Текст книги "Первый Феникс"

– Да, рядовой. Но ненадолго, так что пошевеливайся. Два шага налево, не врежься в дверной косяк.

– Не вреж… Дьявол! – успел сказать Юра перед тем, как удариться лбом об острый угол косяка. – Молчу!

– Идешь налево, я направо, – ответил полковник, никак не прокомментировав неудачный поворот парня. – Ищи дверь.

– А барышню?

– И ее. – Он замялся. – Но в первую очередь дверь.

– Я нашел одну, – тут же отозвался охотник.

– В туалет?

Скрипнули дверные петли.

– Ага.

– Нам нужна та, которая ведет на лестницу.

– Эм, товарищ полковник, разрешите вопрос.

– Не разрешаю.

– Тебе не кажется нелогичным искать выход в палате?

– Замолкни уже и ищи. – Василий вздохнул. – Потом все объясню, у нас нет времени.

Краев пожал плечами и со скучающим видом (как ему показалось – в темноте он не был уверен даже в собственных ощущениях) принялся медленно идти по периметру комнаты, ведя раскрытым ладонями по гладкой поверхности стены.

– За кроватями тоже смотри, – послышался голос полковника.

Усмехнувшись на слово «смотри», Юра все же несколько раз провел руками по стене за спинкой одной из кроватей и, не найдя там ничего интересного (и двери), направился дальше. Обходя первую кровать, он случайно коснулся ногой ее спинки и вскрикнул – железный каркас зашипел, соприкоснувшись с голой кожей, воздух наполнился вонью горелой плоти.

– Что случилось? – полковник тут же очутился рядом, одним прыжком преодолев комнату.

– Обжегся, – процедил рядовой через плотно сжатые зубы. – Осторожно, кровать горячая, как гребаная магма.

– Рядовой, – сказал Василий через несколько секунд тишины.

– Чего?

– Она холодная.

– Ноге моей скажи это!

Краев попытался сделать шаг и зарычал от боли – ожог пришелся на все бедро.

– Почему я снова поперся в одних труханах, блин!

– Я держусь за спинку прямо сейчас, рядовой, – непонимающе сказал Василий. – Она холодная.

– Быть такого не может, – Юра протянул руку и кончиком указательного пальца прикоснулся к кровати. – Ни черта подобного! Ты точно ту койку обнимаешь?

Василий молча положил руку ему на плечо.

– Ладно, ту. Что за хрень тогда…

– Потом разберемся, – резко сказал полковник, возвращаясь в другой конец комнаты. – Не хватайся больше ни за что металлическое.

– Как бы я без тебя догадался, – сказал рядовой сквозь зубы.

– Ты уже второй раз обжигаешься. Похоже, это касается металлов. Но, как я уже сказал, разберемся с этим, когда выберемся.

– Второй?

– Дверь в офис вчера днем. Об которую ты испортил не принадлежавший тебе мундир.

– Ты же ушел тогда, – удивился Юра; он вспомнил о шахте лифта. – И третий раз, если уж на то пошло.

– Ищи выход, – отрезал Василий. – Молча.

Морщась от боли и прихрамывая, Юра добрался до стены и продолжил движение вперед, пока они не врезались друг в друга у середины противоположной стены. Ударившись при столкновении лбом и подбородком, оба пошли в следующую палату, ворча и потирая ушибленные места. Они прощупывали стены методично и внимательно, дотягиваясь до дальних углов и проверяя пространство за кроватями и шкафами – все, где можно было уместить дверь.

Боль от ожога вытолкнула Юру за границы самообладания, и теперь он не мог сдерживать тяжелое дыхание, а в ушах без конца шумела кровь. Нога покрывалась волдырями и стала липкой от запекшейся крови и прожженной кожи. Он неуклюже шагал, подтягивая раненую ногу и стараясь ее не сгибать.

Тишину нарушало лишь дыхание охотников и редкие переговоры, которые в основном ограничивались количеством шагов и направлением. Они успели пройти три палаты и зайти в следующую, когда к их шагам прибавилась третья пара ног.

– Ты слышал? – Юра замер, прислушиваясь.

– Да, это сверху. Она скоро спустится сюда.

– И что делать? Прихлопнуть ее?

– Я же сказал – нельзя!

– Из-за выдуманной бабы, что ли?

– Рот закрой, – огрызнулся полковник.

