Текст книги "Счастливая звезда"

– Ты что, в самом деле так думаешь?

Он обнял ее одной рукой.

– Конечно. Ты им нравишься, Джастин. Мы все тебя любим, вся наша компания, которая последовала за тобой сюда: я имею в виду не твою банду, а Картера, Диану и Фрэнка.

– Я знаю, – сказала она с радостным удивлением. – Но я и не предполагала, что они появятся здесь.

Джастин и Логан ушли довольно далеко от отелей и почти добрались до маленького сельского ресторанчика, где они сидели с бокалами пунша в тот день, с которого, как казалось Логану, прошла целая вечность. Смеркалось, на берегу не было ни души. Он крепче прижал ее к себе.

– Для Фрэнка и Дианы будет тяжким испытанием сменить слякотные нью-йоркские улицы на прогулки по морскому побережью и подпитку солнечной энергией.

Логан покачал головой.

– Прямо подневольный труд!

Джастин засмеялась.

– Они не могут сюда не приехать. Ведь у них еще не кончился медовый месяц.

– Да, я собираюсь потребовать у Фрэнка все дни отпуска, которые он мне задолжал. Довольно ему меня эксплуатировать! – сказал Логан со смехом.

– Полагаю, ему нужно вернуться к работе и посмотреть, как обстоят дела с вложениями его клиентов, – поддержала Джастин.

Логан остановился и притянул ее за плечи к себе.

– Неужели ты не понимаешь, Джастин, что они приехали увидеться с тобой? И Картер тоже. – Он снял с нее очки. – И мои родители прислали цветы, потому что они полюбили тебя.

– Ну хорошо… – Она еще, казалось, сомневалась.

Логан стащил с нее шляпу и развязал ленту, освобождая непокорные рыжие пряди.

– Верь мне, Джастин. Все они здесь из-за тебя. Да и я, дорогая, – добавил он.

Они были совсем одни в ресторанчике, не считая дремавшего за стойкой бармена. Джастин расслабилась и позволила Логану обнять себя.

– Ты нервничаешь? – наконец спросил он.

Она кивнула головой где-то у него под мышкой.

– Меня всегда лихорадит перед выступлением, но по большому счету такая нервотрепка помогает. Я очень хочу им понравиться.

– Ты им уже нравишься. – Он опять ее обнял.

– Я имею в виду не только моих друзей. Я говорю о публике. Вот почему я так упорно работаю и отдаю шоу все свое время. И им это понравится, они меня примут.

– Они уже тебя приняли, – уверил он ее. – Ты это прекрасно знаешь.

– Я не успокоюсь, пока не взойду на сцену и не почувствую их любовь. И тогда я буду в них уверена. Уверена во всех, кроме тебя, – заявила она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал легкомысленно.

– Погоди. – Он сделал шаг назад и посмотрел на нее сверху вниз. – О чем это ты, Джастин?

– Я тебе нравлюсь, – сказала она, – но ты отнюдь не в восторге от моего стиля жизни и от всех заморочек, сопровождающих мой имидж.

Прежде чем ответить, Логан тщательно все взвесил. Джастин отошла от него и начала спускаться к берегу. Он догнал ее.

– Твой стиль жизни мне неприятен только тогда, когда он отдаляет нас друг от друга. А в последние четыре дня как раз это постоянно и происходит, – добавил он.

– Я предупреждала тебя, Логан.

Ему оставалось только кивнуть. Она ведь действительно его предупреждала.

– Но я не говорила тебе о том, как сильно я тебя люблю и как я боюсь того, что может случиться. Ты думал, что все окажется очень просто. Полагаю, что и я считала так же, – призналась она. – Может, поэтому я и решила, что не стоит за тобой бегать, и старалась держаться от тебя на расстоянии, еще на Санта-Кэтрин.

Логан молча шагал рядом, а Джастин все продолжала что-то объяснять, словно самой себе, описывая свои мучительные раздумья:

– Я дала себе слово избегать тебя, но, как только я сказала себе: «Держись от него подальше», все перевернулось, и я упала в твои объятия.

– Помню, когда мы в первый раз прибыли на Ла-Кинту, – произнес он задумчиво, – ты была так сдержанна со мной. Ты уже тогда что-то чувствовала ко мне, Джастин? Уже тогда поняла, что произойдет между нами?

