Текст книги "Особаченные"

Вернулась от врачей. Посетила эндокринолога и гинеколога. В принципе, пока всё хорошо. Только мне нужно соблюдать особую диету. Выстроить нормальную систему питания. А это тяжело. Фактически исключить всё сладкое, в том числе мёд, почти все фрукты. Нужно сбалансированное питание. Как хорошо было бы иметь своего повара, который за меня готовил бы нужные блюда.

19.03.2019 – 288 дней

Ну вот, теперь снова на работу в восемь пятнадцать. Привет, планёрки и совещания. Они ведь нужны только тем, кто их проводит. А для тех, кто в них участвует, как правило, это пустая трата времени. Возможно, поэтому я и горю желанием покинуть службу, уйти на пенсию, потому что в МВД, да и в таких же государственных структурах, много времени тратится впустую. А на действительно нужную работу времени не хватает. Вот и работаем в режиме «аврала» и тушения пожара.

За вчерашний день даже мне поступали звонки из прокуратуры и суда. Новые задачи из режима «всё горит». Но сегодня на душе уже нет тревожности. Спокойное состояние.

Вчера с Антоном посетили врачей, завтра мне ещё анализы сдать нужно, и от их результатов зависит, нужно ли что-то лечить или можно дальше проводить диагностику. Хоть полость матки проверить. А то уже третья клиника, а мы всё на стадии сдачи анализов. Каких-то повторно, каких-то впервые. За всё время мне дальше шейки матки органы не проверяли, не считая УЗИ. Вчера категорически заявила эндокринологу, что, раз у меня анализы не самые плохие и в границах нормы, сильно углубляться в их дальнейшее обследование я не собираюсь. А то хотели меня ещё раз на УЗИ щитовидной железы отправить, посмотреть, какие изменения произошли на фоне курса витаминов. Всего два месяца пью витамины и не вижу смысла тратить деньги на УЗИ так рано. Недешёвая манипуляция. А обследоваться можно, пока есть деньги, хоть до бесконечности.

Купили мне горные альпинистские ботинки. Начало восхождения на Эльбрус положено.

Официально первый день в должности исполняющего обязанности начальника следствия. Но Шпица ещё полдня была на работе.

Моська сегодня проходила аттестацию на заместителя начальника отдела дознания. Я была одним из членов аттестационной комиссии. Во время аттестации думала: «Может, задать ей какой-нибудь каверзный вопрос?» Потом была другая мысль: «А может проголосовать против ее назначения?» Но это всего лишь мысли. Если рассуждать рационально, то кого ещё к Боксе в замы назначить? Колли – достойная кандидатура. Но Бокса её категорически не воспринимает. Не зря она в прошлом году, когда приезжала проверка из Хабаровского управления, на совместных перекурах напела проверяющей про Колли всякой чуши. И сейчас я понимаю, почему. Когда Бокса ушла в отпуск, Колли я поставила временно исполняющей обязанности заместителя начальника отдела дознания. Колли столько дел разгребла за Боксу, пару недель вместе со мной сидела допоздна, приводя в порядок то, что не делала Бокса. Когда та узнала, что я назначила Колли на её место, ей это не понравилось. И в тот момент я доверяла Боксе, не ожидала, что она будет вести свои интриги, портить репутацию Колли в глазах Псоглава и за моей спиной петь проверяющей гадости. А с Моськой они одного поля ягоды. И я понимаю, что все проголосуют за назначение, мой отрицательный голос будет единственным и факт назначения не изменит. Поэтому промолчала. А после аттестации очень сильно заболел живот. Возможно, из-за вчерашних процедур у врачей. А может, моё непереваривание обстановки сказывается на организме в прямом смысле.

Шпица была на работе, она, увидев меня, плачущую от боли, отпустила до обеда домой. Я ей так благодарна. Меня прямо растрогало человеческое отношение. Понимающее. Я уже отвыкла от такого. Давно никто на работе ко мне по-человечески не проявлял своего отношения. Обычно всем безразлично здоровье другого человека. Болеешь – болей, лишь бы без больничного и на работе.