Василий провел тут несколько часов и едва не рехнулся. Живот сводило от мысли, что он может не выбраться. Девушку оставлять нельзя – даже если она тут всего минутой дольше него. Страшно представить, сколько она натерпелась – один на один с фениксом, постоянно прятаться и слышать, как погибают люди вокруг.

– Тогда что? Прячемся, бежим, строим замки из песка? Как ты от нее спасался вообще, тебя слышно за десять метров.

– Никак, – ответил Василий, замявшись. – Мне пришлось с ней драться.

– И?

– А потом убегать.

– Тебя побила маленькая девочка? – Юра хохотнул.

– Ее не берут ни пули, ни ножи: ничего.

– Если подумать… – Рядовой задумался. – Я заколол кровавого феникса, но толку не было.

– Кровавого феникса?

– Ну, в офисе.

– Понял. – Полковник улыбнулся. – Да ты лирик, рядовой.

– Нужно же их как-то различать, – заворчал парень, продолжая двигаться вдоль стены.

– В любом случае похоже, что на этой стороне оружие фениксов не берет. Только ты берешь.

– Классно.

– Эту комнату проверили, – сказал полковник, когда они снова столкнулись.

– Есть идеи, куда прятаться?

– Нет.

– Тогда вдарим по классике – давай под кровати, – Юра повернулся в обратную сторону.

– Как ты туда полезешь? Они же горячие.

– Очень осторожно. – Парень с шумом опустился на пол, неуклюже выставив обожженную ногу вперед. – Но темно же, значит, феникс будет бродить… э-э-э… везде. А как ты уже заметил, мы ее не видим так же, как и она нас. Хочется на нее наткнуться? Так – бум! – Привет, чо-как? Я Вася!

– Ладно, ты прав, – полковник кивнул и сначала положил под ближайшую кровать фигуру Марины, а после приблизился к соседней.

Звук от удара резинового мяча об пол раздался слишком неожиданно. Юра выпустил из легких весь воздух и, оттолкнувшись рукой от пола, одним движением нырнул под кровать, сумев не коснуться ее стального каркаса. Он улегся лицом вниз, готовый в любой момент рвануть с места. Под кроватью не было пусто: плечом и грудью он упал на что-то мягкое. Издав хлюпающий звук, оно расползлось под ним, проскользнув под живот и к лицу. Охотник не смог сдержаться и резко вдохнул, только сейчас поняв, в какой комнате они находились.

Пять кроватей, на каждой лежал человек с вскрытой грудной клеткой, под кроватями – извлеченные из них внутренности, уложенные аккуратными одинаковыми пирамидками. Охотник чувствовал под животом длинные ленты кишок, рядом со щекой – разорванную печень, между пальцами скользили ошметки мышц. Горло сжал рвотный позыв, но он до крови закусил губу и, снова выдохнув, замер, вслушиваясь в удары детского резинового мяча.

– Братик? – звонкий детский голосок. – Братик, ты вернулся!

Молчать, молчать.

– Братик, тот злой дядя меня очень напугал!

Не дыши.

– И он свет сломал, братик.

Пусть сердце замрет.

– Но как хорошо, что ты снова тут, братик!

Не живи.

– От кого прячемся? – мягкий мужской голос прямо над ухом.

Юра вздрогнул и ошалело посмотрел по сторонам, хотя вокруг все так же стояла чернильная темнота.

– Я с тобой тогда, – радостно сообщил тот же голос, и через мгновение крупная фигура очутилась рядом с Юрой под кроватью, чуть оттолкнув того в сторону.

Охотник почувствовал, как все тело разом стало ватным и он утратил над ним контроль. Все силы уходили на то, чтобы не выскочить из-под кровати, предварительно надавав пинков неизвестному мужчине, появившемуся из ниоткуда. Его сдерживали лишь ритмичные удары мячом, становившиеся с каждым разом чуть громче.

– Только посмотри на нас, – мужчина тараторил, едва сдерживая радостный гогот. – Снова вместе, как раньше!

– Что у тебя там происходит?! – послышался приглушенный голос Василия.

Юра одними губами ответил «не знаю», но незнакомый мужчина громко зашикал:

– Все, все, тише, она близко уже!

