Текст книги "Семья без комплексов"

Семья без комплексов
Анна Борец

© Анна Борец, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы смотрели, как опускается гроб той, которая объединила всех нас – таких разных, непохожих. Объединила, чтобы потом сделать врагами.

1. Все познакомились

Катя

Я была замужем и чувствовала себя вполне счастливой. Муж был старше меня на 10 лет, но нас эта разница не смущала. Мы сошлись на общих интересах и любви к себе. Эта любовь выражалась в опасном желании самопознания. Поэтому, сначала почитав книжки и не найдя в них ответов – вернее, не найдя в них персонального внимания к себе, решили учиться на психологов с целью покопаться в себе уже на более профессиональном уровне. С Фрейдом, детскими воспоминаниями и психотравмами.

Денег было мало, но увлеченные самопознанием, мы мало обращали на это внимание, к тому же верили, что психология принесет нам и счастье, и деньги.

Мы могли говорить часами. Читали книги, а потом обсуждали их, мы делились воспоминаниями и прошлыми обидами. Мы не могли расстаться больше, чем на день.

Но через год умерла моя мама. В этот день Олег был на тренировке. Возвращаясь домой, он купил мне цветы. Цветок – оранжевую розу.

Он пришел, улыбающийся, и протянул мне розу – а мне за полчаса до этого позвонили и сказали, что мама умерла… У нее был рак, о котором она узнала на последней стадии, когда уже ничего нельзя было сделать.

Потом были похороны, куча совершенно ненужных мне людей, которых я толком и не знала, вдруг окруживших меня такими же ненужными соболезнованиями. В то время мне хотелось одного – чтобы никто не требовал от меня выражения приличествующих случаю эмоций – слез и страдания.

Просто потому, что у меня их не было. Мне казалось, что общение с матерью продолжается – именно такое, каким оно было всегда – натянутое, рассчитанное больше на окружающих, и зависящее от их мнения – «благопристойное» (нет, она никогда не употребляла это слово, но именно оно наиболее точно отражало наши отношения). Только с одним отличием – мамы больше не было.

Зато оставались ее друзья, точно также чего-то от меня хотящие и недовольные моим выбором, моей работой, моим мужем, моей внешностью. Тем что я есть, и тем, что я именно такая. Им хотелось, чтобы главной целью моей жизни стало продолжение матери, ее дела – мама была известным кардиологом.

Да? Вы тоже спросили себя, как врач смог не распознать вовремя рак? Этот вопрос мучает меня до сих пор. Я уверена, что она знала об этом. Знала с самого начала и ничего не делала.

Почему? Потому что хотела умереть. Потому что в ее жизни не было ничего, что бы ее здесь удержало. Даже я. Наверно, у нее были для этого свои причины. Но у меня не было причин продолжать жизнь и дело человека, которому я была не нужна.

Только потом, спустя много времени, я поняла, сколько для меня значила моя мать. И сколь во многом я похожа на нее, повторяя те черты, которые так боялась перенять в детстве.

* * *

Мы познакомились с Нелли на тренинге. Это была высокая бесцветная женщина в джинсах и застиранном свитере. Больше всего она напоминала школьницу – переростка, влюбленную в астрономию или поэзию Бродского, или еще что-нибудь настолько же далекое от реальности. У которой нет подруг и друзей, но ее это мало волнует. Внешний вид тоже не столь важен.

На самом деле Нелли не любила ни астрономию, ни Бродского. Она была матерью семейства. Во всяком случае, именно это мы узнали о ней на тренинге. У нее было двое детей, и она занималась их воспитанием, в то время пока муж – зарабатыванием денег.

Мы рассказывали о себе, о том, почему мы пришли сюда, о своих родителях и детских воспоминаниях, о личностных проблемах (на первом курсе факультета психологии от этого не уйдешь) – в общем, знакомились.

– Сейчас меня больше всего волнуют отношения с сыном моих друзей. Он временно живет у нас. Трудно найти с ним общий язык, мы постоянно ссоримся, – вдруг сказала Нелли.

– Как это выглядит? – спросил кто-то из группы. Хороший вопрос – прямо таки из страницы учебника.

