Текст книги "Руны огненных птиц"

Та мотнула головой, сбрасывая с гривы снег.

– Вижу, там дом, – сказал Холь, высунувшись из худа.

Ситрик пригляделся и в самом деле увидел поднимающийся дым и чуть более чёрные, чем всё окружение, очертания крыши. Близко. Совсем близко. Но если бы не лошади, почуявшие жилище, он бы прошёл мимо и не заметил ничего.

А за домом было видно озеро, ещё не застывшее до конца. Оно темнело бездонным провалом, чуть припорошенным сверху свежим снегом и льдом.

– Надеюсь, это и есть Восходное озеро?

– Да, это оно, – ответил Холь.

Ситрик облегчённо выдохнул. Парень спустился, чуть не упав с лошади. Отряхнул от снега плащ. Он так устал, что еле держался на ногах. Перехватил поводья и повёл лошадь к дому, но та заупрямилась.

– Хочешь пойти домой, – догадался Ситрик, выпустив из рук поводья, и, чуть подумав, снял с лошадки уздечку, с трудом сгибая окоченевшие пальцы. – Не страшно ли тебе в такое ненастье снова идти так далеко?

Он вытащил из седельных сумок свои вещи, положил в один из мешков уздечку, а после проделал то же самое с Рыжей Чёлкой.

– Прости, я не догадался снять сразу, – прошептал Ситрик, гладя шею коня. – Хорошо, что ты нигде не зацепился.

Рыжая Чёлка ластился, как кот, не желая уходить, пока гнедая лошадка уже пошла к лесу. Ситрик и рад был приласкать животное, но куда сильнее ему хотелось в тёплое жилище.

– Иди, – скомандовал он коню, убирая руку, но Рыжая Чёлка нагло подставлял морду под ладонь, надеясь получить ещё нежности. – Баловень…

Ситрик опустил руку, придерживая заодно чуть не посыпавшиеся вещи. Рыжая Чёлка ткнулся носом в его плечо, но Ситрик был неумолим. Обойдя парня кругом, конь зарысил прочь, присоединяясь к стоящей в стороне гнедой лошадке. Вскоре их облик слился с сыплющимся с неба снегом – кони растворились в нём, как холодный пар. Поудобнее перехватив вещи, Ситрик побрёл к дому. Ноги ощущались каменными – их было тяжело оторвать от земли, и парень шёл, загребая промёрзшими насквозь башмаками снег.

Спустившись к дому, громко постучал в низкую дверь. Вскоре та отворилась и в небольшой проём выглянул невысокий человек, чьи очертания казались неясными в свете очага за спиной.

– Пустите переночевать? – спросил Ситрик, и человек отстранился от двери, пропуская гостя вперёд.

Тщательно отряхнув башмаки и одежду да сбив с макушки целый сугроб, он юркнул следом за хозяином. Незнакомцем оказалась древняя старуха, сгорбленная и сморщенная, как мокрая тряпка, брошенная на пол. Остроносое лицо её было усеяно пятнами и крупными родинками, а в мутных сероватых глазах мелькали отблески очага. Она провела рукой, приглашая гостя к очагу, а после молча пялилась на Ситрика, пока тот складывал в угол свои вещи.

– Её зовут Йелевеки, – на ухо произнёс Холь. – Она плохо слышит, плохо видит и почти не говорит на датском. Она из племени кирьяла.

– Кирьяла? – переспросил Ситрик.

– Ещё один лесной народ, – охотно пояснил Холь. – По крайней мере, они чтут одних и тех же богов, что и люди из племён суми. Здесь между Восходным озером и Альдогой живут люди из племени кирьяла. А ещё к северу и восходу от Альдоги. Когда строили Онаскан, многие колдуны суми бежали сюда, на восход, в поисках других священных мест, как и сказал Асгид. Живут теперь, верно, с чужим племенем.

– Далековато же мы забрались, – пробормотал Ситрик. – Ещё немного, и, думаю, дошли бы до Бьярмаланда.

Холь фыркнул.

– Это ещё близко.

Ситрик посмотрел на Йелевеки. Старуха продолжала таращиться на него. Голова её тряслась, и две тощие серые косы дёргались, кисточками подметая пол.

– Что мне ей сказать? Она меня поймёт? – негромко спросил Ситрик у Холя.

