Текст книги "Варвар: Воин Аттилы. Корона бургундов. Зов крови"

– Аой, гунны! Аой! Аттила-а-а-а!

Радомира замутило, но времени на переживания не было – перед ним возникли, как из-под земли, еще двое разбойников, со щитами, один с копьем, другой с дубиной.

– А ну-ка, пригнись, парень! – закричали откуда-то сзади, и он едва успел послушаться.

В-вуххх!

С шумом пронеслась над головою секира; разбойник выставил щит, но тот разлетелся вдребезги под сильным ударом, а лезвие секиры вонзилось прямо в лоб. Лицо разбойника тут же окрасилось кровью.

– Аой! Да поможет нам Свентовит! – радостно кричал Истр, одолевший-таки своего противника.

Родион поискал глазами Тужира, но нашел только голову и руки, торчавшие из-под груды тел. Глаза парня были закрыты.

– Братец! – Не обнаружив близкой опасности, Радомир бросился к упавшему.

На помощь тут же поспешил Истр, и вдвоем они вытащили Тужира, отволокли подальше. Битва, оказывается, почти закончилась, разбойников отогнали, только в теснине еще сражались, да сверху, на склонах, слышались быстро удалявшиеся крики.

– Тужир, ах, братец! – причитал над телом Истр, в глазах его стояла скорбь.

– Ну-ка, отодвинься… – Нагнувшись, Родион проверил пульс, потом улыбнулся и похлопал павшего героя по щекам.

Юноша тут же открыл глаза и с удивлением осмотрелся.

– Жив! – Истр пнул родича в бок. – Раз жив, так вставай. Чего зря валяться-то?

– Истр! Радомир, брате!

Тужир быстро поднялся, пошатнулся, и Родион подхватил его под руку:

– Что, на ногах не стоишь?

– Голова болит, – пожаловался подросток. – Прямо раскалывается.

Радомир присмотрелся:

– Ого, да у тебя тут синяк неслабый. Чем приложили?

– Палицей… или дубиной. Аж шлем слетел. Пойду-ка поищу…

Парнишка нагнулся, но его тут же вырвало. А при виде этого – и Родиона. Никак он не мог привыкнуть к тому, что надо убивать, если не хочешь быть убитым.

А вокруг орали, смеялись, плакали, прославляли вождя. Победа, победа! Аой, Аттила, аой!

Глава 17

Зима 451 года. Паннония

Лагерь

Старая римская провинция Паннония уже почти вступила в пору весеннего расцвета и была очень красива: после сугробов и вьюг ее горы и холмы с вишневыми садами, долины, покрытые нежной зеленой травою, казались сказкой. Едва верилось, что это не видение – но можно было на самом деле поваляться на траве, вдохнуть аромат первых цветов. Или они здесь и не переставали цвести всю зиму?

Не менее удивил и город под названием Виндобона. Честно говоря, Родион представлял себе «ставку великого Аттилы» совсем иначе. Во время трудного перехода и на привалах он рисовал в своем воображении нечто похожее на монголо-татарские орды – неисчислимые тумены всадников, кибитки, разбросанные юрты, щиплющие траву табуны, отары, костры.

Да, это все тоже имелось – и табуны, и овцы, и всадники. Только вот предводитель «дикой орды» почему-то предпочитал жить не в юрте, а в городе, как и большинство нынешних «гуннов», сохранивших очень мало общего с узкоглазыми сынами далеких степей.

Среди великолепных дворцов и улиц, под сенью красивейших портиков, на рынках, у городских ворот – повсюду звучала германская, словенская, греческая речь, латинские шутки, вот только говора самих гуннов было почти не слышно. Какие-то греческие купцы, правда, хвастались, что записали аж целых два гуннских слова, да и те на поверку оказались словенскими – «мед» и «пиво». Неподалеку располагался военный лагерь, по словам Хлотаря, устроенный по римскому плану: с тщательно вырытыми рвами, надежным тыном, воротами и стройными рядами палаток вдоль прямых улиц. В лагере и разместили новоприбывших, разделив по племенам. Начальником его был римский патриций Орест – высокий мужчина с красивым надменным лицом, одетый в несколько туник одна поверх другой и куцый германский плащик. Впрочем, сам он жил в городе, полностью доверив дела своим помощникам, и появлялся в лагере лишь иногда. Среди облеченных властью лиц оказался и старый сигамбр Хлотарь, неожиданно для него самого возведенный в ранг пилуса приора секрета, иначе говоря, начальника разведслужбы.

