Текст книги "Варвар: Воин Аттилы. Корона бургундов. Зов крови"

– Госпожа… – На пороге молодой человек обернулся.

– Не надо лишних слов, – улыбнулась женщина. – Ты уже все сказал на этом ложе. Прощай, друг мой. Быть может, мы еще когда-нибудь свидимся… Но едва ли, – тихо закончила матрона, когда Радомир вышел.

– Иди за мной, господин, – обернувшись, негромко позвал евнух.

Снаружи тем временем наступила ночь: было прохладно, небо усыпали звезды, и луна зависла над самой крышей дворца.

– Рад! – послышался из темноты голос Лации. – Ну наконец-то я тебе дождалась. Идем, провожу.

Она вцепилась в руку Радомира, и его словно пронзило электрическим разрядом: Лация тоже источала желание, ничуть не меньшее, чем ее хозяйка. А это было гораздо важнее, ибо только через Лацию он и мог подобраться к Хильде – той, которую он про себя называл истинной своей возлюбленной. При мысли о ней Родион ощущал, что они созданы друг для друга… Интересно, чувствовала ли то же самое северная фея из снов?

– Лация, милая, я хотел у тебя кое-что спросить.

– Потом! Все потом! – Проскользнув мимо крыльца к южному крылу дома, девушка открыла небольшую дверь. – Проходи. Поднимайся по лестнице.

– Но куда мы идем? Мне нужно к калитке…

– Умоляю, не спорь!

Поднявшись по узенькой темной лестнице, юноша оказался в таком же темном коридоре.

– Сюда, сюда… – раздался из мрака шепот Лации.

Комната… И жаркий поцелуй, объятия, жесткое ложе…

– Милый мой, милый… Постой, я раздую светильник.

Фитиль, плававший в глиняной плошке с жиром, вспыхнул тусклым зеленоватым огоньком. Лация обернулась, и ее отражавшие пламя большие глаза тоже показались зелеными, словно у кошки.

– Здесь я живу.

Девушка с улыбкой сняла пояс и сбросила верхнюю тунику, оставшись в одной полупрозрачной нижней, которая уже ничего не скрывала. Когда Родион снял с нее эту тунику, она тут же уселась к нему на колени и принялась пылко целовать. В отблесках пламени светильника ее горячая кожа казалась зеленоватой, словно у девы из морского царства. Юная служанка оказалась не менее страстной, чем ее госпожа, – обхватив юношу, повалила на ложе, и какое-то время в комнатке слышны были лишь стоны, а потом смех.

– Ты чего? – изумился молодой человек. – Чего хохочешь, спрашиваю?

– Да так, – Лация игриво перевернулась на живот. – Погладь мне спинку… а я буду, как кошечка – мурр, мурр… Жаль у нас сегодня так мало времени – скоро рассвет. Ничего – ты ведь придешь еще, правда?

– Я-то пришел бы, но пустят ли меня? – поглаживая девушку меж лопатками, спросил Радомир. – У вас ведь, наверное, много охраны? И что я им скажу? Нельзя же каждый день носить образцы тканей от портного!

– Да уж, охраны у нас полно! – Служанка фыркнула. – Особенно сейчас.

– А что такое?

– К нам привезли заложницу от диких гуннов.

– Да что ты говоришь? Дикая гуннская женщина! И где же ее держат, в какой-нибудь клетке?

– Скажешь тоже – в клетке! – Лация рассмеялась нежным серебристым смехом. – Ой, вот тут, у копчика почеши… Ах… Она вовсе не дикая, а совсем наоборот, милая и скромная девушка. И не подумаешь, что она родственница самому Аттиле! Ей отвели комнату во флигеле, там она и живет, а запирают только на ночь, и то чтобы воры не залезли.

– Флигель? Этот тот, что на заднем дворе?

– Ну да, в саду, недалеко от потайной калитки.

Молодой человек поднялся и подошел к окну, силясь рассмотреть что-то сквозь щель между закрытыми ставнями.

– Ты очень милая девушка, Лация, но увы, мне нужно идти. Не хочу, чтоб у тебя были из-за меня неприятности.

– Да, тебе пора, – служанка томно вздохнула. – Боже, Боже, как мне было хорошо! Сейчас я тебя провожу.

