Текст книги "Сфера"

17. Замок
(Rezitativ: 4’24)

Правила всегда интереснее нарушать, чем соблюдать. Истина вечная, иное дело, в обычной жизни такое часто выходит боком. В обычной – дневной. Когда спишь, когда находишься в «моем» городе, тоже лучше не рисковать. Над черным могильным страхом хорошо смеяться под ярким солнцем, так что себя-спящего я не осуждаю.

А вот Том Тим Тоту легче. И вообще – и насчет правил.

Велосипед напрокат – десять крон! И то едва отыскал. Мораль? Мораль проста, проще некуда. В файле mo3.jpg полагается релаксировать у моря – а не колесить по буграм. Но море я видел и город видел. А что тут еще имеется, в этом jpg?

Стоп! Не в jpg, не в маленькой картинке, которая где-то далеко, в памяти компьютера. Не в картинке, в том-то и дело!

[……………………………………………]

Рисковать больше не стоит. Велосипед за рога – и обратно к замку. Карта точна, точнее некуда: городок, море, в трех километрах на юг – замок, а дальше степь. Даже не степь – неровное поле, в буграх и ямах. Сколько не иди, все одно и то же. Хоть час, хоть три. Вывод? Вывод-то есть, причем не один и даже не два.

Несколько дней не выбирался сюда – попросту не открывал файл. Нарочно – хотелось кое-что обдумать. Беда в том, что я не Влад и не Джимми-Джон, не гений-хакер, для меня компьютер – лишь арифмометр с пишущей машинкой и экраном.

…КАК мне все зарядили? Море еще ладно, но вот ОТКУДА взялись детали и детальки? Фуражка с «крабом» у капитана-отставника, узорная решетка заборчиков, крик чаек, наконец? Нет, не наконец, наконец – замок. Сколько информации может быть в обычном файле jpg? Но чудес не бывает, товарищ Сталин правильно сказал.

В книге Джимми-Джона этого я пока не нашел. Впрочем, в таких вещах не грех разобраться самому. Одно дело просто сон – направленный или спровоцированный, совсем другое, если в башку вставили программу, этакий DOOM. Как вставили, пока не важно, возможно ли вообще такое – тоже не важно. Чудес, конечно, не бывает, но…

[……………………………………………]

Выметено, вычищено и даже, кажется, пропылесосено. Будь тут, скажем, музей, я бы не удивился, но замок пуст, абсолютно пуст, сюда никто не ходит. Увидев такое, я и подумал о компьютерной игре. Оцифровали, зашифровали… Так сказать, зомбирование, причем в лучших традициях XXI века.

…А заодно – и наркотик. Вдруг привыкну?

Так что зря обвинял я себя-спящего в излишней осторожности. Не помешает, не помешает! Тут и наяву народ от DOOM’ов с Quake’ами попадает в «дом хи-хи».

Значит, будем разбираться. И начнем… С замка и начнем, благо я как раз во дворе.

Итак, что мы видим? Двор прямоугольный, метров этак семьдесят на двадцать пять, ворота обиты железом, полосы широкие, клепки круглые. Первый этаж – шесть дверей, точнее, шесть входов, поскольку на двух дверей нет. Второй этаж – галерея, резные деревянные столбы. Входов там восемь.

Первый этаж: кухня, оружейная – и четыре помещения непонятного назначения, ибо пустые. А вот в кухне и в оружейной – целый музей. Но не музей – ни табличек, ни указателей, ни, само собой, экскурсоводов.

Второй этаж… Не нужен пока второй этаж, первого вполне хватит. В поварском деле я не специалист, а вот оружейную осмотрел, не поленился. Экспонаты хоть куда, хоть в Государственный Исторический, хоть в Кунсткамеру. Золотой отделки и рубинов-бриллиантов нет, но и без того имеется, что взять в руки – или надеть на голову. Шлемы-бацинеты XIV века, поясные бастарды и даги XV-го, кинжалы-страдиоты… Все западное, немецкое, французское и, кажется, итальянское. Русского и татарского нет.