21.03.2019 – 286 дней

Вчера был первый самостоятельный день у меня, как исполняющего обязанности начальника следственного отдела. Совсем другое течение рабочего дня. Пропала размеренность и спокойная работа. Многозадачность, звонки, чаты, два совещания только до обеда, одно из которых началось в полдень и закончилось в начале второго дня. А обед у меня с двенадцати до четырнадцати часов, то есть моё время на обед сократилось вполовину. Но всё равно сходила домой. Антон уехал во Владивосток, дома была одна. Получился очень быстрый обед. Конечно, задержалась на работе и вечером. Даже не уверена, во сколько точно пришла домой. Может, около девяти часов. Хорошо, что ещё до совещания успела в обед съездить сдать анализы. Из клиники приехала вовремя, успела даже меньше чем за минуту до совещания переодеться в форму. Ощущение – с одной стороны такое состояние на работе мне привычно. Когда нужно решать задачи, какие-то делегировать, что-то организовать, о чем-то доложить. Всё-таки два года в таком режиме жила, когда была начальником отдела дознания. А с другой – когда пришла домой, Антон сказал:

– Опять жена—начальник. Снова решает какие-то вопросы. Была нормальная жена. Когда она вернется?

И действительно, напряжение приходит, женская мягкость уходит. Обещала Антону, что через месяц нормальная жена вернется.

Получила зарплату. 61 500 тысяч. Всё-таки на две тысячи стало больше. Пусть это и немного, но делаю почти то же самое, что и раньше в дознании, так почему бы не получать чуточку больше? Не высыпаюсь. Уже несколько дней не делаю по утрам зарядку. Скоро возьму себя в руки и начну. Что-то с энергией, не хватает мне её. А физические упражнения по утрам придают сил.

Выпал снег. Всю зиму было сухо, а сегодня конец марта – и он засыпал улицы. Обживаюсь в кабинете. Ещё один переезд. Хоть и в соседний кабинет. Шпица перед уходом в отпуск переехала в кабинет, предназначенный для начальника следствия. Мне освободила кабинет, который исторически занимал замначальника следствия. Хочу сделать перестановку, так как мебель стоит неудобно.

Время пролетает, просто не успеваю за ним следить. Щёлк—щёлк, и наступает время обеда. А сам обед вообще пролетает. Только пришла домой, и уже пора обратно на работу. А проходит во время обеда целых два часа.

Составлять план и списки дел на рабочий день очень полезно. Некоторые пункты перенесены со вчерашнего дня, и утром мой список запланированных на день дел состоял из шестнадцати пунктов. Список позволяет эффективно работать в условиях многозадачности и спонтанно появляющихся задач. В обед мне хотелось поскорее взять мой ежедневник и поставить плюсики над уже выполненными задачами. Психологически легче. Когда время прошло, за полдня появились новые задачи. Чтобы не испытывать стресс, просматриваю список и вижу, что некоторые задачи уже выполнены. Значит, молодец. К вечеру, когда близок конец рабочего дня, взяла ежедневник, посмотрела мелкие задачи и быстренько их выполнила. От этого появился прилив сил, и оставшиеся тяжелые пункты казались возможными. А текущие новые задачи старалась быстрее выполнить или делегировать. Хорошее правило: когда поступает новая задача, определить, можно ли её выполнить за три минуты, и если да, то сразу выполнить её и записать к списку выполненных дел. Мелкие, но выполненные задачи дают моральную уверенность в своих силах, особенно если учесть, что работа в полиции и состоит в решении внезапно появляющихся каждый день новых задач. И если нужно поручить кому-то выполнять задачу, делать это стоит быстро. Поручил – по ощущениям равнозначно как выполнил её сам. Ведь решение по поступившей задаче принято. В итоге, к вечеру остались невыполненными всего несколько пунктов. И это нормально. Так и работает система МВД. Не бывает дней, когда ты сделал всё и тебе нечего делать. Всегда изо дня в день переходит хвост невыполненных задач. А с новым днём в списке появляются новые пункты.