– Ну, он не хочет учиться, а я не могу его убедить.

На фоне душещипательных историй о ранних детских травмах и одиноком внутриутробном развитии эта история выглядела несколько не соответствующей серьезности момента – слишком уж незначительной казалась проблема.

– А как его родители относятся к тому, что происходит? – спросила Лариса, наш тренер и преподаватель (она просила называть себя на тренингах по имени, чтобы неравенство между нами не препятствовало сближению).

– Его родители меня не беспокоят, – с улыбкой ответила Нелли.

– А сколько ему лет?

– Уже шестнадцать.

И тут посыпались советы.

– А почему он не хочет учиться? Может, ему не интересно? Может, его нужно чем-то увлечь?

– Шестнадцать – это трудный возраст. Подростковый кризис.

– Может, у него с девушкой проблемы?

– Он живет с вами? – спросила Лариса.

– Да. – Ответила Нелли. – Так получилось. Друзья уехали на север, а его пока решили оставить здесь под моим присмотром. Раньше все было в порядке, он помогал по дому, забирал детей из садика. А теперь стал ссориться с ними, они жалуются на Игоря. С мужем ссорятся.

– А ты уверена, что эти проблемы не связаны с тобой? У вас нет сексуальных отношений? – Лариса в упор смотрела на Нелли.

– Нет. – Нелли выглядела возмущенной. – Конечно, нет.

Я удивилась нелепости вопроса.

В тот год тема секса была весьма популярной. Особенно ценились однополые связи. Их считали проявлением прогрессивности и раскрепощенности. Ими гордились, о них писали дипломы и с увлечением делились с друзьями подробностями.

Мы стремились к свободе и независимости, а разнообразие сексуальных отношений, как тогда казалось, лучшее доказательство этой самой свободы. Принятие подобных отношений, а тем более участие в них, соответствовало образу психолога-профессионала – человека, которого ничем не удивишь.

Лариса любила говорить: «Психолог не должен никого осуждать. Вот представьте – приходишь на консультацию, рассказываешь – а тебе психолог вдруг: «Ой, какой ужас!».

Для развития в нас принятия ближнего она устраивала консультации для геев и лесбиянок, показывала нам соответствующие фильмы и измеряла уровень гомофобии.

Мне казалось, что всего этого было как-то слишком много. Нет, конечно, мы не сводили все к сексу и Фрейду, но попытки найти сексуальный подтекст там, где его не было, случались.

После тренинга Нелли возмутилась:

– Никто и не пытался понять проблему. Главное – свести это к сексу – вот, ты его хочешь, и удивляешься – почему у вас при этом отношения портятся.

Мне тогда вопрос Ларисы показался нелепым и оскорбительным.

После мы не раз пересекались с Нелли в коридоре института, но не общались. Мне было немного жаль ее – такую невзрачную и несексуальную. Вопрос Ларисы казался еще и обидным – из-за того, что она спросила о сексе у женщины, которая явно была к нему не расположена.

Через пару месяцев мы снова оказались вместе на тренинге. На этот раз он был посвящен семьям.

Нужно было рассказать о своей семье.

Нелли принесла игрушки из киндер-сюрприза – крошечных смешных лягушат. Она расставила шесть фигурок, пояснив:

– Это я. Это мой муж Артем. Это наши детки. Ирочка, младшая, и Сережка. Ему уже семь, во второй класс пошел. Я поставила Ирочку ближе к себе, потому что девочки всегда ближе к матери. А это Игорь – я о нем уже говорила.

– А это кто? – я спросила о шестом лягушонке, стоящем в стороне.

– Это… друг семьи. Крестный Ирочки. Он тоже занимает определенное место в моей семье, но я пока не решила, какое именно.

Мне начинала нравиться эта женщина. Флегматичная, не имеющая каких-либо выразительных черт характера, не стремящаяся сделать карьеру, она смогла создать вокруг себя удивительный мир. Меня радовало ее умение задавать вопросы обо всем, интересоваться окружающими. В ней чувствовалась внутренняя сила, и в тоже время она вызывала желание заботиться о ней, защищать. Мне казалось, что она многое знает о том, чего не знаю я.

