Электронная библиотека » Андрей Воронин » » онлайн чтение - страница 22

Текст книги "Слепой. Живая сталь"


  • Текст добавлен: 10 октября 2014, 11:45


Автор книги: Андрей Воронин


Жанр: Боевики: Прочее, Боевики


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Этот портфель лежал в сейфе секретной части вместе с бумагами по проекту «Объект-195». Открыв сейф, Моралес показал Глебу документы, дав убедиться, что это именно то, за чем он пришел, и положил их в портфель, с которым с этой минуты уже не разлучался. Глеб видел эти папки и точно знал, что в них бумага, а не кирпичи; значит, в портфеле лежало что-то еще.

Пошарив по полу под ногами мертвеца, он нащупал зажигалку. Зрение его не подвело: зажигалка и впрямь была бензиновая и притом довольно дорогая, в массивном серебряном корпусе с рельефным золотым украшением посередине. Это украшение вызвало на губах Глеба Сиверова тень легкой понимающей улыбки; выбравшись из машины, он подошел к багажнику и поставил портфель туда, втиснув между двумя запасными канистрами с бензином.

Ситуация требовала какого-нибудь драматического жеста или хотя бы коротенькой, на пару слов, напутственной речи, но ничего подходящего на ум не приходило, да и разговоры с покойниками агент по кличке Слепой всегда считал пустой тратой времени. Отойдя на безопасное расстояние, Глеб нажал на украшение, которое подозрительно смахивало на замаскированную кнопку. Украшение мягко, без щелчка, вдавилось в корпус – это и была кнопка, но взрыва, которого ждал Сиверов, почему-то не последовало.

Мимо подворотни, сверкая синими молниями проблесковых маячков и завывая, как вырвавшаяся из преисподней армия тьмы, пронеслась колонна из трех пожарных машин и двух полицейских джипов. Они двигались в направлении разбомбленного завода; за ними поспевали три кареты «скорой помощи», и, увидев их, Глеб подумал: зря. Тушить там уже нечего, а лечить и спасать некого: люди заблаговременно покинули обреченные цеха. По этому поводу у местного руководства наверняка возникнет целый ряд вопросов к генералу Алонзо Моралесу, который отдал приказ об эвакуации, но ответы им придется выдумывать из головы: сеньор Алонзо уже ничего не скажет. Зато его развороченный череп и револьвер в руке придадут мыслям совершенно определенное направление, и генерал Моралес хотя бы посмертно получит то, что заслужил – клеймо изменника, вора и предателя.

Дав колонне отъехать подальше, Глеб захлопнул крышку зажигалки, которая все еще была откинута, и снова нажал на кнопку. На этот раз все получилось как надо: портфель из крокодиловой кожи ахнул, как хороший фугас. Канистры с бензином рванули практически одновременно с ним, затопив подворотню жидким пламенем. Следом взорвался бензобак; пламя выбило из подворотни, как из дула старинной мортиры, в ночном воздухе, кружась, запорхали догорающие на лету черные хлопья – все, что осталось от попавшей не в те руки секретной документации по проекту «Объект-195».

Задание было выполнено ровно наполовину, в связи с чем у Глеба, наконец, нашлись нужные слова.

– Штучки-дрючки, – презрительно произнес он и, бросив зажигалку в объятое дымным пламенем жерло подворотни, быстрым шагом удалился в редеющую предрассветную темноту.

Найденная в соседнем дворе развалюха с эмблемой «шевроле» на побитой ржавчиной решетке радиатора завелась со второй попытки. Момент для угона был выбран не самый подходящий, взрывы перебудили всю округу, и какие-то полуодетые люди, крича по-испански и размахивая большими, устрашающе рабочего вида ножами, довольно долго гнались за машиной. Но потом улица пошла под уклон, дряхлый рыдван с горем пополам набрал скорость, и погоня отстала.

* * *

Алексей Ильич Гриняк считал, что на текущий момент проблем у них с напарником более чем достаточно, и потому не горел желанием наживать новые. Человек он был спокойный, рассудительный и уравновешенный, без недавно вошедшей в моду тяги к головоломным приключениям и экстремальным забавам. К тому же, как уже упоминалось, он успел-таки повоевать, и острые ощущения, связанные с танковыми дуэлями и отражением вертолетных атак, были нужны ему, как прострел в пояснице: этого добра, по его собственному признанию, он уже наелся по самое «не могу».

