Текст книги "Ventus tempore – Ветер времени. Семейная хроника"

10 января 2006 г наша местная газета «Столица С» опубликовала статью В. Махаева, в которой рассказывалось об Александре Лилиенфельде, автор писал, что он был племянником В.К. Лилиенфельда. Александр Лилиенфельд провел детские годы в Саранске, потом в Краснослободске (Пензенская губ. 120 км от Саранска). Учился в Московском университете на химика. Занимался спортивной журналистикой (взял псевдоним Лин), впервые затронул проблему тяжелых нагрузок спортсменов на организм. Вел репортажи по радио о физкультурных парадах на Красной площади. В 1951 г. был арестован, освободили в 1955 г., и он вернулся в Москву. Работал в журнале «Наука и жизнь». Если слова о родстве с В.К. Лилиенфельдом не фантазия автора (он работает зав. кафедрой архитектуры в МГУ им. Н. П. Огарева и страстный краевед), то это может быть это сын от первого брака Ю.К. Лилиенфельда. В газете было и фото А. Лилиенфельда. Была рада Вам помочь, если что-то еще встретится, то обязательно напишу.

Зав. историческим отделом МРОКМ им. И. Д. Воронина – С.А. Телина»

Вскоре я получил новое послание с приложенной к нему фотокопией повести В. Махаева об Александре Лине. С большим энтузиазмом я выгрузил текст, и… моему разочарованию не было предела! Этим своим разочарованием я поделился в ответном письме С.А. Телиной: «Уважаемая Светлана Анатольевна, спасибо за присланный текст. Занимательно. Но, честно говоря, у меня он вызывает улыбку. Как только я прочитал "Владимир Карлович ФОН Лилиенфельд-ТОАЛЬ», мне стало понятно, что автор текста при его создании находился в состоянии авторского экстаза (вдохновения). Конечно, он не располагал никакими подлинными документами о происхождении и движении по служебной лестнице Владимира Карловича Лилиенфельда. Отсюда и фантастическая связь Владимира Карловича с Паулем Лилиенфельд-Тоаль. Отметим, что в области литературной фантастики автор не является первым. Так в автобиографическом романе моего двоюродного дедушки Роберта Александровича Штильмарка братья Лилиенфельд вообще представлены не иначе чем контр-адмиралами, рыбацкий поселок Локса превратился в виллу «Лорка», а отец братьев – из лесничего в обер-егермейстера царских охотничьих угодий в Прибалтике. Увы, наш общий предок был младшим офицером лесной стражи, а его жена – акушеркой.

Если бы братья Лиленфельд(т) были бы «белой костью» – потомственными дворянами – то, конечно же, учились бы не в Штурманском Училище, а в Морском Корпусе. В любом случае – ни Владимир (Гуго) Карлович, ни его брат Юлий никогда не писались и не являлись ФОНами. Став офицерами флота, они перешли в особую социальную группу личных дворян.

Не скрою от Вас, что, получив Ваше второе письмо, я нашел в интернете адрес электронной почты автора новеллы (В. Махаева) и послал ему весточку, что, мол, был бы бесконечно благодарен за любые сведения о племяннике Владимира Карловича. Пока ответа не получил и почти уверен (интуиция меня редко обманывает), что не дождусь. Что касается моего обещания (поделиться точными датами смерти членов семейства Лилиенфельд по получении оных – примечание автора), то, конечно, я его выполню, как только получу документы. Всего наилучшего! А. Р. Воронцов»

С третьей весточкой от С. А. Телиной я получил фотокопию одной из глав книги саранского литературоведа и краеведа Ивана Дмитриевича Воронина «Саранск. Историко-документальные очерки» (Мордовское книжное издательство. Саранск, 1961). В одной из глав книги приведены выдержки из письма председателя уездной земской управы Владимира Карловича Лилиенфельда городскому голове города Саранска М. В. Сыромятникову от 4 октября 1898 года. Текст этого письма коренным образом изменил мое представление о нашем родственнике. Мне стало немножко стыдно за тот ироничный тон, который я себе позволил по отношению к этому нашему предку при описании его жизненного пути и искания поприща для лучшего приложения своих способностей. Привожу ниже фрагмент письма Владимира Карловича:

«С особым удовольствием прочитал Вашу записку о торгово-промышленном значении города Саранска – пишет он городскому голове, – и ваше воззвание к фабрикантам о всех удобствах избрать город Саранск и его уезд, в особенности ту полосу Саранского уезда, которая лежит по течению реки Инсары, для устройства различных торгово-промышленных предприятий. Будучи заграницей и посещая различных деловых людей, я в разговоре с ними неоднократно обращал их внимание на будущее значение Саранска и его уезда, иногда достигая вполне намеченной цели. Так, например, мною проектируется в Саранске Русско-голландское, Русско-бельгийское, Русско-швейцарское и Русско-английское товарищества сельских хозяев по улучшению симментальской и голландской пород рогатого скота, бельгийских арденских лошадей и чистокровных английских и йоркширских свиней. Обо всех этих мероприятиях будет мною доложено предстоящему земскому собранию, от усмотрения которого зависит дальнейшее направление этих дел.

Что же касается устройства фабрик и заводов, то в этом отношении вряд ли можно будет надеяться на успех, если город Саранск не придет навстречу всем тем лицам и учреждениям, которые пожелали бы устроить что-либо полезное в Саранске и его окрестностях. И в самом деле, представьте себе положение культурного человека, приехавшего в Саранск для устройства себе оседлости и желающего приступить к сооружению фабрик, заводов и т. п. Прежде всего, ему бросаются в глаза та невылезная грязь, которая замечается в Саранске весной и осенью, и страшная пыль в летние знойные месяцы. После этого такой случайный и дорогой гость Саранска испытает всю прелесть так называемых наших саранских гостиниц, где не только отсутствует всякий комфорт, чистота и пр., но где даже не имеется мало-мальски сносной кровати, отхожего места и т. п. Кроме того, и вечером, и ночью не освещение, а пародия на таковое. Вдобавок ко всему этому – весьма недвусмысленный запах от всех наших торговых помещений и невозможная весной для питья вода. Не будучи пророком, смело можно сказать, что такой гость прежде всего выругает Вас за устроенное ему Вами искушение и засим моментально уедет из Саранска, стараясь попасть на вокзал по возможности днем, так как ночью он рискует сломать себе шею…» Далее Владимир Карлович пишет: «…если действительно Вы имеете серьезной намерение обратить внимание нужных людей на все выгоды Саранска по устройству в нем торгово-промышленных предприятий, то во избежание бегства этих людей из Саранска после первого посещения, необходимы следующие мероприятия:

1. Озаботиться о замощении главных улиц Саранска, а прежде всего замощении подъезда к станции железной дороги и Заводской улицы.

2. Усилить освещение улиц и в особенности настаивать на том, чтобы хотя ныне существующие фонари всегда горели и не красовались бы только для вида.

3. Устроить фильтр для очистки грязной воды из реки Инсары, служащей для питья жителям Саранска.

4. Издать общественное и обязательное постановление для содержателей гостиниц и постоялых дворов, выработав особую плату для отдающихся внаем комнат и вменить в обязанности сих господ, прежде всего – соблюдать чистоту и порядок, а засим иметь сносные пружинные кровати и чистые теплые отхожие места, не распространяющие зловоний…»

Со страниц сей памятной записки глядит на читателя российская отсталость, убогость и безалаберность. Но у Владимира Карловича положение вещей не вызывает отчаяния. Он полон благородного желания приложить свою энергию и знания на благо России. Для начала – в отдельно взятом Саранском уезде и его стольном граде. Владимир Карлович предлагает программу первоначального обустройства города, как сказали бы наши современники, программу создания инфраструктуры и логистики для привлечения интереса российских и зарубежных деловых кругов и их капиталов. Также он излагает и собственные планы мероприятий в области развития продуктивного животноводства.