Однажды я сказала:

– Нелли, мы с мужем будем очень рады тебя видеть. Приходи к нам в гости.

Она поблагодарила, но так и не пришла. Потом и я забыла об этом приглашении.

После смерти мамы прошло полгода. Нужно было заниматься делами, что-то делать с квартирой и дачей, вещами. Мамины друзья как-то разом исчезли. Какое-то время они продолжали звонить, но со временем звонков становилось меньше и меньше. Больше всего мне понравился один из них:

– Добрый вечер. Это Лидия Яковлевна. Это ты, Катенька? Ты меня помнишь – я твоя школьная учительница, я у вас вела труды в пятом классе? Ой, ты знаешь, я к вам по такому делу… У меня горе, такое горе. Представляешь, сын заболел. И денег нет на лечение. Мне бы с твоей мамой поговорить.

– Мама умерла. Два месяца назад.

– Боже мой, такое горе! Нет, ну ты меня совсем убила такими словами… Что же мне теперь делать? Ну, ладно. Счастливо тебе.

Больше она не звонила.

Артем

– Тебе еще долго? – спросил Паша, заглядывая в дверь. Он уже стоял в куртке, с шарфом, небрежно закинутым за спину, и весь его вид выражал раздражение необходимостью задерживаться даже на минуту.

– Посижу еще.

– Поздно уже. Домой не хочешь? Вместе пошли бы.

– А что там дома делать? Надоело все… – Артем был не прочь поделиться подробностями и не отказался бы от долгого разговора.

– Ну, как хочешь. Я пошел.

– Если бы я там был кому-то нужен…

– Ладно. Пока! – Паша не горел желанием вдаваться в подробности. К тому же все на работе их неплохо знали.

Не хотелось идти домой, потому что никто его там не ждал. Прошло то время, когда Солнышко выбегала навстречу, обнимала, целовала. Да и было ли оно вообще когда-нибудь, это время? Хотелось думать, что было. Тогда во всем этом есть хоть какой-то смысл.

Они поженились очень рано. Артему было 16,Нелли – 18.

Тогда свадьба казалась самым естественным событием. Вернее, так думала Нелли, и она смогла убедить в этом Артема.

Они познакомились в институте на каких-то дополнительных курсах. Артем вообще не мог понять, зачем Нелли было нужно поступать в этот институт – с ее-то философским складом ума, талантом убеждать и располагать к себе людей она выбрала факультет максимально далекий от своих способностей: физмат. Нелли – невзрачная девочка, старше всех на два года в группе, она поступила не сразу после школы, в очках и поношенных джинсах, которые она, казалось, не снимала никогда.

Любимая. Первая женщина… Единственная, несмотря на тех многих, что были после.

Катя

Однажды раздался телефонный звонок:

– Привет! Это Нелли. Мы здесь недалеко от вас. Можно зайти?

– Да, конечно, заходите.

Нелли пришла с мужем и девочкой лет трех. Как я поняла, это была ее дочь Ирочка. Нелли почему-то не представила ни мужа, ни девочку, но она много рассказывала о них раньше.

Ирочка была удивительно похожа на Нелли, даже улыбалась и голову наклоняла, как мама. На ней было смешное синее платье с белыми кружевами, делавшее ее похожей на куклу. Она немного стеснялась и больше молчала, стараясь не от ходить далеко от мамы.

Нелли сказала:

– А мы ходили в кино, а потом решили заехать к вам. Я решила воспользоваться твоим приглашением. Это вам, – она достала железную коробку с печеньем.

Олег пошел ставить чайник.

А я спросила:

– На что вы ходили?

– На «Шрека». Интересный мультфильм. Только, по-моему, он больше для взрослых.

– Да? А мы еще не видели его.

– Так приходите к нам в гости через недельку, посмотрите. Я попрошу Диму на диск записать, – пригласила Нелли.

– Спасибо, придем. Я, правда, так хочу посмотреть. И вообще люблю мультфильмы.

Я сделала чай. В основном, разговор шел только между мной и Нелли. Мужчины больше молчали.