Лежавший рядом человек дрожал от сдерживаемой радости. Пытаясь не издавать звуков, охотник не двигался, но мысли жгли мозг не хуже раскаленной стали. Он хотел принять другую позу, чтобы, как только феникс уйдет, ударить мужчину в шею и переносицу, сразу выскочить из-под кровати и продолжить бой уже на ногах. Ноге. К тому же он не один – полковник наверняка тоже сейчас занимается расчетами, чтобы не упустить его.

Что за херня в любом случае? Дважды он был «там» в одиночку и ни разу не встречал никого, кроме феникса и жертв. Но, похоже, он сломал это место. Сначала полковник нашел тут какую-то девушку, теперь вот этот. Признаться, поначалу Юра думал, что полковнику просто показалось. Перенервничал, крыша поехала, нежно шелестя черепицей. Но теперь стало очевидно, что все правда. Сейчас рядом с ним лежал настоящий – может, не человек, но все же теплый, живой. Попал ли он сюда так же, как Юра? Никто же не говорил, что он один может приходить на эту сторону. И если уж на то пошло, он и не хотел быть единственным, способным на это. А может ли быть, что эти двое были тут всегда? Возможно ли не возвращаться обратно? Было бы хорошо.

Что-то несильно ударило его в лицо. Сначала охотник подумал, что это мужчина, лежавший рядом, дал ему пощечину, но через мгновение понял, что его ударило что-то другое. Он пошарил перед собой и нащупал резиновый мяч: мягкий и небольшой, его можно было взять одной рукой.

Затем раздались шаги. Медленные, сначала они были совсем легкими и почти неслышными, но с каждым шагом набирали вес и звук. Отяжелев, ноги феникса начали шаркать и бить пятками в пол подобно молотку. Шаги прекратились в нескольких метрах от кровати, под которой затаился Юра. Он не был уверен, где именно спрятался полковник: по звуку голоса казалось, что под кроватью напротив, но он мог ошибаться.

Тишина тянулась небольшую, но полностью завершенную вечность, заставив воздух звенеть от напряжения. Невидящая, феникс не сходила с места, не шла ни вперед, где лежали охотники, ни назад – она замерла вместе с людьми.

Полковник, лежавший на спине под одной из первых кроватей, больше всего сейчас хотел вылезти и стряхнуть человеческие внутренности со своего лица. Он дышал неглубоко и редко, каждый раз задерживая дыхание на несколько минут – лишь бы феникс не услышала. Почему она стоит? Он слышал по шагам, как она изменилась – однажды он уже видел это, прямо перед тем, как разбил все лампы в коридоре. Полковник прекрасно знал, что сейчас посреди комнаты стоит вовсе не маленькая девочка, а гигантский изуродованный монстр. Но почему не уходит? Ради чего она могла остаться? Услышала их, поняла, что они тут? Нет, пока что нет. Они были бы уже мертвы. Дело в чем-то другом, но сейчас он обязан задерживать дыхание и прислушиваться.

Течение времени потерялось, растворившись в молчании замершего феникса, и полковник начал считать про себя секунды. Спустя час ему показалось, что феникс давно ушла, а они с рядовым зря упускают время. Он хотел выбраться из-под кровати, отдышаться и продолжить поиски выхода, напряг мышцы спины, чтобы перевернуться, но в этот момент слабый поток воздуха резанул его по щеке.

Едва слышное шуршание выдало шарящие по полу руки и медленные передвижения ползком: феникс искала что-то на полу, обыскивая проход между кроватями. Под одной из них лежал полковник, под другой – Марина. Судорога прошла через все тело, требуя немедленно вылезать из-под кровати и бежать. Увести феникса как можно дальше, может быть, успеть снова спрятаться (он горько усмехнулся, понимая, что это бесполезно, он не спрячется), но дать шанс рядовому найти выход. Полковник не сомневался, что этот надоедливый парень обязательно вытащит Марину, главное, чтобы не побежал его спасать. Этот идиот может.

Василий слышал, как длинные тонкие пальцы скользят по полу в нескольких сантиметрах от его лица. Сейчас феникс прикоснется к его щеке или волосам – и все.

Надо бежать, дать шанс. Он бесшумно вытянул руку и ухватился за другой край кровати, чтобы вытолкнуть себя на противоположную сторону, когда снова раздался глухой удар резинового мяча. Звук донесся со стороны выхода из комнаты, сразу же за ним послышались шаги, которые теперь становились легче и чаще – снова ребенок бежал за мячиком, который вдруг нашелся.

