Текст книги "Дети Велеса"

Развернув коня, окинул взглядом поле боя. Вокруг валялось десятка два искалеченных трупов «бомжей». В небольшом отдалении ещё с десяток зверей, нашпигованных стрелами. До Михайлика никто из нападавших не добрался. Ведун стоял на том же месте, держа лук на изготовку. Хмуро глядел на Стаса. Словно решал, стоит ли оставлять в живых этого непонятного чужеземца из никому не известных краёв или всадить в него пяток-другой стрел для верности. Эти сомнения отчётливо читались на его лице.

Пырёв усмехнулся. Оставаясь там, где зарубил последнего оборотня, спокойно вложил мечи в ножны. Михайлик насупился ещё сильнее. Дёрнув головой, быстро подошёл к своему коню. Вставив лук в налучье, вынул из седельной сумки два мешка. Один кинул Стасу под ноги. Развязав свой, стал доставать из него короткие деревянные колья.

– Чего стоишь, как истукан? – зло прикрикнул на Пырёва. – Повертай мертвяков навзничь, бери колья и вгоняй промеж плеч. Не то в землю уйдут, а оттуда опосля упырями явятся.

Он подбежал к ближайшему трупу, перевернул в снег лицом и с размаху вонзил кол между лопаток. Уже давно, казалось бы, мёртвый, истёкший кровью человек дёрнулся, зашипел, затрясся в конвульсиях. Но почти сразу затих, снова став обычным покойником. Спешившись, Пырёв последовал примеру наставника. Теперь и под его руками задёргались быстро стынущие на холоде тела. Такую процедуру провели со всеми зарубленными волколаками, принявшими человеческий вид. Оборотней в зверином обличье Михайлик велел не трогать, сказав, что с тех достаточно и его стрел. Действительно, они оказались гораздо холоднее, не смотря на густую волчью шерсть. Это Пырёв понял, когда помогал стаскивать трупы в костёр, собранный на скорую руку из воротных створок и прочего подобранного хлама. Михайлик настоял на том, что тела необходимо сжечь.

Надо, так надо. Подождали, пока огонь разгорится, чтобы уж точно сам не погас, и быстро поскакали к Блошиному Броду, навёрстывая упущенное время.

Первые пару вёрст Михайлик хранил молчание. В конце концов не выдержал и задал мучивший его вопрос:

– И скажи на милость, почему это волколаки тебя Хозяином называли?

– Сам не знаю. Моё отношение к ним ты видел.

– Да уж, не похож ты на рачительного хозяина, лелеющего своё стадо. А что это за сказ о твоём приходе в наш мир и убийстве двух оборотней?

Меньше всего хотелось откровенничать на эту тему. Легенда о Детях Велеса легко могла сделать землян козлами отпущения, виновниками всех бед. Но ложь, пусть даже вынужденная, грозили куда более плохими последствиями. К тому же ведуны стали практически побратимами по оружию. Было бы жаль потерять доверие этих замечательных людей. Из двух зол выбирают меньшее. Как ни крути, надо говорить правду. Ох, и наслушается же от Башки, когда тот узнает, что Пырёв «раскололся». Выложил всю подноготную аборигену.

Ну и что? О ней знают уже минимум трое, не говоря о нежити, которая, кажется, поголовно информирована. Шило в мешке не утаишь. Тем более от ведуна.

Подуставшие кони пошли медленнее. Для Пырёва это стало поводом начать рассказ. А начал он с описания Вселенной теми образами, какими рисовал её волхв Всегляд. Особенностями строения Мирового Древа Михайлик не впечатлился. Для него в этом нет ничего экстраординарного. А вот по поводу всего прочего…

– Велесовы Дети?! Да ты… Да какого рожна ты раньше-то… О, боги! – Ведун импульсивно размахивал руками, из-за чего сильно раскачивался, рискуя вывалиться из седла. От его негодующего крика с веток ближайших деревьев осыпались шапки снега, а нежить, наверняка, разбежалась в страхе, попрятавшись по норам и берлогам. – Вся эта кутерьма с нечистой силой вокруг, может статься, только из-за вас!

– Подожди. Вы с Кузьмой говорили, что такое происходит каждую зиму. С наступлением ночи всегда пробуждается и бродит войско тьмы.

– Но не столь великое, как теперь. Волколаки, берендеи и упыри – все они воинство Велеса. Чуют вас, его посланников, и рыскают вокруг, ища встречи. Да ежели вы их объедините и возглавите, представляешь, что начнётся? Жизнь будет кончена! Мы ломаем головы, не понимаем, почему… А ответ вот он, спокойнёхонько едет рядом со мной. И всегда под боком был. Тьфу! Черняк вас забери.

– Ну, знаешь, я к вам не напрашивался. Моим мнением как-то забыли поинтересоваться. И единственное желание у меня – это быстрее вернуться в свой мир.

– Ага, делать Велесу неча, соплю всяку спрашивать, хочет ли она исполнить волю бога.

– Лучше бы не ёрничал, а помог. Языками болтать все мастаки.

Пропыхтев нечто нечленораздельное, ведун с возмущённым видом замолк. Часть пути проехали в тишине, нарушаемой только хрустом снега под копытами лошадей.

– Кощей, он, конечно, чародей знатный, – наконец успокоившись, задумчиво протянул Михайлик. – Частенько шалил раньше, никакого сладу с ним не было. Сейчас потише стал. Давненько не слыхивал о нём. Лучше Кощея, пожалуй, никто и не ведает о путях Велеса. Ежели кто и подсобит вам вернуться, так только он.

Ведун в упор уставился на ехавшего рядом Стаса. Его взгляд выражал одновременно и большую тревогу, и надежду, и даже некую мольбу. Упавшим голосом продолжил:

– Убираться вам надобно отсюда куда подальше, вот что. Скорее Кощея отыщите, не то нежить всех в округе порешит.

– Я бы и рад, – Стас грустно улыбнулся. – Только дорогу к нему знает один Юнос. А поведёт он нас, когда справится с кочевниками. Через них-то и пролегает путь к Кощею.

Тяжко вздохнув, Михайлик сокрушённо покачал головой:

– Как бы поздно не оказалось. Да уберегут нас боги от такой напасти.

Дорога вильнула в обход небольшого пригорка, поросшего жидким леском. За ним неожиданно открылся вид на обнесённое частоколом село. Там ещё теплилась жизнь. По всей стене через равные промежутки горели факелы. Ворота, как и полагается, заперты.

Слабые надежды на то, что нечисть сюда не добралась, развеялись, когда за всадниками отовсюду из лесных зарослей стали выбегать косматые волколаки. Толпа преследователей непрерывно росла и накатывала сзади, превращаясь в набиравшую мощь серую волну. Кони, чуя опасность, несли во весь опор. Дистанция пока не сокращалась. Нечисть то ли не желала нападать на Стаса, то ли хотела с ходу ворваться в село на плечах людей, когда перед теми откроют ворота.

Впереди появилась ещё одна довольно крупная стая, отрезав путь к деревне. Пырёв поспешно раздвинул границы Силы, успокаивая запаниковавших было коней. Не сбавляя скорости, они продолжали мчаться к спасительным воротам прямо на скаливших зубы волколаков. «Может, и пробьёмся с налету», – подумал Стас в надежде, что лошади сами легко раскидают оборотней, теряющих звериное обличье.

– Убавь Силу! – послышался крик ведуна. – Мешаешь мне. Я не могу ворожить!

Сжав поле вокруг себя, Стас всё же оставил небольшой отросток. Зацепил им голову коня Михайлика, как бы ведя за собой, чтобы на животное не действовали вредные чары.

В руке ведуна появился меч. Клинок засиял так ярко, словно отполированными до зеркального блеска гранями отражал непонятно где взявшиеся солнечные лучи. Светящийся меч разогнал царившую вокруг тьму, четко очертив фигуру своего носителя. Вот оно, волшебное оружие ведуна в действии. Самый настоящий воин-джедай из «Звёздных войн».

Стая, преградившая путь, приближалась. Впечатлённый грозным видом Михайлика, Стас выхватил один из своих мечей, воздел его к небу и заорал, что есть мочи:

– А ну, прочь с дороги, псы!

Удивительно, но «псы» послушались. Перестав скалиться, вдруг поджали хвосты и бросились врассыпную. Убежать успели не все. Кто-то, задетый Силой Пырёва, превратился в человека и угодил под копыта. Ещё двоих лихо срезал Михайлик, оставив лишь горстку пепла. Да и тот мгновенно развеялся воздушным вихрем, который создали нёсшиеся со скоростью локомотива кони. «Правда, что ли, джедай?» – успел подумать Стас, проскакивая в распахнутые ворота. Едва миновали арку, створки с грохотом сошлись за спинами.

Несколько человек, подгоняя друг друга нетерпеливыми выкриками, торопливо вдели массивный брус в торчавшие с внутренней стороны скобы. Как только справились и отошли, ворота вдруг сильно качнуло. Снаружи донеслись многочисленные гулкие удары. Похоже, волна лохматых тел с небольшим запозданием достигла ворот. Их напор был чудовищным. Створки жалобно скрипели, шатались, но пока выдерживали.

Стрельцы на стене без устали пускали вниз стрелы. У всех скупые, уверенные движения. Дело, видать, вполне привычное. Каждый выстрел – в цель. Иначе бы из-за стены не раздавались такие вопли. Между стрельцами копейщики. Колют чересчур прыткую нежить, не давая забираться наверх. На площадке перед воротами кучка мужиков, вооружённых чем попало, начиная с топоров и вил, заканчивая ножами да косами. Этих собрали, как видно, на случай прорыва. Довольно грамотно. Чувствуется, что здесь поработал умелый командир. Особенно учитывая, как ловко проведён манёвр по отсечению преследователей.

А вот, судя по всему, и сам командующий. Дородный дядька, одетый в поблёскивающую из-под тёплого плаща кольчугу. Его сопровождают ещё двое таких же закованных в металл бойцов. Троица широким шагом приблизилась к прибывшим.

– Михай! – радостно воскликнул командир и, не сбавляя ход, врезался грудью в Михайлика, схватив его огромными ручищами. – И Упырь с тобой!

Теперь сильные руки сгребли Стаса, уткнув лицом в плечо, покрытое пропахшей гарью вотолой. Помнится, он встречал этого ведуна в доме Кузьмы ещё до отъезда в село. Звали его Тихомиром, что, по мнению Стаса никак не соответствовало такой неугомонной, шумной и не в меру общительной натуре. При Тихоне даже самые шкодливые домашние духи вели себя смирно, не в силах соперничать с этим ходячим полтергейстом. Когда он уехал, всем долго казалось, что тишина в доме царит прямо-таки звенящая. А вот привычку звать Пырёва столь незаурядным прозвищем он перенял у Кузьмы. Нравилось оно ему своей экстравагантностью. Говоря Стасу «Упырь», он получал какое-то особое лексическое наслаждение, поэтому старался делать это как можно чаще. Так с лёгкой руки упрямого Кузьмы и говорливого Тихомира все ведуны, перебывавшие в дружинном доме, знали Стаса именно под этой кличкой.

Двое латников, что были с Тихоном, тоже оказались знакомыми. Ведуны, которых перед зимой расквартировали по соседним сёлам. Блошиный Брод самое большое из них и наиболее укреплённое. Сюда, как выяснилось, эвакуировали жителей практически всех прилегающих деревень, когда нашествие нежити стало грозить их уничтожением. В одиночку ни один ведун не справился бы с такой напастью. К защите поселений пришлось привлекать местных жителей. Общими усилиями получилось более успешно противостоять нежити. Но её напор всё не ослабевал. Число штурмующих постоянно росло, сколько бы их ни убивали, что даже оптимистичного Тихомира заставляло думать о скором поражении.

– Представляешь, Михай, сколь трупов по весне придётся откапывать в округе, чтобы колья вогнать. Эдак мы всё лето тут проведём, – грустно шутил Тихон, после чего негромко добавлял: – Ежели, конечно, дожить дадут до лета. А то и вовсе некому будет копать-то.

Ведуны рассказали, что по прибытию в закреплённые за каждым из них сёла поначалу не испытывали никаких трудностей. Население приняло радушно. Мелкие вылазки нежити удавалось легко отражать, не прибегая к помощи селян. Всё шло как обычно. Однако с каждым днём нечистой силы становилось всё больше. Кроме безмозглой скотины, с потерей которой всегда приходилось мириться, начали гибнуть люди.

А потом пошли беженцы из отдалённых деревень, приносившие известия одно страшнее другого. Рассказывали, что бывшие у них на постое ведуны в большинстве своём погибли, а сёла разорены. Крестьяне бросали скарб, спасаясь бегством, переходя от деревни к деревне. Но и там появлялась нечисть, не давая людям покоя. Нигде от неё спасу нет.

Так вот и вышло, что в Блошином Броде собрались жители трёх близлежащих сёл и несколько беженцев из более дальних земель, объединённые общей бедой. И здесь, возглавляемые Тихомиром и ещё двумя уцелевшими ведунами, вели непрерывную борьбу за выживание. Только благодаря таким совместным действиям, требовавшим неимоверного напряжения сил от всех без исключения людей, деревне пока удавалось сдерживать волколаков. Но быстро заканчивалось продовольствие, которое запасали на зиму, не рассчитывая кормить такое огромное количество беглецов и пришедших с ними домочадцев. По всему выходило, что до весны деревне не выстоять. Все прекрасно это понимали, и всё же продолжали бороться.

Поражало спокойное отношение людей к этому. Знают ведь, что обречены, но с упрямой неистовостью сопротивляются неминуемому концу. Попади кто другой в столь безвыходную ситуацию, давно бы руки опустил. Эти же мужики, женщины и даже дети настолько любят свою жизнь, что готовы за неё цепляться зубами. Дать решительный отпор любому, кто попробует отнять у них этот божий дар.

Между тем, удары в ворота не стихали. Снаружи доносилась целая какофония, где слились воедино царапание, треск дерева, скрежет, рычание, вой и множество других звуков, не поддающихся никакой идентификации. Шум нарастал, несмотря на непрерывно сыпавшиеся на головы атакующих стрелы, сулицы22
  *Сулица (от слова «судлица» – «совать») – метательное копьё, тяжёлый дротик около метра длиной, вполовину меньше обычного копья.


[Закрыть] и мёртвые тела их же сородичей.

Запирающий брус на створках прогнулся и опасно трещал.

– Вот гады, не дадут поговорить, – Тихон извлек из ножен меч и стал взбираться на стену.

За ним последовали оба ведуна.

– Давай-ка и мы поднимемся, – кивнул Михайлик.

Пырёв уже убедился, что ведуны обладают мощной магической силой, берущей начало в энергии солнца, и видел её в действии. Но даже не представлял, что несколько собранных вместе ведунов могут быть самым настоящим оружием массового поражения.

Тихомир стоял над вратами, направив меч на мешанину серых тел внизу. Два его помощника замерли по бокам в той же позе. Лезвия трёх мечей одновременно вспыхнули. Засияли так, что буквально слепили глаза. Золотистый свет струился по клинкам, срывался и падал вниз, прожигая в однородной звериной массе путь к земле. Там он стал скапливаться в лужу, которая начала медленно раздаваться вширь. Попавшие в этот волшебный свет волколаки просто исчезали, рассыпаясь в прах, как при вспышке ядерного взрыва. Увидев опасность, ближайшие оборотни пятились, но сзади на них напирали новые силы тёмного воинства. Ещё один испарившийся передний ряд заставлял тормозить следующий, потом следующий и так дальше. В итоге до оборотней дошло, что творится нечто ужасное, и всё войско сначала замерло в недоумении, потеряв ещё пару рядов, а затем разом хлынуло назад. Однако это больше походило на вынужденное отступление, чем на паническое бегство. Понеся ещё кое-какие незначительные для такой орды потери, оборотни сумели уровнять скорость отхода со скоростью роста светового пятна. А та, наоборот, стала замедляться. Было видно, что ведуны выдохлись. С клинков уже не струится сияние, а созданное пятно света остановило свой рост и гаснет, как раскалённый металл, извлечённый из горна и медленно остывающий.

Войско нежити стояло на месте, выжидая, когда свет исчезнет совсем. Там, где он согрел землю, растопив снег, обманутая магией ведунов природа пустила ростки зелёной травы, теперь умирающей на вновь усиливающемся холоде. В довершение всего её принялись вытаптывать сотни лап волколаков, ринувшихся в новое наступление.