Мы говорили о преподавателях, учебе. Олег спросил:

– Нелли, а почему ты решила учиться на психолога? У тебя же есть высшее?

– Есть. Я физик, – сказала Нелли серьезным тоном. И тут же улыбнулась. – Физик – звучит гордо. На самом деле по специальности я работала мало. А на психолога пошла потому что, во-первых, это интересно само по себе, во-вторых, для работы с детьми такие знания не помешают.

– А где ты сейчас работаешь?

– Я пока не работаю. Деткам сейчас нужно больше внимания. А раньше работали вместе с Димой в «Селене». Потом появилась Ирочка, и я осталась дома.

Что-то в ее словах вызвало у меня недоумение. Я не сразу поняла, что именно. Нелли продолжала:

– Ну, а пока есть время, я решила получить еще одно образование. Есть у меня одна мечта – открыть детский сад на дому. Так что пока тренируюсь на своих детках, а там посмотрим. А вы почему пошли учиться? Вы – самая необычная пара на потоке.

– Почему? – спросил Олег.

– Ну, муж и жена вместе решили учиться. Народ на вас смотрит с профессиональным интересом начинающих психологов и ищет скрытый смысл в вашем решении.

– Каком именно? Пожениться или стать психологами?

– Да во всех сразу. – Нелли улыбнулась.

– Ну, вы тоже выглядите очень счастливой парой, – сказала я. Мне не хотелось отвечать на ее вопрос.

– Правда? – спросила Нелли. – Ну, раз выглядим – так оно и есть.

– Я считаю, что прежде чем начинать что-то, нужно разобраться в себе. Понять, откуда взялись все твои комплексы. Я вот сам чувствую, что мне что-то мешает заняться новым делом. Например, еще со школы я постоянно опаздываю. И для меня это большая проблема. А после тренинга я понял, что это своеобразный протест против отца, который в детстве говорил мне, что нужно быть аккуратным и собранным, – вдруг сказал Олег. Все это время он обдумывал ответ.

– И когда ты это понял, ты перестал опаздывать? – утверждающее спросила Нелли.

– Пока еще нет. Но я надеюсь.

– А чем ты сейчас занимаешься?

– Подрабатываю чуть-чуть на прежней работе. Институт занимает много времени, так что серьезно искать новую работу пока рановато.

Олег встал, как бы ставя точку в несколько неприятной для него беседе. Несмотря на то, что для себя он нашел обоснование своему ничегонеделанию и даже убедил в этом меня, необходимость озвучить свою позицию в присутствии незнакомых людей вызвали в нем раздражение.

Нелли заметила настроение Олега и тоже встала.

– Нам пора. Катюш, давай я помогу тебе убрать со стола.

Она собрала чашки и пошла на кухню.

Я пошла за ней. Когда мы остались вдвоем, я решила спросить ее о том, что вызвало у меня чувство неловкости.

– Извини, я хотела спросить, как зовут твоего мужа? Ты о нем много рассказывала, и, наверно, подумала, что знакомить нас необязательно. Но мне казалось, что ты говорила, что его зовут Артем, а сегодня назвала его Димой. Я что-то перепутала?

Нелли улыбнулась.

– Нет. Ты ничего не перепутала. Мужа зовут Артем. А это Дима.

Дима

Мы познакомились в «Селене». Я пришел туда работать программистом. Это филиал австрийской фирмы, занимающейся разработкой лекарств и косметики. В нашей стране они арендовали лаборатории, в которых, собственно, и происходила разработка силами наших ученых. Потом полученные вещества отправлялись за границу, где их тестировали, а затем пускали в продажу.

Несмотря на известную щепетильность австрийцев, попасть сюда на работу было не так сложно.. Сложно было удержаться, особенно если возникали хоть малейшие сомнения в некомпетентности работника или его недобросовестности.

Все, что касалось информации о разрабатываемых веществах, держалось в строгом секрете. Работники подписывали при приеме на работу соглашение о неразглашении информации. Приходя на работу и уходя, каждый расписывался в специальном журнале. Телефонные разговоры прослушивались. Выносить из здания документы, дискеты или диски было запрещено.

Фирма представляла собой закрытое от внешнего мира пространство, внутри которого царило некоторое разгильдяйство, присущее русским.

