Текст книги "Вирус"

– Ага, ублюдок-то хорош, не колется никак, – вставил Кобелев.

– Так, пойдем, переспросим? – предложила Пушкина.

– Хорошая мысль, пошли, – согласился Пронин. Остальные одобрительно кивнули в ответ.

– О-о-о, – изобразив удивление, потянул Ворошилов, – а кучка слабаков-то, не сдается, – с безумным смехом добавил он.

Теперь вся команда вступила в бой разом. Дмитрий даже с повреждённой ногой двигался быстро и был на шаг впереди каждого соперника. На один удар, он отвечал двумя, а временами даже тремя мощными атаками. Драка шла почти насмерть. Через некоторое время, проиграв очередную схватку, Ухов опять собрал всех вместе. Избитых, покалеченных, уставших.

– Походу, он все-таки Геракл воплоти, – обессиленно, через боль, сделал заключение Пронин.

– Да и таблеток у него нет, наверно от природы такой уродился, – поддержал Ухов.

– Но меня все равно не покидают смутные сомнения, – высказался Кобелев.

– Надо еще раз с ним встретиться, чтобы окончательно их развеять, – снова предложила Пушкина.

Ухов посмотрел на ручные часы, до эвакуации оставалось около пяти минут. «Продержаться бы столько», – подумал он про себя. «Настал ваш конец, никчемные людишки!», – взревел Ворошилов и бросился в бой. «Ах ты, больной ублюдок!!!», – заорал в ответ Кобелев и побежал ему навстречу. Началась третья по счету и заключительная схватка. Алексей, впав в неистово, несмотря на свою упитанную комплекцию, резко взмахнул ногой, и попал врагу точно по лбу. Дмитрий отшатнулся в полном непонимании происходящего. Заметив это, Антон быстро провел два боксерских удара по корпусу противника, а затем, пробил левым хуком, попав в цель. Пораженный Ворошилов, продолжал пятиться назад. Третьим и четвертым в очереди были Ухов и Пушкина. Константин, с апперкота мощно ударил в голову врагу, а Ирина добавила ногой с лета в стиле кунг-фу. Непобедимый Призрак, явно не ожидавший такого поворота событий приходил в замешательстве. «Действие антидота уже должно было закончиться, почему же силы не возвращаются, а продолжают покидать меня? Хозяйка не могла меня обмануть! Это неправильно! Я бессмертный, я не победим! Я…», – Дмитрий, шатаясь, продолжал пятиться назад, и в один момент, замерев, упал на спину. «Я не победим, я бессме…», – продолжал повторять он, пока не умер.

Все участники смертельного боя, уже в четвертый раз собрались все вместе, обессиленно сев рядом друг с другом, облокотившись на машину. В это время послышался тихий звук подлетающего вертолета.

– Ну, рад был поработать с вами, – тяжело вставая на ноги, поблагодарил товарищей Ухов, – надеюсь, еще свидимся.

– Эй! – простонал Кобелев. – А как же помощь?

– Мы уже помогли друг другу, – загадочно ответил Ухов, указывая взглядом на Пронина.

– В смысле? – недоумевала Пушкина.

– Ребята, я все вам расскажу, но чуть позже.

– Когда? – не унимался Кобелев.

– Ну, для начала, нам надо придумать новую легенду.

– Для чего?

– Для них, – указал рукой Ухов, на рядом проходившее шоссе.

Недалеко от моста доносился шум полицейских сирен. Винтокрылая машина почти бесшумно зависла над головами героев. Открылся люк в днище транспортника и в следующую секунду Константину был сброшен специальный канат. Он, пристегнув его к поясу, отмахнулся, дав знак пилоту. Затем, посмотрев на полицейских, Ухов сделал военный жест приветствия и вертолет начал быстро покидать место происшествия.

– Во что ты нас втянул, Пронин? Зачем ты вообще приехал? – шутливо спросила Пушкина, продолжая сидеть, не в силах подняться.

