Текст книги "Записки таксиста"

Записки таксиста
Повести, рассказы, миниатюры, стихи
Андрей Шлапак

© Андрей Шлапак, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Повести

Прохор

Сзади послышались шаги. Шаги за спиной в это время суток – плохой знак. На улицах совсем безлюдно и если кто-то за тобой и присматривает, то только луна. Мужчина в деловом костюме остановился, сделав необходимую паузу. Тени тоже остановились. И на миг о себе напомнила тишина, тишина ночного города, тишина сонных улиц. Улиц одна, из которых вот-вот проснётся от надвигающегося действа.

– Добрый день, Дядька, – вдруг нарушил тишину Кто-то, за спиной Мужчины, с интонацией в голосе не лишённой национального колорита.

Мужчина в костюме обернулся, и, расстегнув пиджак, невзирая на тьму, блеснув серебром пряжки ремня и белизной рубахи, закинул руки в карманы.

– Вообще-то ночь, – вступил в диалог Мужчина.

– Шо?! – борзо продолжил Кто-то.

– Дядька, дай закурить, – впрягся Другой, блеснув во тьме лезвием «выкидухи».

Мужчина, увидев знакомый предмет, едва заметно приподнял бровь. Сложившееся сцена его не столько напрягала, сколько забавляла. «Два дебила – это сила», – мелькнула у него в голове.

– Подойди ближе. Дам… – ответил Мужчина. В его голосе вместо страха, слышалась небывалая уверенность, которую заглушали нотки издёвки.

Гопники двинулись, как им казалось, к жертве. Ноги мужчины, облачённые в дорогие туфли, заняли привычную для сложившейся ситуации позицию, выдавая в ночном прохожем боксёра. Участники криминального дуэта не относились к разряду людей обращающих внимание на детали.

Рано или поздно жизнь тебя сведёт с Большим Дядей. Дядей с внушительными кулаками, широким лбом и не менее широкой шеей, голову которого не колышет ветром, и он уверено смотрит любому в глаза. И когда он видит, что ты потерял связь с реальностью, и все грани для тебя уже стёрты, парой-тройкой проверенных временем фраз, которых не знает ни один проповедник религии Диалога, он введёт тебя в состояние транса, когда ты забываешь обо всем, что для тебя до этого было важно. После чего всего на миг Дядя отключит своё сознание, и его подсознание, включив механическую память, даст сигнал мышцам, и ты получишь такую серию ударов, которую ты запомнишь навсегда. Тебе будет очень больно, ты будешь чувствовать себя подавленным, но твоё сознание вернётся к старту. После этого каждый раз, когда ты начнёшь забываться, твоё подсознание, которое в отличие от сознания помнит все, тебе напомнит главный урок твоей жизни. И ты остановишься, и обернёшься вокруг, пытаясь понять – нет ли рядом Дяди.

Но не держи на него зла, потому что он тебе преподал урок, он передал тебе свой опыт, своё учение и этот опыт ещё не раз тебе и людям вокруг тебя спасёт жизнь. Дядя это сделал не от зла, ведь его тоже кто-то когда-то учил жизни.

– Ты меня ударил?! – от шока позабыв родной украинский, как будто не веря в происходящее, будто с ним произошло нечто фантастическое невероятное, сидя на асфальте, держась за разбитую голову, по которой растекалась кровь, вдруг продолжил прерванный физическим насилием диалог Кто-то.

– Да я тебя ещё и не бил, – глумился Нежданчик.

– Дебил, – в упрёк и в рифму бросил стоящей на четвереньках гопник-напарник развязавшему язык коллеге, давая понять интонацией и своей козлиной позой, что и так уже попали – не накаляй…

Антракт прошёл практически незаметно, вновь погрузив актёров в известное малоприятное действо. Когда гопники были на грани физического и психического изнеможения. Мужчина, как ни в чем не бывало, принялся с одного из них стягивать штаны. Понимая незавидную перспективу, от которой далеко не все ходящие в мужской туалет получают удовольствие, первый пошёл, точнее, убежал, совсем позабыв о друге и своих изначальных намерениях. Второй выпрыгнув из штанов в довесок оставшись без обуви, принялся в трусах догонять кореша.