– Да брось, будь как дома. Сам отыщи воду да разогрей еду, которую дали альвы, – ответила птица. – Йелевеки – бабка проворная, но больно тугая. Не прогонит, если хозяйничать начнёшь.

– Ты что? Я не могу так. Она в своём доме хозяйка, а я лишь гость. – Он снова перевёл взгляд на старуху.

Та уже уселась обратно на свою лежанку, укрыв ноги одеялом, но её рыбьи глаза неотрывно следили за каждым его шагом. Ситрик спросил у неё насчёт очага и воды, показывая пальцем, старуха широко улыбнулась щербатым ртом и улеглась, с головой спрятавшись под одеялом. Наверное, это можно было считать одобрением.

Наскоро перекусив, Ситрик повесил свою верхнюю одежду поближе к огню для просушки, оставил башмаки и носки у глиняного бока очага, так чтобы их не достал пепел. Наскоро перекусил, поделившись с Холем засушенным хлебом, развернул на лавке запасной плащ и лёг, вторым концом укрывшись сверху. От стены шёл холод. Пришлось взять недосушенный плащ и положить его под спину, чтобы не замёрзнуть.

Йелевеки сопела, иногда срываясь на храп. Уже засыпая, Ситрик вдруг посмотрел на Холя из-под опущенных ресниц. Тот устроился на низкой полке с посудой, нахохлившись, как больная птица.

– Холь, ты как? – спросил Ситрик.

– Бывало гораздо лучше, – отозвалась огненная птица. – Хочется залезть целиком в очаг, чтобы согреться.

– Почему не сделаешь этого?

– Я боюсь огня.

– Холь, я не понимаю, что случилось с тобой. – Голос Ситрика звучал встревоженно.

– Я тоже, – глухо проскрежетала птица. – Но похоже, что именно так выглядит моя смерть.

От этих слов по спине Ситрика пробежали мурашки, хотя шерстяной плащ, даже сырой, хорошо грел и защищал от холода.

– А ведь ты обжёгся ещё тогда, когда мы повстречали медведя… Я сразу догадался, что что-то не так… Тебе не стоило ехать со мной.

– Я лучше знаю, что мне стоило, а что нет! – раздражённо ответил Холь. – Ты прежде сам видел, что мои перья становились серыми. Я был готов к этому. Наверное. Не знаю! Но раз уж я так решил…

– Признайся мне, пожалуйста, – мягко перебил его Ситрик. – Признайся, ты из-за меня решил продолжить путь? Или нет?

Холь помедлил. Нахохлился ещё сильнее, превратившись в круглую тень. Он неуверенно слетел с полки и приземлился на пол напротив Ситрика – его шумные перья были изуродованы огнём куда сильнее, чем прежде.

– Ты же сам говорил, что веттиры не говорят правду, – с усмешкой в голосе произнесла огненная птица.

– В таком деле я пойму, врёшь ты или нет. Это же не глупая шутка, какими ты разбрасывался прежде.

Холь вздохнул.

– Нет. Не из-за тебя. В отличие от Вёлунда, я был уверен, что ты справишься, – глухо, точно провинившись, сказал он.

Ситрик рассудил, что в этот раз ветте не соврал.

– Спасибо. Так я не буду чувствовать себя виноватым.

– Уж кому стоит чувствовать себя виноватым, так это мне, – произнесла птица, вжав голову. – Прости меня. За то, что не хотел прощаться с тобой.

Ситрик кивнул. Говорить «прощаю» было невыносимо сложно. Поэтому он вытащил руку из-под плаща и провёл пальцем по клюву птицы.

– Я бы сказал, что всё в порядке, но всё давным-давно пребывает в беспорядке…

Холь смешно отпрыгнул, наигранно и так по-птичьи возмущаясь прикосновению. Ситрик усмехнулся. Неожиданно птица потупила взор, а после снова подняла его, пристально уставившись на друга.

– Это правда, что всё в беспорядке, – негромко сказал Холь. – Вот только я хотел сказать тебе кое-что ещё. Пока не поздно…

– Говори же, – прошептал Ситрик, чувствуя волнение.

– Я не считаю тебя Убийцей волка, сынок. Из твоего расссказа всё выходит так, будто ты не нарочно столкнул его, не желая ему смерти.

Ситрик судорожно вздохнул и уставился в крышу дома. Его обожгли эти слова. Он так хотел услышать это хоть от одной живой души, и наконец они прозвучали.