– А я с самого начала говорил, – еле проговорив, добавил Кобелев. – Если когда-нибудь объявиться Пронин, и мы окажемся в полной заднице. А сейчас чувствую, в больнице нам полежать придётся. Надеюсь, новый персонал квалифицированный.

– Алексей, хоть ты и еще тот козлина, но я тебя уважаю за храбрость и смелость, – попытался улыбнуться Пронин. – Давайте лучше подумаем, что Папе говорить будем.

– Я предлагаю следующее…, – начала Пушкина излагать свой план.

***

Ухов сидел в мягком сиденье и ощупывал ссадины, синяки на своем теле. Вертолет летел мягко, в салоне шум двигателя почти не был слышен. Полный комфорт для пассажиров. В назначенное время раздался звонок мобильного телефона.

– Посылку забрал, скоро прибуду на место, – отчитался Ухов, ответив на звонок.

– Я знала, что могу рассчитывать на своего лучшего оперативника, – одобрил и завершил разговор женский голос.

– Служу России! – выразил преданность Ухов, рассматривая в руке электронный чип из украденной шкатулки Генерала.

6 глава. Свидетели и подозреваемые

Наступил третий день пребывания Антона и его товарищей в городской больнице. Каждый работник нового медицинского персонала, старался быть дружелюбным и профессионально выполнять свою работу. Хотя сосед Пронина по палате – Кобелев – все равно был чем-то недоволен. То еда не такая вкусная, то любимые каналы не транслируются по предоставленному телевизору, все не так, все не эдак. Антон сегодня встал рано, около семи часов утра. Подложив руки под голову, он задумчиво смотрел в потолок. Алексей в это время еще спал крепким сном, постоянно ворочаясь и постанывая, видимо сказывались последствия драки на мосту.

Галлюцинаций с участием отца у Антона больше не возникало. Он даже иногда жалел об этом, так как думал, что может найти в этих видениях что-то важное, связанное с вирусом. После участия в авантюре Ухова, добавилось больше загадок, чем ответов, вернее ответов вообще не было. Множество мыслей перемешались в голове Пронина, но все они относились к теории вероятности: одни предположения, конкретные решения отсутствовали. Ребус никак не хотел складываться. Все догадки вели в тупик, были не логичными, не последовательными. Единственное на что оставалось уповать бывшему полицейскому, так это на документы из сейфа Генерала, которые он украл вместе с правительственной шкатулкой. Сомнительная договоренность с Константином в кулуарах банкета в честь помолвки вызывала волнение. Но почему-то Антон верил офицеру ФСБ и надеялся, что тот не ошибется в координатах.

Беспокойно вздохнув, Пронин повернулся на бок. Через большое приоткрытое окно, палату освещали яркие лучи солнца. Снаружи доносилось щебетание птиц и звуки проезжающих машин. Его мысли временно отошли на второй план, но быстро нашли новый повод для раздумий. Эта была записка переданная Ириной от Анастасии. А содержала она всего четыре слова: «Антон, прошу, помоги мне» и подсказка координат места, где должна была находиться очень важная для него информация. «Это тебе поможет докопаться до истины, если ты вспомнишь, где мы впервые признались друг другу в любви».

Через некоторое время, веки мужчины закрылись и через наступившую темноту начала вырисовываться картина. Она была выполнена в масленых красках, с четкими контурами обстановки вокруг. Все переливалось и двигалось в медленном темпе, иногда даже останавливалось, зависнув на секунду. Попав в этот красочный мир, Антон сразу узнал место, где он находится. Это была лужайка позади дома сестры. Он ее наблюдал в окно, в первый день приезда. Заросшие высокой травой качели, песочная маленькая полянка, которая теперь была заселена большие лопухами вместе с ромашками и старый дуб рядом. Двадцать лет назад здесь все было наоборот. Новые качели, ухоженная полянка и неизменное дерево, разве что чуть моложе.

Когда Пронин начал подходить ближе, на качелях нарисовалась девушка с белыми длинными волосами, словно художник, взяв свои кисти, продолжил работать над картиной. Рядом он увидел себя, молодого и беззаботного. Юноша стоял возле девушки и, тихонько покачивая качели, вел с ней диалог.