– Славяне, твою мать, – с чужими штанами и кроссовкам в руках, кинул им в след Мужчина, но его уже никто не слышал. Ночные бродяги скрылись из вида, избавив себя от лагерной неприятности. Ведь сегодня им довелось встретиться с Большим Дядей, которого вся братва в округе звала Прохор. И это имя в городе и приближенных зонах имело немалый вес.

Солнце бестактно пробилось сквозь шторы, сдвинутые утренним ветерком, ворвавшимся сквозь распахнутое окно гостиничного номера, заставив Антона проснуться. После вчерашнего сильно болела голова. Рядом сопела очередная жертва вожделения, разбросав каштановые волосы по подушке. Имени её Антон Прохоров наверняка не знал или просто не помнил. Обычно он уходил ещё до утра, получив своё, но порой у него не хватало сил, чтобы развернутся и уйти и он засыпал. Не то чтобы силы стали покидать его, сорок три ещё не старость, но это возраст, когда стоит помнить о том, что здоровье – это не птица, которая улетает в тёплые края и обязательно вернётся по весне.

Он лежал на скрипучей кровати самого дешёвого номера в одном из «центов досуга» города, где на первом этаже, как водится, сауны для любителей попарится, а на втором и третьем номера для тех, кому этого показалось мало. Желая продолжить оздоровительные процедуры, посетители подобных заведений, пытаются переиначить Камасутру на свой лад, принимая, при этом, спиртосодержащие микстуры. Ими движет желание увидеть мир по-другому, но только мир от этого не становиться другим, становясь ещё более мрачным ближе к утру. Прохор отдавал предпочтения такого рода заведениям не, потому что была проблема с деньгами, обычно в том состоянии, в котором он подходил к самому главному действу, декорации и детали уходили на второй план, теряя свою художественную и драматургическую ценность.

В данный момент его томила жажда, как следствие отсутствия чувства меры, в очередной раз напомнившее о себе вчера. Прохор, как опытный боец был полностью согласен со старой проверенной временем истиной, что не правильное похмелье ведёт к запою, поэтому, никогда не похмелялся, предпочитая для наведения кислотно-щелочного баланса во внутреннем безобразии, горячий чай или бульон. Тело отказывалось повиноваться и совершать хоть какие-нибудь движения, даже для спасения самого себя. Разум, отдыхавший вчера вдруг напомнил о себе Антону, мыслью о том, что пора послать гонца.

Девушка, лежащая рядом, подходила для этой роли как никто другой. Прохор попытался её разбудить, но соседка по кровати не реагировала. Антон, было, подумал: «Может её поцеловать и спящая красавица проснётся», – но тут, же поймал себя на мысли, что он явно не смахивает на сказочного героя и то, что кому-то помогает в сказке, малоприменимо в обыденной жизни. Прохор взял руку девушки за запястье, приподнял и отпустил. Рука безжизненно упала на простыню прикрывающую, судя по контурам тело девушки с обложки журнала «Плейбой». Кукла явно не хотела включаться в игру.

«Пора уходить», – подумал Прохор и, кое-как одевшись, удалился, избавив себя от объяснений с девушкой о которой он не знал ничего, кроме того, что она хороша. Он попытался вспомнить, как они познакомились; но данную информацию за ненадобностью зелёный змей удалил из ячеек его памяти ещё вчера.

Ресторан «Терраса» располагался на окраине города неподалёку от Гидропарка в живописном месте на берегу Днепра. Люди при деньгах сразу облюбовали это местечко. Удалённость от центра города, пейзаж, располагающий к релаксу и отвлечённым беседам в сочетании с взвешенной ценовой политикой и европейской кухней способной удовлетворить запросы искушённого гурмана, сразу определило круг посетителей, причислив данное заведение к разряду элитных.

