Текст книги "Первый Феникс"

– Марина, не бойся. – Он вытянул вперед руку, но приближаться больше не стал. – Это я, вот прямо сейчас – я.

Он улыбнулся и выждал несколько минут. Она повернулась к нему лицом и села, упершись спиной в стену и обняв прижатые к груди колени.

– Как тебе доказать?

Она отрицательно мотнула головой:

– Я верю, извини.

Юра осторожно подошел ближе и опустился на пол рядом с ней.

– Расскажи, что видела.

Он коснулся ее пальцев, Марина дернулась, но убегать не стала. Выждав еще несколько минут, Юра тыльной стороной ладони вытер ее слезы и обхватил щеку, медленно проводя по ней большим пальцем. Это монотонное движение начало понемногу успокаивать девушку, она стала ровнее дышать.

– Из зеркала не ты вылез. – Она расслабила шею, упершись головой в его ладонь.

– А кто?

Несколько секунд она смотрела сквозь него, после чего пожала плечами с обреченностью сумасшедшей.

– Монстр.

Юра нахмурился. Он точно знал, кто проник через зеркало, кого она видела. Он помнил это во всех деталях, его сердце все еще стучало в такт пульсирующей перепонке зеркала.

– Ты можешь описать его?

Марина задумалась и кивнула. Она закрыла глаза и сморщилась, вспоминая увиденное.

– У него не было глаз – только пустые дыры глазниц. Из них вытекал гной. Кожа прожжена насквозь, видно кости, видно внутренности, они тоже в гное, вываливаются из туловища.

Она закашлялась от рвотного рефлекса. Юра гладил ее по щекам и плечам, пытаясь успокоить.

– Зубы на все лицо, без губ. Вот отсюда. – Она слабо прикоснулась к верхней точке его скул. – Прямо отсюда растут. Гнилые, черные, на все лицо!

– Больше не надо. – Он с силой рванул ее к себе и крепко обнял, ненавидя себя.

В первую очередь за то, что заставил ее рассказать. Следом – за то, что заставил ее смотреть. Неужели он так выглядел? Но он чувствовал себя нормальным – в том числе когда прорвал зеркало, он тянул к Василию свою руку, обычную, покрытую смуглой кожей и с заусенцами на пальцах. Кожа не кипела, как рядом с фениксом, – он резко выдохнул, вспомнив об этом. Марина ровно дышала в его руках, но он не решался ее выпускать, продолжая гладить по спине.

Сейчас, вернувшись, он вспоминал произошедшее так, будто видел все со стороны. Впрочем, «там» все слишком отличается – и он тоже отличается. Полностью, не только внешне (Неужели он так выглядел? Нет, он помнил себя, этого не могло быть), но и физически – «там» он сильнее, быстрее, может не дышать и сливаться с темнотой. Может убивать фениксов.

В любом случае это половина проблемы. Причем меньшая. Он должен забрать полковника обратно и понятия не имеет, как это сделать. Втащить постороннего человека на ту сторону оказалось достаточно просто, а главное – возможно. Значит, должен быть путь в противоположном направлении.

Зеркало. Так или иначе, каждый раз все начиналось с отражения: сначала он увидел себя на залитом кровью полу офиса, потом – здесь, в туалете, всмотревшись в зеркало. Юра нахмурился – нет, через зеркало он не сможет полковника вытащить.

Только сейчас он осознал простой факт: если в том, как попасть «туда», он еще хоть что-то понимал, то как возвращался обратно – не имел ни малейшего представления. Он просто в какой-то момент моргал и, снова открыв глаза, оказывался «здесь». Оба раза это произошло против его воли или желания, абсолютно неожиданно и без каких-либо ключей. Его предположение, что в прошлый раз он вылетел «оттуда» из-за убийства феникса, разбилось в пыль – феникс, блуждающая по больнице, жива и здорова.

Возможно, «там» может находиться только кто-то один, но почему тогда он не вернулся сразу? Он несколько минут стоял в тени за дверью и наблюдал, как полковник разговаривал с фениксом, не зная, как именно она играет. Они долго там пробыли вместе, так что это предположение тоже не работает. Но какие-то правила быть должны.

В конце концов, на входе они есть – висят отлитой из свинца табличкой, и первым пункт в них: «Посмотри в глаза своему отражению, пока оно не посмотрит на тебя в ответ». На двери выхода они тоже есть, просто он их еще не заметил.

