Текст книги "Файролл. Два огня"

Глава восемнадцатая
из которой следует, что правильное планирование – это основа основ

Само собой, что я не выспался. Было бы странно, если бы вышло по-другому, я ведь плюхнулся на кровать в районе половины третьего ночи. Хорошо хоть, что четыре часа на сон у меня в запасе было, поскольку меньше трех спать не имеет смысла. Впрочем, я про это уже как-то говорил.

– Кофе и бутерброды, – Вика с утра тоже была какая-то хмурая, она поставила кружку и тарелку с означенным содержимым на стол и удалилась из кухни.

По законам драматургии, наверное, надо было у нее спросить, какая муха ее укусила, но мне этого делать не хотелось. Этих мух в ее голове жужжит вагон и маленькая тележка, так что лучше не знать того, чего знать не стоит. Может, она просто не выспалась? Одно я знаю точно – это не ко мне претензии, к гадалке не ходи. Такие вещи я по тону узнаю безошибочно, так что тут даже и волноваться не стоит. Впрочем, ради правды, я не волновался бы и в противоположном случае, годы мои не те.

В машине Вика маленько оттаяла, соизволила даже пошутить, а после напомнить мне о том, что надо бы осветить в передовице планы издания на год.

Я люблю писать про творческие планы. Места это занимает много, а выполнять их в полном объеме совершенно не обязательно. Все равно подавляющее большинство читателей уже через месяц не вспомнит, что мы им там пообещали, ну, может, кроме конкурсов и их наград. Такое люди помнят очень хорошо.

А планов было громадье! Как ни странно, в редакции мои головорезы спорили о том же самом.

– И непременно нужно заявить, что будет расширение новостных колонок, – Ксюша начала подавать голос, это хорошо.

– Снова-здорово, – это уже Шелестова. – Сто раз говорила, почему не надо их расширять!

– Ты все время что-то говоришь, ты прямо как… тот фонтан!

– Надо анонсировать большой аналитический материал по прокачке профессий, – громче других орал Стройников. – Очень большой!

– И где его взять, очень большой? – плюясь слюной, что с ней случалось в минуты сильного душевного подъема, вопрошала у него Мэри. – Где?

– У меня, – с достоинством парировал Геннадий. – Я над ним все праздники работал, между прочим. Когда трезвый был. И сейчас по вечерам пишу. Капитальный труд!

– Молодец, – хлопнул я его по плечу, входя в кабинет. Ну да, как обычно, сначала немного подслушал их за дверью. – Растешь над собой и в моих глазах. Прямо слов нет. А еще вчера ведь мальчишкой был. Кричал, трепыхался, сиську просил…

Я смахнул воображаемую слезинку, взял его ладонями за виски и чмокнул в лоб.

– Как покойника, – заметил из своего угла циничный и прямолинейный Петрович. – Тьфу…

– Как сына родного, – возразила ему Шелестова и повторила мой жест со слезинкой. – Харитон Юрьевич – он же всем нам как папка приемный… Баа-а-а-атюшка!

Стройников не знал, какая версия ему больше нравится, потому только глазами хлопал.

– Такие журналисты спасут издание, – я заложил руки за спину и обвел глазами остальных. – Кто еще порадует мое сердце убойным анонсом?

– Я, мой генерал, – браво вытянулась Шелестова. – Эх, вам бы еще фуражку сейчас, и вылитый… Хотя нет, не вылитый. И слава богу! Занесло, бывает.

Я хмыкнул, – и вправду, палка сарказма и шутовства маленько была перегнута – и ей, и мной. Сегодня я как раз впервые напялил на себя кожаное пальто, благо в Москву пришла оттепель, предшествующая крещенским морозам, и ассоциативный ряд Ленки был мне предельно ясен. Но эта шутка была уже на грани фола, и она это поняла. Умница! Есть вещи, с которыми шутить не надо и над которыми шутить тоже не надо. Не надо их даже упоминать.

– Порази меня, – попросил ее я.

– Не вопрос! – бодро ответила она, вскарабкалась на стул и звонко сообщила: – В следующую субботу всех приглашаю на свой день рождения! За город! Легкие закуски, вкусные салаты, крепкие напитки, горячее мясо и танцы на столах. Последнее – по желанию.

– И что – это анонс? – туповато спросила Соловьева.