Приняв сей высокий пост, ветеран первым делом взялся за подбор кадров. Основную массу будущих разведчиков составили его соплеменники-франки, в придачу к которым Хлотарь пригласил троих братьев-словен – Радомира, Тужира, Истра. Все вышло просто: зашел в словенский квартал лагеря, заглянул в палатку, где трое новобранцев яростно чистили выданные им доспехи, и небрежно позвал:

– Пошли.

Даже не объяснил куда, велел только забрать все вещи, кроме «этого ржавого хлама», то есть доспехов, и впрямь слишком старых и ни к чему не пригодных.

– А Пирагаст, наш командир? – спохватился на ходу Радомир. – С ним как?

– С ним я договорился, – не оборачиваясь, старый воин махнул рукой.

– Но куда мы идем?

– Туда, где вам будет лучше. Но если очень хотите месить глину и таскать бревна на постройке укреплений – пожалуйста, можете оставаться в словенской когорте.

– А что, нам новые доспехи выдадут? – спросил Тужир, подмигнув приятелям.

– Выдадут, если понадобится. Но пока у вас будут другие задачи.

– А какие, славный Хлотарь?

– Спроси во-он у того ворона! – хмыкнул сигамбр.

– Что?

– Да ничего. Всем ты хорош, парень, и не глуп, и отважен, но любопытен сверх всякой меры! Правда, мне это твое качество пригодится.

Пройдя по широкой центральной улице, они остановились на площади перед высоким шатром центуриона и эмблемою легиона – серебряной волчьей головой с оскаленной пастью. И не удивительно: большинство командиров составляли бывшие имперские офицеры германского происхождения. В самой империи в легионах служили почти исключительно варвары, и командовали ими тоже варвары. Даже всей римской армией руководил варвар Аэций, как позднее, у костра, рассказал Хлотарь.

Велев ждать, новоназначенный пилус приор скрылся в шатре. Стоявшие у входа часовые – атлеты в сверкающих доспехах и шлемах – без единого слова пропустили сигамбра внутрь, даже отсалютовали копьями.

Приятели удивленно переглянулись.

– Ну, надо же, – присвистнул Истр. – А наш старинушка, кажись, тут в большой чести. И быстро как – прийти едва успели.

– Вот и славно! – Тужир с довольным видом потер руки. – Важного-то человека в друзьях иметь – большое дело! Тем более тут, на чужой земле. Милостив к нам воевода Хлотарь – это хорошо!

– Как бы это нам боком не вышло, – поправив на плече перевязь, усмехнулся Радомир. – Хлотарь и сам не прост, себе на уме.

– Зато человек бывалый, – уважительно произнес Истр. – С таким не пропадешь. Нет, братцы, я так мыслю, нам Хлотаря держаться надо.

– Да куда ж мы теперь от него денемся?

– А вот хотелось бы знать – что мы при нем делать будем?

– Э, не спеши, Тужир, не ставь телегу впереди лошади, – Родион рассмеялся. – Думаю, мы скоро все узнаем.

Ситуация прояснилась ближе к вечеру, когда друзья уже расположились в палатке, натаскали воды и дров для костра и немного познакомились с франками, как Хлотарь именовал соратников. Свой отряд он называл по-римски – центурия. Была она невелика и насчитывала всего три дюжины человек, но предназначалась для решения отнюдь не маленьких задач.

– Я здесь только наставник, – вечером, сидя со всеми у костра, объяснял старый воин. – Мое дело – обучить, показать, рассказать, кое-что вместе с вами продумать. Задачу же вам ставлю не я, а некто повыше. Скоро вы его увидите, быть может, даже сегодня. Хотите спросить, почему вашим командиром назначили именно меня? В этом лагере, да и вообще во всем войске, немного найдется людей, которые знали бы Галлию так же хорошо. О, я много чего видел, скажу не хвастая! Галлия Лугдуна, Галлия Нарбона… Секвана-река…

– Так значит, великий Этцель собирается наконец вступить во владение этой богатой провинцией?! – спросил молодой парень с длинными светлыми косами, по виду франк.

