Текст книги "Нежная любовь главных злодеев истории"

Муссолини, уставший от всех передряг, хотел отойти от политики, но Адольф Гитлер во время личной встречи убедил его продолжить борьбу и вновь возглавить итальянское фашистское правительство, опираясь на поддержку германской армии. Муссолини согласился и вернулся в Италию в качестве президента Итальянской социальной республики, созданной его собственным декретом. По настоянию немцев, озабоченных вопросом его безопасности, Муссолини поселился в новой резиденции – на вилле Фелтринелли, на западном берегу озера Гарда, в тысяче километров от Рима.

Марионеточное президентство его было недолгим – натиск англо-американских войск вынудил Муссолини бежать в компании все той же Кларетты Петаччи. Бегство оказалось неудачным – 28 апреля 1945 года диктатор и его любовница были убиты своими же соотечественниками из числа противников режима, а на следующий день, в воскресенье, их тела были выставлены напоказ, подвешенными за ноги, на Пьяццале Лорето в Милане, где за девять месяцев до того немцы расстреляли пятнадцать заложников из числа местных жителей.

Мао Цзэдун, «Великий кормчий» Китая (1893–1976)

Я буду управлять народами, и племена покорятся мне; убоятся меня, когда услышат обо мне страшные тираны; в народе явлюсь добрым и на войне мужественным.

Книга премудрости Соломона 8:14-15

Товарищ Мао Цзэдун является величайшим марксистом-ленинцем нашего времени… Идеи Мао Цзэдуна есть мощное идейное оружие в борьбе против империализма, в борьбе против ревизионизма и догматизма. Идеи Мао Цзэдуна служат для всей партии, всей армии и всей страны руководящим курсом в любой работе… Широкие массы рабочих, крестьян и солдат, широкие массы революционных кадров и интеллигенции должны по-настоящему овладеть идеями Мао Цзэдуна: надо, чтобы каждый изучал труды Председателя Мао Цзэдуна, слушался его советов, поступал по его указаниям и был его достойным бойцом.

Линь Бяо. Предисловие ко второму изданию цитатника речей Мао Цзэдуна

Настоящее имя – Мао Цзэдун

Характер – твердый, стоический

Темперамент – сангвинический

Религия – атеист

Отношение к власти – трепетное

Отношение к подданным – снисходительное

Отношение к любви – сдержанное

Отношение к лести – чуткое

Отношение к материальным благам – спокойное

Отношение к собственной репутации – крайне внимательное

Мао Цзэдун. Картина Чанг Ченши.

«Наши поступки направляются либо голодом, либо сексом. Человеческая потребность в любви сильнее любой другой потребности. Люди либо встречают любовь, либо вступают в бесконечную череду постельных ссор, которые отправляют их искать удовольствий на берегах реки Пу (на берегах реки Пу был расположен квартал публичных домов в царстве Вэй. – А. Ш.), – писал он в те годы. – Люди, живущие в условиях законного брака, представляются мне бригадой насильников. Я в нее не войду», – сказал однажды, еще не будучи «великим кормчим», Мао Цзэдун.

Мао Цзэдун (вначале у китайцев всегда идет фамилия и только потом – имя) родился 26 декабря 1893 года в горном селении Шаошань, находящемся в провинции Хунань, расположенной на юге Китая. По китайскому летоисчислению день рождения Мао соответствовал 19 дню 11 луны 19 года императорского правления под девизом Гуансюй.

Отец его был крестьянином, правда, не бедным, как впоследствии утверждал Мао, а зажиточным. В семье царил культ отца, по выражению самого Мао, бывшего семейным деспотом и часто прибегавшего к кулакам.

В восемь лет Мао Цзэдун начал учиться в деревенской школе, где и пристрастился к чтению. Больше всего он любил читать о выдающихся правителях прошлого, начиная с древнего императора Китая Цинь Шихуанди и заканчивая Петром Великим и Наполеоном Бонапартом. Как вспоминал один из современников, читая биографии великих правителей, Мао говорил, что Китай сейчас нуждается в подобных людях, способных сделать страну богатой, а армию сильной. Прицел у молодого Мао Цзэдуна был дальний…

Мао в 1927 году.