Поэтому, как только «Черный орел» покинул укрытие, Алексей Ильич первым делом развернул башню в сторону радиорубки. Спаренный с орудием пулемет дал короткую очередь, пули простучали по обшитой жестью стенке утыканного антеннами автофургона заведомо выше человеческого роста (если только дежурному радисту не взбрела на ум странная фантазия нести вахту, стоя на столе или стуле). Радист, на свое счастье, оказался вполне вменяемым и достаточно сообразительным, чтобы понять прозрачный намек: дверь фургона распахнулась настежь, радист кубарем скатился по крутой железной лесенке и, пригибаясь, бросился наутек. Пушка Т-95 оглушительно бахнула, и то, что осталось от радиорубки, градом горящих обломков разлетелось по ущелью, заставив бестолково мечущуюся охрану залечь.

«Черный орел» покидал гнездо, пренебрежительно игнорируя плотный автоматный огонь и хлопки подствольных гранатометов, которые ни при каких условиях не могли причинить ему вреда. Когда машина вошла в зону проведения испытаний, Гриняк снова развернул башню, и солдаты, со всех ног спешившие к позиции укрытой в скалах ракетной установки, так же резво брызнули врассыпную. Еще один точный выстрел превратил установку в дымящуюся груду искореженного железа; сложенные рядом боеприпасы украсили сцену расставания ярким фейерверком, забросав дно ущелья градом раскаленных, как вулканические бомбы, обломков скалы.

Слабые опасения Алексея Ильича не оправдались: утыкать противотанковыми минами единственную ведущую из ущелья дорогу никто не потрудился. Очевидно, «Аморалесу» просто не приходило в голову, что русский танк может вдруг пойти на бессмысленный, с какой стороны ни глянь, прорыв, потому что это был бы прорыв в никуда.

Там, где подступающая вплотную к дороге скальная стена слегка подалась назад, образовав небольшой пятачок относительно ровной каменистой почвы, стоял контрольно-пропускной пункт – полосатый шлагбаум и брезентовая армейская палатка, к которой приткнулся открытый джип с установленным в кузове пулеметом. Выбежавшие на шум караульные попрятались кто куда, увидев, чем вызван переполох. Причина поднявшейся на полигоне кутерьмы, не сбавляя скорости, разнесла в щепки шлагбаум и промчалась мимо, рыча мотором, лязгая стальными гусеницами и отчаянно пыля. Гриняк развернул зенитный «корд», прицелился и дал длинную очередь. Уже недалекий гребень скалы вспенился облаками каменной пыли, по броне застучали сыплющиеся сверху обломки; одно из вырванных точным попаданием стальных креплений с гулким лязгом упало прямо на башню, и полтора гектара маскировочных сетей вместе со спутанными клубками оборванных тросов накрыли собой дорогу позади танка. Водитель переднего из устремившихся в погоню джипов от неожиданности резко вывернул руль, и опутанная сетью, как пойманный зверь, машина замерла, уткнувшись смятым радиатором в придорожный камень. Вторая ударила ее сзади; следом подоспела третья, а замыкающий колонну грузовик, врезавшись в эту кучу малу, окончательно поставил на погоне жирный крест – надо заметить, к немалому облегчению ее участников, которые очень слабо представляли себе, что, собственно, станут делать, догнав танк. Понять их было нетрудно: то, чем они сейчас занимались, напоминало погоню за рассерженным тигром с сачком для ловли бабочек, и доводить это самоубийственное мероприятие до логического завершения не хотелось никому.

К тому же охрана полигона, как и генерал Моралес, и любой здравомыслящий человек на его месте, была уверена в бессмысленности устроенного русскими танкистами бунта. Это место являлось для них тюрьмой, которая, как всякая по-настоящему надежная тюрьма, была предусмотрительно устроена в месте, откуда просто некуда бежать; что же до охраняемого имущества, то, даже ускользнув каким-то чудом из всех ловушек и вернувшись на родину, унести с собой танк русские заведомо не могли.

Выбравшись из ущелья и перемахнув через рельсовый путь, танк еще немного увеличил скорость. Небо уже налилось жемчужно-серым предутренним светом, и движущаяся почти строго на север машина вырисовывалась на его фоне четким темным силуэтом. Экипаж «Черного орла» не подозревал о том, что ведет танк той же дорогой, которой ехал в свой последний путь майор Умберто Суарес по прозвищу Липа; впрочем, если бы Гриняк и Сумароков об этом знали, это вряд ли могло что-либо изменить.

Они не разговаривали: в отсеке было слишком шумно, а внутреннее переговорное устройство перестало работать еще вчера. В разговорах не было нужды, они обговорили все десять раз и хорошо понимали, что иного пути у них просто-напросто нет.

