Текст книги "Святитель Игнатий (Брянчанинов)"

Прошение об удалении на покой: отпуск и возвращение в Сергиеву пустынь

Узнав обо всех этих интригах и ничуть не дорожа своей должностью и положением, архимандрит Игнатий в 1847 году подает прошение об увольнении на покой. Вот как писал об этом он сам: «Отпустите меня, отпустите больного, ни к чему не способного! Обрету себе, удаленный от шума столичного, удаленный от градов и весей, малоизвестный приют, уединенный и тихий; там, в одиночестве, довлачу до гроба дни мои. Болезненность моя делает тишину уединения необходимой для меня».

Свою просьбу об увольнении архимандрит Игнатий с полной решимостью подтвердил и в рапорте в духовную консисторию. Прошение было рассмотрено Святейшим Синодом, некоторые члены которого склонялись к тому, чтобы удовлетворить просьбу отца-архимандрита, но вмешательство императора привело к тому, что вместо увольнения на покой архимандриту Игнатию был предоставлен отпуск с пребыванием в Николо-Бабаевском монастыре.

Летом 1847 года архимандрит Игнатий прибыл в Николо-Бабаевский монастырь. Ему отведены были кельи, состоявшие из четырех маленьких комнат, в отдельном мезонине над кельями настоя теля. Помещение это было весьма удобно для безмолвия. С одной стороны, из окон кельи открывался величественный вид на Волгу. Здесь архимандритом Игнатием был написан ряд писем с духовными советами к разным лицам, в числе их к некоему иноку Леониду, озаглавленных так: «К иноку, занимающемуся умным деланием». Здесь написана была статья «Бородинский монастырь», которая не вошла в собрание сочинений. Здесь же была начата книга «Последование Христу». Своим пребыванием в Николо-Бабаевской обители архимандрит Игнатий был так доволен, что просил о продлении отпуска еще на пять месяцев.

Лишь по послушанию архимандрит Игнатий возвратился в Сергиеву пустынь в 1848 году. Братия Сергиевой пустыни и все духовные чада о. Игнатия были очень рады возвращению своего наставника. И вновь он был вынужден приступить к обязанностям настоятеля Сергиевой пустыни, где прослужил еще почти десять лет.

По-прежнему архимандрит Игнатий был оставлен и в должности благочинного. Здесь пришлось ему особенно потрудиться. Именно на этот период приходится сложнейшее «дело помещика Страхова», беспрецедентное не только в церковной, но и в общей юридической практике того времени. Дело это длилось очень долго.

Суть его «заключается в многолетней тяжбе крепостных крестьян и помещика, подполковника Страхова, возникшей вследствие жалобы крестьян на непомерное обременение их работами, на насильственное заключение браков, с розгами при церковных дверях. В деле этом принимали участие приходской священник Александр Ивановский и другие духовные лица. Дело полно возмутительных фактов». Священник Александр Ивановский был посажен в тюрьму за подстрекательство крестьян к возмущению, а помещика оправдали. В 1851 году было назначено новое следствие по делу. Представителем от Духовного Ведомства был назначен архимандрит Игнатий. На следствии представители власти вновь стали на стороне помещика. Архимандрит Игнатий один выступил против Страхова. В записке на 133 листах архимандрит обстоятельно доказал во всем виновность помещика. Что же касается священника Александра Ивановского, то его архимандрит сумел защитить, доказав его невиновность. В архивных документах об этом деле говорится, что архимандрит Игнатий сумел оправдать священника и доказать невиновность крестьян. Решением суда Страхов приговорен был к штрафу, остальные же все реабилитированы. Важно то, что архимандрит один сумел повернуть все дело и помочь беззащитным.

Архиерейская хиротония

Но несмотря на успешную деятельность и по благочинию, и в Сергиевой обители, архимандрит Игнатий продолжал усиленно проситься на покой и искать для себя место уединения. Для этого он в 1853 году побывал в Оптиной пустыни и просил у настоятеля и старцев разрешения поселиться у них в скиту, но получил отказ.

