Текст книги "Эпоха завоеваний"

2
Преемники
Авантюристы и создатели царств (323–275 гг. до н. э.)

Проблема престолонаследия (323 г. до н. э.)

Македонские цари редко умирали в своей постели; они погибали в битве либо становились жертвами покушений. В традиционной македонской монархии новый царь приобретал легитимность через одобрение армией. Он был первым и главным военачальником. Как в полисах народное собрание избирало военных командиров и прочих должностных лиц, так и македонское собрание воинов выбирало человека, который поведет их в бой. Династический принцип наследования уважался, но новый царь необязательно должен был быть старшим сыном покойного – и даже необязательно должен был быть его сыном. Когда Филипп погиб от руки убийцы в 336 году до н. э., передача власти Александру не была самоочевидной. Племянник Филиппа Аминта, сын царя Пердикки III, все еще претендовал на престол; у Александра было два единокровных брата: старший Арридей, рожденный в 359 году до н. э., и Каран, новорожденный сын Филиппа от последней его жены. Арридей вследствие слабоумия не мог занять трон, зато права Карана на престол могли быть поддержаны родственниками его матери, принадлежавшими к македонской знати. И Аминта, и Каран были убиты сразу же после того, как армия провозгласила царем Александра. Кровопролитие 336 года до н. э. не было забыто ко времени смерти Александра 13 лет спустя. А старые командиры его армии видели также цареубийства и перевороты 369–359 годов до н. э. Этот опыт не давал сильных надежд на мирный переход власти.

Если в 359 и 336 годах до н. э. стоял вопрос о том, кто будет царем македонян, то в 323 году до н. э. все было намного сложнее. Большая часть македонской армии, ответственной за назначение нового царя, находилась в Македонии, за исключением примерно 6000 солдат, оставленных в Вавилоне. Кроме того, Александр был не просто македонским царем и главой Фессалийского союза. Он был военачальником Эллинского союза и, что более важно, правителем империи, которую сам завоевал. Усложняло ситуацию и то обстоятельство, что сам Александр не оставил распоряжений относительно престолонаследия.

Умирая, Александр отдал свой перстень с печатью одному из своих старших должностных лиц – хилиарху (визирю) Пердикке. Это не было завещание трона; Пердикке было лишь поручено осуществить передачу власти. В момент смерти Александра было невозможно предположить, что царем может стать человек не из династии Аргеадов. Выбор мог производиться лишь среди близких родственников: брат, сын или свояк. Почивший царь оставил двух вдов. Когда Александр скончался, Роксана, ставшая его женой в 327 году до н. э., была беременна. Дочь Дария III Статира вышла за него замуж всего за год до его смерти и не родила ему ребенка. Некоторые источники предполагают, что Александр мог иметь внебрачного сына от своей наложницы Барсины – мальчика по имени Геракл. Обе старшие сестры Александра, Кинана и Клеопатра, являлись вдовами; третью сестру Фессалонику, бывшую уже на середине третьего десятка, как ни странно, замуж так и не выдали. Для амбициозных представителей македонской знати все три женщины были бы хорошей партией, но ни одной из них не было в Вавилоне. Они находились в Македонии с матерью Александра Олимпиадой, до сих пор являвшейся влиятельной фигурой при дворе. В Вавилоне пребывал только единокровный брат Александра Арридей. Он сопровождал Александра в его походах, несмотря на слабоумие. Хотя армия и провозгласила Арридея царем, его правление должно было рассматриваться как временное до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия нерожденный сын Александра или пока один из военачальников Александра не сумеет каким-либо образом легитимировать свою власть над Македонским царством или всей империей. Новый царь, который взял имя Филиппа III, находился под опекой Кратера, одного из ведущих военачальников, в то время как основные армейские руководители заняли ключевые должности в административном аппарате империи. Когда несколько месяцев спустя Роксана родила сына, он также был объявлен царем под именем Александра IV и передан на попечение тому же Кратеру.

Что думали старики, сражавшиеся за Филиппа и Александра? И – еще важнее! – что происходило в умах молодых людей, которые увидели, как друг их детства завоевал изведанный мир, стал правителем многонациональной империи, постепенно отстранился от большинства из них, перенял некоторые черты восточного деспота и даже приобрел статус божества? Все известные исторические сочинения рассматривают события этих лет, зная их исход – распад империи и создание трех крупных и нескольких более мелких царств. Но в 323 году до н. э. никто не мог сказать ни что случится в будущем, ни даже родит ли Роксана сына или дочь. Покорение Персидской державы заняло у Александра семь лет, но на то, чтобы кто-либо из его военачальников осмелился объявить себя царем, потребовалось 17 лет; это говорит об их неготовности порвать с традицией династии Аргеадов. Мы не знаем, рассматривалось ли вообще в качестве варианта в 323 году до н. э. разделение империи. Представление о едином правителе империи или хотя бы большей ее части сохранялось вплоть до 281 года до н. э., свыше 40 лет после смерти Александра.

Соратники Александра продолжали жить в его тени. Говорят, что когда один из них, Кассандр, видел статую Александра, то выказывал все физические симптомы страха – дрожь, трепет и головокружение. После своей смерти Александр вызывал не только страх: он пробуждал тщеславие и мог поддерживать притязания на власть. Его останки, его символы власти и члены его семьи явились важными средствами убеждения и подтверждения законности. По этой причине Птолемей, один из военачальников Александра, похитил его тело, чтобы похоронить его в своей провинции – Египте. Хотя древние источники недвусмысленно говорят о том, что захоронение состоялось в Александрии, это не мешает наделенным богатым воображением археологам искать гробницу в других местах. Привилегия опекать царей Филиппа III Арридея и Александра IV тоже яростно оспаривалась. Кассандр хотел получить права на престол, женившись на сестре Александра Фессалонике. Шло в ход все, хоть как-то связанное с Александром. Ярчайший пример тому – поведение одного из старших его военачальников, Эвмена, который во время войны в Малой Азии выставлял Александров трон на военных советах, имитируя присутствие умершего царя.

Говорят, что когда Александра на смертном одре спросили, кому он передаст свое царство, он ответил: «Лучшему; ибо предвижу я, что великий поединок между друзьями будет мне погребальными играми». Se non è vero, è ben trovato («Если это и неправда, то хорошо придумано»[11]11
  Изречение Джордано Бруно из его трактата «О героическом энтузиазме» (1585).


[Закрыть]).

Его смерть открыла серию войн, которую можно считать поединком между честолюбивыми и могущественными мужчинами, а иногда и их женщинами, за высшую власть. Итогом этих войн стала не только совершенно новая политическая география, но и новая концепция монархической власти, изначально более тесно связанная с харизмой, нежели с династической легитимностью.

Преемники: портретная галерея тщеславия

Многочисленные герои этого периода известны как диадохи (преемники), и по этой причине эпоха непрерывных войн между смертью Александра и окончательным разделом империи в 281 году до н. э. известна как «время диадохов». Некоторые из них были старыми представителями македонской аристократии, принадлежавшими к поколению Филиппа. Семидесятипятилетний Антипатр, бывший регентом Македонии с 334 года до н. э., олицетворял преемственность и авторитет. Шестидесятилетний Антигон Монофтальм (Одноглазый), командовавший греческими союзниками во время походов, теперь правил Великой Фригией – одной из главных провинций Малой Азии (см. карту 3).

Пусть и старики, они были отцами честолюбивых сыновей. Сын Антипатра Кассандр, родившийся ок. 350 года до н. э., находился в Вавилоне, когда умер отец, и, должно быть, надеялся наследовать своему отцу. Сыну Антигона Одноглазого Деметрию было всего 14 лет, но скоро он станет одним из самых важных диадохов и со временем получил прозвище Полиоркет («Осаждающий города»).

Из многочисленных военачальников, вовлеченных в разгоревшийся после смерти Александра конфликт, в грядущие 40 лет на политической сцене будут господствовать трое. Это друзья Александра с детства и члены узкого круга «телохранителей»: 44-летний Птолемей был назначен сатрапом важной провинции – Египта; Лисимах, которому было около 39 лет, стал правителем Фракии – провинции, соединявшей Европу с Азией; 35-летний Селевк сменил Пердикку на должности хилиарха. Наконец, важную позицию в административном аппарате занимал личный секретарь Александра Эвмен.

Сколько бы грез и желаний ни вызывал у этих людей действительный вакуум власти, при дворе Александра они привыкли считать друг друга ровней. Как могли они теперь принять, что один из них поднимется на место умершего царя? Следовало ожидать, что, если один из них попытается захватить слишком много власти, остальные объединятся против него. Эта угроза не помешала главным игрокам попытаться укрепить свое могущество, пример чего подавал им Александр на протяжении более чем десятилетия. Противоборство их тщеславий превратило политическую историю этой эпохи в запутанную последовательность войн и renversments des alliances (разрушений союзов), обычно сопровождаемых недолговременными браками между одним из диадохов и сестрой или дочерью другого.

Многие детали, относящиеся к событиям этого периода (см. хронологический указатель, до сих пор неясны, и время от времени находки новых надписей дают новые сведения. Здесь кратко изложены лишь несколько главных событий, лучше всего характеризующих природу этих противостояний, а также планы и ожидания его главных участников.

Ламийская, или Эллинская, война (323–322 гг. до н. э.)

Говорят, что, когда весть о смерти Александра достигла Афин, оратор Демад сказал: «Будь это так, запах тления давно наполнил бы уже вселенную»[12]12
  Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Фокион. 22 (пер. С. П. Маркиша).


[Закрыть]. Когда новость подтвердилась, Демосфен призвал соотечественников освободиться от македонской гегемонии. У них имелись веские основания последовать этому призыву. Указ об изгнанниках вызвал сильное недовольство; кроме того, афиняне были способны финансировать войну против Антипатра – по иронии судьбы деньгами Александра. В 324 году до н. э. предавший царя казначей Гарпал прибыл в их город с огромной суммой, как сообщается, в 5000 талантов и небольшой армией из 6000 наемников. Теперь эти деньги можно было использовать для найма солдат. Тысячи их, уволенных Александром, покинули армии сатрапов и ожидали нанимателя на мысе Тенарон. Афины нашли союзников из числа греческих государств, имевших причины воспротивиться македонскому господству. Современники назвали эту войну Эллинской, то есть войной союза эллинов: греческие города и федерации, объединившие силы с Афинами, преподносили свою борьбу как борьбу греческих государств против македонского господства. Одна надпись характеризует эту войну как «войну афинского народа за свободу эллинов».

После некоторого первоначального успеха эллинов Антипатр был вынужден отступить к фессалийскому городу Ламии, где он находился в осаде с зимы 323-го до весны 322 года до н. э.; отсюда война и была названа Ламийской. Но тут судьба отвернулась от эллинов. После победы македонян при Кранноне в сентябре 322 года до н. э. греки безоговорочно капитулировали. Демосфен, осужденный вместе с прочими антимакедонскими лидерами афинским народным собранием, совершил паломничество в святилище Посейдона в Калаврии[13]13
  Калаврия – остров у восточного побережья Пелопоннеса.


[Закрыть] и покончил с собой, дабы избежать ареста. Для ученых XIX – начала XX века смерть Демосфена означала конец истории свободных греческих государств.

Итогом поражения эллинов стало установление олигархических режимов и размещение в городах гарнизонов. Но мечты о свободе остались. Обещания свободы (eleutheria), самостоятельности (autonomia) и освобождения от гарнизонов стали важным средством пропаганды, использовавшимся некоторыми из диадохов для обеспечения поддержки греческих городов в борьбе с врагами. Хотя обещания раз за разом нарушались, греки не переставали надеяться на них вплоть до образования Римской империи.

От полководцев к царям (322–306 гг. до н. э.)

Восстание в Греции было не единственной угрозой, вставшей перед диадохами сразу после смерти Александра. Значительная часть Малой Азии в действительности не контролировалась их сатрапами, и неудачные войны диадохов в следующие десятилетия привели к образованию мелких царств (см. карту 5). В Каппадокии в 322 году до н. э. был распят мятежный царь Ариарат I. Но усыновленный им племянник Ариарат II в 301 году до н. э. нанес поражение македонскому сатрапу и основал династию, существовавшую более двух веков. В Вифинии местный правитель Зипойт успешно защитил свои владения от македонских армий (326–301 гг. до н. э.) и, приняв титул царя в 297 году до н. э., основал одно из наиболее важных царств периферии великих империй, возникших в войнах этого времени.

Как только завершились войны в Греции и Малой Азии, разразилась война между диадохами. В первые годы, пока живы были законные наследники Александра, основные игроки направляли свои усилия на приобретение военной силы. Они достигли этого путем заключения союзов с греческими городами и установления контроля над провинциями, которые платили подать и служили базой для набора наемников. Стратегии разнились в зависимости от средств, имевшихся у каждого из диадохов (см. карту 3). Очевидное преимущество Птолемея заключалось в том, что он контролировал Египет – однородную территорию, обладавшую огромными ресурсами и вековой традицией монархической власти. Кассандр основывал свое могущество на владении Македонией и большей частью Фессалии, равно как и на контроле над некоторыми важными городами, включая Афины, где находились гарнизоны и поддерживались олигархические и тиранические режимы. Базой Лисимаха являлась стратегически важная провинция Фракия. После 312 года до н. э. Селевк контролировал центральные районы империи – Вавилонию и Месопотамию, что открывало ему доступ к несметным богатствам и имперской армии. Антигон, на самых ранних порах демонстрировавший стремление к объединению всей империи под своей властью, действовал на различных фронтах от Вавилонии до Сирии и от Греции до Малой Азии. Его главной опорой были флот, контроль над портами и поддержка греков, поверивших его обещаниям освободить их города.

Когда один из диадохов оказывался слишком могущественным, прочие объединялись против него. Вслед за его поражением заключались договоры – однако лишь с тем, чтобы быть разорванными, как только один из союзников получит шанс увеличить свои владения или даже захватить контроль над всей империей. Тогда союзники его покидали и заключали новый союз, пока слишком уж честолюбивый полководец не будет повержен. Это было время амбиций, надежд и предательства, авантюр, внезапных поворотов судьбы. Неудивительно, что различные исторические сочинения этой эпохи сосредоточивали внимание на стремительных переменах рока (peripeteiai) и неожиданных происшествиях (paradoxa); большинство деятелей того времени один за другим были убиты: их предавали свои же подчиненные или уничтожали недавние союзники; в лучшем случае они погибали в бою. К 309 году до н. э. род Аргеадов был истреблен, и путь к царскому титулу открылся для представителей македонской знати, не входивших в старую династическую линию.

Первым поворотным событием этого периода стала война коалиции большинства диадохов против Пердикки, вторгшегося в Египет в 320 год до н. э. Именно там, в Александрии, местный сатрап Птолемей захоронил похищенное тело Александра осенью 321 года до н. э., обеспечив себе таким образом один из важнейших символов преемственности по отношению к династии Аргеадов. Пердикка был убит своими командирами, а царский телохранитель Кратер пал в бою в Малой Азии. Оставшиеся диадохи летом 320 года до н. э. заключили в Трипарадисе, что на севере Сирии, соглашение, которое признавало Антипатра регентом в Европе и опекуном обоих царей. Место начальника армии, которое прежде занимал Пердикка, перешло Антигону Одноглазому. Этот пост и женитьба его сына Деметрия на дочери Антипатра Филе сделали его одним из наиболее могущественных людей в империи. Также ему было поручено вести войну против оставшихся сторонников Пердикки в Малой Азии. Хотя задача и была обременительной, она предоставила ему в командование крупные армии. Среди прочих диадохов свою провинцию Египет сохранил Птолемей, Лисимах удерживал Фракию, а Селевк – один из командиров, предавших Пердикку, – получил Вавилонию, обладавшую огромными богатствами. В 320 году до н. э. никто не мог предвидеть, что этот раздел в Трипарадисе будет почти полностью соответствовать разделу империи, состоявшемуся через 40 лет.

Антипатр умер год спустя, назначив высокопоставленного македонянина опекуном царей в обход собственного сына Кассандра Полиперхона. Кассандр, расстроенный решением отца, заключил с Антигоном и другими диадохами союз против Полиперхона, единственным сторонником которого в Малой Азии был Эвмен, верный законным правителям из рода Аргеадов. Четыре года войны, за которые Олимпиада убила царя Филиппа III и погиб Эвмен (315 г. до н. э.), приблизили Кассандра к македонскому престолу. Устроив похороны убитого царя и его семьи на царском кладбище в Эгах, он выполнил традиционную обязанность наследника трона. В дополнение к этому он являлся попечителем оставшегося царя Александра IV, последнего из Аргеадов, и женился на сестре Александра Фессалонике, назвав в ее честь новый город. Препятствиями на его пути к трону оставались только семилетний мальчик – законный царь Александр IV – и претензии оставшихся диадохов. Старший из них, Антигон Одноглазый, становился теперь самым могущественным человеком разваливающейся империи. Младшим из диадохов был его сын Деметрий, рожденный в 337 году до н. э.; благодаря юности, красоте, стратегическим навыкам и амбициям он казался новым Александром. Антигон объединил под своей властью значительную часть азиатской территории. Даже правитель Вавилонии Селевк под его давлением вынужден был искать убежища в Египте.

Но тогда самый сильный диадох столкнулся с противодействием всех остальных. В 314 году до н. э. Кассандр, Птолемей, Селевк и Лисимах образовали новую коалицию и выдвинули Антигону ультиматум с требованием нового разделения провинций. Антигон ответил тщательно срежиссированной сценой: он собрал в Тире армию, которая по традиции Македонского царства была источником легитимности важных решений; криками она поддержала документ, объявлявший Кассандра врагом империи и требовавший от него освободить Александра IV, убрать гарнизоны из греческих городов и предоставить им свободу. С одной стороны, Антигон обращался к лояльности армии по отношению к легитимному царю из рода Аргеадов, с другой же – к желанию греческих городов сохранить свободу и автономию. К Антигону присоединились Полиперхон и его сын Александр, контролировавшие часть Южной Греции, и началась новая война. Антигон и его союзники добились некоторых успехов в Греции, но в 312 году до н. э. Селевку удалось вернуть контроль над Вавилонией. Мирный договор 311 года до н. э. восстановил status quo 314 года до н. э., но было ясно, что затишье не будет долгим. В 310 году до н. э. Кассандр уничтожил последний элемент преемственности, приказав убить Александра IV. Геракл – юноша, считавшийся внебрачным сыном Александра от персидской аристократки, а следовательно, следующим в очереди престолонаследия, – тоже был казнен.

Физическое уничтожение династии Аргеадов означало, что титул царя (basileus) более не мог принадлежать члену дома Александра; теперь на него мог претендовать любой. Как ни странно, никто не стал этого делать. Можно было ожидать, что коронацию устроит Кассандр – единственный из диадохов, который через брак с сестрой Александра был связан с династией Аргеадов. Но триумфы достаются царям, а не детоубийцам. Победа еще не пришла, и она ожидала другого диадоха.

Освобождение престола было понято большинством диадохов как приглашение укрепить раздел империи и попытаться прибрать к своим землям столько, сколько они смогут. Антигону оно давало возможность объединить империю под его единоличной властью. Первоначальные успехи впечатляли. В 307 году до н. э. его сын Деметрий освободил Афины от гарнизона Кассандра – событие большого символического значения для свободолюбивых греков. Вскоре после этого Деметрий сокрушил флот Птолемея при Саламине на Кипре (см. илл. 3). Со стратегической точки зрения морская победа при Саламине не была столь важна, как одноименная более ранняя – победа, которую в 478 году до н. э. одержали греки над персами в бою при Саламине близ Афин, – но она обозначила решительный поворот в истории данного периода, окончательно избавив диадохов от тени Александра. Говорят, что Деметрий отправил к отцу гонца, чтобы возвестить о победе. Посланник – возможно, следуя инструкциям Деметрия, о котором мы знаем, что он был мастером постановки, – сперва держал Антигона и собравшуюся армию в неведении относительно исхода сражения. Плутарх, опираясь на историческое повествование современника событий, описывает эту драматическую сцену так:

Аристодем «не отвечал никому ни слова и шаг за шагом, нахмуривши лоб, храня глубокое молчание, подвигался вперед, так что в конце концов Антигон, в полном смятении, не выдержал и встретил Аристодема у дверей, меж тем как следом за вестником шла уже целая толпа и новые толпы сбегались ко дворцу. Подойдя совсем близко, Аристодем вытянул правую руку и громко воскликнул: “Радуйся и славься, царь Антигон, мы победили Птолемея в морском бою, в наших руках Кипр и шестнадцать тысяч восемьсот пленных!”»[14]14
  Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Деметрий. 17 (пер. С. П. Маркиша).


[Закрыть].

Весть Аристодема отдавала театральным представлением. Движениями, выражением лица и жестикуляцией он имитировал гонца в том виде, в каком эту роль люди многократно видели на сцене. Лишь овладев вниманием слушателей и возбудив тревожные ожидания, он объявил о победе. Но еще важнее было приветствие: «Радуйся и славься, царь Антигон!» Одобрительные крики командиров и солдат при «дворе» Антигона напоминали одобрение царей македонской армией, а потому придавали царскому титулу Антигона оттенок легитимности. Новый царь основал на реке Оронт новый город, назвав его Антигонией, и там возложил на себя диадему в знак своего новоприобретенного статуса. Другую диадему он отправил своему сыну.

Вскоре после того как титул царей приняли Антигон и Деметрий, за ними последовали остальные диадохи, и в 306 году до н. э. царями объявили себя Птолемей, Селевк, Лисимах и Кассандр. Но царями чего и кого? Наследовали ли они в качестве царей Александру? Или были царями региональных государств? Титулатура этих царей и их преемников не содержала никаких этнических или географических уточнений, имеющихся, к примеру, в титуле царя эпирцев. Отсутствие этнических и географических определений предполагало, что диадохи будут царями любых земель, которые они смогут завоевать и удержать. Но, по крайней мере двое из них, Антигон и его сын Деметрий, кажется, имели претензии достигнуть «вселенской» власти. «Год царей», как называют 306 год до н. э.[15]15
  Относительно датировки «года царей» научные споры не прекращаются. Есть две хронологические традиции – верхняя и нижняя. В силу этого в исторической литературе можно встретить иную дату (305 г. до н. э.). – Прим. науч. ред.


[Закрыть], не решил вопрос наследования Александру; он стал лишь началом нового этапа войны.