– Анонс, – ответила Шелестова. – А что же еще?

– Так чем ты хотела поразить Харитона Юрьевича? – уточнила Вика – Сообщением о том, что будут танцы на столах?

– Нестандартным подходом к теме, – Шелестова склонила голову к плечу и уперла руки в бока. Смотрелась она, как солистка ансамбля русской пляски перед кадрилью. – Он ждал про газету – а я ему про день рождения! Виктория Евгеньевна, да вы не волнуйтесь – все будет комильфо, к тому же, дело будет происходить не на теплоходе каком-нибудь, а на суше. Нельзя сейчас на теплоходе – навигация закрыта. Зима!

Вика сжала зубы так, что у нее даже скулы побелели.

– Кстати, коллеги, что желаем? – Лена залихватски свистнула. – Что кушать будем? Птица, рыба? Или, как это и водится зимой в нашем географическом поясе – свинку?

– Свинина – это хорошо, – заметил Петрович. – Особенно если её этак прожарить как следует со всех сторон, и соус к ней подать острый. Ткемали там, или что-то мексиканское.

И он изобразил нечто вроде вращения шампура. Меняются люди с годами. В старые времена именно Петрович громче всех орал: «Горячее сырое не бывает», и в результате очень напоминал упыря. То, что он ел, оно не то что горячим – теплым не было и кровушкой брызгало.

– Прожарят, – заверила его Елена. – Не волнуйся. Будет специальный человек, который займется мясом.

– О как! – Соловьева даже сморщилась. – Специальный человек! А где будет происходить сие действо?

– Папенька свой охотничий домик мне под это дело выделил, – кукольным голосом сказала Шелестова. – И сразу скажу – да, у моего папы есть охотничий домик. И не только тут, в Завидово, а еще и в Испании, в Валенсии. Точнее, там он не очень-то и охотничий, он там в основном рыбу ловит… Неважно, короче.

– Салаты, – сообщила Таша, опередив Соловьеву, которая собиралась что-то вякнуть. – И апельсинок. А – еще кампари. Я это все очень люблю поглощать.

– Будет тебе и то, и другое, и третье, – пообещала Шелестова, слезла со стула и повернулась ко мне. – Ну, а ваше пожелание, дорогой шеф? Может – котлеток «де-воляй»? Или что-нибудь эдакое под соусом «шеврей»?

– Не отказался бы от порционных судачков «а-ля натюрель», – на автомате ответил я, прикидывая, как бы так половчее отказаться от данного заманчивого предложения. Нет, Завидово, горячее мясо, холодная водка – это все прекрасно. Но к этой благодати прилагаются еще мама, папа, младшая сестра…. Если бы только родители – еще ничего, хотя это тоже не фонтан. А вот младшая сестра мне совершенно не нужна. Она, Шелестова и Вика в одном месте? Да я лучше прямо сейчас пойду и стекла нажрусь. Или вниз головой из окна сигану. Ей-ей, есть масса куда более простых способов лишить себя жизни.

У меня даже живот заныл от картины, которую я представил. Неприятно так.

– Как скажете, – деловито сказала Елена, кивнув.

– А мне этого, как его…. – Самошников защелкал пальцами, но был тут же осажен и поставлен на место.

– Виски будет, не волнуйся. И закуска к нему тоже, – заверила его Шелестова.

– Фу, – Соловьева только что на пол не сплюнула. – У тебя от прогиба позвоночник не хрустнул?

– Не-а, – Шелестова вышла на центр комнаты, легким движением встала на «мостик» и сообщила всем, глядя на нас снизу вверх: – Я на гимнастику пять лет ходила. В большой спорт не рвалась, но растяжка по жизни вот, пригождается иногда. Я и на «шпагат» могу сесть.

– Она о другом говорит, – мягко объяснила ей Вика. – О том, что нельзя вот так, беспринципно, не сказать – бесстыдно…

– Все-все, – Шелестова вернулась в вертикальное положение, причем без посторонней помощи, и замахала руками. – Я знаю, что вы скажете. Вот интересно как выходит, – если хочешь приятное хорошему человеку сделать – обязательно найдется тот, кто в тебя кинет камень. Да, он наш начальник – но что с того? Вот есть у меня желание сделать так, чтобы он хоть один вечер отдохнул от своих забот, простое и незамысловатое, – и то его вывернули наизнанку. Ну ладно Мэри, с ней все понятно – нелюбовь к ближнему своему, это смысл ее жизни. Но вы-то, Виктория Евгеньевна?

