Текст книги "Сгоревшая под дождём"

В течение почти всего оставшегося дня я неустанно корил себя за свой ядовитый язык, ставший причиной скрытого раздора между дочерью и гостем соседа. Я видел, как молодых людей угнетает общество друг друга, и мог бы догадаться, что их связывает нечто большее, чем дружба их отцов. Несомненно, в далёком или недалёком прошлом им довелось стать врагами. Но как интеллигентные люди они сегодня вели себя сдержанно, хотя, судя по суровым лицам, желали наброситься друг на друга с кулаками. «Чёрт тебя дёрнул заговорить на столь неловкую для них тему, – ругал я себя, гуляя по аллее в парке. – Лучше бы похвалил погоду или печенье домработницы». Но больше всего меня мучило опасение, что Зина ввиду зародившейся ко мне ненависти, откажется от бесед со мной, подобных вчерашней. И я изо всех сил надеялся, что моё неведение позволит мне избежать наказания и я отделаюсь предупреждением впредь не сталкивать лбами Ксению и Виктора. И, самое главное, услышу обещанную мне историю любви несчастной девушки.

После недолгой прогулки, подойдя к забору собственного дома, я завидел стоявшую под раскидистым клёном домработницу соседа и главный мой страх улетучился. Если бы она так негодовала, как я себе успел вообразить, она бы сейчас не стояла тут с опущенными плечами, держа в руке кусок вишнёвого пирога. Значит, она всё-таки сменила гнев на милость и готова продолжать со мной общение.

– Геннадий, – сказала она виновато, – вы простите меня за утро. Я повела себя по-хамски, начав убирать со стола и даже не удостоив вас взглядом и словом, когда вы уходили. Я знаю, так не поступают со званными гостями. Надеюсь, вы не станете на меня сильно сердиться, ведь моему скверному поведению есть вполне логическое объяснение. Вы поставили в неловкое положение Ксению, мою любимую девочку. А за неё, знаете ли, я порву любого.

– Зина, вам не за что передо мной извиняться, – я улыбнулся. – Но раз уж вы чувствуете за собой вину, я знаю, как вы можете её загладить.

– Как?

– Продолжить вчерашний рассказ.

– Ах, конечно. Это само собой. Я принесла вам кусок пирога. Я конечно, ни на что не настаиваю, но я была бы не против выпить с вами чашечку чаю.

Без раздумий я пропустил женщину в дом. Едва я взялся за ручку чайника, как она выхватила его у меня и попросила доверить ей заварку чая, ибо она мастер в этом «непростом» деле. Я только усмехнулся и опустился на стул. Когда чай был готов, она села за стол напротив меня и наконец положила конец моим томительным ожиданиям, продолжив своё повествование.

– Как я вам говорила ранее, Ксения была очень смышлёным ребёнком. За все школьные годы она ни разу не посетила репетитора и никогда не попросила помощи в выполнении домашнего задания у кого-то из домочадцев. Но однажды, убирая в её комнате, я заметила, что она уже больше получаса сидит над одной задачей и никак не может её решить. Она нервно сопела, тёрла виски, изводила листы бумаги бесполезными записями, а потом комкала их и швыряла в мусорное ведро рядом со столом, за которым сидела. Я подумала, что, возможно, смогу ей помочь и, бросив влажную тряпку на подоконник, наклонилась к ней и спросила:

– Может, я смогу решить эту задачу?

Девочка судорожно вздохнула и, покачав головой, попросила меня сесть рядом с ней. Я повиновалась. Взглянув Ксении в лицо, я немного испугалась, ибо оно, как мне показалось, претерпело значительные изменения. Больше я не находила тех весёлых детских глаз, которым так умилялась и которые так любила, не видела я и приподнятых уголков губ. Передо мной была словно не Ксения, а чужая девушка, к которой мне предстояло привыкнуть. Я списала сию перемену на взросление и успокоилась. Но когда девочка заговорила, мною вновь овладела тревога.