«Терраса» стала тем местом в городе, где можно было не просто вкусно поесть, но и роскошно отпраздновать любое мероприятие, насладившись шикарным видом на реку. Многие местные толстосумы взяли за правило праздновать здесь свадьбы, устраивая на «Террасе» не только застолье, но и выездные свадебные церемонии.

Прохор мчался на своём чёрном четырёхсот пятидесятом «Лексусе ЛС», по направлению «Террасы», где у него должна была состояться встреча с Вано. Когда Прохор подъехал к «Террасе» «Ланд Ровер» Вано уже отдыхал на парковке, а сам Вано, сидя под шатром, потягивал кофе.

Двухметровый здоровяк Вано, в миру Иван Коляда, получил своё прозвище ещё в школе за свою славянскую внешность, явно по ошибке природы, наделённую грузинским орлиным носом. Братва Вано за глаза называла сыном разных народов.

Старые друзья Прохор и Вано поприветствовали друг друга. Их дружба завязалась в восьмидесятых в боксёрском зале «Спартак». Им обоим удалось уцелеть в криминальных войнах лихих девяностых, пройти лагеря и по сей день оставаться тузами в краплёной колоде.

– Чего звал? – поинтересовался Прохор, усаживаясь за стол.

– Тема одна есть, – ответил Вано замысловато. – Ко мне обратился один предприниматель, яблоками занимается. Скупает у колхозников и поставляет на переработку в Николаев и Одессу, где из них давят сок. Я понимаю, что яблоки не бензин, не оружие и не наркота, но ты, же сам знаешь, как на первый взгляд тухлая тема из простых людишек людей делает. Вон Кондратьев слыхал, как поднялся, комаров стал во Францию продавать. Ловит, замораживает, а во Франции ими лягушек кормят. Кто мог подумать, что наши бесхозные комары, которых у нас, как грязи, спасу нет, чего-то стоят. А тут яблоки, всё-таки витамины, фрукт номер один, натур продукт. Ну, так вот, парень ко мне обратился с реальным предложением, поддержка ему нужна: ну там конкурентов подвинуть, денежное вливание сделать, он же со своей стороны готов обеспечить скупку и сбыт. Просит тридцать процентов.

– Думаешь, дело верное? – поинтересовался Прохор.

– Верные дела на подписи у прокурора. Любое денежное дело рисковое. Ты это и без меня прекрасно знаешь. Мне кажется, стоит попробовать. В случае чего коммерсант отработает, парень толковый.

– Что вообще за парень? Я его знаю?

– Сейчас познакомишься, – ответил Вано, встретив взглядом Егора Панфилова, только что появившегося на «Террасе», того самого коммерсанта, который обратился к Вано за поддержкой, зная о его криминальном прошлом и широких связях. – Знакомься, Прохор, это Егор Панфилов, надежда нашей теневой экономики. Это, Егор, Прохор мой фронтовой товарищ, динозавр, доживший до наших дней.

Егор по-холопски поклонился перед сидящим Прохором, протянув ему руку для рукопожатия. Сей жест, Динозавр оставил без внимания. Своим тяжёлым взглядом, как рентгеном просветив Егора, сразу же, поставив только ему известный диагноз для комерса. Егору от пронизывающего взгляда Большого Дяди стало не по себе, он попытался это скрыть, но у него не вышло. Вано, видя в глазах Панфилова страх, ухмыльнулся.

– Присаживайся, Егорка, у меня к тебе нет вопросов, но Прохор…

– Как давно ты в теме? – оборвал Прохор Вано на полу слове, обращаясь к комерсу, который усевшись задом на краюшек плетёного кресла, больше походил на юнца, оказавшегося впервые на приёме у венеролога, чем на коммерсанта на идеи, которого стоит тратить время и деньги.

– Пять лет, – ответил Егор, вытирая платком пот со лба, глядя, при этом, в стол, на который официант поставил две чашки кофе, так как смотреть в глаза Прохору не хватало духу.

– И что? – замысловато борзо продолжил Прохор.