– Только до лестницы. Дальше я и сам помню дорогу. Только не знаю, как насчет ночной стражи…

– Они охраняют только ворота, а собак держат там же, на цепи. В сад стражникам заходить запрещено. Знаешь, моя госпожа часто принимает по ночам гостей, о которых никому не следует знать, даже слугам.

Крепко поцеловав девушку на прощанье, Радомир осторожно спустился по лестнице и, осмотревшись, быстро зашагал по темному саду. Звезды еще мерцали на небе, хотя в витражах видневшейся за оградой базилики отражалась алая утренняя заря.

Угрызения совести Родион оставил на потом и сосредоточился на предстоящем деле. Пройдя по усаженной липами и тополями аллее, он свернул к флигелю, замер у дверей, огляделся. Никого, лишь со стороны ворот доносится ленивый собачий лай.

Ощупав дверь, Родион убедился, что она закрыта на тяжелый висячий замок. Тогда он оперся о стену и, с трудом дотянувшись до ставни, негромко стукнул.

И – о чудо! – ставни тот час же приоткрылись, и тихий девичий голос спросил:

– Радомир, ты?

– Я. Но откуда ты…

– Видела тебя еще днем, хотела подать знак, но не успела.

– Так выбирайся же! – Радомир протянул руки. – Прыгай, и пойдем скорее отсюда.

– Сейчас…

Хильде понадобилось время, чтобы одеться, но не слишком долгое, и вот уже она, накинув поверх длинной туники плащ, распахнула ставни и спрыгнула в объятья любимого!

– Ну, наконец-то, – целуя ее, шептал юноша. – Наконец-то я тебя отыскал. Идем же, я знаю, как отсюда выйти.

Взявшись за руки, они пошли к калитке, но едва Радомир взялся за бронзовое кольцо, как совсем рядом в саду злобно залаял пес и со всех сторон во множестве вспыхнули факелы!

Юноша стремительно обернулся, инстинктивно прижав к себе Хильду в попытке защитить. Вокруг, ухмыляясь, стояли вооруженные мечами и копьями стражники, а среди них высокая женщина в строгой темной столе… Хозяйка дома, Юста Грата Гонория!

– Августа? – Незадачливый гость мучительно соображал, как выбраться из этой неожиданной ловушки. Может, стоит соврать, что был поражен неземной красотой гуннской заложницы и решился на похищение?

– Он уговорил меня прогуляться в саду при луне, – вдруг улыбнулась Хильда. – Посмотреть рассвет. Что в этом такого? Я же не узница!

– К тебе у меня претензий нет, – холодно ответила августа. – Но вот к этому юноше… Он вовсе не от портного, он – гуннский лазутчик!

Радомира пробрало холодом. Откуда она знает?

– Что смотришь, мой дорогой? Я еще днем послала проследить за тобой и узнала, что ты доверенное лицо гуннского вельможи Варимберта! Будешь отрицать?

– Не буду, – спокойно ответил юноша, приняв решение, как себя вести. – Да, я из войска гуннов, из свиты херцога Варимберта. Но я не лазутчик. Все, что мне надо – это освободить мою невесту.

– Вот как? – В темных глазах матроны вдруг вспыхнула обида, но вместе с тем и облегчение. – Так эта девушка – твоя невеста?

– Да. – Молодой человек обнял Хильду за плечи. – И сюда я явился, чтобы вызволить ее и увезти далеко-далеко!

– Все назад к воротам! – обернувшись к стражам, приказала Гонория. Присутствия духа и умения повелевать у этой женщины хватило бы на троих, чего не скажешь о ее похотливом брате-цезаре. – Вы же, – она вновь посмотрела на влюбленную пару, – за мной! И торопитесь, если хотите, чтоб ваша безумная затея увенчалась успехом!

Молодой человек поспешно спрятал улыбку. Он не ошибся в расчетах, верно угадал, что подумает августа!

С гордо поднятой головою Юста Грата Гонория прошествовала по саду к черному ходу, ведущему в крепость-дворец, и ни разу не оглянулась, будто твердо знала, что неудачливые беглецы следуют за ней. Да и куда им было деваться?