Вопреки его надеждам, его ждал не покой и уединение, а новое, более обширное поприще духовной деятельности. В 1856 году скончался митрополит Санкт-Петербургский Никанор. На кафедру Санкт-Петербургской митрополии был переведен митрополит Григорий (Постников), один из друзей и почитателей архимандрита Игнатия. Митрополит Григорий уже давно считал, что архимандрит Игнатий должен послужить Церкви в святительском чине. Поэтому, став епархиальным архиереем архимандрита Игнатия, он решил всячески этому способствовать. Одновременно наместник Кавказский Николай Николаевич Муравьев-Карский хлопотал о назначении на Ставропольскую кафедру достойного архиерея. Его выбор также пал на архимандрита Игнатия.

Узнав о желании Кавказского наместника, митрополит Григорий предложил в Синоде кандидатуру архимандрита Игнатия. Несмотря на некоторое противодействие, выраженное в замечании, что «архимандрит Игнатий не учился в Духовной академии», в целом кандидатура архимандрита Игнатия, как будущего епископа Кавказского и Черноморского, была одобрена Синодом. Также было получено Высочайшее соизволение от императора. Сам архимандрит Игнатий принял решение Святейшего Синода с монашеским послушанием, как выражение промыслительной воли Божией.

23 октября 1857 года в Святейшем Синоде, при значительном стечении народа, прошло наречение архимандрита Игнатия во епископа Кавказского и Черноморского. Епископская хиротония святителя Игнатия состоялась 27 октября в Казанском соборе. На другой день новопоставленный епископ совершил литургию в лаврской Крестовой церкви и затем три дня следующего месяца провел в Сергиевой пустыни. 3 ноября, в воскресный день, епископ Игнатий отслужил в пустыни Божественную литургию, участвовал на общей братской трапезе и, простившись со всеми, окончательно оставил Сергиеву пустынь. Он переехал в Александро-Невскую лавру.

25 ноября епископ Игнатий оставил Петербург и отправился в свою епархию. При этом следует заметить, что когда святитель Игнатий уезжал на Ставропольскую кафедру, то у него не оказалось собственных средств на дальнюю дорогу. Он вынужден был просить денег у одного из своих духовных чад.

Деятельность святителя на Кавказе

4 января 1858 года святитель Игнатий прибыл в свой кафедральный город Ставрополь. На месте нового назначения Владыку ожидали многие труды, требовавшие настойчивости, мудрости, рассудительности, неисчерпаемых духовных и телесных сил. Дело в том, что Кавказская кафедра была учреждена лишь в 1843 году. За пятнадцать лет существования епархии дела в ней так и не были приведены в надлежащий порядок. Кроме того, один из предшественников святителя Игнатия вступил в конфликт с Кавказским линейным казачьим войском, вследствие этого Кавказское линейное начальство ходатайствовало об изъятии линейного казачьего населения из ведомства епархиального архиерея и о передаче в ведение обер-священника Кавказской армии.

Архиерейского дома не было, была лишь небольшая хижина, за четырнадцать лет до этого подаренная купцом Волобуевым. Близ этого домика была построена небольшая каменная церковь. Поэтому по приезде в Ставрополь святитель Игнатий вынужден был снять квартиру в доме купца Стасенкова.

Монашеская братия, приписанная к архиерейскому дому, была в столь же плачевном состоянии. Как писал об этом сам святитель Игнатий, «монашествующая братия (архиерейского) дома ежедневно ходила по городу, ища себе обеда и ужина, ибо в (архиерейском) доме, по его бедности, не было требуемой правилами иноческой трапезы».

Существующие материальные проблемы усугублялись тем, что с момента поступления на кафедру Владыки Игнатия Синод значительно сократил финансовое обеспечение Ставропольского епископа. Святитель получал жалование гораздо меньшее, нежели ректор и инспектор Ставропольской семинарии. Но за несколько лет своего пребывания на Кавказской кафедре он смог существенно улучшить материальное состояние епархии.

Так, не желая соблазнять монашескую братию проживанием на частной квартире, он изыскивает средства для строительства нормального архиерейского дома. Он лично разработал проект дома и план строительства. Год спустя в Ставрополе был уже новый архиерейский дом, по отзывам современников, «не чуждый изящества».

