Текст книги "Звездочет"

13

Такое чувство, что я прекрасно все помню, вплоть до мельчайших подробностей. Память способна сохранить многое, однако не все. Она – как увлекательная книга с вырванными страницами, прерывающими сюжет на самом интересном моменте. Без них действие теряет свой смысл. Ты хочешь захлопнуть ее как можно скорее, но что-то мешает тебе это сделать. Быть может, смутное ощущение, предчувствие, что эта книга неразделимо связана с твоей жизнью, с тем извечно вырванным из нее настоящим…

Я вижу перед собой толпу, машинально покупаю билет и встаю в очередь, пытаясь собрать остатки воли, чтобы идти прямо. Я должен попасть в клуб. Для чего – я и сам толком не знаю. Наверно, выпить. Каким-то непостижимым образом я еще держусь на ногах. Никогда так не набирался. Думаю, что сосредоточенно-умное лицо, которое я пытаюсь сделать, выглядит от этого особенно глупым…

Подсаживаемся за столик близ бассейна к каким-то веселым и общительным девушкам. Они из Финляндии. Я с трудом понимаю, о чем идет речь, но все-таки что-то говорю и, по-хозяйски придвинув к себе чей-то коктейль, отпиваю из трубочки. Вкуса не чувствую. Разговор плавно переходит на тему взаимоотношений мужчин и женщин. Я хочу бросить вызов, пускай даже это будет ложью.

– У меня в Мегаполисе есть девушка, – говорю я финке, сидящей со мной рядом по левую руку, пытаясь сконцентрироваться на том, чтобы выдать хотя бы одну цельную фразу. Она смотрит мне в глаза и внимательно слушает. – И когда я еду куда-нибудь отдыхать, как только у меня появляется возможность, я ей изменяю. Все равно она ничего не узнает.

И я смотрю на нее так, словно горжусь этим. Финка укоризненно качает головой и с легкой неприязнью, мелькнувшей на ее ухоженном личике, в знак женской солидарности, говорит, что так поступать нехорошо. Взгляд ее на мгновение становится откровенно осуждающим. Впрочем, у нее нет никаких оснований для того, чтобы на меня злиться.

– Наверное, плохо, – киваю я…

Точно не знаю, но подозреваю, что мы заказали такси, так как находились уже в другом клубе. Вряд ли мы бы дошли до него пешком. До нашего отеля рукой подать. Леша слушается меня во всем. Я отдаю приказы, а он их исполняет. И мне кажется, что взять такси было моей инициативой. Впрочем, это не имеет никакого значения…

Я сижу на террасе, развалившись на мягком диване. Моя рубашка расстегнута чуть ли не на весь ряд пуговиц. Безжизненным взглядом гипнотизирую пустоту. Обнимаю девушку за плечи. В кресле сидит Леша и пьет из бутылки, по всей видимости, кем-то недопитое пиво, так как мы ничего не заказывали, если только я опять не провалился в забытье…

Заметив эту девушку, я тут же поспешил усесться с ней рядом. Мне показалось, что Леша к ней не равнодушен. На удивление быстро он от нее пересел, освободив мне место. Это не заставило меня задуматься, словно все так и должно было случиться.

Я повалился на мягкие подушки и, медленно растягивая слова, сказал несколько комплиментов, после чего стал расспрашивать ее о всякой чепухе, которая меня вовсе не интересовала. Но раз девушки такое любят, то – пожалуйста. Странно, что она от меня не отпрянула и, тем более, позволила себя обнять. Эта красотка с короткой мальчишечьей стрижкой, в белом беретике, с букетом маленьких розочек в руках и с блестящими глазами, рассказывала мне о том, как ее бросил парень. Душещипательная история, ничего не скажешь. Послушала бы она меня. Только сейчас из меня никудышный собеседник. Кажется, я по несколько раз спрашиваю у нее одно и то же и сразу же забываю ответы.

Я чуть подался вперед и сижу, вперившись взглядом в одну точку. Если бы я знал, как впоследствии надо мной будет измываться Леша, то вовсе бы не подходил к этой девушке. Но, знаете, тут взыграло желание – быть первым, вот я и поплатился за свою поспешность, не учтя весьма важного обстоятельства, что мои представления о женской красоте под влиянием алкоголя упростились до неприличия. Что ж, от былой требовательности не осталось и следа, теперь я готов переспать с любой девушкой, какая только подвернется под руку.

Рассказав о том, как ее бросил парень, она переходит на Таиланд.