Крепко сжимая оружие, Тихон и его ведуны готовились встретить врага. Своими чарами они истребили многих, но далеко не всех. Ещё на один такой подвиг их вряд ли хватит. Обнажил оружие и Стас. То же самое сделал Михайлик, но пока не спешил вызывать в клинке огонь. Шепнул Стасу:

– Попробуй-ка послать Силу вниз. Шире и как можно дальше.

Нашёлся умник. Пырёв и сам собирался это сделать и уже начал. Направил Силу от себя расширяющимся раструбом, стараясь не задеть ведунов… Чёрт, не смог сдержать границы одновременно с двух сторон. Всю стену накрыл вместе с её защитниками. Ничего, переживут. Им разве только лёгкое недомогание грозит. А вот оборотням…

Произведённый эффект впечатлял. Правда, Стас уже дважды испробовал Силу, но в те разы волколаков было не так много. К тому же происходило всё в пылу схватки, не оставляя времени для наблюдений и анализа. Теперь же, смотря на происходящее со стороны, Стас обратил внимание, как принужденные обратиться в людей оборотни корчатся от боли, вызванной резким переходом из одной ипостаси в другую, слабеют и становятся неповоротливыми. Первые обращённые замедляются, падают. О них начинают запинаться задние, падая уже на передних и образуя беспорядочно копошащийся на земле клубок из человеческих тел. Грозное лохматое войско, перешагнувшее невидимую границу Силы, превращалось в жалкую армию бомжей, беспомощно барахтавшихся перед запертыми воротами. Такая картина вызвала дружный смех защитников Блошиного Брода. Под их гогот и улюлюканье человеко-звери медленно поднимались на ноги, злобно зыркая красными огоньками глаз на освещённую факелами стену. В человеческом теле многое им было недоступно. Не было присущих волкам реакции, ловкости, силы и звериного чутья. Плюс полное отсутствие оружия – когтей и зубов.

Атака захлебнулась. Половина войска нежити стояла в обличье людей, другая половина, вовремя остановившая движение, неуверенно металась позади. И те, и другие пребывали в полной растерянности, чего не скажешь о хохотавших на стене селянах. От смеха никто из них не выпустил ни одной стрелы во врага.

Ведунам всеобщее веселье не передалось. Они сразу поняли, откуда ветер дует. Не только волколаки, но и ведуны, попав под Силу Стаса, лишились магии. Стрельцы тоже немало удивились бы, начни стрелять, видя, что не попадают в цель. Ведь и они пользовались магией, но своей, профессиональной. Окажись, допустим, здесь за работой какой-нибудь мастер, он бы непременно допустил брак, чего отродясь не бывало. Ведь и его бы лишили волшебного дара. Не навсегда, на время, но всё же…

Потому Тихон и не улыбался. Лишь спросил:

– И что дальше?

Последнее время Стаса начала забавлять такая реакция ведунов на его способности. Ему даже нравилось видеть их растерянность, когда вдруг понимают, что не могут воспользоваться своей волшебной силой. Будет ещё много вопросов, но теперь есть Михайлик, которому известно всё. Он пускай и отдувается. Не повторять же свою историю всем встречным и поперечным неизвестно сколько раз. Вложив мечи в ножны, Стас набрал полную грудь воздуха и на выдохе прокричал:

– Пошли во-о-он!

Крик получился на славу. Подхваченный эхом, он возвращался снова и снова, повторенный несколько раз. Под конец уже и не человеческий голос вовсе, а какое-то звериное рычание разносилось по воздуху: «ОН! ОН!». Даже хохотавшие люди вдруг замолкли, слушая повторяющиеся звуки. Через мгновение вся замершая внизу нежить пришла в движение. Волколаки дружно развернулись и, поскрипывая снегом, неторопливо стали удаляться. В гробовой тишине люди смотрели им вслед, пока последний оборотень не исчез в сгустившейся темноте, за пределами освещаемого пространства.

– Так и есть, они тебя слушаются! – воскликнул Михайлик. – Хотел убедиться случайно ты их с дороги шуганул, али нет.

Тихомир издал облегчённый вздох, когда Пырёв сжал Силу. Убрав меч, посмотрел на невозмутимого Стаса. Потом перевёл взгляд на Михайлика, чья хитрая полуулыбка говорила, что он посвящён в некую тайну, известную только ему.