Отчего я вижу именно это?

В «моем» городе таких вопросов можно не задавать. Сон, как известно, небывалое сочетание вполне реальных и виденных явлений. Музейного оружия я насмотрелся, причем всякого, да еще и справочники листал по долгу службы…

Но почему в приморском городке, в наивной маленькой картинке – замок? Для пущей релаксации? Сначала посидел у моря, потом сходил итальянскими мечами полюбоваться? Скажем, картинка предусматривает нечто подобное, а мое воображение наполняет это «подобное» конкретикой. То же и с городком, и с прохожими. Если присмотреться, замок чем-то похож на Тракай, а там я бывал. И в таких приморских городках бывать приходилось…

Возможно такое? Как рабочая версия – да.

…А вот то, что за «Тракаем» бесконечное поле, вполне понятно. Программа имеет свои пределы, зайдешь за них – отбросит назад. Как в том же DOOMе, к примеру.

Или нет? Бесконечное поле в ухабах – разве не граница, не конец пути?

А на втором этаже не очень весело, вероятно, из-за наглухо закрытых ставней. В полутемные комнаты входить неприятно, да и смотреть почти нечего. В двух – рыцарские латы и мечи на стенах, в одной – какое-то резное кресло. Только в большом зале нет ставней, зато там вообще пусто, только старые лавки вдоль стен. Разве что гобелен…

…Честно говоря, нечто подобное ожидалось. Если уж замок, как без гобеленов? Без старых, выцветших гобеленов, истрепанных по краям, потертых, прибитых ржавыми штырями к стенам? Но гобелен оказался всего один, причем именно в зале. А вот сюжет удивил. Я ждал какой-нибудь торжественной процессии (привет, Эль Фано!), битвы, пира с жареными кабанами и собаками у стола, охоты на того же кабана, наконец. Но на гобелене вышито совсем иное. Что именно – догадался не сразу, вначале решил, что Ева со Змием…

Нет, не Ева – и не Змий. Неровное поле, острые зубцы серых скал, худосочные деревья, больше похожие на кусты, вдали – маленький контур замка. Это фон, так сказать, задник, а на нерадостной сцене – четверо: Дракон (его-то я за Змия и принял), Девица, Рыцарь и Смерть. Девица у дерева, Дракон рядом, Рыцарь вынимает меч – а Смерть прячется за скалой. Понимай как хочешь. То ли Костлявая ждет исхода поединка, дабы заняться побежденным, то ли дама с косой пришла за всеми сразу – именно такое приходит на ум. Может, из-за того, что гобелен выцвел, поблекли краски, размылись контуры…

…Как во сне! В настоящем сне, без всяких mo.jpg. Тогда тоже все подергивается туманом, начинает исчезать, блекнет…

…Дракон пришед за Девицей, алкая ея пожерти. Рыцарь поспешах к Девице, дабы Дракона мертвити, Девицу оную свободити. Девица плаче и рыдае, надеяться не переставае. От Смерти же ни единый не утече.

А над замком – радуга, еле заметная, маленькая. Я не удивился, когда увидел под фиолетовой полосой тонкую черную кайму. Восемь цветов, весь спектр – плюс черный. Каждый Охотник Желает Знать…

[……………………………………………]

Может, я слишком многого хочу? Может, во всем этом нет никаких ловушек и мин? Просто в ТАКОМ сне я могу рассуждать более трезво, вот и начинаю искать какие-то закономерности, правила… Только какие правила во сне? В «моем» городе все просто: темнота – плохо, свет – хорошо. А здесь, спасибо Джимми-Джону, темноты нет. И все!

Остается одно – вернуться в свой домик и сесть за книжку. Джимми-Джон пишет мудрено, но главное понять можно. Понять – и согласиться. Пока, по крайней мере, я еще и половины не одолел. Собственно, никаких Америк австралиец не открывает, но…

Человек смертен, изменить сие мы пока не можем.

