Текст книги "В магический дом требуется домовая"

– Вот! – Шустрая девчонка со счастливой улыбкой моментально вручила ему мешок. – Тебе надо почистить весь этот лук! Ты ведь сам сказал: надо побольше крекеров, – хитро щурясь, заявила она.

Досадуя на коварство с виду таких милых барышень, паренек мужественно принялся за работу, мечтая о барышах. Полю очень нужны были свои материалы для экспериментов. Мысли о вчерашних рисунках с самокатами и велосипедами, ездившими без магии и животных, не давали ему покоя.

Глава 8. Запах неприятностей

Количество хрустящего лукового лакомства все увеличивалось. Поль ходил вокруг стола, как голодный кот вокруг крынки со сметаной, пытаясь украдкой стащить очередную румяную полосочку. Тем более что печеньки претерпели небольшие изменения. Лушка, разбирая принесенную им корзинку с добавками и специями, обнаружила в ней нежно-сиреневый порошок, на запах и вкус опознанный ей как аналог земной паприки. Поль честно пытался предупредить деятельную даму, что это приправа не для выпечки.

– Это пихштица, – объяснял он. – Она немного островато-пряная, ее кладут в супы и добавляют к мясу.

Лушка к сведению приняла, но пробурчала, с улыбкой орудуя скалкой:

– Пихштица, не пихштица, какая разница? Чую же: то что надо! А что островата, можно догадаться, на луке вон под шелухой зеленые и фиолетовые пятнышки имеются. Угадала?

Элька, старательно режущая раскатанное с приправой тесто, хихикнула.

– Я как-то не задумывалась, но, как ни странно, чаще всего именно такие цвета. Еще кисленькое тоже может подобный оттенок иметь. – Девочка кивнула на разделочную доску, где нож сам по себе нарезал собранную травку, названную домовушкой «местный щавель».

Травка была вишнево-лиловая, сочная, но названия ни Поль, ни Элия вспомнить не могли.

Поль, воспользовавшись тем, что дамы отвлеклись на «щавель», все же сумел утащить свежевыпеченную печеньку и смачно схрупал ее под возмущенным взглядом девчонки и лукавым прищуром Лукерьи.

– М-м-м… – Он задумчиво пошевелил светло-рыжими бровями на круглом веснушчатом лице и решил, что первоначальный план – идти с предложением в пекарню – не очень хорош.

Конечно, в пекарне он мог увидеться с Наталкой, той самой пекаревой дочкой, которая вызывала жуткую зависть у всех их одноклассниц. Девочка была не только фигуристой для своего возраста, но еще очень спокойной и на редкость добродушной. Готовность симпатичной блондинки всегда помочь и угостить снискала ей расположение всех школяров мужского пола, что, конечно, не нравилось другим барышням, не отличавшимся мягкостью характера.

«К Наталке можно и попозже заскочить, а сначала в трактир напротив пекарни, – решил паренек, запивая вкусняшку чаем. – Дядька Стешек точно оценит такую закуску!»

Представив, как на новинку накинутся посетители, он невольно растянул губы в счастливой улыбке.

За всеми заботами и хлопотами Лушка между тем иногда наблюдала за девочкой. Элия то беззаботно пререкалась с Полем, то вдохновенно возилась с тестом, но вдруг в ней как будто гас фонарик: худенькие плечики поникали, огонек в глазах тух, а сама девчонка на минуту замирала, тоскливо глядя в никуда. Если Поль этого не видел, занятый вкусностями и мечтами о барышах, то домовушка с тревогой замечала все эти странности.

«Надо бы выяснить, что произошло, – размышляла она, очищая старый бумажный куль от муки и магией добавляя ему жесткости и прочности, пускай и временной. – Наверняка со сном что-то пошло не так. Но вот что?»

Все ароматные румяные полосочки крекеров сложили в мешок, сейчас больше всего напоминающий бумажный короб. Домовая повязала горловину чистой тряпочкой, и довольный Поль, в уме уже торгующийся с дядькой Стешеком, умчался прочь, мечтая на свою долю заказать шестеренок для «лисипеда», который, пытаясь объяснить парню принцип работы, схематично нацарапала Лушка на обрывке бумаги.