– Кажись, нам надо поговорить, – с подозрением в голосе произнёс Тихомир. – А ну, пошли.

Он спустился со стены и повёл всех к ближайшей избе. Оно и верно, ведуна обычно селят вблизи ворот.

Глава 9

По уже вошедшей в привычку традиции гостей сначала накормили. Угрюмый Тихон сидел, насупившись, во главе стола в ожидании, когда Михайлик с Пырёвым утолят голод. Еда была скудной. Её экономили, потому и закончилась быстро. Теперь все пятеро были готовы к разговору, который никто не решался начать.

Первым не выдержал Михайлик. Демонстративно громко прочистив горло, давая понять, что берёт слово, заговорил:

– Ну, други, все мы знаем, как плохи наши дела. Долго тут не протянем. Рано или поздно Блошиный Брод постигнет участь остальных селений. Посему, какие у кого соображения будут?

Тихомир вздохнул:

– Ежели по уму, то уходить надобно, ежу понятно. Токма как идти-то? Гремячихи нет. Это ж до самого Трепутивля без продыху топать.

Ведун, что помоложе, горячо возразил:

– Нас теперича эвон сколько. Впятером, чай, осилим.

– Половина селян по дороге сгинет. И то, ежели мы сами уцелеем, – не согласился Тихон.

– Всё лучше, чем тут сидючи смертушки дожидаться, – снова высказался Михайлик. – Тогда уж точно все поляжем и людей до единого угробим.

На это ни у кого не нашлось чем крыть. Одно ясно – оставаться нельзя. Но как вывести людей? Продолжать сидеть взаперти, отбиваясь от наседавшей нежити, значит обречь себя на гибель. Ни у ведунов, ни у жителей не хватит сил продержаться до весны. Самое большее, на что можно рассчитывать, это на половину зимы. А запасы продовольствия закончатся и того раньше. Но и поход по совершенно голой местности, где повсюду снуют полчища волколаков да упырей, не выглядел идеальным вариантом. Самоубийство чистой воды.

Скорбные думы витали в тишине комнаты, тяжёлым грузом ложаясь на плечи и сгорбленные спины собеседников.

Почесав шевелюру, Тихон исподлобья глянул на Стаса.

– Эх! – выдохнул, рубанув по воздуху. – Авось прорвёмся. А, Упырь? Много я повидал на своём веку, сам немало умею, но такого, как ты давеча устроил, не припомню. Чтобы так вот запросто волколаков снова в людей обращать, да ещё числом несметным…

– То-то его Кузьма при себе держал, – добавил молодой.

А ведун постарше задумчиво произнёс:

– Чужая это волшба. Не наша.

– А он и не отсюда вовсе, – вмешался Михайлик. – Чужеземец пришлый. У себя на родине тоже ведуном был.

Именно таким привычным для них понятием Кузя с Михайликом окрестили работу Пырёва в милиции после того, как он рассказал, чем занимался на Земле. «Жуликов отлавливал? А кто это?.. Понятно, нечисть. Токма она и способна на такие пакости. Стало быть, ты ведун тамошний».

Повернувшись к Стасу, Михайлик подмигнул и повторил за Тихоном:

– Ну что, Станислав, дойдём с бабами, детишками да скотиной до Трепутивля?

Вопрос ведуна, который знал о Стасе немного больше остальных, был с подтекстом. Пырёв понял его правильно: «Сможешь отгонять от нас нежить на всём пути?»

Он задумался. По всем прикидкам сейчас в Блошином Броде обосновалось порядка пятисот поселенцев и беженцев, половина из которых женщины с детьми. Это примерно сто семей. Почти у каждой будут запряжённые конём сани и одна или две коровы. Такая колонна растянется на приличное расстояние, контролировать которое пятерым ведунам, включая Стаса, будет, мягко говоря, проблематично.

– Нужно, чтобы колонна была как можно короче, – неуверенно начал Стас, не считая себя вправе поучать этих умудрённых опытом людей.

– Сделаем, – неожиданно поддержал его Тихон, уже, видимо, думавший над этой проблемой. – Сани пустим по двое, а то и по три в ряд. Скотину по четыре.