– Эта женщина… – тихо шепнула Хильда. – Может, стоит ее убить? У меня есть обломок ножа…

– Незачем, – Радомир снова поцеловал девушку, на этот раз в шею. – Сейчас она на нашей стороне и сделает все, чтобы помочь нам.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что твой побег нужен ей не меньше, чем нам!

В малом зале дворца жарко горели свечи. Матрона выглядела бодрой: этой ночью она явно не ложилась спать.

– Я собиралась просто накрыть тебя у Лации, велеть наказать плетьми и отпустить. Чтобы всем было ясно: заезжий молодец заглянул к смазливой служанке, только и всего. Я давно научилась сглаживать последствия своей… гм-гм… неудержимой страстности. Жизнь научила. Жаль, что опыт приходит лишь тогда, когда молодость уже ушла.

– Лучше поздно, чем никогда, – услышанной от Варимберта пословицей ответил Родион и подумал: как удачно, что Хильда плохо знает латынь.

– Знаешь, ты сейчас напомнил мне своего патрона, сенатора Варимберта, – рассмеялась Гонория.

– Он не сенатор, он херцог.

– Брр… – поежилась матрона. – Не люблю варварских слов. Лучше уж я буду называть его сенатором, мне так проще. Он тоже все корчит из себя философа, хотя сам не отличает Платона от Аристотеля! По крайней мере раньше не отличал, когда был помоложе… Так, значит, вы хотите бежать? – Вдруг опомнившись, она переменила тему. – И, позвольте спросить, куда? Ах, понимаю, понимаю – это тайна. Что ж, надеюсь, вас не скоро поймают. Отважный и благородный гунн похищает свою невесту-заложницу! Неплохая идея для какой-нибудь драмы… или, скорее, комедии. Думаю, Варимберт быстро догадается, чьих это рук дело – вы, варвары, совсем не умеете скрывать свои чувства. Но я вас не выдам. А ты, в порядке ответной услуги, представишь своему сенатору моего человека, евнуха Гиацинта. Скажешь просто, кто он и от кого, а дальше не твоего ума дело. Эй, Гиацинт!

– Да, моя госпожа? – Округлая тень скопца, казалось, выступила прямо из стены.

– Пойдешь сейчас с ними… Постой! Возьмешь письмо и перстень, – сняв золотое кольцо с массивной печаткой, августа вручила его преклонившему колена евнуху. – Письмо сейчас напишу, обождите.

Минут через десять все четверо вновь вышли в сад и направились к потайной калитке – матрона соизволила лично проводить беглецов и евнуха. И вот дверца распахнулась, и свежий воздух свободы овеял лица влюбленных.

– Идите! – Гонория перекрестила всех на прощание и почему-то вздохнула. Когда Гиацинт с Хильдой уже оказались снаружи, августа остановила Радомира, шедшего последним, и вручила объемистый кошель. – Здесь серебро, вам пригодится.

– Спасибо, любезнейшая госпожа, – от чистого сердца поблагодарил молодой человек, с поклоном поцеловав руку Гонории. – Да поможет тебе Господь во всех твоих делах.

– Он уже помог, – усмехнулась женщина. – Удачи нам всем! Постой, все хочу спросить – ты, верно, гуннский патриций?

– Можно сказать и так, – Радомир пожал плечами.

– Приятно знать, что я развлекалась не с портновским приказчиком!

Лукаво улыбнувшись, Гонория захлопнула за беглецами калитку и тихонько расхохоталась.

– О, святая Лукреция! Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Я избавилась от гуннской красотки, и теперь дело за Аттилой. Если он поддержит мою игру, то… Надеюсь, этот юный варвар поможет мне.

Хильду Родион оставил в корчме, попавшейся по дороге и на вид вполне приличной, и в «Золотую рыбку» явился вдвоем с Гиацинтом. Там оба уселись за стол и, потягивая самое дорогое вино, стали дожидаться херцога. Тот прибыл ближе к обеду, разочарованный и усталый.

– Это Гиацинт, слуга Юсты Гонории, с письмом для вас, – негромко представил молодой человек.

– Гиацинт? От Гонории? – Варимберт окинул евнуха заинтересованным взглядом. – А ну-ка, любезнейший господин, поднимись со мной наверх. А ты, Радомир, пока поскучай здесь да присмотри, чтобы никто нам не мешал.

