Текст книги "Особаченные"

Подсудимого, а точнее уже осуждённого, освободили в зале суда. Мы все загрузились в служебную машину и поехали искать отделение банка, чтобы оплатить штраф. Если бы на этом история закончилась. Но нет же, приключения продолжились. Через банкомат судебные реквизиты не срабатывают. Единственный способ – идти в банк. У осуждённого паспорт изъяли при аресте в СИЗО. У невесты паспорта с собой нет. Оплату штрафа по приговору без документа, удостоверяющего личность, в банке не принимают. Хоть своё удостоверение показывай. Но так нельзя. Проблема ещё в том, что осуждённый и его невеста – иностранцы. И не каждое отделение банка готово работать с иностранным паспортом. Время идёт, рабочий день банков заканчивается. Невеста позвонила своей маме, будущей тёще осуждённого. Благо, та была недалеко. Успела приехать до закрытия банка. По её паспорту приняли оплату штрафа. И, наконец, я получила злосчастную квитанцию, а осуждённый со своей семьёй – свободу.

На пороге банка распрощались со счастливым семейством. Которые ещё и от души благодарили меня за помощь. Времени почти семь часов вечера, суд уже закрыт. Звоню помощнику прокурора, спрашиваю, как судье передать квитанцию? Помощник отвечает лениво, что могу привезти квитанцию в прокуратуру на следующей неделе. А он при удобном случае завезёт её судье, спешки уже нет.

Из всей этой очень неприятной и сомнительной ситуации я нашла для себя один положительный момент. Пусть так, но я приняла участие в судьбе человека, которого сегодня выпустили из-под ареста. Он поедет домой вместе с невестой. Ребенок родится в полной семье, в которой отец не сидит в СИЗО.

Ещё сегодня узнала, что во Владивостокском линейном управлении кабинеты следствия обыскивали. ФСБшники собрали материалы на одного из следователей и что-то изымали в кабинетах. От этой новости холодок прошёлся по спине. По тонкой грани ходят следователи. Сегодня они расследуют уголовные дела, а завтра могут завести уголовные дела против них. Я знакома с этим следователем лично и очень хорошего мнения о нём. Антон мне посоветовал написать этому следователю сообщение, выразить свою поддержку. Так я и сделала. И действительно, почему мы молчим и не говорим людям, что уважаем и ценим их? Мысли читать ведь ещё не умеем. А нам приятно, когда кто-то со стороны нас поддерживает, когда другие люди говорят добрые слова.

И хоть сегодня день шел не по плану, я была рада, что стала причастна к вышеописанным событиям. Я почувствовала себя в своей тарелке. Мне нравится помогать людям, я чувствую себя полезной. Защитницей. Ангелом.

31.03.2019 – 276 дней (воскресенье)

Вчера с раннего утра до трех часов пробыла на работе. Псоглав объявил мне рабочий день из-за того проблемного материала. Я ведь отказалась закрывать глаза на недоработки и давать указания следователю на возбуждение уголовного дела. Конечно, объявил неофициально. Просто приказал прийти. Мне и Щенку. А одну я её точно не оставлю, поэтому не было сомнений, приходить или нет. Пусть я буду в соседнем кабинете, но зато я буду рядом и смогу, если потребуется, помочь.

22:10. Привет, накопленная усталость, недосып. Несколько дней задерживалась по вечерам на работе до девяти вечера. Пару дней приходила на работу раньше всех. Один раз была на работе уже в шесть двадцать. По моим биоритмам, я начинаю засыпать уже с девяти часов. И для отдыха мне требуется минимум восьмичасовой сон. Размеренное питание. Иначе копится раздражение, и я срываюсь, как сегодня. Я в очень подавленном состоянии, ничего не хочется – ни делать, ни есть. На душе боль. Хочется плакать, и я плачу. Жизнь видится мне в сером цвете. Ничто не радует. Я и раньше такое проходила. И снова допустила перегрузки на работе. Еле сдерживаюсь, хочется психовать. Злюсь на животных, на домашние дела, на окружающих. Даже голову помыть не могу. Ни на что нет сил. Лягу спать как есть.

Завтра начало новой рабочей недели. Целой недели. А я не отдохнула. И морально очень вымотана. Вот почему нужен отдых. Приходить вовремя с работы, уходить на обед, в выходные отдыхать. Отдых – это очень важная составляющая для качественной жизни. Это как бег на короткие дистанции, спринт, где ты должен выложиться по полной. К примеру, дистанцию в 100 метров ты должен пробежать секунд за десять-пятнадцать на пределе своих сил. Но на марафонской дистанции ты должен уметь свои силы правильно распределить. Должен уметь отдыхать во время бега. Наша работа и жизнь – это не спринт. А на службе в полиции хотят, чтобы марафонскую дистанцию бежали спринтеры.

04.04.2019 – 272 дня (четверг)

За три дня моё самочувствие и настроение полярно менялось, но сохранилось два ощущения: постоянное «не успеваю» выполнить столько задач, которые поступают в течение дня и плюс обычные отчётные моменты. Второе – это нескончаемый диалог в моей голове, связанный с работой. В понедельник по плану была поездка в прокуратуру. Подписать дурацкие карточки, чтобы закрыть отчётный месяц. Служебной машины не было, водитель в отпуске. Маламут предложил свою помощь, он сам поедет во Владивосток, и я могу поехать с ним.