Голос ее был полон мягкой грусти и даже какой-то назидательности. Нет, это не девка, это сатана. Не дай бог кому-то в такую влюбиться – это не жизнь у человека будет, а хождение по лезвию ножа. Ежедневное.

Я скорее поверю, что на Луне жизнь есть, чем в простоту ее замыслов, явно какую-то каверзу задумала. И ведь даже не поймешь – какую.

Вика даже не нашлась, что Елене ответить. Она в наступившей тишине похлопала глазами, посопела – и промолчала. Партия осталась за Шелестовой, а я, не прикладывая особых хлопот, решил вопрос, как мне на этот праздник не ходить. Викиной ноги там точно не будет, а, стало быть, и мне особо это мероприятие теперь не светит. Нет-нет, ее «Мы не идем», которое прозвучит, как только за нами закроется дверь моего кабинета, мне глубоко безразлично, но как некий официальный повод подобное сойдет. Точнее – пусть Вика сама повод и выдумывает.

– Да, люди, – Шелестова явно решила сменить тон разговора. – Чтобы было понятно – это вечеринка только для своих. С родителями, сестрой и прочей родней я его буду праздновать накануне, там будет скучно и пафосно. А для себя – только с вами. Единственное – может, пара моих подружек будет, Лера Волкова и Наташка. Они молодые, красивые, незамужние, и им очень хочется с моими коллегами познакомиться. Тут, я так полагаю, возражений быть не может?

– Какие тут возражения? – весело ответил Самошников, переглянувшись со Стройниковым. – Особенно если они красивые и незамужние.

– Так что не обижайте меня, приезжайте, а? – лицо у Шелестовой стало беззащитно-детское. – У нас так мало поводов увидеться вне этих стен. Правда, будет весело! По транспорту – я у папки попросила микроавтобус, он всех довезет туда и обратно, точку сбора потом определим. Серег, Петрович, Ксюшка? Кстати – в тот же день возвращаться вообще не надо будет, дом большой, места всем хватит.

– Я буду, – пробормотал Петрович. – Правда, я скучный гость…

О как. Диспозиция поменялась. Сестренки, похоже, не будет.

Зима. Лес. Сугробы. Дымок от мангала. И водка, ледяным комком проскальзывающая в желудок. А там еще и незамужние подружки… Лера Волкова. Красивое сочетание имени и фамилии, мне нравится. Кхм… Хотя – какие мне подружки, черту старому? Мне бы просто воздухом подышать и мозги проветрить, это вон молодняк пускай за сердца прекрасных дам бьется.

Не хочет Вика ехать – да и холера с ней. Пусть дома сидит, раз такая бука. А я мяса поем на природе.

Я сглотнул слюну.

– Судачки – так судачки, – глазастая Шелестова это заметила. – Будут вам судачки.

– Не надо, – я вспомнил, как в свое время вот так же, не подумав, упомянул первач. И похмелье, которое меня долбило после него, тоже припомнил. Я про это блюдо только читал, что оно из себя представляет – даже не в курсе, так что ну их нафиг, эксперименты. – Я – как все. Не буду отрываться от коллектива.

Романтический настрой схлынул, на смену ему пришли здравые мысли. Вика – ладно, прах с ней. Но вот Азов… Не факт, что он одобрит эту поездку.

– Не исключено, что мы будем заняты, – твердо заявила Вика. – Не обещаю, что сможем приехать.

Выглядело это настолько по-детски, что даже Ксюша, которая никогда не показывала своих эмоций и всегда была на стороне Вики – и та улыбнулась. Несерьезно это все. Надо будет ей объяснить разницу между поведением взрослого человека и капризной девочки. Или пусть ведет себя соответственно, или пускай заканчивает играть в офисные игры. Эти две вещи – они несовместны. Ну и потом, – хочет сама выглядеть дурой – это ее право, но я-то тут при чем?

– Имеется в виду – мы, Виктория свет Евгеньевна, – пояснил я, выправляя ситуацию хотя бы номинально. – Вчера весь вечер Дрюона читала, вот и записалось на подкорку. Елена, прекрасное предложение, но до этого светлого дня еще полторы недели. Думаю, что в следующую пятницу мы все обсудим. Да, народ? Даже лучше – в четверг.