Полёту его фантазии и устремлениям тесно в одном Саранске, он мыслит всероссийскими категориями. В марте 1899 года В. К. Лилиенфельд выступает на заседании Санкт-Петербургского собрания экономистов и «Общества содействия русской промышленности и торговле» с докладом на тему "Учреждение Всероссийского сельскохозяйственного банка, как лучшее средство предупреждения переживаемых сельскохозяйственных кризисов". Не имею в своем распоряжении списка присутствующих именно на том заседании, но членами «Общества содействия русской промышленности и торговле» состояли на то время представители императорской фамилии (покровитель общества – Великий Князь Алексей Александрович), аристократии (председатель общества – граф Игнатьев Н. П.), крупные промышленники и инженеры (Л. Э. Нобель, А. В. Бари) видные ученые (Д. И. Менделеев). От одного вида такой солидной аудитории захватит дух! Для Владимира Карловича выступление с докладом на таком высоком собрании было огромной честью и одновременно трудным и интересным испытанием, вдохновляющим на дальнейший труд на благо общества и отечества!

Да, диагноз ясен: наш остзейский «Штольц» серьезно заболел неизлечимой и смертельно опасной болезнью под названием Любовь к России. Преждевременная смерть Владимира Карловича либо в результате трагического несчастного случая (пожара), либо вследствие физического переутомления не только прервала полет его дерзкой мечты, но и разрушила казавшееся мощным семейное хозяйство. Его вдова – Мария Владимировна, продает не только крупные наследственные имения (Ишкино, Казинка, Свищёвка), но и закладывает в банке дом в Саранске. Вместе с дочерью Натальей она перебирается в последнее родовое гнездо – село Евлашево, Саранского уезда Пензенской губернии, в сельскую глушь, подальше от городской суеты, навстречу своей неведомой судьбе. И жили они там спокойно, размерено и счастливо почти 13 лет…

Настает момент подведения очередного промежуточного итога моего поиска. С событиями в жизни Владимира Карловича и членов его семейства я вроде бы разобрался. Но вот с датами – опять случилась незадача! Из тех сведений, которыми я располагаю на данный момент, следует, что Владимир Карлович Лилиенфельд умер (возможно, вследствие пожара в его доме) в конце 1904 года в возрасте 49 лет. Его дочь, Наталия Владимировна Лилиенфельд-Лукина умерла от туберкулеза в 1920 году. Туберкулез у нее, возможно, развился вследствие перенесенных ею во время аграрных беспорядков в Евлашеве в 1917 или в 1918 году побоев. То, что трагические события в Евлашеве относятся именно к семье Лилиенфельдов (у Романа Гуля Мария Владимировна и Наталия Владимировна фигурируют под родовым именем Лукиных) подтверждается тем, что в статистическом сборнике «Вся Россия» за 1901 и 1903 годы в разделе «Землевладельцы» Мария Владимировна Лилиенфельд записана как владелица имения Евлашево.

Казалось бы, все ясно, и дел то всего осталось – написать запрос в архив и получить документальные свидетельства об окончании жизненного пути наших не очень далеких предков. Однако, на мой запрос об установлении и документальном подтверждении дат смерти и мест захоронений Владимира Карловича и Марии Владимировны Лилиенфельд, поданный в Государственный Архив Республики Мордовия, пришел ответ, что в имеющихся в фондах архива церковных книгах записей о дате кончины В.К. Лилиенфельда отыскать не удалось. Тем не менее, надежда установить истину в этом вопросе в нас еще теплится.

ЮЛИЙ КАРЛОВИЧ ЛИЛИЕНФЕЛЬДТ (Julius Karl Reinhold LILIENFELDT).