Из неприятных моментов за сегодня: Борзый без повода пытался на меня кричать. А у меня в разговоре был подчеркнуто тихий тон. Он бесился, у него покраснело лицо, повышал голос, он выбегал из кабинета, на полшаге возвращался обратно, чтобы бросить ещё пару фраз. К середине такого разговора я даже улыбаться стала от того, насколько он эмоционально несдержан. А когда аргументов в споре ему не хватило, он решил задеть меня за личное:

– Ты ещё в дознании не смогла ни с кем из оперативников отношения выстроить. В следствии тебе будет ещё тяжелее.

Что он хотел этим сказать? Только ему понятно. Но я была спокойна. Просто увидела, что во время спора он искал повод меня задеть. Не нашёл. Лучшая тактика в споре – не вставать с оппонентом в его деструктивное русло. Придерживаться во время спора рамок приличия. Не повышать голос, когда человек его повышает. А в ходе спора указывать человеку, что его поведение деструктивное и что, если он успокоится, можно конструктивно вести диалог. Вот это меня в полиции и не устраивает: мужчины могут кричать на своих коллег—женщин, что само по себе абсурдно. Невоспитанность. Женщина есть женщина. Отношения между мужчиной и женщиной никогда не смогут быть равными и не должны. Тем более в споре. Только в дискуссии мужчина и женщина могут быть соперниками. Но крики – это не способ дискуссии.

23.03.2019 – 284 дня (суббота)

В роли руководителя мне привычнее. Это моя стихия. У меня получается организовать процесс работы других, мне нравится быть в курсе дел каждого следователя. За этот месяц хорошо вникну в суть всей работы. А потом, когда Шпица выйдет из отпуска, мне будет легче. Уйдет трата времени на совещания. Утром снова появится дополнительное время на мою жизнь. Я думаю, посвящу эти добавленные сорок минут утренней пробежке. Вчера с девчонками, Акитой и Шелти, около часа пили чай—кофе. И поняла, что в течение дня есть непродуктивные часы. Но в эти непродуктивные часы мы общаемся, обсуждаем много полезного, все наши разговоры касаются работы, уголовных дел, проблем по ним.

Вчера был повод утереть нос Борзому. Его службе нужно было срочное возбуждение уголовного дела. Подумала сказать оперативнику, чтобы его начальник сам пришел ко мне и попросил об этом, раз это ему нужно для статистики работы его службы. Я-то ничего не нарушу, у меня есть процессуальные сроки: могу возбудить дело сегодня, завтра или в любой день срока. Но решила, что не желаю общаться с неприятными людьми. А самоутверждаться мне не нужно. Я уверена в себе, в своих силах. Да, сейчас у меня есть возможность заставить человека поступиться гордостью и прийти ко мне в статусе просящего. Ему придется извиниться за вчерашнее поведение. Тот случай, когда наши интересы пересеклись. При этом такие интересы, которые не влияют на истинную важность и ценность работы полиции. Пересеклись интересы статистики. Когда оттого, дам ли я указание следователя возбудить уголовное дело сегодня, статистика службы, которую возглавляет Борзый, станет лучше, а на статистике работы следствия это никак не отразится. Это та распространенная ситуация в полиции, когда есть разная статистика у каждой службы. У дознания свои показатели работы, у следствия другие, у оперативных служб или служб ППС – другие. И показатели статистики порой являются противоречивыми – что хороший показатель для одной службы, то может быть плохим показателем для другой. Нет единой цели у всей работы полиции. Борьба с преступностью? Когда-то это было так. Но сейчас результаты работы каждого органа полиции и каждой службы оценивают по показателям в отчётах. Игра в цифры стала важнее судеб людей. Уголовное дело в жизни – это судьбы людей. Потерпевших, которые пострадали. Подозреваемых, когда решается вопрос их свободы и тюремного срока. Судьба следователя или дознавателя, которому нужно всё правильно оформить и процессуально закрепить, проанализировать разные доказательства, сравнить показания людей с объективной реальностью, с вещественными доказательствами, чтобы понять, кто и почему врёт, ведь кто-то врёт там всегда. А что такое уголовное дело в статистике? Это просто безликая единичка. Которую нужно прибавить к другим циферкам в каком-то, одном из миллионов, отчёте. И игра идёт именно на поле цифр – ведь эту единичку можно поставить в разные строки отчёта, а от этого ты можешь быть либо плохим, либо хорошим. Манипулирование цифрами – это то искусство, которым занимаются ныне работающие начальники не только в полиции, но и во всех государственных структурах. Как мне кажется, век статистики стал главенствовать над истинными целями, ради которых и работают все госструктуры.