Они пролежали под кроватями еще несколько минут, пока не убедились, что удары мяча стихли окончательно. Оба охотника выбрались одним резким толчком и поспешили отряхнуться.

– Это было воистину скучно! – воскликнул странный мужчина, не вылезая из-под кровати.

– Твою ж мать! Рядовой, это еще кто?!

– Я-то откуда знаю? – Юра в недоумении замер рядом с кроватью, ожидая, что мужчина вылезет, но тот продолжал лежать на полу.

– Еще выживший? – уже спокойней спросил полковник.

– Ой, да боже упаси, – радостно воскликнул мужчина. – Ну, это если бы он был.

– Ты, – Юра замялся, – феникс?

– Ха!

– Тогда враг?

– Нет, нет, – затараторил мужчина, – конечно же нет!

– Мы уходим, – отрезал Василий, достав перепачканную в крови фигуру Марины и снова закинув ее на плечо. – Времени мало, рядовой.

– Ты пойдешь с нами? – негромко спросил Юра, наклонившись.

– А что вы делаете?

– Ищем выход.

– Куда?

– На улицу.

– Это какой же вам выход? Да что ты там стоишь, иди сюда!

Юра колебался несколько секунд, но потом все же нерешительно опустился на колени и заглянул под кровать, чувствуя себя идиотом, – вокруг была только матовая непроницаемая темнота. Раздался громкий хлопок в ладоши, и Юру ослепила вспышка света. Он зажмурился от рези в глазах, и у него ушла почти минута, чтобы снова посмотреть перед собой и увидеть, что на самом деле это был бледный огонек, лежавший на ладони мужчины, вытянувшегося на разбросанных по полу органах.

Огонек осветил его белоснежную рубашку, на которой дырами зияло несколько кровавых пятен, и узкое лицо с изогнутыми бровями и небольшими, но широкими глазами цвета стали. Высокие скулы, отросшие пшеничного цвета волосы затянуты в хвост на макушке, длинные тонкие губы в крутой дуге улыбки.

– Так какой выход вы ищете, ну? – оживленно переспросил мужчина.

– На лестницу, – промямлил Юра в ответ.

Он вглядывался в незнакомца, пытаясь понять, где мог уже видеть это лицо, но в памяти ничего не всплывало.

– А, ну так я знаю, где такая!

Мужчина, подняв изрядный шум, выбрался из-под кровати и, вскочив на ноги, отряхнулся. Он оказался высоким – может, даже выше полковника.

– Так кто ты?

– А не помнишь?

Мужчина в два шага обогнул кровать и, поднеся огонек к Юриному лицу, сам приблизился почти вплотную.

– Н-нет. – Парень отстранился.

– Как так?.. Ну ничего, вспомнишь. А сейчас пошли-пошли, пока она не вернулась!

Мужчина, пружиня, быстрым шагом пошел к выходу, часто оглядываясь и проверяя, идет ли Краев за ним.

– Как тебя зовут?

– Гадюка я, Гадюка!

– Странное имя.

– А это не имя. – Мужчина обернулся и улыбнулся еще шире, показав ряд тонких, как иглы, заостренных зубов.

– Ты! – воскликнул Юра и попятился на несколько шагов.

– Вспомнил! – радостно завопил тот. – Вспомнил!

Краева почти парализовало увиденное. Он не хотел нападать на мужчину и совершенно не чувствовал угрозы с его стороны – так же, как не чувствовал опасности вечером, когда пытался догнать его в парке больницы, – но и доверия не было. Где-то глубоко в подсознании он понимал, что этот человек (или кто там) не причинит вреда ни ему, ни полковнику. Юра чувствовал, что Гадюка – такая же составляющая этой стороны, как и он сам, и фениксы, здесь живущие, и вязкая темнота. Ничего здесь не казалось ему небезопасным – да, он понимал мозгом, что фениксы опасны, но лишь мозгом.

Он никогда не скажет этого вслух, но убийство фениксов казалось ему неправильным, жестоким и ненужным. Но умом-то, умом понимал, что это необходимо, что это не чья-то прихоть. Ему нужно было выбрать сторону – быть за людей или за… фениксов? Скорее, за эту сторону. Юра понял это с первой секунды, как попал сюда. И выбрал: он на стороне людей, и это не изменится. Но мозг можно легко обмануть.

– Не улыбайся, – сухо велел Краев. – Он не должен видеть твоих зубов.

– Что? Почему?

– Потому что тогда кто-то умрет.

Гадюка минуту внимательно вглядывался в почти сожранное темнотой лицо охотника, который не отводил глаз. Убрав улыбку с лица, он молча кивнул и направился к коридору, махнув охотнику рукой, чтобы тот следовал за ним.

– Вася! Он знает, куда идти!

Полковник выскочил из соседней палаты через секунду:

– Как ты меня назвал?!

– Товарищ полковник.

– Другое дело.

– Шевелите поршнями, товарищ полковник, нам покажут выход.

– Ты же понимаешь, что я припомню тебе каждое слово, когда выберемся?

– Это проблемы Юры из будущего, – пожал плечами рядовой.

Оба поспешили за быстро удаляющимся слабым огоньком, который несся по коридору в обратную сторону, к палате Марины. Мужчина зашел в соседнюю комнату, не дожидаясь охотников. Перед самой дверью полковник остановил Юру:

– Думаешь, это не ловушка?

– Без понятия. – Рядовой пожал плечами. – А что с поисками твоей мадам?

– Найдем ее, когда убедимся, что там действительно выход.

Юра хотел открыть дверь, но та распахнулась прежде, чем он успел нажать на дверную ручку.

– Ну, где вы? – Гадюка нетерпеливо схватил их обоих за плечи и затолкал в палату.

Комната была совершенно пустой и казалась неживой, ненастоящей. Будто на ее место поставили дешевую подделку, скрепленную мутным клеем, который вылезает безобразными пузырями на стыках.

– Сюда, сюда! – позвал Гадюка, стоя в дальнем углу между кроватями, на которых кто-то спал.

Юра удивился – все были эвакуированы: и пациенты, и персонал больницы. Обстановка «там» постепенно подстраивается под изменения, производимые людьми: появились деревянные короба на полу. Разбитое и сломанное билось и ломалось там, где живут фениксы, так же, как и там, где живут люди. Но, раз пациенты все еще здесь – они по-прежнему могут стать жертвами, несмотря на эвакуацию. Холодок прошел по позвоночнику: убежать невозможно.

– Тут ничего нет, – раздраженно заключил Василий, быстро осмотрев стены.

– Ты не там смотришь, охотник, – ухмыльнулся Гадюка.

Забравшись на прикроватную тумбочку и сбив ногой какие-то флакончики и книжку в мягкой обложке, он поднес руку с зажатым в ней огоньком к потолку. Там, грубо врезанное в выкрашенный белым бетон, висело фанерное полотно двери.

– Вы издеваетесь… – процедил сквозь зубы полковник.

– Оригинальное решение, – криво улыбнулся Юра. – И что с этим делать?

– Как что? – Гадюка удивленно поднял длинные брови. – Вот выход, идите.

– Алло, на потолок? – скептически заметил Юра, скорчив недовольную мину.

– Но дверь же работает, как любая другая!

Гадюка улыбнулся, но тут же зажал рот рукой, испуганно посмотрев на охотников. Полковник будто бы что-то заметил, хотя ничего не сказал, только напрягся всем телом и отступил на шаг назад, приняв более устойчивое положение. Юра же в этот момент с недовольной миной разглядывал дверь и ничего не увидел.

– Ну, так может он нам и не нужен? – сказал Юра. – Найдем твою подружку, прихлопнем птичку, вернемся, съедим по тортику. Каждый. Я так уж точно съем целиковый, чтоб со сливками и безе. И желе. И фруктиками. Знаешь, такой…

– Ты вернешься, а мы – неизвестно, – резко перебил его Василий. – С твоим уходом это место трещит по швам. Так что нет, сначала мы выберемся из больницы, а потом уже ты пойдешь охотиться.

– Охотиться? – изумленно переспросил Гадюка.

– Убивать эту тварь, – бросил Василий.

– Но, – парень поперхнулся, – зачем?

Полковник холодно улыбнулся одним уголком губ:

– Чтобы она больше никогда не возвращалась.

Гадюка выглядел растерянным и обескураженным. Он переводил взгляд с одного охотника на другого, не имея ни малейшего понятия, что делать дальше: мозг грыз холод, который не давал никаких ответов, лишь морозил кончики пальцев и ступни. Охотники негромко переговаривались между собой, решая, как лучше соорудить веревочный подъемник из простыней, чтобы поднять двух девушек. Полковник тщательно продумывал схему лестниц, чтобы понять, как им добраться до выхода из больницы, раз остаток пути придется проделать под новым углом.

– Я выведу вас отсюда, – тихо сказал Гадюка. – И помогу вернуться.

– Откуда ты все знаешь? – нахмурился полковник.

– А феникса возьму на себя. – Мужчина проигнорировал вопрос.

– Что? Стой. – Василий положил руку ему на плечо, но тот тут же сбросил ее. – Ты как он?

– В какой-то степени, – кивнул Гадюка. – Мы все как он.

– Кто все?

Гадюка молча присел, пружиня сильными ногами, и резко прыгнул, ухватившись за дверной косяк, выпиравший из бетона. Он крепко вцепился в размякшее от летней сырости дерево и дернул ручку – заперто. С силой ударив в дверь со злости, мужчина разжал пальцы и мягко спрыгнул, практически не подняв шума при приземлении – лишь тихий хлопок, не потревоживший ни темноту, ни даже сверкающую в слабых лучах огонька пыль.

– Силой бесполезно, – сказал Василий, никак не удивившись прыжку юноши. – Тут не разогнаться и не замахнуться, нужно найти рычаг.

– Или ключи, – холодно сказал Гадюка, медленно выпрямляясь.

– На стойке медсестры должны быть, – сообразил Юра. – Ща.

– Я с тобой, – Гадюка опасливо взглянул на полковника.

– Идите, – кивнул Василий, – но быстро. Как только услышите феникса…

– Убивать? – прошипел Гадюка.

– Не-не, – замахал руками Юра. – Мы еще ненаглядную его не нашли, так что прячемся. Что, впрочем, тоже жесть.

– Да что тебя не пугает? – бросил полковник, брезгливо поджав губы.

– Торты меня не пугают, – ответил тот, не задумываясь. – Вот ни капельки.

– Идите.

– Вас понял, шеф.

Юра отдал полковнику честь и быстрым шагом направился к выходу, уводя за собой слабый огонек, зажатый в ладони светловолосого парня. Вася боролся с желанием рвануть за ними, чувствуя, как темнота с каждым мгновением стремительно глотала его, пожирала, отбирая и зрение, и дыхание. Когда дверь захлопнулась, он ощутил, что полностью ушел в болото, и с хриплым стоном сделал несколько глубоких вдохов, насильно заталкивая в легкие кислород, пропитанный смолой.

Снова один, утонул, погиб.

Он начал отсчитывать секунды вслух, едва слышным шепотом, создавая в этой нефтяной луже крошечный заслон из звуков собственного голоса.

Этот человек, появившийся из ниоткуда, – ему нельзя доверять, с ним что-то не так. Но у него был свет, взявшийся тоже черт знает откуда, слабый и не способный особо помочь им сейчас, но настолько необходимый, что полковник был готов затолкать свои подозрения и недоверие глубоко самому себе в глотку и терпеть. Потому что иначе, казалось, шансов на спасение не будет вовсе.

Краев и Гадюка осторожно продвигались вдоль деревянных коробов. Юра шел позади, ступая шаг в шаг. На секунду свет выхватил майора – рядовой вздрогнул – который, наверное, смотрел в сторону лифта. Юра заставил себя отвернуться и уперся взглядом в широкую спину перед собой:

– Он чуть не заметил. Зубы.

– Я не мастер скрывать то, кто я есть, – сухо ответил Гадюка, вдруг остановившись настолько резко, что Юра врезался в него, чуть не сбив с ног. – Думаешь, он что-то понял? – взволнованно спросил он, обернувшись.

– Нет, – ответил Юра, недовольно отстраняясь от парня. – Ничего он не понял. Как и я.

– Что как и ты?

– Я тоже ничего не понимаю. – Охотник развел руки в стороны, скривив недовольную мину. – То есть вообще ничего.

Гадюка внимательно вглядывался в него, отмечая про себя каждую черточку лица охотника.

– Быть такого не может, – выдохнул он. – Ты не помнишь?

– Чего, блин, не помню? – Юра удивленно поднял брови.

– Меня помнишь?

– В парке мы с тобой говорили… – протянул Юра.

– А раньше? Раньше помнишь?

– О, приятель, – охотник усмехнулся и хлопнул мужчину по плечу, – Такую встречу я бы точно не забыл.

– Не помнишь… – прошептал Гадюка и будто ужаснулся собственным словам.

– Так, это уже стремно. Ты меня пугать начинаешь. – Юра отстранился на полшага.

– Я – тебя? Ха!

– Внятно объясни, – раздраженно бросил охотник. – Кто ты и что я забыл?

– Я Гадюка, – сказал тот с видом «это само собой разумеется».

– И это не имя?

– Нет, конечно. – Он кивнул, расширив глаза. – Зачем мне имя?

– Ну… Э… – Юра хмуро глядел в пол. – Всем нужны.

– Для чего?

– Иначе тебя не существует, – отчего-то уверенно сказал Юра.

– Значит, кое-что помнишь… – Гадюка широко улыбнулся, блеснув сотней тонких острых зубов. – Где-то глубоко. Должно быть, и меня вспомнишь.

– Это вряд ли, приятель. – Юра отшатнулся.

– Вспомнишь, вспомнишь, точно вспомнишь! – От переполнявшей радости он переминался с ноги на ногу, едва сдерживаясь. – Но сначала ключ, да?

Охотник молча кивнул, борясь с желанием отдалиться от существа перед собой еще на пару шагов, а лучше – километров, но кипящая темнота позади толкала его в спину, заставляя держаться в блеклом круге света, настолько близко к Гадюке, что можно было разглядеть каждый тонкий клык, блестевший от слюны, и пену, выступившую в уголках его губ. Гадюка быстро и неглубоко дышал, его серые глаза лихорадочно блестели, как мокрый металл на свету. В конце концов он повернулся и продолжил идти по коридору. Юра, облегченно выдохнув, последовал за ним.

Через несколько минут они достигли просторной площадки. Одну стену занимали двери лифтов и аквариум, а с другой был сооружен пост дежурной медсестры – большой полукруглый стол, оборудованный столетними лампами с большими железными плафонами, зеленая и голубая краска с которых давно слезла, а сами плафоны накалялись через полчаса работы. Такие вещи смотрятся странно и вызывают неприятное ощущение старости и бедности, но не выкидываются до победного, пока не сломаются.

Юра сразу подбежал к стойке:

– Посвети мне!

– Зачем? Там ничего нет, – Гадюка удивился, что охотник этого не знал.

– Ты уже искал?

– Нет.

– Тогда откуда знаешь? – Юра раздраженно шарил по столу, но под руки попадались только простые шариковые ручки, тюбики с клеем и скрепки, прикрепленные к магниту.

– Она бы никогда не оставила ключи на видном месте, – усмехнулся парень.

– Кто? Феникс?

– Нет, конечно. – Гадюка закатил глаза. – Правда не понимаешь?

– Нет! – рявкнул охотник, отшвырнув со стола стопку папок, подшитых с помощью плотной тесьмы и клея ПВА.

– Феникс тут так же заперта, как и вы.

– Что? Серьезно?

– Конечно. – Парень подошел ближе и, опершись о стойку, заглянул внутрь. – Она гуляет по этажам, но выйти не может.

– Ладно, предположим… – Охотник свел брови. – То есть кто-то ее запер?

– Вспоминаешь? Вспоминается же что-то, правда?! – Гадюка даже запрыгал на месте от радости.

– Ничего я не помню, это называется логика, – огрызнулся охотник. – Дверь на потолок не сама же попала, да?

– Конечно!

– Тогда логично, что кто-то и ключи заберет, да.

– Она их отдаст, – воскликнул парень. – Тебе – отдаст наверняка!

– Так, стоп. Она? Это девушка? – Гадюка со счастливым лицом несколько раз быстро кивнул. – Черт, только не говори, что…

– Она с полковником познакомилась. И, кажется, он ей понравился!

– Твою ж дивизию, – протянул Юра, обреченно закрыв рукой лицо. – Какое дерьмо.

– Что? Почему?

– Она такая же, как ты?

– Нет, – удивленно вытянул лицо парень. – Как же она может быть такой же…

– В ее внешности есть что-то, как… – он неопределенно помахал рукой вокруг рта.

– Как что?

– Необычное что-нибудь? Или она выглядит как человек?

– Почему тебя это так волнует? – сощурил глаза Гадюка, будто на мгновение совсем изменившись в лице.