Разволновавшийся Егор не понял суть вопроса. На мгновенье ему показалось, что он чего-то не расслышал, но комерс не стал переспрашивать, в результате чего образовалась глуповатая пауза. Яблочник поднял глаза, встретившись с ожидающим взглядом авторитета, поймав себя на мысли, что всё-таки здорово, что все динозавры вымерли, хотя один уцелевший в облике Прохора тоже многовато.

– Ладно, Прохор, не грузи энтузиаста. Давай, Егорка, расскажи всё, что знаешь по теме, все, что мне рассказывал, – разорвал паузу Вано.

– На город и область яблоки идут через Азима, – начал Яблочник, – он можно сказать монополист, всё под себя подмял, азер поганый. Только все дело в том, что ему из Польши возят, с нашим товаром не связан. Урожай яблок в этом году отличный, цены упали дальше некуда, из-за бугра нет смысла вести. Можно было бы наоборот заграницу поставлять, только нас там никто не ждёт. Там своего навалом. Азим вне себя. Говорят у него сбыт в пять раз меньше обычного. Дорогими сортами торгует, кое-как: Гренни Смит, Фуджи только на дорогом яблоке далеко не уедешь, 15—25 гривен за килограмм не каждый выложит. Чтобы заработать Азим на отечественного производителя глаз положил. Только он не привык особо напрягаться, позвонил, привезли, а тут по области шустрить нужно. Вот и беспредельничать начинает, спасу от него нет. Товар у людей возьмёт, не рассчитается, а если и рассчитается, то по такой цене, что смешно людям сказать. Я с одесситами говорил. Я им яблоко сдаю, они из него яблочный концентрат делают, да и детское питание у них неплохое получается. Одесситы обещали Азима на место поставить, но только дальше слов дело не пошло. Им сейчас караванами везут, им не до лающих собак. Из-за Азима многие стали с темы спрыгивать. Боятся. Если Азима подвинуть вся область наша.

– Сколько это в цифрах? – вклинился Прохор.

Яблочник достал из портфеля файлик с незатейливым бизнес-планом и положил перед Прохором.

– Ты готов под этим подписаться? – бегло изучив написанное Егором, подвёл черту Прохор.

Яблочник без лишних слов достал ручку из портфеля и подписался под собственным бизнес-планом, после чего в очередной раз достал из кармана платок и смахнул со лба пот, выступивший то ли от невыносимой жары, то ли от волнения. Вано взял в руки бизнес-план, который, по сути, в сложившейся ситуации, уже являлся контрактом, и стал внимательно изучать.

Для того чтобы достичь особых результатов в бизнесе, необходимо быть генератором выдающихся идей, как Билл Гейтс и придумав какую-нибудь Винду, заставить толпу посмотреть на мир другими глазами, вырвав людей из реального мира, погрузив в мир виртуальный. Или, например, как Фантадиллоза придумать «Чупа-чупс» доставляя оральное удовольствие населению, за смешные деньги. Есть второй вариант – быть хищником, как Прохор и Вано и им подобные.

– Егор, тебе не кажется, что тридцать процентов для твоей доли – это слишком? – зашёл с козырной карты Прохор.

– Да я уже и так подвинулся дальше некуда, – парировал Егор.

– Егор, ты представляешь, что будет, если мы задружим с твоими конкурентами. Ты же уже взрослый мальчик, сам всё понимаешь. Они наверняка из чувства уважения и особой благодарности согласятся на двадцать. И что мы тогда с тобой будем делать?

– Пусть будет по-вашему, – вздохнув, выдавил из себя незадачливый коммерсант.

– По-нашему будет всегда, – скаля зубы, вставил слово Вано, молчавший до этого с ехидцей наблюдая за диалогом Прохора и Егорки.

Егор уже сталкивался с подобными трюками, когда ты приходишь к людям чтобы решить вопрос, который после выставляется на аукцион и люди занимают сторону того, кто больше платит, обычно этим грешат менты. В его голове не укладывалось, что менты и жулики, два разных мира, два разных полюса, а приёмы и методы, по сути, одни и те же.

Только сейчас Егорка начал понимать, почему в кино один и тот же актёр успешно, без особого труда, может сыграть, как мента, так и уголовника.

