Текст книги "Звездочет"

16

Завтра самолет. Я улечу в Мегаполис, зная, что больше не вернусь сюда никогда. И не потому, что здесь мне было хорошо или плохо. Просто меня влекут новые впечатления!

Море переменилось. Оно как-то разом утратило свое величие. Вода ледяная, прозрачная, точно горный ручей. В прохладном воздухе отдает приближающейся осенью. Пляж опустел. Музыка смолкла. Не видно спасателей, играющих в волейбол. Не ревут скутера и не летают на парашютах туристы. Все куда-то исчезло. Нет больше того ощущения безмятежного, безмерного счастья. С его утратой курорт обеднел.

Мы стоим на пирсе, от которого отходит паром с экскурсантами. Он держит курс на старинный городок.

Леша с энтузиазмом предлагает отправиться туда следующим рейсом. Зачем? Чтобы развеяться!

Я наблюдаю за игрою неутомимых волн, полных солнечных отблесков, и едва слышно отвечаю, что не стоит куда-то ехать.

Что для меня значит этот город? Я не связан с ним прочной нитью воспоминаний. А впустую бродить по его улочкам и позевывая от скуки, разглядывать шедевры местной архитектуры мне совсем ни к чему.

Пускай мне и тошно на этом курорте, но я свыкся с ним, знаю, чего можно от него ожидать.

– У нас еще осталась бутылка коньяка, – мечтательно говорю я в надежде, что Леша поддержит мою идею.

Едва прошло несколько дней после того кутежа, и, вопреки своему обещанию больше не пить, я вновь хочу налакаться. Может быть, скука растает в алкогольном дурмане…

Я кромсаю лимон тупым перочинным ножом и разливаю греческий коньяк по стаканам. Вещи мы собрали заранее, так что утром нам остается только вовремя подняться, ничего не забыть и убраться из номера.

У коньяка такой мерзкий вкус, что еще немного – и я все выблюю. Распив полбутылки, остальное я с молчаливого согласия Леши выливаю в унитаз.

Мы идем в клуб…

К ночи курорт заметно оживает. Везде царит неуемная жажда развлечений. Среди этого карнавального гама чувствуешь себя особенно одиноким.

Мы стоим у бара, названного в честь датского сказочника.

– Это что за колымага? – с пренебрежением спрашиваю я то ли себя, то ли Лешу. – Дай-ка я пну ее ногой.

Но, заметив владельца машины, я мигом стихаю, словно сумасшедший на которого надели смирительную рубашку.

Наверное, если меня сейчас перевернуть вверх ногами, то из моего нутра выльется вся эта дрянь. Может, еще не поздно вернуться в номер и лечь спать? Может, хватит на сегодня? Нет, не хватит, потому что я опять пью пиво, пытаясь заглушить гадостное послевкусие коньяка. У меня в руках желтые флаеры. Синие буквы плывут и разбегаются, меняются местами и подпрыгивают. При свете фонаря мне все же удается разобрать следующее: «Две текилы бесплатно до 02:00». Я тороплю Лешу. Мы должны успеть! Я так счастлив, будто нашел клад.

Передо мной вырастает шеренга из четырех стопок. Я уже собираюсь взять одну из них, и тут барменша уверенно заявляет, что мы должны заплатить. Как же так?

Я возмущен этой несправедливостью и вновь пытаюсь выпить, но Леша бьет меня по рукам, а барменша ловко убирает стопки с текилой со стойки, словно их здесь и не было. Она объясняет:

– Для того чтобы получить две текилы бесплатно, надо купить еще две.

– Давай купим, – подзадориваю я Лешу.

Так случается каждый раз, когда мне уже пора остановиться.

Леша придерживается другого мнения. Наверно, желая менять утешить, так как я пропил все свои деньги, он заказывает две бутылки пива. Я раскуриваю сигару. С ней я напьюсь быстрей…

Вытанцовываем на лестнице в ритм музыки. Я, ощущая себя отверженным всем миром, выкрикиваю снобистские лозунги. Когда это занятие мне надоедает, я предлагаю Леше знакомиться с иностранцами и найти среди них как можно больше новых друзей. Бредовая идея! Тем не менее, мы рьяно беремся за ее осуществление. Господи, сколько людей прозябает в этой дыре! Свалка бездельников и подрастающих неудачников! И сюда-то я так стремился!

Наш запал быстро иссяк. Понятное дело, новые знакомые старались отделаться от нас как можно быстрее. В основном мы обменивались мнениями по поводу игры тех или иных футбольных команд. Несколько бессвязных предложений – и разговор закончен. Вскоре мы нашли новое развлечение. Бассейн манил нас давно. Так и хотелось со всего разбега, вздымая тучи брызг, прыгнуть в него в одежде.