В первый свой брак, заключенный по настоянию отца, Мао вступил в возрасте четырнадцати лет, женившись на некоей девице Ло двадцати лет от роду. Этот брак Мао никогда не считал таковым, утверждая, что вместе с женой, с которой его ничего не связывало, они не прожили ни одного дня.

Некоторые биографы Мао утверждают, что брак разладился из-за того, что якобы его отец сам состоял в связи с девицей Ло, но подтверждения тому нет. Вполне возможно, что, как это делалось в Китае, договоренность о браке между родителями жениха и невесты была достигнута еще в раннем детстве молодоженов, и Мао пришлось жениться, чтобы его отец не «потерял лицо».

Порой ради формального выполнения условий брачного договора в Китае практиковались браки и похлеще, например, между живыми и мертвыми. Это делалось в том случае, если один из участников брачного договора умирал до бракосочетания. Тогда второму участнику приходилось сочетаться браком с умершим, чтобы не нарушить договор. Вместо покойника или покойницы в церемонии участвовала табличка с именем. Сразу же после окончания брачной церемонии живой ее участник (или участница) считался вдовцом (вдовой), полностью свободным от обязательств и могущим вступать в следующий брак.

До сих пор кое-где в китайской глубинке существует обычай женитьбы умершего холостым родственника мужского пола на мертвой же невесте, чтобы в загробной жизни он не испытывал лишений и дух его не чинил бы зла живым. Труп невесты, без которого данную церемонию провести невозможно (невесту надо захоронить в одной могиле с женихом), стоит немалых денег, которые китайскому крестьянину приходится копить не один год.

Ян Кайхуэй, вторая жена Мао с сыновьями.

Из деревенской школы Мао отправился в уездную, а затем поступил в педагогическое училище, находившееся в административном центре провинции Хунань, городе Чанша. Училище это было заполнено образованной провинциальной молодежью, придерживавшейся прогрессивных взглядов – смеси конфуцианства с социалистическими, коммунистическими и анархическими догмами. Здесь Мао Цзэдун впервые услышал о Сунь Ятсене, и здесь, по признанию Мао, его «политические идеи начали принимать отчетливую форму». В апреле 1917 года он опубликовал свою первую статью, посвященную возрождению национального величия родной страны, в коммунистическом журнале «Новая молодежь». Главным редактором журнала тогда был Чэнь Дусю, будущий генеральный секретарь Коммунистической партии Китая.

Примерно в то же время Мао встретил и свою первую любовь – Тао Сыюн, патриотически настроенную девушку, разделявшую взгляды Мао. Они даже открыли сообща на кооперативных началах книжную лавку, где продавалась политическая литература. Первая любовь закончилась ничем, лавка тоже просуществовала недолго.

В 1918 году Мао переехал в Пекин, где поступил на работу в библиотеку Пекинского университета, начал участвовать в работе марксистского кружка и окончательно превратился в коммуниста и революционера, но не пылкого и пламенного, а трезвомыслящего и расчетливого.

Спустя два года Мао вернулся в Чанша, сделался директором начальной школы и женился (как он сам считал – в первый раз) на Ян Кайхуэй, дочери одного из своих бывших учителей – профессора Ян Чанцзи.

Летом 1921 года в городе Шанхае состоялся учредительный съезд Коммунистической партии Китая, на котором присутствовало всего тринадцать делегатов (чертова дюжина в Китае несчастливым числом не считается). В числе этих делегатов, представлявших шесть коммунистических организаций, а говоря точнее – кружков, был и Мао Цзэдун. Он представлял на съезде хунаньскую организацию. В 1923 году на III съезде Коммунистической партии Китая Мао Цзэдуна избрали членом ЦК партии. Первый шаг к заоблачным высотам партийной карьеры был сделан.

Мао Цзэдун был первым коммунистом, которому удалось адаптировать марксизм к китайскому менталитету, опирающемуся на конфуцианство и древние культурные традиции.