Крик. Истошный, обдирающий горло, срывающийся на хрип вопль разрубил больницу надвое – на «до этой минуты» и «после нее». Марина проворно вскочила на ноги и выбежала в коридор. Юра увидел ее замерший в дверном проеме силуэт, когда пошел следом. Она не двигалась и смотрела себе под ноги. Рядовой шагнул за порог палаты и опустил босую ступлю во что-то липкое и вязкое. Он знал, что это, еще до того, как посмотрел вниз.

Весь коридор – от дальнего тупика с доской объявлений для пациентов и до палаты лейтенанта Соколовой – был залит ярко-алым слоем крови. У одной из дверей стояла девушка в больничной сорочке, схватившись за косяк, чтобы не упасть. Ее ноги дрожали, и она с трудом удерживала равновесие. Девушка в ужасе смотрела вокруг и хватала ртом пропахший железом воздух. Сверху и снизу слышался топот, а через минуту в центр коридора, с лестничной площадки и из лифта, посыпались люди, прибежавшие на крик. Они как муравьи хлынули внутрь, замерев через секунду на границе кровавой лужи. Люди топтались перед ней, будто стоя на краю обрыва, и не решались шагнуть дальше.

Юра уже понимал, что случилось. Он умирал за каждого из этих людей одновременно, его наполняла резкая боль, будто в глотку залили расплавленное олово, которое сожгло все внутренности и уже застыло, заполнив его изнутри. Он мог это предотвратить? Мог. Он знал, что должен был сделать. В первую очередь теперь он – охотник. И он упустил феникса, хотя должен, обязан был сломать ее шею, переломить пополам. Без жалости, без рассуждений. Что-то внутри орало, что это неправильно, что так нельзя. Но он, охотник, точно знал, на чьей он стороне. Теперь знал.

Рядовой за несколько прыжков преодолел расстояние до палаты, возле которой пыталась не упасть девушка. Он успел ухватить ее, та тут же обмякла в его руках, беспомощно уронив лицо ему на грудь. За ее спиной находилось десять кроватей. Две пусты, с одной в кровь сброшены одеяло и подушка, на семи лежали люди. Их грудные клетки вскрыты, белеют вырванные из плоти ребра, животы пусты, все органы аккуратными кучками лежат под каждой из кроватей.

Следом подоспела Марина. Она поскользнулась на крови и проехала на пятках еще пару метров, после чего вернулась и заглянула внутрь. Девушка ахнула и рефлекторно зажала рот руками.

– Еще в двух палатах так же, – сухо сказал Юра, подхватив девушку на руки.

– Откуда ты знаешь?

Рядовой молча пошел в сторону их с Мариной комнаты, морщась каждый раз из-за хлюпанья крови под босыми ногами. Девушка оказалась совершенно невесомой, и это было ему знакомо. Он ощущал ее на своих руках совсем недавно. Юра внимательно посмотрел на девушку, которая вздрагивала всем телом при каждом вдохе. Она прижималась к нему лицом, и он ощущал мятный аромат, исходивший от ее темных волос. Нет, ему показалось, эта невесомость лишь похожа на ту, которую он ощущал на своих руках вчера.

Позади дважды хлопнули двери и послышались приглушенные вскрики лейтенанта. Марина не решилась зайти ни в одну из палат и, придя в себя, побежала следом за Юрой, обогнала его и первая вбежала в комнату, тут же схватив рацию.

– Глеб, мы в дерьме, – она трясла пластмассовую коробочку, надеясь, что та перестанет трещать помехами. – Феникс родился раньше времени. Ты слышишь?! Феникс уже здесь!

Ответом послышались лишь обрывки голоса майора, которые было не разобрать.

– Он едет, – сообщила Марина. – Плохо, что Васи нет.

Она нервно ходила из одного угла комнаты в другой, то и дело оборачиваясь к выходу – не начала ли кровь сочиться из-под двери к ним в комнату. Она чувствовала себя окруженной, загнанной в угол.

– Очень, очень плохо, что нет Васи, – повторяла девушка снова и снова, судорожно сжимая кулаки.

– Позовите его, – послышался тихий, чуть охрипший голос.

