Текст книги "Культ Многоликого. Том Первый"

XII. Николо

– Поешь!

Николо продолжал молчать, выводя этим Ричарда из себя. Секретарь настойчиво ткнул ему в губы печеньем, но ничего не добившись, взбесился. Не оставляя попыток отвлечь Швабба от тяжёлых мыслей, Ричард протянул ему стакан с молочным чаем:

– Попей!

От Николо же снова последовало ноль реакции. Ему было проще уткнуться головой в собственные ладони и яростно буравить взглядом пол.

«Из Культа меня теперь точно выкинут. И куда я пойду? Что я буду делать? Димитрий обязательно предложит мне работу в своей пекарне, но как же… Нет, я не опущусь до того, чтобы пресмыкаться перед ним ради денег! У меня есть честь, – размышлял Николо в этот момент. – Вот просто сбегу куда-нибудь и…».

Весь день после оборванного ночью ритуала Ричард за ним ухаживал: обеззаразил и перебинтовал его раны, рассказывал смешные истории, готовил и заставлял его есть. Последнее, к сожалению, осталось безуспешно. А вот благодаря остальному Николо даже улыбнулся пару раз, особенно ему понравилась шутка про размер змеи Многоликого.

«Эх, знал бы ты, Ричард, кто на самом деле наше божество, стало бы страшно так шутить»

Сегодня в Культе был траур по Сариилу. Убравшись, братья и сёстры установили в ритуальном зале памятный алтарь: свечи, дневники, книги, духи и украшения. Каждый член Семьи пожертвовал что-то, напоминавшее ему о старейшинах Культа, чьи души были напрасно отданы в жертву. И всё из-за выходки Николо. Молодые культисты в чёрных мантиях подносили рисунки с изображением ритуальных элементов и письма уважения почившим. Все, кто был заключён в Сарииле, теперь отправлялись в Абсолют.

– Николо, да ты издеваешься! – Ричард свёл рыжие брови домиком и отвернулся от друга, собирая в кулёк все принесённые в его комнату закуски.

Чувствуя, что секретарь, отчаявшись, всё же решил оставить его в покое, Николо положил руку ему на плечо. Ричард вздрогнул и обернулся, испуганно усаживаясь на подушку:

– Не пугай так!

– А ты меня прости. Я не хочу даже говорить сейчас, так паршиво себя чувствую. Хотел в одиночестве пострадать… Я всё опять испортил. Даже тогда, с подъёмным краном и книгой заклинаний… И вот теперь! Я ничем не смог помочь своему другу, Рич. Ужаснее меня в Семье никого просто нет, – Николо снова схватился за голову и продолжил ворчать себе что-то под нос.

«Низко сейчас думать о своей безопасности, а что с Ричардом станет, когда меня прогонят?.. Будут ли его обижать другие культисты за наше общение? Стоп, а с чего я вообще решил, что меня прогонят? Ксанакс не поступит так со мной, с его лучшим помощником! Я докажу ему, чего на самом деле стою»

– Неправда. Хуже тебя только наш заместитель…

– Лесли?.. Ты обо мне настолько плохого мнения?

Ричард рассмеялся, слегка ударив себя по коленке от этой прекрасной шутки:

– Да ладно, я лишь хотел тебе показать, как глупо доказывать, что ты хуже всех. Ты такой же нормальный, как я сам.

– Как ты?!

Ричард схватил Николо за плечи и шутливо его тряхнул:

– Так, это уже не смешно!

– Хах, постой, но вообще сравнивать – это последнее дело.

– В каком плане, Николо?

– Никто не идеален, верно? То, что для меня хорошо, другому может быть плохо. Ну, или наоборот… Да короче! – Николо злился сам на себя, ведь ему не хватало словарного запаса. Он давно услышал то, о чём говорил, поэтому пересказать своими словами было не так просто. – Сравнение с кем-то более или менее успешным создаёт либо иллюзию развития, либо наоборот. Вот. Так что сравнивать себя надо только с собой прошлым.

– Простыми словами: это тоже самое, что оправдывать самого себя?

– Что? Да, наверное. Ричард, ты поумнее будешь, явно же понял. – Николо скинул руки секретаря со своих плеч и показательно щёлкнул его по носу.