– Потому что иначе многоуважаемый мудалковник убьет и ее тоже.

– Тоже?

– Я просто говорю. – Юра устало вздохнул, собираясь с мыслями, – что не надо его недооценивать. Он опасен.

– И для тебя?

– Не так, как для вас с… э-э-э…

– Виперой. Здесь она архитектор.

– Вот с ней, да, – кивнул охотник. – Мне он может зарядить из пиздюлятора. Это не смертельно, – добавил он, заметив испуганный взгляд Гадюки.

– А нас?

– А вас убьет.

– Почему ты с ним тогда? – возмутился Гадюка, поджав губы.

– Мне больше интересно, почему я с тобой, – признался он.

Юра прошел несколько кругов по закутку за стойкой, чтобы привести мысли в порядок, насколько это возможно.

– Все потом. Где этот твой архитектор?

– Где-то тут, – пожал плечами Гадюка. – Жалко, что ты не помнишь, было бы легче.

– Ну уж извините, – огрызнулся Юра.

– Извиняю, – Гадюка улыбнулся, не поняв сарказма. – Мы должны подождать.

– Чего ждать?

– Ее. – Парень зашел за стойку и улегся на стол, вытянувшись во весь рост (ноги не поместились и свисали с края). – Самим ее не найти никогда, но можно дождаться.

– Блеск. – Охотник закатил глаза.

– Где?

– Проехали.

– Куда?

– Сидим и ждем архитектора, все, – отрезал Юра, сев на шатающийся деревянный стул с ободранной кошками мягкой спинкой.

Воздух дрогнул из-за протяжного скрипа стула и негромкого топота, раздавшегося прямо над ними.

– Ну, отлично, – заворчал Юра.

– Снова под кровати? – Гадюка цокнул языком.

– Видимо, – пожал плечами охотник. – Нужно спрятаться и переждать, пока феникс не уйдет.

– Нечестно, – раздался детский голос над ними.

Оба резко посмотрели вверх, но потолок был полностью скрыт в темноте. Гадюка замахнулся и швырнул огонек вверх, тот подскочил, как маленький резиновый мячик-попрыгунчик, и оттолкнулся от потолка, на секунду выхватив из черноты крошечное детское лицо с пухлыми щеками, перемазанными кровью. Юра вскочил со стула, уронив его, и отпрыгнул в угол, чтобы не попадать на свет. Гадюка, ойкнув, несколько раз махнул рукой, туша огонек, как спичку, и тоже погрузился в темноту.

– Обманщики, – прошипела девочка.

Юра слышал, как цепкие руки и ноги, увеличиваясь в размерах, быстро перебегали по потолку, пробивая пальцами бетон. Серая крошка сыпалась на головы, когда феникс замерла над ними, прислушиваясь. Несколько минут никто не двигался: ни охотник, ни Гадюка, ни феникс. Затем сверху послышался резкий чавкающий звук и хруст костей, за которым раздался грубый хохот, и через секунду на голову охотника полились тонкие струи крови, пахнущей гнилью. Он закусил губу и сжал челюсти, чтобы не шевелиться, пока зловонная жижа стекала по его лбу, скулам и губам, расползаясь по плечам и туловищу. Быстрые, сильные шаги и стук вырванных из потолка кусков бетона, удаляющиеся в ту сторону, откуда они пришли.

– Гадюка, свет!

– Что? – раздался шепот прямо возле уха.

– Посвети, говорю! Чтобы она нас увидела.

– Зачем? – удивленно протянул он высоким голосом.

– Она услышала полковника!

Через мгновение охотник был ослеплен яркой вспышкой прямо перед лицом. Прищурившись, он увидел лицо Гадюки, который ошарашенно поднял брови и округлил глаза.

– Держи, – сказал он, дернув руку еще ближе к рядовому.

Заметив, что тот ничего не понял, Гадюка силой разжал его ладонь и вложил в нее огонек:

– Делай, что придумал.

– Я ничего не придумал, – на автомате прошептал Юра, уставившись на неяркий свет, сияющий на его ладони.

Он сжал руку в кулак – свет пробивался через пальцы, но никакого механизма он не нащупал, хотя был уверен, что это фонарик или кристалл. Он резко вскочил на ноги и побежал по коридору, громко топая по скрипящим и трескающимся доскам.