Там, где дорога подходила ближе всего к краю плоскогорья, Гриняк остановил машину и, повернув голову, посмотрел на Сумарокова. Поймав его взгляд, Григорий вопросительно вздернул подбородок; Алексей Ильич утвердительно кивнул, и они молча взялись за последние приготовления.

Когда все было готово, Гриняк тронул машину с места и, развернув почти на девяносто градусов, повел в сторону обрыва. Сумароков открыл люк и выволок из тайника рюкзак с водой и консервами. И в эту секунду прямо перед ними над краем обрыва, как в кино, поднялось звено вертолетов – тяжелая грузовая машина с белой пятиконечной звездой и надписью «US NAVY» на борту и два палубных «апача» огневого прикрытия, отягощенные тоннами навесного вооружения – кассетными пусковыми установками управляемых ракет, многоствольными пушками и прочим смертоносным железом, которого было чересчур много для одного, пусть даже самого современного танка.

Впрочем, пускать все это добро в ход пока никто не собирался, появление летучей армады означало всего лишь, что перед экипажем открылся тот самый второй, альтернативный путь, которого не существовало раньше. «Пушкин» еще на вилле предупреждал их, что этот путь, скорее всего, откроется – днем раньше, часом позже, но откроется непременно. И приходилось признать, что дядюшка Сэм выбрал для этого самый подходящий момент – тот самый, когда процесс завладения новейшей российской разработкой в области танкостроения обещал стать наименее трудоемким.

Сумароков выбрался из люка, выпрямился во весь рост, дурашливо отдал повисшим над краем обрыва вертолетам честь и приветливо помахал рукой. Грузовая «вертушка» в ответ трижды моргнула прожектором; налицо было полное взаимопонимание и готовность оказать попавшим в крутой переплет иностранцам посильную помощь. Наклонившись, Сумароков принял у Гриняка рюкзак с харчами и помог ему выбраться из люка. Танк продолжал двигаться, с тупым упорством перемалывая гусеницами скудную каменистую землю Гвианского плоскогорья, и вертолет снова отчаянно замигал прожектором, словно пытаясь напомнить водителю о необходимости нажать на тормоз и выключить зажигание.

Утвердительно покивав: да, да, мы в курсе, все будет о'кей, – Сумароков перебрался с лобовой брони на левый борт. Гриняк, даже после смерти жены так и не освоивший несложную науку ходить налево, двинулся в противоположную сторону. Они спрыгнули с танка одновременно и успели подняться на ноги за секунду до того, как машина, достигнув края обрыва, тяжело клюнула носом и скрылась из вида.

Десятком метров ниже танк ударился о выступ скалы и в облаке пыли и каменных обломков перевернулся кверху днищем. Он продолжал падать, ударяясь о почти отвесный склон, вздымая новые тучи пыли и тяжело кувыркаясь, и тогда Сумароков, который всего этого не видел, но очень живо представлял, скривив лицо в гримасе болезненного сочувствия, перебросил тумблер компактного прибора, который накануне собственноручно смастерил из деталей внутреннего переговорного устройства.

Под обрывом тяжело, оглушительно громыхнуло, из пропасти поднялось грибовидное облако черного дыма, вертолеты качнуло взрывной волной. Взрывы грохотали один за другим, а когда они, наконец, смолкли, даже сквозь рев вертолетных двигателей и шелестящий свист лопастей стал слышен голос каменных обвалов – громыхание, треск, частый перестук и громовой шорох рушащихся и сползающих на дно пропасти сотен и тысяч тонн скальной породы.

Напарники подошли к краю пропасти и заглянули вниз, но не увидели ничего, кроме клубящейся серо-желтой пыли и горбатой каменной осыпи далеко внизу. Тогда Сумароков поднял голову, поглядев на все еще висящие над местом крушения вертолеты, и сделал в их сторону неприличный жест: ударил правой рукой по сгибу левой, одновременно вскинув кверху кулак. Алексей Ильич был почти уверен, что в ответ по ним дадут залп, но этого не произошло: разочарованно покачавшись над ускользнувшей добычей, звено бронированных шершней развернулось и ушло в сторону побережья.

– Эй, вы куда? А мы?! – дурашливо закричал им вслед Сумароков, прыгая на краю пропасти и размахивая руками, как ветряная мельница. – Финита ля комедия, – буднично констатировал он в наступившей тишине и, сняв с головы, бросил в пропасть ставший ненужным танковый шлем.

Через минуту, уточнив маршрут по украденной у Липы карте, они уже напрямик, без дороги двигались к условленной точке встречи. Сумароков попытался затеять разговор, но Алексей Ильич его одернул. У него было не то настроение, да и дыхание следовало поберечь: впереди их ждала продолжительная прогулка по пересеченной местности в сопровождении веселого гида в белых штанах, приходящегося полным тезкой великому русскому поэту Александру Сергеевичу Пушкину.