– Сволочь! Как он мог! – говорю я о парне, чтобы хоть как-то поддержать разговор. В сущности, мне совсем безразлично, кто ее там бросил. Я, уверенный и довольный, сжимаю ее в своих объятиях, словно она какая-нибудь прехорошенькая супермодель. Я то и дело, точно выдрессированный попугай, представляю ее Леше, который в ответ неловко улыбается, словно извиняясь за мое омерзительное поведение.

– Ты нас уже познакомил, – выдержав небольшую паузу, говорит она.

– Да? – искренне удивляюсь я. – Что-то не помню.

И все равно, проходит какое-то время, и я опять начинаю их знакомить. В голове у меня вертится одна и та же мысль: «Пора вести на пляж. Пора вести на пляж».

Мимо нас проходит официантка, с которой Леша так хотел развить отношения, точнее он хотел ее поиметь. Эта высокая длинноволосая брюнетка с достаточно неплохой фигурой ему симпатизировала. Даже выпила с ним по стопке текилы, но дальше этого дело не продвинулось. В какой-то день, когда Леша рассчитывал провести ее после работы домой, она повела себя с ним холодно, как будто он в чем-то перед ней провинился. Леша тогда страшно на нее обиделся. Через несколько дней, правда, она разговаривала с ним как прежде, но Леша тогда еще на нее дулся. Они охладели друг к другу и уже не общаются больше двух недель. Парадоксально, не правда ли? Обыкновенный конец наступил раньше, чем многообещающее начало.

Вычищая пепельницу, официантка смотрит на меня с таким удивлением, точно у меня меняются цвет кожи и разрез глаз.

Моя красавица встает с дивана. Я жадно тянусь к ее губам в ожидании поцелуя.

– Не надо, – мягко отказывается она и целует меня в щеку. И снова все куда-то ускользает, прерывается и ухает в пропасть…

Неоновая вывеска переливается красно-синими буквами. Мы вернулись в этот заколдованный клуб. Как? Совершенно не помню.

Леша с видом провинившегося ученика, внимательно слушает крепкого охранника и часто кивает, словно соглашаясь со строгими замечаниями, получает от него какие-то указания по должному поведению и обязуется исправиться в будущем. На фоне охранника мой друг смотрится поразительно бледным, словно не провел на пляже и дня.

– Знаешь, что он мне сейчас сказал?

– Что?

– Он сказал, что я наркоман!

Леша, изнуренный с лихорадочным блеском в глазах, действительно чем-то похож на наркомана. Да и я выгляжу не лучше. Только мне кажется, дело тут в другом. Мы много раз входим и выходим из клуба, и может создаться впечатление, что развили какую-то бурную деятельность. Но все объясняется просто. Мы пропили все деньги и бегали за выпивкой в ближайший магазин, да и туалет в клубе платный. Так что подозрения охранника вполне обоснованны.

Один раз сюда даже приезжали полицейские с собакой и искали наркотики.

Дал бы нам кто-нибудь приз за вклад в развитие пивной отрасли. Всего лишь несколько бутылочек пива. Вам же нетрудно, я знаю! Ах, вы не представляете, как сильно хочется пить! И снова темнота…

Курим Lucky Strike от нечего делать. У Леши нашлись деньги, и нашему ликованию нет предела. Мы заказываем еще несколько бутылок пива.

Ближе к утру, пропив все деньги, мы выходим из клуба. Скоро начнет светать.

Таксисты предлагают подвезти. Но мы истратили все подчистую. Идти невероятно тяжело.

Не может быть! Эта девушка словно сошла с обложки журнала. Восхитительная голубоглазая блондинка. Красивый загар, белые зубы, но чего стоит ее грудь, соблазнительно выглядывающая из выреза желтой маечки, быть может, и силиконовая. Это юное создание, пока я пожираю ее взглядом, беззаботно болтает с подружками. Наверняка она шведка. Да и все равно, откуда она, если у нее такое роскошное тело и прелестное личико! Но я так пьян, что, пожалуй, она шарахнется от меня, точно от проходящего мимо поезда. Жаль, что в одночасье нельзя протрезветь. Она настолько красива, что хочется прикоснуться к ней, чтобы убедиться в ее реальности…

Идущая мимо девушка что-то у нас спрашивает. Я не понимаю, чего она хочет. А! Который час!

Леша смотрит на мои часы и говорит ей время, подчеркивая, что эти часы не какая-нибудь дешевка, а настоящие, японские.

Она реагирует на его слова смехом. Знакомство. Я могу радоваться, если сейчас хотя бы один человек захочет со мной разговаривать.