Юлий Карлович Лилиенфельдт оставил по себе единственную фотографию, на которой он запечатлен в форме полковника Корпуса Флотских Штурманов. С лихо закрученными «прусскими» усами, в пенсне с прищуренным взглядом он похож на состарившегося барона Мюнхгаузена. Судя по фотографии и служебным характеристикам, по характеру наш Юлий Карлович был что называется «легким катером» – большим фантазером и хвастуном, человеком заносчивый с сослуживцами и почтительным с начальниками. По причине быстро развившейся у него сильной близорукости Юлий Карлович мог с большим трудом осуществлять штурманские и геодезические работы. Кроме того, в результате последовательно перенесенных им за годы командировки на Восточный Океан брюшного и сыпного тифа, у него развилась состояние, известное нынешней медицине как синдром хронического утомления. Внешние проявления этого синдрома воспринимались начальством и сослуживцами как леность и отлынивание от работы. Если же верить надписи на обратной стороне фотографии, он являлся правдолюбцем и человеком конфликтным, «неудобным» для начальства.

Юлий Карлович родился 20 октября 1856 году там же где и брат – на мызе Абия. 6 сентября 1871 года в неполные 15 лет от роду он был принят в Штурманское училище Морского Ведомства. Обучался он, как и старший брат за казенный счет. Действительная служба считается ему с 1 мая 1873 года. 1-го же мая 1876 года Юлий произведен в кондукторы Корпуса Флотских Штурманов. Зачислен сначала во 2-й флотский экипаж, затем в 8-й. 30 августа 1877 года Юлий Лилиенфельд производится в прапорщики – первый обер-офицерский чин. Теперь и к нему нижние чины и унтер-офицеры обращаются «Ваше благородие». 23 ноября 1879 года Юлий Лилиенфельдт утвержден в должности офицера при Морском Телеграфе с переводом в 7-й флотский экипаж. Наконец, 1 апреля 1883 года (в возрасте неполных 26 лет) Высочайшим приказом он производится в подпоручики. В 1883 году Юлий Карлович производил гидрографическую съемку Онежского озера и реки Вытегры от устья до соединения с Онежским каналом. 31 августа 1886 года он произведен в поручики. Все это время он проходил службу в Кронштадте либо при Морском Телеграфе, либо находился в распоряжении начальника морского порта. В октябре 1891 года Юлий Карлович назначен производителем гидрографических работ. В мае 1892 года он проводит гидрографическую съемку Онежского озера. 2 марта 1893 года произведен в штабс-капитаны и прикомандирован к Главному Гидрографическому Управлению. 1 января 1894 года приказом по Морскому Ведомству переведен в Сибирский флотский экипаж. 19 марта 1894 г. назначен производителем гидрографических работ отдельной съемки Восточного Океана. В 1894 г. с 17 по 30 сентября производил гидрографические работы по отдельной съемке Восточного океана под начальствованием выдающегося гидрографа полковника барона Эдуарда Вольдемаровича фон Майделя. Короткий срок Юлий Карлович выполняет обязанности вахтенного начальника на миноносце «Сучена». 28 декабря он вновь назначен производителем гидрографических работ. 10 марта 1896 г. награждается серебряной медалью в память царствования императора Александра III. 27 марта то го же года «Всемилостивейше пожалован» орденом Св. Станислава 3-й степени. Необходимо отметить, что эти награды Юлий Карлович получил за время работы под руководством земляка-лифляндца барона фон Майделя. 14 мая 1896 г. он снова назначен в распоряжение начальника отдельной съемки Восточного океана (барона Эдуарда Владимировича Майделя). 5 января 1898 г. назначен помощником начальника Гидрографической Экспедиции Восточного океана. К тому времени начальником гидрографической съемки Восточного Океана стал другой выдающийся гидрограф Михаил Ефремович Жданко. За несколько месяцев совместной службы отношения у Юлия Карловича с новым начальником явно не сложились, о чем свидетельствует саркастическая по стилю и крайне негативная по содержанию служебная характеристика на Ю.К. Лилиенфельдта, составленная М.Е. Жданко. Уже 23 октября 1898 года приказом по Морскому Ведомству штабс-капитан Лилиенфельдт переведен на Балтийский флот с отчислением от должности помощника начальника Гидрографической Экспедиции Восточного океана. Приказом от 19 декабря 1898 г. ему предписано «немедленно выехать к месту перевода». На Балтийском флоте он сначала назначается в плавание на морском телеграфе, затем (19 июля 1899 г.) назначается в плавание на крейсер 1-го ранга «Минин» старшим штурманским офицером.