Я попал сюда по рекомендации друга, уехавшего в Австрию в основной офис. Фактически я занял его место – место заместителя начальника компьютерного отдела. Отдел занимался разработкой единой базы данных, призванной объединить базы разных филиалов по всей стране. Он был небольшим – всего четверо. Наш начальник Павел, я, Женя, Артем.

Больше всего я сдружился с Артемом. Мы сидели в одном кабинете, и постепенно сблизились. Он хорошо знал свое дело, и поначалу часто помогал мне освоиться. Мы оба любили задержаться после работы и погонять монстров с виртуальным оружием в руках.

В то время я находился в ситуации вялотекущего развода с Дашкой. Эта ситуация продолжалась последние два года, но никак не могла разрешиться.

Я хотел развестись, и со своей стороны делал все, чтобы побудить ее произнести это страшное слово первой: поздно приходил домой, приходил не совсем трезвым, у меня появлялись женщины, о которых трудно было не догадываться. Но Дашка молчала и делала вид, что ничего не происходит. Она, конечно, обижалась, но вслух не высказывала никаких претензий.

В конце концов, я не выдержал и сказал:

– Даш, нам нужно серьезно поговорить.

Она напряглась и ничего не сказала. Ушла в кухню и начала мыть посуду.

Я пошел за ней:

– Даша, ты меня услышала? Нам есть что обсудить.

Она молчала. Потом сказала:

– Хорошо. Но давай не дома. Сегодня выходной, ребенок слышит. Да и мама твоя в гости должна прийти.

– Давай маму дождемся, оставим с ней Полину и посидим в кафешке под домом.

– Хорошо.

Она продолжала мыть посуду. Дашка не выразила ни малейшего любопытства о теме разговора, вид у нее был такой, будто она знала, о чем я хотел поговорить, и надеялась, что я передумаю или забуду об этом разговоре.

Она бегала по дому, возилась с Полиной. Встретила маму, когда та пришла, Они сели на кухне пить чай и обсуждали последние новости.

Мне хотелось тоже забыть о необходимости этого разговора, сделать вид, что ничего не было. И я знал, что Дашка с радостью с этим согласиться, и никогда не спросит, о чем же я хотел с ней поговорить.

Но тянуть больше было нельзя.

Почему я хотел развестись? Со стороны я выглядел, наверно, последней сволочью. Жена умница, за собой следит, одевается красиво, хозяйка почти идеальная, в доме порядок. К тому же работает бухгалтером в большой фирме, сама водит машину, неплохо зарабатывает. Верная.

Но я не мог с ней находиться в одном доме. Она раздражала меня, а я раздражал ее.

Как только мы начинали вместе что-то обсуждать, мы тут же ссорились. Мы не могли делать вместе ничего: походы на рынок, встречи гостей превращались в пытку. Мы давно охладели друг к другу в постели. Единственное состояние, которое нас обоих устраивало – видеть друг друга как можно реже. Но, несмотря на это, она панически боялась развода. Дашка боялась остаться одна и, главное, она боялась осуждения окружающих. Для всех она создала миф о том, что у нас идеальная семья, но у меня очень ответственная работа, и я редко бываю дома. Наверное, она была бы счастлива, если бы я вдруг решил стать геологом или моряком дальнего плавания.

Я вошел в кухню. Они все еще пили чай.

– Мам, нам с Дашей нужно выйти ненадолго. Ты с Полинкой посидишь?

Мама закивала:

– Конечно, конечно. Идите, и не о чем не беспокойтесь. Вам нужно больше быть вдвоем. И в кино ходить, и в гости. Нельзя зацикливаться на ребенке, нужно и свои отношения беречь.

Мама понимала, что у нас с Дашкой не все ладится. Но прямо спросить тоже боялась. Она делала все возможное, чтобы сохранить наши отношения. Забирала Полину, брала на себя часть домашней работы, благо жила недалеко, и часто прибегала, чтобы приготовить обед; покупала нам путевки в дома отдыха. Но получалось наоборот – чем больше мы были с Дашкой, тем ближе мы приближались к разводу.

Дашка встала.