Странное дело, мы с Лешей словно по волшебству трезвеем и пытаемся поддерживать беседу.

Девушка рассказывает о пафосных клубах, тусовках и ночных стритрейсерах и как будто гордится тем, что однажды разбила машину.

И хотя многое мне незнакомо и непонятно, я напускаю на себя всезнающий вид. Уж очень не хочется выглядеть в ее глазах отсталым парнем. Она говорит так много, словно молчала до нашей встречи по меньшей мере целые сутки. Ей однозначно повезло с собеседниками, так как мы способны слушать даже самую откровенную чушь.

Мы провели ее до самого отеля, договорившись увидеться завтра в клубе. Напоследок я спрашиваю номер ее комнаты, но она уклоняется от ответа. Когда девушка скрывается в отеле, я что-то бормочу о распущенности этих тварей…

– О… Новая шлюха, – заплетающимся голосом бормочет Леша. – Я пошел…

– Стой! – я пытаюсь его удержать.

Проститутка берет его за руки. Я тяну его на себя. Он настолько ослаб, что не в состоянии сопротивляться. Эта потаскуха прекрасно понимает, что сейчас он ни на что не способен. Само собой, она рассчитывает на легкие деньги, а я ей мешаю. Она ругается, сверкая глазами от злости, и бьет меня по рукам, чтобы я отпустил Лешу. Я крепко держу его и продолжаю тянуть на себя.

– Пусти! Пусти! Я хочу ее трахнуть! – кричит Леша на всю улицу.

Я встречаюсь взглядом с сутенером. Крепкий, точно регбист, слегка небритый, как глянцевый мачо, он со смехом наблюдает за ходом нашей борьбы. Эта суровая горилла пока еще находится в отличнейшем расположении духа. Леша упорно рвется к шлюхе, и я вынужден бороться против двоих.

Не знаю как, но мне удается выиграть эту напряженную борьбу. Проститутка, раздосадованная неудачей, кричит нам вслед какие-то ругательства.

С моря дует холодный ветер. Серый рассвет. Улица пустынна. Такое чувство, что курорт вымер за ночь. Остались в живых только мы с Лешей. Держимся друг за друга, как за спасительные буйки, и, пошатываясь, бредем к отелю. Рухнуть на кровать и крепко заснуть. Большего и не надо.

И снова в моей памяти зияет пропасть…

Вот мы уже в номере. Я судорожно хихикаю, точно захлебываюсь водой. Каким-то чудом я еще удерживаюсь на кровати.

– Хочу выпить, – тягучим голосом признается Леша и открывает дверцу холодильника. Достает бутылку коньяка и, так и не догадавшись ее открыть, прикладывает к губам. Потом ставит обратно. Немного помолчав, говорит:

– Я хочу на море.

– Утром пойдем! – я прямо-таки задыхаюсь от смеха.

– Нет, я сейчас хочу, – настаивает Леша.

Он берет с тумбочки ключ и, точно пьяный муж, вернувшийся домой под утро, неловко пытается попасть ключом в замочную скважину. Через минуту, а может и больше, ключ вываливается у него из рук и со звоном падает на пол. Леша оставляет свою затею, кое-как укладывается на кровати и, ворочаясь, пытается заснуть. Свешиваясь чуть ли не до самого пола, он лежит так, что вот-вот с нее упадет. Затем улегшись ровнее, внезапно начинает кричать, что он Джек Воробей, стреляет в потолок из воображаемого пулемета и, в завершение своего представления, что есть силы хлопает ладонью по тумбочке с требовательным криком: «Хватит! Хватит!»

Бред высшего сорта. И неясно, кому адресовано это «хватит». Мне, ему, или кому-нибудь другому? Я все еще продолжаю смеяться. И не могу понять, кто из нас больше пьян. Но это и не важно. Ночь уже сдохла, и пришел новый день, возвещаемый золотом взошедшего солнца.

14

Я проснулся после полудня и долго лежал в постели, не открывая глаза. Яркое солнце пробивается сквозь шторы приглушенным светом. В номере душно.

Донимает мерзкое першение в горле. Томительная жажда. Желудок напоминает о своем существовании ноющей болью. Да, вчера я неплохо проспиртовался.

Леша еще дремлет.