Егор был человеком с ярко выраженным Комплексом Фюрера. Такие люди, не осознавая своей убогости, пытаются казаться чем-то большим, чем являются на самом деле, создавая иллюзию о самом себе. Жажда власти и особое расположение к себе окружающих, вот что им необходимо для удовлетворения чувства своей глубокой значимости, для удовлетворения своего собственного эго, которое они привыкли растягивать, как гармошку. Иногда такие Егорки смешны, иногда опасны, но прежде всего они опасны для самих себя. Ведомые своим эго они уверено шагают к своей погибели, и только столкнувшись, лоб в лоб с хищниками вроде, Вано и Прохора, из мира своих иллюзий возвращаются в суровую реальность.

– Ладно, Егорка, ты обозначил серьёзность своих намерений, нам надо подумать. Можешь идти, мы тебе позвоним, – сказал Вано.

Егор, напоследок сделав быстрый глоток из чашки с остывшим кофе, снял с головы летнюю белую кепку, откланялся, удалившись без лишних слов.

– К нему кого-то нужно приставить, а то этот лох печальный нам завалит всё дело, – сделал свои оргвыводы Прохор, касательно персоны Егорки Панфилова. – Где ты вообще отрыл этого червя?

– А чем он тебе не нравится? – недоумённо поинтересовался Вано.

– А чем он мне может нравиться этот третий помощник агронома в кепочке и сандаликах?

– За то такие люди очень честные, никогда не обманут, просто не смогут. Страх лучший контролёр. Бизнес-план вон, какой состряпал, – вкладывая листы, подписанные Яблочником в файлик, конкретизировал Вано.

– Судя по тому, что он обратился именно к нам с тобой за помощью с честностью у него тоже сложно, – подытожил Прохор.

– Ладно, это всё лирика. Каковы наши дальнейшие действия?

– Что это за Азим? Это случайно не племянник Юсуфа? – поинтересовался Прохор у Вано.

– Он самый.

– Он раньше, вроде как, кафе держал.

– Мало – лучший двигатель прогресса. Я знаю, как ты не любишь черножопых, вот и отведёшь душу, – поставил точку Вано.

Таврия – один из самых плодородных регионов Украины с огромными возможностями в производстве сельскохозяйственной продукции. Юг Украины – это кладезь экологических овощей и фруктов, выращенных в естественных условиях благодаря природным особенностям местности и благоприятному климату. Овощи, фрукты и зерновые культуры здесь созревают на две-три недели раньше, чем на суглинках. Особенно востребована жителями Украины и других соседних стран продукция овощеводства и бахчеводства, особенно арбузы. Все, что рождается на этой земле, нуждается в реализации. С этой целью на юге Украины в июне 1995 года был организован оптовый рынок в Великих Копанях.

Сельскохозяйственный оптовый рынок в Копанях расположился на плодородных землях юга Украины, на землях Таврии в тридцати километрах от областного центра. Здесь шла бойко торговля не только овощами и фруктами, но и зерновыми, а также мясом. Покупатели имели возможность купить свежую сельскохозяйственную продукцию с полей по оптимальной цене, а производители, фермеры и селяне сформировать наиболее выгодную для своего хозяйства, без внешнего регулирования и с учётом сопутствующих расходов, стоимость сельскохозяйственной продукции, ведь взаимовыгодные цены на рынке были залогом общего успеха. Оптовый рынок в Копанях входил в тройку самых крупных оптовых рынков Украины, став отправной точкой в формировании цен на продовольственном рынке всей страны.

Заявления Яблочника о беспределе Азима не были беспочвенны. В своё время дядя Азима Рустам Юсуфов в лихие девяностые, будучи отставным полковником системы МВД, в которой ему удалось дослужить до заместителя министра Азербайджана, взял под свой контроль Центральный рынок в областном центре. Рустам Ханукович Юсуфов, нужно признать, показал себя хорошим хозяйственником, и ему удалось захудалое коммунальное торговое предприятие сделать лучшим в области.

Подтверждением заслуг Юсуфа было то, что за свою работу на посту директора Центрального рынка он был удостоен правительственной награды ордена «За заслуги» третьей степени.