Увидеть в ситуации слабость позиции человека и решить: продемонстрировать ли свою сильную позицию, при этом проявив слабость своей личности?

Когда мы в прошлый раз спорили с Борзым, мы спорили как две личности. И в споре каждый мог проявить свою силу или слабость. А в сегодняшней ситуации в противовес стали наши должности, наши позиции, и моя позиция была выше, сильнее, она обладала преимуществом, потому что от моего решения зависели показатели службы Борзого. И стоит отличать те ситуации, когда есть сильная позиция должности, и она не зависит от того, нахожусь на ней сейчас я или находился бы кто-то другой. Сильная позиция должности не зависит от личности человека, который её занимает. И очень часто руководители других служб начинают в угоду своим личным амбициям «мстить» своим оппонентам именно с позиции силы должности или сложившейся ситуации, а не своей собственной силы. Смешивать личное со служебным. Но так как все государственные должности занимают люди, любые решения – это всегда что-то личное. И происходит смешение личных обид в одной тарелке из-за условно проигранных споров и использование власти на своей должности и позиции. И тогда на некоторых сильных должностях мы видим низменные проявления человеческой личности. А сильные проявления личности порой незаметны, потому что сила очень часто проявляется в простом отсутствии низменных поступков.

Обсуждали вчера предыдущих следователей, кто работал ранее и ныне уже нет. Разговор зашел о следователе, которая уволилась в прошлом году. Суть разговора была в том, что она не скрывала, что работает в следствии до минималки. Все об этом знали. И она так и сделала: ушла на пенсию сразу по выслуге лет. Только до срока пенсии она ещё легла на обследование в госпиталь МВД, чтобы военно—врачебная комиссия дала заключение, не появились ли заболевания, связанные со службой. То есть, фактически уйдя от работы даже раньше, чем планировала. Мне от этого рассказа на душе стало легче. То есть, где-то в ноябре—декабре я могу лечь в госпиталь, либо могу уйти в отпуск, и – привет, моя счастливая пенсия!

Единственное, что меня немного расстроило, так это то, что я поправилась на пару килограмм и не могу или не хочу менять что-то в питании. Когда я поправляюсь, лишний вес распределяется равномерно по всему телу, я просто становлюсь крупнее при тех же пропорциях. Я думаю, всё равно сейчас мой организм переживает стресс адаптации к новому месту работы. Осталось месяц, в апреле будет три месяца, как я в новой должности, и организм придёт в психологическую норму. Начну бегать, и физически станет легче.

25.03.2019 – 282 дня

На выходные брала домой дела на проверку. Проверяла их в субботу. От этого вечером ложилась спать с раздражением. В воскресенье также проснулась не отдохнувшая. Решила, что больше дела на выходных проверять не буду. За субботу успела проверить два дела из трёх. А одно оставила на рабочие дни. За воскресенье без работы и мыслей о ней почувствовала себя лучше. Появилась энергия. Но на домашние дела сил не было, не хотелось ничего ни убирать, ни стирать. Готовили вместе с Антоном. В очередной раз удостоверилась – нужно уметь отдохнуть. И для нормального отдыха мне нужно три дня или хотя бы два полноценных выходных. А работая в выходной день, я не успеваю восстановиться. Пока что работа забирает больше энергии, чем я её успеваю получить.