Женившись, Мао Цзэдун не оставлял своим вниманием других женщин. Так, например, в Чанша у него был довольно продолжительный роман с одной из соседок – женой молодого коммунистического активиста Лин Лисаня. (Лин Лисань «дорастет» до секретаря Центрального Комитета КПК и, обвиненный в ревизионизме, покончит жизнь самоубийством в 1967 году.)

Ян Кайхуэй родила мужу троих сыновей. Она помогала мужу в партийной работе, выступая в роли казначея парторганизации, а при необходимости – и связника. Во время правления Чан Кайши, когда повсюду казнили коммунистов, Ян Кайхуэй была арестована. Ее принуждали отречься от супруга-коммуниста, но смелая женщина наотрез отказалась и была расстреляна. Ходили слухи, что Мао якобы мог спасти жену, но не захотел рисковать жизнями своих бойцов в личных целях.

Мао в 1931 году.

Узнав о смерти жены, Мао, по китайской традиции, излил свое горе в стихах: «Я потерял гордячку Ян, благородный муж остался без своего прямого тополька…»

Их младший сын, Аньлун, вскоре погиб, а старшего Аньина и среднего Аньцина Мао удалось в 1937 году переправить в Москву. Вначале дети Мао Цзэдуна жили в подмосковном Монино, а затем переехали в интернациональный детский дом в городе Иваново.

Когда в конце 1941 года Аньину предложили принять советское гражданство, он отказался, заявив: «Я китаец! Я люблю свою родину и готов вернуться домой по первому ее зову», но вскоре после этого послал Иосифу Сталину письмо с просьбой об отправке его на фронт. Просьбу удовлетворили – Аньин проучился некоторое время в военно-политическом училище, вступил в ВКП(б) и в звании лейтенанта был направлен на фронт политруком танковой роты. Вернувшись после победы домой, в Китай, Аньин вскоре отправился на войну в Корею, где и погиб.

На смену Ян пришла Хэ Цзычжэнь, с которой Мао встретился в 1927 году у подножия горы Цзинганшань в уезде Юнсинь, после одного из крестьянских восстаний. Семнадцатилетняя красавица Хэ Цзычжэнь, происходившая из семьи деревенских бунтарей, руководила местными комсомольцами, была одной из активисток крестьянской самообороны и вообще пользовалась среди земляков огромным авторитетом. Мог ли Мао желать лучшей подруги?

Второй сын Мао и Ян – Аньин с женой Ли Сонглин.

Красавица сама сделала первый шаг к знакомству и сближению. Когда Мао во главе революционного полка прибыл в уезд, Хэ в тот же вечер прислала ему пару гусей и две фляжки водки. Тронутый подобной заботой, Мао пригласил ее остаться ужинать, и прямо во время трапезы они сблизились настолько, что Хэ пробыла у него до утра.

На рассвете, встав с постели, Мао объявил товарищам, что они с Хэ полюбили друг друга и их товарищеская приязнь переросла в супружескую любовь, что знаменует начало совместной жизни в революционной борьбе. Спустя год у них родилась первая дочь. Всего Хэ родила Мао в Китае шестерых детей, которых из-за трудных условий революционной борьбы приходилось оставлять на воспитание в крестьянских семьях.

Хэ провела рядом с Мао десять самых трудных лет в его жизни – период создания первых «коммунистических» районов в Китае и становления Китайской Народной армии.

Успехи коммунистических повстанцев в первую очередь объяснялись проведением разумной аграрной политики в занятых ими уездах, а во вторую – соблюдением строгой дисциплины в рядах народной армии. Это была первая армия за всю историю существования Китая, в которой были строжайше запрещены привычные для солдат поборы с населения. «Быстрое выполнение приказов. Никаких реквизиций у беднейшего крестьянства. Имущество, изъятое у помещиков, поставляется непосредственно правительству», – таковы были три основных положения, составлявшие главнейшие обязанности военнослужащего.