– Антон, ты же, наверное, в курсе, что это наш выпускной класс? – серьезным тоном начала она.

– Ну, да, – безразлично ответил тот.

– Тогда почему тебя видели, вместо посещения уроков, с этой…, как ее?

– Ириной? – немного удивился юноша, – она всего лишь друг.

– Этот друг мечтает о тебе с рождения.

– Настя, ты преувеличиваешь.

– Хм…, почему ты ее считаешь другом?

– Не знаю, мы с детства почти везде вместе и…

– И это все! – закончила предложение она. – Ты хотел, как и я поступить в университет, ведь так? Но ты не сможешь сделать этого без помощи своего папочки, если не будешь учиться.

Пронин остановил качели, обошёл их и встал перед девушкой. Затем склонил голову и посмотрел ей в глаза.

– Этого больше не повториться, – изобразив сосредоточенность, важно заявил юноша. – Вы ведь лучшие…

– Были! – прервав, подчеркнула девушка.

– Ладно, были лучшими подругами. Только не говори мне, что вы поссорились из-за меня?

– Ты много о себе думаешь, Пронин! – прищурившись, с легкой улыбкой заявила та. – Но немного правды в этом есть. Хотя, причина моего гнева к ней совсем в другом. И вообще это не твое дело! Давай лучше поговорим о нас.

– О нас?! – задумчиво произнес юноша.

– Что-то как-то не уверенно, – обхватив шею Антона, иронично проговорила Воронцова. – Меня беспокоит, что ты хочешь стать мен…, работать в силовых структурах, – печально добавила она.

– Для этого я и иду учиться, – с улыбкой добавил Пронин. – Просто мне нравится помогать людям, защищать их.

– В нашей милиции, ты мало чем поможешь окружающим, они сами себе-то помочь не могут, – скептически отреагировала девушка. – А если тебя…

– Не убьют! По крайней мере, я буду стараться, чтобы этого не произошло.

Настя обеспокоено вздохнула и нежно поцеловала своего молодого человека в губы.

– Ты сама-то, хочешь стать юристом, а если доработаешь до прокурора? Их сейчас тоже не щадят? – после, съязвил Пронин.

– Но я же буду под надежной охраной?! – девушка легонько потрепала за волосы своего избранника и неожиданно добавила, – я люблю тебя.

– И я тебя, – неуверенно отреагировал тот и поцеловал ее в губы.

Стоя в сторонке, прислонившись к дереву, Антон внимательно наблюдал за нарисованными молодыми копиями себя и Анастасии. С одной стороны, этот момент прошлого был для него малозначимым событием, с другой, он совсем этого не помнил. Алгоритм посещения Пронина подобных снов-воспоминаний, стали им просматриваться после пережитых стрессовых ситуаций. Но так как для Антона пребывание в городе его детства было одним сплошным стрессом, видения приходили к нему часто.

Сначала он боялся всех этих происходящих с ним метаморфоз, но затем постепенно смирился и с интересом начал принимать в них участие. Потому как с каждым разом его разум становился яснее, а память наполнялась давно забытыми событиями. Словно при амнезии, только при этом ты лишён половины своей личности, но сохранил все навыки и способности к общению. Собирая себя прошлого, Антон изменял себя настоящего. Из временами эгоистичного, холодного человека, он постепенно превращался в того, кем и должен был стать на сегодняшний день. Вот и сейчас, в сознании Антона промелькнула давно назревавшая мысль. А что если моя любовь к Насте не больше чем увлечение? Тяга исправить собственную ошибку по отношению к ней? И вместо красивых чувств, сильная вина за содеянное? В некогда былой уверенности в своих теплых чувствах зародилось семя сомнения.