– А ты не торопишься соблюдать то, о чём сам говоришь, – Ричард лишь пригрозил ему за щелчок кулаком.

– Это ещё почему?

– Сравнил наши умственные способности только что, дурень! – вновь рассмеялся Ричард, а его рыжие локоны весело заиграли по лбу.

– Всё тебе не нравится.

Не прошло десяти минут с момента, когда Николо успешно съел печенье, как в комнату постучался тот самый Лесли Манш.

Мужчина взрослый, высокий, весь в татуировках. Обычно он был полностью в чёрных одеяниях, сегодня же Лесли изменил своему вкусу и поверх привычной чёрной водолазки надел серую футболку с большим вырезом.

– Николо, главный ждёт, – сказал заместитель, апатично смотря Николо в глаза.

– Ксанакс?.. – зачем-то уточнил Николо, хотя прекрасно знал, что другого главного у них ещё долго не предвидится. Наверное, так он хотел оттянуть неизбежное.

– Ксанакс, – кивнул Лесли и жестом указал Ричарду на дверь. – А тебе пора на начертательную практику. Снова опоздать я не позволю. Экзамен скоро.

Лесли вёл у них много предметов, но в последнее время променял их все на один. Хотел заострить внимание на важности круга призыва.

– Понял, – Ричард посмотрел на друга, как будто видел его в последний раз. – Удачи тебе, Николо. И не сравнивай себя ни с кем. Ты не достоин такого, ясно?

– Спасибо, Ричард, – Николо решился всё же обнять его на прощание, словно тоже больше не надеялся на встречу. – Мне всё предельно ясно.

***

Тяжёлая пелена дыма и холодного воздуха застлала Николо глаза, но пройти через двери всё же пришлось. Ксанакс стоял посреди вопиющей пустоты, а дым расстилался в плотный туман под его ногами. Он скрыл пространства стен и пола, превращая и без того просторный кабинет в бескрайнюю пустошь. Хозяин этой пустоши повернулся в сторону лестницы, к обсерватории, и сделал шаг сквозь туманную пелену. О том, что внизу были ступени, свидетельствовали лишь верхушки резных перил.

– А сам ко мне не пришёл, – Ксанакс сделал замечание, как бы случайно повернув голову в профиль. Он был серьёзен и не улыбался, что немало пугало. Длинный плащ скрывал его фигуру чёрной стеной.

Сердце Николо неровно застучало и сжалось в груди. Он схватился за неё, простонав от состояния, близкого к приступу. Ксанакс умел тормозить сердца одним своим желанием. Или сам Николо так его боялся?

– Я не хотел обидеть! Мне было плохо, Ксанакс!

Николо кричал, скорее, просто пытался набрать больше воздуха в лёгкие, чтобы восстановить сердцебиение. Это у него выходило лишь потому, что так позволил Многоликий. Разжав пальцы, Ксанакс отпустил сердце подчинённого. В глазах Николо тут же замерцали вспышки, а боль вырывалась с каплями слюны от кашля. Помощник когда-то поклялся служить ему безукоризненно и сейчас лишь пожинал плоды непослушания.

Когда Руководитель поднялся на этаж выше, Николо сообразил со всех ног помчаться следом, разгоняя дымку вокруг себя резкими движениями рук. Юный культист упал на колени и взвыл вновь свои горячие оправдания:

– Повелитель! О, Многоликий, я не предавал твою волю. О, моё божество, я действовал по законам Культа, клянусь!

Ксанакс смотрел вниз на то, как силуэт Николо скрывал туман, и у него свело челюсть от желания поглотить его. Прямо сейчас, прямо в момент этого ярого поклонения. Каждая искра ярости, каждая живая клетка его Осколка желала разорвать душу подчинённого. Но он знал, что этого не получится сделать, по крайней мере, пока что.

Ксанакс поражал своей ухоженностью и элегантным стилем. Казалось, только он всегда мог выглядеть так величественно в абсолютно любой одежде. Ведь Николо помнил его в одеждах раба. Даже сейчас в редких снах его испачканное и побитое лицо напоминало культисту про те дни, когда не было ни Семьи, ни Культа, только забота друг о друге помогала им стоять на ногах. Они до сих пор держались вместе, но его силы стали пугать Николо. Не хотя, он отдалялся, а затем приближался снова, уже без ожидания прежнего доверия.