Для Коммунистической партии Китая, так же, впрочем, как и для всех других партий, были характерны вечные склоки, постоянные сведения счетов, взаимные обвинения (преимущественно в узости мышления и предательстве партийных интересов), фракционная борьба, обливание соперников грязью. Умный и проницательный Мао раньше остальных товарищей понял, что для достижения вершин власти непременно надо иметь свою группировку в ЦК партии, и быстро создал такую, после чего его авторитет стал расти буквально как на дрожжах.

Товарищ по партии, Пэн Дэхуай, талантливый военачальник, впоследствии герой корейской войны, говорил: «Методы Мао очень жестоки. Если вы не подчинились ему, то он непременно изыщет способ, чтобы подчинить вас. Мао чрезмерно подчеркивает роль люмпенов, считая их авангардом революции».

Другой товарищ, Се Линсяо, рассказывал: «За глаза Мао Цзэдун называл Чжоу Эньлая (тогдашнего коммунистического вождя) „красным верховным владыкой“ и „бюрократом“. В душе он мечтал повергнуть Чжоу Эньлая, а в открытую делал вид, что желает видеть того генеральным секретарем партии. Но очень хитрый и коварный Чжоу Эньлай отвечал на это только улыбкой».

В политической карьере Мао были не только взлеты, но и падения, во время одного из которых дело даже дошло до исключения его из руководящего состава партии.

Хэ Цзычжэнь, бунтарка и активистка, изводила Мао ревностью, и часто небезосновательно.

Годы лишений вкупе с ранениями и частыми беременностями превратили красавицу Хэ в преждевременно состарившуюся женщину и вдобавок не лучшим образом повлияли на ее характер. Хэ превратилась в сварливую фурию, изводившую мужа своей (заметим – небезосновательной) ревностью. Дело доходило до драк. «Мао плохо ко мне относится, мы все время спорим, потом он хватается за скамейку, я – за стул!» – без стеснения жаловалась знакомым Хэ.

Однажды Хэ, будучи снова беременной, приревновала Мао сразу к двум соперницам – красавице-студентке из Пекина У Гуанхуэй и обаятельной американской журналистке Агнес Смэдди, бравшей у Мао интервью несколько вечеров подряд. Скандал вышел грандиозный, можно сказать, катастрофический. Чуть было не дошло до убийства: Хэ, для которой застрелить человека было столь же привычным делом, как и прихлопнуть комара, пригрозила отправить «этих бесстыжих потаскух, покушающихся на чужое добро» прямиком «в гости к Небесному Владыке», говоря проще, убить.

По одним сведениям, она собиралась пристрелить соперниц сама, по другим – намеревалась поручить это дело своим телохранителям.

Мао поступил мудро – прогнал с глаз долой всех троих. Хэ поначалу собирались отослать в Шанхай, однако она отказалась, испугавшись наступавших японцев, и отбыла в Советский Союз. Очередной сын Мао родился уже в Москве. Было это в 1938 году, когда в Москве выдалась холодная зима. Новорожденный сын Мао простудился и умер, а Хэ принялась бомбардировать письмами Центральный Комитет КПК, умоляя разрешить ей вернуться на родину.

Мао, которому не хотелось видеть вблизи себя сварливую и увядшую Хэ, не давал разрешения на ее возвращение, но, решив скрасить одиночество супруги на чужбине, отправил к ней разысканную в одной из крестьянских семей их маленькую дочь Цяо Цяо – единственного их ребенка, которого смог найти.

Страдания Хэ Цзычжэнь, с которой обращались не как с супругой видного иностранного коммунистического деятеля, а как с обычной советской гражданкой, не закончились со смертью сына. Однажды Цяо Цяо, находившаяся в яслях, тяжело заболела. «Скорая помощь» доставила ее в одну из детских больниц, где то ли нерадивый, то ли некомпетентный, то ли попросту нетрезвый врач констатировал смерть и отправил живого ребенка в морг, где Цяо Цяо и нашла мать. Экспрессивная, не отличавшаяся сдержанностью Хэ отправилась к главному врачу и закатила ему скандал в своем обычном стиле. Итог был печален – беснующуюся Хэ отправили в психиатрическую лечебницу, где она провела шесть долгих лет. Лишь в 1947 году один из высокопоставленных китайских коммунистов, Ван Цзясян, прибыв в Москву и совершенно случайно узнав о местонахождении Хэ, вызволил ее из лечебницы и, получив разрешение у Мао, лично сопроводил в Китай. На возвращение Хэ на родину Мао согласие дал, но при этом назначил Хэ для проживания город Харбин, подальше от собственной персоны.