Юра вздрогнул – он прекрасно знал этот голос, помнил все его интонации. Девушка, которую он все еще держал на руках, уперлась холодной дрожащей ладонью в его ключицу и немного отстранилась, повернувшись к Марине.

– Не можем, – коротко ответила лейтенант, даже не взглянув на нее.

– Что с твоими волосами? – спросил Юра, глядевший на курносый профиль.

Девушка обернулась к нему, чуть сильнее надавив на его ключицу от испуга. Она глядела на него с удивлением и страхом. Так смотрят на то, что внушает ужас, но настоящим быть не может. Она сложила губы трубочкой и долго, пытаясь успокоиться, выдыхала, обдав его прохладным воздухом. Осторожно подняла руку и указательным пальцем сначала ткнула в скулу и щеку, а потом провела непрерывную черту от его виска до подбородка. Юра не отворачивался и терпеливо ждал, пока она убедится в том, что перед ней настоящий человек.

– А что с ними? – наконец отозвалась она.

– Потемнели.

Девушка ойкнула и поднесла прядь волос к носу, внимательно ее разглядывая.

– Я не знаю, как так…

– Оставь это до похода в салон, – раздраженно бросила Марина, заставив их обоих вздрогнуть.

– Не узнаешь? – спросил Юра у лейтенанта, проигнорировав ее недовольство.

Марина наконец остановилась и посмотрела на девушку. Она медленно, не отрывая от нее взгляда, подошла ближе и заглянула той прямо в глаза.

– Феникс, – прошипела она.

– Уже нет, – отрезал Юра.

– Мальчик мой, – вздохнула лейтенант, – фениксов, как военных, наркоманов и любителей сладкого, – не бывает бывших.

Девушка вертела головой, непонимающе смотря то на рядового, то на лейтенанта. Марина разглядывала ее еще несколько секунд, но после все же качнула головой и принялась снова расхаживать по палате.

– Почему Вася не возвращается? – Она терла покрасневшие глаза.

– Я не знаю, как ему вернуться. Не знаю, как сам возвращаюсь.

– Откуда? – шепнула девушка на его руках.

– Неважно. – Марина снова принялась трясти рацию, выясняя, где носит Глеба.

– Откуда? – повторила она, глядя на Юру.

Он хотел прикрикнуть на нее, чтобы перестала лезть куда не следует, приструнить, чтобы не мешалась, посадить на кровать, в конце концов, чтобы хоть руки освободить.

– Из места, где живут фениксы, – сказал он вместо этого.

Она снова уткнулась ему в грудь. Голой кожей он чувствовал ее до странного холодное дыхание.

– Я попробую сделать это еще раз. – Юра наконец опустил девушку на кровать, та нехотя отстранилась и села на самый край.

– Как? – Марина стояла, упершись руками в бока, и нервно притоптывала ногой.

– Я не очень уверен, как это работает, но попытаюсь.

– Нет, – отрезала лейтенант. – До приезда Глеба никто никуда не идет, это приказ.

Юра оглянулся: пол палаты был заляпан кровавыми отпечатками босых ног.

– Я умыться, – бросил он, направившись в ванную.

– Не задерживайся.

Зайдя в уборную, он крепко схватил край крохотной раковины, услышал знакомый скрежет фарфора о стену, треск ссыпавшейся на пол бетонной пыли. Охотник внимательно смотрел на себя в зеркало, видя испуганного, виноватого, разозленного мужчину, беспомощного, как ребенок. Отвращение от самого себя сжало горло, он резко наклонился над раковиной и закашлялся от подкатившей рвоты. Его не вырвало – нечем, – лишь горло драло судорогами от попыток выплюнуть омерзение, вызванное взглядом на самого себя.

– Осторожно. – В туалетную комнату робко заглянула девушка-феникс. – За этим зеркалом призрак.

Юра замер, выгнувшись над раковиной. Позвонки выступили так остро, будто вот-вот разорвут кожу, темные вены паутиной покрывали спину, пульсируя под показавшейся вдруг очень тонкой кожей.

– О чем ты? – Он не поднял головы.

– Не смотри в это зеркало, пожалуйста.

Она осторожно шагнула внутрь и потянулась к охотнику, но не решилась прикоснуться.

– Почему?

– Ты из-за него плохо себя чувствуешь.