– Пора спать, Холь, – хрипло произнёс Ситрик после продолжительного молчания. – Мы же завтра уже будем в Ве?

– Обещаю, – произнесла огненная птица.

Вокруг была лишь тишина, мягкая, пушистая: в ней хотелось утонуть и забыться, упасть в снег и не вставать до весны. Восходное озеро не было полностью покрыто льдом. Его середина по-прежнему чернела, покрытая редкими талыми льдинами серого цвета.

– Чудо какое-то, – пробормотал Ситрик, поправляя на спине груз и глядя на озеро. – Почему лёд до сих пор не встал, если сейчас, по ощущениям, месяц Йоль?

– Лишь никсы знают, – произнёс Холь.

– И как мы пройдём? Долго ли обходить озеро?

– Долго, оно вытянутое, как речка. Надо по льду. Обожди, пока оденется Йелевеки. Она проведёт.

– Я уж думал, она не выйдет.

– Йелевеки – женщина, пусть и старая. Наверняка ищет свой лучший плащ, чтобы покрасоваться перед тобой.

Ситрик фыркнул.

Тут же прямо перед ним появилась Йелевеки. Несмотря на старость, она резво шла по снегу. Две косы она связала узлами на горбатой спине, повязала на голову и под шею шерстяной платок. Одежда её показалась Ситрику необычной – такой он не видел прежде. Сарафан был иного кроя и сильно отличался от тех, что носили в Онаскане. Толстенный плащ, превративший её очертания в подобие мшистого камня, был украшен бахромой и рваными стежками из медной проволоки по краю. Вся одежда её была штопана и прошита пёстрыми заплатками немыслимое количество раз.

«Верно, бабка не сильно младше Холя», – подумал Ситрик. От её одежды пахло полынью и зверобоем так сильно, что юноша на некоторое время перестал чувствовать, что его одежда свербит мокрой лошадью.

При мягком пасмурном свете лицо её было не столь уродливо, как Ситрику показалось в неверном, гарцующем пламени очага. Она улыбнулась путнику и махнула куда-то рукой в сторону южной оконечности озера. Ситрик не понял её, но Йелевеки поймала его за рукав и потянула за собой.

– Иди-иди, – подсказал Холь. – Она хочет показать дорогу. Не съест она тебя, в самом деле.

– Я к такому не привык, – фыркнул Ситрик, и Холь заклекотал над шуткой.

Йелевеки рассекала снег, как поднявшаяся во время схода льдина пропарывает воду. Ситрик шёл за ней, удобно устроившись, – старуха шаркала ногами и оставляла за собой бесснежную колею. Двигалась она уверенно, явно зная каждое доброе и каждое подлое местечко на озере. Ещё бы. Столько лет прожить здесь.

Ситрик посмотрел через левое плечо и увидел, что они уже на середине озера, как раз огибают лишённое льда место. Ему стало не по себе, и он глянул под ноги, запоздало подумав о том, что нужно было попросить у Йелевеки снегоступы. Однако и старуха была без них. Несколько раз он слышал хруст льда, и следы его наполнялись влагой, но Йелевеки продолжала уверенно идти дальше, петляя по льду.

Наконец они миновали середину озера. До берега оставалось всего ничего. Снова раздался неприятный тонкий хруст. Ситрик замер на мгновение и скорее пошёл прочь, скользя по следам Йелевеки.

– А если я провалюсь под лёд? – стиснув зубы, спросил он.

– Тебе будет очень мокро и очень холодно, – обнадёжил Холь.

– Спасибо. Спокойнее мне не стало.

– Пожалуйста, – довольно сказал Холь.

– Я думал, ты скажешь что-то вроде «я обязательно вытащу тебя».

– Кажется, мне стоит напомнить тебе, что сейчас всё, что в моих возможностях, – это слететь на лёд и начать истошно вопить, надеясь, что глухая Йелевеки меня услышит.

– Тролль меня побери, так вот почему она так бесстрашно идёт. Она же не слышит, как трещит лёд.

Холь рассмеялся.

Наконец они оказались на берегу, и Йелевеки, махнув на прощание рукой, снова пошла по льду. Ситрик проводил её взглядом, внимательно следя, как она проходит через середину озера, а после принялся искать тропу.