– Тише ты! – недовольно цыкнул Хлотарь. – Незачем так орать. Да, мы собираемся вторгнуться в Галлию. Уже не раз мы сражались с везиготами или бургундами, но раньше мы делали это для римлян, для хитреца Флавия Аэция, а теперь настала пора повоевать и для себя! Каждый из вас скоро не только добудет славу, но и станет настоящим богачом! Как вам это понравится, парни?

– Слава нашему Хлотарю сыну Дагоберта!

– Оресту херцогу слава!

– Слава великому Этцелю! Аттиле слава!

– Ну-ну! – Ветеран поднял руку. – Не спешите кричать. Перед вторжением вас ожидает большая работа: разведать пути, выяснить численность и расположение вражеских войск. Всем понятно?

– Да, командир.

– Свободны все. Словены – останьтесь.

Когда все разошлись по палаткам, Хлотарь поворошил веткой угли догорающего костра и негромко сказал:

– Вам следует знать, что дело это опасное. Но я в вас верю. Тужир, как твоя голова? Не болит уже?

– Нет, командир. У меня голова крепкая.

– Ты назначаешься старшим, парень. – Старый воин перевел взгляд на Радомира. – По-латыни твоя должность называется тессариус, а простые воины, то есть вы двое – милес грегариус. Ясно, кто кому подчиняется?

– Ясно, командир.

– Тогда – спать. И будьте готовы проснуться в любой момент – наш главный начальник может сюда явиться и ночью. Ты что-то хочешь спросить, тессариус Радомир?

– Те готы, что приехали с нами – они тоже в лагере?

– Нет. У них здесь есть свой правитель – рэкс Валамир. Остроготы – в его войске, а здесь в лагере остались везиготы, скиры, герулы, тюринги. У гепидов тоже свой властелин – Ардарих.

– Я не про парней. Те готские девушки, они где?

– Не знаю, – Хлотарь пожал плечами. – Приведенных невольников отправляют ко двору Этцеля, и он сам решает, что с ними делать. Кого-то оставит себе, кого-то подарит.

Потом пилус приор отправился на совет центурионов, Истр и Тужир тоже поднялись:

– Ну, что, пойдем и мы?

– Идите, я догоню.

Родиону захотелось побыть одному в этот тихий вечер, теплый не по-зимнему. Посмотреть на звезды, подумать… Где-то Хильда теперь! Похоже, не так-то просто выручить девушку. Главное сейчас отыскать ее, дать о себе знать, а уж дальше видно будет.

А из палатки доносился смех и веселая болтовня братьев.

– Смотри-ка, Тужир, одеяло-то тоненькое, колючее.

– Зато шерстяное, теплое.

– Ага, теплое, пока снега да мороза нет. Похлебка у них тоже так себе.

– Да уж, жидковата. Сейчас бы кашицы навернуть да с салом!

– Смотри-ка, вождя готов зовут Валамир. Волемир, наверное, по-нашему, по-словенски.

– Ну да, мать-то его была из наших. Ты разве не знал?

– Знал, да забыл.

– Ничего-то ты не знаешь, пенек неученый!

– Да сам ты…

– А ну, цыц, гоблины! – шутливо прикрикнул на парней Радомир. – Совсем распоясались, духи бесплотные, забыли, кто у вас тут сержант?

Угомонились, легли спать. Парни-то заснули быстро, а вот Родиону не спалось – все ворочался, думал, и не колючее тонкое одеяло было тому виной. Валамир, король остготов, оказывается, наполовину русский, то есть славянин. Ничего удивительного – готы долго жили у Черного моря, по Днестру и по Днепру. В прежней своей жизни Родион всегда интересовался историей, но даже не подозревал, что на территории современной Украины и России когда-то жили германские племена. И со словенами не только враждовали, но и дружили, роднились даже. И сколько всего, получается, в русском человеке кровей намешано? Славяне, угро-финны, а теперь еще и германцы в предках обнаружились. И немало было таких связей, выходит, коли даже король восточных готов носит славянское имя!