Охотник глухо хохотнул:

– Нет, не из-за него.

– Пожалуйста.

Она, закусив губу, сделала еще один шаг ему навстречу и, на всякий случай зажмурившись, кончиками пальцев прикоснулась к выступившим ребрам. Охотник вздрогнул и издал звук, похожий на сдавленный рык, но не сдвинулся с места. Она, снова открыв глаза, приблизилась еще на шаг и положила на чуть вздрагивающую спину охотника ладонь.

– Ты не виноват. – Девушка медленно гладила его по ребрам от позвоночника к бокам, едва приподнимая руку, чтобы вернуться обратно к позвоночнику.

– Почему?

– Призраки обманывают. – Она провела ледяным пальцем по его позвонкам.

– Похоже, меня и правда обдурили.

Юра наконец выдохнул, ощутив, что горло перестало сжимать от рвотных позывов. Он выпрямился в полный рост и развел в стороны руки, сжатые в локтях, чтобы размять затекшую спину. Девушка отпрыгнула на несколько шагов назад и, убрав руки за спину, принялась внимательно разглядывать разношерстную плитку голубого оттенка.

– Как тебя зовут? – Юра все же крутанул вентиль и ополоснул лицо ледяной водой.

– Лиза, – робко ответила та, все еще изучая стену. – Лиза Найденова.

– Игрушка для каприза, – ухмыльнулся он.

– Какая шутка смешная, у бабуль на лавке услышал? – Девушка скорчила кислую мину.

– Не сердись. – Охотник улыбнулся, вытирая лицо пахнущим хлоркой вафельным полотенцем.

– Не буду. Раз у медузы получается жить без мозгов – ты тоже справишься, – огрызнулась она и вышла из туалета, оставив в воздухе мятный аромат дешевого шампуня, которым располагает больница.

Юра улыбнулся, вдохнув этот запах, и потянулся к вентилю, чтобы выключить воду. Периферийным зрением он увидел зеркало, свое отражение в нем и высокого мужчину, кожа которого имела зеленоватый оттенок. Охотник замер. Он держал полузакрытый вентиль и не отводил взгляда от тонкой брызгающей по сторонам струи воды. Краем глаза он видел, как человек в зеркале тяжело дышит, при каждом вдохе раздавался острый свист, а его живот раздувался, демонстрируя забитые слизью небольшие раны, которыми было покрыто все его тело. Глаза заболели, и охотник моргнул. Теперь в зеркале отражался только он.

– Что ты говорила про зеркала? – спросил он, выбежав из туалетной комнаты.

– Чтобы ты в них не смотрел – только расстраиваться будешь, – буркнула Лиза.

Девушка сидела на его скрипучей кровати, забравшись на нее с ногами, скрестив их и прижав к груди. Кровать практически не прогнулась под ней, но скрипела протяжно и жалостливо.

– А девчонка права, – хохотнула Марина.

– Я серьезно. – Юра никак не отреагировал на подколки.

– Что ты к ней пристаешь? – Лейтенант трясла рацию, уставшая от ожидания.

Марина отыскала в забытом Глебом мундире шнур и перевязала им волосы, собрав их в тугой розовый пучок на затылке. Она ходила, приподняв полы больничной сорочки, недовольная тем, насколько непрактичной оказалась эта одежда. Бежать неудобно, сидеть неудобно, все неудобно. Как и любая другая одежда. Лейтенант Соколова ежилась от холода и чувства незащищенности, и ей отчаянно хотелось надеть свой мундир, хотя и понимала, что тот не решил бы никаких проблем и вообще не в силах повлиять на ситуацию или на девушку. Но после этих мыслей она только снова зябко поводила плечами и ворчала на больничную сорочку.

– Слушай, я испугалась. – Лиза виновато посмотрела на охотника. – Я и сейчас боюсь.

– Что. Ты. Говорила. Про. Зеркала?

– Чушь я говорила, ерунду. Еще раз: я испугалась. И говорила это не всерьез.

– Девочка, – осторожно сказала Марина, заметив по лицу подчиненного, что тот вот-вот выйдет из себя: на его шее вздулась вена, лицо побелело. – Скажи уже малышу, чего он хочет.

– Чтоб вас, – вздохнула Лиза. – Призраки за зеркалами живут. Все, доволен?