Холь не подсказывал дорогу и направление. В новом теле он летал плохо и не мог подняться выше ветвей. Перескакивал, как сорока, с одной хвойной лапы на другую, пытаясь размять крылья, но только ещё сильнее уставал. Ситрик кожей ощущал всю злость и неуверенность Холя, но ничем не мог помочь. Тот сам выбрал такую судьбу.

– Наверное, стоит обратно вернуться к озеру и отыскать тропу там. Мне кажется, я что-то упустил, – произнёс Ситрик. Благо от озера они не успели сильно отдалиться.

Так он и сделал – вернулся к озеру и, идя вдоль жёлтого тростника, принялся искать переправу.

– Холь, откуда ты знаешь Йелевеки?

– Она переправляет через озеро, когда льда нет, – пояснила птица. – Я впервые побывал на Восходном озере лет тридцать назад, летом. Йелевеки уже была здесь, и уже тогда она казалась мне древней старухой. Правда, со слухом было куда лучше. Живёт одна, без семьи и без детей.

– Интересно, если она глухая, да и озеро широкое, откуда она знает, что путник на той стороне?

– Только хотел тебе сказать, сынок, чтобы ты искал два столба резных, а не просто тропинку. Запамятовал я.

В самом деле, совсем скоро Ситрик вышел к широкому стоптанному местечку, где не росла черника и не шелестел тростник, а как поднял он глаза от земли и снега, так увидел два столба, украшенных незатейливой резьбой. В каждом из столбов была выемка, а в ней стоял масляный светильник, сейчас пустой и потухший. Выемки эти походили на раскрытые рты, и, присмотревшись, Ситрик заметил жуткие резные лица, смотрящие прямо на жилище Йелевеки на том берегу.

– Вот это да! – выдохнул он. – Теперь понятно.

От столбов шла тропа. Идти было легко. Ноги сами несли, и Ситрик чувствовал себя отдохнувшим. Йелевеки не стала будить его с рассветом, и он проснулся сам лишь в середине дня. Оставшегося света должно было хватить на то, чтобы дойти до Ве.

Тропа вела уверенно, почти не петляя. Изредка её пересекали следы зайцев или мелких птиц. В кустах тренькали синицы да слышался торопливый шум их крыльев. Перекусив на ходу, Ситрик оставил на веточке затвердевший от холода кусочек свиного жира, чтобы мелким пичужкам было чем полакомиться.

В лесу темнело. Короток был зимний день накануне Йоля. Ситрик ускорил шаг.

Уже не впервой он думал: где же будет искать колдуна? Конечно, надобно спрашивать людей, вот только к кому подойти с такой просьбой? Придётся присматриваться, проверять. Раз уж Асгид говорил о том, что колдуна следовало искать в Ве, значит, тот решил жить вместе со свеями и гётами, а не с лесными людьми.

Но уж о чём точно он не думал, так это о том, что застанет зиму в Ве. Он надеялся, что до заморозков доберётся до города, отыщет там колдуна, а после отправится обратно с какими-нибудь последними купцами, пока не стал на реках лёд. Но седмица, которую он гостил у альвов, превратилась в четыре, а то и в шесть седмиц. Вещи, подаренные или перешитые Бирной, по-прежнему грели, но без запасных вещей, отданных Холем, было бы тяжко.

Наконец Ситрик вышел на широкую дорогу, на которой виднелись свежая лыжня и припорошённый снегом след волокуши.

– Куда нам теперь?

– Налево, на северо-восход, – ответила птица, выглянув из-под худа.

– Холь, ты знаешь, почему Ве стоит не на реке? Неужели через Восходное озеро самый доступный путь? Может, я смогу как-то вернуться по воде, когда сойдёт лёд?

Ох, как не скоро это будет…

– Сможешь, чего же не смочь-то. По этой самой дороге если идти, то дойдёшь до Узкого залива. А от залива уже выйдешь в море. Там на острове, где выход с залива, люди по приказу Арна сейчас строят новый город взамен Ве. Не знаю, как у них сейчас продвигается работа, да только Ве оказался не у дел после того, как высохло русло реки.

– В Ве прежде была река?

– Да небольшая речка, приток Вуокси. Оттуда и в Альдогу можно было попасть, и в море. Вот только высохла она лет, кажется, пятнадцать назад. Наверное, потому и не знаешь этого. Маленький был.

Холь пересел на плечо и вытянул шею, готовясь говорить долго. Он рассказал Ситрику о том, что прежде на месте Ве был храм здешнего племени кирьяла, а неподалёку их небольшое поселение, острог.