В чистой кухне большого дома вкусно пахло едой, на плите, весело побулькивая, варился супчик из местного щавеля. Домовушку не смущало, что больше всего он напоминал по цвету сильно разбавленный борщ. Привыкла же она к голубой картошке. Зато вкус у супа был самый что ни на есть правильный! С кислинкой.

Только вот Элия, опять ссутулившаяся и грустно сидящая на табуретке, беспокоила добрую женщину.

– Элюшка, ты чего загрустила? Скоро супчика попробуешь. У вас, может, такие и вовсе не варят, – позвала она понурую девочку, смотрящую куда-то на стол.

– Луш, как ты думаешь, он вернется? Не обманет? – вдруг совсем неожиданно тихонечко спросила та, не поднимая головы.

– Да что с тобой, девонька? – поразилась домовая. – Почто ему обманывать-то? Хороший паренек, без гнильцы в душе. Уж это-то я вижу. Фантазер только, но это даже на пользу, ежели меру знать. Ты мне лучше поведай, отчего вдруг такие мысли худые у тебя в голове завелись?

– Так Журетта тоже доброй казалась, и Иренка с Маженой, – еще ниже опустила голову девочка, – а Поль тоже не стал бы помогать, если бы мы его в нашем саду не поймали.

– Ну, может, с холодильным ларем за это, а потом уже просто хотел помочь. Ему с нами интересно, да и любопытство паренька зацепило. Говорю тебе: хороший он человек! Был бы худой, не помог бы нам с охрами, а отсиделся в кустах, дождавшись, чем все закончится. Ты мне лучше, голуба моя, вот что скажи. Как ты спала сегодня? Что тебе снилось? Чует сердце, что доброго не увидела. Неужто с матушкой твоей худо?

– Я маму во сне не видела, – подняв на Лукерью испуганные глаза, покачала головой Элька.

– Как так, голубушка моя? – насторожилась домовая – А что же тебе снилось? Металась ты полночи как в горячке.

Она подошла к сидящей девочке и ласково погладила ее по плечу.

– Расскажи-ка мне, милая, чай, и полегчает, если в себе-то не держать. Сейчас еще чайку нам налью, чтобы беседа легко текла да душа, открываясь, очищалась.

Она прошла к плите, убрала нагрев под кастрюлькой и, поставив кипятиться пузатенький чайник, неспешно начала заполнять заварочник свежей заваркой, вспоминая, что еще добавлял туда усатый охр.

– Вот не подумала попросить Поля-то, чтоб сметаны прикупил, и про дрожжи позабыла спросить, – бормотала Лушка себе под нос, давая Эльке собраться с мыслями. – Всяко уж дрожжи-то у вас есть, раз хлеб пекут, даже если они и цвета для меня странного могут быть.

За столом, накрытым найденной в узком шкафчике полосатой льняной скатертью, с чайными чашками в руках, источающими ароматный парок, сидели крошечная женщина в фартучке с оборками и худенькая девочка-подросток со множеством косичек на голове.

Лушка девочку не торопила, только проницательно поглядывала на нее из-за чашки, отпивая маленькими глоточками горячий напиток.

Эля крутила чашку за ручку, словно не решаясь начать, на ее щеках проступили красные пятна, а тонкие пальчики лежащей на столе руки чуть дрожали.

– Там темно было, – начала она рассказывать, – маленькая темная и тесная комната, вся заставленная грубой деревянной мебелью. Сундуки какие-то по углам, как в кладовке, стол у окна и лавка рядом. Окно маленькое, в четыре клеточки. – Девочку передернуло от воспоминаний.

– А еще что-то необычное было? – нахмурилась домовая. – Ты там одна была?

– Я сначала подумала, что одна, и хотела выйти маму поискать, там дверь была, – Эля нервно потеребила косички на плечах, – но меня развернуло к ней спиной, и в углу я увидела старую женщину, перебирающую какую-то траву.

– В углу? Не у окна? – разволновалась Лукерья. – А еще трава где-нибудь была?

– Да там везде травы пучками висели, – кивнула Элька, – и пахло чем-то горьким и дымом.

– Батюшки-пирожки, это что же делается? – всплеснула руками домовушка. – Ты хоть с ней не говорила? Может, она тебя не видела, старуха та? – с надеждой спросила она.