– Объясни. – Он резко шагнул вперед.

– Да не подходи ты ко мне, психованный!

– Что ты имеешь в виду?

– Что не хочу, чтобы ты ко мне приближался.

– Лиза!

– Что?!

– Деточка, он тебя сейчас придушит, – вмешалась Марина.

Лейтенант вскочила с места и ухватила охотника за плечи, заставляя притормозить.

– Говорят так. – Лиза отвернулась от охотников. – Вроде как примета, ничего серьезного.

– Но ты же знаешь, – Юра оскалился, – что за этим зеркалом действительно кто-то есть?

– Чего? – Марина, сделав лицо «у меня непереносимость чуши», выпустила охотника, который тут же, не удержав равновесие, рухнул кубарем на кровать.

– Ты если держишь – так держи! – рявкнул Юра, пытаясь подняться.

Лейтенант не ответила. Взвинченная, девушка совершенно не представляла, что делать, для этого в ее разуме прямо сейчас, в эту конкретную минуту и сотню следующих, места не было. Волновал только один вопрос, который щетинился и больно бил по сознанию и нервам – почему Вася не возвращается?

Выбраться из кровати охотнику удалось не сразу – та прогибалась под его весом до пола, лишая твердой основы. Он наконец встал и, отряхнувшись, повернулся к Марине, в упор прожигавшей его недовольным взглядом.

– Так вы двое в одной дурке лежали или что? – процедила она сквозь зубы.

– Марина, там есть кто-то. Я думал, что он внутри, «там». Но теперь мне кажется…

– Так, ты, – Марина на минуту прекратила процесс испепеления рядового и посмотрела на девушку, – быстро сядь обратно. И не двигайся. – Лиза фыркнула, но послушалась. – Ты снова феникс, что ли?

– Что за глупости? – закатил глаза Юра.

– Ну, а что она так резко из робкой девчули превратилась в занозу какую-то?

– Хватит! – рядовой снова навис над Лизой. – Откуда ты знаешь, что за зеркалом кто-то есть?

– Не знаю, мне так показалось. – Она скривила лицо в кислую мину, но взгляд не отвела.

– Ты его видела?

– А ты видел, что ли? – Лицо девушки удивленно вытянулось, она приподнялась на руках, упершись в раму кровати. – У вас глюки, батенька.

– Да вы оба наркоманы! – всплеснула руками Марина. – В этом туалете только тараканы есть и паук-милашка под потолком. Закрываем цирк, все.

– Я прошел через то зеркало на другую сторону, – сказал ей Юра, не поворачиваясь. – И мудака-полковника втащил через него же.

– Думай, что говоришь о старших по званию!

– А еще там призрак за зеркалом, – шепнула Лиза, не отворачиваясь от охотника. – И ты его чем-то разозлил.

Найденова видела, как изменились глаза Юры, когда она это сказала. Они оба слышали, что Марина ругалась, нарезая вокруг них круги, приводила варианты веществ, которые они оба употребили, чтобы слететь с катушек. Но никто ее не слушал. Охотник в ужасе осознал, что за перепонка мешала ему дотянуться до Василия, что (кого?) он в итоге разорвал, чей вой услышал, чье биение сердца все еще пульсировало у него в голове. А Лиза смотрела, как светлеют его глаза до бледно-желтых и обратно. В момент, когда радужка стала почти бесцветной, она отчетливо увидела, что эти глаза уже мертвы. Она охнула и, закрыв руками лицо, отпрянула от него, наткнулась на кровать и снова на нее упала, подняв волну скрипа.

Глава 4

Попробуй выбраться

Полковник стоял перед дверью, глядя на вырезанный орнамент, почти невидимый из-за нескольких слоев белой, начавшей желтеть краски. Детский смех, звучавший совсем как настоящий, волнами расходился снаружи. Охотник держался за дверную ручку и чувствовал мелкую дрожь, проходившую через все поверхности – он ощущал ее ступнями, видел едва заметную рябь на стенах. Василий пытался усилием воли вытолкнуть себя за порог, но безуспешно.

Страха не было, он не испытывал ужаса ни от осознания того, что он «там», ни от бегающего по коридору ребенка-феникса. Вместо этого он злился. На рядового, который втащил его сюда неясно как – полковник вздрогнул, вспомнив существо, схватившее его. Нет, из зеркала вылез не рядовой, но все равно этот кретин точно замешан. Василий злился и на себя – за растерянность и нерешительность. И особенно из-за того, что оказался тут один.