Настойчивая Хэ Цзычжэнь, прожив в Харбине около двух лет, обманула своих «стражей» и в 1949 году приехала в город Тяньцзинь, расположенный всего лишь в ста километрах от Пекина. Однако в столицу ее так и не пустили – задержали в Тяньцзине и отправили в Шанхай продолжать «лечение» под присмотром врачей в изолированном от мира особняке. А вот дочь Цяо Цяо Мао пригрел под своим крылышком, причем его новая пассия, главная женщина в жизни Мао, носившая неофициальный титул «императрицы красной столицы», Цзян Цин, прониклась участием к девочке настолько, что даже дала ей свою девичью фамилию Ли и новое имя – Минь. Этот факт привел к тому, что впоследствии некоторые биографы Мао стали считать Ли Минь старшей дочерью Цзян Цин.

Несгибаемая Хэ Цзычжэнь смогла покинуть свою темницу и перебраться в Пекин лишь в конце 1976 года, после смерти Мао и ареста Цзян Цин. По приезде в Пекин Хэ Цзычжэнь в качестве признания ее заслуг получила почетную должность, по сути, синекуру, став членом Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая – своеобразной совещательной палаты при китайском парламенте. Умерла она в 1984 году.

Мао Цзэдун с Ли Минь рассматривают фотоальбом, лето 1951 г.

Вернемся, однако, в 1937 год. Избавившись от Хэ, любвеобильный Мао тут же ввел в свой дом в Яньане известную шанхайскую актрису Лан Пинь, имевшую репутацию ветреной распутницы и опытной сердцеедки. Мужчины влюблялись в нее сразу и навсегда и порой оказывались не в силах пережить расставание. Так, например, второй муж Лан Пинь, популярный актер Тан На, попытался покончить с собой после того, как Лан Пинь ушла от него к режиссеру. Несчастный Тан На снял номер в гостинице, растолок спичечные головки в бутылке спирта и выпил эту смесь, чудом оставшись в живых. После этого случая с подачи шанхайской бульварной прессы Лан Пинь прозвали «хитрой деревенщиной».

Лан Пинь и впрямь приехала в Шанхай из деревни. От рождения она носила имя Ли Юньхэ, сценический псевдоним Лан Пинь появился много позже. Она родилась в семье мелкого предпринимателя из провинции Шаньдун в 1914 году. Ее мать была самой младшей, шестой по счету, женой Ли и оттого, согласно китайским обычаям, наиболее бесправной. Однажды, не в силах более терпеть жестокое обращение, она сбежала, и малютку Лан Пинь отдали на воспитание бабушке и дедушке.

В четырнадцать лет Лан Пинь поступила на театральные курсы, через два года вышла замуж за богатого торговца, но брак по расчету оказался недолгим. После развода Лан Пинь перебралась в Циндао, где начала карьеру киноактрисы, оборвавшуюся после скандального развода с Тан На.

Амбициозная Лан Пинь плюнула на кинематограф и решила начать жизнь с чистого листа в принципиально ином обществе, отправившись в ту часть Китая, где власть принадлежала коммунистам. Поговаривали, что поступок Лан Пинь не был продиктован одной лишь обидой, якобы она давно была связана с Компартией, выполняя разовые задания и поручения коммунистов.

Вообще в Яньань стекалось много молодых китаянок, привлеченных небывалой для тогдашнего феодального общества эмансипацией и романтическим образом революционеров. Однако таких красоток, как Лан Пинь, надо было поискать: тонкая и гибкая, как побег лотоса, с правильными чертами лица, чувственными, слегка припухлыми губами и нежной, цвета слоновой кости, кожей.