…Глухие отголоски прогремевших в Сьюдад-Боливаре и его окрестностях взрывов достигли пятизвездочного бункера под президентским дворцом в Каракасе в виде бойкой скороговорки телевизионного диктора. У кого-то хватило ума не выносить сор из избы, но полностью скрыть такое событие, как взрыв, поднявший на воздух чуть ли не половину крупного промышленного предприятия, невозможно, и средства массовой информации выдали в эфир наспех приглаженную официальную версию: на вагоностроительном заводе в Сьюдад-Боливаре произошел взрыв использовавшегося для производственных нужд пропана.

Новость о гибели генерала Моралеса в результате дорожно-транспортного происшествия прозвучала как бы вскользь и без какой-либо связи с происшествием на заводе, но у добровольного узника бункера хватило ума связать эти события в одно целое и подвести неутешительный итог: все пропало. Прибыльное предприятие, ради которого он временно отказался от власти и даже инсценировал собственную смерть, развеялось дымом по ветру. А единственный человек, который знал, что он жив, то ли и впрямь погиб, то ли трусливо бежал, по его примеру инсценировав свою смерть и бросив на произвол судьбы команданте, которому клялся в верности и вечной дружбе.

Нужно было что-то делать, если только он не хотел тихо умереть от голода в этой роскошно обставленной крысиной норе. Постоялец бункера не стал бы тем, кем стал, если бы имел привычку подолгу оплакивать неудачи и крушение своих планов. Правда, это крушение было самым крупным в его жизни; в результате этой катастрофы он из могущественного и всеми любимого лидера целой страны превратился в безымянное ничто, но это ничего не значило: жизнь продолжалась, и все еще можно было исправить.

Гвардейцы, с утра заступившие на пост у входа в подземные апартаменты, не имели ни малейшего представления о том, какой именно объект охраняют. Они вообще ничего не знали, кроме одного: право беспрепятственного доступа на его территорию имеет только генерал Моралес. Сеньор генерал нелепо и трагически погиб в результате глупой дорожной аварии, но приказ никто не отменял, и, услышав доносящееся из шахты гудение ожившего лифта, гвардейцы взяли оружие наизготовку: приказ есть приказ, и тот, кто поднимался в лифте, если только это не был призрак сеньора Алонзо, автоматически причислялся к категории посторонних.

Лифт остановился, решетчатая дверь откатилась в сторону, и из нее прямо под дула автоматов шагнул плотный, коренастый человек с шапкой густых темных волос и одутловатым, покрытым пожелтевшими синяками, кое-где оклеенным пластырем лицом. В руке у него был большой автоматический пистолет, прихваченный на тот случай, если проверенная харизма и давно вошедший в привычку приказной тон не помогут достичь нужного результата.

– Смирно! – скомандовал посторонний и для убедительности вскинул над головой руку с пистолетом.

Этого делать не стоило. Два автомата ударили почти одновременно, стена около лифта мгновенно украсилась созвездием пулевых отверстий в ореоле кровавых клякс.

– Посмотри, – глядя на распростертое у шахты изрешеченное пулями тело поверх дымящегося ствола, обратился к товарищу один из гвардейцев, – он немного похож на команданте!

– Не очень, – скептически ответил тот. – Хватит болтать, понесли.

Действуя в строгом соответствии с инструкцией, солдаты подхватили убитого за ноги и волоком потащили по бетонному полу туда, где в боковом ответвлении подземного тоннеля его ждало место последнего упокоения – наполненная негашеной известью глубокая яма. На полу оставалась широкая кровавая полоса, и когда через четверть часа один из охранников смывал ее струей воды из шланга, ему даже не пришло в голову, что это – последний след, оставленный в этой жизни человеком, которого многие до сих пор считают великим.

Но это был еще не конец. Конец наступил через две недели после взрывов в Сьюдад-Боливаре и примерно через минуту после того, как на террасу роскошной вилы в окрестностях Майами деловитой походкой вышел загорелый и подтянутый господин в белых тропических одеждах и солнцезащитных очках модного в этом сезоне фасона. Без волчьей шапки и яркой лыжной куртки в этом человеке было нелегко признать полковника ФСО Олега Губанова, но это был именно он – ну разве что с одним небольшим уточнением: полковником ФСО Олег Степанович более не являлся, поскольку находился в бегах. Судя по цветущему виду и окружающей обстановке, в бегах он чувствовал себя весьма и весьма недурно.