Охотник внимательно осмотрел каждый угол темной комнаты – лампы не работали, – рядового нигде не было, он исчез. Василий был уверен, что тот спрятался, но вскоре эта уверенность исчезла, сожранная абсолютным одиночеством. Он вздрагивал, слыша за дверью топот и смех. Полковник простоял в центре комнаты четверть часа, осознавая и анализируя произошедшее, пытаясь понять, что делать дальше. Вибрация усилилась. Здание дрожало, готовое рухнуть, и он должен был выбраться из него раньше, чем это произойдет. И вместо этого – не может заставить себя даже открыть дверь.

За его спиной лежала Марина. Он знал, прекрасно знал, что это не она, а скорее фигура, ее символизирующая, но оставить все так не мог. Тихо выругавшись, подбежал к кровати и осторожно перекинул девушку через плечо – не до вежливости, хотя бы одна рука должна быть свободной.

Он один. На секунду замер, надеясь в тишине услышать ее дыхание и почувствовать, как бьется ее сердце. Не уловив ни звука, сморщился от мысли, что это она – его Марина, – но мертвая. Мотнул головой и в несколько уверенных шагов преодолел расстояние до выхода. Девушка на плече была совсем легкая, идти с ней было несложно. Василий глубоко вдохнул и, резко раскрыв дверь, шагнул в коридор.

Совсем темно – всего три лампы, мигая и треща, выхватывали крохотные участки этажа. Дверь за полковником захлопнулась, послышался щелчок замка. Несколько раз дернув ручку – дверь заперта и не поддалась, – охотник с силой пнул ее, больше от злости, а не чтобы открыть.

Глубоко вдыхая ледяной воздух, он сделал шаг вперед. Почему так холодно? Краев говорил, что «там» жарко. Казалось, основы под ногами нет, как нет ни стен, ни палат. Василий стоял посреди настолько густой темноты, что все окружающее было ею сожрано, и единственная твердая, настоящая точка в этом болоте – ближайшая к нему мигающая лампа. Попытки определить расстояние до нее бессмысленны, потому что, пожранный чернотой, он не мог понять, сколько шагов уже сделал и насколько большими они были, а бледное пятно света, постоянно исчезавшее, будто совершенно не приблизилось. Но Василий точно знал, что это только игра воображения – он определенно двигался вперед, хоть и не знал, насколько быстро.

В первые годы службы он провел тут много времени, изучил здание вдоль и поперек и помнил всю больницу – каждый выход, поворот и кабинет. Площадка, на которой были лифты и выход на лестницу, находилась где-то за этой лампой, совсем близко. Нужно дойти до нее, а дальше он справится на ощупь – найти дверь, выйти на лестницу, спуститься и покинуть все сильнее вибрирующее здание. Он справится даже в полной темноте.

Счет времени утерян – утонул в черноте, но в какой-то момент Василий вздрогнул оттого, что свет мигнул прямо над его головой. Лампа всего на секунду выхватила высокую широкоплечую фигуру, сведенные к переносице брови, сжатые губы и хрупкую бездыханную фигурку, которую мужчина бережно придерживал.

Щелчок, лампа снова моргнула, и свет упал лишь на потертый линолеум – оба человека уже нырнули в темноту. Василий вслепую двинулся вперед, вытянув свободную руку. Нащупал стену и нашел угол, знакомую рамку, ряд потертых пластмассовых стульев – как на трибунах – и улыбнулся то ли мысленно, то ли на самом деле: темнота поедала его ощущение собственного тела.

Он точно знал, где сейчас стоит, а где – выход. Шаг, еще шаг – рука прикоснулась к обжигающе холодным дверям старого крошечного лифта. Еще несколько шагов – широкие двери грузового лифта, еще пара – огромный фикус. Дверь к лестнице находится прямо за ним, в полуметре вправо. Полковник аккуратно шагал, неотрывно ведя рукой по холодной стене. Шаг, шаг, шаг.