Сегодня в обед ушла как положено, чтобы отдохнуть дома. Хоть мысли всё равно крутятся вокруг работы.

26.03.2019 – 281 день

Вчера задержалась на работе до десяти вечера. Готовили дела и документы для сегодняшней поездки в прокуратуру. Возвратилась домой в хорошем настроении. Сенбернара передала своё дело в подготовленном виде с готовым обвинительным заключением.

Несколько дней назад я подходила к Пинчер, высказала уважение к её богатому опыту в делах о наркотиках и попросила проверить дело Сенбернары. Два опытных сотрудника, которым я решила высказать доверие. Посмотрим на результат.

Пролистала, нашла несколько моментов. Сенбернара реагирует на критику «защищаясь» – приводит множество аргументов, почему это не нужно делать. Подумала, что раз уже решила, что это дело уйдет в прокуратуру под ответственность Сенбернары и Пинчера, надо принять ситуацию до конца. Либо брать его и читать от корки до корки. Проверила ключевые моменты. Конечно, в любом случае я ответственна за всё. Но всё равно за эту неделю я не смогла бы выделить достаточно времени для проверки этого дела. Лучше буду более внимательна к молодым и неопытным следователям, судьбы которых мне небезразличны.

В последние пару недель понедельники для меня были эмоционально напряжёнными. И Шпица по понедельникам часто была расстроена. Поэтому вчерашний день вызывал у меня опасения. Но всё прошло гладко. Был эмоционально спокойный день. По делам-то он был нагруженный. До обеда время вообще пролетело очень-очень быстро.

Сегодня немного отдохну, сменю обстановку, съезжу в прокуратуру. Уже мечтаю о двойной чашке капучино с пирожным в «Five o’clock». Нравится мне обстановка этого кафе. Для меня оно ассоциируется с отдыхом. Хоть в нём всегда заняты все столики и много азиатских туристов.

20:11. За сегодняшний день испытала столько разных эмоций.

В обед посидела в своем любимом кафе. Взяла большую чашку двойного капучино, слоёный пирожок с курицей, пирожное с мёдом и грецкими орехами. Погрузилась в гастрономическое наслаждение. Попила кофе за четырнадцать минут. Но по-другому попить кофе не могу. Я люблю пить его горячим, а так как пила кофе без телефона в руках, была сосредоточена на еде и долго есть не смогла. Потом посидела минут двадцать, полистала ленту соцсетей и взяла ещё маленький маффин. Сегодня день пищевой вседозволенности, поэтому никаких угрызений совести нет. И так вышло, что до конца дня это был последний приём пищи. Ни кофе, ни перекусов, ни ужина.

В прокуратуре результаты работы хорошие, Волкодав подписал в суд наши следственные дела.

Меня поразило поведение Маламута. Прислал сообщение, что завтра будет регистрировать материал, который завтра же срочно нужно возбудить, и что «со всеми это согласовано». Под «всеми» сказал, что, якобы и с Волкодавом. А я в тот момент как раз и была в кабинете у Волкодава, тут же его об этом спросила:

– Маламут говорит, что согласовал с Вами возбуждение дела?

– Впервые слышу об этом.