Юноша вдруг вздрогнул и прислушался: вроде рядом кашлянул кто-то? Нет, не показалось – снова раздался кашель и чьи-то шаги. Причем совсем рядом!

Радомир вытащил из ножен скрамасакс, приготовился быстро разбудить братьев. Шаги затихли у самого полога.

– Они здесь?

– Да, господин. Велишь разбудить?

– Не надо, я сам. Дай только факел.

Родион узнал голоса: один принадлежал Хлотарю, второй… второй…

– Что, не спится?

Ну конечно же – Варимберт!

– Херцог? – Молодой человек приподнялся и хотел встать.

– Лежи, лежи. – Воткнув факел в землю, тот уселся рядом. – Ого, вот и остальные проснулись.

– Мы сразу проснулись, почтеннейший господин Варимберт, мы же воины.

– Ладно, ладно. – Херцог негромко засмеялся и махнул рукой. – Не буду отнимать много времени… Знаете, почему вы здесь, в этом отряде?

– Да, нас позвал Хлотарь.

– Ну да, Хлотарь. Но главное, вы здесь, потому что это мой отряд, – ночной гость еще понизил голос. – Думаю, вы догадываетесь, что ваша жизнь зависит сейчас только от одного человека – от меня. У вас здесь нет ни родичей, ни друзей, все вокруг чужие, и только я – ваш единственный покровитель, надежда и опора.

– Да, это так, херцог. Мы понимаем.

– Вот и хорошо. Хочу, чтоб вы знали – если понадобится, вы должны будете, не рассуждая, исполнить любой мой приказ. В чем бы он ни состоял.

– На то они и приказы, чтоб исполнялись без рассуждений. – Радомир спокойно кивнул. – Херцог, ты можешь во всем положиться на нас. Говори же, что делать?

– Пока ничего, – Варимберт ухмыльнулся. – Просто есть такая поговорка у римлян: я сказал и душу облегчил. Dixi et animam levavi.

И вышел, прихватив с собой факел.

Странный был разговор. Однако, если подумать, то многое становится понятным. В этом огромном людском море, где каждый сам за себя, даже такому влиятельному вельможе, как Варимберт, приходилось искать верных помощников, которые зависели бы от него во всем и именно потому были бы преданны до конца. Парни-словены как раз в такой ситуации и находились.

Интересно, что он им вскоре прикажет? Убить кого-нибудь? Вполне вероятно… Черт! Может быть, при его помощи удастся найти Хильду? Согласится он помочь, если его попросить? Нет, пожалуй, сейчас еще рано. А вот если достойно выполнить трудное и опасное поручение – совсем другое дело. Можно будет и с просьбами обращаться… если еще будет в том нужда. Но сперва обязательно надо попробовать самому. Если Хильда в городе, в ставке, то ведь здесь, в лагере, должны быть увольнительные или что-то вроде?

Неделю напролет особая центурия Хлотаря усиленно тренировалась. Часть времени новобранцев учили передвигаться «черепахой», взаимодействовать в плотном строю, но гораздо больше они занимались индивидуально, в парах или повзводно, как говорил про себя Родин. Хлотарь учил всему, что знал и умел сам, а это было немало. Прежде всего речь шла об искусстве убивать. В это суровое время многие имели подобный навык, но старый сигамбр мог считаться виртуозом. Он показывал молодым, как превратить в орудие убийства обыкновенный стебель камыша или ветку ели. Камыш следовало лишь слегка заострить, ветки же…

Еще учил маскироваться – в лесу, в болоте, в пустынной местности, где даже и прятаться, казалось бы, негде. Но и Хлотарь знал далеко не все, что требовалось для выполнения важных и ответственных заданий. Сам он мог подробно рассказать про Галлию, про остатки племен, когда-то ее населявших, но почти полностью поглощенных римлянами – эдуев, секванов и разных прочих паризиев. Много говорил о восстаниях, направленных против римлян и вообще богачей; их участников называли багаудами. Как-то он привел в лагерь предводителя одного из таких восстаний, некоего господина Евсевия, по профессии врача. Евсевий оказался невысоким лысеющим человеком и что-то не очень понятно талдычил про тактику диверсионных действий – захваты обозов, нападения на гарнизоны и прочее. Говорил врач на хорошей латыни, что в данном случае лишь затрудняло понимание его слушателями, кое-где нахватавшимися кое-каких слов. Радомиру было легче, чем остальным – не прошло даром общение с херцогом Варимбертом.