Руководитель облокотился о перила, рассматривая свой кабинет под ними. Только тогда Николо поднялся, поняв, что на его истерику не обращали никакого внимания.

Предметы немного выступали, находили свои очертания: медленно выглядывали края шкафов и тумбочек, проявлялись смутные образы драцен в кашпо, напольного глобуса, скрывающего в себе несколько бутылок вина. Тюль, призраками паривший сквозь пелену дыма, завершал немой вечерний пейзаж. Окна были раскрыты и со всей страстью старались похитить из комнаты любой клочок туманных образований.

Поправив часы на руке, Ксанакс фактически без эмоций произнес:

– Пройдёшь посвящение в Культ снова, Николо.

Сразу же подчинённый отошёл от Ксанакса и уселся на пуфик позади него. Этот мягкий несуразный стул предназначался для работы с телескопом. Правда, окно, в которое обращал свой взор одноглазый помощник, отражало туманность, хранившую переходы с нескольких долин. Что именно Ксанакс здесь пытался рассмотреть? Как минимум, наблюдал за Доргильсом, их родным домом. Оттуда он вытащил Николо, когда тот загибался в бедности и отчаянии.

Даже размышлять было бессмысленно: всё равно Ксанакс сделает так, как ему хотелось. Единственное, что смущало Николо – его реакция на прерывание ритуала.

– На посвящении тебя не было. Ты оставил меня тогда на старших Семьи. Они связали меня в круге призыва, а я читал клятвы. Зачем клясться снова, если я не нарушил устав? – он спокойно ответил, полностью уверенный в своей правоте.

– Не нарушил? – слова Николо вывели руководителя из себя. Швабб даже сглотнул, боясь продолжения разговора. – Ты разбил круг, и я лишился части самого себя, Николо! Где-то в Авалоне ходит Соломон с несколькими лицами. Они отделились от меня и требуют власти. Что они попросили у тебя взамен? Я знаю, у вас звучал договор!

Николо замер, собираясь в настоящий комок нервов. Он сжал сердце сильнее через рубашку, потому что вновь ощутил невидимое касание.

– Говори со мной, Николо! – Ксанакс развернулся и оказался рядом, грубо схватив его за ворот, и начал трясти. – Ты ведь больше не можешь мне врать. Я желаю услышать правду!

– Он сказал… Ксанакс, отпусти меня. Я расскажу. Я правда сожалею.

Ксанакс отбросил подчинённого на пуф, но упав на него, Николо лишь беспомощно скатился на пол.

– Отвечай. Отвечай, и я перестану злиться.

Было тяжело смотреть в его безумные глаза, но Николо старался. Главный не любил, когда они не удостаивали его взглядом, произнося слова в стенку или в пол.

– Правду мне. Ты про сделку помнишь? – при последнем слове над ладонью Ксанакса загорелся круг призыва Фабиана.

– Помню, – теперь злился культист. Зачем руководитель только напоминал? Словно Николо был великим вруном и всегда его подводил.

– Злишься? А сейчас ты злишься?! – Ксанакс поднял руки, заставляя открыться порталам в потолке. – Николо?!

– Я… Мне… Мне очень стыдно!

Из открытых дыр в пространство падали монстры Ксанакса. Один за другим. Это было страшное зрелище, ведь их количество Николо всегда пугало, но теперь он увидел всех в одном месте: монстры бесконечным потоком лились с порталов, словно водопад. Николо замер, беззвучно крича губами: «Нет!». Вот сколько душ они уже унесли. Культисту не то, что вспоминать не хотелось, он не считал себя причастным. Это было двуличие, обманчивое чувство невинности.

– Убери их, пожалуйста.

– Это не всё, Николо! – Ксанакс и вторую руку поднял, попав своим движением в такт раскатов грома. Леденящий душу ужас отпечатался на лице его помощника. – И это ещё не всё!

Ксанакс рычал, смеялся и рвал воздух руками. Призрачные фигуры сотканных в новые материи душ заполняли пространство, пока Николо не осмелился крикнуть, что было сил:

– Стой!