Внезапно, вокруг все смешалось. Красиво исполненная неизвестным художником картина превратилась в красочное месиво. Только сейчас Антон обратил внимание на себя. Он был босой и одет в медицинский белый халат. Вязкая разноцветная жидкость, быстро растеклась повсюду, скрыв голые стопы его ног. Затем, через некоторое время, начало вырисоваться новое воспоминание. Деревья, зеленая поляна, чистое голубое небо, яркое солнце. Но главной достопримечательностью была строящейся из деревянного бруса церковь. На ее вершине уже был возведен золотой купол с православным крестом, шла завершающая стадия стройки. Хотя в стенах и прослеживались дыры, а во многих местах отсутствовала облицовка, религиозное строение выглядело как надежное и умело возведённое здание.

Чуть в стороне, из леса, раздались звуки разговора. Возмужавший Антон, только что окончивший университет и поступивший на службу в местную полицию нёс бревно. Помогал ему худой мужчина, имевший длинную черную, а в некоторых местах седую, бороду. Он был одет в подрясник, веревочный пояс еле держался на талии. Лучи солнца ярко отсвечивали от его золотой цепочки на шее. Скорей всего к ней был подкреплён крестик, спрятанный под одеждой. Они донесли бревно до здания будущей церкви и прислонили его к стене. После, Пронин, тяжело дыша сел на одну из рядом расположенных чурок. Его напарник составил ему компанию. Он напротив, дышал легко и размерено.

– Отец Тихон? Как у вас так получается? – удивленно спросил Пронин.

– Как так? – наглаживая свою бороду, безмятежно переспросил тот.

– Ну, не уставать?

– С божьей помощью, – улыбнулся священник, – ну и, конечно же, ежедневная утренняя физкультура.

– Хм…, – безразлично хмыкнул Пронин, согласившись, кивнув головой.

Антон никогда не был религиозным человеком, просто у него была острая жажда помогать людям. Такова была его сущность, предложение помощи любому нуждающемуся. Иногда это человеческое качество играло с ним «злую шутку», а иногда приносила свои плоды. Хотя в этот раз, все было наоборот. Отец Тихон, пытался добиться от местных властей разрешение на постройку небольшой церкви в центре города, но после трех месяцев ожидания желание священника удовлетворено не было, решение было принято в пользу торгового центра. Тогда, Отец Тихон купил землю чуть поодаль Добрино, в небольшом лесочке, возле федеральной трассы. Вместе с неравнодушными прихожанами он начал реализовывать задуманное. На третий месяц стройки, по своим делам, мимо на машине проезжал Антон. Заметив скопление трудящихся людей, но не похожих на строителей, он решил поинтересоваться, чем они занимаются. Так Антон познакомился с отцом Тихоном и предложил свою помощь в его деле. Потом он решил попросить отца подключиться к данному мероприятию, написав ему на электронную почту, но ответа уже долгое время не было и не привиделось.

– Что-то твоего отца давно не видно, Антон, – обеспокоенно произнес священник, – случилось что?

– Ага, работа и ничего кроме работы, – небрежно ответил тот.

– Ты, Антон, зла на отца не держи, может у него дела какие, может еще что приключилось. Раньше, помнится, когда я еще настоятелем в старом городском приходе был, Александр Игоревич заходил частенько, хороший человек. Каждое воскресенье на утренней службе был. Год назад обещал помочь со строительством храма… Очень о своих детях беспокоился.

Пронин задумался. После кончины матери, отец уже как два года полностью углубился в работу, и незаметно для него стал христианином. Такой поворот событий вызвал у мужчины внутреннее удивление и дискомфорт. Пока он обдумывал услышанную информацию, священник успел сходить за своим рюкзаком.

– Антон? Я здесь еды немного приготовил, – простодушно улыбнулся отец Тихон, достав из рюкзака контейнер с бутербродами, – ты я смотрю, подустал чуток, на вот, подкрепись, наберись сил.

– Да я…, – хотел было отказаться тот, но посмотрев в добродушные глаза своего собеседника, передумал, – да, а почему бы и нет, – и слегка улыбнулся.

– Вот и славно, – ответил довольный отец Тихон.