К сожалению, да.

Для всего, что задумано, человеку часто не хватает времени.

Кто бы спорил!

От трети до четверти жизни мы спим, уменьшить это время невозможно.

Угу. Окочуримся.

От того, что мы видим во сне, во многом зависит наша «неспящая» жизнь. Хороший сон – хорошее настроение, плохой – плохое.

Естественно.

Химическое и механическое воздействие на мозг с целью регулировки сна слишком опасно.

Подписываюсь. Совершенно сапоги.

Вместе с тем в обычном сне мы себе не хозяева, ибо во сне распоряжается кто-то Другой, кем бы Он ни был.

По форме – мистика, по сути же верно.

Такой вот катехизис. Ради подобной элементарщины книгу не стоило и писать. Читать тоже. Но вот сегодня утром добрался до неожиданного. Человек – это земной шар, а сей шар, как известно, состоит из суши и воды. Мы живем на суше, море для нас – чужая стихия. Там можно плавать, там ловится рыба, но все равно в море опасно. Итак, суша – бодрствование, море – сон, так сказать, Гипносфера. Задача – научиться не только плавать в море, но и жить. Кроме того, за морем может быть новая суша.

Кажется, этот австралиец все-таки решил открыть Америку!

18. Огни
(Rezitativ: l’34)

В черной густой темноте, в безвидной бездне – огонек, искорка, еле заметная точка в пространстве, булавочная головка, молекула света в хаосе. Желтый, мерцающий, беззащитный, обреченный. Мигнул, исчез, снова появился, вновь пропал.

Тьма. Черно.

[……………………………………………]

Огоньков два – две маленькие лампадки, два кошачьих глаза, два фонарика, непрошеные, дерзкие, пугающие, странные. Чернота сгустилась, набрала плоти, надвинулась со всех сторон, пошла на приступ – смять, раздавить, захлестнуть, утопить.

Черно. Темень.

[……………………………………………]

Огоньков семь – семь желтых пятнышек, семь маленьких островков в темном пространстве. Черные волны штурмуют, накатываются раз за разом, отступают, вновь идут на приступ. Островок света исчез, сгинул – сперва один, затем другой… пятый… последний.

Бездна. Топь.

[……………………………………………]

Огоньки всюду – неровные клочья света, исчезающие, возникающие вновь, сливающиеся в нестойкое целое, вновь распадающиеся, тонущие в черноте. Чуть слышный плеск, еле различимый гул, легкий стук, доносящийся из неведомой дали. Тьма отступает, собирается комьями, каменеет, застывает кристаллами, бледнеет.

Желтый свет. Серая дымка.

[……………………………………………]

Опушка леса – черные деревья, желтая листва. В сером небе – отблеск солнца. Легкий ветер треплет листья, срывает, пускает в недолгий полет. Яркий ковер на земле, влажные голые кусты, телеграфный столб с провисшими проводами. Шум ветра, шелест крон, далекий, еле слышный гудок паровоза.

Осень.

19. Пляж
(Arie: 3’57)

Несколько камешков все-таки удалось найти – плоских, как на заказ. Кто-то словно нарочно спрятал их в серый песок.

Наводи! Навесным… целься! Огонь!..

Первый пошел!

Пошел, запрыгал – раз, другой, третий. Маленький каменный «блинчик»…

«…Лихорадка не так жестока в Тете, как в Квиллимане или на низменном побережье, и, поскольку в этой части Африки так же легко заболеть лихорадкой, как в Африке схватить простуду, приезжим следовало бы перебраться с побережья в более высоко расположенные районы…»

Сдвинул шляпу на затылок («Поеду я в город Анапу…»), огляделся. Не пора ли и мне? В эти, «более высоко расположенные»? Зайти в кафе, взять какую-нибудь жареную скумбрию? Нет, лень! Уж больно хорошо тут, на сером песчаном пляже под нежарким солнышком. Лежать, читать про Африку, «блины» по воде пускать. Оптимальная диспозиция!