Гладкая поверхность под ладонью. Шаг. Шаг. Редкие потеки гладкими буграми подныривали под пальцы. Шаг. Василий замер в сантиметре от стены, выросшей перед ним. Он непонимающе прошел вдоль и этой стены, здесь ничего не изменилось: несколько досок с карманами из оргстекла для объявлений, небольшой столик, на котором стоял аквариум с мелкими цветастыми рыбками. Аккуратно перекинув Марину – ее фигуру – на другое плечо, он снова прошел обратно, ведя рукой по стене. Двери к лестнице не было.

– Что ты ищешь?

Голос раздался так резко, что полковник вздрогнул от неожиданности. Сначала ему показалось, что это феникс вернулась, но через секунду понял, что говорил кто-то другой. Голос был высоким, но принадлежал не ребенку, а девушке: напуганный, прерывистый. Она часто и тяжело дышала, иногда на придыхании срывался стон, когда она резко оборачивалась, проверяя, нет ли кого-то позади. Охотник слышал шорох ее одежды, когда она снова испуганно поворачивалась, пытаясь разглядеть что-то или кого-то в темноте.

– Здесь должна быть дверь, – ответил он спокойно.

– Ты раньше тут уже бывал?

– Вроде того, – он не оборачивался, чтобы не спугнуть девушку.

– Ты был именно тут, в этом месте?

– Я был в таком же.

Позади послышались легкие частые шаги, после чего голос раздался ближе:

– В людском мире, да? В обычном?

Василий молча кивнул. Спохватившись, что она не могла этого увидеть, хотел ответить, но девушка будто бы различила его жест и, подобравшись еще на пару шагов ближе, сказала:

– Это здание только похоже на наше, настоящее.

– Что ты имеешь в виду? – Он хмуро обернулся на голос.

– Это копия, – девушка торопливо шептала. – Очень хорошая копия, но не идеальная. В настоящем мире тут точно есть дверь? Ты уверен?

– Да.

Полковник почувствовал, как слабые руки сжали его предплечье, а слова зазвучали у самого уха.

– Значит, «тут» тоже есть, но ее переставили! Она ведет к выходу, да? К выходу же?

Он сжал зубы, борясь с желанием оттолкнуть девушку, но, пересилив себя, не шевельнулся.

– Ты знаешь, где она?

– Нет. – Полковник по шороху одежды услышал, как она мотает головой. – Но мы найдем, раз она есть! Они не могут ничего убрать, понимаешь? Все, что есть в нашем мире, есть и тут! Но они хитрые, – девушка понизила голос и едва слышно шептала ему на ухо, – они меняют вещи местами, чтобы запутать, чтобы обмануть.

Она дернула его на себя, но не смогла сдвинуть полковника ни на миллиметр. Дернула снова – безрезультатно, лишь поскользнулась и повисла безвольной куклой, цепко держась за его руку.

– Как тебя зовут? – спросил полковник, не обращая внимания на ее усилия.

– Даша. – Она громко шмыгнула носом.

– Кто ты?

– Никто. – Девушка, дрожа, обхватила руку полковника, прижавшись к нему. – Совсем никто.

– Не юли, отвечай на вопрос.

– Человек я. – Она всхлипнула.

– Как сюда попала?

– Не знаю, не помню. – Девушка захныкала, уткнувшись лицом в предплечье охотника. – И как давно тут – тоже не помню.

– Почему тебя не тронул феникс?

– А я прячусь. – Даша вдруг оживилась и, подавшись вперед, снова дотянулась до его уха. – Она иногда уходит на другие этажи, и тогда надо успеть убежать в другое место, чтобы не попасться.

– Другие этажи? – Он нахмурился.

Даша несколько раз быстро кивнула, задев носом его щеку.

– Мне кажется, там тоже есть люди. Они иногда кричат.

Девушка оперлась на его плечо и приподнялась еще на несколько сантиметров. Когда она говорила, губы касались уха полковника:

– Наверное, это когда она их находит.

Василий одним быстрым движением стряхнул девушку с себя и высвобожденной рукой в темноте легко нашел ее шею, чтобы проверить пульс. Сердце бьется. Значит, ее тоже как-то сюда втянуло.

– Пошли искать дверь.