Пронин, находясь в небольшом замешательстве, медленно обошёл нарисованных персонажей и подошёл к входу в церковь. Двери еще не было, а потому помещение просматривалось хорошо. Оно хоть и было небольшим, но казалось просторным и уютным. Значит, мой отец православный христианин?! И, наверное, отпевание на его похоронах совершал сам отец Тихон?! Как я забыл эти воспоминания?! И по какому алгоритму они возвращаются?! Антон начал приходить в себя, все больше задумываясь о происходящем, в поисках ответов, логически сопоставляя открывшиеся в сознании факты своей прошлой жизни.

Чуть попозже к Пронину пришло чувство настороженности, обеспокоенности. Как будто он скрывается и за ним кто-то наблюдает. Антон осторожно повернулся и увидел на обочине шоссе припарковавшуюся рядом с его служебной машиной другую полицейскую машину. Окно двери переднего пассажирского сиденья было опущено, так что человека, осматривавшего стройку, легко было узнать. Это был не кто иной, как Папа, начальник молодого Пронина. Наблюдение продлилось недолго, как только строители обратили на него внимание, он рукой подал знак своему шофёру, и машина резво сорвавшись с места, удалилась дальше по шоссе.

Вдруг отец Тихон встал, положив бутерброд на бревно, и быстро подошёл к взрослому Пронину, взяв его за плечи. Тот растерянно смотрел на него, не понимая, что происходит.

– Антон? – серьезно произнес священник.

Пронин хотел ответить, но не мог. Слова были забыты, только мычание в ответ. Отец Тихон продолжал настаивать на своем, все больше прилагая сил тряся мужчину за плечи и повторяя громко его имя. Антон пытался отстраниться, но выбраться из нечеловеческой хватки было невозможно. Вскоре от непрекращающейся тряски его начало тошнить, в горле стоял рвотный ком. Затем голос священника изменился и стал больше походить на женский. «Ирина?», – догадавшись, проговорил про себя Пронин. Но этого не может…

Глаза мужчины резко открылись, окружавший его нарисованный мир исчез. После этого, Антон пару секунд находился словно в прострации, возвращаться обратно в настоящую реальность становилось все сложнее. Дальше, спазмы резко усилились и он, успев, повернулся на бок, изрыгнул содержимое завтрака прямо на пол. Пушкина испугавшись, соскочила с его кровати и вызвала медсестру. Пока та убирала рвоту, товарищи Пронина прибывали в замешательстве, все время, переглядываясь друг с другом.

– Антоха? Может, тебе не в эту больницу надо? – спокойно спросил его Кобелев. Поправив ластичный бинт, обматывающий его туловище он, кряхтя от боли, повернулся набок. – Странный ты в последнее время какой-то.

– Ой, заткнись, Алексей! – резко и грубо отреагировала Пушкина. – Беспокойство в нем проснулось. Помолчал бы.

– Че завелась-то? – немного осадив свое любопытство, спросил Кобелев.

Пушкина еще раз строгого посмотрела на своего коллегу и повернулась к Пронину, присев обратно на край его кровати. Ее лицо в мгновение изменилось, приобретя дружелюбную улыбку. Антон тоже немного повеселел, хоть и находился в задумчивом состоянии. Может быть, это было связанно с его снами, а может быть, от того, что его ладонь соприкоснулась с чем-то мягким, теплым и гладким. Обратив на это внимание, он обнаружил, что поглаживает колено Ирины. Смутившись, Антон убрал руку, спрятав ее под одеялом. Но девушка этого даже не заметила, и как ни в чем не бывало, продолжала смотреть на него. Расстегнув пуговицу на воротнике выданного ей белого халата, и поправив резиновые голубого цвета тапочки, она переложила ногу на ногу и искренне спросила:

– Ну, ты как?

– Как после «стрелки» по малолетке, – пошутил тот. – Ну, а ты?

– Пара синяков, да ушибов, – анализируя свое состояние, посмотрела она в окно, – врач сказал, что жить буду.

– Как здоровье, Алексей? Да ничего, нормально, только ребра сломаны, в общем, выживу. Выздоравливай, ты важный член нашей команды, от тебя многое зависит, – сам собой громко вслух, демонстративно разговаривал Кобелев.