– Зина, сегодня кое-что произошло, – сказала она, сильно волнуясь. Это волнение передалось мне и, вспоминая сейчас те минуты, мне становится смешно и грустно одновременно. Мы сидели рядом, смотрели друг на друга с едва не мокрыми от слёз глазами, с красными щеками, слушая каждый своё частое сердцебиение. – Со мной никогда такого не было. Когда я пришла из школы, хотела рассказать обо всём маме, но не осмелилась. Она спросила, что нового в школе, и язык мой окаменел. Мне казалось немыслимым говорить с ней на эту тему.

– Но что? Что произошло? – в нетерпении спрашивала я.

По лицу Ксении проскользнула едва заметная улыбка и она отвела взгляд в сторону. Она вспоминала о чём-то, что вызывало в ней бурю эмоций, и очевидно, положительных.

– Третьим уроком у нас была физкультура, – начала она. – в одной стороне зала, как всегда, занимался наш класс, а в другой – одиннадцатый класс. Наш учитель предложил нам сыграть в баскетбол со старшеклассниками. Вернее, заставил, ибо мы не против были продолжать кувыркаться на мате. Учитель сделал две команды. В каждую поставил по шесть представителей от класса – три мальчика и три девочки. Я очень не хотела играть, ибо ты знаешь, как не люблю подвижные игры. Но делать было нечего, прозвучал свисток, и мы начали игру. Правда, заинтересованы в победе были только мальчики обеих команд. Девочки же просто бегали туда-сюда в надежде, что мяч сам прыгнет им в руки чудесным образом. И вдруг меня кто-то так сильно толкнул, что я упала. Я не успела одуматься, как толкнувший мальчик уже держал меня за руку.

– Извини, я случайно, – сказал он и помог подняться. Оказавшись с ним лицом к лицу, я впала в ступор. Внутренний голос говорил мне: «Ты не отпустишь его руку, пока не вспомнишь, насколько хорошими приятелями были когда-то». Это очень странно. Здравым умом я понимала, что никогда даже парой слов с ним не обменивалась, но чувство было такое, словно где-то в прошлой жизни мы были чуть ли не одним целым. Я смотрела на этого мальчика с большим любопытством, а он, к слову, делал то же самое. Мы стояли как ненормальные и разглядывали друг друга. Потом он улыбнулся. Смутившись, я отвернулась и побежала играть дальше. До конца урока я больше не осмеливалась снова посмотреть на него. Но было заметно, что он не сводит с меня глаз.

– Ах, моя дорогая! – воскликнула я и схватила девочку за плечи. – Скорее всего, он влюбился в тебя.

– Ты думаешь? – улыбнулась Ксения.

– Точно утверждать не могу, но обычно мальчики так себя и ведут, когда им кто-то нравится. Смотрят на предмет своего обожания, улыбаются… Ну, а ты? Тебе он тоже нравится?

Девочка задумалась.

– Честно говоря, не знаю. Я не нашла его слишком привлекательным. Но понимаешь, есть какая-то невидимая сила, которой меня к нему тянет. И я до сих пор не могу понять, с чего вдруг решила, что хорошо его знаю.

– Ну, вы ведь учитесь в одной школе. Постоянно пересекаетесь. Не исключено, что когда-то вам даже поговорить довелось. Например, на утреннике в начальной школе. Просто ты не помнишь.

– Да, – вздохнула Ксения, – скорее всего, так оно и есть. Я забыла тебе ещё кое-что рассказать. В конце урока, когда учитель выставлял оценки в журнал, он назвал фамилию этого мальчика, Садовский. Помнишь, папа как-то обмолвился, что у его приятеля-конюха фамилия Садовский? А ещё, что у этого приятеля есть сын семнадцати лет?

– Да, помню, – ответила я. – Здорово будет, если дети двух закадычных друзей тоже подружатся. А представь, как вы осчастливите отцов, если однажды решите пожениться?

Ксения закрыла лицо руками и заскулила забавы ради.

– Зина, ты меня убьёшь, если скажешь ещё хоть одно слово. Я даже смотреть в его сторону боюсь, не то что замуж за него выходить.

– Не бери в голову, – махнула я рукой, – древняя старушка предаётся мечтам.