«…Отряд состоял из 80 солдат, и, несмотря на отклонения от режима, – поскольку большинство из них принадлежало к категории «неисправимых», – в течение 3 лет из них умерло только десять, причем от лихорадки 5. Хотя выяснилось, что хинин не предупреждает лихорадки, он оказался неоценимым при лечении, как только появились первые симптомы заболевания…»

Книжка про бегемотов, несмотря на подобные «лихорадочные» пассажи, оказалась очень забавной. Доктор Дэвид Ливингстон, «Путешествие по Замбези». Саванны, миомбо, термиты, баобабы… Не иначе Джимми-Джон увлекается географией. Хотя он прав, такие книги – самое подходящее чтиво у моря. Во всяком случае, повеселее «Гипнономикона».

…Наводи! Целься!

Второй пошел!

Плюх… Плюх… Плюх!..

[……………………………………………]

Впрочем, главное я, кажется, понял. Не про файлики, не про эти mo.jpg. Тут дружище Джимми-Джон весьма-а-а немногословен. Оно и понятно – ноу-хау, патента нет, того и гляди сопрут. Так что приходится верить на слово. Вроде бы логично: зрение – наиболее сильное из чувств, «точечное» внешнее воздействие на нервные окончания… На картинке рисунок – не главное, там целая система светящихся точек, мудреная, как микросхема. Принцип горящей лампы – светишь спящему в глаза, а он видит солнце. Здесь то же самое, но в миллион раз сложней. Так что никакой компьютерной игры, вся «картинка» моя, и берег, и домик, и замок. Но прописал мне ее дружище Джимми-Джон.

Воздействие пока слабое, поэтому и надо смотреть каждый раз.

…И бабочка – нечто похожее, световой направленный импульс, гасит сильное нервное возбуждение. Так что не анальгин, а все-таки валерьянка.

Логично? Поверим австралийцу? Никакой химии, никакого зомбирования, никакого побочного эффекта. Не хочешь – не смотри, последствий не будет, никакого привыкания, никаких следов.

Целься!..

Третий пошел!

Плюх… Плюх…

«…В конце концов экспедиция стала продвигаться вперед без проводников или с сумасшедшими проводниками. Как это ни странно, мы оказывались часто обязанными сумасшедшим из разных деревень: один из них почтил нас, когда мы спали под открытым небом, тем, что пел и плясал у наших ног всю ночь. Эти несчастные люди симпатизировали исследователям, считая, вероятно, что они – их поля ягоды…»

Вот именно! И мы с другом Джимми-Джоном в некотором смысле одного поля ягоды. Во всяком случае, я его понял. Не согласился, но понял…

[……………………………………………]

…Гипносфера – океан сна, в нем мы проводим до трети жизни. Там мы не хозяева, океан может быть тихий – а может быть Тихий. Захлестнет, уволочет в глубину – и просыпаешься с криком да с гадким настроением.

А главное – Время! Тут я с Джимми-Джоном более чем согласен. Во сне, слава богу, работать нельзя, но и расслабиться не всегда получается. Сон – не отдых, во всяком случае, не такой, как бы нам хотелось. Сон, чем бы он ни был на самом деле, – иная реальность. А в этой реальности случается всякое.

…Могилки ползают, к примеру.

Целься! Плюх… Плюх… Плюх…

Что можно сделать? Покорить океан, укротить волны? Нельзя. Сейчас нельзя – и еще долго будет. Кроме того, опасно. Перегородишь даже не море – залив, и тут же рыба уйдет, течение изменится, вода превратится в болото. Это не путь.

А где путь?

Плюх… Плюх… Вот и камешки кончились. Жаль!

Джимми-Джон предлагает строить «платформы» – как в настоящем океане. Искусственные острова над стихией. Эти mo.jpg – первая попытка. Платформы пока недолговечны, их требуется возобновлять, зато на них можно жить. Как на этом берегу, к примеру. Где-то бушует море, где-то гуляет страх – а ты тут, под солнышком. Подсознанию никто не мешает сублимироваться…

…Субли-ма-ци-я! Субли-ма-ци-я!

…а мне, разумному, позволено таковым оставаться – и делать, чего хочу. Все по Фрейду – океан нерационального, темного, а над ним – тонкая пленка рацио. Только искусственного.

Убедительно? Вполне. Но мне кажется, друг Джимми-Джон чего-то не договаривает. Или сам до конца пока не додумал.

[……………………………………………]

Еще один «блинчик»? Отменно, отменно!

Плюх!..

«…На равнинах было много больших стад куалата и черных козлов, хотя обычно последние живут в горах…»

Ладно, про козлов с бегемотами – после. Вечером. Где тут наш талмуд?

«…Гипнономикон» тоже захватил с собой. Не почитаю, так под голову положу. Тем более книга, несмотря на кожаную обшивку, оказалась невесомой, на ладони нести можно. Почти как пушинка. Почти как сон.

Темнит австралиец, темнит! Как сей опус называется? Называется он «…или Власть над Гипносферой». Острова в океане – это еще не власть, это Хемингуэй. К чему Джимми-Джон ведет? Но как пишет, какой слог!

«…Сейчас каждый, кто вошел в Гипносферу, – Кортес. Он – Бальбоа, увидевший неведомый океан, Джеймс Кук, ступивший на песок Гавайев. Сравнение корректно, ибо все они в первый миг неизбежно поддавались эмоциям, поражаясь виденному. Рассудок заговорил позже…»

Не у всех – Джеймс Кук дальше эмоций не продвинулся. Съели Кука там, на Гавайских-Сэндвичевых. Как сэндвич. А почему аборигены съели Кука? Вопрос неясен, молчит наука.

«…Мы, люди, покорили пустыни, джунгли, горные хребты, осваиваем гидросферу и космос. Настал черед Гипносферы…»

Блям, блям, блям! Как рекламный слоган – слишком длинно. Ничего, пиарщики подберут. Что-нибудь вроде: «Милый, купи мне хороший сон!» А то и: «Во сне я ее трахнул!» – под портретом какой-нибудь недоношенной Спиртни Брикс. Нет, второе не годится, слишком двусмысленно. Мол, нравится, не нравится – спи, моя плюгавица. Еще пропаганду сексуального насилия припишут!

Ага, а это чего? В обычных книгах на последних страницах реклама – или пустые листы с грозной надписью: «На этом месте…» А тут?

«Дорогой Том Тим Тот!..»

Ну конечно! Дорогой Том Тим Тот! Понравилась ли тебе книга? Если понравилась, отправь двадцать долларов по этому адресу – и получишь ее целиком, натуральную, с розовым бантиком…

А про бегемотов заказать можно?

«Дорогой Том Тим Тот!

Надеюсь, ты хорошо отдыхаешь. Мешать не стану, но если:

– ты в душе конкистадор, а не трусливый филистер;

– тебе не хочется просто стоять на берегу океана;

– ты хочешь стать кем-то большим, чем ты есть,

РИСКНИ – и вырви эту СТРАНИЦУ!

Только имей в виду, дорогой Том Тим Тот, я ничего НЕ ГАРАНТИРУЮ. Это и в самом деле очень большой РИСК. Наш мозг, наше сознание и подсознание – неведомый Океан, а в Океане может случиться всякое. Подумай – но учти, что «Гипнономикон» можно найти в каждом файле, но ЭТУ СТРАНИЦУ ты больше не увидишь.

Твой Джимми-Джон».

Н-ничего себе!

Книга внезапно показалась свинцовой. Не удержал, на песок положил. Вот тебе и релаксация! Да за кого меня этот австралиец принимает? Пригласил в Диснейленд – и предлагает вступить в Иностранный легион?