– Алексей, и так видно, что с тобой все в порядке, ты ж здоровый как бык! – оценила кривляния Алексея, Пушкина.

– Быку иногда тоже важно общение и забота, – обижено ответил тот и отвернулся к стенке.

– А я не твоя корова, чтобы за тобой ухаживать.

– Ну, я бы не сказал, что ты на нее похожа…

– Ребят, да хватит вам уже, – решил выступить миротворцем Пронин. – Уже прошло три дня, за нами придут со дня на день.

– Папа нам предоставил охрану, – уверенно ответила Пушкина, – вон какие «лбы» стоят в коридоре, – указала она на дверь.

– То, что мы выкрали у Генерала, стоит больших денег, – настаивал Пронин, – нам нужно приготовиться.

– Так пусть они с «Фэбосами» и разбираются, – безразлично высказался Кобелев.

– Не совсем так, – неожиданно признался Поронин, – в общем, кроме правительственной шкатулки я позаимствовал еще кое-что, информацию, напрямую касающуюся нашего дела и…

– Ты об этом не сказал Папе? – напряглась Пушкина.

– Если бы я об этом ему рассказал, то нас тут же похоронили бы. В больницу мы бы точно уже не доехали.

– Где «инфа»?

– У Ухова, он должен был спрятать ее, где мы договорились.

– Где мы договорились?! – повторил за товарищем Кобелев. – Да ты обалдел что ли, Антоха, он же…!?

– Тсс-с! – издала шипящий звук Пушкина, приложив указательный палец к своим губам. Данный жест не нуждался в объяснениях, ее товарищи мигом прервали разговор.

В палате воцарилась тишина, иногда нарушаемая звуками с улицы. Полицейские замерли и прислушались. Несколько глухих свистов еле слышно раздались за дверью, затем шорканье и шепот. Наконец, в дверь постучали.

– Кто? – изобразив недовольный голос спросила Пушкина.

– Свои! – ответил грубым тоном мужчина за дверью.

Ирина насторожилась, обменявшись взглядом с Алексеем и Антоном. Последний, не проронив ни слова, еле сполз на пол и достал из-под кровати веревку из простыней.

– Пять минут, я не одета, – опять ответила Пушкина и удивленно посмотрела на Антона.

– Да ты, Пронин, параноик! – приподнявшись с кровати, изумился Кобелев.

– Думаю в данной ситуации мой недуг подарил нам шанс на спасение, – прошептал Пронин и начал разматывать самодельную веревку, – еще повезло нам, что медсестра понятливая попалась, принесла столько простыней сколько нужно.

Успев накинуть выданные медицинским учреждением халаты и закрепив самодельную веревку за батарею под подоконником, пациенты больницы начали осуществлять спуск. Второй этаж находился от земли не так высоко, поэтому спасение должно было пройти быстро, если бы не одно существенное «но». Ссадины и синяки, полученные после драки с Призраком, еще не до конца зажили и вызывали беспокойство у героев, когда те начинали двигаться слишком активно. Сейчас как раз наступил такой момент, что медлить было никак нельзя. Стиснув зубы от болевых ощущений, первый начал спуск Пронин, за ним Пушкина и последним из окна вылез Кобелев. Не до конца восстановившееся тело слушалось плохо, движения были скованными, эвакуация проходила вяло. Простыни под весом спасающихся скрипели, рвались, но веревка все же прошла тест на прочность и выдержала. Как только Кобелев, ощутил под ногами землю, раздался сильный грохот сверху. Пыль вместе с обломками и щепками разрушенных материалов вылетели в окно. Беглецы мгновенно легли и уткнули свои лица в зеленную траву на лужайке больницы. Из окна их палаты, извиваясь тянулась легкая черная дымка.

– Охренеть! – выругался Кобелев, подняв голову и посмотрев на результат взрыва. – Решили не заморачиваться, значит.

– Давайте быстрее! – прокричал Пронин, подбежав к чужому импортному седану, стоявшего на рядом расположенной стоянке. Не раздумывая, он разбил боковое окно у машины со стороны водительского места.