Подобная ситуация происходит не в первый раз. Ложь, создание ажиотажа, кипиш на пустом месте для того, чтобы сделать кому-то выгодное действие. От такой явной лжи меня аж затрясло. Но нервничать мне нет смысла. Маламуту ответила спокойно, дала понять, что перепроверила его согласования со «всеми», и они не подтвердились. И знаю, что через Псоглава, завтра меня будут заставлять дать указания следователям возбудить уголовное дело. Процессуально на меня никто давить не может, я это понимаю. Если раньше на должности начальника дознания я по закону обязана была выполнять любое указание Псоглава, то сейчас на меня могут давить только морально. Понимая, что завтрашний день будет сложный, психологически мне всё равно легче. Во-первых, моя должность позволяет быть самостоятельной в принятии решений, а значит я могу делать, как нужно по закону, а не в угоду чьим-то играм. Во-вторых, скоро смогу вообще уйти на пенсию, мне не нужно подхалимничать ни перед кем, могу говорить руководству и коллегам то, что думаю на самом деле. Даже если я так не буду делать, сама мысль об этом даёт мне уверенность в себе.

Приехала на работу к концу дня и решила уйти домой вовремя. От сегодняшних событий я была очень напряжена и раздражена. И чтобы ни на кого не выплеснуть негативную энергию на работе и не сорваться на домашних, решила выплеснуть всё на домашнюю уборку. С психу отмыла все полы, все поверхности протерла от пыли, вымыла все зеркала, почистила сантехнику, в туалете на стену приклеила забавную наклейку с котиком. Потом переключилась на масочку для лица, маникюр, перенаправив энергию в позитивное русло. Времени почти полночь и, видимо, спать я сегодня лягу поздно. Но ничего. Зато большой плюс – впереди выходные, а дома чистота и порядок, перестирала даже бельё. И стену на кухне отмыла от капель жира, и в стиральной машинке все пластиковые отсеки для порошка отмыла. Маленький псих домашней уборки.

29.03.2019 – 278 дней

Конец месяца. Пятница. Утро началось с конфликта. Вчера посмотрела материал, который мне приказали возбудить до конца отчётного месяца. А материал недоработан, его просто тяп-ляп собрали в расчёте на то, что следователь возбудит дело и в ходе следствия уже что-то доработает. Но я с такой позицией не согласна. Вернула материал с указаниями и длинным списком минимальных мероприятий, которые нужны для законного возбуждения уголовного дела.

В зале совещаний в ожидании начала утренней планёрки сидели руководители всех служб, сотрудники дежурной части и сотрудники сменяющейся и заступающей следственно-оперативной группы. Дежурным следователем заступала Щенок. Начальник по оперативной работе подполковник полиции Овчар стал давить на неё по поводу спорного материала, по которому она написала рапорт. Рапорт Щенок писала по моему указанию. Она отвечала на вопросы Овчара как могла: спокойным и вежливым тоном. А я слышала, что Овчар цепляется к словам Щенка. Поняла, что он хочет её просто «покусать», принизить в глазах окружающих, перевернув слова, выставить её мнение смешным. И, как происходит в стае, которую возглавляет шакал, к процессу покусывания подключаются другие особи. Когда в диалог между Овчаром и Щенком другие сотрудники стали вставлять реплики, Щенок одна отвечала на вопросы нескольких людей одновременно. Людей, которые решили над ней посмеяться. Я не смогла остаться непричастной. Повернулась и прямо глядя в глаза Овчару сказала:

– Все вопросы по материалу следует задавать мне, а не Щенку.

Он что-то стал отвечать, что хочет обсудить этот вопрос со Щенком как с автором рапорта. На что я ему повторила:

– Все организационные вопросы решать через меня, а не через следователя.

– Ты мне не указ, как и что говорить следователю. – рыкнул Овчар.

– Серьёзно? Я в этом зале единственная, кому по закону обязаны подчиняться следователи. А как твоя должность называется? Начальник по оперативной работе? Вот и указывай своим операм.

Повернувшись к Щенку, смягчила голос и сказала:

– Разговор по материалу окончен, и все дальнейшие обсуждения только через меня.