Я выглядываю из-за шторы. Ослепительно сверкающее солнце. Был бы совсем чудесный денек, если бы я не чувствовал себя так плохо. Я залпом выпиваю два стакана воды. Улегшись на кровать, с угрюмым выражением лица смотрю телевизор. Вдруг в голову приходит тревожная мысль, я хватаю джинсы и начинаю шарить по карманам. Деньги пропали! Ничего нет! Шлюхи, грязные шлюхи! Это все они постарались! Проклятые воровки! Я с растерянностью и тревогой прошу Лешу посмотреть, остались ли у него после вчерашней попойки деньги, так как, скорее всего, меня обворовали.

Услышав это, он мгновенно пробуждается и вскакивает с кровати. Завершив недолгие поиски, смотрит на меня с недоумением, словно не верит, что такое могло с нами случиться. У него тоже нет денег!

Мы начинаем ругаться и обвинять во всем проституток.

– Сколько у тебя украли? – спрашивает Леша.

Вид у него помятый, словно он ночевал на привокзальной скамейке. Выясняется, что у нас пропала одинаковая сумма. Очень странно!

Внезапно до меня доходит, что проститутки здесь не причем. Просто мы прокутили все, что у нас с собой было. Потратились на выпивку, из-за которой я теперь страдаю.

Это утро словно кривое зеркало. Весь мир с похмелья кажется тебе до крайности паршивым. Он раздражает. Я благоразумно отказываюсь от позднего завтрака и вместе с Лешей волокусь на пляж…

Зачем я сюда пришел? Не знаю! Беру горсть теплого песка, разжимаю кисть и наблюдаю, как он сыплется сквозь пальцы. Обычно солнце и море нас всегда выручали. Но сегодня все иначе. Море застлано слизкими темно-зелеными водорослями. Ты с опаской входишь в воду, точно в какое-то болото, и со страхом думаешь, что в тебя может вцепиться какая-нибудь отвратительная тварь. Первым идет купаться Леша. Вернувшись, он начинает брюзжать, как сварливый старикан.

Но даже в таком отвратном состоянии, как сейчас, я все еще не утрачиваю способности размышлять. Около пирса купается много людей, когда другие места для купания словно закрыты на карантин. Они заходят в воду совершенно спокойно.

Пройдя полосу водорослей, я с удовлетворением обнаруживаю, что вода у пирса необычайно чистая. Наслаждаясь ее прохладой, я погружаюсь по шею. Довольный своей сообразительностью, сообщаю угрюмому Леше, что хорошо искупался. Затем показываю ему это чудесное место. В ответ он раздраженно заявляет, что вечно я самый хитрый и упрекает:

– Мог бы и другу сказать!

Неподалеку от нас на пестрых больших полотенцах лежат отец с сыном. Сын, улыбчивый мальчуган, постоянно что-то спрашивает у своего родителя. Он выглядит счастливым. Его папаша, грузный мужчина с брюхом, горделиво выпячивающимся над плавками, с космами седеющих волос, производит пренеприятное впечатление. Он почему-то решил надеть на пляж двое плавок. Дырка на причинном месте, да еще из них, точно разбухшее тесто, выпирает жирная задница. Неудачник! Нищий Я смотрю на него с презрением, прямо-таки с классовой ненавистью. Его присутствие меня раздражает, и я хочу, чтобы он убрался отсюда как можно скорее. Я показываю Леше на этого типа, и он начинает материться, громко выражая свое недовольство.

– Какая-то дыра, б**дь! Шастают тут п**арасы всякие! С**а, б**дь! Все настроение испортил!

Рядом с нищим и сам поневоле начинаешь беспокоиться за свое благополучие. Честно говоря, я не желаю прожить больше половины жизни, чтобы в итоге превратиться в бедняка с дырявыми плавками, дряблым брюхом и неряшливым видом. Бррр!

До этого неудачника доносится ругань Леши, и он растерянно смотрит на нас, как какой-нибудь робкий гуманист, тщетно ищущий защиты своих взглядов. Беспощадная критика растерзала его.

– Леша, потише! Говори тише. Может, он сечет на русском, – предупреждаю я друга, которого появление этого бедняка взбесило еще больше, чем меня. Я успокаиваю его не потому, что жалею самолюбие этого неудачника, а из-за того, что не расположен сейчас к скандалам и, тем более, к драке. В общем, мне плевать, как живет этот бедняк, главное не стать таким же. Не стоит заниматься самообманом и напускным милосердием. Все должно идти от сердца.