Нельзя обойти вниманием тот факт, что все самые лакомые кусочки от рыночного пирога достались азербайджанцам.

Поначалу Азим довольствовался тем, что не без помощи дяди открыл кафе на территории Центрального, которое со временем сгорело, расчистив дорогу строительству четырёхэтажного торгового комплекса. Азим получив немалую страховку. Отстроил новое кафе вблизи торгового комплекса, которому так до сих пор и не довелось открыться, для чего имелись веские причины. Строительство велось без всяких на то сопроводительных документов, на что обратила внимание Областная Прокуратура со всеми вытекающими обстоятельствами, и проект погряз в судебных тяжбах. Азим пошёл дальше и со временем открыл канал поставок польских яблок в область.

Не желая отставать от дядюшки, племянничек решил сказать своё слово в рыночном движении, и прихватить оптовый рынок в Копанях. Полноправным хозяином оптового рынка был хохол Сан Саныч Негоев. Вес Сан Саныча в регионе был не малый, что ему во многом и позволило стать депутатом Верховного Совета. Будучи уже депутатом Негоев, наделал много шума своими прямолинейными заявлениями в адрес кавказцев, результатом которых стало возбуждение уголовного дела по статье 161 Криминального кодекса Украины, которой предусмотрено наказание за нарушение равноправия граждан в зависимости от их расовой, национальной принадлежности или отношения к религии. Сан Саныч заявил: «У нас на рынках торгуют азербайджанцы, грузины – это раковая опухоль нашего государства. Россия их выгнала, они пригрелись у нас на Украине». Дело, конечно, замяли, Негоева за его слова осудила общественность, но все, грозя Сан Санычу пальцем, понимали, что он прав.

Кто хорошо знал Негоева и владел ситуацией в регионе, прекрасно понимали, что основания для таких заявлений у Сан Саныча, конечно же, были. Азим в период, когда Негоев был ещё кандидатом в депутаты, пытался осуществить силовой рейдерский захват рынка руками силовиков. Дошло до того, что Негоева и его юриста не допускали к месту обыска, в здание Администрации рынка. Данное действо, во многом благодаря вниманию средств массовой информации, получило большую огласку и Азиму со своими дружками пришлось отступить, так как противоправными действиями силовиков не на шутку заинтересовалась Генпрокуратура. Сейчас, когда Негоев заседал в парламенте, он стал явно не по зубам Азиму. Азиму ничего не оставалась, как плести сеть интриг, через своих подручных, как на территории рынка, так и за его приделами, порой опускаясь до откровенного разбоя.

Не желая терять контроль над рынком яблок, Азим собрав вокруг себя своих земляков азербайджанцев, по сути тем самым сформировал этническую организованную преступную группировку. ОПГ Азима оказывала давление, на участников рынка отбивая коммерсантам всю охоту заниматься данного рода бизнесом. Егор Панфилов, не желая, мерится с беспределом Азима, решил обратиться за помощью к братьям, славянам, в лице уголовных авторитетов Вано и Прохора.

Яблочник, заручившись поддержкой «своих», игнорируя опасность пересечься с людьми Азима, на оптовом рынке в Великих Копанях, с которыми у него в последний раз был неприятный разговор, грузил под завязку свой шеститонный «ДАФ». В тот момент, когда Егор передал деньги для пересчёта последнему продавцу-крестьянину, отдавшему товар из собственного сада по сходной цене, откуда не возьмись, появились люди Азима. Это были Алескер и Сафалан, два тяжеловеса кавказца.

– Иди сюда, ишак, – обращаясь к Егору с акцентом, бросил Алескер.

После общения с Вано и Прохором, наезды в исполнении кавказцев его уже не впечатляли, как раньше, чего нельзя было сказать о бедном крестьянине, который получив деньги от Панфилова, увидев две малоприятные небритые рожи, чуть не выронил их из рук.

– Ты считай не отвлекайся, – как ни в чём не бывало, обращаясь к крестьянину, сказал Егор. – Ребята только с гор спустились, видно приблудились, обознались. Видишь, человека от ишака отличить не могут.