9 апреля 1900 года Высочайшим приказом Юлий Карлович производится в капитаны. 2 мая 1900 г. назначен в плавание на транспорт «Самоед». 22 сентября 1901 года «Высочайше пожалован орденом Св. Владимира 4-й степени. Циркуляром Штаба Кронштадтского порта назначается штурманским офицером на минный крейсер «Лейтенант Ильин» с переводом в Учебно-Минный отряд». 17 апреля 1905 года высочайшим приказом произведен в подполковники.

В послужном списке Юлия Карловича записано также: «женат вторым законным браком на дочери коллежского советника Елене Константиновне Климовской. Имеет детей: сына Юлиуса Теодора Иогана, рожденного (вероятно, от первого брака) 10 марта 1890 года, и дочь Елену, родившуюся 12 января 1904 года. Жена и дети вероисповедования православного». Сведений о первом браке не имеется. Скорее всего, первая супруга Юлия Карловича умерла.

Далее в послужном списке значится: «За ним, родителями его, или когда женат, за женою недвижимое имущество родовое или благоприобретенное – не имеется. В походах и делах против неприятеля не находился. Наказаниям или взысканиям не подвергался. В службе сего офицера не было обстоятельств, лишающих его права на получение знака отличия беспорочной службы или отдаляющих сроки выслуги к сему знаку». К общему сроку службы прибавлено за службу в отдаленных местностях империи 1 год 6 месяцев и 11 дней (1/3 от срока действительной службы на Дальнем Востоке).

Юлий Карлович Лилиенфельдт был уволен от службы с чином полковника с мундиром и полной пенсией по чину подполковника 21 октября 1907 года в связи с достижением предельного возраста. В соответствии с Высочайшим Указом Императора Александра II от 9 декабря 1856 года присвоение чина полковника давало право на потомственное дворянство и на его передачу потомку по выбору. Однако это право давалось только лицам, получившим чин полковника на действительной службе, а получившим этот чин при выходе в отставку потомственное дворянство не давалось. Таким образом, Юлий Карлович не становится потомственным дворянином и считает себя незаслуженно обойденным по службе. Как же так: некоторые его товарищи по курсу Штурманского Училища были уволены со службы с чином генерал-майора. Он обращается с соответствующим прошением в Морское Министерство, но там извлекают из личного дела просителя его служебные характеристики и на основании оных отказывают в удовлетворении прошения. Умер Юлий Карлович 24 марта 1912 года от разрыва сердца.

AMICUS PLATO, SED AMICA VERITAS – ИЛИ ИЗ ПЕСНИ СЛОВА НЕ ВЫКИНЕШЬ. ЭПИТАФИЯ ЮЛИЮ КАРЛОВИЧУ ЛИЛИЕНФЕЛЬДУ.

Глубокое знакомство с подробностями жизни отдаленных от нас уважаемых предков (а других у нас не имеется) иногда приводит прямо к неожиданным открытиям, а порой даже и к разочарованиям. Исследование документов из Российского Государственного Архива Военно-Морского Флота, связанных со служебной деятельностью Юлия Карловича Лилиенфельдта открыло его личность мне и моему брату Алексею Ростиславовичу, который даже ранее меня ознакомился с рядом документов, со стороны, вероятно, неизвестной даже его ближайшим родственникам и знакомым. В предыдущем разделе я поместил единственную сохранившуюся в нашей семье фотографию Юлия Карловича. На обратной стороне оной имеется надпись-эпитафия: «На дорогую память о борце за бедных и нуждающихся – Юлии Карловиче Лилиенфельдтъ, скончавшегося 24 марта 1912 г. в 11 ½ часов ночи от разрыва сердца». Звучит почти как в революционной песне «Вы жертвою пали в борьбе роковой, в борьбе за свободу народа…». Среди документов, полученных нами из Российского Государственного Архива Военно-Морского Флота, есть и копия прошения (РГАВМФ, фонд 417, опись 4, дело 3465, 67 об.) «Корпуса флотских штурманов полковника в отставке Юлия Карловича Лилиефельдта» на имя начальника Морских Сил всех Наблюдательных пунктов Балтийского Флота (коим являлся в то время вице-адмирал Николай фон Эссен) от 17 февраля 1912 года. В этом прошении Юлий Карлович излагает свою версию прохождения службы, начиная с 1885 года, и причин отставания от своих сокурсников – выпускников штурманского училища 1876 года. Юлий Карлович просит, как кажется, совсем немногого – предоставления на три года старшинства, считая с 1897 года, наряду с товарищами, произведенным в капитаны, в 1902 году – в подполковники, в 1906 году – в полковники, а в 1911 году по достижении максимального предельного 55 летнего возраста в 55 лет – в чин генерал-майора. На документе стоит резолюция вице-адмирала Николая фон Эссена: «С этим прошением надлежит обращаться к Начальнику Главного Морского Штаба», дата – 22 февраля 1912 г. Прошение начинается с описания события, произошедшего 31 марта 1885 года, когда проситель в качестве вахтенного офицера и наблюдателя Главного наблюдательного пункта при Морском Телеграфе и Морской Метеорологической станции Кронштадтского порта при исполнении служебных обязанностей сломал берцовую кость правой ноги. Как раз перед этим досадным событием 25 февраля 1885 гола вышло «Положение о морском цензе для офицеров флота», а несколько позднее – 15 июля 1885 года «Правила об упразднении Корпуса Флотских Штурманов». Юлий Карлович, не имея физической возможности, «за слабостью ноги» не смог отправиться весною 1886 года в плавание, как того требовали условия Морского Ценза. Это навсегда лишало его возможности идти в плавание и принуждало его оставаться в том чине, в котором его застало зачисление в корпус (подпоручика) до ближайшей 25-летней государственной пенсии с награждением при отставке следующим чином. Так продолжалось до начала 1892 года, когда по ходатайству Помощника начальника

Главного Морского Штаба, контр-адмирала Евгения Ивановича Алексеева^* (впоследствии ставшего генерал-адъютантом и членом Государственного Совета – прим. автора), «сердечно вошедшего в безвыходное положение по службе» Юлия Карловича, оный был повторно зачислен в штат корпуса и по выполнении условий ценза к Святой Пасхе 1893 года был произведен из поручиков в штабс-капитаны, отставши от своих сверстников на 2 года.

^*Злые языки и Большая Советская Энциклопедия считали Е. И. Алексеева внебрачным сыном императора Александра II.

По совету того же Е. И. Алексеева, чтобы выполнить ценз на получение чина капитана и догнать по старшинству товарищей своего 1876 года выпуска, Юлий Карлович весной 1894 года (с семьей из пяти человек) отправился служить на Дальний Восток в Отдельную Съемку и Гидрографическую Экспедицию Восточного Океана. Осенью 1896 года с одобрения командира порта контр-адмирала Г. П. Чухнина и начальника съемки Восточного Океана генерал-майора барона Э. В. Майделя наш Юлий Карлович, выполнивший к тому времени ценз на присвоение чина капитана подает соответствующее прошение на Высочайшее имя. Без малого через год он получает ответ из 1-го Отделения Главного Морского Штаба о том, что ГМШ отклонил его прошение без объяснения причин. Чин капитана Юлий Карлович получает только через три года после повторного выполнения морского ценза, что отражается на его дальнейшем продвижении по службе. Его увольняют в отставку при достижении первого предельного возраста (51 год) с чином полковника и пенсией подполковника. Такова история, изложенная от лица ее героя. В ней Юлий Карлович предстает в образе маленького человека, бьющегося за свое достоинство и место под солнцем, героя, достойного пера Гоголя и (или) Достоевского.

Желание установить истину и восстановить справедливость в отношении одного из наших предков заставило меня снова обратиться к документам, полученным, из РГАВМФ. Более подробное рассмотрение Полного Послужного Списка (Ф. 406, опись 9, документ 2327, 2) привело меня к заключению, что начиная со дня своего выпуска и до командировки на Дальний Восток Юлий Карлович выполнял обязанности, главным образом, береговой службы – служил на Морском Телеграфе или находился в распоряжении Главного Командира Кронштадтского Морского Порта. Вполне обычным для офицера с недворянским происхождением было то, что он «просидел» в первом офицерском чине 6½ лет. За это время он практически не бывал в плаваниях даже по Финскому заливу и Балтийскому морю и, естественно, штурманскую работу не выполнял. В записи от 11 мая 1885 года о выводе за штат корпуса в связи с болезнью ничего не говориться о характере заболевания. Нам остается верить Прошению, где Юлий Карлович пишет о переломе правой берцовой кости, который, по его словам, сделал невозможным участие просителя в плавании в следующем 1886 году. Тут напрашивается аналогия с переломом (задокументированном в Послужном Списке) правой берцовой кости, случившимся у его старшего брата Гуго Карловича Лилиенфельда во время плавания на броненосце «Петр Великий» в 1876 году. Несмотря на тяжесть перелома Гуго в том же году отправился в плавание по Балтийскому морю на яхте «Забава». Был ли действительно перелом ноги у Юлия Карловича или какое другое заболевание? Может и был, а может он спутал в памяти свою реальную болезнь с тем, что произошло ранее с его старшим братом. Прошло столько лет к моменту написания Прошения – уже и Владимира Карловича (Гуго) давно не было в живых. Кто ж помнит?

Вернемся к служебной прогрессии Юлия Карловича. Он старается наверстать упущенное время изо всех сил. Тут помог случай и вероятно личные усилия: наш тогда еще подпоручик 12 августа 1886 – Циркуляром Главного Морского Штаба назначен в распоряжение Главного Командира Кронштадтского Морского Порта. Он теперь почти ежедневно на виду у начальства и каким-то образом добивается расположения самого контр-адмирала Евгения Ивановича Алексеева! 31 августа 1886 года – через 6½ лет после присвоения чина подпоручика он становится поручиком. Его старший брат Гуго Карлович прошел эту служебную ступеньку за 5 ½ лет. Да, возможна некоторая задержка, но не очень большая.