Увидев Лан на одном из концертов, где она исполняла популярные арии, Мао воспылал страстью и пригласил ее на свою лекцию по марксизму-ленинизму. Лекции Лан Пинь понравились (Мао был превосходным оратором, умевшим «держать» аудиторию), вскоре Лан стала одной из самых прилежных слушательниц. Вполне возможно, впрочем, что интерес к лектору преобладал над интересом к предмету. Так или иначе, Мао и Лан стали задерживаться в землянке-классе после лекций, а вскоре Мао без труда затащил ее в свою постель.

Правда, некоторые биографы Мао Цзэдуна полагают, что это молодой карьеристке Лан Пинь с ее превосходным артистическим дарованием не составило труда соблазнить немолодого и огрубевшего сердцем в условиях трудной походной жизни мужчину. Другие совершенно справедливо возражают, заявляя, что Мао сам был талантливым актером, а уж в людях разбирался как никто другой.

Молодая актриса Лан Пинь, исполнявшая со сцены популярные арии, покорила Мао с первого взгляда.

По воспоминаниям соратников, в свои сорок пять лет Мао был весьма привлекательным мужчиной – словно налитый силой, уверенный в себе богатырь, все время пошучивающий и улыбающийся. Проницательный взор Мао, его мягкая улыбка и его обаяние истинного лидера не могли никого оставить равнодушными. Мао все делал превосходно – и очаровывал, и отчитывал за проступки.

В деле манипуляции людьми ему не было равных. Вероятнее всего, любовь Лан Пинь, настоящая любовь, так тронула Мао, что он впервые в жизни был готов пожертвовать даже своей репутацией в глазах товарищей по партии – ведь Мао открыто стал сожительствовать с Лан Пинь, будучи женат на другой женщине. И не просто женщине, а революционерке.

Лан с Мао поселились в «роскошной» жилой пещере из трех комнат и начали совместную жизнь. Лан приложила все усилия для того, чтобы превзойти всех предыдущих женщин Мао в искусстве обустройства домашнего очага. Несмотря на то что в их жилище не было и не могло быть ни водопровода, ни электричества, холодная пещера словно по мановению волшебной палочки преобразилась в уютное семейное гнездышко. Лан приказала облицевать земляные стены камнем, а пол вымостить кирпичом. Перед входом была устроена утрамбованная площадка, на которой появились стол и каменные скамейки. Лан Пинь отдала всю себя заботам о быте обожаемого ею Мао. Она, словно ребенок перед строгим отцом, благоговела перед Мао и, как вспоминала позже, никогда, даже в самые интимные моменты, не позволяла себе называть его по имени – только Председателем. Лан Пинь оберегала Мао от бытовых невзгод, давая ему возможность сосредоточиться на главном – партийной работе, а точнее – на борьбе за власть. Она стала не только женой Мао, но и его секретарем, по мере своих сил помогая ему в работе. Постепенно Мао сильно привязался к Лан Пинь и решил сделать ее своей следующей (четвертой по счету, если не считать первого «добровольно-принудительного» брака) женой. Лан Пинь, совершенно лишенная моральных устоев, очень расчетливая и хитрая, ничего не делала понапрасну.

Надо сказать, что Лан Пинь была далеко не единственной актрисой, с которой Мао встречался в Яньане.

Чары Лан Пинь были так сильны, что ее муж, известный актер, узнав о том, что она уходит к другому, решил покончить с собой.

Известно, что еще до встречи с Лан у него был роман с двадцатишестилетней замужней актрисой Лили У. Мао вообще был очень любвеобильным, если не сказать сильнее. Так, одному из своих лечащих врачей он признался, что может прожить без секса лишь несколько дней. Постоянно проповедуя аскетизм, скромность и умеренность во всем, сам Мао не привык отказывать себе ни в чем. Так, уже став «великим кормчим», во время поездок по стране он и не думал сдерживать свою похоть, требуя от руководителей на местах поставлять ему молодых красивых девушек. После смерти Мао Цзэдуна много женщин обращалось в Центральный Комитет КПК с просьбой о выдаче пособий на воспитание детей, отцом которых был Мао. Была даже создана специальная комиссия по рассмотрению этих прошений, которая признала подавляющее большинство заявлений женщин о близости с Мао правдивыми.