Ксанакс свёл руки, резко оставив ими перекрещённый жест, а затем сразу опустил их вниз. Всё стороннее исчезло: дым и туман полностью осели, съеденные светом спокойной луны.

– Откройся мне… Николо.

В мёртвенно-тяжелой тишине Николо слышал, как снова полил холодный ливень. Ксанакс смотрел без улыбки, подступив к нему, отчаянно скукоженному на полу в объятиях самого себя. Руководитель опустился на одно колено и положил руку культисту на затылок. Движение вниз по волосам. Оно перемешивало красные и белые локоны снова. Движение вверх возвращало пряди на место. Поглаживая, Ксанакс совершал самый хитрый свой трюк: он дарил заботу, ничтожно показывая, что помощник всё ещё важен для него. Конечно, уже не так, как прежде.

Вдвоём они сидели в подвале ветхого домика на окраине Доргильса. Сейчас же заботу приходилось заслуживать не просто хорошим поведением, а беспрекословным подчинением его воле.

Николо было так стыдно за всё. Он раскаивался за каждую жизнь, которую съедал Многоликий. Но Его удовольствие и Его счастье для него значили больше, чем счастье бесконечного множества других людей. Николо ценил Его, как свою истинную, пусть и нездоровую, семью.

Но сейчас…

– Эй, Николо, ты тут? Неужели я так перестарался? Это ведь даже не наказание. О, Многоликий.

– Он сказал о Доме Семи Деревьев и… – сдержав всхлипывание, Николо старался не показать, как сильно его задела вся эта сцена.

Рука Ксанакса опустилась вниз с головы помощника и коснулась его щеки, проводя круговыми движениями. Николо бессовестно сжал её в крепкой хватке, обняв за предплечье. Это зазнавшееся древнее зло – его самое дорогое в мире создание. И Николо было плевать, как это выглядело: он хотел почувствовать себя снова нужным.

Никто его так не успокоил бы, как сам Многоликий.

– Давай. Соберись, – Ксанакс гладил его по волосам уже другой рукой. Николо ощущал холодный древесный аромат. Что-то между жасмином и сандаловым деревом. Ксанакс был так близко, что он даже видел, как двигался его кадык при разговоре, и слышал, как руководитель сглатывал, гневно произнося следующие слова. – Будь откровенен только со мной. Ни с Ричардом, завидующим твоей близости с Многоликим, ни с Соломоном, совершенно не воспринимающим тебя всерьёз. Откройся мне, Николо, – культист совершенно не ожидал, но он добавил. – Пожалуйста.

Николо улыбнулся. Ему нравилась эта просьба больше, чем та сердитая выходка. Опустив руку Ксанакса, Николо отпрянул и посмотрел ему в глаза. Возможно ли, что после этого вечера их взаимоотношения станут крепче?

– Он попросил привести ему новую жертву. Дом Семи Деревьев – это что-то вроде подсказки. Именно оттуда твой Осколок желает получить душу в жертвоприношение. Как я понимаю, участвовать в следующем ритуале хочет лишь он один.

– Значит, у нас есть месяц.

Ксанакс поднялся и помог Николо встать рядом, вежливо подав свою руку.

– Обычный период до следующего ритуала, да?

– Ни раньше, ни позже. А именно через месяц, Николо. Шестого декабря, в тот же час.

– А что будет, если мы не выполним его требования?

Ксанакс спустился по лестнице, держа своего помощника под спину рукой, придавая синхронности их движениям, и ответил:

– Тогда от меня отколется ещё один Осколок.

XIII. Николо

Начать ночь с чашки сладкого имбирного чая, разделяя овсяное печенье с Ксанаксом, Николо совсем не ожидал. Ветер часто срывал его планы насладиться паром, исходящим от напитка, и постоянно уносил его подальше от губ. Ксанакс посмеялся и заметил, что культист может обжечься, если не будет дуть на чай. А у самого тем временем крошки падали с уголков губ и уносились в ночной воздух.

Ливень закончился и, хоть теплее оттого не было, давление упало, дышать стало невероятно приятно и легко.

– Что ж это за Дом Семи Деревьев, Ксанакс?

