Текст книги "Повесть о футболе"

СПАРТАКИАДА

Шел 1928 год. Приближался день открытия Спартакиады народов СССР. Это должен был быть грандиозный спортивный праздник, участвовать в котором были приглашены спортсмены из многих стран мира. Футболисты ждали гостей из Германии, Франции, Швейцарии. Но особенно будоражил умы ожидаемый приезд уругвайцев. Команда из далекой, мало знакомой и поэтому загадочной страны стала очень популярной в Европе после триумфальных побед на Олимпийских играх в Париже и Антверпене. Правда, профессионалы к участию в спартакиаде не допускались, но и любители из страны, где футбол так высоко развит, заслуживали должного уважения.

Основными конкурентами среди своих называли сборные команды Москвы, Ленинграда и Украины. Это были лидеры советского футбола. Каждая из них представляла свою школу футбола, имеющую свои отличительные особенности, свои оттенки, нюансы, манеру ведения игры. Для неопытного глаза, может быть, и не заметно, а специалист всегда отличит балерину ленинградской школы от балерины, закончившей школу Большого театра. Я говорю не о преимуществах или недостатках в технике прыжка, а именно о той специфичности, которую и обозначить-то трудно. Так и в футболе.

В нашем футболе долгое время гегемоном был Ленинград. До революции в сборной команде страны больше всего было питерцев. В первые годы молодой Советской республики петроградцы также занимали господствующее положение. Выдающиеся мастера футбола – братья Бутусовы, Филипповы, Гостевы, Батырев, Ежов, Полежаев, Карнеев, Эммерих, Григорьев и их сверстники – продолжали сложившиеся традиции и удерживали знамя лидера отечественного футбола на берегах Невы.

Я помню, с каким восторгом мы наблюдали выступления сборной команды Ленинграда в традиционных матчах против сборной команды Москвы. Московские футболисты терпели поражения, а мы аплодировали гостям. Это была дань признания талантам, мастерам своего дела, первопроходцам в тактических исканиях.

У ленинградцев, как и в балете, был свой почерк, своя школа в футболе. В основу ее было положено сочетание рационального и эстетического. Я не могу себе представить Павла Батырева или Михаила Бутусова «зажигающими „свечу“: было такое выражение. Бабахнет защитник изо всех сил мяч вверх, а неискушенный по тем временам зритель громом аплодисментов награждает факельщика. Ленинградская школа не терпела этих вульгаризмов.

Свои традиции просматривались и в украинском футболе. Имена Злочевского, Шпаковского, Штрауба, Норова, Кротова, Натарова, Привалова, братьев Фоминых и других были широко известны в нашем футболе, как представителей школы футбола высокотехнического.

Можно много сказать и о футболе грузинском, азербайджанском, армянском или любом другом, поскольку везде были свои замечательные игроки, основывающие традиции национального футбола, с присущими ему особенностями и своеобразием.

К этому времени московский футбол имел уже крепкий фундамент. Подросли прекрасные футболисты из второго поколения. И к ленинградскому принципу сочетания в игре рационального и эстетического, москвичи добавили еще одно важнейшее условие – быстроту действий.

С открытием спартакиады совпадал пятилетний юбилей общества «Динамо». К этим двум торжественным событиям заканчивалось строительство стадиона в Петровском парке.

– Какой там ЗКС, – презрительно махнув рукой, рассказывал дядя Митя никогда не бывавшему на футболе дяде Кирсану, вернувшись после первого посещения «Динамо», – махина! Понимаешь, махина! Я так думаю, пол-Москвы упрятать можно.

Двоюродный дядя Кирсан, тоже егерь-пскович, простодушный толстяк, воспринимал рассказы о футболе с наивным ужасом:

– Ах, и бесовская же игра! Анафемская, истинно дьявольская сила! Неужели пол-Москвы?

– Вот истинный бог, Кирсан, пол-Москвы!..

– Смотри, Митя, как бы Ходынка не повторилась, – опасливо подытожил дядя Кирсан.