– Ладно, пошли. Только сумочку возьму.

Мы вышли из подъезда и направились к кафе.

В кафе она долго изучала меню, в итоге заказала кофе. Когда ушла официантка, она спросила:

– Ну и?

– Даша, я хочу поговорить с тобой о нас. Так дольше не может продолжаться не может. Давай разведемся.

Она подняла голову и удивленно посмотрела на меня:

– Почему?

– Потому что мы почти ненавидим друг друга. Потому что мне не хочется приходить домой. Мы разные люди. Прости меня, если я виноват перед тобой в чем-то. Но лучше нам развестись и попробовать сначала.

Она помолчала, потом медленно произнесла:

– Я знаю. Я хотела, чтобы ты сам это сказал. Ты прав. Но развод я тебе не дам. Можешь жить как хочешь, можешь приходить, во сколько хочешь, но официального развода не будет.

– Почему?

– Я не могу развестись с тобой. – Я ждал истерик, слез. Но она говорила совершенно спокойно и уверенно. – Это плохо скажется на моей карьере. У нас не очень хорошо относятся к семейным проблемам, а я хочу получить место начальника филиала. Да и перед родителями стыдно.

– Даша, но советское время закончилось! Это же наша жизнь! Твои семейные проблемы никого не волнуют! При чем здесь карьера?

– При том, что для меня это важно. Я думала, что ты не решишься заговорить со мной о разводе, но у тебя хватило на это совести. Ну раз так-то вот мой ответ. Развода не будет. – Она говорила все еще спокойно, но на глазах уже показались слезы.

Я не знал, что мне делать. В этот момент, если бы она сказала: «Давай просто попробуем еще раз», я бы согласился и никуда не ушел бы. Но сейчас я почувствовал, что я ей не нужен, что ее карьера важнее, чем наши отношения. Я ощущал свое бессилие.

– Все, пойдем отсюда. Я все сказала. – Она кивнула официантке, чтобы та принесла счет.

Мы встали. Я понимал, что единственный способ развестись с ней – через суд. И мне так не хотелось этого делать.

Об этих проблемах мне никому не хотелось говорить, и, несмотря на то, что мы с Артемом достаточно много общались, я всячески избегал разговоров о семейной жизни. Об Артеме я знал только, что он женат, и подозревал, что что-то у него тоже в этой сфере не ладится, потому что раньше девяти он с работы не уходил.

Однажды Артем сказал:

– Да, совсем забыл – завтра из декретного отпуска жена на работу выходит. Надо завхозу сказать, пусть стол ее на место вернут.

– Твоя жена здесь работает? – я был удивлен.

– Да. Она в отпуске была. По уходу за киндером.

– Надо же. А о тебе вообще не скажешь, что ты женат. На работе сидишь допоздна. А у тебя еще и ребенок есть.

– Да, есть такое. – Артем опять уткнулся в монитор. – Да что ж за фигня такая с почтой сегодня? Пятый юзер жалуется. Ты не сходишь к Литовченко на третий этаж? Может он опять файлы удалил?

– Не вопрос, схожу, конечно.

Мне было любопытно, почему Артем так поздно уходит домой по вечерам. Но расспрашивать было неловко, да и это его личное дело.

На следующее утро в кабинет вошла высокая девушка в джинсах и смешном рыжем свитере.

– Привет. Я – Нелли.

Я вышел из-за стола и пошел навстречу.

– Привет. Я – Дима. А ты, наверно, жена Артема?

– Ну, во мне есть и другие качества, а не только то, что я чья-то жена. – Она смотрела на меня и улыбалась. Я смутился. – А здесь чай дают?

– Да, конечно. Сейчас поставлю. Только сахара, по-моему нет.

– Да его и не было никогда. – Нелли села на свободный стул.

– Я смотрю, мой стол вы заняли. – Стол у стены, третий стол в нашем с Артемом кабинете, был и вправду завален бумагами, дисками, коробками от материнских плат. Все это можно было без сожаления выбросить, но руки не доходили.

Нелли смотрела не стол с тоской.

– Ладно, разберу. Хотя, может, я переберусь в кабинет к Павлу…

Меня ее слова несколько удивили. К Павлу? Павел был начальником отдела и сидел один.