Я робко подхожу к бортику бассейна и гляжу на подсвеченную воду, словно прикидываю, как бы удачней нырнуть.

– Прыгай, – любезно предлагает Леша, а сам стоит поодаль, чтобы случайно не оступиться.

– Давай вместе…

Леша, помешкав несколько секунд, снимает пиджак и аккуратно набрасывает его на урну. Я подталкиваю его в спину, опасаясь, что он может схитрить, и я прыгну один.

Я едва не захлебываюсь, хотя вода тут глубиной мне по пояс.

Леша пытается закурить сигару. Он несколько раз неловко чиркает зажигалкой, и она вместе с сигарой вываливается из его рук. Зажигалка перестала работать, да и сигара безнадежно промокла. Леша не унывает и какое-то время еще пытается ее зажечь.

Раздаются новые всплески. К нам со смехом приближаются какие-то девушки…

Охранник показывает мне кулак. Он требует, чтобы мы вылезли из бассейна. Неужели наша детская забава пришлась ему не по душе? Мы всего-то и делали, что обрызгивали друг друга водой.

Когда я кое-как выбираюсь из бассейна, с меня ручьями стекает вода, точно с воскресшего утопленника.

Мокрая одежда прилипла к телу. Меня пробирает такая дрожь, что я начинаю стучать зубами. Так холодно, словно мы в Антарктиде.

– Такси, такси…

Расплывчатое сияние фонарей. Я нахожусь в другом мире, где есть голоса, но где не разглядеть лиц.

– Пошли, – настойчиво тянет меня за руку Леша, – я взял машину.

Вы думаете, мы едем в отель? В другой клуб!

Я сижу на заднем сидении. Меня бросает из стороны в сторону. Голова безвольно болтается, словно я какая-то сломанная пластмассовая кукла. Я слышу свой приглушенный смех настоящего придурка.

Леша что-то вытворяет впереди, но я не могу сообразить, что именно. До меня доносится голос таксистки, и я с трудом улавливаю смысл сказанного. «Если ты не перестанешь, я вызову полицию», – говорит она Леше. И я снова смеюсь…

Мы стоим вблизи клуба, не решаясь туда зайти. Холод все сильнее овладевает нашими телами. Мы промокли насквозь, будто попали под августовский ливень. Меня выпотрошили, как рыбу. Леша – мой проводник. Без него я пропаду.

Вдруг он, не говоря ни слова, останавливает каких-то девушек и начинает с ними разговаривать. Одной из них Леша галантно предлагает единственную оставшуюся сухой вещь – свой черный пиджак, а я, за неимением оного, пытаюсь обнять вторую девушку.

– Ой, ты такой мокрый! – неприязненно говорит она и чуть от меня отстраняется.

Я убираю руку с ее плеча, понимая, что она права.

– Пойдемте с нами в клуб. Мы за вас заплатим, – великодушно предлагает Леша, и тут же добавляет: – Только нам надо сходить за деньгами. Это недалеко.

Девушки соглашаются подождать нас возле отеля. Еще бы! Что может быть лучше щедрых и напившихся ухажеров! Они будут платить за них всю ночь и ничего не потребуют взамен. А если что-то и потребуют, то от них всегда можно легко избавиться. Благородные идиоты!

Идти за деньгами в отель я побоялся, поручив это деликатное дело Леше. Попробуйте-ка в моем состоянии внятно сказать портье, чего вы от него хотите.

Я остаюсь с новоявленными подругами и, сидя на корточках, смотрю в лужу и пытаюсь поддерживать разговор. Само собой, они учатся в каких-то там университетах, и их специальность связана с чем-то химико-биологическим. В общем, с тем, чем, по-моему, скучно заниматься.

Леша задерживается, и девушки выражают по этому поводу беспокойство, только деваться им все равно некуда, по крайней мере, пока. Вход в клуб, да и скорее всего какие-нибудь коктейли за наш счет, точнее за Лешин, так как сегодня он угощает и меня. Там девушки найдут себе других парней, а если у них ничего не выйдет, останутся развлекаться с нами.

Вскоре появляется Леша, такой счастливый, словно ему подарили виллу на берегу Адриатического моря.

– Все нормально? Поменял? – спрашиваю я. Голос мой дрожит от радостного нетерпения. Как тут не радоваться! Скоро выпьем!

Он поменял, правда, в раз пять больше, чем требуется.

– Зачем так много? – шепчу я.