Дядя Митя от злости даже подпрыгнул на стуле и пошел «громить» теперь уже дядю Кирсана за «отсталость от запросов дня»…

С восторженными впечатлениями дяди Мити нельзя было не согласиться. Новый стадион восхищал своей монументальностью. За границей уже возводили мощные спортивные сооружения. Но кто их видел? Знали о них только понаслышке или по фото. И вдруг такая махина на глазах выросла.

– Не хуже Грюневальдского, – только и слышалось от посетителей, знавших об одном из крупнейших стадионов в Европе, незадолго до того построенного невдалеке от Берлина.

– Ну, уж извините, этот стадион современнее вашего Грюневальдского, – не без оснований возражал архитектор Аркадий Лангман, по проекту которого вырос динамовский красавец.

Наш стадион «Пищевиков» с его деревянными трибунами ушел теперь в тень. Правда, беговая дорожка там была великолепная и поэтому легкоатлетические соревнования спартакиады начались именно там. Как стрела пронесся по ней стометровую дистанцию накануне никому не известный бегун с Дальнего Востока, Тимофей Корниенко, повторив много лет стоявший рекорд русского спринтера Архипова – 10,8 секунды.

Но финальная часть футбольного турнира, конечно же, проводилась на новом стадионе.

На трибунах было тесно. Шел полуфинальный матч между сборными командами Ленинграда и Москвы. Оказалось, что любовь к футболу перешагнула расчеты архитектора Лангмана. Трамваи, автобусы, автомобили запрудили всю улицу Горького и Ленинградское шоссе. Народу двигалось к стадиону, что говорится, видимо-невидимо. Трамваи были увешаны людьми, словно гроздьями винограда. Болельщики свисали с поручней передней и задней площадок вагонов, с их внешней и внутренней стороны.

Это был большой футбольный праздник. Кожаный мяч набирал все большую силу, десятками тысяч привлекая на стадионы зрителей.

Прежде чем рассказать об игре, мне хочется познакомить читателей с ее участниками. Команду Москвы составляли игроки, начавшие гонять футбольный мяч на пустырях и лужайках за Рогожской, Пресненской заставами, в Сокольниках и Хамовниках. Смотрю на фото и вспоминаю тот далекий день, когда эти одиннадцать ребят принесли огромную радость столичным болельщикам и утвердили приоритет столичного футбола на долгие годы.

…«Сборная Москвы 1928 года. Слева: С. Егоров, Ал. Старостин, Н. Троицкий, Ф. Селин, М. Рущинский, М. Леонов, С. Леута, П. Исаков, В. Блинков, А. Холин, Н. Старостин». Так напечатано под фото. Они заслуживают, чтобы рассказать о них.

…Недавно я встретил Михаила Леонова. Конечно, и он постарел. Но все тот же веселый нрав. Все так же при улыбке зажигается в узких щелках глаз лукавый огонек. Я вспомнил…

В Вене шел бескомпромиссный матч сборной команды Москвы и сборной Вены. Мощного сложения австрийский вратарь вывел из игры бросками в ноги троих наших игроков. У бровки поля лежал с поврежденным голеностопом Николай Старостин, неподалеку находился подбитый Исаков, хромая, играл травмированный Леута и за отсутствием резервов в роли полевого игрока сражался на левом краю второй вратарь Иван Филиппов.

Обстановка была тяжелейшая. Австрийцы нажимали на наши ворота. Команда у них была очень сильная. Центральным полузащитником играл Ройтерер, один из сильнейших профессионалов Европы. Хозяева атаковали ворота сборной Москвы всеми силами, стараясь сломить сопротивление ослабленного противника. Наша защита несла огромную нагрузку во главе со своим вратарем, отразившим в ходе этого наступления несколько опаснейших ударов и снискавшим уже признание многочисленных зрителей. Счет был один-ноль в пользу гостей.