– Она меня видела. – На глаза девочки набежали слезы. – Пальцем в меня ткнула, глаза безумные выкатила да как забормочет, а потом вдруг захохотала так страшно и как закричит: «Моя ты, знаю, моя!» Я развернулась и бегом к двери, только крик этот жуткий вслед. Выскочила, побежала через какие-то кусты, темно вокруг и страшно, а в спину старуха кричит и хохочет. Я запнулась и упала на землю, и вдруг словно посветлело вокруг, а я слышу: мама рядом плачет. Больше не помню ничего.

Лушка как мешком пришибленная сидела и смотрела, как девчонка утирает слезы. Никак домовая не предполагала, что в этом мире ведьма завелась. Домовая ведь в книгах перво-наперво про магию все посмотрела и такой магии, как ведьминская, не нашла. Конечно, и бытовой, домовой магии сейчас тоже не существовало после исчезновения мелкой полезной нечисти, но про ведьм вообще ничего не упоминалось.

«Или это всегда было каким-то секретом для избранных, или кто-то сюда эту ведьму из другого мира зачем-то притащил, – прикидывала она, пытаясь подобрать слова, чтобы утешить и прибодрить девочку. – Только ведьмы нам не хватало, хорошо еще, что необученная попалась. Силу не контролирует».

Домовая прекрасно знала, что древние и сильные ведьмы – всегда молодящиеся красотки со стальными нервами и приветливыми улыбками. Они не будут пугать жутким хохотом и странными выкриками. Медовые речи, ласковые взгляды – и никто не заметит, как попадется на крючок столетней прелестницы.

– Похоже, Элюшка, магия моя в этом мире пока не совсем хорошо работает. Да и мама твоя, видимо, сильно кем-то закрыта, ведь даже папа твой найти не смог, – тихонько заговорила она. – Вот твой батюшка приедет, и мы вместе попробуем. А пока пошли-ка в сад пройдемся, на солнышко. Еще какой зелени к супу поищем. Солнышко нас осветит и тьму разгонит, а сны тебе такие больше не приснятся, на-ка вот, надень.

Лукерья выдернула из своей прически несколько волосков и ловко скрутила плетеным колечком.

– Кто во сне к тебе придет, тот сначала меня повстречает. – Она сурово свела брови. – А я ужо разберусь, пущать к тебе сниться или не надо нам таких.

Немного успокоенная Эля надела на палец оберег от домовушки и, тряхнув косичками, пошла с Лушкой по коридору к веранде. Девочка не заметила, как домовая оступилась и отстала.

– Ох, лышеньки, – выдохнула Лушка, едва устояв на ногах и видя перед глазами кусок сада. Домик решил преподнести нежданный сюрприз своим жильцам. – Элюшка, бежим скорее! И откуда он только взялся?! Бежим, пока не удрал к соседям, он полениться не дурак, а у них не так все запущенно. – Она схватила девочку за руку и бегом рванула в сад.

Пока наши барышни сломя голову бежали в сад ловить непонятно кого, Поль в прекрасном расположении духа, насвистывая, шел к кузнецу. Дядька Стешек, хрустнув на пробу парой крекеров, запил их домашним пивом и не торгуясь выложил перед парнем монеты.

– Только ты вот что, – пробасил он, накрыв ладонью мешочек с деньгами, к которому уже протянул руку Поль, – раз уж ты говоришь, что рецепта никто не знает, то весь товар только мне и сбываешь! И учти: будет спрос – надо будет больше! Справишься?

Парень представил, что с ним сделают дамы, обрадуй он их перспективой с утра до ночи катать тесто, и скуксился. Впрочем, смекалки молодому прохиндею было не занимать, так что он, лучезарно улыбнувшись суровому трактирщику, душевно посоветовал:

– А вы дешево не продавайте. Говорите, что товар редкий, для особых гостей, дорогой, и привозят не часто.

Дядька Стешек почесал шевелюру, гулко хохотнул и, хлопнув парня по плечу, убрал руку с кошеля.

– Смотрю, соображаешь! Но учти: больше никому!

Поль даже не предполагал, что первым человеком, который узнает о необычной вкусной диковинке, будет тот самый пекарь, отец Наталки.