Она покачала головой:

– Вряд ли. Но, может, и впрямь какое-то предчувствие у меня было, где-то глубоко в подсознании. По правде говоря, я держалась на расстоянии, поскольку когда-то твердо решила не позволять личным симпатиям влиять на деловые отношения.

– Но когда все случилось, это не стало между нами препятствием, – заметил Логан.

– Как раз наоборот, – признала она.

У нее никогда не было недоразумений с конторой Логана по финансовым проблемам. Все серьезные дела всегда обсуждались с Фрэнком. Как и обещал, Логан в это никогда не вмешивался.

– Но и это еще не все обо мне. Какая я на самом деле и почему все так непросто, как думаешь, Логан?

Она остановилась и взглянула на него. Волосы упали ей на лицо под порывом ветра. На носу и щеках – веснушки. Впервые он заметил их под солнцем Санта-Кэтс. В Нью-Йорке они исчезли, а теперь на солнце выступили вновь. Она выглядела совсем девчонкой. Его вдруг пронзило острое желание схватить ее в свои объятия и укрыть от беды, такую слабую и беззащитную, но она ведь была Джастин Харт, гордой и независимой, скрывающей от всех свою ранимость.

– У нас не было времени все обсудить, – сказал он.

– Думаешь, это когда-нибудь произойдет?

– Трудновато придется, – ответил Логан с беспокойством в голосе, не разрешая себе даже думать об этом, – до тех пор, пока ты остаешься Джастин.

Она отвела взгляд. Ее нога упорно чертила на песке линию, которая сразу же исчезала. Он наблюдал за ее движением – Джастин вывела букву «Д».

– Ты хочешь, чтобы я отказалась, перестала быть Джастин? – спросила она.

Он не знал, что ей ответить. Их жизненные пути были совершенно противоположны. Джастин была связана со сценой незримыми нитями, ее переполняла решимость и впредь оставаться знаменитой, а Логан в силу своей профессии был твердо намерен избегать публичности любой ценой. В течение нескольких недель в Нью-Йорке, вплоть до того, как они прибыли на Ла-Кинту, он был уверен, что все идет как надо. А потом случилась Ла-Кинта, и это сразу напомнило ему о суетности и тщеславии. Может, теперь он с этим не справится. Может, все дело в нем, он просто не понимает, что ему следует подавить свою ревность и предоставить Джастин свободу.

Сбросив башмаки, Логан ногой вывел на песке рядом с «Д» букву «Л». Потом он заключил обе буквы в контур сердец, словно какой-нибудь тинейджер, выпендривающийся на берегу перед своей подружкой. Логан улыбнулся, Джастин вернула ему улыбку, и он снова заключил ее в объятия. Не пройдет и суток, как она выйдет на сцену, а он, гордый и счастливый, сольется с публикой. Джастин была просто необходима уверенность в том, что он ею гордится.

– Не хочу, чтобы ты отказывалась от чего-либо, что так важно для тебя, – сказал он мягко. – Я приду завтра как раз к началу твоего выступления и буду аплодировать громче всех.

Они говорили лишь о завтрашнем дне, не было речи ни о послезавтра, ни об их дальнейшей жизни вообще – вместе ли, врозь ли, их будущее было покрыто туманом.

Наутро Логан проснулся очень рано, быстро вскочил с постели и оделся, понимая, что Джастин нужно выспаться перед шоу, а как только она проснется, ее тотчас же обступит свита, и они сразу отправятся в кабаре. И он опять не увидит ее целый день. Так что он решил исчезнуть до того, как явится толпа и унесет ее прочь. Он вызвал служащего и попросил его разбудить Джастин точно в девять. Потом мельком посмотрел на нее, уютно свернувшуюся на простынях, быстро настрочил записку и молча вышел.

Через два часа телефонный звонок прервал беспокойный сон Джастин. Всю ночь ее мучили кошмары, и каждый из них заканчивался дурно. Она встала слегка встревоженной и, когда через полчаса прибыл ее секретарь, все еще продолжала думать о своих снах.

Вот и Логан ее оставил. Его записка, очень нежная, была немногословной: «Это твой день, так что я покидаю тебя, чтобы ты смогла к нему приготовиться. Буду ждать здесь вечером, когда ты вернешься домой». В его словах было что-то недосказанное, словно между ними легла трещина. Джастин осознавала, что Логан прав, решив вести себя так. Однако она нуждалась в нем и сейчас, и потом, когда до выступления останутся считанные минуты, и надо будет срочно уточнять какие-то мелочи, и все ляжет только на ее плечи.