И в этот момент судья назначил одиннадцатиметровый удар. Наступила кульминационная минута. Как полагается, мяч установили на отметке, игроки покинули пределы штрафной площадки. В воротах маячила одинокая фигура Леонова, изготовившегося для поединка с исполняющим удар противником. А тот неторопливо бежал к установленному мячу от своей штрафной площадки. На стадионе воцарилась тишина – лети муха, услышишь. Все взоры устремлены на бегущего, все ближе и ближе приближающегося к мячу. Наконец, эта психическая атака на вратаря закончилась сильнейшим ударом. Мяч со скоростью пушечного ядра полетел в нижний угол ворот. Но вратарь оказался быстрее. Гром аплодисментов раскатился с трибун, когда Леонов в непостижимом броске, вытянувшись в струнку, отбил этот мяч. Матч был спасен: сборная Москвы победила 2:0.

Существует мнение специалистов, что точно и сильно пробитый одиннадцатиметровый штрафной удар неотразим. Леонов опроверг эту, казалось бы, незыблемую истину. Да и есть ли они в футболе, эти истины? Мне кажется, тайна притягательности игры в том и состоит, что установленные специалистами футбольные каноны, догмы, истины в ходе игры рушатся, опровергаются и вновь восстанавливаются. Этим зрители затягиваются в бесконечные споры о красоте, силе, ловкости, о возможностях того или иного игрока, того или иного коллектива: «Сегодня ты, а завтра я…»

Еще до начала венского матча зрители были взбудоражены разминкой приезжих незнакомцев. Ведь тогда наш футбол не был известен за рубежом. «Умеют ли они по мячу-то бить?» – задавали, наверное, себе вопрос сидевшие на трибунах венцы, избалованные блистательными выступлениями своей прославившейся на весь мир сборной командой, известной в истории международного футбола под названием «вундер-тим» – чудо команда.

И как умеют бить москвичи, показал на разминке Михаил Рущинский, защитник сборной команды СССР. Находясь в центровом круге, он нанес по опускающемуся мячу удар «хав-воллей», с полулета, очень трудный в техническом исполнении. Сильнейший, массированный полет мяча заворожил зрителей. Леонов сделал все, чтобы отразить направленный в ворота мяч. Его бросок был безукоризненным по быстроте реакции. Но мяч влетел в верхний угол ворот. Несколько десятков тысяч человек единодушно ответили на него аплодисментами. Это был редчайший случай, когда на разминке футболист был удостоен всеобщего признания. На игру Рущинского приходили посмотреть во многом потому, что удар у него был поставлен первоклассно и выполнял он его артистично.

По-видимому, нельзя установить предела возможного и невозможного в футболе. Как в жизни, так и в игре – все по полочкам не разложишь…

Под стать Рущинскому в сборной команде Москвы был Сергей Егоров. Воспитанник пресненского футбола, он был влюблен в мяч беззаветно. Работая электриком на фабрике «Большевик», он в обеденный перерыв перемахивал на стадион прямо через забор и, не успев доесть на ходу бутерброд, дожевывал его под удары по мячу. На вечернюю тренировку он приходил первым и уходил последним. Не удивительно, что удар он отработал до автоматизма. И за три-четыре года «Егорушка», так звали его пресненские болельщики, прошел путь от пятой команды до сборной команды Москвы.

К сожалению, его карьера была недолгой. Тяжелая травма коленного сустава перечеркнула ее. Московский футбол потерял талантливого игрока. Медицина того времени в лице известных в спортивном мире хирургов – Бома, Березкина, Ланды – только разрабатывала методику операций коленных суставов. А Зоя Сергеевна Миронова – ангел-хранитель сегодняшних футболистов, тогда еще бегала на ледяной дорожке, догоняя золотые медали чемпионки конькобежного спорта…

Молодое поколение в команде Москвы представляли Станислав Леута и Александр Старостин. У левого полузащитника Леуты было огромное количество поклонников. Его любили за разносторонность дарования, он одинаково успешно играл на любом месте в команде. «И жнец, и швец, и на дуде игрец», – говаривал про него Ваня Артемьев, когда Станислав начинал свою футбольную карьеру на левом краю нападения в «Красной Пресне».