– Смотри, Яцек, какие мне штуки доставили. К пиву знатная вещь! Не чета твоим булкам для барышень, – похвалился дядька Стешек зашедшему к нему поболтать кузену.

Пекарь Яцек с любопытством хрупнул парой печенек и схватил трактирщика за грудки.

– Где взял, старый хрыч? Говори! Это же даже не знаю, как и назвать! Лопни мои глаза, если не в печи пекли! Говори, у кого купил?

– Да ладно, Яцек. Все равно у меня договор, а рецепт тебе не продадут. Не пыли своей мукой, – хохотнул кузен.

Пекарь запихал в рот еще пару крекеров, пока хозяин трактира не убрал мешок со стойки под прилавок.

– Специи и лук, и хрустит, и с мукой, – бормотал Яцек, тщательно жуя и анализируя ощущения. – Как же это делается?

Поль ничего не знал и, совершенно не задумываясь, счастливый от удачной сделки, как поросенок под дождем, стал еще счастливее, повстречав идущую с рынка Наталку.

Эта судьбоносная встреча запустила новый виток событий, поскольку парень не нашел ничего лучше, как угостить такую милую девушку припрятанной для себя вкусняшкой. Сверток с крекерами девушка взяла и, улыбаясь, поблагодарила, но, поскольку торопилась в пекарню с покупками, извинилась и убежала.

Парень отправился дальше, даже не подозревая, что в тихом домике пекаря через двадцать минут раздастся громовой рев господина Яцека:

– Кто это принес? Откуда?!

Взбудораженный пекарь вышел на след.

Глава 9. На ловца и зверь бежит

Лукерья стрелой вылетела на веранду особняка вместе с едва поспевавшей за ней Элькой. Буквально в прыжке она нырнула со ступенек, уже перекинувшись в кошачий облик, и полосатой шерстяной молнией исчезла в зарослях сада.

Девочка, конечно, в кусты не полезла, но, сообразив, что домовушка направилась в сторону ограды, отделяющей их участок от соседского, торопливо пошла в ту же сторону по садовой тропинке.

Внезапно под одним из яблочных кустов раздался громкий грозный мяв и шипение, которому вторили странные фыркающие звуки, пыхтение и клацанье.

На дорожку прямо под ноги Элии, громко кряхтя, выкатился зеленый колючий шар. Он остановился у ее ног, и из него высунулась остренькая мордочка с черным влажным носиком и глазами-бусинками. Блестящие глазки зверька с подозрением уставились на девочку. Раздраженно щелкнув зубами, странное животное сердито запыхтело и опять свернулось в колючий шар.

Выскользнувшая из тех же кустов взъерошенная полосатая кошка приняла уже привычный девочке вид маленькой женщины и довольно улыбнулась.

– Вот ведь хитрован, – отряхивая подол юбки и поправляя волосы, кивнула Лушка на зеленое нечто, – уже к соседскому участку топал, но, на наше счастье, отвлекся на падалицу.

Яблочный аромат, разлившийся в воздухе около этого места, явно давал понять, что надо поторопиться со сбором фруктов.

– Луш, а что это за странный зверь? Он не опасный? Может, лучше пусть бы и шел дальше к соседям, зачем он нам? – Девочка недоверчиво разглядывала ощетинившийся колючками зеленый комок.

– Э нет, Элюшка, это не животина вовсе, а мелкая и дюже полезная нечисть. В нашем хозяйстве для сада очень нужная. Знакомься: дворовичок-огородничек, только, видимо, слабосилок нам попался. – Домовая хитро подмигнула Эльке и приложила палец к губам. Девочка едва заметно кивнула и в свою очередь прикусила губу, чтобы не рассмеяться над заговорщицким видом Лукерьи.

Зато зеленый шар на дорожке резко дернулся, разворачиваясь и неожиданно растопырив огромные уши. Маленькая пасть открылась и еще раз сердито щелкнула мелкими, острыми, как иголки, зубами, ушастый еж зеленого цвета фыркнул, чихнул пару раз и обернулся невысоким, как Лушка, бородатым мужичком.