Однако беседа продолжалась недолго, и почти сразу Гиацинт вновь спустился.

– Сенатор зовет тебя, – сказал он, а сам опять уселся за стол. – Эй, хозяин! Тащи-ка сюда еще того доброго вина! Наливай, наливай, и помни – разбавлять не надо, будем уж так, по-варварски!

Покачав головой, молодой человек быстро поднялся в гостевые покои, где нашел своего патрона в наилучшем расположении духа.

– А, вот и ты! – радостно вскричал Варимберт. – Ох, как славно все складывается, ах, как славно! Ты знаешь, что принес этот скопец?

– Знаю – письмо и печатку.

– Ха! Не просто письмо. В этом письме августа Гонория просит у нашего властелина защиты и покровительства, заодно предлагая ему свою руку! Ты понимаешь, что это значит? Галлия уже почти наша! Мы можем начать войну – теперь у нас есть отличный повод!

– Галлия! – повторил юноша. – Благодаря нашим занятиям в лагере я теперь знаю каждый ее куст, а все крупные города так и стоят перед глазами.

– Вот даже так? – Херцог радостно хлопнул юношу по спине. – Ай да Радомир, молодец! Твои знания нам пригодятся – и уже очень скоро. А пока собирайся, мы едем сегодня же!

– Господин…

– Что?

– Насчет Галлии: может, мне есть смысл отправиться прямо отсюда? Под видом купца или паломника – это ведь вызовет куда меньше подозрений, да и время сбережем.

– Согласен! – Варимберт тут же сверкнул глазами и одобрительно рассмеялся. – Я всегда знал, что ты умный парень. Так и сделаем. Инструкции получишь чуть позже. Есть в Галлии такой город – Аврелианум, рядом река, а через нее мост… Эх, Радомир, дружище! Даже не верится, что все, ради чего мы сюда ехали, достигнуто! Теперь осталось только действовать, жребий брошен – jacta alea est!

Глава 21

Весна 451 года. Аврелианум

Муж и жена

– Ох, уж это чертов мост! Как он мне надоел!

Поднявшись из таверны в комнату, где они жили, Радомир бросил плащ на резной комод и, не снимая обуви, растянулся на ложе.

– Что, опять никак? – Хильда присела рядом, встревоженно посматривая на своего возлюбленного.

Впрочем, здесь все считали их супругами – все жители славного имперского города Аврелианума. Некогда он носил кельтское название Ценабум, но потом Цезарь разрушил его, а много лет спустя император Аврелиан восстановил; в честь последнего магистрат и решил недавно дать городу новое наименование. Постоялый двор, где поселилась юная пара, стоял на усаженной тенистыми платанами виа Лютеция, которая за городской чертой переходила в прекрасную дорогу, ведущую на север. Уже около двух месяцев молодые люди жили вместе, с того самого дня, когда Радомир, окрыленный заданием херцога, явился за Хильдой в равеннскую корчму. Первую ночь влюбленные провели там, а утром уехали с первым же попавшимся купеческим обозом. О, что это была за ночь! Впрочем, и последующие оказались ничуть не хуже, да и все время, которое юные супруги проводили вместе. О, до чего пленительна была эта северная фея, с локонами, как белое золото, ниспадавшими на атласные плечи, с упругой грудью, тонким станом, стройная, как молодая лань. Как шла ей эта бежевая верхняя туника, как красиво широкие складки облегали стройный стан девушки, а лазоревая нижняя подчеркивала яркую голубизну глаз, похожих на мятежный океан! Родион не мог до конца поверить в такое счастье, тем более что добился его собственными усилиями.

– Любовь моя! – Молодой человек обнял прильнувшую к нему красавицу.

Припал к губам долгим поцелуем, а руки его тем временем снимали с бедер жены узенький, вышитый жемчугом пояс. Ах, что за губы… что за волосы… Боже, есть ли еще на земле такое наслажденье?