Ксения попросила меня удалиться, ибо её несчастная задача всё ещё ждала своего решения. Прежде чем выйти за дверь, я краем глаза посмотрела на любимицу и обнаружила, что теперь она решает задачу с проворностью закоренелого математика. В тот день я была на седьмом небе от счастья, как будто меня саму угораздило влюбиться.

Наша с Ксенией маленькая тайна быстро открылась. Это случилась поздним вечером, вслед за ужином, когда Андрей Иванович поднялся в свою спальню, а женщины остались на кухне. Я принялась перемывать посуду, и Ксения изъявила желание мне помочь. Я долго противилась, объясняя это тем, что хочу получать своё жалование честным путём. А девочка, смеясь, всё равно отнимала у меня грязные тарелки. И мне ничего не оставалось делать, кроме как пойти ей на уступку. За всей этой картиной с заметным пренебрежением наблюдала Ольга Николаевна. Когда наша с девочкой работа во всю кипела, женщина подошла к дочери и сказала со полной серьёзностью:

– Иногда у меня возникает ощущение, что тебя воспитывали не интеллигентные люди, а немытые крестьяне. Зачем ты помогаешь прислуге? У неё есть руки и она не нуждается в милосердии.

– Мама, как тебе не стыдно! – вспыхнула Ксения. – Когда ты прекратишь называть Зину прислугой? Для нас с отцом она давно старая добрая подруга и только для тебя прислуга!

От Ксении такого яростного настроя никто не ожидал. Обычно на все замечания мамы она отвечала опущенную головой. Я не хотела становиться яблоком раздора между матерью и дочерью, поэтому легонько ущипнула девочку за бок, давая понять, что ей не стоит и дальше огрызаться с матерью. Ольга Николаевна опешила. С минуту она просто глядела в лицо Ксении и не находилась, что сказать. А затем, поражённая дерзостью дочери, своим привычным громким и властным голосом спросила:

– А не дьявол ли в тебя вселился, деточка?

– Дьявол! – так же громко отозвалась Ксения.

– Просто ваша деточка взрослеет, – вмешалась я. – У неё формируется собственный взгляд на мир. И она вправе иметь своё мнение.

Женщина опустила глаза, развернулась и, скрестив на груди руки, медленно зашагала в сторону окна, раздумывая над моими словами. А обернувшись, ответила спокойнее:

– Конечно, взрослеет. Конечно, имеет право на мнение.

Ксения продолжила тереть влажной губкой тарелку, а я подумала, что раз уж у нас зашла тема взросления Ксении, то неплохо было бы поведать хозяйке о её влюблённости, ибо мне казалось не совсем правильным, что домработница знает о девочке больше, чем её собственная мать. Я шёпотом предложила юной помощнице всё рассказать матери, на что она без особой охоты согласилась. Тогда я сказала Ольге с улыбкой:

– А знаете ли вы, что сегодня Ксении улыбнулся мальчик в школе. И, кажется, она ему очень нравится.

– Что за мальчик? – поинтересовалась женщина, глядя на дочь.

– Если я ничего не путаю, – ответила Ксения и отвернулась к раковине, ибо больше не могла выносить пристального взгляда Ольги, – это сын папиного друга Олега Садовского.

Мы с девочкой и предположить не могли, что женщину смутит то обстоятельство, что в женихи её дочери набивается парень из знакомой и, главное, порядочной семьи. Я к тому времени и сама прекрасно знала Олега. Часто по выходным Андрей Иванович приглашал его в гости, и они могли часами говорить о работе. Пока я подавала мужчинам угощения, имела возможность слушать гостя. И всякий раз поражалась его красноречивостью, какой могут обладать только люди образованные, и здравыми рассуждениями, которые характерны для людей умных. Вероятность того, что его ребёнок простофиля была крайне низка. Ольга Николаевна, несомненно, тоже это понимала. Однако вместо того, чтобы порадоваться за дочь, сказала твёрдо:

– Ты не будешь с ним встречаться.