Леша в ответ хрипло смеется:

– Я подхожу к ней и говорю: «Поменяйте бабасы». А она не втыкает. Потом спрашивает: «Деньги?» «Угу».

И все бы хорошо, только вот когда до клуба остается совсем ничего, наших подруг останавливают какие-то парни. Девушки просят нас подождать. Они ненадолго. Непринужденно болтая, наши спутницы мило улыбаются этим загорелым красавчикам и, похоже, напрочь забывают о нашем существовании. Такое откровенное пренебрежение задевает меня за живое. Я чувствую, как во мне пробуждается жажда справедливости. Страсть как хочется дебоширить! Разве что сейчас я самонадеян.

– Скоро вы там? – с глухим раздражением спрашиваю я, тщетно стараясь казаться хладнокровным. Их болтовня слишком затянулась, и я подозреваю, что эти девушки советуются с парнями, как лучше избавиться от такого балласта, как мы с Лешей.

– Скоро, скоро, – обещает одна из них и продолжает болтать.

Нетрудно догадаться, что эти ребята вознамерились оставить нас ни с чем. Они поглядывают на нас с Лешей с ехидной улыбкой. Один из них уже обнимает девушку, которую я считал своей. Вопиющая наглость! Честно говоря, на нее мне плевать, здесь все дело в уязвленном самолюбии. Я подскакиваю к этим воркующим голубкам и резко сбрасываю руку этого парня с ее плеча. Эта глыба мускулов подходит ко мне чуть ли не вплотную. На меня это не производит ни малейшего впечатления, так как мой страх давно атрофировался. Я веду себя чрезмерно дерзко, несмотря на то, что в глубине души понимаю: лучше с ним не связываться. Но я хочу быть героем, прежде всего для себя самого.

Леша, как рефери на ринге, становится между нами и призывает громилу к спокойствию, списывая все на мою невменяемость.

Этот парень, порядком смахивающий на боксера-тяжеловеса, словно гипнотизируя меня взглядом, со злобой шипит мне в лицо:

– Давай, ты не будешь трогать меня руками. Хорошо, парень?

И его угрожающий голос врывается в мое сознание, вызывая прилив адской злости. Мне хочется надвое раскроить этого наглеца. Была бы только катана.

– Ты меня толкнул! Ты толкнул меня! Понимаешь? – возмущенно восклицает «моя девушка».

Сейчас она мне кажется уродливой потасканной б**дью из какого-нибудь студенческого общежития. Может, я трезвею? О, наверно, она ждет, что я упаду перед ней на колени и взмолюсь о прощении! Какая искусная игра! Браво! Брависсимо! Где же аплодисменты?!

Бедняжка жутко расстроилась. Утешьте ее!

Ее обнимал такой красавчик, и тут их идиллию разрушил какой-то негодяй!

– Я тебя не толкал, – устало оправдываюсь я, прекрасно понимая, что это заключительная сцена плохо срежиссированного спектакля.

Ее взгляд неумолимо-холодный.

– Все… – выносит она приговор. – Я не пойду с вами в клуб…

Как будто я не догадываюсь, что ты со своей подругой, хочешь от нас избавиться. А сейчас очень кстати подвернулся благовидный предлог. Я хам, а ты, видите ли, «принцесса». Нет, ты не принцесса. Это твой эфемерный облик, порожденный моим алкогольным дурманом, да и то он жил в моем сознании недолго. Он уничтожен реальностью. На самом деле ты заурядное существо, коих на этой планете немало. И ты будешь плодить таких же существ. Тут нам пора бы и разойтись, но меня так и подмывает оттянуть неминуемую развязку, разыграть перед ней ничего не понимающего идиота.

– Почему это ты не пойдешь?

– Ты толкнул меня… Все… я не пойду с вами в клуб, – снова повторяет она ледяным тоном. Она даже чуть повысила голос, словно имеет право меня отчитывать.

За все это время Леша произнес всего лишь несколько фраз, будто происходящее его не касается.

Эти парни все еще пытаются воздействовать на меня угрозами – наверное, провоцируя на драку.

Я защищаюсь как могу.

– Эй вы, я сумасшедший! Мне терять нечего! Я живу в отеле, где много русских. Здесь есть полиция!

Жалкий блеф, не правда ли?

Я отчаянно жестикулирую, пытаясь вывести их из себя. Двумя пальцами я показываю им символ победы. Я ненавижу этих подонков, особенно бритоголового «боксера-тяжеловеса». И будь я немного трезвее…

Но Леша, наверное, предчувствуя, что дело может кончиться плохо, тянет меня за собой.