Он сделал несколько шагов в сторону, не задев Дашу. Ему совершенно не хотелось чувствовать ее прикосновения. Хотя видимых причин не было, присутствие девушки вызывало какое-то странное напряжение. Он вздрагивал и сводил лопатки, слыша редкие всхлипы и шарканье. Почему-то она казалась ему ответом на вопрос: «Смогу ли я выбраться?» И ответ был отрицательным. Сколько она тут? Не смогла выбраться, а он-то, он сможет?

– Ты пыталась выйти? – спросил полковник, когда они миновали пятую дверь, ведущую в палату.

– Я искала выход, но ничего не получилось. А как ты будешь искать? – Она замерла. – Я все двери проверяла, все! А ты даже не заходишь внутрь!

– Ты сказала, что это почти точная копия настоящего здания. Так?

– Ага…

– И ничего отсюда убрать нельзя, верно?

– Только переставить, спрятать.

– Значит, нам нужна дверь, которая не на своем месте.

– Но я открывала все эти двери, за ними нет никакой лестницы.

– Думаю, наша в одной из этих комнат. Но я хочу сам проверить.

Даша растерянно слушала его медленные шаги и шорох от руки, гладящей старые больничные стены.

– Как скоро возвращается феникс? – спросил Василий.

Ему не было это интересно, но девушка не двигалась, и нужно было проверить, не исчезла ли она.

– Всегда по-разному, – протянула Даша, – но ее слышно. Она идет сверху вниз. Когда услышим топот от потолка – надо прятаться.

Больше он ничего не говорил, потому что слышал, как она, шаркая, шла следом. Время не двигалось, но полковник считал про себя от одного до шестидесяти, называя количество отсчитанных минут. Когда они, обойдя весь коридор по периметру, пришли к тому же месту, где должна была оказаться дверь, ведущая на лестницу, он проговорил в уме: «сорок семь – шестнадцать».

Охотник ужаснулся – почти час ушел лишь на то, чтобы убедиться в том, что он уже знал: здесь, в коридоре, их двери не было. Она была спрятана где-то внутри палат и кабинетов. Усмехнулся – главное, чтобы не на потолке. Василий начал воспроизводить в голове строение этажа – размер комнат, их наполнение и расположение, – стараясь отмечать места, где можно было бы уместить дверь, не мешая общей картине – иначе это бы слишком бросалось в глаза. Кто бы ни делал эту копию, а полковник не сомневался, что она именно сделана кем-то конкретным, хоть и неизвестным, ее создатель хитер. Но у любой загадки есть решение.

Раздался тихий топот. Василий не придал сначала этому значения, приняв шаги за Дашины, но те повторились. И раздались прямо над его головой.

– Она уже на четвертом, – выдохнул он. – Как быстро.

В ответ тишина.

– Даша? Даша?!

Он резко обернулся и сделал по несколько шагов то в одном, то в другом направлении, шаря свободной рукой вокруг себя, но хватал лишь липкую темноту.

Девушка слышала, что он ее зовет. И как громко топает, пытаясь найти. Но она предупредила, что нужно успеть спрятаться. Потому что феникс уже идет, Даша могла слышать звонкий смех, который звучал ближе и ближе. «Даша! Даша!» Все зовет, глупый. Прячься! Почему ты стоишь там, зачем кричишь? Беги, пожалуйста, ты успеешь. Она спускается! Умоляю, охотник, убегай! Нет, поздно. Феникс уже здесь.

Глава 5

Ищи путь

Глеб хотел выбраться из машины и бежать по крышам мчащихся автомобилей – лишь бы быстрей. Все внутри стучало и требовало ускорения, любыми способами. Охотник взглянул на спидометр – 120 км/ч. Почему тогда так медленно? Почему темные силуэты голубых елей за окном еле тащатся, а горизонт не смывается в сплошное темное марево?

– Прибавь газу, – сухо сказал он водителю.

– И так быстро.

– Сашка, ускорься же, ну!

– Мы едем быстро.

Абдибакыт второй раз за ночь пожалел, что вышел на смену. Он и не собирался, в общем-то. Обычно он не выставляет на крышу своей старенькой «Тойоты» желтый знак такси сразу после смены в больнице, но сегодня у одного из водителей таксопарка сильно заболел ребенок, и тот попросил подменить. Мужчина лишь хмыкнул, подумав о том, что вряд ли у всех водителей разом заболели дети. Он прекрасно понимал, что причиной внезапного отгула у каждого второго был появившийся вчера феникс.