– Что за храм? – спросил Ситрик.

– Священная роща Хийси, – с готовностью ответил Холь и продолжил: – Её вырубил Торвальд Землевладелец, когда пришёл сюда на больших кораблях. Он хотел расширить поселение для своего люда. Из дубовых стволов священной рощи построили дома и стены. А вот река полностью обмелела уже при Арне Крестителе. Сначала стала озером вроде Восходного, а после превратилась в болото. Болота и озёра до самой Вуокси. Ве слабеет без реки, однако многие не хотят уходить оттуда.

– Я слышал разговоры среди мужей о том, что Ве скоро будет потерян.

– Оно и к лучшему. Этот город больше никому не нужен. Не знаю, что новый конунг решит сделать с Ве. Да только, по-моему, город толком и не охраняется даже. Скоро станет острогом наподобие тех, что ставит кирьяла.

– А отчего пересохла река? – спросил Ситрик.

– Хороший вопрос. Здесь у каждого озера и у каждой реки есть свой хранитель – речной бог. Если его убить, то с рекой беда случится – станет она болотом, а после сгниёт. Что с озёрами становится, когда умирает их бог, ты сам видел.

Ситрик прикусил губу, вспоминив кровавое озеро на пути в Оствик. Берега, внутри которых скован страх.

– Получается, пятнадцать лет назад кто-то убил речного бога?

– Верно.

– А у всех рек есть свои боги? У Тёплой и Полотняной тоже?

– Верно, – снова ответил Холь. – Хранителя Тёплой я видел своими глазами, когда бродил по округе, а вот Полотняная, кажется, уже несколько лет как лишилась своего бога.

– Но ведь она до сих пор не высохла, – непонимающе протянул Ситрик.

– Это ненадолго. Она мелеет, но ток Тёплой ещё гонит воды меж её берегов. Остановится Тёплая, и больше не будет рек близ Онаскана. Будут… озёра. И болота. Не будет бежать кровь по венам бога – река остановится.

– Йелевеки тоже речной бог? – догадался Ситрик.

– Да.

– А что станет с Восходным озером, если она умрёт от… старости?

– Ничего с ним не станет. А вот она будет и после смерти хранить его. Станет его духом.

– Много же ты знаешь о лесных колдунах, – заметил Ситрик. Он немного помолчал, а после спросил: – А в каких богов они верят?

– Что же, богомолец, решил узнать о чужих богах?

– Любопытство не грех, – фыркнул Ситрик.

– Ох, Ситка, боюсь, что до Ве мы доберёмся раньше, чем я успею рассказать все те предания, что мне довелось слышать.

И Холь принялся рассказывать. Сначала Ситрик, упавший в свои скверные думы после того, как огненная птица назвала его богомольцем, слушал вполуха, но, цепляясь за речь Холя, как за тростинки на обрыве, потихоньку вскарабкался, выбравшись из пучины мыслей.

Птица говорила много и охотно, и речь текла словно песня. Он рассказал о том, как был сотворён мир, круглый, похожий на яйцо утки, да о птице, ныряющей на дно моря. О том, что у лесов и зверей, как и у рек, есть свои хозяева и что им следует молиться, прежде чем идти на охоту. Он назвал их матерями. А когда принялся рассказывать о богах, Ситрик не мог не воскликнуть, что так похожи они на богов, каких ещё недавно чтили свеи и гёты.

Поведал Холь и о том, откуда звёзды на небе и что небо, как пергамент, может хранить всё, что знали предки.

– Коли была бы сейчас ясная ночь, я указал бы тебе на Белого Лося на небе, за которым гонится беспечный богатырь, – вздохнул он. – Когда догонит плут Лося, тогда настанет в мире великое горе.

Ситрик хмыкнул.

– Уж не станется ли, что это ты был тем самым Белым Лосем, как это оказалось с Белой Гривой?

Холь заклекотал, смеясь, и хитро прищурился.

– А вот обо всём тебе поведай.

После он рассказал и о седом Старце, играющем на кантеле из рыбьих костей, чьи звуки чаруют людей и зверьё да прогоняют злых духов. Ситрик, узнав о кантеле, тут же принялся расспрашивать огненную птицу о том, как был изготовлен инструмент да сколько в нём было струн, но Холь на это не смог ответить. Никакими деяниями Старца больше не удалось удивить Ситрика – все мысли парня уж были о том, как можно сделать кантеле из черепа щуки да как бы инструмент звучал.