И независимая, уверенная в себе Джастин отправилась на шоу. Пока шли последние минуты перед ее появлением на сцене, она все снова и снова нервно копалась в своих снах и переживаниях, и беспокойство ни на миг не оставляло ее. Оно усилилось, когда гример накладывал последние штрихи, костюмер оправлял последнюю оборку, а парикмахер в последний раз старался пригладить ее буйные кудри.

Ему это не удалось, и он отступил назад, окинул ее взглядом и объявил:

– С растрепанными лучше, Джастин. Тебе идет. Давай оставим все как есть.

Джастин глубоко вздохнула и, стараясь унять дрожь, забарабанила по столу.

– Я говорю тебе это уже который год, Чарли!

– До меня медленно доходит, – прозвучало в ответ. И чмокнув ее в щеку, парикмахер добавил: – Крепись, детка. – Но заметив ее внезапно побледневшее лицо, спросил: – Неужели сегодня нервишки пошаливают больше, чем всегда?

Джастин что-то хмыкнула в ответ, почувствовав, что к горлу подступает тошнота.

– Ну и хорошо. Значит, все выйдет лучше, чем всегда. – Он смолк и поднял голову, прислушиваясь. – Последний звонок. Хочешь, я пойду с тобой?

– Нет, спасибо, Чарли, – отказалась Джастин, когда парикмахер в последний раз взмахнул расческой, и она на негнущихся ногах направилась на сцену.

Столик Логана оказался лучшим в кабаре. К открытию слетелось множество знаменитостей, но те, кто в самом деле что-то значил для Джастин, сидели рядом с ним: Картер, Фрэнк с Дианой и Адель. Логан пригласил в их компанию и пышущего энтузиазмом и источающего улыбки сеньора Ортего, который сейчас, когда все проблемы разрешились, к всеобщему удовлетворению, не переставая вертел головой, чтобы разглядеть в публике знаменитостей.

– Столько народу, столько звезд! – восторженно заметил он, и его привлекательное лицо просияло. – Все здесь, в моем кабаре!

Логан не смог подавить улыбку. Сеньор Ортего так серьезно относился к своей рекламной деятельности, что кабаре Ла-Кинты воспринималось им не как его работа, а скорее как собственность.

– Подумать только, мистер Аддисон, – продолжал он, – знаменитая Джастин открывает наше праздничное шоу! Ничего лучше и быть не может. Вы видели рождественские фонарики, развешанные на пальмах? Отличная идея, полагаю, они придают всему праздничное настроение, позволяя нашим гостям проникнуться духом Рождества.

– Да, – согласился Логан, – очень хорошая идея.

Откинувшись на спинку стула, сеньор Ортего отпил вина за успех шоу и возбужденно повернулся к Адели.

Ортего был не единственным, кто сиял от удовольствия. С ним соперничал Фрэнк Норвуд – счастливый новобрачный и удачливый финансист. Дело с Ла-Кинтой обернулось одним из лучших предприятий фирмы Норвуда и Аддисона.

– Мы всегда прятались в тени рядом с Джастин, но сейчас, – сказал он Логану, – живем припеваючи. А на самой вершине всего этого – ты и Джастин, и мы с Дианой…

Он обнял свою молодую жену, и ее лицо засияло.

– Фрэнк прямо душка с тех пор, как женился, – произнесла Диана с улыбкой.

Логан не удержался и заметил, что и она выглядит очень романтично: подрастеряв свою неуемную живость и деловитость, Диана стала более мягкой и женственной. Она отнюдь не перестала быть деловой женщиной, это с ней останется навсегда. Но ее окружал ореол любви, которого не было прежде, такой же, какой Логан с самой свадьбы разглядел и на лице Фрэнка. И почему-то это вызвало в нем болезненную зависть.

Прибытие Картера добавило теплой компании оживления, и внезапная мрачность Логана тут же улетучилась. Он издали разглядел приближающуюся элегантную фигуру и поднялся для приветствия.

– Картер! Сюда! Я рад, что вам удалось выбраться.

Картер пожал Логану руку.

– У нас возникли проблемы с вылетом, так что мы сели всего несколько минут назад. Я боялся, что мне придется пропустить выступление мисс Джастин, чего никогда раньше не случалось, – объявил он.

Логан представил Картера своим друзьям за столом.

– Вы выглядите очень элегантно, – учтиво заметил Логан, предлагая Картеру место рядом с собой.