Получив поддержку местного командующего, Стас приободрился. План похода стал моментально складываться в голове, словно всё это время дремал там, дожидаясь нужного часа. Начав соображать быстрее, Пырёв заговорил более уверенно:

– Хорошо. Количество транспорта, то есть саней, надо разделить пополам. Первую половину поставить впереди стада, вторую позади. На каждые сани стрелка с луком. Не плохо бы по обе стороны колонны охранение выставить из верховых. Они не дадут разбредаться коровам, а в случае нападения встретят волколаков. Нам тоже придётся разделиться. Думаю, двоим следует ехать впереди колонны, двоим в хвосте. А мне надо будет перемещаться, чтобы в нужный момент занять удобную позицию.

Обсуждали план Стаса недолго. В общем и целом он был принят, оставались детали. Но с этим и по ходу дела разобраться можно.

Жителей села и беженцев заранее оповестили об отъезде, чтобы в течение суток могли собрать необходимые вещи, а главное продовольствие. В назначенный час со всех концов Блошиного Брода селяне потянулись к центральной улице. По ширине она больше прочих подходила для формирования колонны и упиралась прямиком во въездные ворота.

Вдоль улицы, от самых ворот, выстраивалась кавалькада запряжённых саней, вокруг которых суетились люди. На устланные сеном днища грузились продукты. Все, какие можно взять с собой. Вещей самый мизер, чтобы сэкономить место для съестных припасов. Гомонили бабы, доказывая мужикам, насколько важна и полезна та или иная прихваченная ими безделица. Бегали дети, помогая родителям грузиться. Самые младшие просто резвились, возбуждённые всеобщим переполохом.

За первыми рядами саней, уже образовавших голову колонны, стали собирать стадо. Перепуганная скотина возмущённо мычала, но слушалась, смиренно занимая те места, куда привели хозяева. Коров было не так много, как думал Стас. Оттого и стадо получилось компактным. К тому же сопровождать его должны опытные пастухи, получившие указания держать скотину как можно плотнее друг к другу.

Когда последние сани замкнули строй и были загружены продовольствием, возничие по совету Пырёва уселись на впряжённых коней, чтобы в случае чего защитить животных. Для этого каждый вооружился копьём. В самих же санях расположилось по стрелку из охотников, которым пришлось потеснить женщин и детишек.

Как-то незаметно бразды правления целиком перешли в руки Пырёва. Стас без устали мотался вдоль колонны, раздавая приказы. Находившиеся рядом ведуны всячески помогали, безропотно взяв на себя роль младших командиров.

Последний раз объехали окончательно сформированную колонну, убедившись, что все находятся на своих местах и готовы двигаться. Стас повернулся к Тихону с Михайликом:

– Вы в хвост. Подгоняйте отстающих. Остальные двое со мной.

Лишь заняв место в голове колонны, дал команду дозорным спускаться со стен и открывать ворота…

С тех пор, как Стас и Михайлик въехали в деревню, нежить будто вымерла. Совершенно не давала о себе знать. Видимо, разбрелись волколаки по ближайшим лесам. Раны зализывают. Зато не пришлось на оборону отвлекаться. Люди хоть к отъезду спокойно подготовиться успели.

Ворота скрипнули, распахиваясь перед застывшей в напряжении кавалькадой. За ними открывался вид на небольшую, освещённую горевшими факелами площадку. Дальше только непроглядная тьма, таящая неведомые опасности. В ней тонула дорога, по которой людям предстояло пройти.

Дождались, когда дозорные доберутся до своих саней.

– Ну, с Богом… Поехали! – скомандовал Пырёв.

Длинная вереница из людей и животных опасливо выползала из-под защиты стен, всё больше оказываясь во власти открытого пространства. За спиной лежало покинутое село. Враз осиротевший Блошиный Брод печально глядел им вслед тёмными окнами пустых домов, помахивая на прощание незапертыми ставнями, калитками и дверьми.

Молодой ведун, ехавший со Стасом, посматривая назад, с жалостью произнёс:

– Надо бы ворота запереть.

– Тихон, чай, догадается, – отозвался рядом второй. – Всё ж его село.

– И будет полным дураком, если это сделает, – обронил Стас.

Заметив недоуменные взгляды, пояснил:

– Отстав от колонны, он будет лёгкой добычей для нежити. Но Тихомир не дурак, поэтому так не поступит. Вот почему колонну замыкает он и Михайлик, а не вы.