– С каких пор мы начали заниматься угонами? – возразил Кобелев, быстро ковыляя и прикрывая рукой больное ребро.

– Леха! Ты же сейчас это не всерьез сморозил, а так, пошутил?! – сев за руль машины, с сарказмом ответил Пронин.

Взламывать замок зажигания транспортного средства Антону не пришлось. На заднем пассажирском сиденье, владелец авто занимался любовью с девушкой, здешней медсестрой. После взрыва, они оба забывшись обо всем, прислонились к окну и как ошалевшие рассматривали последствия. Тут то с ними и познакомился Пронин. Он немного торопился и поэтому сразу перешёл к делу поставив молодую пару перед фактом угона их автомобиля. Те без возражений сразу же покинули машину и с криком разбежавшись кто куда, чуть не сбив с ног и так еле передвигающегося, спешившего к машине Кобелева.

– Ты как все успеваешь? – зафиксировав ремень безопасности, с удивлением посмотрела Пушкина на Пронина. По ней было видно, что она сильно волновалась. Часто дышала, почти запыхалась.

– Не знаю, везет, наверное.

– Давай, гони уже!!! – выкрикнул Кобелев, «щучкой» запрыгнув в открытую дверь автомобиля на заднее сиденье.

После команды Алексея, донесся рокот автоматных очередей, а потом раздался глухой звук барабанной дроби. В крыше седана образовались несколько отверстий и поднимающейся пух из сидений на которых разлегся Кобелев. Он ошарашено начал осматривать себя на предмет ранения, прощупывая буквально каждый сантиметр своего тела. Но все обошлось, пострадавших не было. В это время Пронин, управляя машиной уже во всю крутил рулем, маневрируя между транспортом, оставленным на парковке. Пушкина пригнулась и даже не пыталась поднять головы, а только иногда видела, как пули били по машинам, которые приходилось объезжать. Но так как огонь ввелся прицельный, сохранить в целостности чужой автомобиль Антону не удалось. От повреждений оторвалась дверь багажника, лопнули стекла, сломались боковые зеркала, а в последний момент отвалились передний и задний бампер. Но стоянку все же удалось покинуть и обстрел прекратился. Пронин повернул руль вправо, направив автомобиль за переулок. После Кобелев вспоминал, как перед стрельбой заметил в задымленном окне взорванной больничной палаты подосланных убийц, но опознать их было невозможно, так как лица бандитов были скрыты под черными масками.

Тупой звук от стука двигателя машины немного напрягал Антона. Грозила серьезная поломка, которая была бы как раз некстати. Особенно, когда ты со своими товарищами уже почти на месте. Антон не помнил, что там находится и как оно выглядит, но знал точные его координаты. С памятью у Пронина в последнее время творилось что-то непонятное, можно было даже изложить как загадочное, хотя все что ему в последнее время привиделось, более-менее соответствовало действительности, и не доверять самому себе не было смысла. Поэтому его мучало любопытство об этом таинственном месте, о возможности вспомнить еще больше свое прошлое, а самое главное ознакомиться с секретной информацией которую он украл. Если, конечно, его не обманул Ухов. У Пушкиной какие-либо мысли отсутствовали. Сейчас она не хотела ни о чем думать, а просто скрыться, спрятаться там, где ее никто не найдет. Но таких мест не существовало, тем более теперь, когда она была втянута, судя по последним событиям, в очень опасную авантюру. А вот Кобелев был сосредоточен как никогда. Видимо, постстрессовый период недавнего покушения. Он смотрел в одну точку и о чем-то усердно думал.

Скоро, как и боялся Антон, двигатель приказал долго жить. Из-под капота и из пулевых отверстий пошёл дым. Машина закашляла и стала терять скорость. Всевозможные датчики на панели состояния автомобиля разом начали сигнализировать различные поломки. Антон, повернув руль, съехал с шоссе и направил седан по грунтовой дороге в небольшой лес.

– Куда это мы? – осматривалась по сторонам Пушкина.

– Почти на месте, но машину придется немного толкнуть, – разочаровано ответил Пронин.