Одновременно со строительством архиерейского дома святитель Игнатий начинает административную работу. Особенно много трудов требовалось для улучшения работы духовной консистории. Особое внимание он уделял подбору сотрудников. И вскоре работающая под непосредственным наблюдением Владыки консистория аккуратностью и тщательностью превзошла даже государственные канцелярии Ставрополя. Помимо обычных ведомостей святитель Игнатий распорядился также составить ведомость нерешенных дел и докладывать о них ему лично.

Также внимательно он следил и за деятельностью епархиальных благочинных – всего в Кавказской епархии было 18 благочиннических округов, впоследствии Владыка Игнатий открыл еще два. Для тесного контакта с благочинными святитель Игнатий предоставил им возможность обращаться к нему кроме официальных рапортов с конфиденциальными донесениями. Эта мера позволила святителю более ясно понять проблемы и нужды своей паствы.

Тесно общался святитель Игнатий и с рядовыми священнослужителями. Принимая приехавших в Ставрополь священников, Владыка подолгу беседовал с ними. Подробно расспрашивая их обо всех трудностях приходской жизни, выяснял недоумения, давал основанные на авторитете святых отцов советы. В общении с духовенством святитель Игнатий всегда старался избегать излишнего формализма.

Для воспитания достойных пастырей святитель Игнатий неустанно следил за духовной жизнью и за материальными нуждами Ставропольской семинарии, которая ко времени вступления святителя на кафедру была в запущенном состоянии. Не имея своего помещения, семинария ютилась в нескольких частных домах. Лишь к 1860 году Владыке Игнатию удалось отстроить приличное здание для семинарии.

Но главной его заботой в этом плане было духовное состояние учащих и учащихся. По мысли святителя Игнатия, духовные учебные заведения должны быть подобны монастырям, поэтому свое отношение к семинарскому начальству он строил на началах монастырской жизни: на взаимной откровенности, послушании младших старшим и преданности порученному делу. Жизнь воспитанников, по мнению святителя, должна быть строго христианской, в семинарии они должны приобретать твердые навыки в благочестии и хорошо знать богослужение и любить его. Однако эти навыки должны быть воспитаны личным примером, духовным авторитетом, а никак не насилием над учащимися, поэтому святитель Игнатий сделал следующее распоряжение: «Наказание заушениями, дранием за волосы и за уши да будет извергнуто из духовных училищ. В ту минуту, когда воспитатель собственноручно наказывает воспитанника, в эту жалкую минуту человечество терпит нравственное унижение и в лице воспитанника, и в лице воспитателя. Но в лице воспитателя такое унижение несравненно глубже, нежели в лице воспитанника. Воспитатель такими действиями лишает себя уважения воспитанников, их любви и доверенности. Высокий, благородный характер воспитателя есть главнейшая узда и гроза для воспитанников… Благочестивый и благонамеренный воспитатель должен положить себе за правило не прибегать в час своего гнева ни к выговору, ни к наказанию. Час гнева есть час безумия для всякого разгневавшегося, хотя бы разгневавшийся принадлежал к первейшим мудрецам. Наказание да будет плодом зрелого, беспристрастного суждения, только при этом условии оно благотворно для детей и возвышает в мнении их воспитателя». При этом умеренность и кротость в наказании семинаристов не была попустительством: в том случае, если ученик не соответствовал христианскому духу, Кавказский Владыка не останавливался даже перед искючением.

Часто святитель Игнатий приглашал к себе воспитанников старших классов на беседы. В откровенных разговорах с семинаристами святитель раскрывал им глубину догматов веры и их тесную связь с нравственной жизнью.

За время своего пребывания на кафедре святитель Игнатий дважды объехал свою епархию – в 1858 и в 1859 годах. Стараясь быть ближе к пастве, он входил во все нужды местного населения, особое внимание уделяя национальным меньшинствам. Представителей этих народов он старался привлечь в семинарию и даже за короткий срок пребывания на Кавказской кафедре смог подготовить и рукоположить их в священный сан.