Теперь на дорожке стоял маленький крепкий дядька в широкополой старой шляпе с торчащими за тульей колосками, травинками и птичьими перьями. Длиннополый кафтанчик пестрел цветными заплатками и разномастными пуговицами, но подпоясан был неожиданно нарядным узорчато-расшитым кушаком. Огородник, насупившись, взъерошил окладистую курчавую бороду цвета жухлой листвы с застрявшими в ней былинками и гундосо проворчал:

– Это чой-то? Чегой-то слабосилок-то? Ась?

– А того, что, видимо, боишься с нашим садом не совладать! – ткнула Лукерья пальцем в сторону, аккурат в колючие переплетения шарзели. – У нас вон цветочки сортовые, хоть и запущенные, сад большой. Раз к соседям сразу деру дать попытался, то точно сообразил: не справишься с таким богатством. Видать, не только силенок не хватит, а и опыта маловато с сортами да видами управляться.

Элия, видимо, тоже смекнула, в чем дело, и, нисколько не покривив душой, проинформировала надувшегося от такой его оценки бородатого нечистика:

– Ну, у соседей ничего и делать не надо. Там только живая изгородь вдоль ограды и две клумбы у крыльца. У них сада нет, только лужайки.

– Как так сада нет? – оглянулся в ту сторону огородник, но, ничего не разглядев сквозь густые заросли, недоверчиво прищурился. – Пошто вдруг людям лужайки-то заводить, чай, не выпас для скотины под окнами. Обмануть вы меня хотите, юная барышня, не бывало такого, чтоб ни огородика, ни сада, ни какого ни на есть шарзелия для красоты!

– А ты не бурчи на девчонку, а сам проверь, коли такой умный, – ехидно посоветовала Лушка.

Мужичок пошевелил босыми пыльными ногами, почесал пальцами одной пятку другой и решительно шагнул в траву. Растения как змеи оплели его ступни, и он замер, прикрыв глаза, словно врос в почву вместе с цветами и кустами.

– Это что же такое делается? Это как же такое возможно? – отмерев минуты через две, кинулся он с расспросами к нашим барышням. – Садов рядом нет, и даже огородика, все жилье извели, ироды! Пошто все нарушили? Где ж нам, огородникам, теперь жить? Мы же нечисть культурная, дворовая. Не какие-то там полевики, чтоб в траве кататься-валяться! Вот так поспал! Я это, садик-то ваш беру. Мне без дома нельзя. Справлюсь, хозяева, в лучшем виде! Не сумлевайтесь!

– А вы спали? – не удержавшись, удивленно воскликнула Элька. – Поль ведь рассказывал, что те, кто не погиб, ушли в другие миры, кажется.

– Да чегой-то ты меня ужасами пугаешь, девица? Пошто нас изводить, если токмо пользу приносим?! – нервно вцепившись в бороду и вытаращив глаза, завопил огородник.– Ты меня не пужай, я не из пужливых. Да вон и домовая твоя при доме имеется. Сказал же, берусь за ваш сад, нравится он мне.

Мужичок погладил почти засохший кустик какой-то растительности, а тот, словно отозвавшись на ласку, ярко зазеленел и начал набирать бутоны.

– Ты бы, милок, не кипятился, – нахмурившись, заступилась за Эльку Лушка, – а сперва представился нашей хозяйке. Да и не знаю, справишься ли ты? Сможешь ли вернуть саду былое великолепие?

– Вот и пошто ты такая баба вредная?! – забубнил огородник, почесав затылок и сдвинув этим шляпу на нос. – Чегой-то не справлюсь-то? Я вона отоспался как, да я вам этих шарзелей свой сорт выведу! Я мастер такой, что о-го-го! – Он поправил обратно шляпу и, смешно подпрыгивая, кружил вокруг дам, тыкая в заросли заскорузлым пальцем.

– А звать меня, хозяюшка, Подкопайло! – Он выжидательно поглядел на девочку, сообразив, что может остаться без места жительства. – Это и имя, и фамилия, Подкопайло из семьи Подкопайло! – гордо заявил он. – Старинный род потомственных огородников.

«Да уж, – вздохнула про себя домовушка, – чую, еще тот жук этот Подкопайло в квадрате, даром что ежом с ушами оборачивается. Надо бы, наверное, кваску яблочного сделать, очень уж огородники его уважают. И яблочки не пропадут, и работа быстрее пойдет».