Вслед за поясом полетела на пол верхняя туника, затем наступил через нижней, и вот уже обнажилось гибкое, волшебно-прекрасное тело, чуть тронутое загаром – пару дней назад вместе грелись на крыше, – с кожей нежной, как мечта…

Быстро сбросив одежду, молодой человек принялся ласкать жену со всем пылом безмятежной юности. Невообразимо приятно было прикоснуться к ее волосам, струящимся золотистым водопадом, провести рукой по плечам, по спине, меж лопатками и дальше, ниже, обхватить с нежной страстью бедра, а затем ласкать языком грудь, накрыть ртом соски, чувствуя, как быстро они твердеют… Поцеловать и плоский животик, и волнительно-темный пупок, украшенный крупной жемчужиной. Поистине, эта дева – чудо, данное божеством… Да и сама она – божество. Ах, как страстно она сплела ноги, как дернулась, как закатила очи, застонала… Два любящих сердца бились сейчас в унисон, а тела слились в одно целое. И радость, неземное наслаждение, нега накрыли молодых людей с головой, швыряя в любовный омут, куда так просто нырнуть, но невообразимо трудно вынырнуть.

А между тем дела не ждали. Чертов мост! Ради него Родион приехал к реке Лигер, которую когда-то назовут Луарой, в этот город, который впоследствии станут именовать Орлеаном. Именно по этому мосту гунны собирались переправиться, из-за чего было необходимо поскорее выяснить систему охраны, пропускную способность, надежность, разведать подступы, чтобы передовой отряд конницы смог легко захватить этот стратегически важный объект. В общем, много чего предстояло сделать.

А ведь поначалу Радомир намеревался просто вернуться вместе с Хильдой в далекие леса, к болоту. Но мысли о друзьях и братьях его остановили – что будет с ними? Аттила, несомненно, выполнит обещание, предаст всех самой лютой казни. Конечно, посланец Варимберта запросто мог погибнуть по пути в какой-нибудь случайной стычке, но исчезновение столь хорошо подготовленного бойца неизбежно вызовет подозрения: не стал ли он предателем, не прельстился ли римским золотом? Тут и его странную связь с августой Гонорией припомнят. Может, вся эта история с письмом – просто часть хитрой интриги и тессариус Радомир, исчезнувший в самый ответственный момент, сыграл в ней свою роль?

Обо всем этом – о чем Хильде можно было знать, исключая историю появления Радомира в этой эпохе и некоторые пикантные подробности, – он рассказал ей в первую же ночь, и Хильда сразу сказала:

– Заложница теперь не я, а твои братья. Они не должны пострадать из-за нас, а значит, нам придется выполнить поручение херцога. А дальше видно будет – ведь времена меняются, как любит говаривать Варимберт.

К тому же о побеге Хильды рано или поздно станет известно гуннам – и тогда уж у Аттилы в отношении Радомира не останется сомнений. И что потом? В леса, в болота, на Родину. Хотя…

– Я вот все думаю, – Хильда прижалась сзади, обнимая мужа за плечи. – Наверное, мы могли бы поселиться в этом городе или каком-нибудь другом. Многие живут здесь сами по себе, без всякой помощи рода, и добиваются многого – уважения, богатства, счастья. Неужели мы не сможем добиться того же?

– Да у меня и рода настоящего нет, только приемный, – напомнил Радомир.

– Я тоже не помню своей настоящей родни, – усмехнулась юная женщина.

– Так откуда ты взялась?

– Я же говорю, не помню, – Хильда грустно вздохнула и помолчала. – Давай не будем ворошить прошлое.

– Ладно, не будем, – согласился молодой человек. – Как непременно сказал бы сейчас Варимберт, abyssus abyssum invocat!

– Бездна призывает бездну, – шепотом перевела девушка. – Видишь, я уже неплохо знаю латынь!

– Очень неплохо, милая… – Радомир задумчиво покачал головой. – В другое время мы с тобой, наверное, так и поступили бы: поселились в каком-нибудь римском городе, постарались бы получить гражданские права, но…

– Ты сказал, в другое время?

– В другие времена, – поправился юноша. – Не в эти, когда весь римский мир трещит по швам и вот-вот рухнет, похоронив под обломками все и всех. Мне становится страшно за наших будущих детей.

В своей прежней жизни Родион едва ли подумал бы о будущих детях – был еще слишком молод и глуп. Но здесь двадцать лет – это возраст зрелого мужчины. Как стремительно тут проходит время: двадцать лет, и уже половина жизни средневекового человека, считай, позади.