Недвусмысленный упрёк ведуны проглотили молча. Оспаривать правоту Стаса не рискнули. Да и не до того было. Надо делом заниматься, а не болтать попусту. Принялись глазеть в темень. Каждый контролировал свой участок, нарезанный Пырёвым перед выездом по принципу секторов обстрела. Жаль, мало ведунов. Пара мёртвых зон осталась на флангах, в непосредственной близости к центру колонны. Их прикрывали верховые пастухи, следившие за коровами, и стрельцы с ближайших саней.

Первые несколько километров проскакали без происшествий. Желающие отведать человечины пока не показывались. Колонна бодро шла вперёд, набрав приличную скорость. Постоянно приходилось притормаживать передние сани, подгоняя отстающих.

Нежить проявила себя только перед Гремячихой.

Села ещё не было видно, когда справа и слева по ходу колонны засверкали глаза волколаков. Люди засуетились. Коровы тоже стали психовать, издавая тревожные мычания. Давно бы кинулись врассыпную, не будь пастухов и саней.

Волколаки держались на расстоянии.

«Плохо, что с двух сторон, – подосадовал Стас. – Если ещё и нападут разом… Эх, не растерялись бы наши мужички». Он сомневался, что сможет прикрыть Силой всю колонну. Опыта недостаёт, чтобы точно знать свои способности.

Вот уже показались деревянные постройки разорённой Гремячихи. Скоро и поворот на Трепутивель, а там дорога вдоль самого леса. Того и гляди посыпят оттуда оборотни, как горох…

Но те начали раньше.

По белому снегу, слабо подсвеченному луной, из-за построек пустого, безжизненного села наперерез людям потекли серые ручейки косматых тварей. Они выстраивались на дороге в некое подобие футбольной стенки, только увеличенной в сотни раз. Широковатый заслон. Такой вряд ли обойти. Остаётся одно…

Стас крикнул назад:

– Не останавливаться! Не сбавлять ход!

Сам чуть ускорил коня, чтобы не завязнуть во вражьем строе. Оба меча уже тускло мерцали в полумраке освобождённой от ножен сталью. Боковым зрением уловил солнечное сияние клинков одного и второго ведуна, скачущих рядом. Стена косматых тел всё ближе. Оборотни спокойно сидят на снегу и ждут. Чего? Что их разрубят на куски?

С передних саней полетели стрелы. Возницы и всадники взяли копья наперевес, готовясь пустить их в дело. Мычание ополоумевших коров стало похожим на безумные вопли, слившиеся в единый отчаянный рёв. Казалось, животные сходят с ума, увидев, что гонят их прямиком на нежить.

Продолжая прикрывать голову колонны, Стас метнул часть Силы перед собой, в самую гущу неприятельского заслона. За мгновение до того, как волколаки стали обретать человеческий облик, Пырёв почувствовал их мысленный посыл. «Забери нас, Хозяин!» – словно хор голосов полоснул по ушам. Вдруг стали понятны действия оборотней. Будто свыше кто подсказал…

Они сознательно шли на смерть! Хотя, какая там к чертям собачьим смерть. Что говорил Михайлик? Мёртвый волколак становится упырём, если не вогнать ему в спину деревянный кол. Кто сейчас трупами заниматься будет? Не до того, ноги бы унести. А этот заслон, как выяснилось, лишь для отвода глаз. Просто чтобы задержать колонну. Основной же удар последует с флангов, чего Стас и боялся.

Раздумывать было некогда. Успел крикнуть на скаку: «Смотреть по сторонам!» И врезался в строй волколаков, уже обращённых в людей. Никакого сопротивления. Даже рубить не стал. Крутанул коня, поворачивая назад, и расплескал Силу. Ближайшие оборотни покатились по снегу, отброшенные крупом. Но и лёжа на земле, продолжали преданно пожирать своего Хозяина влюблёнными глазами. Стас всей кожей чувствовал эти обжигающие взгляды. Мало того, был абсолютно уверен, что ему не причинят никакого вреда, если он сам не прикажет! Оборотни пойдут на всё, чтобы угодить Хозяину. Исполнят любое желание. Ведь они совершенное ничтожество перед Сыном Его. И место им здесь, в ногах великого владыки.