– А как тебе на этой работе? Ты же здесь недавно, – этот вопрос застал меня врасплох.

– Ничего, нормально. Нравится.

– Мне тоже нравилось. А потом родился Сережа, и я ушла в декрет. Знаешь, за это время я перестала воспринимать информацию, которая расположена выше, чем на метр от пола. За ребенком следишь, чтобы не влез, куда не надо, и глаза постоянно находятся только на этом уровне. А то, что выше висит, не воспринимаешь. Такая вот деформация восприятия у мам. – Нелли засмеялась. Мне тоже стало смешно.

– А сколько сейчас твоему ребенку?

– Уже почти три. Я решила выйти на работу, когда поняла, что процесс необратим. Пару недель назад пошли с друзьями гулять на центральную площадь, а там какой-то дядька детей на пони катал. И я поймала себя на том, что тупо улыбаюсь и говорю всем: «Ребята, посмотрите, лошадка…«Артем сказал, что все, приплыли, пора на работу, а то и буквы забуду.

Мне стало удивительно легко с этой девушкой. Она находила все новые темы для разговора, и через какое-то время мне показалось, что мы знаем многое друг о друге.

Тут открылась дверь, и вошел Артем.

– Привет! Познакомились?

– Да, познакомились. – Нелли обернулась к нему.

– Я вижу, хорошо знакомились. Обед уже скоро.

– Правда? – я посмотрел на часы. Мы и не заметили, как прошло два часа! А столько нужно было сделать!

– А ты где был? – спросила Нелли. – Пришли вместе, но до стола ты не дошел?

– А меня Павел поймал. У него идеи там всякие интересные насчет раздела фирмы.

– В смысле раздела?

– Они хотят наш филиал по разработке баз отделить и сделать из него отдельную фирму. Но мне кажется, что ничего хорошего их этого не выйдет. – Артем уселся за свой компьютер. – Ладно, это еще вилами по воде писано. Там посмотрим. Главное, чтоб зарплату не понизили. Нель, тебя там бухгалтерия видеть хочет. У них вопросы какие-то с оформлением.

– Сейчас схожу. – Нелли встала и пошла к двери. – Приятно было познакомиться, Дима. Еще увидимся.

Нелли действительно переселилась в другой кабинет. Только не к Павлу, а к Жене. Тот часто и подолгу бывал в командировках, и Павел решил, что так будет удобнее. Она каждый день приходила к нам пить чай, а я все больше привязывался к ней.

Конечно, я понимал, что она замужем, и более того, что она – жена моего друга. Но в нашем общении я не видел ничего плохого, да и Артем никаких признаков ревности не выказывал.

Я рассказал Нелли о своем затянувшемся разводе. Она посочувствовала:

– Ты ни в чем не виноват. Твоей жене удобно, чтобы ты чувствовал себя виноватым, потому что при этом ты не настаиваешь на разводе. Но это ее проблемы, а не твои.

Она успокаивала и поддерживала меня.

А потом я решился задать вопрос, который меня беспокоил:

– Нелли, извини за бестактность, но я давно хотел спросить. У вас с Артемом все нормально? Мне кажется странным то, что у вас маленький ребенок, а он подолгу задерживается на работе.

Нелли внимательно посмотрела на меня.

– Нет, не все. Но я не думала, что это так заметно. После рождения Сережки Артем изменился. Он стал ревновать к ребенку. Ходил за мной, и ныл: «Побудь со мной… Что мне делать?» Ему казалось, что ребенок занял его место. Но он не хотел помочь, а наоборот, требовал внимания к себе. Приходил с работы, я его просила выйти на улицу с коляской, погулять, а он мне: «Давай вместе, мне одному стыдно…» А мне хотелось хоть час одной побыть, хоть ванну принять. А потом вообще стал в десять приходить. Я сижу и плачу, потому что его нет. А он приходит поздно, и как ни в чем не бывало.

На глазах у Нелли показались слезы. Я взял ее за руку. – Прости меня.

– За что?

– За то, что я затронул эту тему.

Нелли накрыла мою руку своей.