Он прошел свои «университеты» в годы разгула на Украине махновских и петлюровских банд. Совсем юным красноармейцем сражался он за Советскую власть. Потом судьба бросила его помощником маркера в бильярдную одной из гостиниц Николаева. Приехал в Москву умудренный нелегким житейским опытом, но с неутраченной жизнерадостностью и неиссякаемым украинским юмором. Однако на поле шуток не терпел. Черноголовый, с темными глазами, он добела бледнел, устремив испепеляющий взгляд на виновника, если тот позволял в игре недобросовестный прием, грубость. Сам же он вел безукоризненно честную спортивную игру и благодаря техническому мастерству в «подсобных» средствах не нуждался. Он без них был одним из выдающихся игроков сборной команды СССР.

Он и по сие время не расстается с футболом, активно работает в общественных организациях федерации футбола и так же непримиримо относится к любителям «грязной» игры…

Левый защитник москвичей Александр Старостин – «стопроцентный», так называли мы его в шутливом тоне, поздравляя с оценкой, которую выдала ему пресса после дебюта в сборной команде Москвы. Наверное, она была справедливой, тем более, что с ней был согласен тренер сборной команды Михаил Давыдович Ромм. Но выше я сказал, что истин в футболе нет и потому говорю предположительно, а не категорически утвердительно.

Футбольный талант Александра созревал и раскрывался на моих глазах. Сколько я себя помню, столько я играл вместе с ним в одной команде, начиная с детской комнаты в домике на Пресненском валу, кончая играми за сборные Москвы, России и Советского Союза. Разве что в каждой из этих команд он начинал выступать на год-два раньше меня.

Он шел к вершине мастерства, ни разу не оступившись. Он надежно закреплялся на каждой очередной высоте своего восхождения. От третьей команды «Красная Пресня», в которую его включили в 1924 году, минуя вторую, он за год дошел до первой, став основным игроком.

В своей книжке «Большой футбол» я написал:

«… – Скрывайся! – скомандовал он. Обычно так предлагалось начинать игру в сыщики. С револьвером в руках брат выглядел весьма убедительно.

Все комнаты нашей квартиры соединялись между собой. Шурка быстро отыскал меня в Ванюшкиной комнате:

– Руки вверх!

Я и ахнуть не успел, как грохнул выстрел. Пуля, каким-то чудом минуя мою голову, ударилась о подоконник и рикошетом пробила окно…»

Как видно из этого, чуть не закончившегося трагедией эпизода, Александр в домашних играх был горяч и осмотрительностью не отличался. Но в футболе он был удивительно уравновешен и хладнокровен. Во время игры он какими-то внутренними регуляторами поддерживал пыл сердца и охлаждал рассудок. Его способность мгновенно оценить неразбериху на футбольном поле была поразительной. Он почти не ошибался в своем предвидении развития атаки противника и в нужный момент, казалось бы, самый критический и необратимый, вдруг неожиданно возникал перед прорвавшимся форвардом и забирал у него мяч. Представьте, каким высоким процентом эффективности обозначалась его игра, если к сказанному добавить, что он быстро бегал, имел прекрасный, равноценный с обеих ног удар, был высоко оснащен технически и великолепно играл головой.

Пожалуй, действительно стопроцентный!..

Примерно такого же возраста был Владимир Блинков – правый инсайд команды – младший брат Константина Георгиевича. Воспитанник Замоскворецкого клуба спорта, он к этому времени встал в первый ряд кандидатов в сборную команду Москвы. Как и старший брат, он был хороший техник и очень разнообразно действовал на поле. Противник с трудом разгадывал его загадки: то ли Володя сыграет сам, «сфинтит», то ли призовет на помощь партнера, то ли вдруг неожиданно издалека нанесет сильнейший удар носком по воротам. Он владел этим ударом в совершенстве, нередко ловя вратарей врасплох, так как удар наносился без замаха. А то вдруг длинным-длинным пасом переведет мяч на левый фланг, где не упустит возможности воспользоваться этим левый крайний Александр Холин. Небольшого роста, некрупного сложения, Холин, однако, обладал сильным ударом с обеих ног. Бегал он, делая на ходу длиннейший, казалось бы, не по росту, шаг. Мяч вел одинаково искусно и левой и правой ногой, не снижая скорости, благодаря чему противник легко поддавался обману: трудно угадать, куда он двинется – влево или вправо. Пока тот сообразит, а Александр уже в штрафной площадке заносит ногу для беспощадного удара по воротам.