Впрочем, когда любишь и любим, время всегда бежит быстро.

– Хильда, милая… – прошептал молодой человек. – Ты меня и вправду любишь?

– Дурачок!

– Нет, просто не верится.

Мост охранял особый отряд городской стражи, дюжие молодцы один к одному. Чтобы завязать с ними доверительные отношения, нужно было очень постараться – познакомиться будто бы случайно где-нибудь в корчме, завести непринужденный разговор на нужные темы. А на это требуется время! Варимберт велел ждать связного в начале мая, уже совсем скоро. Но пока доехали, пока устроились, обросли хоть какими-то связями… Пока успели только мелочи: Радомир набросал схему подступов к мосту, прикинул грузоподъемность – пролеты свободно выдерживали полдюжины груженных камнем телег, запряженных четырьмя волами каждая. Для отчета и это важно, но самое главное – порядок охраны – еще оставалось неизвестным. А следовало спешить: апрель заканчивался.

Попытки найти подходы к воинам оставались неудачными: отстояв смену, легионеры и пить отправлялись все вместе, в одну и ту же таверну, хозяин которой – старый, убеленный сединами ветеран – обязательно проинформировал бы начальника стражи, если бы его подчиненные вздумали беседовать с посторонними. Приходилось действовать осторожно, да и Родион, честно говоря, поначалу мог думать только о Хильде. При такой любви какие уж мосты и стражники… Да и не очень он огорчился бы, если бы не удалось сделать в войске Аттилы блестящую карьеру. Исчезнуть вместе с Хильдой, не подставив друзей – вот и все, к чему он стремился. Поэтому его не слишком волновал возможный провал задания – не сочли бы предателем, и ладно.

Рассуждая таким образом, молодой человек решил не пороть горячку, а связному передать то, что удалось выяснить. И уже доказав таким образом свою преданность, бежать вместе с Хильдой в Константинополь, там сесть на корабль и через Черное море и греческие города добраться домой. Неплохой был план, вот только требовал времени – подобное путешествие могло занять месяца полтора-два, а то и больше. Однако самолетов да поездов здесь не имелось, приходилось довольствоваться тем, что есть.

– Как скажешь, милый, – Хильда соглашалась со всеми его рассуждениями. – Хочешь – вернемся в родные места, я всегда буду с тобой, где бы ты ни был. А здесь я кое-что заметила.

– Что?

– Купцы привезли во двор кирпичи и мрамор, а телеги у них часто ломаются. Колесо или ступица может треснуть и на мосту.

– Умница ты моя, – молодой человек поцеловал суженую в лоб. – Попробуем это устроить и посмотрим, что выйдет.

И уже на следующий день, арендовав на местном рынке телегу, запряженную волами, и прикупив кирпичей, Радомир занял очередь на переправу. Впереди ждало не менее десятка телег, а солнечный весенний день уже клонился к вечеру – успеть бы, чтобы не тащиться со всем этим добром обратно на постоялый двор. Да и подпиленные ступицы держались на честном слове, и оставалось только молиться, чтобы они не сломались раньше времени.

– Эй, ты последний?

Погруженный в свои мысли юноша поначалу не понял, что обращаются к нему, даже не повернул голову.

– Ты, ты, парень!

Радомир наконец обернулся и увидел телегу, запряженную парой быков, на которой сидел мужчина, одетый в браки – длинные галльские штаны из козьей шкуры, и кервезию – плащ из овчины. Такая же овчинная шапка была надвинута на самые глаза – в общем, типичный сельский житель, ездивший на рынок продавать сено… Нет, для сена еще рановато. Тогда что? О Господи! Родион побыстрее зажал нос – легкий порыв ветра принес от телеги такой кондовый запах, что непривычного человека свалило бы с ног. Можно подумать, что мужик возил продавать навоз – если в городе это добро кому-нибудь нужно.

Поспешно отвернувшись от деревенщины, юноша хлестнул волов, направляя воз к въезду на мост – как раз подошла очередь. Двое воинов в пластинчатых доспехах, называемых лорика сегментата, мгновенно скрестили копья:

– Кто таков? Куда? Зачем?

– Не видите, кирпичи везу?