– Спасибо тебе. Ты очень хороший.

Она улыбнулась. – Здесь салфетки есть? А то таки буду ходить зарюмсанной.

После этого разговора мне показалось, что Нелли стала меня избегать. На следующий день она не пришла к нам пить чай, потом я уехал в командировку. А когда вернулся, мне сказали, что Нелли на больничном с ребенком.

Приближался Новый Год. На 30-е декабря на фирме была запланирована вечеринка, и мы уже начали к ней готовиться. Руководство выразило пожелание, чтобы мы надели маскарадные костюмы.

Я спросил у Артема:

– Ты в чем придешь?

– А я вообще не приду.

– Почему?

– Дома буду сидеть. С киндером.

– А Нелли?

– Нелли пойдет. Мне всегда не везет. Как работать – так я, как на праздник – так она. – Артем говорил обиженным голосом, что делало его похожим на Карлсона – вечно недовольного мужчину в расцвете сил. Только пропеллера не хватало.

На праздник Нелли действительно пришла без Артема. На ней был забавный костюм ковбоя – потрепанные джинсы, высокие сапоги до колен соломенная шляпа. Она пришла не одна, с ней была девушка в красном берете и такого же цвета сапожках. По-видимому, она должна была изображать красную шапочку. Но девушка была полненькой и ярко накрашенной, что делало ее похожей на весьма потрепанную тетеньку, которая давно шаталась по лесу.

Праздник отмечали в «Эльдорадо», большом претенциозно дорогом ресторане. В начале на сцену вышел вице-президент компании, всех поздравил с наступающими праздниками и рассказал об успехах фирмы. Потом был концерт с участием приглашенных звезд, а потом начался собственно банкет с танцами.

Все это время Нелли не подходила ко мне. В конце концов, я не выдержал и подошел к ней сам. Она с «Красной Шапочкой» сидела за столиком и держа в руках бокал.

– Привет!

– О, Дима! Привет, – Нелли смотрела на меня так радостно и удивленно, как будто встреча со мной была для нее полной неожиданностью.

– Познакомься. Это Вика.

Девушка в красном томно улыбнулась и протянула руку для поцелуя. Я ее пожал, на что Вика ответила недовольным взглядом, а Нелли – хитрой улыбкой.

– Вика – моя подруга. Сказано же – можно приходить парами, но никто не уточнял, что парой обязательно должен быть кто-то противоположного пола.

Вика пододвинула стул:

– Да Вы садитесь к нам.

Я присел.

– Нелли о Вас столько рассказывала – Вика посмотрела на меня с лукавой улыбкой.

– Вы на меня так смотрите, как будто она рассказывала что-то неприличное.

– Как знать, – загадочно произнесла Вика. – Пожелайте что-нибудь хорошее прекрасным дамам в Новогоднюю ночь.

– По-моему, сегодня еще не новогодняя ночь, а я не люблю говорить тосты, когда меня к этому вынуждают.

– Вот как?

Тут Нелли вмешалась:

– Вика, по-моему ты перестаралась с шампанским. Пойдем, я тебя познакомлю с остальными.

Она встала и потащила Вику за рукав. Та с трудом поднялась.

– Ну ладно. Пошли.

Нелли наклонилась ко мне и шепнула:

– Сейчас я вернусь, подожди здесь.

Она вернулась минут через десять.

– Все. Сплавила. Вика хороший человек, но лучше ей много не пить. Она пришла сюда в надежде с кем-нибудь познакомиться, а тут все чужие, и на нее никто не обращает внимания.

Нелли пододвинула стул ближе ко мне и села.

– Я так рада тебя видеть, Дима.

– Я тебя тоже.

– Мне так хотелось прийти сюда. Я попросила Артема посидеть дома с Сережкой. Мне, правда, стыдно, что я лишила его праздника, но я так давно никуда не выходила.

– Я скучал за тобой, Нелли, Мне тебя не хватало, пока ты болела… – я вдруг понял, что мне действительно ее не хватало, мне хотелось говорить, говорить.

Нелли придвинулась еще ближе и вдруг поцеловала меня. Я замер. Какое-то время мы молчали.