– Ты смеёшься? – воспротивился Кобелев, – кто будет толкать? Мы здесь все еле живые…

– А мы попробуем, Алексей. Тем более здесь рядом. Это нужно сделать, чтобы нас не нашли раньше времени.

– Согласна, – одобрительно кивнула Пушкина, – от шоссе мы отъехали недалеко, могут заметить.

– Ладно, – лениво пожал плечами Кобелев, – давайте попробуем.

Бросив разбитое транспортное средство в овраге и засыпав его хвоей с сухими ветками, полицейские следуя за Антоном углубились дальше в лес идя по заросшей тропинке. Лесная дорожка вывела их к старому дому. Внешне он выглядел большим, имел два этажа и сложен был из качественно сделанного сруба. Забора вокруг не было, хотя если судить по выстроенным колышкам, это могла быть разметка для его возведения. Кто бы тут не жил, он отсутствовал здесь уже довольно давно. К крыльцу пришлось пробираться, через густую высокую траву и широкие лопухи. Подойдя к входной двери, Антон резко захотел пройтись по деревянной террасе. Он искал воспоминания, боясь упустить необходимые элементы для открытия этой части сознания. Но пока все было тщетно. Почему же, найдя этот дом ничего не произошло? Неужели этого недостаточно? Пронин посмотрел на Кобелева, но тот безмятежно развалился в кресле качалке, закрыв глаза, он тихонько покачивался. На удивление этот предмет мебели, на котором отдыхал Алексей, после стольких лет, выглядел необычно свежо и надежно. Пушкина с трудом скрывала растерянность. Ее взгляд полный печали и горечи был направлен на большое дерево. «Она знает это место! Вот почему, как только мы добрались сюда, Ирина стала мрачной и взволнованной», – с надеждой подумал Антон намереваясь расспросить ее об этом. Но прежде он решил исследовать предмет ее пристального внимания.

Пронин, облокотившись на деревянные перила, присмотрелся к интересующему Пушкину дереву. Ничего особенного. Зато он заметил за углом дома железные качели. От легкого порыва ветра они скрипя качнулись, постепенно раскачиваясь все сильнее и сильнее. Затем отовсюду послышался радостный смех. Различные звуки накатывали постепенно, набирая громкость они становились отчётливее. Это немного дезориентировало Антона. Он протер глаза и снова посмотрел за угол дома. Это был один из его радостных моментов в жизни. Последний день перед отъездом в столицу, молодой полицейский захотел провести его в тишине, все обдумать. Лучшим местом, как он посчитал, для этого подходил загородный дом его семьи. О нем из друзей и знакомых никто не знал, плюс он находился в глухом, спокойном месте. Но как Ирина смогла найти его, для Антона до сих пор осталось загадкой.

– Так вы расстались? Все-таки твоя кукла бросила тебя? – громко хохотнув, спрашивала молодая Пушкина, раскачиваясь на качелях.

– Ты тоже от нее не далеко ушла, – съязвил рядом стоявший Пронин.

– Ты же знаешь, я не об этом. Так ответишь на мой вопрос или это секрет?

– По обоюдному согласию.

– Что ж так?

– Не сошлись характерами.

– Стандартная отмазка, – фыркнула та, демонстративно задрав нос. – Почему раньше не сказал?

– А это что-то бы изменило? Мое решение окончательное и пересматривать я его точно не буду.

Девушка резко спрыгнула с качели и прижалась к молодому человеку, крепко обняв его.

– Антон, – ласково посмотрела она ему в глаза, – ведь нас связывают особые чувства, ты же знаешь об этом. В школьные годы мы были больше чем друзья и…, однажды ты признался мне в любви.

– Ирина, – Антон разволновавшись попытался отвести от девушки свой взгляд, – это было давно и тогда, если ты помнишь, я был пьян.

– В «стельку», – уточнила с улыбкой та, – вернее это было в пьяном бреду, но ты повторил это несколько раз, когда твой отец укладывал тебя спать. Но всё равно сделал выбор в пользу этой куклы…