Бабочка-а-а!

Нет, с бабочкой, с этим mo3.jpg, тоже лучше не связываться. Проснусь, задавлю к чертям свинячьим все файлы, надеру уши Владу за то, что не предупредил.

…Не море – разбушевавшийся океан. Свинцовое небо, гребень цунами у близкого горизонта, страшной волны, которую я так боялся в детстве. Не уйти, не убежать…

Стоп, стоп, стоп! Чего я, собственно, паникую? Берег как берег, море как море, страница как страница. Друг Джимми-Джон кое-что предложил другу Том Тим Тоту. И все! А друг Том Тим Тот закроет книгу и пойдет в кафе, рыбку жареную потреблять. Я же не конкистадор!

Значит, я – трусливый филистер?

20. Бабочка
(Rezitativ: l’29)

[……………………………………………]

Ненавижу больницы!

Всем лучшим в жизни я обязан… Уж не знаю, кому и чему, но всем худшим точно – больницам. Ждать возле операционной, открывать дверь палаты, вдыхая затхлый безнадежный воздух болезни… Ненавижу! Ненавижу больницы!

Особенно такие.

Ее тут и не было! Обычный квартал, сзади трамвайная линия, спуск, выше – знакомый район «сталинок». Трамвая не дождался, редко он в этих местах ходит, пошел пешком, нырнул в проходной двор, чтобы угол срезать. Сколько раз так ходил – и ничего. Точно помню – проход между маленькими домиками, типичный самострой начала прошлого века, двор с наружными лестницами, древними такими. За грязными стеклами окон – пожелтевшие газеты, какая-то вата с елочными игрушками. А потом ворота – деревянные, в зеленой краске. Там всегда открыта калитка, а за нею – улица, что к вокзалу ведет.

И вот, пожалуйста!

…Огромный двор, корпуса «покоем», распахнутые ворота, «Скорая», ткнувшаяся бампером в кирпичную стену. Все старое, древнее, чуть ли не мхом поросшее…

И дух – тот самый, который ни с чем не спутать. Дух болезни. Застарелый, давний, вечный.

[……………………………………………]

Уходить поздно. Сзади… Не знаю, что именно, но там еще хуже. Придется идти насквозь, благо и ворота открыты, и двери.

…Только не через ворота! В такие приметы даже «здесь» верю.

Одно хорошо – редко мне больницы снятся. Одно время казалось, что в городе их вообще нет. Хотя ежели имеется кладбище, то как без такого? Лекарь, как известно, Смерти помощник.

Что это? Нет, тихо. Тут, кажется, вообще никого нет. И славно.

[……………………………………………]

Скорее! Сзади холод, там плохо, совсем. Зря я пошел по спуску! Чем ниже, тем хуже, а здесь, на востоке, почти всегда вечер. Скоро ночь…

…И не только вечер, не только ночь. Когда-то казалось, что именно тут, за спуском, вход ТУДА. Дантов ад в Гипносфере…

Гипносфера? Откуда это? А, Том Тим Тот, курортник! Что же ты не на своем курорте, доктор Джекиль?

Стоп! А бабочка есть? На месте, причем именно бабочка, а не светящаяся точка. Близко, совсем рядом. Не очень тебе верю, пластмасска, но в такой ситуации…

Какое все древнее! «Скорая» со спущенными камерами, ржавые борта, разбитые стекла. Что за модель, неужели старый «Москвич»?

И сыро! Господи, как сыро… Между кирпичами – мох (не зря казалось!), мертвый мох. И трещины. А это что? Такое я видел «там» – следы от осколков. На старых зданиях еще можно заметить рядом с надписями: «Проверено. Мин нет».

А тут – проверено?