Но гораздо больше новоявленному тессарию, то есть сержанту, понравилась другая встреча, точнее сказать, теоретическое занятие, вести которое Хлотарь пригласил мужчину лет тридцати пяти, ничем не примечательной внешности, по римской моде одетого в несколько туник одна на другую и в темно-бордовый плащ. На ногах у него были калиги – нечто вроде высоких полусапог-полусандалий, и короткие варварские штаны, необходимые в суровом здешнем климате. Говорил он на каком-то германском наречии, иногда вставляя латинские фразы и охотно поясняя непонятное, чем нравился Родиону гораздо больше мятежного врача Евсевия. Видно было, что лектор излагает плоды личного опыта, скорее всего, полученного на какой-нибудь тайной службе – скажем, при эдиле или городском магистрате.

– Многие из вас никогда не были в городах, а если и бывали, то редко, – рассуждал приглашенный специалист, прохаживаясь перед слушателями, сидевшими прямо на траве.

– Вы все – сельские парни, в лесу и в поле по части маскировки вам нет равных, но в любом городе вы будете заметны, как одинокий лист в зимнем лесу. Вот, к примеру, ты, – лектор указал на сидевшего впереди Истра. – Встань и пройдись, как ты обычно ходишь.

Пожав плечами, парнишка поднялся и сделал несколько шагов.

– Достаточно, благодарю. Все видели? Нет-нет, друг мой, постой. Скажи-ка, почему ты оборачиваешься на каждый шорох? И почему у тебя такой внимательный взгляд – как на охоте?

– Как же не оборачиваться-то? – усмехнулся Истр. – А вдруг на дереве рысь?

– Вот именно! Ноги у тебя напряжены, это видно, руки, наоборот, расслаблены, чтобы среагировать на угрозу в любой момент. В городе так ходить не надо! Скоро будете в той же Виндобоне – попробуйте, потренируйтесь. Чем горожанин отличается от лесного жителя? Никакая рысь ему с крыши на спину не прыгнет и змея не укусит – нет в городе змей. Не надо так внимательно смотреть под ноги и оборачиваться на каждый чих. Идти нужно спокойно, неторопливо, но можно и спешить, суетиться – в городе ведь достаточно чудаков. Только выберите что-нибудь одно: либо вы праздный гуляка, либо озабоченный чем-то мастеровой, либо вечно спешащий чиновник, не какой-нибудь там крупный магистрат, так, мелочь. Праздные гуляки ходят вот так…

Рассказчик прошелся по поляне, изображая разиню: вот остановился, проводил взглядом женщин, заглянул в лавку, ничего не собираясь покупать, задержался посмотреть на бродячих певцов, а потом, в ужасе округлив глаза, вдруг схватился за пояс – кошель-то тем временем украли!

Ой, как все смеялись – даже лес вокруг дрожал.

А лектор уже представлял чиновника: съежился, улыбнулся подобострастно гаденькой улыбочкой, низенько поклонился, будто здороваясь с внезапно появившимся начальством. Вот перевел дух – начальник прошел, вздернул нос, выпятил надменно губу и пошел, пошел, расталкивая всех с крайне деловым видом.

А вот мастеровой – несет на плече то ли лестницу, то ли корзину, то ли ящик с инструментом. Ни на кого не смотрит, потом обернулся, подумал: куда я спешу-то, работа не волк. Остановился, опустил ношу наземь, подозвал торговца оливками или жареными лесными орешками, пожевал, выплюнул, почесал голову и двинулся дальше.

– Походка и манеры значат очень много, – пояснил лектор. – Вы видели: даже не меняя одежду, можно преобразиться до неузнаваемости. Однако главное не это, а выражение глаз, взгляд. Если не умеете притворяться, просто прячьте глаза и ни на кого не смотрите прямо. Смотрите сквозь толпу или поверх голов. Даже случайно брошенный вами взгляд обязательно притянет ответный. Избегайте этого, никогда не смотрите людям в глаза.