Обернувшись, сгибаю руки в локтях, показываю им два средних пальца и выкрикиваю несколько ругательств.

– Где же русские? – кричу я.

Такое ощущение, будто я потерялся во времени.

Вдруг девушки, цокающие впереди нас каблучками, останавливаются. Мой крик не остался неуслышанным!

Леша заговаривает с ними. Я не понимаю о чем они говорят! Передо мною маячат одни силуэты…

Две проститутки предлагают нам свои услуги. Какие услуги?! Вы что! Тогда они спрашивают время. Время?! Его не существует! Надо чего-нибудь выпить…

Пьем текилу, не спрашивая соли и лимона. Какая разница, если глотка уже разогрета.

Огромные колонки извергают мощный яростный звук, пульсирующий в твоих ушах. Парни и девушки танцуют, словно какие-то сектанты. Последняя ночь. Я должен исчерпать ее до дна. И я беснуюсь вместе с этими умалишенными под зажигательные ритмы низкопробной массовой культуры. Рдеет сигарета. Из кармана джинсов торчит истрепанная влажная пачка Parliament. И я веду себя так, будто мне наплевать, что будет завтра и как сложится моя судьба. Есть только музыка, неистовый танец, сигарета в зубах и больше ничего.

Леша пристает к какой-то девушке. Она, вроде как, не против знакомства, но, тем не менее, показывает ему своего парня с глянцевыми массивными мускулами, намекая, что не нуждается в его ухаживаниях. Леша изъявляет желание с ним разобраться, но я удерживаю его от этой глупости, осознавая, что этот парень порвет его на тряпки. Леша послушно кивает и смотрит куда-то в сторону рассеянным взглядом. Неизбывная тоска застыла на его усталом лице. Нам всего мало: впечатлений, эмоций, пьяного счастья…

Мы бредем по улице, держась друг за друга. Неведомая сила управляет нами, будто чья-то рука выводит кривую линию. Мы выписываем самые немыслимые зигзаги, то и дело рискуя упасть на асфальт. Я согнулся, как древний старик. Веки полузакрыты, и все тело пробирает дрожь. Я оглашаю криками всю улицу и не пропускаю мимо ни одного прохожего. Каждому из них я выражаю свою благосклонность, показывая распрямленными средним и указательным пальцами символ победы.

– Завтра я убираюсь из этой дыры! Больше меня вы здесь не увидите! – кричу я изо всех сил, с надрывом, так что вскоре перехожу на хрип.

Видя, что я начинаю буянить, Леша набрасывает мою руку к себе на плечо и держит меня крепче. Но все же, изловчившись, я бью ногой по металлической вывеске, и она, подлетев в воздух, с грохотом падает на мощеный плиткой тротуар. Прохожие смотрят на нас. Я кричу им что-то осипшим голосом.

– Тише, тише, – успокаивает меня Леша.

В ответ я ругаюсь…

С нами какие-то девушки, на одной из них Лешин пиджак. Откуда они взялись? Я не успеваю задать этот вопрос, как он гаснет в моем сознании. Они хотят в McDonald’s. А что дальше? Неизвестно. Странное дело, я отчетливо вижу только друга, остальные люди для меня лишь смутные образы.

Вдруг я резко разворачиваюсь и иду к перекрестку. Я хочу, чтобы мрак поглотил меня. Я, словно главный герой фильма, отказывающийся от всего, что у него есть, во имя лучшей жизни.

Меня несколько раз окликает Леша. Но я не отзываюсь, так как сосредоточен на том, чтобы перейти дорогу. Для меня это невероятно сложно, ведь я настолько пьян, что могу уснуть в любой грязной луже.

И все же меня кто-то догоняет, но я не оборачиваюсь. Знаю, что это не смерть, поэтому не страшно. Я чувствую нежное прикосновение мягкой теплой ладони.

Она держит меня за руку и ласково уговаривает вернуться. Кульминация всей ночи! Что же я выберу? Трухлявое прошлое или будущее без каких-либо гарантий?

Внезапно я, сам того не желая, как-то грубовато отталкиваю ее руку и, буркнув что-то вроде «отстаньте от меня», ступаю в спасительный мрак.

В животе пляшут черти, глотка стремительно деревенеет. Я останавливаюсь рядом с закрытыми павильонами торговцев и, наклонившись, опираясь руками на чуть согнутые в коленях ноги, начинаю отрыгивать едкой смесью изжоги и вязкой, тянущейся словно сопли, слюны. Из глаз текут слезы.

Такое чувство, будто кто-то выкручивает меня изнутри как белье. Вялая рвота. Как это мучительно!