От такого поворота событий на несколько секунд в зале повисла тишина. Но тут Кинолог решил сам лично завести разговор с Щенком. Из уважения к должности, да и возрасту тоже, я молча прислушивалась к его тихим нападкам, контролируя, чтобы разговор не переступал за грань. Инстинкты шакала очень трудно держать в себе. Руководители—мужчины привыкли, что им сходит с рук травля молодых сотрудников, особенно женщин. Публичная травля стаи одного, так похожая на тявканье псов. Почувствовав поддержку вожака и молчаливую солидарность других начальников оперативных служб, Маламут в грубой форме сказал Щенку:

– Что ты несёшь?

Моя реакция была мгновенной: металлическим голосом, чеканя каждое слово, я громко обратилась к нему:

– Это что за неуважительное обращение? Что за откровенное нарушение субординации?

Маламут избегал взгляда в мою сторону, продолжая говорить Щенку грубости. Я ещё раз громко и четко произнесла его имя, заставив посмотреть мне в глаза:

– Маламут!

Переведя взгляд на меня, Маламут заметно сбавил тон голоса и стал оправдываться:

– Щенок не права. Я согласовал возбуждение уголовного дела с прокуратурой.

Своей фразой он угодил в свою же собственную паутину лжи. Понимая, что конфликт уже демонстративный, и за его развитием молча и скрытно следит каждый присутствующий в зале, я громко и уверенно парировала:

– Твои слова – ложь. Ты сам знаешь, что вчера в прокуратуре я проверила твои слова, и про твоё враньё Волкодав впервые слышит.

Повернувшись к Кинологу, громко спросила:

– Вы и дальше будете допускать, чтобы начальник подразделения оскорблял следователя?

Кинолог молчал. Он не поднимал головы, внешним видом показывая, что самоустранился от развития событий. Я посмотрела на окружающих и увидела, что и все остальные руководители усиленно делали вид, что не имеют причастности к разговору. На этом весь спор закончился.

Через пару минут тяжёлого молчания в зал вошёл Псоглав и начал проводить планёрку. Уши у меня горели, но внутри я была спокойна и уверена в том, что сделала всё возможное, чтобы защитить следователя от несправедливой травли, цель которой не решить проблему, а просто подавить волю молодого сотрудника, действующего не в угоду чьим-то интересам. И я чувствовала себя уверенно и спокойно оттого, что смогла выдержать свое поведение подчеркнуто вежливо и непреклонно.

Позже я узнала, что Щенок делилась со следователями тем, как я встала на её защиту. Это хорошо. Мне важно уметь оказать помощь и защиту тем, кто по должности находится в моём подчинении. Ведь главная задача руководителя – это обеспечение защиты.

Когда закончилась планёрка, я вышла в коридор вместе с Кинологом и посчитала необходимым прямо в лицо ему сказать, что в общении сотрудников нельзя допускать перехода на оскорбление личности. Не вмешиваясь, он, как начальник полиции, не то что не пресекает его, а поощряет. Всё-таки, должно быть уважение между людьми, а тем более между людьми в погонах. Или офицер – это блоха на помойке?

Кинолог молча меня выслушал и постарался поскорее уйти к себе в кабинет.

После планёрки я поехала в прокуратуру. В субботу у Волкодава день рождения. Поэтому поздравление перенесено на понедельник. Вернусь к подарку, который я готовила – картине-шаржу. Так вышло, что Псоглав и дознание решили поздравлять Волкодава отдельно. А картина-шарж станет подарком только от следствия. Я готовилась к поздравлению заранее, и не хотелось, чтобы к готовому подарку просто присоединились другие дарители. Как хотела, так и получилось, притом обошлось даже без конфликтов.

В прокуратуре произошло событие, оставившее меня под впечатлением. Связано оно с моим участием в судебном процессе.