Народ обрадованно загалдел, подтверждая верность моих слов. Нет, друзья, это с ней – в четверг. А с вами – раньше. Подарок надо выбирать, причем что-то такое, нестандартное. И недешевое.

Галдели все, кроме, разумеется, Вики, которая, впрочем, тоже улыбнулась и даже покивала – мол, правильное решение. Сильна она у меня задним умом, все на одни и те же грабли наступает.

Вот еще – надо будет Ленке сказать, чтобы она из ее рук даже конфету не брала. Не думаю, что Вика сыпанет ей в нее стрихнину, но вот слабительное – запросто. Слышал я тут один обрывок беседы между ней и Генриеттой. Они о ядах разговаривали. Как ни странно, сестрица Зимина, похоже, в них замечательно разбиралась, я даже проникся. Причем беседа была с экскурсом в историю – звучали имена кого-то из Борджиа, упоминались также некая королева-мать и девица Ферегонда, уж не знаю, кто была такая эта последняя. А моя хоть и тупит иногда, но учится быстро, и нужные лично ей науки впитывает как губка.

– Ну, а теперь продолжим беседу о планах на год, – я скинул пальто на ближайший стул. – Таша, что с твоими конкурсами? Анонсировать что-то будем?

– Напишем, что их будет множество, – малышка развернула большой сине-красный леденец на палочке и сунула его в рот. – Но без конкретики. Сама пока ничего не знаю, основной упор идет на то, что нам навязал тот пошарпанный дядька, который за Шелей пытался ухлестывать.

А, понятно. «Пошарпанный дядька» – это Валяев, а конкурс… Это конкурс на знание игры, помню.

– Кстати, что там? – давно хотел спросить, все забывал. – Есть победители? Награду не объявили?

– Награду не объявили, – причмокивая, сказала Таша. – А победитель пока только один. Некто Алексей Тихоновский. Судя по письму, которое он прислал – напыщенный индюк.

– Как ты категорична, – удивился я. – Вот так определила, по письму?

– Читали бы вы его, там столько пафоса, – Таша скорчила гримаску. – Но – победитель, у нас все по-честному.

– Ладно, с тобой все ясно, – я повернулся к старому своему дружку: – Петрович, тебя надо анонсировать? Не морщься, это пристойное слово, ничего такого оно не означает!

Петрович флегматично пожал плечами, что означало – «Пишите, что хотите. Моё дело солдатское».

Я уже заметил – в те дни, когда я езжу в редакцию, мне как-то и дышится легче, и дела идут хорошо, и настроение у меня прекрасное. Его даже грозно сопящая Вика испортить не может. Хотя ее пожалеть впору – когда час спустя в моем кабинете она только заикнулась по поводу Шелестовой, я сразу ей сказал:

– У человека днюха, имеет право приглашать кого угодно и куда угодно. Не хочешь – не ходи.

– А… – начала было она выдавать какую-то хитросплетенную тираду, но я сразу ее перебил:

– Я куда сочту нужным – туда и пойду. И если ты не совсем глупышка малолетняя – а лично я считаю тебя очень умной женщиной, – то составишь мне компанию, будешь там кушать и веселиться.

– И плясать на столе, – язвительно добавила она.

– Это исключительно на твое усмотрение, – пояснил ей я. – Хочешь – пляши, хочешь – нет. Лучше – воздержись. Все-таки ты начальство, так что подобное будет не к месту.

Так что дальше сопеть она сопела, но выводы какие-то вроде как сделала. И то слава богу.

Но при этом, как только мы приехали в здание «Радеона», она тут же куда-то удалилась, буркнув:

– У меня дела.

Надо думать – жаловаться на меня кому-то пошла. Или заедать тоску-печаль пирожными, поскольку мое нынешнее поведение могло быть ей сочтено как подлое и низкое предательство. Ну вот – не ее день сегодня, не задалось как-то. То-то она в печали с утра была.

А холл был на удивление пуст, против своих ожиданий я в нем никого не встретил, даже Дарьи на ресепшн не было. В результате, удивленно бормоча «Разрыв шаблона, рассказать кому – не поверят», я сел в лифт.