В этот момент ветер снова принес сзади запашок хлева. Тут уж не только юношу, но и стражников чуть не вывернуло.

– Проезжай, проезжай, черт! – Один из воинов, закрывая нос рукавом туники, подбежал к навозной телеге, нетерпеливо размахивая копьем.

– Да я бы проехал, – лениво ухмыльнувшись, пропахший дерьмом деревенщина показал кнутовищем на воз Радомира. – Этот вон кирпичник всю дорогу занял.

– Ну? Ты что стоишь, особое приглашение нужно? – заорал на юношу второй стражник. – Давай, плати денарий за проезд и проваливай.

– Пожалуйста, получите. – Молодой человек вытащил из кошеля серебряную монету и, вручив ее стражнику, погнал волов вперед.

Примерно на середине моста парень оглянулся и, убедившись, что на него никто не смотрит, со всей силы ударил кирпичом по ступице переднего колеса. Результат не заставил себя ждать – воз с грохотом завалился, кирпичи раскатились, безнадежно загородив путь следовавшему сзади навознику.

– О, проклятье! – принялся ругаться подбежавший стражник. – Давай чини скорей свою телегу, иначе скинем ее на хрен в реку вместе с кирпичами! Ну, что стоишь-то, рот раззявив? Пошевеливайся!

– Не кричи так, Меледий, – сказал вонючий селянин, подойдя поближе – видать, любопытно было поглазеть на аварию. Присел у сломанного колеса, озадаченно покачал головой.

– Да как же мне не кричать-то? – шмыгнул носом охранник. – Он же всю дорогу загородил! И в самом деле этот проклятый кирпич в реку выкинуть, что ли?

– Обожди, обожди! – махнул рукой навозник.

Как с удивлением отметил Радомир, охранники не просто слушали деревенщину, но относились к нему с уважением. Земляки, может быть?

– Есть у меня колесо, купил вот сегодня. – Селянин озабоченно сдвинул на затылок шапку и с хитрым прищуром взглянул на Радомира. – Ты, парень, этот кирпич для себя везешь или на продажу?

– На продажу, естественно.

– Тогда считай, что уже привез, – заявил деревенщина. – Сколько за него хочешь?

– Ну… – подумав, юноша махнул рукой. – А сколько дашь?

– Дюжину денариев, не больше – битый теперь кирпич-то. Я к себе перегружу, а ты поможешь, да колесо уступлю, чтобы домой добрался. Тебе же лучше – ездить далеко не надо.

А деревенщина-то оказался не так прост! Ишь как ловко все провернул: и сам в накладе не остался, и Радомира вроде не обидел, помог даже. А ведь поутру Радомир за этот кирпич две дюжины денариев отдал! Впрочем, черт с ним, с кирпичом, другое куда хуже – стражник потерял к происшествию всякий интерес. Постоял рядом, посмотрел, а потом ушел. Зря Родион надеялся на знакомство, которое можно продолжить в харчевне за кувшинчиком доброго вина.

Да уж, познакомился – да только не с тем, с кем надо!

Что ж, делать нечего, пришлось, засучив рукава, перегружать кирпичи, шепотом ругая свою глупость и невезение, а затем еще насаживать на ось колесо, заплатив за него отдельно пять денариев. Хорошо хоть, благодаря щедрости Варимберта и Гонории, недостатка в деньгах Родион не испытывал.

– Ну, вот, – сунув монеты в кошель, селянин с довольным видом потер руки. – Сейчас и разъедемся. Видишь, на мосту специальные «уши» – ты влево завернешь, я приму вправо…

– Э нет, мне на тот берег надо, – Радомир вспомнил, что еще не осмотрел укрепления на другой стороне моста. – Хочу… э-э… пособирать лечебных трав!

– Тебе здорово повезло, парень! – расхохотался деревенщина. – Я покажу места, где они растут. Не переживай, денег не возьму за это. Давай, поехали.

Прикидывая, как побыстрее избавиться от навязчивого провожатого, молодой человек подстегнул волов, и освобожденная от груза телега загрохотала колесами по настилу моста. На другой стороне располагалась небольшая крепость, но едва перед возом Радомира скрестились копья, селянин тут же замахал кнутом и закричал:

– Это со мной. Со мной это!