Вскоре мне становится так плохо, что я оставляю все свои вещи Леше и спешу в гостиницу. Моя сегодняшняя участь предрешена – бегать в уборную. Я иду по улице скорым шагом. Жизнь вмиг теряет все свое очарование. Когда тебе по-настоящему плохо, весь мир суживается до источника боли. Ты погружаешься в эту боль целиком. В ней растворяются все твои желания. Ты хочешь, чтобы боль отпустила тебя как можно скорее…

Я со смехом рассказываю Леше, какие вчера он вытворял фокусы. Он ничего из этого не помнит. Смеется. Ухмыляется. Проститутки? Пустая бутылка из-под пива на бордюре? Кактус? Не может быть! Но, тем не менее, все это было.

Леша делает удивленное лицо.

Я подытоживаю свой рассказ тем, что в отличие от него вел себя вчера прилично. В этом я непоколебимо уверен.

– Да! Еще как прилично! – ухмыляется Леша и начинает хохотать. – По усам текло, а в рот не попало, – дразнит он. – Ты хлыстал пиво одновременно из двух бутылок и ржал все время, как идиот. Помнишь ту телку, которую мы провожали?

Я киваю.

– Так ты ей, короче, стал втирать, что занимаешься йогой и играешь в гольф. Я даже сам удивился. Пьяный йог! Йоги же не бухают!

Мне и самому смешно. Даже не предполагал, что могу быть таким дураком.

– Мы еще, короче, отливать пошли, – со смехом вспоминает Леша. – Ты сцал в море, а я на лежаки… а когда мы шли назад, я уже точно не помню, ты хотел купить попкорн. У тебя одни медяки были в кармане. А я стрелял из воображаемого пистолета в продавцов и кричал: «Почему вы не падаете?» На меня смотрели, как на психа.

Неужели можно… можно быть такими животными?

Леша неумолим:

– Помнишь того парня с бананом, который звал нас в бордель? Ты, короче… – тут он приостанавливается, его душит очередной приступ безудержного смеха. – Ой, б**! Ты бы видел, как он подскочил на месте! Мы шли с клуба, ты подкрался к нему сзади, сложил руки рупором и заорал прямо в ухо: «go-go girls!» Удивительно, как он не въ**ал тебе за такое!.. Ты еще хотел сходить в бордель!

– Не может быть! – горячо отпираюсь я. – Этого точно не может быть!

– Ну да! Кому ты рассказываешь, – ухмыляется Леша. – Ты меня сам звал! Только не в Velvet, а в Playboy!

Я озадаченно потираю лоб. Какая-то амнезия, честное слово.

– Ты еще горланил песни на всю улицу! У тебя, кстати, классно получалось!

– А что я пел?

– Эту… What is love. Ну, помнишь, которая с Джимом Керри. Ты еще лицо так делал, как в клипе…

– Как я ее мог петь, если даже текста не знаю!

– Ты нормально ее пел! Не только припев, но и куплеты! – утверждает Леша.

Вполне возможно, если учитывать, что я не помню, сколько вчера выпил.

– Еще та, помнишь? – тут я мрачнею, словно вспоминаю что-то очень неприятное, позорящее меня, и с надеждой в голосе, что все же ошибаюсь, неуверенно добавляю. – Она же корыто…

Я говорю это так неуверенно, словно надеюсь, что Леша ударит меня наотмашь по лицу и скажет, что я совсем разбаловался, раз брезгую такими красивыми девушками, как она.

Но вместо этого он разражается смехом.

– Еще какое корыто!

«Как хорошо, что я не пошел с ней на пляж», – думаю я, слушая, как Леша описывает эту девушку.

Я высказываю эту мысль вслух, и мы вместе смеемся, вспоминая смутный образ, к счастью, так и непокоренной мною девушки.

15

Следующий день я безвылазно провожу в номере, лежа на кровати. Слушать музыку надоело, а смотреть скучный фильм, голливудский блокбастер, неохота. Поэтому я предпочитаю просто лежать. Еще вчера я задумывался над тем, что нельзя так сильно напиваться. Кто знает, что со мной могло случиться? Взбреди мне в голову купаться, и я мог бы утонуть. Да могло произойти все что угодно! И я еще должен радоваться, что пьянка закончилась относительно благополучно. Леша на пляже. Он купается, когда я, голодный, тоскую в этих четырех стенах. Ничего не поделаешь, приходится расплачиваться за собственное беспутство.

За окном стремительно темнеет. Слабый ласковый ветерок окреп и стал каким-то озлобленным. Сумрачный вечер. Вот-вот упадут первые капли дождя…

Хлещет яростный ливень. Изредка слышны громовые раскаты. За сплошной водяной стеной ничего не разглядеть. Весь день я надежно укрыт от внешнего мира. И эта надежность меня угнетает.

Номер – как затхлый приют.