Не сложилось с разрывом шаблона – как только двери лифта на моем этаже разъехались в стороны, я сразу же услышал знакомый голос:

– И вот тогда, милейшая Анжелика, я его ка-а-а-ак…

– Это моя добыча, – сообщил я Валяеву, шагнув из лифта. – Я с ней на встрече Нового Года танцевал!

Девушку надо было спасать, она мне добро делала, надо ей тем же отплатить. Я не лучший образчик рода человеческого, но свои долги плачу всегда.

– А я тебя заложу кое-кому! – Валяев прищурил глаз, смотря на меня. – Не страшно?

– Не-а, – помотал головой я. – Кое-кто на меня и так уже в обиде, так что если ты это сделаешь, то я останусь в своем номере жить один. И, стало быть, составлю тебе конкуренцию в борьбе за девичьи сердца.

– Тела, – уточнила Лика.

– Ну да, – на автомате кивнул я и тут же нахмурился: – Как вы так могли про меня подумать?

– Запросто, – простодушно захлопала ресницами Лика. – Как оно есть – так и подумала.

– Вот такая у тебя репутация, – попенял мне Валяев. – Фу, Киф, экий ты… Даже не знаю…

– Не знаешь – и не говори, – как-то даже расстроился я. Ну да, клейма на мне ставить негде, но зачем же вот так, при барышне, об этом говорить. – Ты чего тут делаешь-то? Ко мне пришел?

– К тебе, – не стал отказываться Валяев. – Хотел кое о чем поболтать.

– Пошли, – я подмигнул Лике и получил ответную улыбку.

– Да чего ходить? – Валяев фыркнул. – К тебе зайдешь – опять есть придется, а потом – и выпивать.

– Да? – удивился я. – Никогда не считал себя хлебосольным хозяином.

– Причем тут ты? – Валяев постучал меня по лбу пальцем. – От тебя дождешься, как же. Просто я себя знаю.

Он взял меня под локоток и отвел в сторону от стойки.

– Ну, для начала – с завершением второго этапа тебя. Засветил-таки огонек!

– Есть такое, – с достоинством подтвердил я.

А что – достижение. Не половина пути, конечно – но все же!

– Но ты мне вот на какой вопрос ответь – чего ты этого засранца вчера сразу не прихлопнул? – вроде бы как с усмешкой, но при этом очень серьезно спросил Валяев. – Ты же тогда, может, и слинять успел бы!

– Да! – я встрепенулся. – Чуть не забыл ведь! Никит, вы охренели, такое в игру вставлять! Детоубийство, блин. Если какие-нибудь омбудсмены про такое узнают – у вас проблем будет вагон и маленькая тележка!

– Какое детоубийство? – оглянулся Валяев на Лику – не слышала ли она мою реплику. – Ты чего несешь? Это же игра! И ты, как игрок, вчера был не на высоте.

– Я не на высоте? – возмутился я. – Вот ты…. Валяев!

– А ты – лапоть! – не остался в долгу мой собеседник. – Я на тебя ставил, а ты меня подвел!

– Ну извини, что не стал рубить мечом ребенка! – гротескно склонил я голову. – Извини!

– Заканчивай ты с этими своими привычками, – уже без раздражения посоветовал мне Валяев. – Дальше будет жестче, так что поменьше рефлексии и соплежуйства. Впрочем – ты все равно молодец. Прошел же!

– Это да, – тут спорить было не о чем.

– И вот еще что, – Валяев приблизил свои губы к моему уху. – Там у тебя сегодня встреча назначена с одним товарищем, по имени Фаттах. Я ничего не путаю?

– Ну да. Не то чтобы назначена, скорее, планируется, – насторожился я. – А ты это к чему спрашиваешь?

– Этого красавца раньше звали Трой, – сообщил мне он. – Он своего персонажа потер и стал Фаттахом. Кстати, это ты нас на него тогда навел, мы и не знали, что он – это он.

– Ничего не понял, – признался я. – Нет, про Троя – это я знаю. Про «навел» – не понял.

– Помнишь, ты с компанией в Нейложские копи ходил? – уточнил Валяев, дождался моего кивка и продолжил: – Вы тогда еще королеву червей положили? Так вот там один из твоих спутников его «Троем» и назвал, а я потом, когда запись смотрел, это заметил. Покопались – и вправду Трой, тот самый. Так сказать – его в дверь, а он в окно.