– Тебя больше удивляет кантеле из рыбьих костей, чем корабль, построенный из ногтей мертвецов? – удивлённо рассмеялся Холь.

– Ты про Нагльфар? – улыбнулся Ситрик.

– Да! Ничего страннее я не припомню…

Холь принялся за историю о деве, похищенной кузнецом, но только обронил он первые слова, как впереди в сгущающихся ночных сумерках показались стены города, окружённые куцыми заснеженными полями, несколькими фермами на отшибе и кривыми домишками.

Город казался небольшим. Куда меньше Онаскана и, возможно, даже меньше Оствика. Его чёрные сырые стены, украшенные снежными шапками, сливались с лесом позади него. Ворота, располагавшиеся в остроконечной башне, были распахнуты, и над ними ярко горел пламенник. Ситрик ощутил себя мотыльком, летящим на огонь лучины. Башен было всего четыре, и, верно, в каждой располагались свои ворота.

– Что же, это Ве? – спросил Ситрик, приглядываясь.

– Да. Это Ве.

Холь замолчал, а Ситрик прибавил шагу, желая как можно скорее оказаться в тепле. Он шёл, и его грела мысль о том, что совсем скоро он увидит колдуна и отыщет Зелёный покров.

Вот уже два дня Ситрик жил в Ве. Близился самый короткий день, за которым последует самая длинная ночь – Йоль.

За это время Ситрик успел исходить весь город вдоль и поперёк, как следует изучив его. Ве, как и рассказывал Холь, оказался пристроен к старому острогу, теперь служившему заходной башней, обнесённой дополнительным рядом частокола. За забором стояли дома, в которых жили наёмники. Их было мало, и казалось, что город в самом деле никому не нужен. Все ворота, кроме южных, выходили на заболоченное озеро, которое сейчас было заметено снегом. Становилось не по себе от мыслей, что здесь умерла река. Сам город выглядел печально: часть домов была разобрана на брёвна и свезена на строительство стен на побережье, оставшиеся же выглядели понуро. Ве походил на птичье гнездо, которое сильный ветер обронил с ветвей дерева.

Ситрик переживал, что не сможет отыскать кров, однако его с радостью приютил слепой старик с полуживой старухой, живущие со снохой и тремя детьми-погодками – все мужчины и взрослые дети ушли валить лес и ночевали в новом строящемся городе. Он согласился помогать с хозяйством и подготовкой к празднованию, а заодно вместе с Холем показывал детям разные трюки – те приходили в восторг от умной говорящей галки, послушно исполнявшей все приказания.

Ночью, когда собирались ужинать, хозяйка звала его за общий стол, угощала сытной едой и спрашивала о том, где был гость и что видел. Ситрик охотно рассказывал и сам дивился своему размякшему языку, ведь прежде в том было больше костей, чем мяса. Поведав достаточно да рассказав о Зелёном покрове, он принялся осторожно испрашивать о колдунах. Но сноха лишь пожимала плечами да принималась рассказывать о том, как видела в лесах за болотами то светящихся мужичков невысокого роста, то простоволосых женщин, прячущихся за деревьями и скалами.

– Колдун? – вдруг встрепенулся слепой старик, стукнув ложкой по столу. До него доходило всё с большой задержкой. – Жил здесь колдун, как же, Эйрика, неужели позабыла?

Ситрик резко поднял голову, сощурился, пристально глядя в лицо старика.

– Жил? А сейчас? – спросил он, стараясь придать своему голосу немного безразличия и спокойствия.

– Не знаю. Давно о нём ничего не слышал. Он и не показывался в городе особо. Жил на отшибе, почти в лесу. У него к плащу были пришиты лапы медведя.

– Подожди, – перебила старика Эйрика. – Ты про Эйно?

– Да-да. Так его звали. Что же ты, глупая, вспомнила наконец-то?

– Вспомнила, – подтвердила сноха. – Ох! Это он-то колдун? Я-то думала чудак какой. Да, несколько лет не видела его. Когда ещё этих не было. – Она кивнула на погодок, рядком сидящих за столом и доедающих кашу. – Я водила к Эйно козу, когда у той воспалилось копыто и поднялся жар. Мне так посоветовала соседка. Он попросил оставить козу у него на три дня, а после вернуться.