– Какой знающий человек! – шепнул Тужир. – И как много всего любопытного рассказывает. Да разве мы так сможем? Мне-то никогда не суметь. Я в городах не бывал, да и нету у нас городов. Только до гуннов были, я от дедов слыхал. Большие города, почти как римские, только без стен и дома деревянные.

– Тихо ты, – урезонил парня Радомир. – Слушать мешаешь.

– Попрошу запомнить: во всех городах обеих империй, как западной, так и восточной, все чиновники-магистраты, от крупного до самого мелкого – взяточники и воры, – продолжал между тем рассказчик. – Если есть возможность украсть выделенные цезарем средства – украдут, будьте уверены; если почуют, что можно перехватить выгодный контракт – перехватят или пристроят к делу родственника. На этих проказах чиновников можно ловить, но не подумайте, что это так просто. Мелкий и средний магистратурный чин – он не сам по себе вор, а только с позволения и покровительства своего непосредственного начальства. Иногда даже по прямому принуждению. Самостоятельно никто не ворует, но все между собой повязаны. С другой стороны, это удобно: почти все вопросы можно разрешить легко и быстро, если иметь при себе нужную сумму, размеры которой я вам дам позже в виде таблицы – какому именно чину сколько полагается. Серьезная ошибка – давать меньше или больше, чем нужно.

Лекция продолжалась, постепенно переходя в беседу: воины задавали вопросы, гость отвечал, иногда очень подробно, иногда шутливо. Первая встреча прошла, пожалуй, весьма плодотворно, и Родион многое из нее извлек. Правда, не обо всех слушателях можно было сказать то же самое: большинство понимало римлянина гораздо хуже, потому что совсем не знало город.

– Наш уважаемый гость обязательно посетит нас еще, – поднявшись, улыбнулся Хлотарь. – А в течение следующей недели все вы сходите в город, небольшими группами или парами. Перед каждой группой будет стоять задача найти другую, незаметно проследить за ней и по возвращении представить отчет. Все понятно?

– Понятно, господин пилус приор, – хором отозвались воины.

– Ну, тогда да помогут вам ваши боги.

Через день очередь идти в город выпала Радомиру с Истром (Тужиру досталось дежурить по лагерю). До распахнутых ворот – бояться Аттиле было некого, себя самого разве что, – все воины из «центурии особого назначения» шли вместе, но при входе в Виндобону Хлотарь остановил отряд и стал выпускать парами через одинаковые промежутки времени. Прямо учитель физкультуры, не хватало только синего спортивного костюма, свистка на шее и секундомера в руке:

– Автлемар, Бертвальд – пошли! Дудоин, Хильдегавд – приготовиться… Пошли! Юнегавд, Хильдевольд – вы следующие.

Словены были чуть ли не последними, но наконец подошла и их очередь.

– Ну что, готовы? – провожая парней, усмехнулся старый сигамбр.

– Конечно, господин пилус приор. Не подведем, не беспокойся.

– Свой объект помните?

– Конечно! Вальдинг и Фротвей. Вальдинг – длинный словно оглобля, а Фротвей – с родинкой.

– Все правильно. И не упускайте из виду, что за вами тоже кто-то будет следить. Возможно, даже больше, чем одна пара. Напоминаю: сбор в лагере, перед отбоем, так что с наступлением темноты живенько выбирайтесь из города.

В эпоху Аттилы уже известны были понятия часа и минуты, их даже умели определять с помощью водяных часов – клепсидры, либо песочных или солнечных, но тем не менее обычно ориентировались на смену времени суток: утро, день, вечер. У этих людей было много времени, и «с наступлением темноты» казалось им достаточно точным определением.

Взбудораженные и полные ожиданий, Радомир с Истром вошли в город и двинулись вдоль по широкой и людной улице. Как и положено приличной деревенщине, они без устали таращили глаза на высокие каменные дома с портиками, на мраморные статуи и вазы.

– Ой, боги-и-и… – восторженно шептал Истр. – Вот уж никогда не думал, что такое бывает!

– Что, первый раз в городе?

– А ты, можно подумать, не первый!

– Понаехали тут всякие варвары в нашу родную Виндобону…

– Ну, что будем делать?