Долгое время Юлий Карлович служит при Штабе Порта. Наконец в мае – сентябре 1892 года он действительно занимался делом, относящимся к тому, чему его учили в Штурманском училище – гидрографической съемкой Онежского озера и реки Вытегры. Штурманской службы на кораблях он не нес. Участие в гидрографической съемке было для Юлия Карловича обязательным условием выполнения ценза для получения последующих чинов. В 1893 году он произведен в штабс-капитаны. И тут следует неожиданный ход – ровно через год после производства в штабс-капитаны Юлий Карлович совершает почти героический поступок. Продав, по его словам, за бесценок все домашнее добро, он с семьей (первой семьей, о которой нам ничего неизвестно) отправляется на Дальний Восток проходить службу в составе Отдельной Съемки Восточного Океана. Некоторое время он выполняет гидрографические работы, затем назначается в распоряжение начальника Отдельной Съемки Восточного Океана барона фон Майделя. Эдуард Вольдемарович фон Майдель признан выдающимся Российским гидрографом, и у нас нет оснований сомневаться в его порядочности и служебной добросовестности. Тем не менее, можно предположить, что Юлий Карлович сумел найти общий язык (родной немецкий!) и добиться расположения начальника и земляка-остзейца. После непродолжительного нахождения на береговых должностях Юлий Карлович назначается производителем работ Отдельной Съемки. На этот период приходится его награждение серебряной медалью в память царствования Александра III (21 марта 1896) и орденом Святого Станислава 3-й степени (14 мая 1896). В марте 1897 он снова назначен производителем работ Отдельной Съемки Восточного Океана. В ноябре 1897 Юлий Карлович занимается производством чертежных работ и составлением годового отчета. Все идет хорошо до поры до времени. Тут в начале 1898 года на смену барону Майделю, проведшему уже много лет на Дальнем Востоке и подавшему прошение об отставке, прибывает новый начальник Отдельной Съемки, еще более выдающийся гидрограф и мореплаватель, выпускник физико-математического факультета Московского Университета (1876), и Морского Корпуса (1879), участник кругосветного плавания на клипере «Разбойник» (1879–1881) Михаил Ефимович Жданко (1855–1921).

Жизнь при новом руководителе начинается вроде бы прекрасно для Юлия Карловича – его назначают помощником начальника Отдельной Съемки Восточного Океана. Летом он принимает участие в гидрографических работах. Но уже в октябре 1898 года выходит приказ по Морскому Ведомству о его переводе на Балтийский флот. Не сложились, значит, отношения штабс-капитана Юлия Лилиенфельдта с новым начальником. В декабре 1898 года он убывает к месту нового назначения и прибывает в Кронштадт к весне 1899 года.

На Балтийском флоте Юлий Карлович снова назначается на Морской Телеграф, кратковременно находится во внутренних плаваниях, но долго на судах не задерживается. Опять телеграф, метеостанция. Тем не менее, на Балтийском Флоте он производится в капитаны (1900 год) и подполковники (1905 год). В 1901 году награжден орденом Св. Владимира 4 степени. В поход со Второй Тихоокеанской эскадрой его не взяли (на то, как оказалось, были веские основания). Наконец Приказом № 794 от 21 октября 1907 года подполковник Лилиенфельдт был уволен от службы Корпуса Флотских Штурманов «…полковником с мундиром и полной пенсией по чину подполковника» (Сборник приказов и циркуляров о личном составе чинов Морского Ведомства № 445). На дату увольнения Юлий Карлович состоял на действительной службе состоял 34 ½ года – с 1 мая 1873 года (с 16 ½ лет), в офицерском звании 31 ½ год – с 1 мая 1876 года.

Юлий Карлович Лилиенфельдт был уволен со службы по достижении первого предельного возраста (51 год), так и не успев достичь на действительной службе заветного чина полковника, дававшего право на потомственное дворянство. Как мы видим, он имел длительную, но мало примечательную служебную карьеру, достигнув на ней не так много, как желал. Однако, нужно признать, что сотни офицеров российской армии и флота выбывали из службы по различным причинам, так и не достигнув даже чинов штабс-капитана или капитана, не говоря уже о чине подполковника. В чем же причина или причины того, что Юлий Карлович не достиг своей жизненной цели, Ответ на этот вопрос я нашел в пяти документах из его личного дела. Документы эти – служебные характеристики на офицера Юлия Карловича Лилиенфельдта, составленные его начальниками по службе в период с 1900 по 1905 годы. Прости меня Всевышний, но не могу избежать искушения правдой и привожу далее без купюр выдержки из служебных характеристик Юлия Карловича Лилиенфельдта.

1. Корпуса флотских штурманов штабс-капитан Юлий Карлович Лилиенфельдтъ.