Полемика с А.И. Герценом

Но не только делами Кавказской епархии был занят святитель Игнатий. В это время он вынужден был вступить в полемику с А.И. Герценом.

Тогда в обществе повсеместно обсуждалась подготовка освобождения крестьян от крепостной зависимости. Как христианин и как епископ, святитель Игнатий не мог не остаться в стороне от обсуждения этого важного вопроса. Основываясь на святоотеческом понимании подлинной свободы и одобряя желание государя облегчить положение крестьян, святитель Игнатий предостерегал от увлечения свободой внешней, социально-правовой. Он высказал свой взгляд твердо, невзирая на мнения, распространяемые в печати.

Он напечатал обращение к кавказскому духовенству (от 17 января 1859 года), а затем другое, более подробное обращение (от 6 мая 1859 года). Целью ставилось и предостережение общества от возможных крестьянских волнений. В частности, святитель Игнатий писал: «Пастыри, научайте как помещиков, так и крестьян, которые будут обращаться к вам за советами, чтобы они в кротости духа, в благочестивом самоотвержении обращались с частыми молитвами к Богу, умоляя Его благостыню, да дарует мудро задумать, обработать, совершить великое отечественное дело, долженствующее возвести государство на высшую ступень благоденствия. Научайте овец Христовых, чтобы они паслись на пажити Христовой, то есть постоянно питали душу учением Христовым, которое заповедует тщательно и постоянно сохранять любовь, взаимный мир, милосердие, благость, которое отвергает все страсти, в какое бы благовидное облачение и покров ни одевались эти страсти для обольщения человека. Обратите все внимание ваше, чтобы в деле духовная сторона его, самим законом Божиим, самим священным призванием порученная вам, сохраняла свое достоинство, ясно указанное ей Евангелием. Благочестивое и благоугодное направление душ, которое вы будете питать и поддерживать, несомненно, подействует благодетельно и на вещественную сторону дела. Вместе с этим тщательно сторонитесь не только вмешательства в гражданские распоряжения и всякого суждения о них, но и всяких, даже частных, как бы конфиденциальных бесед и советов о вещественной стороне дела». Из этого отрывка видно, что святитель Игнатий придерживается традиционно церковной точки зрения, высказанной Господом в Евангелии: Кто поставил Меня судить или делить вас? (Лк. 12: 14).

В ответ, издаваемая в Лондоне русскими иммигрантами газета «Колокол» опубликовала оскорбительную статью А.И. Герцена «Во Христе сапер Игнатий». В данной статье Герцен называл святителя Игнатия «наставителем московских Магдалин», обвинял его в «христолюбивом доносе на архимандрита Казанской Духовной академии Иоанна» и утверждал, что святитель Игнатий считает, «что рабство в России учреждено самим Богом, что христианин должен только терпеть и не смеет даже думать об освобождении».

Сам святитель Игнатий, хотя и тяжело переживал свою вовлеченность в эту полемику, однако не счел возможным отвечать на пасквиль подобного уровня. Но сотрудники его по Ставропольской епархии, тем не менее, ответили Герцену в печати, обстоятельно опровергнув его клевету на святителя. К сожалению, невольное участие в этой истории окончательно подорвало силы святителя Игнатия, незадолго до того перенесшего тяжелую болезнь.

Удаление на покой в Николо-Бабаевскую обитель

Чувствуя окончательное изнеможение сил телесных, святитель Игнатий 24 июля 1861 года подал рапорт в Святейший Синод, прося уволить его на покой в Николо-Бабаевский монастырь. Указом от 5 августа 1861 года святитель Игнатий был уволен на покой, и ему был предоставлен в управление Николо-Бабаевский монастырь.

При отъезде из Ставрополя, так же как и прежде из Петербурга, у святителя не было собственных де нежных средств; он должен был опять прибегнуть к посторонней помощи, чтоб рассчитаться с некоторыми долгами и покрыть путевые издержки. В Николо-Бабаевский монастырь святитель Игнатий при ехал 13 октября 1861 года. С ним приехали: игумен Иустин, иеромонах Каллист, иеромонах Феофан и несколько послушников.