– А за что его в дверь? – заинтересовался я.

– За любознательность и ненужные связи. Нет, мы его не вынуждали это делать, наоборот – он нам нужен был как Трой. Но он то ли сам понял, что не в ту компанию попал, то ли почуял чего – не знаю точно. В один прекрасный момент персонажа его в игре не оказалось, и это нас очень опечалило.

– Забавно, – потер подбородок я. – А в какую такую компанию он попал?

– Да как тебе сказать, – Валяев покопался в кармане мятого пиджака (он сегодня вроде как даже приоделся) и достал пачку сигарет, тоже изрядно потрепанную. – Он квест один выполнил, который никак ему не получить было. Потом подняли связи этого орла – оказалось, что навел его на этот квест… Как думаешь – кто?

– Ставрос? – помолчав немного, предположил я.

– Бинго! – хлопнул в ладоши Валяев. Хлопок не получился – мешали сигареты. – Угадал! Но поскольку этот Трой персонажа своего грохнул – по факту с него подозрения сняты. К тому же он, в отличие от того же Странника, не шифруется, не скрывается. Если бы это было так, то вряд ли твои спутники знали бы, кем он был раньше, согласись? А что интригует много – так это игра, тут все такие. Вот и выходит, что моя просьба скорее профилактического характера.

– В чем просьба? – решил перейти к делу я. – Ты излагай, не тяни.

– В разговоре с ним упомяни Ставроса и дай ему понять, что вы были хорошие знакомцы, – совсем тихо сказал Валяев и сунул сигарету в рот. – Я хочу посмотреть на его реакцию. Все, ничего такого сложного.

Он выпучил глаза и щелкнул зажигалкой.

– А тут точно можно курить? – засомневался я.

– Никифоров, ты меня достал! – возмутился Валяев. – Мне – можно. Тебе, кстати – тоже. Дать сигарету?

– Дать, – согласился я. – Почему нет?

По сути, мне сейчас его надо слить Азову. Наверняка Палыч не в курсе этой темы, – а должен знать по роду службы.

– А что мне за это будет? – спросил я у Валяева, прикуривая. – Сигарета – не считается.

– Обнаглел ты, мил дружок – недовольно пыхнул дымком Валяев. – Раньше таких вопросов не было.

– Так раньше и люди жили дольше, – резонно заметил я.

– Ну, не знаю, – почесал затылок мой собеседник. – Хочешь, я разрешу тебе мочить манту?

– Не хочу, – отказался я. – Лучше сделай для меня маленькое одолжение.

– Маленькое? – Валяев посопел. – Излагай.

– Давай подберем для вон той девочки хорошее место, – я показал глазами на Лику. – Ты же можешь запросить у кадровиков список имеющихся вакансий и предполагаемых? Запроси и перешли этот список мне, а потом дай им указание, чтобы они ее переводом оформили.

– Чего, запал? – сальновато улыбнулся он – Ну, ты ее уже? Скажи старому другу – уже, да?

– Да, – соврал я.

Все равно не поверит в обратное, если даже я землю есть буду.

Что-то мне подсказывало, что не видать мне мягкого начальственного кресла. Вот не верю я в сказки. А девочка – хорошая, и от неприятностей меня спасла. Я про тот случай с Дарьей. Опять же – ей обещано хорошее место, а слово свое я держу. Как могу – так и протекционирую, лучше что-то, чем ничего.

– Сделаю, – пообещал Валяев и посерьезнел. – Только ты это, давай не спались. Вика у тебя, понятное дело, дура – но дура верная, можно сказать – своя. И тебе она подходит. А это невесть кто, по лицу видно, так что ты дров не наломай.

– Никит, – я даже удивился. – Ты чего это? Тебе ж моногамия – нож под ребро?

– Ей Старик благоволит, – от шутовства Валяева не осталось и следа. – И Елиза, кстати, тоже. Головой думай, а не другим инструментарием. И эту девку пожалей – кто знает, как и чем ей отольется такое твое поведение?

Вот жесть, а? Скоро надо будет разрешения у всех спрашивать, перед тем как в туалет идти.

А не к Елизе ли Валбетовне сквозанула моя суженая? С нее станется.

– Понял, не дурак, – вложил в голос максимум благодарности я.

