти свечи, полумрак
И лепестки от роз в кровати…
Но слава богу, как-никак,
Все оказалось очень кстати.
Ваш спор, хочу вам доложить,
Меня доводит до психушки!
Не всё возможно починить,
Ведь жизнь людская не игрушка».
 
 
На этом всё. Мы говорим,
Что детки ангелам подобны,
Они любовь приносят, мир,
Они на злое не способны.
Но крылья есть и у больших,
Мы их порой не замечаем.
Любите всех детей своих,
Они нас любят и спасают.
 

1 января 2021 г., Киев