Когда сидела в кабинете у Волкодава, зашел помощник прокурора и пожаловался – судья угрожает вернуть дело из суда обратно в прокуратуру. Дело расследовала Далматина. Подсудимый, иностранец из Узбекистана, совершил в поезде кражу телефона. Преступление средней тяжести, судья не хочет приговаривать его к лишению свободу. Но и на условный срок отпустить боится. Вдруг уедет из страны? Волкодав ответил помощнику, что я поеду с ним в суд. Посмотрев многозначительно на меня, потом на стопку лежащих у него на столе наших уголовных дел, сказал, что если будут проблемы, то я должна их решить.

Пока дело рассматривали, я сидела в зале суда и внимательно наблюдала за его участниками. Меня поразило, что, когда в зал судебного заседания зашла беременная девушка подсудимого, я увидела, как их взгляды встретились. И словно весь остальной мир для них перестал существовать. Он смотрел на неё так, словно в его мире в этот самый момент не было ни клетки, ни наручников, ни конвоиров, ни судьи с прокурором. Никого. Только он и она.

Когда судья объявила уход в совещательную комнату для постановления приговора, подсудимый попросил конвоиров разрешить, чтобы девушка подошла к клетке. Как нежно они обнялись! Я отвела взгляд, не стала смотреть в их сторону. Но воздух наполнился самыми искренними чувствами. У меня аж ком в горле встал. Я вспомнила, что, когда мы ехали на процесс, прямо у окна переднего пассажирского сиденья на капот служебной машины сели два голубя. Я такого раньше не видела. Чтобы птицы садились на машину, когда она едет. Я сразу проговорила вслух, что это очень хороший знак. Очень добрый.

Это была позитивная часть моего участия в судебном процессе.

Когда судья ушла в совещательную комнату выносить приговор, помощник прокурора пошел вместе с ней. После их совместного совещания помощник вышел из кабинета, одетый в куртку, с рабочим чемоданом в руках. Сказал, что пообещал судье так – подсудимый заплатит штраф, и дело прекратят. Но я должна обеспечить уплату этого штрафа. Довольный своей работой, он сел в машину и уехал. А я осталась в ступоре. Причем здесь я и оплата подсудимым штрафа? Как он себе это представляет? Меня охватили злость и раздражение. Беззубые прокуроры, трусливые судьи бояться рассмотреть простое дело по краже и придумывают мутные схемы, которые воплотить в реальность должна я! Пошла к подсудимому. Спросила, есть ли у него деньги, чтобы оплатить штраф? Спрашиваю, а у самой ощущение, что вымогаю взятку. Подсудимый ответил, что нужно позвонить его матери, которая живёт в Москве. Ещё один элемент квеста. Кто и как позвонит матери, если подсудимый под конвоем? Пошла к судье, спросила разрешение дать подсудимому позвонить по телефону. Судья дала указания судебным приставам, чтобы вышли из зала заседания и оставили меня с подсудимым одних. Как всё это выглядит…

Подсудимый позвонил матери, и та согласилась перевести деньги. Другой вопрос, куда их перевести, если у подсудимого при аресте изъяли все карты? У невесты подсудимого была при себе банковская карточка. Теперь другая проблема. С разницей во времени. В Москве ещё раннее утро, банки не работают. Деньги у матери на сберегательном счету, а приложениями она пользоваться не умеет. И судья времени на решение вопроса со штрафом дала до конца рабочего дня. 18.00 по приморскому времени – это 11.00 московского. Сейчас 17.00. Остался один час. Мама подсудимого пошла в отделение банка. Я ждала, когда невеста сообщит о поступлении денег. С каждой минутой ожидания в моих висках стучали незримые молоточки. Уже находясь в банке, мать подсудимого позвонила и высказала сомнения: а не мошенники ли ей звонят? Вот и я спрашиваю себя об этом. Что произошло с судебной системой, что с людей требуют оплатить штраф до того, как вынесен приговор?

Пришло долгожданное сообщение о поступлении денег. Судья распечатала приговор с реквизитами для оплаты штрафа и сказала, что квитанцию она должна получить сегодня. Куда сегодня-то? Рабочий день у нее закончится через несколько минут.