– Вот и молодец, – похлопал меня по плечу Валяев. – А я что обещал – сделаю. Но и ты сегодня не забудь, о чем я попросил. И вот еще – Азову я про это все скажу, так что не суетись понапрасну.

– Кто – я? – вот тут он меня поддел, чего уж. – И в мыслях не было!

– Ну да, ну да, я так и подумал, – Валяев ухмыльнулся. – Да ладно тебе. Ты становишься одним из нас, а значит, и думать начинаешь так же, как мы. И действовать тоже. Можешь мне врать, конечно, но себе-то самому не стоит лапшу на уши вешать.

Он снова хлопнул меня по плечу и пошел к лифту. Я посмотрел на его мятую спину и подумал, что он, похоже, прав. Я и в самом деле становлюсь одним из них, но вот насколько меня это радует, и сильно ли мне это нужно? И потом – они – это они, а я – это я. Они были и будут, а вот я… Сильно сомневаюсь.

Лике я говорить ничего не стал – не стоит заранее ее на что-то настраивать. Будет лист с вакансиями – от него и плясать будем. Да и потом – время уже поджимает, что там до восьми осталось? А мне еще надо кое-что сделать.

Первым делом я залез в сумку – глянуть давешнюю добычу. Больше всего мне был интересен уникальный предмет.

«Мятый жестяной кубок с тонкой рунной вязью по краям.

Уникальный предмет.

Данный предмет был сделан подгорными мастерами незадолго до начала Первой войны Ненависти, специально для венценосной семьи Эйдлингов, которые правили доброй половиной Раттермарка. Их имя сначала стало символом величия, потом ушло в легенды, а сейчас превратилось в пыль, что лежит толстым слоем в заброшенных гробницах Запада.

Все предметы ушедших эпох являются сейчас редкостью и несут в себе крохи забытого знания, но этот кубок уникален. Он таков хотя бы потому, что некогда его частенько держал в руках один из тех, кого по праву называли «Богоборцами». Этот кубок принадлежал Гримслоку Хромому, одному из величайших королей Запада и Востока, тому, кто не побоялся кинуть вызов не только силам земным, но и тверди небесной.

Хорошенько подумайте – что вам больше по душе? Вы можете продать этот предмет за немалые деньги или же попытаться понять, какие тайные свойства скрыты в нем».

«Богоборцы»? Это интересно. Черт, надо в библиотеку сходить, что ли, почитать об этих Эйдлингах. Вот только где бы на это время взять?

«У вас может появиться возможность принять стартовый квест скрытой цепочки заданий «Из глуби веков». Для этого вам следует изучить кубок и распознать его скрытые свойства».

Ну, не знаю, не знаю… Возможно, покопаю это дело потом, как освобожусь. Этот товарищ показал кулак богам – надо узнать, как те его покарали за это дело. В другой исход я отчего-то не верю.

Ладно, это потом. Что у нас с украшением?

«Серьга «Грозной Леди».

Некогда эта серьга была единственным украшением знаменитой «Грозной Леди» или, как ее еще называли, Леди Бри – единственной женщины-рыцаря в истории Файролла. Она добилась своего законного места в рыцарском ордене «Белые Плащи» благодаря тому, что провела подряд пять поединков с сильнейшими его бойцами, и во всех победила.

Во время Первой войны Скелетов она имела под командой десяток рыцарей и совершила немало подвигов, но более всего люди помнили последний. «Грозная Леди» и ее бойцы почти два часа удерживали проход между скалами и не давали нежити, выступавшей на стороне Короля Скелетов, ударить в арьергард отступающей армии светлых рас Файролла.

+ 77 к силе;

+ 52 к выносливости;

+ 35 % к шансу нанести противнику урон огнем;

+ 28 % к вероятности парировать удар противника;

+ 10 % к привлекательности;

+ 6 % к скорости передвижения;

+ 3 % к скорости восстановления здоровья (только вне боя).

Прочность 880 из 900.

Ограничения к классовому использованию предмета – только воины светлых рас.

Минимальный уровень для использования – 80».

Все в этой серьге хорошо – и история интересная, и статы неплохие, и выглядит она неплохо – хоть и дамская, но без камня и небольшая. Жаль – по уровню не подхожу. Стало быть – в сундук ее, до поры, до времени.