Все, ждать нельзя! В дверь, она открыта, дальше коридор и выход на улицу…

Никого, ни души! Но чисто, подметено… А это что на стене, да еще под стеклом? «Медицина в Средние века»? Наглядная агитация, просвещение хворых и убогих. Фотоспособом, снимки черно-белые… Встречал такое, причем именно в больнице. Сон, как известно, сочетание уже виденного…

«Везалий проводит анатомический опыт», «Кровопускание», «Ампутация руки»… Бр-р-р-р!

Налево? Направо? И там темно, и там. А я-то думал, за дверью – сквозной коридор! Направо слишком мрачно, налево все-таки посветлее…

Бабочка? Намекаешь? Куда ты меня унесешь, а? Лети пока рядом.

[……………………………………………]

Так… Светло, пусто, чисто. И стены другие – у входа в старой краске, а здесь пластик… И даже плитка. И воздух другой, чище. Чище, но…

Откуда я пришел? Коридора нет, только двери! Скорее!..

Стой! Очнись, и такое бывало. Это не ты бежишь, страх тебя гонит, он тут, рядом. Вот погаснет свет…

Окна? Нет окон!

Закрыто… Закрыто… Закрыто…

Открыто! Светло? Светло!

[……………………………………………]

Вот отчего так чисто!

…Лица на камне, на неровных полированных плитах – всюду, от пола до потолка. Овальные фотографии, черно-белые, цветные. Под ними надписи – фальшивым золотом. То, что и должно быть – фамилия с именем-отчеством, даты, все прочее. «Дорогому брату…»

Не смотреть! Не ловить ИХ взгляд! Не смотреть…

Дверь! Ну конечно, какая дверь?

[……………………………………………]

Успокойся! Успокойся! Успокойся! Это сон, обычный сон, ты кулак под сердце сунул, ты такое видел. Мало ли колумбариев: в Москве, на Донском похожий, только с окнами. Ничего страшного нет, нет и быть не может, в крайнем случае проснешься, проснешься, встанешь, выпьешь кока-колы из холодильника, потом смеяться будешь, могилы не ползают, это все сон, сон, сон. Забыть бы его, проклятый сон, проклятый город! Забыть, ЗАБЫТЬ!..

Проснуться!

[……………………………………………]

А если НЕ ПРОСНУСЬ?

[……………………………………………]

Не могу двинуться. А вот это совсем плохо.

[……………………………………………]

Темнеет. А лица по-прежнему светлые. Они не оживают, мертвые не могут ожить, даже «здесь». Крикнуть? Последний, безнадежный способ – прогнать криком. Тогда я обязательно проснусь, обязательно, крик будит, знаю точно, проверено.

Давит. Не могу.

[……………………………………………]

Сейчас… Как в тот, последний раз – сначала нечто черное, длинное у самых ног, затем сядут вокруг, заговорят. Посочувствуют даже. Беседовать будут долго, о чем-то совещаться, тянуть время. Потом встанут, подойдут.

Проснуться! Проснуться! Проснуться!

[……………………………………………]

Ни крикнуть, ни сдвинуться с места, ни закрыть глаза…

Бабочка? Нет, не бабочка – диск! Светящийся диск, маленькое солнце, маленькое солнышко.

Скорее!!!

[……………………………………………]

…Пустая палата, облупленная краска на стенах, ржавые кровати, провисшие голые сетки. Из окна – неяркий вечерний свет…

Бабочка!

[……………………………………………]

…Сяду. Прямо сюда, на травку.

Подумаешь – смешно становится. Стыдно даже! Какие-то мертвые с косами. Чушь, дичь!.. Это НЕ Я боюсь! Страх не во мне, он снаружи, в глубине чертового подсознания, в этом океане, в Гипносфере, будь она!..

А если бы я не решился потянуться к бабочке? Фу ты! И думать не хочу!

Молодец, пластмасска! Где это ты? Рядом? Конечно, нет, ты в небе, маленькой звездочкой. Ведь сейчас день, трава, ветерок, солнышко.

Вот тебе и анальгин!