– Он вылечил козу? – торопливо спросил Ситрик.

– Нет, – фыркнула Эйрика. – Он продал её купцам, а те съели её в первый же день. А ещё слышала я, что он коз любил, будто они бабы.

– Ах вот куда ты её тогда дела, глупая! – проскрежетал старик, и Эйрика закатила глаза. – А мне сказала, что коза померла!

– Лучше бы померла, – пробурчала сноха и снова посмотрела на Ситрика уставшими глазами. – Мой муж за то избил его до полусмерти. Требовал с него нового козлёнка. Эйно тогда пропал в первый раз, и не было его в Ве несколько седмиц. После он снова появился как ни в чём не бывало, но скот ему больше никто не доверял.

«Вот, значит, каков этот Эйно…» – с усмешкой подумал Ситрик, потирая пальцем шершавый бок кружки.

Тем же вечером резали коз и овец. Снег окрашивался красным во дворах. Над городом висел тяжёлый воздух, пахнущий железом и солью. В доме молились, страшась прихода зимы, но в церковь никто не шёл. Ситрик молился вместе с Эйрикой. Та просила благополучия для своих старших сыновей и мужа, никак не возвращающихся в Ве. Во всех дворах, кроме её, уж было шумно – мужчины пришли. Вернулся и ярл Хромунд, въехав в свой город на вороном, как пасмурная ночь, жеребце. Его слуги обходили дворы и фермы, приглашая честных мужчин и их жён на празднование Йоля под крышей Большого дома. Слуга зашёл и в дом Эйрики, и женщина пообещала прийти только тогда, когда вернётся её муж. Она замолвила слово и за Ситрика, предложив тому пойти.

– Иди, – негромко сказала Эйрика. – В этом городе давно не слышали новые речи скальдов. Твои саги понравятся ярлу.

От её слов у Ситрика перехватило дыхание.

– Хорошо, – неуверенно согласился он.

– Необычные гости у тебя, Эйрика, – произнёс слуга, приметив чёрную птицу на плече странника. Холь перестал прятаться в худе после того, как его оперение стало тёмным.

На следующий вечер, когда выдалось свободное время, Ситрик отправился к городскому валу, на котором стояли стены Ве. Зимой это место было многолюдным – с вала любили кататься молодёжь и детвора. Ближе к ночи детей прогоняли спать, зато юноши, вернувшиеся с работ, и девицы резвились, катаясь и визжа куда громче малолетних мальчишек.

– Хочу послушать, может, они что-то скажут про Эйно, – произнёс Ситрик, поправляя шапку.

– Конечно, – колко произнёс Холь. – Так и скажи, что тебе захотелось покататься с горочки.

– Не буду этому противиться, – усмехнулся Ситрик.

– А не великоват ли ты уже для таких забав?

– В самый раз.

Небо было рыжим от заката, как волосы и борода бога-хитреца. Было морозно и свежо, но по-прежнему на губах стоял привкус крови забитого скота. Облака ушли далеко на юг, обнажив первые звёзды. Красный свет косо падал на стены города, отчего те казались медными, а не деревянными.

К Ситрику сначала отнеслись с опаской, но после с ним охотно разговорились молодые парни, немногим младше его самого. Те запомнили его как странника с птицей на плече – слухи о пришлом незнакомце в небольшом Ве летели быстрее стрел.

Ничего выведать так и не получилось. Все как один говорили, что не видели колдуна уже давно и что родители с раннего детства наставляли не разговаривать с Эйно, чтобы тот не напустил хворь.

Ситрик недовольно поджимал губы, думая о том, что Лесной ярл ошибся, решив, будто колдуна можно отыскать в Ве. Эйрика говорила, что видела простоволосых девушек в лесу – хульдр, по-видимому. Может, ему удастся снова связаться с Асгидом и попросить помощи в поисках? Хульдры знают всё на свете, что когда-либо случалось под сенью леса.

Порешив так, Ситрик отпустил свои думы и с удовольствием скатился с ледяной горки. С поисками ничего не вышло, зато удалось вдоволь покататься и отморозить пальцы.

Да повстречаться с одной занозой, а точнее, иголкой…

Ситрик сначала не поверил своим глазам, когда увидел Иду, спешно пробиравшуюся вдоль стены, чтобы скатиться по ледяной горе. Он долго присматривался, думая, что его подводят глаза, однако девица в самом деле оказалась Иголкой. Со спрятанными под тёплый платок космами её было сложно узнать.