– Есть у меня предположение… Дом должен быть большой, а живущих в нём многим меньше, чем у нас в Семье. В нашем Культе уже был готтос¹⁷ из подобного места, – Ксанакс устремил задумчивый взгляд вдаль и отряхнул пальцы от печенья.

– И как его звали, не помнишь?

– Закари. Ранее ритуалы не проводились так часто, но вот этот парень ввёл порядочное число изменений. Он сродни революционеру в неспокойное время. Но Закари быстро не стало. Странно, что ты не знаешь о нём… Где ты был после основания Культа?

– Уже больше века прошло… Я не привязан к служащим, как остальные. Люди приходят и уходят, Ксанакс, только Осколки Многоликого остаются на своих местах.

– Говорит тот, кто прервал ритуал ради Соломона. – Руководитель склонил голову и укоризненно посмотрел на подчинённого, стараясь вызвать у него чувство стыда.

– Это было нарушение устава! Я за справедливость.

Николо понимал, что Ксанакс абсолютно прав, но всё равно умело отстаивал свою точку зрения. Комментарий главы его всё-таки смутил. Швабб виновато опустил голову, пока не услышал звон. Ксанакс помешал свой чай, слегка ударив ложкой по краю, сбрасывая редкие капли, а затем отложил её аккуратно на блюдце.

– В общем… – Николо же сбросил с себя последние капли раздражённости. – Я такого не помню. Наверное, я тогда уезжал. Лучше скажи, где он жил до нашего храма?

– На долине Доргильс, в Центре творчества. Работал там директором и учителем изобразительного искусства. Часто приносил эклеры из пекарни неподалёку и постоянно травил смешные байки о своём напарнике – втором управляющем Центра. У наших старшин и сейчас нет такого задора, как у него. – Редкое явление, но Ксанакс даже улыбнулся, следуя за воспоминаниями минувшего столетия.

– А как он… Куда он делся, Ксанакс?

– Тебе не только Соломон важен всё-таки, да?

– Ладно, Соломон мне правда важен. Я до сих пор не понимаю, почему он согласился на это жертвоприношение.

– Скорее всего, не соглашался, – руководитель тяжело выдохнул пар из лёгких и продолжил улыбаться уже как-то по-кошачьи.

«Он серьёзно этого не знает? Но как! Обычно руководитель контролирует каждый наш шаг, даже заместителю не доверяет такие важные детали, как выбор жертвы на ритуал. Он, наверное, специально именно Соломона выбрал и теперь просто не хочет в этом признаться», – размышляя, Николо так разозлился, что пнул ножку стола от возмущения.

– Я серьёзно сейчас! Я за него волнуюсь. Он умереть мог! В Абсолют навсегда уйти! А теперь охвачен твоим Осколком, как одержимый. Чего тут забавляться, Ксанакс?..

Руководитель стучал ноготками по витражному стеклу круглого столика и жёстко скалился, недовольный криком культиста:

– Иногда к ним так привязываешься, что тяжело отпускать. Но Соломон родом из знатной семьи, и я абсолютно удивлён, что он вообще забыл среди нас. Его будут искать, если уже не бьют тревогу.

– Возможно, наш Культ даёт ему привилегии или избавляет от службы. Вся монархия Роксофордов построена только на военной силе и магии. Перспектив там никаких, – предполагал Николо, потирая большие пальцы друг о друга, словно наматывал на них высказанные предположения.

– Возможно. Николо, я не всегда выбираю жертву. И в этот раз за ритуал отвечал Лесли Манш, мой непосредственный заместитель. Даже будучи Многоликим, непросто уследить за каждым ритуалом в Культе, – Ксанакс сжал свою переносицу пальцами, выразив этим бесконечную усталость.

– Ах, так это Лесли?! Знал я, что ему больше нельзя доверять. Это он нарушил устав, Ксанакс, а не я!

Ксанакс редко признавал вслух своё существо. То, что он был Многоликим, древним злом, божеством тьмы, не смущало Николо, напротив, он постоянно забывал об этом. Как главный преданный культист, он до сих пор видел его истинную сторону. Николо надеялся, что Ксанакс был полностью его семьей, а не только какая-то Его часть.