Алескер и Сафалан переглянулись, они не верили своим ушам. Егор, который неделю назад наделал в штаны, отдав Азиму свой товар за бесценок, только чтобы его оставили в покое, повёл себя так, как будто плюнул им в лицо.

Крестьянин, воспользовавшись секундным замешательством кавказцев, пытавшихся догнать реальность, растворился в пространстве, так и не пересчитав деньги.

Глаза Алескера и Сафалана, прошедших Карабах, отсидевших за особо тяжкие, наполнились кровью. Они двинулись на Егора.

– Ку-ку, – послышалось у азеров за спиной. – Ну, вы черножопые вообще оборзели, двое на одного!

Выпалил приставленный к Егору, в качестве охранника Чавес и наставил в спины азеров кольт. Чавес – человек Прохора, наблюдал за всем происходящим с самого начала, затерявшись в толпе торгующих. Он не имел таких внушительных размеров, как две гориллы Азима, но в его руках был пистолет и обернувшиеся Алескер и Сафалан, не могли не учесть этого.

– Яблочки любите? – поинтересовался Чавес у кавказцев. – Не могу отказать в удовольствии. Шаг вперёд. Живо!

Боевикам ничего не оставалось, кроме, как подчинится.

– Глупая ты собака, – огрызаясь, кинул Сафалан. – Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?

Чавес не реагируя на слова азера, сделал знак Егору. Яблочник, подняв гидроборт, фактически замуровал кавказцев в грузовом отсеке с яблоками. ДАФ был забит товаром под завязку. Яблоки находились в специальных картонных ящиках. Кавказцы в буквальном смысле оказались придавлены гидробортом об ящики с товаром.

Вокруг машины Яблочника стала собираться толпа. Собравшаяся публика, в основном крестьяне и коммерсанты, уже многое повидали на своём веку. «Пушкой» их не удивишь. Но как приятно лицезреть, когда потерявших берега кавказцев кто-то из славян призывает к порядку.

– Представление окончено! Все по домам! – кинул в толпу Чавес, пряча кольт под рубаху за поясом своих джинсов.

– Сынок, – обращаясь к Чавесу, молвил старый крестьянин, лицо которого было изрезано морщинами. – Не выпускай их, пока не сдохнут. Двумя азерами меньше – уже хорошо. Был бы я моложе, я бы этих кровопийц собственноручно задушил вместе с их недомерком Азимом, последним вышкребком в семье. Нам своих недоносков хватает, а к нам всё едут и едут, едут и едут, вот и называют нас страной Дураков. В стране дерьма больше, чем в канализации.

ДАФ Панфилова выехал за территорию рынка, взяв курс на областной центр. Егор, сидя за рулём, слушал любимую волну Хит FM, а Чавес, развалившись на сиденье, щёлкал семечки.

– Что с ними будет? – разорвав молчание, не отрываясь от дороги, поинтересовался Яблочник, касательно дальнейшей судьбы кавказцев.

– Не твоя забота. Ты на дорогу лучше смотри.

Чавес был самой яркой фигурой в группировке Прохора. Чавес – в миру Олег Григорьев, получил своё прозвище за нелюбовь к американцам, по аналогии с ныне покойным Президентом Венесуэлы. За что Чавес не любил америкосов, никто не знал. Точнее сказать никто и не пытался узнать, так как любое упоминание об Империи зла и её согражданах приводило Григорьева в бешенство. Скорее всего, данная неприязнь в нём зародилась во времена его пятилетнего пребывания во Французском легионе, где Чавес участвовал в Миротворческих операциях под эгидой ООН в Боснии и Косово.

Олег Григорьев бывший Чемпион Украины по карате в стиле кекусинкай, ученик знаменитого Всеволодова, имея проблемы с законом, скрываясь от правосудия, оказался в рядах Легиона, где ему выдали новый паспорт на имя Мигеля Ляра. О своём пребывании в Легионе Чавес не любил рассказывать. Лучше всего об этом могли рассказать те навыки, которыми он обладал. Помимо того, что он мог справиться сразу с несколькими противниками в рукопашном бою и выходить сухим из воды в самых скользких ситуациях, он прекрасно стрелял, в том числе из оптической винтовки, что особо ценилось в криминальном мире.