Симпатичная проводница Чжан Юйфэн, обслуживавшая спецпоезд Председателя Мао, понравившись, смогла внезапно вознестись на недосягаемую высоту, вначале став личным секретарем Мао, а позже – секретарем Политбюро Центрального Комитета Коммунистической партии Китая.

 
Мао Цзэдун —
большой шалун —
Он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать, —
Заметив слабину,
меняет враз жену, —
И вот недавно докатился до артистки.
Он маху дал —
он похудал:
У ней открылся темперамент слишком бурный,
Не баба – зверь, —
она теперь
Вершит делами революции культурной…
 

В шуточной песенке главного советского барда Владимира Высоцкого, как и положено, присутствовала только доля шутки. Все остальное было правдой…

Когда Мао объявил о своем намерении жениться на Лан Пинь, товарищи по революционной борьбе его не поняли. Члены Политбюро, составлявшие вместе с Мао верховную коммунистическую власть, были против развода Мао Цзэдуна с Хэ Цзычжэнь, которая в то время находилась «на лечении» в Советском Союзе. Возражали они и против его женитьбы на женщине с весьма сомнительной репутацией, сменившей, по образному выражению одного из современников, «десять тысяч чужих постелей».

Кроме того, соратников Мао смущал буржуазный образ жизни, который вела Лан Пинь, и слухи о ее сотрудничестве с китайскими националистами из партии гоминьдан. Не исключено, что товарищи по партии попросту завидовали представительному красавцу Мао и его исключительному успеху у женщин.

Вопрос о женитьбе Мао Цзэдуна обсуждался на заседании Политбюро как дело, имевшее огромное значение для партии. И Мао, с присущими ему твердостью и решительностью, сумел настоять на своем, заявив, что, несмотря ни на какие возражения, он вправе устраивать свою личную жизнь по своему собственному усмотрению, не спрашивая ни разрешения, ни совета.

Мао поддержал Кан Шэн, начальник разведки коммунистов и земляк Лан Пинь. Собранные им сведения о шанхайском прошлом новой невесты Мао сняли с нее все обвинения (не исключено, что Кан Шэн действовал в сговоре с Мао Цзэдуном), и товарищам пришлось дать Мао разрешение на брак, особо оговорив, что его жена должна заниматься домашним хозяйством и не лезть в политику.

Товарищи по партии не одобрили выбор Мао, но тот сумел убедить их в том, что вправе сам устраивать свою личную жизнь.

Оговорка была сделана не зря – товарищи по партии были склонны видеть в невесте Мао коварную расчетливую карьеристку, каковой, впрочем, она и была на самом деле.

«Ей нравилось чувствовать себя „в свете прожекторов“, нравилось, чтобы ею восхищались, – вспоминал Ли Иньцао, бывший в Яньане телохранителем Мао. – Зимой все зябко кутались в вороха теплой одежды, а Цзян обязательно перешивала и подгоняла ее, чтобы подчеркнуть свою тоненькую фигурку. У нее были иссиня-черные волосы, перехваченные лентой и ниспадающие хвостом до середины спины, тонкие брови, ярко блестевшие глаза, аккуратный носик и крупный, щедрый рот…»

Подчеркивая полный разрыв с прошлым и начало новой жизни, после свадьбы Лан Пинь взяла себе новое поэтичное имя Цзян Цин, которое можно перевести как «Лазурный поток» или «Голубая река», и вступила в ряды Коммунистической партии. Чувствуя свою вину перед прежней женой Мао, долгое время делившую с мужем все тяготы и невзгоды революционной борьбы, Цзян Цин всегда утверждала, что она не несет никакой ответственности за развод Мао Цзэдуна с Хэ Цзычжэнь. «Когда я приехала в Яньань, Мао не жил со своей женой уже больше года, – говорила Цзян Цин. – Они были разведены, и она лечилась в Советском Союзе». О самой Хэ Цзычжэнь она отзывалась как об ограниченной, взбалмошной и упрямой женщине, совершенно не способной понять богатство внутреннего мира Мао и оценить его по заслугам.