– Это уже не имеет значения. Он совершил ритуал, и даже почти что удачно, – объяснял так же спокойно руководитель, убрав руку от лица. Он вытащил перчатки из карманов плаща и медленно натянул их на свои длинные пальцы.

– Расскажи тогда, что случилось с тем Закари? Может быть, у меня появится шанс разгадать просьбу твоего Осколка.

– Это простая история. Закари ушёл от нас во время ритуала, став жертвой по собственной воле. – Притянув к губам фарфоровую кружку с золотой каёмкой, Ксанакс сделал из неё глоток и стал рассказывать культисту про отправку Закари в Абсолют.

После чая они разделились, договорившись встретиться через час в коридоре. За то время, пока Ксанакса не было, Николо успел забежать в гостиную.

Камин не разжигался, ведь Семья сегодня всё свободное время провела на ритуале, посвящённом памяти змея Сариила. Николо это было на руку. Он принялся разгребать обгоревшие частички поленьев, пока что ничего не находя среди истлевших страниц. Не теряя надежду, Николо использовал последнюю нервную клетку, чтобы разломить каждый уголёк, оставшийся от той тяжёлой книги заклинаний. Но всё же маленькое кобальтовое кольцо оказалось у него в ладони, а весь пепел осыпался обратно в камин.

– Амулет… – тихо прошептал культист, а колечко сияло, словно соглашаясь с ним.

Николо надел кольцо на безымянный палец левой руки, именно туда оно удачно подходило. На тёмно-синем камне тут же загорелись слова на латыни: «eeligitur prohibere», что переводилось – «избран, чтобы остановить». Это был привычный для культиста язык, поэтому с пониманием проблем не случилось.

«Это моё предназначение? Амулет явно издевается надо мной. Я скорее избран, чтобы творить глупости и докучать остальным»

Как быстро загорелась фраза, также она и потухла, оставляя на душе Николо ощущение некой предначертанности. Интересно, давало ли колечко что-то, кроме защиты?

В своей комнате он откопал серебряную цепочку. Ксанакс часто дарил ему украшения, пытаясь доказать, что Николо и есть истинное сокровище Культа Многоликого, как один из его основателей. Именно он заслужил все богатства. По крайней мере, так говорил Ксанакс, а на деле Николо ощущал лишь его дерзкие попытки выбить из него страх бедности и разорения. Страх вернуться в голодное прошлое, в деревянную лачугу с худой крышей и никаким уровнем тепла. У руководителя и правда получалось поддержать иллюзию обеспеченности, но Николо до сих пор не представлял, кем он может быть, если останется без Культа, совсем один.

Николо рассматривал любой исход. Семья его не оставит, но всё не вечно, а ему просто хочется иметь подушку безопасности. Ксанаксу это знать было необязательно, ему и так неприятно слышать от помощника о неуверенности в себе. Но для Николо было важно иметь надёжный план за спиной.

Отдельный уголок в комоде хранил шкатулку на замке. Эту шкатулку Николо обвязывал бинтом и прятал под целой горой свежих носков и трусов. Если воришки будут копаться здесь, то их явно не смутит это… Но юный гентас не так уж прост. Внутри шкатулки тройное дно! На первом слое находились бирюльки, камушки и бижутерия. Были также серьги крестиками и пара серебряных колец для наведения смутного впечатления, что это реально его украшения. На втором слое – украшения из золота и подвески на разные времена года. А вот на третьем… Изумруды с магическими эссенциями, запечатанный блеск звёзд и множество золотых изделий. Ксанакс даже подарил ему сапфир с пауком внутри, однако Николо так и не понял, что ему с этим делать и убрал в шкатулку на самое дно. Обычно ведь двойное дно делают, а тройное – не так предсказуемо.

Цепочка была настолько дорога Николо, что тоже лежала в самом низу. Длинная, до груди. Николо надел её, прежде повесив кобальтовое кольцо. Так надёжнее: спрятать под одежду, и амулет не покажется остальным.

Николо надеялся, что сегодня, на повторном посвящении его в Культ, не произойдёт ничего угрожающего жизни. Иначе кольцо засветится сквозь эту тонкую водолазку и всё пропало.