И их пропустили – похоже, хитреца в овчине хорошо знали на обоих концах моста. В таком случае, не окажется ли и он полезен?

– Езжай во-он по той дорожке, к лесу, – показал кнутом селянин. – Как поляны пойдут, я покажу. Там трав да цветов всяких уйма!

Свернув с мощеной римской дороги на лесную тропу, влекомая медлительными волами телега, поскрипывая, неспешно покатила к лесу. По сторонам появились густые заросли бузины и орешника, за ними пошли липы, платаны, кедры, и вот уже вокруг шумит настоящий лес, непроходимый и темный. И полян что-то не видно.

Правда, Родиону было не до того, чтобы смотреть по сторонам – новое колесо оказалось меньше других, и телегу все время уводило влево. Иначе он гораздо раньше заметил бы двоих с дубинами, притаившихся в буреломе. Еще трое внезапно показались впереди из зарослей дрока. А волы вдруг встали – путь им преградил лежащий поперек дороги древесный ствол.

– Разбойники! – дрожащим голосом выкрикнул едущий позади селянин. – Надо же, у самого-то моста.

«Да, у тебя-то есть, что брать! – злорадно подумал Радомир. – Недаром говорят, на всякую старуху бывает проруха и на каждую хитрую задницу… тоже кое-что найдется».

– А ну стой! – Один из трех злодеев, классического разбойного вида – здоровенный мужик с широким ножом в руке, до самых глаз заросший густой бородищей, ухватил волов за поводья. – Слезайте, парни, приехали.

– Мы бедные крестьяне, – сразу принялся канючить деревенщина. – У нас ничего нету, на мосту за проезд последние гроши отобрали!

– Ага, конечно! – насмешливо кивнул другой разбойник, с рыжеватой бородкой, в плаще и с римской спатой в зеленых замшевых ножнах на плечевой перевязи. – Ничего, говорите, нет? А мы все же поищем.

Похоже, именно рыжий возглавлял шайку, а мужик с ножом был опасен хотя бы потому, что слишком здоровый. Этих нужно вывести из строя в первую очередь. Остальных – золотушного подростка с коротким копьем и таких же малолеток, высунувшихся сзади из бурелома – достаточно будет просто припугнуть.

Радомир рассуждал сейчас как воин-профессионал. Несчастные лиходеи еще не знали, на кого наткнулись.

– Вот, – молодой человек спрыгнул с телеги и, сняв с пояса кошель, подал его рыжему.

Тот с ухмылкой протянул руку, Радомир же вдруг споткнулся на ровном месте и едва не упал, а когда выпрямился, в руке его уже была выдернутая из ножен разбойника спата, которую он тут же воткнул злодею под сердце! Здоровый и опомниться не успел, как его главарь уже был мертв. Сообразив, взмахнул дубиной, но что он мог сделать против меча? Это вам не беззащитных крестьян грабить! Уже привычным выверенным движением Родион сразил и бородача, и тот свалился в кусты, истекая кровью.

Все произошло настолько быстро, что прячущиеся в буреломе малолетки даже не успели толком ничего понять. Лишь один, самый сообразительный, с криком бросился прочь, да так, что пятки засверкали.

– Ну? – Радомир хмуро обернулся. – А вы что ждете? Пока я вам уши отрежу?

И двинулся было к кустам, помахивая мечом, но молодые разбойники кинулись в разные стороны, словно зайцы. Один, правда, обернулся, смешно, по-детски погрозив кулаком:

– Подожди, мы еще с тобой встретимся на узкой дорожке!

– Да хоть на широкой, – опустив меч, захохотал Радомир. – Бегите, бегите, придурки малолетние, и не дай вам бог вернуться.

Но едва ли им придет в голову возвращаться – такие дураки в лесу не выжили бы.

– О, господин! – в изумлении воскликнул селянин, немного опомнившись. – Как ты их… ловко. Ты воин?

– Был когда-то. – Нагнувшись, юноша обтер окровавленный клинок спаты о траву.

Подумал было взять ее с собой, но на обратном пути на мосту неминуемо возникнут вопросы – не положено такое оружие мелким торговцам кирпичом.

– О друг мой, едем же скорее отсюда! Позволь узнать твое славное имя?

– Меня зовут Рад.