А молот меня вовсе не заинтересовал, мне ремесло без надобности. Хотя – надо будет наведаться на аукцион, посмотреть, почем такое добро продают. Есть у меня мыслишка, куда его пристроить, не без выгоды для себя.

Выйдя из замка на лестницу, я заметил, что на площади уже начали собираться мои пока еще сокланы, на их лицах было непонимание того, зачем их сюда притащили. Скоро объясню, главное – чтобы кворум собрался. Хотя бы человек сорок.

Кстати, патлатое чудило с круглыми глазами и крысиной мордочкой было здесь. Оно шныряло между воинами и что-то им говорило. Бывают же такие неприятные люди, а? Брррр…

Я подошел к почтовому ящику и открыл его. Ну да, этот мимо рта не пронесет – все для клиента.

«Привет!

Я – всегда. Напиши, когда и где – и я буду там вовремя. Сегодня я в игре часов с пяти вечера и до упора. Время – по Москве.

Джокер»

Очень хорошо. Черт, насыщенный у меня вечер. Сейчас этих разгоню, потом встреча с Фаттахом, ну, если Кро не подкачает. Это – минут на двадцать, а то и полчаса. А вот потом – можно и с «жучком» пообщаться.

«Привет.

Встретимся в Эйгене, в харчевне «Одинокий тролль», она шагах в трехстах от Западных ворот. Подходи туда где-то часам к девяти. Кто приходит последний – тот платит за выпивку.

Время тоже по Москве».

Хочу иметь запас времени – надо еще на аукцион заскочить. А так – место хорошее, проверенное. Надо только будет под лавку глянуть – не лежит ли там кто, в коврик завернутый?

Так, теперь вот еще что.

«Ойголинн, я поразмыслил и решил предложить тебе место в своем клане. Пока – рядового бойца, а там видно будет.

Если это для тебя еще актуально, – стучись в почту ко мне или к Кролине – она здесь мой зам.

Хейген».

Ну да, сухо и лаконично – зато все по смыслу. Согласится – молодец, нет – невелика потеря.

Пока суд да дело – народ на площади прибывал.

– Это чего происходит? – спросил у меня Вахмурка, только что вошедший в игру.

– Большая чистка, – честно ответил ему я. – Кролину не видал?

– Гнать их будешь? – уточнил он у меня. – Зря ты тогда их тут собрал, как бы ерунды какой не вышло.

Это я и сам уже понял. Тем более что отступил от первоначального замысла – хотел-то за крепостными стенами. Но уж что есть – то есть.

– Удачи, – мимо меня проскользнула Сайрин.

– Я тут постою, воздухом подышу. И вы дышите. А то все офис, офис…

Это был Дарин со своими гномами. Они демонстративно дышали свежим морозным воздухом, опираясь на рукояти топоров.

Неподалеку от меня пристроился Слав, рядом с ним о чем-то щебетали Тисса и Фрейя, видел я и остальных своих сокланов. Трень-Брень только не хватало.

– Я тут, – из замка появилась Кро. – Ну чего, я тогда скажу? Я готовилась.

Ей явно было не по себе. Впрочем, оно и понятно.

– Это дело лидера – такое сообщать, – негромко объяснил ей я. – Что с Фаттахом?

– Он встретится с тобой в назначенное время в Эйгене, в харчевне «Голова и печень», – отозвалась она. – Мне показалось, что он чего-то подобного и ожидал.

– Может, и так, – согласился с ней я. – Ладно, начнем, помолясь.

Время поджимало, да и тянуть не хотелось.

– Так, вроде как большинство здесь, – я поднялся на несколько ступенек вверх и окинул взглядом площадь. Ну да, человек тридцать пять-сорок точно есть. – Тогда – начнем.

– В чем дело-то? – недовольно пробасил Ратмир. – У нас планы на сегодня были.

– Дело в том, что нашему клану больше не нужно ваше присутствие в нем, – сообщил я смотрящим на меня людям. А чего тянуть? Я не из тех, кто в воду заходит по частям, брызгает на себя водичкой и повизгивает, когда вода достигает причинного места. Сразу бухнулся в нее – да и все. – Испытательный срок – он есть везде. Вы его не прошли, в этом нет ничего обидного или оскорбительного, просто не сложилось. В каждой избушке свои погремушки.