Расчесав волосы, культист ещё немного вертелся перед зеркалом, ударяя себя по лбу. Он нарядился для посвящения. Даже с тем учётом, что это наказание, Николо хотелось выглядеть чуть менее жалким.

Сначала Николо удивился, когда они вошли в ритуальный зал, где уже давно убрали алтарь, но потом заметил, что Ксанакс прихватил с собой мелки. Неужели рисовать с ним круг собрался?

– Тебе очень идёт эта водолазка, Николо, – услышать комплимент от руководителя было неожиданно.

– Спасибо… Так что там с посвящением, Ксанакс?

– Черти круг призыва, – Ксанакс передал Николо мелки и отошёл.

– Чей? – культист уже сел на колени посреди ритуального пространства, собираясь приступить.

Руководитель зажёг факелы одним движением рук, лишь щёлкнув пальцами. Николо постоянно пытался подслушать, какое слово он в такой момент произносил, чтобы магия сработала, но шёпот главы всегда был еле уловим.

– Ночной ангел Сариил, в честь которого был назван мой сильнейший… Теперь погибший монстр. Сариил посвящает наших ребят на протяжении двух лет, тебе об этом вряд ли известно.

Ксанакс был прав, ведь кроме старшин, никто не имел права присутствовать на посвящениях. Николо не был среди них – не подходил по возрасту. Его мнение насчёт новичков считалось сильно предвзятым, ведь Швабб являлся помощником руководителя. И правильно, он бы никого не впускал в Семью, больно много проблем от новеньких. Они появлялись редко: о Культе тяжело было узнать, но если однажды прийти к ним, просто так тебя уже не отпустят. Одно хорошо, на долине Технос людей мало интересовала древняя культура, лишь технологии, развлечения и уклонение от налогов.

– Мне не нравится Сариил, – признался Николо, скрещивая руки на груди. – Прими меня сам. Никто лучше тебя не посвятит меня в Культ.

– Черти круг или убирайся отсюда, – жёстко ответил ему Ксанакс, поправляя мантию руками. Тёмно-синяя, словно безлунная ночь, она блестела в отражении звёздной пылью.

Николо поправил и свою одежду, никак не прикрывая страх быть по-настоящему исключённым из общего дела.

– Прости. Я не ослушаюсь тебя, Ксанакс.

– Допущен. А теперь черти.

Ксанакс отошёл к сцене вдалеке, взобрался и сел на ступени. С его согнутой ноги спала мантия и легла на вторую, вытянутую вперёд.

Николо чертил большой круг, пока глава довольствовался этим. Культист ползал, пачкал свои чёрные шорты, но за десять минут ему всё же удалось передать нужный круг. Приправив его солью для безопасности, Николо запер пространство и встал внутри.

– О, великий Сариил! О, ночное создание, рождённое от ангела и демона… Приди и посвяти меня в Культ Многоликого. Свяжи мою волю с волей Культа!

– Бла-бла-бла, – передразнил его мнительный голос и сжал горло руками. Сариил появился позади и поднял Николо, не обращая внимания на его кашель и желание выпрыгнуть. Культисту становилось нечем дышать, а по телу проходили разряды тока. – Приступим к делу. Пора запереть тебя от предательских мыслей. Навсегда!

Сариил отпустил Николо лишь для того, чтобы заковать в электрические цепи. Культист перекатился с пола по ним вверх, пока тело не перестало его окончательно слушаться. Когда Николо оказался над кругом, к нему пошли чернильные потоки сил самого Многоликого.

Божество обернуло и сдавило отпустивший последние попытки к сопротивлению образ Николо. Рука главы резко пронзила воздух, высвобождая из ладони многогранный кристалл, залитый светом:

– Контролируй процесс, – командовал Ксанакс падшему ангелу. – Следи, чтобы Николо не пострадал. В твои руки отдаю лишь на мгновение.

– Будет исполнено, руководитель, – Сариил чуть поклонился Многоликому. – Наш Вечный друг останется цел.

Он принял кристалл в свою когтистую руку. Раскрошив его, ангел обернулся чистой энергией и стрелой пронзил заключённого в цепях. Сознание Николо, его душа и его сердце – всё сейчас подчинилось воле ночного существа, раскрывая глубочайшие раны прошлого.