Его «каверзы» я испытал, будучи дебютантом в игре за команду мастеров в 1926 году против команды «Трехгорки», за которую выступал Холин. Он так быстро скользнул мимо меня в центр штрафной площадки, что я глазом не успел моргнуть. Пытаясь наверстать упущенное, я сделал опрометчивый подкат сзади: Холин мяч упустил, но, поверженный, лежал на земле. Судья назначил одиннадцатиметровый удар.

Помню соболезнующий, без укоризны взгляд Александра, когда мяч устанавливали, чтобы произвести удар. Он понимал, как никто, что творилось у меня на душе. «Опять руки вверх!» – мелькнуло у меня в голове. Но судьба сжалилась надо мной вторично. Пенальти нам не забили.

Самым старшим в команде был Николай Троицкий, Он выступал еще за команду «Новогиреево» на месте правого инсайда. Центровая тройка – Троицкий, Цыпленков, Канунников – считалась в Москве грозной силой. «Поп», – как нарекли его футболисты, по-видимому за фамилию, распространенную среди священнослужителей, – был приглашен Михаилом Давыдовичем Роммом в команду за опыт, мастерство и спортивную злость. Ой оправдал выбор тренера и чаяния московских любителей футбола.

О Федоре Селине, Петре Исакове и Николае Старостине я говорил выше. Это был морально-психологический стержень команды, укреплявший боевой дух коллектива, вселявший уверенность и в старшее и в младшее поколение.

Вот какой была команда, которую спешили посмотреть на новом стадионе в Петровском парке московские жители.

Волнений было много. Как бы ты ни верил в силу своей команды, все равно в душе полно сомнений. Первое – сильнейшие ли отобраны? Тогда сборную команду составляли коллегиально. На президиуме футбольной секции Москвы шли бурные споры. В отличие от сегодняшней практики, когда тренер безраздельно властвует сборной командой, тогда он, впервые возглавивший подготовку сборной, подчинялся общему мнению. Кандидаты в сборную утверждались голосованием. О достоинствах того или иного игрока представители клуба говорили со страстью. Выступления футболиста за сборную команду считалось высшей честью для клуба. Конечно, в пылу возбужденных споров не обходилось и без ошибок. Бывало так, что после бесконечного количества безрезультатных голосований, вдруг большинство голосов набирала кандидатура заведомо слабейшего игрока. Но эти исключения подтверждали правило, что коллективное мнение в конечном счете ближе к объективной истине, нежели мнение одного специалиста.

В данном случае тренер Ромм сумел, с одной стороны, убедить секцию в полезности отдельных игроков из нового поколения, с другой, нашел в себе силы согласиться с отдельными кандидатурами, выдвинутыми президиумом.

Выступление команды Москвы на спартакиаде было в центре внимания спортивной общественности столицы. Всех интересовал состав, ведь сборная выступала не каждый день.

– Коля, верно ли я слышал, что тебя Ромм на правого инсайда поставил? Он что – с ума сошел! – не дожидаясь ответа, резюмировал дядя Митя.

Михаил Давыдович действительно решил реконструировать команду. Место правого инсайда у него не «заполнялось». Ветерана он ставить не хотел, а сильного молодого не находил. У него и возникла мысль поставить брата Николая. Но, не дожидаясь критики, он изменил решение после тренировочной игры и остановился на кандидатуре Троицкого, сохранив Николая на месте правого крайнего форварда…

В жаркий августовский день огромная чаша стадиона «Динамо» заполнилась до отказа. Команда Ленинграда выбежала на разминку в традиционных голубых футболках и белых трусиках. Зрители тепло приветствовали непререкаемых лидеров русского футбола – Петра Филиппова, Павла Батырева, Петра Ежова, Петра Григорьева, Михаила Бутусова. С ними вышел сам Евграфыч, когда-то москвич, а теперь ленинградец, – непревзойденный мастер игры в воротах.

Правда, к этому времени москвичи чаще выходили победителями над ленинградцами, чем это имело место в более ранние годы, но все равно, авторитет гостей столицы давил на сознание и сеял смятение в душе.