Кто знает если бы не больная мать и отец, может быть, Мигель Ляра уже дослужился бы до офицерских пагон в Легионе. После окончания своего первого контракта Чавес, будучи уже гражданином Франции приехал погостить у родителей после пятилетней отлучки. Проведав родителей, он понял, что ему придётся остаться, так как он единственный сын и о больных родителях больше некому позаботиться. Матери Чавеса необходима была дорогостоящая операция в Германии. Средств заработанных Чавесом за бугром явно не хватало, а деньги нужны были позарез. Бывшему легионеру ничего не оставалось, как пройтись по старым связям. Прохор единственный кто согласился помочь, но долг платежом красен. Чтобы спасти жизнь матери, Чавесу пришлось лишить жизни другого человека, устранив известного предпринимателя по заказу его конкурентов.

Со временем Чавес примкнул к группировке Прохора, так как навыки, полученные им в Легионе, лучше всего оплачивались в криминальном мире. Для охраны Яблочника Прохор хотел отправить пару из своих шестёрок. Чавес был для Прохора джокером, которого он выкидывал в последний момент, держа в рукаве. Только бывший легионер Мигель Ляра, который уже давно жил под другим паспортом гражданина Украины и носил имя Сергея Соборного, по сути, имея двойное гражданство, как оказалось, кавказцев ненавидел не меньше, чем американцев, поэтому Прохор не стал перечить.

Но это был неверный ход. Это стало понятно, когда ДАФ Яблочника заехал в заброшенный цех завода Стеклоизделий, который давно простаивал, и где находилась база ОПГ Прохора. Когда Егор опустил гидроборт, Алескер и Сафалан, одновременно упали на спину. Кое-кто из боевиков Прохора попятился назад, понимая, что дело пахнет жареным.

Ангина подошёл к бездыханным Алескеру и Сафалану и, наклонившись, попытался нащупать пульс на запястьях обоих, но опасения присутствующих подтвердились.

Азера задохнулись. Гидроборт настолько придавил их к ящикам с яблоками, что боевики не смогли дышать. Смерть наступила, как только Егор с Чавесом выехали за территорию рынка. Кавказцы были даже не в состоянии позвать на помощь.

Вся банда была в сборе, около тридцати человек, но больше всего два жмурика произвели впечатление на Яблочника, которого сразу потянуло на рвоту, и он блевонул забежав за машину.

Прохор посмотрел своим испепеляющим взглядом в глаза Чавесу.

– Ну, кто же знал, что у них аллергия на яблоки, – пытался, было пошутить Чавес, но даже любителю чёрного юмора, двухметровому Кувалде, которого прозвали так за его кулаки не человеческого размера, это шутка показалась не уместной.

– Ну, и где вы их зацепили? – поинтересовался Прохор.

– Они на рынке к нам подошли, – включился Егор, выйдя из-за машины, закончив малоприятную процедуру опорожнения желудка верхними путями. – Меня ишаком обозвали.

– Ты зачем туда поехал? – продолжил Прохор, обращаясь к Чавесу, не придав особого значения словам Яблочника. – Твоя задача была стрелку забить, а ты что вместо этого сделал? Двух жмуриков приволок. Что мы теперь Азиму предъявим? Два трупа за одно гнилое слово. Да за это даже в девяностые не убивали, а если и находился кто-то без башни, то жил он не долго. Может быть, у вас в Легионе это было в порядке вещей, месье Ляра, но у нас так не принято.

– Я с азерами сам базарить буду! – глядя на Прохора волком парировал Чавес.

– Что значит сам? – вмешался Вано. – На стрелку один пойдёшь? Ты же всех подставил.

– Даже если всё по-нашему пойдёт, – продолжил Прохор, – кто с нами после этого дело захочет иметь. С братвой, которая мочит по беспределу.