***

Они погрузились на сто тридцать лет назад, во времена, когда Культ Многоликого в очередной раз возвращался к своему существованию

Снова ночь. Ночь ещё холоднее и мрачнее любой предыдущей.

Николо в крови.

Его руки сжимали рукоять кинжала, отвратительно пахнущего густой жижей. Даже на его губах привкус железа. В воздухе стоял не менее мерзкий аромат убийства: он впервые замарал свои руки. Только что он убил другого раба и теперь был опасен.

До последнего Николо не хотелось лишать жизни другого человека, но думать приходилось быстро. Или тот сейчас отправится к Богине, или отправят его.

Тяжёлая рука работорговца легла на плечо Николо:

– Вот тебя и оставим. Больше всего клиентам нравятся испорченные гентас. Первая твоя красная прядь, понимаешь?

В глазах всё поплыло. Арчибальд, так, кажется, звали это отродье, уже присел, чтобы свершить ритуал отправки в Абсолют. А Николо слишком обезумел. Он вскинул клинок, полностью подчинённый его воле, вскинул его выше и прыгнул на очередную жертву.

Охрана отвлеклась – зато нашлось время посмеяться над беспомощностью пленных. Их руки не успели схватить Николо. Кинжал пронзил шею Арчибальда, полоснув глубоко. С нажимом. Вниз. И на том Швабб не остановился. Жестоко отобрав камень Богини из рук умершего, он расколол его лезвием, вызывая яркие лучи возмездия. Фигуры, все до единой, кто здесь присутствовал, разъел ночной воздух. Мёртвые и живые – все тела развалились в ничто, пылью оборвавшись по ветру.

Но не Николо.

Оставшись рыдать посреди ночи на ледяной площади, Николо осознал одно: он не отправился с ними вслед. В Абсолют.

Ощутить себя полнейшим ничтожеством помогла также мысль о единственной красной пряди. Она сделает его изгоем общества. А его сожжённый дом, в который уже не вернуться? А семья, которую он не мог до сих пор найти? Семья, которой он был не нужен.

На пороге отчаяния, Николо свирепо ревел и искал хотя бы крошечный осколок камня Богини, чтобы унестись прочь из этого круговорота страданий. Но руки находили лишь гальку в дорожной пыли. От слёз он был измотан настолько, что уснул посреди дороги.

Утром, ожидая увидеть себя в грязи под жаром солнца, Николо невозмутимо натянул выше тонкое одеяло, стараясь устроиться удобнее на деревянной скамейке. Тело отдавало свежестью. Даже под ногтями не было застывшей крови. Кроме красной пряди ничего не оповещало мир о том, какое бесчинство произошло в ночи.

Добрый голос уточнил:

– Ты будешь суп? Бери, пока ещё что-то осталось. – Лесли Манш улыбнулся ему.

От шока отвечать что-то Николо попросту не мог. Речь не срывалась с его губ, вместо неё он мычал и обрывал тишину вздохами и всхлипами.

Лесли ещё долго его отпаивал. Кормил, как ребёнка. Он делал всё, чтобы Николо снова мог нормально говорить и не бояться, не страдать угрызениями совести.

Дни шли, Николо говорил изредка и обычно фразами: извини, можно, пожалуйста или спасибо… А вечерами судорожно пытался читать в полутьме, так как света у них попросту не было.

Лесли часто пропадал и возвращался с едой или с деньгами. Мужчина не был так беден, как Николо после приюта, но и не жил в роскоши. Он всегда выглядел грустным, однако рядом с ним порой мило улыбался. Хотелось бы Николо знать, чего ему это стоило.

И тогда, в один из таких же обычных, ничем не примечательных дней, Ксанакс пришёл за ними.

Николо не узнал сначала в нём того раба, с которым делил одну клетку. Их перевозили вместе с нижних долин. Тогда почти всё время мужчина восстанавливался от полученных ран, но даже так будущие руководитель и культист успели вдоволь наговориться, признавались друг другу в самых страшных секретах и даже шутили. Николо никогда за всю свою жизнь ни с кем не чувствовал себя таким счастливым.