В то время Николо-Бабаевская обитель пребывала в достаточно тяжелом состоянии. В монастыре было всего 67 рублей денег и две тысячи долгу. Не было хлеба, дров, сена. Многие монастырские здания обветшали и нуждались в срочном ремонте, особенно в запущенном состоянии были келейные корпуса. Соборный храм также находился в аварийном состоянии. Прежний настоятель обители незадолго до того перевелся в другой монастырь, так что обитель находилась в расстройстве и запустении.

Тем не менее, святитель Игнатий писал своему другу, схимонаху Михаилу Чихачеву: «Никогда в жизни моей я не был так доволен моим положением, как доволен им теперь. Кажется, мой Ангел Хранитель, по повелению Божию, продиктовал Святейшему Синоду указ о мне, так как этот указ удовлетворяет требованиям моего душевного настроения и телесного здравия».

С мудрой осторожностью принялся святитель Игнатий за возрождение Бабаевской обители. Своим наместником сделал он игумена Иустина, благочинным монастыря был назначен иеромонах Каллист, а иеромонах Феофан сделан вторым духовником. Им всем предстояло сделать очень многое. Чин богослужения, порядки келейного жительства, братская трапеза и жилища – все было улучшено. Под руководством игумена Иустина был устроен хороший монастырский хор.

Некоторое время спустя, весной следующего года в обители начался капитальный ремонт. Были перестроены кельи, предназначенные для самого святителя Игнатия, также капитально отремонтирован был весь братский корпус. Была отремонтирована и меблирована монастырская гостиница, расположенная рядом с обителью. Так как на это требовались значительные средства, всю свою пенсию святитель Игнатий отдавал на нужды монастыря.

Чтобы обеспечить монастырь собственным хлебом, на восьмидесяти десятинах монастырской земли было заведено правильное хлебопашество. Поскольку земля была болотисто-песчаной, прорыты канавы для осушки болот, и чрез них болотная вода спущена в Волгу. Также было улучшено и остальное монастырское хозяйство.

Следующим этапом преобразования Николо-Бабаевской обители стало храмостроительство. Это было необходимо, поскольку с поселением в обители святителя Игнатия резко возрос поток богомольцев, желающих посоветоваться с великим старцем. А Никольский храм был очень мал, храм же во имя Иверской иконы Божией Матери находился в аварийном состоянии.

Для сооружения просторного храма были нужны значительные средства. Благодаря духовному авторитету святителя Игнатия быстро нашелся жертвователь – строитель-подрядчик ярославский, мещанин Федотов, пообещавший все строительные работы исполнить своими рабочими безвозмездно и пожертвовать для начала 1000 рублей. Святитель Игнатий вызвал из Санкт-Петербурга знакомого ему архитектора, профессора Академии художеств И.И. Горностаева, и поделился с ним своими идеями. В результате был составлен проект величественного храма. Также было получено разрешение Святейшего Синода на разбор ветхого Иверского храма.

С понедельника второй недели Великого поста началась разборка старого храма; дело шло быстро, кирпич заготовлялся на заводах, устроенных при монастыре, добывался на месте дикий камень, который пошел в цоколь здания, распланирована была местность, так как новый храм воздвигался немного далее вглубь берега, размеры фундамента обозначены; твердый грунт не требовал свайных укреплений; предположено было с наступлением весны приступить к сооружению здания; ждали утверждения проекта, которое замедлилось. Министр путей сообщения находил, что архитектурные линии в нем слишком смелы, чтобы могли быть благонадежно исполнены; только по личным объяснениям архитектора Горностаева министерство согласилось на утверждение.

Как писал Владыка своему брату: «Над построением храма Богоматери очевиден перст Богоматери. Даруется человекам, труждающимся в деле, помощь; вместе даруется им побороться с препятствиями и поскорбеть для их же душевной пользы, чтобы очистить дело от примеси тщеславия и других увлечений, чтобы оно было со вершено в богомудром смиренномудрии. Таков обычный ход дел, покровительствуемых Богом». К сожалению, несмотря на все труды и понесенные хлопоты по строительству этого храма, святитель Игнатий так и не дожил до его освящения.