– Да пока ничего. Помнишь, что нам говорили: все римские города выстроены одинаково, как военный лагерь. Эта улица широкая и людей здесь много, значит, куда ведет? Правильно, к рынку. По ней и пойдем. А на рынке что?

– Продают и покупают. Жаль, у нас на обмен ничего нету.

– И незачем, сами должны исхитриться что-то раздобыть. Ой…

– Ты чего замолк-то? – встревожился Истр. – Увидел что?

– Нет, – Родион покачал головой. – Просто подумал, зря мы по улице открыто шагаем, мордами светим.

В первый свой выход будущие разведчики еще не пытались изображать мастеровых или праздношатающихся гуляк, но и без того затеряться в этой толпе было несложно. Франки, словены, готы, «понаехавшие» из разных мест, носили почти одинаковые рубахи, косматые безрукавки, плащи, штаны с обмотками и обувь на ремнях; кто был в меховых круглых шапках, кто в войлочных колпаках, а кто и вовсе с непокрытой головою. Примерно так же выглядевшие Радомир и Истр внимания к себе не привлекали, хотя многие сказали бы, что это братья: нечто общее замечалось в их фигурах, чертах и даже выражении лица. Разве что у Родиона волосы были посветлее, а у Истра – глаза.

– Так ты вокруг посмотри – тут все такие, вроде нас! – сказал Истр, оглядываясь. – Как ты говоришь? Понаехали варвары?

– И все-таки давай в переулок свернем, где деревья. Не хочется, чтобы нас сразу же засекли.

– Как скажешь, братец, давай свернем. Жаль, Миусс не в нашей центурии: он бы тут разом всех выследил!

– Ага, как же! Миусс хуже любой деревенщины – дитя степей, в городе сам бы потерялся, да и все.

– Все-таки он хороший парень.

– А никто и не говорит, что плохой.

Поддержание разговора на любую тему Родиону уже давалось без труда, он сам почти и не замечал, что говорит языком давно минувшей эпохи. И никакая мистика или чужая память ему больше не помогали – сам всего достиг, своим трудом и упорством.

В переулке, куда они свернули, на деревьях уже проклюнулись первые клейкие листики. Сейчас шел февраль или самое начало марта, а гляди-ка – тут уже настоящая весна!

– Ну, брате, что делать будем? – Истр остановился у высокой липы. – Я так мыслю, на рынок надо идти, там кого-нибудь из своих уж точно увидим.

– Как и они нас, – хмыкнул Родион. – Надо как-то похитрее сделать. Глянь-ка, тут не все одеты одинаково, есть местные, которые на нас совсем не похожи.

– Да заметил уже, – Истр оглянулся на пару прохожих, наряженных в длинные туники со складками. – Смешно. И не холодно им без штанов-то?

– Привыкли. Слышь, братец, вот бы и нам так же одеться!

– Штаны, что ли, снять?

– Штаны снять – дело нехитрое, а вот где бы рубахи такие найти? Может, на плащи выменяем? Только вот плащики-то у нас, мягко говоря, не очень…

– Согласен, плащи худые – куцые и тепло не держат. Только… – Истр задумался. – Нам же их выдали, а ну как спросят потом – куда, мол, дели? Что Хлотарю будем отвечать?

– Как есть, так и объясним, – отмахнулся Радомир. – Он поймет. Нам сейчас главное всех прочих обставить.

– Верно говоришь, брате!

– Значит, надо побыстрее плащи обменять. Глянь-ка налево, там не цирюльня, случаем?

– Да, кажись так. Вижу, бреют, стригут. Разве нам цирюльник нужен?

– Там и попробуем плащи продать.

– Может, лучше на рынке? – усомнился Истр.

– На рынке-то нас и поджидают! А мы всех обманем.

Радомир уже свернул к цирюльне, располагавшейся под навесом двухэтажного дома, сложенного из серого камня. Подошел, вежливо поздоровался с цирюльником и дожидавшимися очереди людьми.

– Сальвете.

– Сальве, господин. Стричься, бриться желаете? Можем уступить – пожалуйста, проходите.