Цзян Цин блистательно принялась играть роль тихой домохозяйки.

Цзян Цин была хитра и осторожна. К тому же она была актрисой, умеющей профессионально притворяться. Ей прекрасно удалась роль тихой и неприметной домохозяйки. Бдительность соратников Мао была усыплена, а тем временем влияние Цзян Цин на Мао все росло и росло.

Неожиданно для окружающих бывшая актриса оказалась прекрасной матерью – заботливой и внимательной. Когда у Цзян Цин и Мао родилась дочь, жена почти перестала появляться на людях, целиком посвятив себя воспитанию маленькой Ли На.

Первые десять лет совместной жизни с Мао (с сороковых годов прошлого века до начала пятидесятых) Цзян Цин скромно держалась в тени своего мужа. Она не участвовала ни в каких публичных мероприятиях и не стремилась вылезти в первые ряды, довольствуясь весьма скромной, можно даже сказать рядовой должностью заместителя заведующего сектором литературы и искусства в Центральном Комитете, продолжая, по сути, оставаться тем же, кем и была – личным секретарем Мао.

Перемена в отношении к жене произошла у Мао внезапно, если не сказать скоропалительно. Мао перестал видеть в ней женщину после того, как Цзян Цин удалили матку из-за начинавшегося рака.

Мао откровенничал со своим ближайшим окружением: «Семейная жизнь у меня опять не сложилась. Цзян Цин моя жена, будь она лишь моей сотрудницей, я бы тотчас избавился от нее…»

Цзян Цин впала в тяжелейшую депрессию. Это можно было понять – ведь она лишилась как внимания мужа, так и карьерных перспектив. Тяжесть ее горя усугублялась множеством молодых любовниц Мао, который к шестидесяти годам совершенно распоясался и буквально дня не мог прожить без новой одалиски, следуя даосским рекомендациям, согласно которым, тому, кто стремится продлить свою жизнь, следует почаще обращаться непосредственно к источнику жизни – молодому женскому телу. Мао, собиравшийся жить чуть ли не вечно («Я не предстану перед Марксом раньше, чем мы догоним и перегоним Америку!» – самонадеянно заявлял он), выполнял этот совет с огромным удовольствием. Цзян Цин говорила о муже:

«Он очень любвеобилен и не пропускает ни одной женщины. Его мудрый разум никогда не восстанет против плотских утех, а девушек, готовых пожертвовать чем угодно, чтобы доказать ему свою преданность, более чем достаточно».

Мао Цзэдун делал все возможное для того, чтобы скрыть от посторонних глаз свою частную жизнь, окружая ее густой, поистине непроницаемой завесой тумана. От своих приближенных он требовал никогда никому не рассказывать о том, что происходит в его «императорских» покоях. Был случай – один из секретарей Мао, попавший в опалу за какую-то провинность и отстраненный от дел, в разговоре со своим другом принялся рассказывать о беспутстве вождя, желая хоть как-то отомстить ему. Молодого человека чуть не расстреляли за клевету и лишь в последний момент заменили смертную казнь тюремным заключением.

Мао скрывал свои похождения не потому, что стеснялся своих соратников по партии. Он их презирал, видя в них лишь угодливых слуг и покорных исполнителей его воли. Любимым выражением Председателя было: «Надо мной нет ни Неба, ни Закона». Причины столь высокой секретности были иными – Мао не хотел пятнать свой облик Вождя и ронять авторитет в глазах китайского народа, ведь согласно конфуцианским традициям, которыми и поныне руководствуются китайцы, умеренность есть одна из высших добродетелей и является непременным качеством благородного мужа.