Лукерья всегда помнила наставления своего деда: «Если ты к работнику с душой, то и он на совесть сработает!»

Огородник, как ни крути, у домового всегда был в подчинении, потому как наперво дом ставили, а потом уже сады-огороды разводили.

А в это время ничего не подозревающий Поль, мелодично насвистывая себе под нос, шел к своему дому, раздумывая: «Может, надо было в дом сэн Хейль каких продуктов захватить? Вот не догадался у мадам Лукерьи поинтересоваться, замечтался».

Парень пощупал в кармане кошель с монетами.

«Надо, наверное, посмотреть, что есть у нас на кухне, и сходить купить то, чего из этого у мадам Лукерьи и Элии нет».

Радуясь пришедшей в голову мысли, он зашел в дом, рассчитывая тихонько проскочить на кухню и, умаслив кухарку, полазить по шкафчикам, но только за ним закрылась дверь, как его ухо оказалось в крепких пальцах отца.

– Явился, шкодник! – Родитель, сердито выговаривая, вел его за ухо в кабинет. – И чего опять затеял? По трактирам шастаешь, пекарь ко мне с какой-то странной жалобой пришел! Сейчас ты мне все объяснишь, и не смей врать или увиливать, а то запру в мастерской на неделю с мешком камней для обработки!

В кабинете, сидя на краешке мягкого кресла, волновался и нервничал пекарь Яцек, но при виде ведомого отцом паренька глаза отца Наталки фанатично сверкнули, и он кинулся к Полю.

– Где ты взял эти соленые луковые печеньки? Рецепт достать сможешь?

Пекарь трясущимися руками вытащил из кармана сверток, и Поль обреченно похолодел. Этот самый сверток он отдал Наталке, угощая девушку.

– Вот! – Господин Яцек совал сверток артефактору сэн Рэну. – Ваш сын целый куль их продал трактирщику Стешеку. Я хочу знать, где он их взял! А может, это ваша супруга такая искусница? – бормотал он как не в себе.

– Ну и каким образом ты довел до такого состояния почтенного господина Яцека? – Выпустив ухо сына, мистер сэн Рэн прошел и сел в кресло за своим рабочим столом, с интересом развернув сверток, который всучил ему пекарь.

– Хм… печенье? Странно, странно… – Он достал из нагрудного кармана рабочие очки с радужными стеклами и защитными плетениями на дужках. – Любопытно… Магии нет, примесей нет. Если не считать наличие лука вместо положенного сахара, то обычная еда.

– А рецептик, ну хоть составчик, вы вот так разглядеть не могли бы? – умоляюще попросил пекарь, обретя надежду.

– Это, между прочим, семейный рецепт семьи сэн Хейль, – не выдержав, запальчиво выкрикнул Поль, пытаясь защитить тайну крекеров и совсем не подумав, что привлечет ненужное внимание к соседскому дому. Впрочем, парень быстро спохватился и замолчал, но слово не воробей, и оба мужчины по разным причинам сразу же среагировали.

– Может, они согласятся сотрудничать? – забормотал господин Яцек, прикидывая, что он может предложить и без того состоятельной семье.

– Семьи сэн Хейль? Насколько я помню, кухарка у них ничего подобного не готовила никогда. Дочь нашла рецепты матери? Хм-м. Но зачем отправлять тебя продавать печенье в трактир и при чем тут господин Яцек? – Худощавый, рыжий и жилистый Карл Муэрто Бенито сэн Рэн очень любил загадки. Наверное, поэтому и стал артефактором, благо магические таланты позволяли. Да и с семейством сэн Хейль он работал по той же причине, древние тайны будоражили ум рыжего артефактора не хуже выяснения потенциала той или иной кристаллической заготовки. Невольно его рука подхватила предмет спора. Принюхавшись, он задумчиво сунул странную съедобную полосочку в рот.

– Ага! Почему так себя ведет наш городской пекарь, мне теперь более-менее понятно, а в кондитерскую господина Леопольда ты, сынок, еще ничего не пытался принести от соседей? – попытался пошутить он, но наткнулся взглядом на схватившегося за сердце и грузно осевшего в кресло пекаря.