Чуть ниже террасы призывно голубел наполненный прозрачной, как горный хрусталь, водой обширный бассейн, а еще дальше сверкал под лучами полуденного солнца океан. Вдали от берега на водной глади темнело едва различимое пятнышко – рыбацкий катер или чья-то прогулочная яхта. По углам террасы, напоминая своей полной неподвижностью каменных истуканов, безмолвно застыли два автоматчика, а если обернуться и задрать голову, можно было увидеть прогуливающегося по плоской крыше снайпера. Вилла охранялась, как полевая ставка главнокомандующего в разгар активных боевых действий, и это не было следствием паранойи: владелец данного объекта недвижимости имел все основания думать, что его активно разыскивают, и вовсе не затем, чтобы вручить Нобелевскую премию в области литературы или уведомить, что он сорвал рекордный джек-пот в лотерее.

Упомянутый господин сидел в глубоком плетеном кресле лицом к океану и наслаждался видом, имея слева от себя низкий сервировочный столик с выпивкой и легкой закуской, а справа – точно такой же столик с открытым ноутбуком. Над спинкой кресла время от времени поднимались и лениво таяли в неподвижном воздухе клубы сигарного дыма – здесь, на приволье, босс вернулся к старой, давно, казалось бы, забытой дурной привычке. Покинув Россию, он наслаждался жизнью на полную катушку, будто перед концом, и, поймав себя на этом сравнении, экс-полковник Губанов мысленно поплевал через левое плечо.

Впрочем, плюй не плюй, а ему, опытному профессионалу, было понятно, что конец действительно не за горами. И, идя от раздвижных стеклянных дверей к хозяйскому креслу, он подумал: хватит, пора валить отсюда, пока цел.

Эта мысль пришла ему в голову далеко не впервые, но сегодня он звучала без малейшего оттенка неопределенности, как четкий приказ: кругом, бегом – марш!

– Что у тебя? – заметив его тень на белых каменных плитах пола, не оборачиваясь, спросил человек в кресле.

– Новости из Москвы, Рудольф Витальевич, – ответил Губанов, обогнул кресло и, остановившись перед хозяином, раскрыл папку.

– В сторонку, – брюзгливо потребовал Рудольф Витальевич, – весь вид закрыл!

Олег Степанович не успел ни ответить, ни выполнить приказание. Способная пробить насквозь кирпичную стену крупнокалиберная пуля, прилетев из такой дали, что никто из находившихся на террасе людей не слышал выстрела, как сухой прутик, перебила его позвоночник, прошла навылет и ударила Рудольфа Витальевича в левый глаз. В высокой спинке плетеного кресла мгновенно образовалась рваная дыра, откуда на мраморный пол широким веером брызнула кровь с белесыми комочками мозгового вещества. Не утратившая убойной силы пуля продырявила закаленное стекло раздвижной двери, прошила, постепенно замедляясь, четыре перегородки и, безобидно булькнув, упала в унитаз, к мытью которого как раз собирался приступить слуга-филиппинец. Последний некоторое время стоял неподвижно, переводя взгляд с отверстия в стене на лежащую под слоем воды на дне унитаза пулю, а потом аккуратно поставил на место ершик, положил на пол тряпку, вышел из туалета и, все убыстряя шаг, направился к выходу из дома.

Автоматчики, притаившись за каменными перилами террасы, заняли оборону. По ним никто не стрелял, да и оборонять было некого: посреди террасы в луже крови медленно остывали под жаркими лучами южного солнца два трупа. Получив пулю в позвоночник, Губанов упал на колени, уткнувшись лицом в живот своего хозяина, и со стороны они напоминали парочку гомосексуалистов, увлеченно предающихся оральному сексу. Охранники до сих пор не могли понять, что произошло, лишь засевший на крыше снайпер успел увидеть в прицел, как какой-то человек в темных очках бросил в море с борта дрейфующей в двух километрах от берега прогулочной яхты темный продолговатый предмет. Стрелять в него снайпер не стал: на таком расстоянии он с одинаковым успехом мог попытаться поразить мишень плевком или выстрелом из духового ружья.

Дальнобойная винтовка пятидесятого калибра, булькнув, ушла на дно.

– И одною пулей он убил обоих, и бродил по берегу в тоске, – продекламировал Глеб Сиверов.

Сплюнув за борт, он вернулся за штурвал, запустил оба двигателя и синхронно сдвинул вперед рукоятки хода. Заложив крутую дугу, яхта взяла курс в открытое море и вскоре бесследно затерялась в слепящем мельтешении пляшущих на поверхности воды солнечных бликов.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7
  • 3.5 Оценок: 12

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации