Текст книги "Мертва и опасна"

Стивен усмехнулся.

– Это несложно. Нужно лишь отправить послание Хейли Холливелл.  Пусть узнает, что папочка сломал ей жизнь. В угоду собственному эгоизму. Ей, конечно, придется несладко. Но мне, честное слово, никого не жалко в этом семействе.

Мне тоже не было жаль Хейли. Куклу, помешанную на себе. В школе она пользовалась огромной популярностью, благодаря внешности и влиянию отца. Собирала вокруг себя таких же злых девиц, и они вместе третировали одноклассниц, которых выбирали в жертвы. Теперь же повзрослевшая Хейли превратилась в прожигательницу жизни, не вылезающую с вечеринок и меняющую мужиков, как перчатки.

– В девятнадцать Хейли встречалась с одним парнем – Итоном Коналли. Сыном компаньона отца, – поведал Стивен. –  И там всё было всерьёз. Да только Джордан что-то не поделил с родителем парня, и решил, что нечего этой семейке делать рядом с его дочкой. Итон неожиданно оказался замешан в деле о торговле наркотиками. Плюс появились сведения, что он спит еще с двумя девицами помимо Хейли.

– Разумеется, Хейли его бросила, – усмехнулась я.

«Молодец» Джордан. Быстро очернил избранника в дочкиных глазах.

– Это еще не всё. Хейли тогда была беременна.

– И решила, что ребёнку изменщика не стоит появляться на свет, – я покачала головой, а пальцы скрючились, будто сжимались на шее Джордана.

Вот ведь гад! Девчонка, хоть и выросла избалованной, могла бы найти счастье в браке по любви. Но папочка всё разрушил, превратив дочь в еще более неприятную особу.

– Если Хейли получит доказательства, что это папочкина «работа», мало ему не покажется, – протянула я сладко.

– Точно. Но надо решить, стоит ли это делать, – удивил меня Стивен. – В смысле, стоит ли продолжать обрабатывать Холливелла.

– Хочешь сойти со сцены? – спросила я прямо.

Почему нет? У Стивена не имелось личных причин вредить Джордану. Он был наемным работником, преданным шефу. А шеф нынче находился не у дел. А преданность не вечна.

– Нет, не хочу. Но, возможно, захочешь ты. Учитывая обстоятельства. Можно попробовать вывести тебя из игры. Инсценировать смерть, к примеру. Но тебе придется уехать без дочери. Пожить без нее какое-то время, чтобы убедиться, что Джордан не заподозрит подвоха и не кинется тебя разыскивать.

Я дивилась всё сильнее.

– Спасибо тебе, конечно. Но почему ты это предлагаешь?

Стивен на миг болезненно скривился.

– Потому что у вас с Картрайтом была общая цель, но теперь он в коме, и не факт, что очнется, а тебе есть, что терять. А еще ты кое-чего не знаешь. Шеф… Он тебе солгал. Точнее, кое-что скрыл. Но это всё равно ложь. Картрайт сам узнал об этом полгода назад. Но решил ничего тебе не говорить, чтобы не сбивать с пути мести. Боялся, что ты отступишь. Дело в том, что… Твой муж жив.

– Что? – переспросила я глухо. И качнулась. – Ты издеваешься?

– Марко Деларо жив, – отчеканил Стивен, глядя мне в глаза. – Только теперь у него другое имя. Другая жизнь и другая женщина. А еще… он тебя не помнит.

Глава 7. Его другая жизнь

Стивен раскладывал передо мной снимки. Снимки моего мужа. А я сидела за столом и смотрела на его действия, как во сне. Мне, правда, казалось, что я сплю. Сплю и вижу совершенно безумный сон.

Потому что не понимала, как такое возможно. Сначала Изабелла. Теперь Марко.

А я ведь три года жила без них. Без родных и любимых. Я их похоронила. Пусть и не в буквальном смысле.

Наша последняя встреча прошла в тюрьме. Мы говорили через стекло. Я плакала навзрыд и никак не могла успокоиться. Я отсидела свое. Я вышла на свободу. Через два месяца, как и планировалось. Марко же предстояли годы заключения. А нашу дочь мы тогда оба считали мертвой. Ее предали земле без нас. Мы даже не попрощались.

Я смотрела через стекло на мужа и не понимала, как мне жить дальше.

– Обещай, что не наделаешь глупостей, Адель.

Марко видел, что я на грани. Что могу натворить всё, что угодно. Совершить непоправимое. Наглотаться таблеток. Шагнуть с крыши небоскреба. Легко. Без раздумий.

– Обещай, Адель.

Но я только плакала. Это было всё, что я тогда могла.

Я потеряла ребёнка. А с любимым нас разделяли стены и решетки. Без надежды на справедливость. Без шанса оказаться рядом в ближайшие годы.

– Адель…

Я громко всхлипнула и вскричала:

– Говорят, что с хорошими людьми случается только хорошее, и наоборот! Но это чушь! Мы никому не делали зла. Мы не делали ничего дурного! За что же мы платим?!

Марко положил ладонь на стекло.

Он хотел, чтобы я сделала то же самое.

Но мои силы иссякли. Моральные силы. Потому что он смотрел на меня глазами точь-в-точь, как у нашей дочери. Нашей мертвой дочери.

– Прости, я не могу. Я больше не могу.

Телефонная трубка выскользнула из моих рук. Я поднялась и на негнущихся ногах побрела прочь. Я проплакала весь вечер, а потом, когда слёз не осталось, лежала, глядя в одну точку, до самого утра.

А днём мне позвонили, чтобы сообщить страшную весть. В тюрьме случился бунт, в результате которого погибли десять заключенных. В том числе мой муж Марко. Мой муж, который не был ни зачинщиком, ни участником, а оказался случайной жертвой.

Наверное, я была на грани безумия. Абсолютного. Иначе бы просто вскрыла вены в ванной или выпила пузырек снотворного. Но я вышла из дома в легкой одежде и босиком посреди холодного ноября. Прошла полквартала и шагнула на дорогу перед автомобилем. Однако мне повезло. Или у судьбы имелись на меня иные планы. Водителю хватило времени и сноровки, чтобы не превратиться в моего убийцу.

Так я и оказалась пациенткой клиники для душевнобольных, где через полтора месяца меня нашел Картрайт. Я оказалась в смирительной рубашке и пропустила похороны мужа. Не попрощалась с ним, как и с дочерью. Лишь позже, после инсценировки собственной смерти, побывала на его могиле.

И вот теперь Стивен раскладывал передо мной фотографии Марко. Всё такого же Марко, до боли знакомого, но в то же время другого. С бородкой. С тростью, на которую он опирался при ходьбе. С глазами, в которых, как и у Изабеллы, погасли прежние искорки.

– Он не может быть живым, – прошептала я, а по щеке пробежали слезинки.

Я сама не понимала, что со мной творится. Я хочу поверить? Или боюсь?

Потому что на столе лежали фото не только Марко. На некоторых он был не один. А с миловидной блондинкой лет двадцати семи. Не красавицей, но и не уродкой. Обладательницей самой обычной внешности.

– Ты вообще-то тоже не можешь быть живой, – отозвался Стивен. – Однако сидишь тут и ни капли не смахиваешь на привидение.

Возможно так он пытался приободрить меня, но вызвал лишь волну негатива.

– Полагаешь, это смешно?

– Нет. Ничего смешного тут нет. Сплошная несправедливость.

– Рассказывай, – велела я, вытирая мокрые щеки. – В подробностях.

– Хорошо. В подробностях, так в подробностях, – Стивен сел за стол напротив меня, сложил руки перед собой и посмотрел пристально, будто искал в выражении лица  признаки надвигающегося срыва. – Шеф увидел Марко полгода назад. На мероприятии по сбору средств для небольшой церкви в пригороде. Марко и его подруга Сибил Свон  – прихожане. Живут в двух шагах. Скромно так живут, ничем не выделяются.

– Живут, – пробормотала я.

Значит, не просто подруга. А фактически жена.

С другой стороны, почему нет? Настоящая-то мертва. И даже похоронена на кладбище. Как, впрочем, и сам Марко.

Пока смерть не разлучит нас…

А ведь она разлучила. Именно это с нами и случилось.

– Сибил работает воспитателем в детском саду. Марко менеджером в страховой компании.

– Менеджером? – переспросила я.

Хирург от бога теперь продает страховки? Но ведь и фотограф не имеет ничего общего с женщиной-ученой, совершившей фармацевтический прорыв.

– Менеджером, – кивнул Стивен. – Скучная, ничем непримечательная жизнь.

– А смерть? Смерть Марко была примечательной?

Кровь побежала по венам быстрее. У меня накопились вопросы. Много вопросов. Кто и как превратил моего мужа в страхового агента, живущего с блондиночкой Сибил? И главное, почему Стивен сказал, что муж меня не помнит?!

– О! А это удивительная история, доказывающая, что на свете существует не только подонки, вроде Джордана Холливелла. Но и вполне приличные люди, готовые рискнуть во имя справедливости. Правда, сначала в эту историю вновь вмешался случай. В тюрьме после бунта и кровопролития произошла путаница.

– Путаница?

У меня аж в висках застучало. Они же не перепутали живого заключенного с мертвым?!

– Ты сейчас пытаешься сказать, что… что…

– Именно это я и говорю, – подтвердил жуткую догадку Стивен. – Погиб в той бойне совершенно другой человек. А Марко был ранен и оказался в больнице. Под другим именем. У него были серьезные травмы головы и позвоночника. Твой муж лежал в коме, пока вместо него хоронили другого заключенного. Он продолжал оставаться овощем, когда стараниями Картрайта «хоронили» тебя.

Предательские слезинки снова брызнули из глаз.

Тут и Джордана оказалось не надо. Судьба и без него сыграла злую шутку. Будто мы, правда, были в чем-то виноваты перед вселенной.

– «Подмену» установил начальник тюрьмы Джеймс Паркер. Уже после всех похорон. У Картрайта полгода назад был серьезный разговор с ним. Тому пришлось поведать всё, что произошло после мнимой смерти твоего супруга. Он не хотел откровенничать. Но ты знаешь, шеф умеет убеждать.

– Паркер решил оставить всё, как есть, чтобы не расписываться в ошибке? – спросила я, ощущая странную обреченность.

Сколько же всего с нами случилось! Уму непостижимо!

– Не совсем. Паркер с самого начала сомневался насчет виновности Марко. Он бывший полицейский. Причем, полицейский с принципами. Паркер знал, что дело твоего мужа вёл прокурор Стеблер. Знал, что этот самый прокурор далеко не всегда за справедливость. И когда Паркер обнаружил, что Марко жив, решил его не воскрешать. Привлек кое-кого из старых знакомых с бывшей работы, чтобы помогли сфабриковать еще одну смерть. Смерть заключенного, которого похоронили вместо Марко. Чтобы и этот заключенный сошел со сцены, и его (то есть твоего мужа) не пришлось возвращать обратно в камеру. Марко организовали новое имя, новые документы. Использовали реального человека, погибшего под колесами авто. Одинокого мужика, который только переехал в город с другого конца страны. Ни семьи, ни постоянной работы, ни близких знакомых. Паркер собирался преподнести всё это Марко на блюдечке, когда тот очнется. Врачи-то считали, что у него есть все шансы выжить. Однако нашего доброго самаритянина ждал большой сюрприз. Марко очнулся. Вот только сказалась травма головы. Он ни черта не помнил. Вообще ничего. Ни кто он, ни что с ним случилось.

Я расхохоталась. Истерически, конечно. Но мне, правда, стало смешно. Я представила, какой шок был у начальника тюрьмы. Одно дело объясняться с невиновным Марко Деларо и совсем другое с мужиком, который имени своего не знает, не то, что историю несправедливого обвинения и потери близких.

– Марко в итоге рассказали, кто он такой? – спросила я горько. – Или же мой муж считает себя страховщиком по имени Патрик Лоусон?

Стивен глянул с сочувствием.

– Рассказали. Паркер понимал, что иначе нельзя. Новоявленный Патрик мог отправиться на родину, где подмена тут же бы открылась. Следовало держаться в тени. Скрываться от прошлого и Патрика, и Марко. От всех, кто знал их обоих в лицо. Отсюда и борода. На всякий случай. А трость… Это необходимость. Травма позвоночника имела последствия.

– Значит, Марко всё знает, – протянула я.

– Да, знает. Но знать и помнить это разные вещи, Сирена. Адель и Изабелла – это лишь лица на фотографиях, люди, о которых ему рассказали. Вы для него не семья.

– Семья – это Сибил, – я снова вытерла щеки и обнаружила, что они сухие. Слёзы больше не лились. – Давно они вместе?

– Около двух лет.

– Но официально не женаты?

– Нет. Марко, то есть Патрик не торопится вести Сибил к алтарю.

– Как они познакомились?

Стивен резким движением сгреб фотографии со стола.

– Зачем тебе это знать? Чтобы помучиться? Ты всё равно не сможешь приблизиться к мужу, пока находишься под колпаком у Джордана. Как и к Изабелле.

Я подарила сообщнику и любовнику ледяной взгляд.

– Ты же сам решил мне всё рассказать. Так рассказывай всё. До конца.

– Я решился на откровенность, чтобы ты знала правду. Знала, что шеф утаил от тебя важную информацию. И если ты желаешь свернуть нашу операцию, имеешь право это сделать. Без оглядки на лежащего в коме Картрайта. Ты больше ему ничего не должна. Его ложь ликвидировала все твои долги.

Я проигнорировала большую часть монолога Стивена. И повторила вопрос:

– Как они познакомились?

– Патрик был страховым агентом Сибил, – ответил тот после паузы. – Пообщались по делу, а дальше, видно, всё завертелось.

Я усмехнулась.

Завертелось....

Какое смешное и глупое слово для любовных отношений.

Впрочем, смешно мне больше не было. Ни капельки. Мой муж, любовь всей моей жизни жил с другой женщиной. А я… я… Как там сказал Стивен? Превратилась в лицо с фотографии. В историю чужой, незнакомой жизни.

Это больно.

Так больно, что хотелось выскочить на улицу, раскинуть руки и кричать, кричать, срывая голос. Пока не охрипну, или соседи не вызовут полицию, а те санитаров. А впрочем, пускай вызывают. Пусть меня даже снова спеленают в смирительную рубашку. Какая разница, если не жизнь, а сплошное безумие?

Я застряла с подонком Джорданом, потратила на подготовку три года, а мои близкие всё это время жили без меня. А ведь могла наплевать на месть. Если б знала всё раньше! Я бы заставила Марко вспоминать меня. Мы бы увезли Изабеллу далеко-далеко, где нас никто не найдет и не обидит.

Если бы…

Сколько же было этих треклятых «если»!

– Что ты будешь делать, Сирена? – спросил, тем временем, Стивен.

На языке вертелась фраза «Послать всё и всех подальше».

Но вмешалась именно Сирена. Вспомнила, как ее учили быть хладнокровной и жесткой, отделять чувства от работы. Она победила готовую истерить Адель и проговорила:

– Хочу побыть одна и всё хорошенько обдумать. А ты… Ты действуй. Отправь Хейли Холливелл доказательства папочкиной вины. Проблемы Джордана мне сейчас в любом случае на руку. Пусть повертится, как уж на сковородке, пока дочка проклинает.

Стивен сосредоточенно кивнул.

– Всё сделаю. Завтра в семействе Холливелл будет веселый день. Глядишь, и свидание отменится.

Я покачала головой.

– Это вряд ли. Джордану захочется разрядки после встряски. И, боюсь, та самая разрядка – я. Не факт, что сразу в интимном смысле. Но встречи точно не избежать.

По глазам Стивена я видела, что он тревожится за меня. Но ничего не говорит, чтобы не нагнетать. Он прекрасно понимал, что и так вышиб почву у меня из-под ног  откровениями. Впрочем, я была ему благодарна. Он хотя бы сказал правду. В отличие от шефа, принявшего судьбоносное решение за меня.

– Береги себя. И помни: ты не одна. Какой бы путь ты ни выбрала, я буду рядом, чтобы помочь и поддержать. В новой инсценировке смерти и отъезде или в вендетте против Холливелла, не важно.

– Спасибо, – я посмотрела на него с благодарностью, а на сердце потеплело. Союзник в моем случае – это ценный дар.

Стивен ведь не обязан больше мне помогать. Шанс, что Картрайт очнется, почти нулевой. Работу можно считать оконченной. Однако Стивен не умывал рук. Быть может потому, что на собственной шкуре испытал, каково это, когда против тебя выступает сильный мира сего. У Стивена был свой Джордан Холливелл. Влиятельный человек, основательно прошедшийся по его жизни. И когда всё было хуже некуда, судьба свела его с Уильямом Картрайтом. Тот помог выпутаться и предложил постоянную «работу». Стивен остался и, насколько я могла судить, не жалел. По крайней мере, еще недавно не жалел.

Разве что решение Картрайта не говорить мне о муже, заставило его сомневаться в шефе.

– Отзвонись, если соберешься на свидание к этому гаду, – велел Стивен, уходя. – Буду страховать вместе с парнями шефа. В любом случае отзвонись. Как примешь решение.

Я кивнула, хотя уже понимала, каким оно будет.

Выбор-то небогат. Можно, конечно, инсценировать смерть. Снова. Но где гарантия, что всё получится? Особенно, когда Джордан сидит на хвосте. Особенно, если на кону безопасность Изабеллы. И Марко. Пусть я для него теперь и никто, а весь мир – другая женщина.

****

Ночь прошла ужасно. Нет, я больше не плакала. Хотела, но не могла. Слёзы, способные принести облегчение, не желали литься из глаз. Будто, правда, закончились. Я ощущала себя разбитой и растоптанной. То лежала в постели, глядя в темный потолок. То мерила шагами квартиру, в которую вернулась из пентхауса Картрайта. То сидела в кресле и представляла мужа в объятиях светловолосой Сибил. Скажи мне кто-то прежде, что у Марко однажды появится другая женщина, ни за что бы не поверила.

Но жизнь чертовски непредсказуема. Умеет преподносить сюрпризы. Точнее, подкладывать свиней. С сюрпризами (добрыми и светлыми) у нее как раз туго.

Уснула я только под утро и поднялась после обеда. И то лишь потому, что Джордан Холливелл обрывал телефон.

– Почему вы вечно не берете трубку, Сирена? – спросил он обиженным голосом.

– Я спала.

– Сейчас два часа дня.

– Я уснула в шесть утра.

– Э-э-э… И чем занимались?

«Любовью!», – чуть не крикнула я, но мастерски подавила раздражение, которое этот человек неизменно вызывал.

– Ничем. Пыталась уснуть. У меня бессонница. После последних событий.

– Ясно, – протянул Джордан, успокоившись. – Наши планы на вечер в силе?

– Да, – ответила я без раздумий.

– Откуда вас забрать?

– Из моей квартиры. Адрес, полагаю, вы прекрасно знаете.

– Знаю. Буду в шесть. Жду встречи с нетерпением.

Джордан улыбался. Без сомнений. Не чувствовалось, что он переживает обещанный Стивеном «веселый» день. Неужели, Хейли не получила компромат?

Этот вопрос я решила прояснить, не откладывая. Набрала номер Стивена, используя вторую симку.

– Идёшь на свидание? – спросил тот сходу.

– Да. Джордан звонил. Не похоже, что у него проблемы. Ты решил не приводить план в действие?

– Отчего же? Я оправил документы Хейли. Возможно, она еще переваривает информацию и не добралась до папочки.

– Тогда ждём, – протянула я предвкушающе.

Нет, Хейли не должна проглотить историю с подставой бывшего жениха. Особенно учитывая прерванную беременность. Будь я на ее месте, как минимум, вцепилась бы отцу в лицо. А то и в горло.

…Минуты бежали, и я начала готовиться к «свиданию», подбирать наряд. Ему полагалось быть скромным. Я же женщина едва ли не в трауре, любовных утех не жажду, и мне дали обещание не распускать рук. Но прежде, чем за мной заехал Джордан, пришлось принять еще одного посетителя. Неожиданного посетителя.

Он позвонил в пятом часу.

– Моя фамилия Меллори. Я адвокат Уильяма Картрайта. У меня к вам срочное дело. Мы можем сегодня встретиться?

– Приезжайте ко мне, если управитесь за час, – проговорила я и назвала адрес.

Лучше увидеться на моей территории. Эту встречу «хвост» Джордана не отследит. Мало ли кто заходит в многоквартирный дом. Но если я поеду в адвокатскую контору, это точно не останется незамеченным.

– Буду через полчаса, – пообещал адвокат и оборвал связь.

Он приехал через двадцать пять минут. Одетый с иголочки и гладко выбритый. Не особо разговорчивый. Приехал, чтобы вручить папку с документами, ключ от банковской ячейки и запечатанный конверт.

– У меня распоряжение от босса на случай, если с ним что-то случится. Это, – адвокат  кивнул на папку, – документы, подтверждающие, что вы являетесь владелицей счета в банке. Что делать с ключом и письмом, полагаю, сами знаете. Прощайте.

Не сказав больше ни слова, он покинул квартиру, а я вскрыла конверт под бешеный стук сердца. Стоило догадаться, что Картрайт подстраховался не только в бизнесе, но и в нашем тайном деле.

«Закончи работу», – приказывал шеф в письме. – «Я даю тебе для этого все ресурсы. Деньги и компромат, что я собрал на Джордана и его семью. Прикончи подонка, девочка. Я в тебя верю».

Глава 8. Хейли

Я оделась строго. Выбрала закрытое платье цвета горького шоколада, сверху накинула черный пиджачок, волосы собрала в узел. Выглядела, конечно, отлично, но весь облик демонстрировал, что я не намерена переходить к близким отношениям здесь и сейчас.

Джордан позвонил ровно в шесть, чтобы сообщить о приезде. Прежде чем выйти из квартиры, я пару минут постояла перед зеркалом, глядя в глаза отражению. Настраивалась на боевой лад. Прогоняла прочь Адель, бесконечно думающую о воскресшей семье, превращалась в Сирену, которой нечего терять. Кажется, получилось. Я села в машину Джордана с тонированными стеклами спокойная и собранная. С куском льда в груди вместо сердца. Не думая ни о Марко, ни об Изабелле.

– Рад, что вы пришли, Сирена, – Джордан постучал по перегородке, разделяющей нас и водителя, чтобы тот ехал в пока неизвестный мне пункт назначения.

– Я же обещала. И надеюсь, что и вы сдержите обещание, – проговорила я довольно холодно.

– Буду джентльменом, – заверил Джордан и добавил, изображая сочувствие: – Слышал, изменений у Уильяма нет.

– Нет.

Так и было. Шеф оставался в стабильно-тяжелом состоянии. Жизнь, которая еще теплилась в теле, поддерживали приборы.

– Расскажите, куда мы едем?

– Терпение, Сирена. Скоро сами всё увидите. Ничего особенного, если честно. Просто прогулка на свежем воздухе и ужин. Я пообещал помочь вам немного развеяться. Не более. Хотя я не против продолжения отношений в будущем. Вы и сами это понимаете.

О, да! Я понимала. Джордан  старался не смотреть в мою сторону, но получалось так себе. Он то и дело бросал плотоядные взгляды, желая избавить меня от строгой одежды. Сейчас это даже не бесило. После подарка от шефа, я собрала волю в кулак, вновь почувствовав себя хищницей. И сейчас наблюдала за Джорданом из-под ресниц. Меня даже забавляли его старательные попытки сдерживать похоть.

– Вы собираетесь возвращаться к работе? – спросил он, ибо молчание его нервировало.

– Да. Завтра у меня съемка в студии. Та, которая отменилась на днях. Нужно что-то делать. Сидение в четырех стенах только усиливает агонию. Я люблю свою работу. Она поможет немного прийти в себя.

– Почему вы ее выбрали? Вы ведь могли стоять и по другую сторону объектива.

– Мне нравится создавать, а не быть объектом, выставляя себя на всеобщее обозрение. Я ловлю мгновения, в каком-то смысле фиксирую историю.

– Интересный подход.

– Верно. Я останавливаю время, чтобы можно было вернуться к точке, которая осталась далеко позади, и вновь насладиться моментом.

– А вы философ, Сирена.

– Не уверена. Но уж точно не мечтатель.

Джордан рассмеялся. Ему понравилось мое заявление.

– Приехали, – проговорил он через минуту, когда автомобиль замедлил ход.

– Набережная? – удивилась я, ибо ожидала чего-то помпезного, призванного пустить пыль в глаза.

– Набережная. И сегодня она полностью в нашем распоряжении. Ее закрыли для посещения. Якобы из-за ремонтных работ.

– А вы предусмотрительный.

– Просто не люблю толпу. И хочу побыть с вами наедине. Без снующих вокруг прохожих.

Мы вышли из машины и спустились вниз – к воде. На набережную, которая, действительно, пустовала. Не считая пары музыкантов, которые играли чуть поодаль. Их Джордан решил оставить. Для создания антуража. Тоже мне романтик. Впрочем, не устрой всё именно он, я бы, пожалуй, сочла поступок романтичным. Однако то, что делал этот человек, выглядело сомнительно и подозрительно. Имело двойной смысл. Вот и сейчас я видела лишь желание подстраивать всё вокруг под себя любимого.

– Расскажите немного о себе. Где вы выросли? Чем занимались ваши родители? – попросил Джордан, пока мы брели вдоль парапета, а внизу плескалась темная вода. Накатывала на серые камни волна за волной.

Я невольно остановилась. Всегда любила смотреть на воду. Это успокаивало, дарило умиротворение. Вот и сейчас я стояла на берегу, а казалось, что плыву на корабле или пароме. Куда? В лучшую жизнь, наверное.

– Бросьте, – я отвернулась от реки и глянула на Джордана сердито. – Вы навели справки. В первый же день. Вы всё обо мне знаете. Биографию уж точно.

Этого я не боялась. Картрайт постарался, создавая мне легенду. Не подкопаешься. Ни единого огреха не найдешь. Сирена Йорк выросла в маленьком городке в семье учителя и домохозяйки. Родители умерли, когда девушка училась в колледже на педагога, решив пойти по стопам отца. Погибли во время пожара. Сирена на время оставила учёбу и отправилась путешествовать, залечивать рану. А потом осела здесь. В этом самом городе. Попробовала себя в роли фотографа и добилась успеха.

– Вы правы, – Джордан выставил ладони вперед. – Я, действительно, многое знаю. Но это общие сведения. Меня интересуете вы, как человек. Как личность.

«С каких это пор твои постельные игрушки превратились в личности?» – съязвила я мысленно.

– Ладно, – я продолжила путь по набережной, изображая, что любуюсь видом. – Что именно вы хотите знать?

– Почему вы выбрали профессию педагога? Я понимаю, что им был ваш отец. И всё же…

– Я восхищалась им. Как и многие, кто его знал. Он умел вести за собой. Увлекать и вовлекать. Помогал полюбить свой предмет. Это была география. В детстве отцовскими стараниями я нередко представляла себя путешественником-первооткрывателем.

– Но почему вы не вернулись к учёбе позже? – задал Джордан новый вопрос.

– Поняла, что хочу чего-то иного. И мне необязательно стоять в классе у доски, чтобы отдать дань уважения покойному отцу.

Я не лгала. И не придумывала. Такова была история Сирены. Она ведь существовала в реальности. Настоящая Сирена Йорк. И всё это рассказывала сама, прежде чем передать мне свою личность. Вообще-то у Картрайта на примете было три подходящие молодые женщины. Выбрать ту единственную он предоставил мне. И я решила, что это будет Сирена. Из-за мифологического имени. Это показалось неким знамением.

Она тогда не жила, а существовала. Истратила все деньги, пыталась заново встать на ноги, но ничего не выходило. И тут появились мы с Картрайтом. Появились, чтобы сделать выгодное предложение. Сначала Сирена растерялась, но быстро поняла, что в прошлой жизни ее ничего не держит, а мы – ее билет в беззаботное будущее. Умная девочка. А потом… потом мы обе легли под нож пластического хирурга. Я превратилась в нее, она в новую женщину. Распрощалась с именем и внешностью, зато получила новую личность, место в колледже, чтобы завершить образование, и внушительный счет в банке.

– Чем именно вас привлек Уильям Картрайт?

Очередной вопрос вызвал волну раздражения. Она, как кипяток, ошпарила вены. Я едва удержалась, чтобы не сказать гадость.

– Он сильный человек. В нем есть некая внутренняя мощь, которая производит впечатление и… и… – я обняла себя руками, будто мерзла. – Давайте не будем говорить об Уильяме. Ведь мы сегодня здесь, чтобы я отвлеклась от грустных мыслей, а не возвращалась к ним.

– И то верно. Простите за неуместный вопрос, Сирена.

– Лучше расскажите о себе.

– Я? – он замедлил шаг, явно не обрадовавшись предложению.

– Почему нет? Вы же хотите произвести на меня впечатление. Так вперед. Не прогулкой, не изгнанием толпы с набережной. Приоткройте тайну, какой вы человек, Джордан Холливелл.

– Хотите сказать, что вы справки обо мне не наводили?

– Нет, – я развела руками. Мол, не обессудьте.

– Кажется, мне полагается почувствовать себя уязвленным, – Джордан попытался улыбнуться, но я видела, что ему не по себе.

– Это уж как хотите. Но я… Я предпочитаю не лезть в сеть, а изучать людей сама.

– Удивительный подход в наше время.

– Может быть, я старомодна. Или просто странная. Ну что? – я провокационно изогнула брови. – Готовы к интервью?

Я знала, что он не откажет. Не здесь. Не сейчас. Джордан сам хотел, чтобы я проявила к нему интерес. Я сделала это. Пусть и не так, как он желал. И всё же, отступить – значило создать между нами дополнительную стену.

– Так и быть, – он махнул рукой. – Спрашивайте, что сочтете нужным.

– Будете честным?

– Постараюсь.

– Первый вопрос. Почему вы изменяете жене?

– Э-э-э… – Джордан аж рот открыл от неожиданности. – Сирена, вам не кажется, что это… хм… перебор?

– Нет. Я уже доказывала свою прямолинейность. И это вполне закономерный вопрос. Вы предлагаете себя в качестве любовника. Но у вас есть законная вторая половина, с которой вы неизменно появляетесь на официальных мероприятиях. Разводиться вы явно не собираетесь. Так что именно заставляет вас ходить налево? Мужчины называют разные причины. Мне любопытно, какую выберете вы. Только не говорите, что ваша жена – мегера и совершенно вас не понимает. Это слишком банально.

Джордан вновь изменился в лице. На щеках заиграл румянец.

– Вы не просто прямолинейны, Сирена. Вы непревзойденный мастер ставить меня в тупик. Потому что именно эту причину я собирался назвать. Эллисон – действительно, мегера. И у нас нет ничего общего. Как оказалось.

– Брак был по расчету? – спросила я, не давая Джордану опомниться.

– По расчету наших отцов, – признался он после паузы. – Выгодная сделка. Слияние капиталов. И семей. Я не сопротивлялся. Когда мы только познакомились, Эллисон казалась подходящей партией. Красивая, не сказать, чтоб шибко умная, но и не глупышка. Однако после свадьбы я осознал, что она обыкновенная эгоистка, помешанная на светской жизни. Еще и злая. Ей плевать на окружающих.

«Да вы просто идеальная пара», – припечатала я мысленно.

Изображать сочувствие тоже не подумала.

– Вряд ли ваши похождения улучшили характер супруги.

– Скорее всего, – согласился Джордан нехотя и добавил, будто оправдываясь: – Эллисон тоже не хранит мне верность. Выбирает мужчин помоложе. Платит им, чтобы пресмыкались и носили на руках. Когда наиграется с одним мальчиком, находит следующего. И так по кругу.

Я знала, что он не лжет. Картрайт рассказывал о любовных «приключениях» Эллисон Холливелл. Отнюдь не геройских. В этом вопросе она была отличным дополнением супругу. Нередко оставляла после себя выжженную землю, прах и пепел.

– Так что, Сирена, если вы боитесь, что наши будущие отношения причинят боль моей жене, не стоит волноваться. Эллисон это нисколько не тронет.

Я с трудом спрятала усмешку. Джордан меня просто «умилял». Будущие отношения! Не потенциальные, не возможные, а именно будущие. Он не сомневался, что я окажусь в его постели. Даже не рассматривал альтернативный вариант.

– Я спросила о вашей жене вовсе не поэтому. А из чистого любопытства. Я пытаюсь понять, что вы за человек. Поэтому вопрос номер два. Что за человеком был ваш отец? Насколько я понимаю, вы и сами пошли по его стопам. У вас ведь семейный бизнес.

О! Джордана просто перекосило. Я основательно прошлась по больной мозоли. Последнее, чего он хотел, это говорить о Герберте Холливелле. Но ведь выбора не предлагалось. Я смотрела во все глаза, изображая неподдельный интерес.