Начало игры усугубило тревогу за исход встречи. Вскоре после свистка судьи правый крайний нападающий ленинградцев Петр Григорьев, пройдя по флангу, остро отпасовал мяч Бутусову, и грозный ленинградец внес его грудью в ворота хозяев поля.

Продолжающиеся атаки футболистов в голубых майках ничего хорошего москвичам не сулили. Ленинградцы вели игру в традициях свой школы, разыгрывая многоходовые комбинации с помощью коротких передач. Играли красиво. Бутусов получил возможность забить второй гол. Но в последний момент «стопроцентный» защитник изловчился ликвидировать опасность.

А в середине тайма наступил перелом. Его внес важнейший футбольный фактор: быстрота! Московская школа футбола первой заповедью для всех футболистов определила – кратчайшим путем быстро к воротам противника!

Об этом не забывал и Леута. Овладев мячом, он, не раздумывая, передал его на правый край Николаю. Вот тут-то и сказались его годы борьбы за скорость. Десятки рывков в день, тысячи за год, десятки тысяч за время от «Горючки» до стадиона «Динамо». Он получил мяч в районе средней линии и начал скоростной рейд одновременно с быстроногим хавбеком из Ленинграда Гуськовым, специально отряженным для прикрытия Николая. На старте ленинградец проиграл москвичу полтора метра. Но еще полсотни метров до ворот с мячом в ногах. Под гул трибун устремился форвард «кратчайшим путем» к воротам Соколова. Гуськов, запрокинув голову, по-спринтерски высоко поднимая колено, помчался в погоню. В ходе этой битвы за пространство хавбеку удавалось сократить разрыв до полуметра, но, когда он готовился выбить мяч, форвард молниеносно толкал кожаный снаряд вперед, увеличивая скорость и восстанавливая первоначальную дистанцию – дистанцию отдаления. Два… три… четыре… Такие спорадические усилия придали этой борьбе на короткой дистанции незабываемое впечатление. Финал схватки усилил эффект: мимо выбежавшего навстречу Соколова Николай пушечным ударом направил мяч в сетку ворот ленинградцев.

К концу тайма схватка повторилась. Как будто бы публике показывали вторично один и тот же эпизод, как это делается на экране телевизора. После счета 2:1 хозяева поля сделались хозяевами игры. Во втором тайме два гола забивает Блинков и один Холин. Два гола престижа, забитые ленинградцами, ничего не решали. Сборная Москвы вышла в финал спартакиады…

Турнирные трудности в футболе прямо пропорциональны высоте. Как в горах: чем выше, тем труднее дышать, так и здесь, чем выше команда в графике турнира, тем труднее играть.

Москвичи уже знали, что их противником в финале будут украинские футболисты. Во втором полуфинальном матче они выиграли у уругвайцев, которых мы с таким трепетом и любопытством ждали. Победа москвичей утверждала их как сильнейший отряд отечественного футбола. Поражение же оборачивалось утратой наметившегося лидирующего положения, а вместе с тем и сомнениями: дескать, какие там у вас преимущества, какая там московская школа!

Финальный матч москвичи выиграли со счетом 1:0. Решающий гол забил Николай Троицкий. Ветеран русского футбола поставил точку в последней главе своей большой футбольной карьеры. Он как бы передавал наказ дальнейшим поколениям земляков – бейте, не боясь промазать, будьте смелее в ударах по воротам! Гол он действительно забил лихо. Вот как написал об этом Михаил Давыдович Ромм, долго размышлявший, ставить или не ставить на игру ветерана Троицкого:

«…Получив мяч, заслуженный новогиреевец тряхнул стариной: не останавливаясь, прямо с ходу, почти без взмаха, всадил его возле самой стойки в ворота…»

А дядя Митя, привыкший к сопоставлениям из охотничьей жизни, участвуя в застольном обсуждении финального матча, коротко сказал:

– Молодец «Поп», как из штуцера саданул! – и уничтожающе взглянув на двоюродного брата, добавил: – А ты, Кирсан, говоришь «Ходынка». Чудак, ей-богу!..

Все были сильно взбудоражены победой москвичей. Сборная команда столицы, в виде поощрения, командировалась в Австрию.