На лице Ксении было больше недоумения, чем грусти. Мне тоже была непонятна категоричность хозяйки. Но прежде чем одна из нас вымолвила хоть слово, женщина объяснила свою позицию.

– Да, Ксения, ты не ошиблась. У Олега Садовского есть сын семнадцати лет. Я не знаю этого мальчика, и всё же могу сложить о нём представление, зная, кто его отец, а главное – брат. У Садовского ведь имеется ещё один сын, ему уже под тридцать. Но молодой человек до сих пор не женат. А знаете почему? Потому что любая девушка для него – бездушное создание, кукла, которой можно воспользоваться и выбросить на помойку без зазрения совести. Олег ведь любит хвалиться своими чадами. Он, представьте себе, гордится, что его сынок меняет возлюбленных как перчатки. Знаете, как он отзывался об отношениях парня с девушками? Погуляет и бросит, погуляет и бросит. Видимо, потому что считает, что равных ему в свете нет. В общем, Ксения, я не позволю, чтобы ты водила дружбу с человеком непостоянным и самовлюблённым.

– Мама, но с чего ты взяла, что младший сын Садовского точно такой же, как и старший? – Ксения пожала плечами.

– А какой, дочка? Они росли в одинаковых условиях, их воспитывали одни и те же люди. Разве может быть иначе? Послушай, он не продержится и двух недель, пожелает расстаться с тобой на третьем свидании. А потом у него будет другая девушка, не исключено, что твоя одноклассница или близкая подруга. Он будет с ней ходить под ручку и целоваться на лавочке у ворот школы, а из тебя сделает всеобщее посмешище с разбитым сердцем. Помяни моё слово.

Ольга Николаевна, верно, полагала, что её дочь по уши влюблена и готова была дальше сражаться с ней. Но девочка сдалась без боя, как обычно, проявив послушание.

– Хорошо, мама, – ответила она.

– Забудешь о нём? – строго спросила мать, задрав кверху подбородок.

– Забуду, – уверенно проговорила девочка.

Но вы ведь знаете, как характерно для подростков обманывать родителей, игнорировать их запреты, тайком обмениваться любовными письмами и сбегать из дома с теми, кого мама и папа на дух не переносят. Я уже представляла себе Ксению, теряющую голову от любви и решающуюся на самые безумные поступки в погоне за счастьем.

Схватившись за спину, Ольга поплелась в спальню с довольным лицом победителя. Мы с Ксенией остались одни.

– Ты ведь солгала маме? – с улыбкой спросила я. – Ты будешь встречаться со старшеклассником?

Ответ Ксении стал для меня полной неожиданностью.

– Я вовсе не врала, Зина. Думаю, мама права. Этот парень действительно мне не подходит. Ну, что ты так поникла? Я тебя огорчила? Если хочешь знать, он мне не так уж и нравится.

За несколько часов я успела так привыкнуть к мысли, что у моей любимицы есть жених, что теперь не хотела верить в обратное. У меня было такое чувство, будто кто-то разбил внутри меня хрустальную вазу и осколки так и врезаются в сердце. Почти всю ночь я не могла уснуть, гневаясь на хозяйку, лишившую собственную дочь блаженства любви. Благо, наутро все мои печали улеглись. А занявшись рутинной работой, я вовсе забыла и думать о событиях минувшего дня.

В один солнечный субботний день, проверяя почтовый ящик, я обнаружила письмо, предназначавшееся хозяину. Прочитав имя адресанта, я на миг затаила дыхание в результате лёгкого испуга, который понятно с каких пор охватывал меня всякий раз, стоило мне услышать фамилию Садовский. Давний приятель Андрея Ивановича имел, казалось бы, странную для современного человека привычку писать бумажные письма вместо того, чтобы звонить или отправлять сообщения в электронном виде. Однако на сей раз его поступок был весьма логичен. Ведь это было не просто письмо, а пригласительная открытка, в которой он указал, что хочет видеть на своём полувековом юбилее не только Андрея Ивановича, с которым знаком добрых тридцать лет, но и всю его семью даже включая ту, как он выразился, милую толстушку Зину, которая всегда подавала ему самые вкусные пирожные в свете. В качестве места празднования мужчина обозначил собственную лошадиную ферму, где в тени густой листвы можно будет устроить неплохой пикник. Этот праздник стал для Ольги Николаевны очередным поводом блеснуть своей красотой. Правда, в этот раз о собственном облике она подумала во вторую очередь и большое внимание на протяжении всего дня уделяла продумыванию образа дочери. Пока она подбирала девочке платье и причёску, на нервной почве у неё лопнул сосуд в глазу. Казалось, от того, как будет завтра выглядеть Ксения, зависела чья-то жизнь. Мне было не совсем понятно столь сильное беспокойство женщины, и я спросила:

– Ольга Николаевна, отчего вам так важно, чтобы Ксения выглядела на дне рождения у едва ли знакомого ей человека безупречно?

– Зина, ты и вправду не понимаешь? – фыркнула женщина и продолжила наглаживать воротничок прелестного алого платья. Мне в этот день она почему-то не доверяла утюг. Наверно, опасалась, что я прожгу её драгоценные тряпки. – Там же будет сын Олега.

– И что с того? – всё равно не соображала я. – В ваших планах ведь не было выдавать Ксению за него замуж? Для чего, спрашивается, ей красоваться перед ним?

– Пойми, Зина, если Ксения ему вдруг разонравится, он будет только рад, что она не захотела с ним встречаться. Но так быть не должно. Завтра он с грустью поймёт, что ему вовек не светит такая красивая, умная и порядочная девушка.

Мне хотелось покрутить пальцем у виска перед лицом хозяйки, ибо я сочла её слова полнейшей глупостью. Но, естественно, не осмелилась на сие действо и молча вышла из комнаты, не желая больше оставаться рядом с человеком, которого презирала. И ещё больше мою ненависть к ней усиливало ужасное предчувствие, что в скором времени по её милости Ксения будет глубоко несчастна.

Знаете, есть такое выражение «просто и со вкусом»? По мне, оно идеально подходит под описание праздника, который устроил Олег на своей ферме. Он созвал отнюдь не много гостей. Помимо его семьи там присутствовала я и, разумеется, семья хозяина, пару таких же возрастных мужчин, что и именинник, а также три немолодые женщины, два крепких парня и две девушки на вид чуть постарше Ксении. Олег установил в небольшом саду подле фермы большой стол, за которым одновременно могли сидеть все гости. Главным угощением стали шашлыки, которые с удовольствием пожарил сам именинник, и трехъярусный торт с карамельной лошадкой наверху. Честно говоря, мне было не до еды и развлечений. Я тем и занималась, что наблюдала за Ксенией и младшим сыном Олега Виктором. Девочка вела себя легко и непринуждённо, а вот юноша явно испытывал напряжение в компании нашей красавицы. И только теперь я с горечью осознала, какую чудовищную ошибку допустила Ольга, запретив дочери отвечать ему взаимностью. Он смотрел на Ксению пристально, из-под насупленных бровей, как будто пытался найти в ней что-то, недоступное взору. И я не могла спутать. Это был взгляд по-настоящему влюблённого человека. Ксения в силу своей юности и неопытности в сердечных делах не могла этого понять. А её мать и не пыталась что-то понимать. Она ходила по саду с гордо поднятой головой, ни на кого не глядя, разве что на дочь, которой то и дело шептала:

– Спину ровнее и голову выше.

Ксения всё так же слушалась мать, и если раньше её смирение я воспринимала как результат хорошего воспитания, то теперь с ужасом пришла к иному умозаключению. Эта прекрасная юная леди в алом платье – бесхарактерное создание, тряпка. И на протяжении всего праздника я наблюдала за неприглядными для меня картинами, от которых мне в конце стало дурно. Ксения медленно жевала еду за столом, как того хотела мать, смеялась только с закрытым ртом, как того хотела мать, стояла только в тех местах, на которые указывала мать. И я подумала, что, если Ольга вдруг захочет, чтобы дочь перестала дышать, та не воспротивится её желанию.

Что касается Виктора, то я нашла его неплохим парнем. Он на самом деле не представлял из себя большого красавца и тем более не походил на мастера обольщения, но в нём было столько обаяния, что даже я, старая кляча, с удовольствием в него влюбилась бы. Я уже сказала, что рядом с Ксенией он был не очень-то весел. Но если её не было поблизости, он вёл себя раскованно, много улыбался и шутил. У него была живая мимика и приятный голос. Но всё это не главное. Как только я увидела его, в моей голове пронеслась мысль: «Они с Ксенией похожи, как брат и сестра!» И для меня именно этот факт стал главным аргументом в пользу того, что молодым людям суждено быть вместе.

Имей я хоть капельку нахальства, без всяких раздумий схватила бы Ксению за руку и подвела её к Виктору, ибо во мне отсутствовали всякие сомнения, что эти ребята сумеют поладить друг с другом. Но увы, я трусила. Да к тому же, с объективной точки зрения, не в моей компетенции было заниматься сводничеством.

Чудесный майский день клонился к вечеру. Гости, казалось, достигли пика своей расслабленности, и никто уже не стеснялся громко разговаривать на самые разные вплоть до неприличных темы, выпивать очередной бокал вина или чего-то покрепче, не страшась косых взглядов, и даже танцевать. Младший сын именинника тоже был не прочь позабавиться. Выпив целый бокал шампанского, он встал из-за стола и куда-то удалился. Его не было около десяти минут, и за это время мы с Ксенией успели оговорить час ухода.

– Я хочу домой, – тихо сказала мне девочка. – Отец с Олегом сидят в гамаке и о чём-то так оживлённо болтают, что, думаю, мы здесь застряли надолго.

– Если честно, я тоже подустала. Но ведь нам не обязательно находиться здесь до темна. Давай посидим ещё пол часика и пойдём домой.

С этими словами я улыбнулась девочке и в ту же секунду услышала восторженные возгласы гостей, доносившиеся из открытого манежа. Из любопытства мы с Ксенией тоже отправились туда. Верхом на красивой белой лошади гарцевал на песке посреди манежа юный всадник и с таким энтузиазмом и озорством управлял поводьями, что сделай он сальто назад прямо сидя в седле, я бы нисколько не удивилась. Все присутствующие на празднике, кроме Олега и Виктора, которые всё ещё сидели в гамаке, столпились у ворот манежа и, глядя на весьма увлекательное шоу, хлопали в ладоши. Нам было очень весело до тех пор, пока юноша не угомонил лошадь и не подъехал ближе к народу. Остановившись, он поинтересовался, кто хочет с ним прокатиться до пустыря. Я говорила, что помимо Ксении на празднике присутствовали ещё две молоденьких особы. Они подбежали вплотную к носу лошади и подняли вверх свои худенькие бледные ручки. Я их мысленно поддерживала в их стремлении покататься с Виктором. Как ни крути, а о таком женихе можно было только мечтать. Довольно хорош собой, умён, богат. И сейчас в седле был в буквальном смысле слова принцем на белом коне. Но, представьте себе, он проигнорировал мольбы девушек и, подъехав ближе к Ксении, протянул ей руку. Девочка вскинула на него испуганные глаза и тут же, засмущавшись, опустила их. А Виктор продолжал держать руку в вытянутом положении. И девочка, кажется, готова была сдаться. Только, разумеется, ей требовалось одобрение матери. Она повернула голову в её сторону с вопрошающим взглядом, и я, так же, как и сама девочка, верила, что Ольга оценит красивый жест юноши, и с удовольствием разрешит дочери согласиться на его предложение. Но хозяйка оказалась непробиваемой. Едва заметно она отрицательно покачала головой, дав понять Ксении, что никуда она с этим мальчиком не поедет. И когда она во второй раз опустила голову, терпение Виктора кончилось вместе с позитивом, который он излучал на протяжении всего праздника. Он быстро опустил руку, хотя выглядело это так, словно она, онемев, сама упала. Ему стало крайне неловко и стыдно перед гостями. С минуту он растерянно озирался по сторонам, в то время как гости пристально глядели на него, о чём-то перешёптываясь друг с другом. Я повернулась в сторону жены именинника и матери Виктора. Она сверлила Ксению орлиным взглядом и, несомненно, так же, как я, была поражена её отказом. Даже мне стало не по себе от происходящего. Боюсь представить, что чувствовал в этот момент Виктор. Он спрыгнул с лошади и с нагнутой головой повёл белоснежную красавицу обратно в конюшню. Судя по угрюмым лицами окружавших меня людей, праздник превратился в траурную церемонию. Исключение составляла лишь Ольга Николаевна. Прищурившись, она смотрела куда-то вдаль, и по её красивому властному лицу скользила едва заметная улыбка. Тогда Ольга скатилась на самое дно в моих глазах. И если бы не Ксения, которую за три года работы я так полюбила, что теперь считала её и своей дочерью и ни при каких условиях не хотела с ней расставаться, я бы в тот же вечер уволилась, чтобы никогда не видеть эту скверную женщину. Я готова была отчитать её за столь отвратительное поведение, но было не время. Мало того, что мы испортили гостям вечер, так ещё не хватало, чтобы мы устроили скандал на глазах у всех.