– Нет, нет, я подожду! – Радомир ухмыльнулся, довольный тем, что так хорошо понял все сказанное по-латыни, да и ответить может не хуже. – Мы с другом тут вдвоем. И хотим попросить о небольшом содействии.

– Чем мы могли бы помочь столь любезным и приятным господам?

– Наши плащи… они не кажутся нам достойными. Мы хотели бы их продать, очень дешево, или обменять на другие одежды, которые здесь носят… Как они называются?

– А, пенулы. Боюсь, господа, вырученных с продажи денег вам на них не хватит.

– А на что хватит? На туники? Такие, знаете, широкие?

– На туники – другое дело. Я вам тотчас же принесу, если чуть-чуть обождете.

– Обождем, ладно.

– А сейчас уступлю свою очередь – вот, пожалуйста, проходите. Сальвиан, обслужи этих господ.

– Прошу, господа. – Высокий седой старик парикмахер услужливо поклонился. – Кто первый?

– Пожалуй, я, – Радомир уселся в деревянное кресло и сразу честно предупредил, что заплатить они смогут только после продажи плащей.

– О, не беспокойтесь, господа, – улыбнулся цирюльник. – Мы с другом договоримся. Первым делом вам стоит вымыть голову, а потом… Чего бы вы хотели?

– Пожалуй, побриться, – почесал заросшую щеку молодой человек.

– А подстричься не желаете? Извините, если случайно обидел, но я вижу, что вы оба – не франки, которые берегут свои волосы пуще зеницы ока, ибо считают, что в них заключена колдовская сила.

– Нет, мы не франки, – Радомир улыбнулся, вспомнив Хлотаря и его знаменитые косы, которые тот и впрямь очень берег.

– Тогда прошу, наклонитесь… Ага, так…

Цирюльник сноровисто вымыл юноше голову теплой водой из принесенного мальчиком-слугою кувшина; вместо мыла он использовал золу и какой-то приятно пахнущий корень.

– Ну, господин, как будем стричься?

– А как здесь принято?

Парикмахер пожал плечами:

– Люди пожилые и солидные обычно стригутся коротко, а молодежь, наоборот, отпускает и завивает локоны.

– Хорошо, тогда и мне завейте. Только слегка.

– Эй, эй, Луций! – повернувшись, закричал цирюльник в сторону дома. – Накали-ка мне щипцы для завивки. Вашему молодому другу то же самое?

– Эй, эй братец! – Истр опасливо прислушивался к малопонятному для него разговору. – О чем это вы там жужжите?

– Тебе понравится, не беспокойся…

Цирюльник Сальвиан оказался мастером своего дела, да и его дружок, тот, что обещал приобрести плащи, не заставил себя ждать. Не прошло и получаса, как названные братья бодренько шагали по людной центральной улице, преобразившись до неузнаваемости. Теперь любой принял бы их за модников из имперского города – с завитыми локонами, в широких новых туниках поверх старых рубах. Штаны, к большому облегчению Истра, решили не снимать: холодный климат не позволял таких вольностей, вследствие чего костюмы многих горожан соединяли в себе римскую моду с обычаями варваров. В таком виде молодые люди почти не боялись быть узнанными. Ободренный этой мыслью Родион держался уверенно, а Истр с непривычки смущался и краснел.

Идущая впереди девчонка лет четырнадцати, похожая на служанку из богатого дома, вдруг обернулась и показала ему язык.

– Чего это она? – изумился Истр и даже слегка испугался. – Что мы ей такого сделали?

– Да ничего. Можешь считать, что мы ей понравились. Эй, красавица, как твое имя?

– А я свое имя первым встречным болванам не говорю! – Девчонка снова показала язык, обидно засмеялась и юркнула в ворота большого трехэтажного дома.

– Вот егоза черноглазая! – беззлобно расхохотался Радомир.

– Что? Что она сказала-то? – тревожно осведомился Истр, от волнения забывший всю латынь.

– Сказала, что хотела бы нас обоих поцеловать, да мамка не разрешает.

– Ну и нравы тут, – Истр покачал головой и улыбнулся. – А вообще-то ничего, весело.

– Ладно, хватит глазами хлопать, мы сюда не за девками пришли. Рынок, скорее всего, в той стороне, и там наверняка все наши околачиваются. И Вальдинг с Фротвеем.