– Ох уж эти фанатики своего дела! – Неодобрительно качая головой, артефактор поднялся из-за стола и, достав из потайного отделения секретера небольшой графинчик темного стекла, налил бледному господину Яцеку рюмочку «от нервов».

– Сам господин сэн Хейль в отъезде, но, возможно, Мозерс поможет нам понять, что все-таки происходит? – задумчиво предположил он, при этом проницательно глядя на нахмуренного сына.

– Нет там дворецкого, – еще больше помрачнел Поль, не зная, как предотвратить появление отца у соседей.

– Даже так? – Светло-рыжие, как у сына, брови на лице господина Карла слегка дернулись вверх. – Ну-ну. Думаю, все же визит к соседям не помешает, не исключено, что ты и там что-то натворил, просто прислуга без Марка жаловаться не пойдет, а дочь их слишком воспитанна, чтобы ябедничать.

Поль, конечно, многое бы мог сказать про Элькино воспитание и прислугу, но сейчас, как никогда, парень понимал, что лучше помолчать.

«Может, они не откроют, – надеялся он. – Отец ведь может догадаться, кто такая мадам Лукерья, и неизвестно, чью сторону примет. Еще и пекарь этот!»

Парень уже сильно пожалел, что угостил его дочь, в очередной раз растаяв под приветливым взглядом голубых глаз.

«Все беды от женщин», – расстроенно вынес он про себя издревле известный мужской вердикт, сложив в голове цепочку воспоминаний: надоедливая сестра, Элька и Лукерья, поймавшие его у кустов медовики, и голубоглазая Наталка, наведшая на его след своего отца.

– Да, да, – немного придя в себя после рюмочки «успокоительного», оживился пекарь. – Надеюсь, они выслушают меня и, возможно, согласятся, что мое предложение гораздо выгоднее, чем у Стешека!

Поль занервничал еще сильнее, но предупредить дам никак не мог. Впрочем, как ни странно, дамы позаботились о своей безопасности сами.

Когда парень под конвоем отца и пекаря подошел к небольшой, раньше всегда открытой калитке напротив парадной двери, он обомлел. Вся ограда и сама калитка были оплетены очень красивыми ползучими растениями с резными мелкими листочками и усыпаны крошечными горошинками белых бутонов с потрясающим тонким ароматом. Это несомненно красивое зрелище портил только один факт: калитка не открывалась.

– Занятненько, – усмехнулся отец Поля, разглядывая растения через свои радужные очки. – Впрочем, и об этом явлении я бы тоже хотел побеседовать с обитателями дома. И что-то мне подсказывает, что Марк не там ищет. Все, что ему надо, это вернуться домой, и я, пожалуй, дам ему знать!

Мужчина отошел от калитки и, задрав голову, стал разглядывать через свой артефакт видимую часть особняка. К нему, горестно вздыхая, присоединился пекарь, а Поль, пытаясь найти, как открывается калитка, стал ощупывать растения в надежде найти под ними засов.

– Ай! – Парня густо оплела лиана, и он стремглав исчез в распахнувшейся на мгновение калитке.

– Это что творится, господин сэн Рэн! – запаниковал пекарь. – Вашего сына надо спасать, надо вызывать охров!

– Никого не надо вызывать, – усмехнулся артефактор, так до сих пор и не снявший очки. – Думаю, нас вскоре тоже пригласят войти. Мой сын уже в доме, и если там те, о ком я думаю, то сейчас нас впустят.

– Там бандиты? Нас захотят захватить и потребуют выкуп? – Все, что не касалось любимой выпечки, в голове пекаря укладывалось с трудом, что не могло не радовать его супругу, твердой рукой ведущую все остальное хозяйство и мудро не мешающую мужу наслаждаться делом его жизни, приносящим семейству неплохой доход.

– Полно вам, – отмахнулся артефактор. – Скорее всего, там вы встретите того, кто знает весьма необычные рецепты. И возможно, с ним удастся договориться.

Пекарь серьезно кивнул, размышляя, что мужчина с мужчиной всегда смогут прийти к соглашению ради взаимной выгоды. Господин Яцек даже не подозревал, что единственный незнакомый ему мужчина в доме даже не покажется ему на глаза, спрятавшись под кустом ушастым зеленым ежиком.