Домой я вернулась в не лучшем расположении духа, хотя мои хозяева, кажется, пребывали в прекрасном настроении. И если от супругов это было вполне ожидаемо, то улыбка на лице Ксении меня удивила. Конечно, не она была виновата в том, что сегодня произошло. Однако я бы на её месте переживала за несчастного Виктора. Да что там… Я, будучи на своём месте, сочувствовала юноше и жалела его.

Когда нам с Ксенией довелось остаться вдвоём, мы расположились на диване в гостиной и вместе вспомнили события последних двух часов.

– Ты, должно быть, сожалеешь, что послушалась мать и не села на лошадь? – спросила я.

– Вовсе нет, – последовал ответ. – Мне, конечно, было не очень приятно становиться объектом недоумевающих взглядов со стороны гостей, но я поступила так, как мы с мамой посчитали нужным.

– Вы с мамой? Ты уверена, что вы обе хотели дать этому мальчику от ворот поворот?

– Послушай, Зина, – улыбнулась девочка, – тебе не стоит так беспокоиться. Жаль, конечно, что так вышло с этим Виктором, но, знаешь, он сам виноват.

– В чём виноват? – крикнула я в сердцах.

– В своей назойливости, – отпарировала Ксения и устремила взгляд на лестницу, по которой спускалась её уставшая мать. Держась за поясницу, она медленно опустилась в кресло и обратилась к девочке:

– Дочка, в последнее время ты чаще общаешься с прислугой, чем со мной. Может, поведаешь мне, о чём это вы только что спорили.

– Поведаю, – ответила Ксения. – Но после того, как ты пообещаешь мне впредь не называть Зину прислугой.

– Я всего лишь называю вещи своими именами, – сказала женщина в своё оправдание. – Но если ты просишь, хорошо, не буду.

– Зина переживает, что мы с тобой обидели Садовского-младшего.

Ольга негромко рассмеялась, подперев ладонью щёку, а потом ответила:

– И правильно сделали. Признаюсь, до сегодняшнего дня я ещё сомневалась в его натуре, но сегодня убедилась окончательно в том, что он неисправимый бабник. Вы видели, какой цирк он устроил? Тоже мне, принц на белом коне. Очевидно же, что хочет обольстить всех девушек мира.

– Ему только семнадцать лет! – воскликнула я. – О чём речь?!

Ольга бросила на меня полный ярости и замешательства взгляд. Похоже, я ненароком разозлила её. Но во мне бушевала буря эмоций, которую я не в состоянии была унять.

– Зина, тебе не кажется, что ты много себе позволяешь в последнее время? Во-первых, милочка, ваше место на кухне, – отрезала она. – А во-вторых, даю голову на отсечение, что уже завтра, в лучшем случае послезавтра Ксения увидит его с другой девушкой, которую он будет крепко обнимать где-то за школой и клясться в вечной любви.