Картер небрежно смахнул несуществующую пыль со своего вечернего костюма и поправил галстук.

– Может, немножко запылился, но это мелочи.

Но Картер явно кокетничал. Смокинг на нем сидел безукоризненно, манишка сияла такой же белизной, как и аккуратно уложенные волосы. Когда он закинул ногу за ногу, в его ослепительных кожаных туфлях отразилось сияние свечей на столе.

Всех явно ошеломило появление в их компании широко известного Картера Грэхема, однако его в данную минуту интересовал, похоже, один Логан.

– Не могу передать, как я был рад, узнав, что вы будете с Джастин на открытии кабаре. Покинув Нью-Йорк, я даже понятия не имел о том, какие отношения будут между вами в нашу следующую встречу.

– Вряд ли и нам с Джастин было об этом достоверно известно, – честно признался Логан.

– На все нужно время и силы. Много усилий с обеих сторон. Когда двое хотят быть вместе, но, видимо, не совсем подходят друг другу, им следует приложить гораздо больше усилий, чтобы преодолеть то, что их разъединяет. Но с этим можно справиться, – твердо добавил Картер.

Логан не ответил, поскольку в отличие от Картера не был до конца уверен, что различия в самом деле можно преодолеть, и, когда разговор заходил о Джастин, вновь возвращались все сомнения и неуверенность, которые мучили его последние четыре дня.

Смотреть на нее – дело другое, и сейчас он опять увидит Джастин – впервые с тех пор, как утром покинул спальню.

Свет понемногу угасал, и публика, как по мановению волшебной палочки, внезапно затихла. Не слышалось ни разговоров, ни звона стаканов, аудитория едва дышала, когда в темноте вдруг раздался голос и объявил: «Леди и джентльмены, Джастин!»

Грянуло музыкальное вступление, и, пока прожекторы подбирались к сцене, Логан почувствовал то же напряжение, что охватило Джастин. Даже в темноте он точно знал, как она выглядит в это мгновение. Он чувствовал дрожь и стук ее сердца, которое, как он был уверен, билось в унисон с его собственным.

Когда свет залил Джастин и она мягко взяла первую ноту своей песни, оба они, Логан и Джастин, внезапно расслабились. В отличие от аудитории. Публика взревела, заглушая музыку, когда узнала ее самую известную мелодию. Ту самую, которую впервые она спела Логану на Санта-Кэтрин. Но публика считала ее своей, поэтому аплодисменты все не смолкали, а музыканты наконец прекратили играть и отложили инструменты.

Джастин была в черном платье с блестками, не очень вызывающем и совсем не в том стиле, к которому привыкли ее поклонники, но это было как раз то, что подходило этому месту и публике. Ее волосы ярким пламенем горели в свете прожекторов, карие глаза блестели, а широкая улыбка была полна обещания. Логан забыл обо всем, что тревожило его весь день и не давало покоя все время, пока они были на Ла-Кинте.

Он был неотделим от Джастин, сногсшибательной женщины на сцене, поющей теперь уже для притихшей толпы. Она была удивительной, настоящей звездой и в то же время его Джастин, женщиной, которую он обнимал и любил по ночам. Он тоже рукоплескал ей, когда закончилась первая песня и началась следующая, все его мысли и чувства были только о Джастин.

В середине шоу она сделала перерыв, чтобы сказать публике несколько слов, поблагодарить всех, кого знала, и пригласить на рождественские праздники в кабаре «Ла-Кинта». Ее голос, мягкий и грудной, завороживший Логана с самого первого мгновения, как только он его услышал, опять проник в самую глубину его души. Джастин улыбнулась, поймав его взгляд, и Логан отчетливо осознал, что это та самая женщина, которую он любит. Но когда зазвучала следующая песня и в его голове взорвался гром аплодисментов, он внезапно сообразил, что на самом деле Джастин никогда ему не принадлежала.

Она принадлежала им, своим фанатам. Мелкие неприятности, докучавшие ему последние несколько дней, на самом деле были почти ничто перед этим его открытием. Внезапная вспышка озарила сознание Логана, с очевидностью показав ему, что эта любовь, любовь публики, как раз и была тем, что их разделяло, и что Джастин никогда не откажется от нее в обмен на его любовь.

Он досмотрел шоу до конца со смешанным чувством гордости и дурных предчувствий. Он не нужен Джастин, раз у нее есть публика и ее любовь.