Голоса каких-то прохожих. Я настолько ослаб, что не могу поднять голову. Удивительно, что я еще не ползаю на четвереньках. Я будто врос в тротуар, ноги застыли, как колонны.

Голоса смолкают. Кто-то хлопает меня по спине и спрашивает, все ли со мной в порядке.

Я киваю.

– Спасибо… Все хорошо… Это скоро пройдет.

И они уходят.

Добрая душа! Я растроган! Наверное, это первый из здешних людей, кто вознамерился мне помочь, увидел во мне обыкновенного человека.

Я чужак на этом курорте. Я потенциальный клиент. Улыбка за чаевые. Секс за деньги. Вот что значит местное гостеприимство. Всем плевать, кто ты такой, как тебе здесь, хорошо или плохо, главное, чтобы у тебя водились деньги…

Странно устроен человек. О Боге он думает только тогда, когда ему некуда больше деваться. Еще позавчера я благодарил Бога за то, что все обошлось. Обещал больше не пить. И что из всего этого вышло?

Бог готовил нас к жизни, а не к пустому смрадному существованию. Многие все еще продолжают молиться Богу по привычке, хотя давно уже утратили его в своих сердцах. Отгородились от него мишурой церковного культа и искренне полагают, что они – истинные верующие, забывая о том, какие дела творят каждый день, или, уподобляясь ненасытным животным, увязают в дьявольских песках кутежа и разврата. И я плачу по счету за сегодняшнюю ночь…

Небо на горизонте порозовело. Скоро на земную твердь брызнут первые лучи восходящего солнца. Я, словно безмолвный памятник своего разорения, неизвестно сколько, стою все на том же месте.

Леша возникает из рассеивающегося мрака, точно ладья выплывает из густого тумана. Быть может, это зрительная галлюцинация. Но такое ощущение, что рассвет состоялся в течение нескольких секунд, как-то кинематографично, словно кто-то на быстрой скорости промотал пленку вперед.

Друг похож на загулявшего семьянина, возвращающегося домой после развратной ночки. На его лице самодовольная улыбка. Увидев меня, он удивляется и, пьяно улыбнувшись, спрашивает, словно у себя самого:

– О! Ты еще здесь?

Я не отвечаю, только сплевываю под ноги.

Леша, закинув мою руку к себе на плечо, помогает сойти мне с места и ведет меня в отель.

Поравнявшись с парочкой влюбленных на углу улицы, Леша им что-то говорит, а я опять сгибаюсь.

– Давай, скоро уже придем.

– Пошел на х**, – еле-еле шепчу я, и, вставив в рот два слюнявых пальца, с надсадой извергаю рвотную струю.

Парень с девушкой ошеломленно смотрят на меня. Похоже, что я изгадил им всю прелесть прощального поцелуя.

Отель еще спит. И никто нас не ждет. Мы думаем, что закрыто, но стеклянные створки послушно разъезжаются в стороны.

Пока Леша берет ключ от номера у разбуженного портье, я с опущенной головой, стою у лифта, опираясь ладонью о стенку. К счастью, меня не начинает выворачивать здесь же.

Зайдя в номер, первым делом я бегу в ванную. Леша весел как ребенок. Он пинает ногой мусорное ведро, так что пластмассовые бутылки разлетаются в разные стороны, и с дурашливым хохотом всесильного чародея дает мне пинка под зад. Я посылаю его куда подальше и припадаю к унитазу.

Леша оставляет меня в покое и громко выражает свое удовольствие.

– Какие девушки!

Он, словно издеваясь, со всеми подробностями рассказывает, как употребил их на пляже. Вот досада! Почему я не пошел вместе с ними? Судя по его словам, девушки они покладистые. Сами взяли за руку и отвели на пляж, даже джинсы расстегнули.

Я злюсь на себя. Дернуло же меня так напиться!

– Сколько им лет?

– Они говорили, что четырнадцать, – отвечает Леша и довольно матерится. – Обслужили как следует!

Пошатываясь, я выхожу из ванной. Сил никаких. За окном яркое солнце. Прекрасное утро. Я кое-как стаскиваю с себя мокрую одежду, запихиваю ее в пакет, бросаю его в чемодан и валюсь на голый матрас.

Простыня смята, одеяло лежит на тумбочке, а подушка – на полу. Наверное, Леша спьяну перепутал кровати или, быть может, решил надо мной подшутить. Впрочем, сейчас мне не до этого. На часах – шесть, а пробуждение – в одиннадцать. Прошу заметить, крайне мучительное пробуждение…