– Может, и будет, – согласилась я. – А что парню ещё остаётся, когда его так унизили? Но вы не рассматриваете того варианта, что он всем сердцем полюбил вашу дочь? И если бы вы сегодня не вмешались, они стали верными друзьями, а в последствии мужем и женой на долгие-долгие годы?

– Зина, прекращай смотреть мелодрамы по ночам. Они формируют неправильное представление о реальности. Запомни, такие, как этот Виктор, не умеют любить. И я не отдам в его поганые лапы свою дочь, понятно?

– Мама, Зина, не ссорьтесь, – вмешалась Ксения. – Этот парень мне ни капельки не нравится, и я не села бы на его лошадь даже за миллион долларов.

– Умница, моя девочка, – ответила Ольга и, поднявшись с кресла, поцеловала дочку в лоб, а потом взяла её за руку, и они вместе отправились наверх. Но у меня на сердце всё равно было неспокойно. Дурные предчувствия не хотели меня покидать.

Спустя неделю я поливала герань в саду у дома. И когда вышла за его пределы на обочину дороги, чтобы вылить в траву оставшуюся в ведре воду, завидела вдали возвращавшуюся из школы Ксению. Яркое весеннее солнце било прямо в глаза, и я приложила ладонь козырьком ко лбу, дабы начать любоваться юной хозяйкой. Издалека она мне казалась такой же, как всегда, весёлой и жизнерадостной, но стоило ей приблизиться, как мне удалось разглядеть её бледные как мел щёки и красноватые глаза. Довольная улыбка сошла с моего лица, и я застыла в изумлении.

– Девочка моя, что стряслось?

– Ничего, Зина, – отозвалась она сдавленным голосом. – Разве у меня может что-то случиться? Контрольные написаны, пятёрки получены.

– Дорогая, кого ты обманываешь? По тебе же видно, что ты ревела! Только взгляни на свои красные глаза.

Ксения судорожно расстегнула школьную сумку и, достав из неё маленькое круглое зеркало, вгляделась в своё отражение.

– Я не знаю, – нервно проговорила она, – почему у меня красные глаза, но, клянусь, что не ревела.

– Ладно, – вздохнула я, – идём обедать.

– Спасибо, Зина, я сегодня не голодная.

С этими словами она поспешила в дом. Я поплелась за ней следом, изнывая от желания узнать причину её беспокойств. Я хорошо знала хозяйскую дочь. Она никогда не переживала, а уж тем более не плакала по пустякам. Она была очень терпеливой и могла запросто снести несправедливость, обиду, да что угодно. И чтобы довести её до слёз, нужно было сильно постараться. Пока я мучилась догадками, в моём мозгу селились самые страшные мысли. Я вдруг решила, что девочку преследует физическая боль, но она просто боится говорить об этом мне и родителям. С намерением ещё раз попытаться от неё чего-то добиться, я отправилась в её комнату, но та оказалась заперта.

– Вот так новость, – пробормотала я в волнении, – раньше её дверь всегда была открыта. Я начала лихорадочно дёргать ручку. Но не прошло и секунды, как дверь открылась.

– Зина, ты чего? – пожала плечами Ксения. Очевидно, она готова была меня убить, и всё же изо всех сил старалась оставаться предельно спокойной. – Проходи. Что ты хотела?

– Я хотела правды! – грозно произнесла я в надежде, что девочка испугается и тут же мне всё выложит на блюдечке. Но она лишь похихикала над моей притворной яростью и, сев за стол, продолжила что-то писать в школьной тетради. – Почему ты заперла дверь?

– Чтобы ты не вламывалась ко мне без спроса, что ты очень любишь делать! – съязвила Ксения, что в последнее время всё чаще себе позволяла. Я вдруг с грустью подумала, что теряю свою Ксению, свою добрую славную девочку.

– То есть мне больше не нужно приходить к тебе с бутербродами и свежим соком? И ты больше не нуждаешься в чистой уютной комнате? И наши разговоры по душам стали тебе не в радость? – набросилась я на и без того унывающего ребёнка.