Последняя по программе песня оказалась далеко не последней. Публика не отпускала певицу. Наконец Джастин хрипло объявила, что у нее в запасе осталась лишь одна песня, но самая возбуждающая, сумасшедший рок, который она пела когда-то в начале своей карьеры и который публика должна была хорошо помнить.

Огни потускнели, а потом вдруг одновременно вспыхнули вновь, ударив в ее фигурку с ослепительной силой: красный, желтый и оранжевый лучи бешено завертелись вокруг Джастин. Она сделала шаг вперед прямо под верхний прожектор, когда вдруг Логан заметил какое-то страшное мерцание, которого не было во время репетиций ее выхода на бис. Освещение стало неустойчивым. Он поднял глаза и увидел, что верхний прожектор, оторвавшись от основания, падает прямо на Джастин.

– Отойди, Джастин, отойди! – пронзительно закричал он, но было слишком поздно. Она тоже взглянула вверх и успела понять, что что-то не так, в то мгновение, когда тяжеленная лампа из стекла и стали упала прямо на нее.

Логан благодарил Бога за то, что Джастин была без сознания в течение двух ужасных часов. Они мчались сквозь ночь в аэропорт, летели в Майами на самолете Картера, и врач, находившийся среди публики, останавливал кровотечение, обмотав ее голову бинтами, а потом сидел рядом со шприцем наготове на случай, если она придет в сознание.

Но Джастин так и не пришла в себя до тех пор, пока они не оказались в больнице Майами. Ее переложили на носилки, которые тащили два санитара, почти бежавшие вниз по коридору к срочной операционной. Рядом с носилками бежал Логан, держа Джастин за руку.

Картер остался в приемном покое заполнять бумаги и отрывисто бросил медицинской сестре: «У нее нет семьи. Подпишу все я. Я ее дядя, – солгал он. И добавил: – При ней должна неотлучно находиться медсестра».

Джастин почувствовала боль раньше, чем открыла глаза. Ей казалось, что боль пульсирует где-то в ее голове. Она попыталась поднять руку и ощупать больное место, но не смогла пошевельнуться. А вдруг ее парализовало? Она попыталась закричать, позвать кого-нибудь, но слов не было. Джастин знала, что ей нужно открыть глаза, но, боясь того, что увидит, еще крепче сомкнула веки и опять пыталась заговорить. Тщетно. Из ее губ не вырвалось ни звука.

Она лежала на спине, но уже могла пошевелиться. Вокруг слышался топот множества бегущих ног и шепот голосов. Наконец она с силой заставила себя открыть глаза. Над ней сиял белоснежный потолок, по сторонам высились такие же ослепительные стены. К ней склонилась фигура в белом, держащая в руках какую-то бутылочку, из которой свисала трубка. Это была капельница.

Все еще во власти боли, Джастин по-прежнему не могла говорить, но вдруг все вспомнила. Громадный верхний прожектор, о котором она спорила с сеньором Ортего, обрушился на сцену и ударил ее прямо по голове!

Она опять попыталась шевельнуться, и наконец ей удалось медленно поднять руку.

«Не шевелитесь», – произнес голос. Она увидела склонившееся к ней темное лицо, поправлявшее капельницу, и услышала слова: «Постарайтесь не двигаться».

Внезапно топот ног прекратился. Белые стены широко раздвинулись. Они оказались в довольно большой комнате, и над ее головой опять засияла огромная лампа.

– Нет! – пронзительно крикнула она, представив, что лампа падает прямо на нее.

– Джастин! – произнес знакомый голос.

Чья-то рука легла ей на плечо.

– Все хорошо.

Это был голос Логана. Видеть его она не могла, он стоял с другой стороны, не могла повернуть голову.

– Логан!

– Не волнуйся, – успокаивающе произнес он. – Мы в больнице Майами. Все будет хорошо.

Крик, сорвавшийся с ее губ, был полон отчаяния, он разрывал Логану сердце. Но он продолжал держать ее за руку и успокаивать:

– Ты в руках лучших докторов, Джастин. Все будет хорошо. Поверь мне, пожалуйста.

– Мистер Аддисон, вам следует уйти, – послышался голос медицинской сестры. – Нам нужно подготовить ее к операции.

Логан опять услышал крик Джастин. Он наклонился ниже, чтобы она смогла ощутить его губы на своей щеке.

– Держись, Джастин, – шепнул он. – Я люблю тебя.