Девица, заметив Ситрика, тут же подбежала к нему. Щёки её раскраснелись на морозе, из-под платка выбились белые пряди волос. Глаза Иголки блестели ярче заходящего солнца.

– Откуда ты здесь? – Ситрик был так удивлён, что забыл поприветствовать Иду.

– Мой отец и братья отозвались на призыв ярла, когда тот пришёл в Оствик просить помощи со стройкой.

– И ты увязалась за ними, – догадался Ситрик.

– А чего мне дома сидеть? – фыркнула Ида и дёрнула носиком. – Мы тут уже давно. У моего дяди задержались лишь на седмицу, как тут сразу появилась возможность хорошенько заработать. Мой отец же резчик.

– А как Хельга? Как мать?

Иголка вздохнула и, сняв рукавицу, почесала бровь. Надула щеки.

– Матушка ищет Хельге нового жениха. Они вдвоем остались в Оствике.

– Я не это имел в виду. Что с ней?

– Грустит, конечно, что греха таить. Мы стараемся никому не говорить о том, что случилось, чтобы Хельга смогла найти мужа, а не осталась вдовой. Честно, я давно уже её не видела, но печальных вестей от неё нет.

– А с отцом всё хорошо? – спросил Ситрик, опасливо вспоминая, как Ингрид тянулась к нему, намереваясь утащить на дно.

– Да, – просто ответила Иголка и раздражённо мотнула головой. – Ну ты утомил расспросами! После поговорим!

С этими словами она схватила его под руку и бросилась с горки следом за прочими. Ситрик больно плюхнулся на бок и скатился кубарем. Холь, успевший вскочить с его плеча, взвился в небо с недовольным птичьим кличем. Иголка рассмеялась, вставая и отряхивая одежду от снега, Ситрик же поморщился от боли в отбитом боку.

На этом катания решили закончить и пройтись вдоль ферм до леса, прежде чем возвращаться в город.

– Ты пойдёшь в Большой дом на празднование Йоля? – поинтересовался Ситрик.

– Пойду вместе со старшим братом и отцом.

– Боюсь, твоя семья всё ещё не хочет меня видеть.

Иголка пожала плечами.

– Зато я рада тебя видеть, – произнесла она, смутив парня. – А куда делась твоя белая птица?

Этот вопрос завёл Ситрика в тупик, и он принялся судорожно придумывать ответ.

– Я её продал, – наконец медленно выговорил он, вспомнив историю Эйрики. – Зато нашёл эту. Уже научил разным трюкам и речи.

– Жалко Холя. А эту можно погладить?

– Конечно можно, – с ухмылкой сказал Ситрик, но только он попытался снять Холя с плеча, тот тут же сел ему на голову, а после перескочил на макушку Иголки, расправив обожжённые крылья.

Девушка вскрикнула от неожиданности и рассмеялась. Она замерла, чуть сжавшись в плечах, боясь, что птица слетит с её головы.

– А она меня не обгадит?

– Раньше мой плащ был полностью чёрный.

– Сними-и-и, – тут же запищала Иголка.

Ситрик подставил руку, и Холь, укоризненно посмотрев на парня, перебрался на локоть, а после обратно на плечо. Иголка потрогала ладонью платок, проверяя, не успела ли птица испортить его. Наконец, успокоившись, Ида спросила:

– Ты ищешь колдуна, не так ли?

– От тебя ничего не утаить. Ищу.

– Когда пройдём крайние фермы, я покажу тебе дом, где он жил, – таинственно произнесла Ида. – Здесь не так далеко, главное, на правильную тропинку свернуть.

– Откуда ты знаешь, что это его дом?

– А кто же ещё станет жить на отшибе в лесу? – фыркнула девица и не без хвастовства добавила: – Я тут уже всё успела узнать. И тебе покажу! Только близко подходить не будем. Страшно!

На небе одна за другой загорались звёзды. Ситрик поднял голову, выискивая созвездие Лося, про которое говорил Холь, и тут же нашёл его. Он подумал о том, что созвездия, как и руны, имея общие очертания, совершенно неясные для несведущих, могут нести множество смыслов. Эта сила звёзд, названных, но не приручённых человеком, завораживала.