В прокуратуре массового поздравления Волкодава не было. По одному тянулись в кабинет руководители следственного комитета, таможни, полиции. Дарили пакеты с элитным алкоголем, и уходили. Пришел Эрдельтерьер, подарил торт. Заодно и я решила подарить нашу картину. Картина понравилась. Волкодав бережно освободил картину от упаковки, поставил на видное место. Рассматривал детали.

Особенно эмоционально описал картину Бульдог. Смеясь, он пожал мне руку и сказал:

– Как точно подмечено: зампрокурора сидит, ноги на стол, дела валяются, чай на столе, телефон у уха – всё как в жизни!

Было сказано, конечно, с большой иронией, как стёб, но от этого эмоциональность восприятия картины не стала негативной. Заходили помощники прокурора, рассматривали картину с интересом, улыбались, фоткали себе на телефон. Впечатление подарок произвёл ровно такой, на какой рассчитывала.

Вернулась из прокуратуры рано. Вечером предложила Антону сходить в бассейн. Вот только тогда я хоть немного воспряла духом. Вода – великая сила. Смывает усталость и наполняет новыми силами. А то два дня чувствовала себя проваливающейся в депрессию. Эти дни приходила на работу рано, в начале восьмого, уходила поздно, не раньше 20—21 часов. Очень напряжена. Особенно раздражает тот факт, что по несколько раз в день за мной ходят сотрудники других служб и требуют какую-нибудь ерунду типа рапорта или справки, чтобы вложить в свои накопительные дела. У меня уголовные дела лежат без проверки – вот что важно. А такие рапорта я писать не обязана. Это прихоть и подстраховка, придуманная штабистами. Сказала, чтобы отстали от меня. Надо – пусть печатают рапорт от моего имени, подпишу. Но нет, печатать за другого никто не хочет. Лучше потратить кучу времени, чтобы ходить и спрашивать: «Когда? Когда?» Или сбегать к Псоглаву, пожаловаться на меня. На это у них время есть.

05.04.2019 – 271 день (пятница)

Да, действительно. Моё настроение меняется день ото дня. Вчера доделала отчёты, и немного стало легче. Смогла проверить два дела. Этому очень рада. Вообще, уголовные дела – это самая важная составляющая работы. Но как раз на проверку дел в течение дня у меня времени не хватает. Приходится выкраивать время – до начала рабочего дня, в обед, вечером. В течение дня от меня требуют ответить на многочисленные служебные документы из управления и прокуратуры: требования, запросы, указания. Бесполезные бумажки. Цель у них одна: запросить очередные циферки. И занять моё время. Так день и построен. Когда у всех рабочий день заканчивается, никто больше не требует циферки, можешь позволить, наконец, заняться своей основной работой. И в дознании было также. Абсурд.

Вчера не пошла домой в обед, поела всухомятку бутерброды и салат с морской капустой. Организм мой не особенно был рад такой еде. Но, благодаря потраченному в обед времени, вечером смогла уйти домой в семь часов. Хоть отдохнула.

Сегодня предпраздничный день. 6 апреля – День следователя. Мой первый праздник. Задалась вопросом, а что с поощрением следствия? Позвонила в кадры Хабаровского следственного управления. Мне сказали, что от управления выделили очень мало поощрений, и на следователей нашего отдела квоты поощрений нет. Как-то это неправильно. Профессиональный праздник, следователи стараются, а их даже поощрить нельзя.

Пошла в кадры нашего отдела, спросила, можно ли рассчитывать на поощрение следователей приказом Псоглава? В кадрах мой вопрос вызвал недоумение. Сказали, что такого никто не делал за последние годы. Подняли свои журналы: действительно, за последние годы очень мало было приказов о поощрении следователей, и всё исключительно правами начальника управления. То, что этого не делали раньше, не значит, что этого делать нельзя. Почитала федеральные законы и ведомственные приказы, нигде не нашла запретов, чтобы начальник отдела не мог поощрить следователей. Наказать он не вправе, это верно: следствие подчиняется напрямую Хабаровскому следственному управлению. А вот запретов на поощрение нет.

Написала на имя Псоглава рапорт с ходатайством на поощрение всех следователей. Псоглав тоже удивился, что никогда такого приказа не издавал. Но ответил, что раз запретов на поощрение нет, то он не против объявить всем следователям, у которых нет взысканий, благодарность. И Шпице, как начальнику следствия. Её я тоже указала в рапорте. А вот с меня Псоглав взыскание снимать отказался. Сказал, ещё мало с ним походила. Месяца через три могу подойти ещё раз. Мне не принципиально. Не снимут взыскание, значит, не снимут. Но и случай спросить, собираются ли с меня снимать взыскание, я упускать не буду.

Уже к вечеру кадры подготовили приказ о поощрении следователей, и я была рада. Завтра на общей планёрке сотрудников отдела зачитают приказ, следователям будет приятно. Хоть что-то я могу сделать.

Шпица вчера ещё раз озвучила своё желание, что хочет переназначить меня на должность первого зама. Я снова ощутила дежавю. У меня был опыт, когда я работала в дознании во Владивостокском линейном управлении. Начальник дознания двусмысленно говорила мне, что нужно немного подождать, и она сама потихонечку продвинет мою кандидатуру на должность своего зама. Немногим позже выяснилось, что на должность замначальника дознания шёл другой человек – её подруга. Не знаю, зачем она это говорила. Я не напрашивалась на повышение. Единственное объяснение, для чего она могла это говорить – использовать должность зама, как морковку для ослика, чтобы я лучше работала. Возможно, из-за этого я разочаровалась в обещаниях, и Шпице тоже доверять не могу.

Погода на улице до сих пор прохладная. Так уже жду тепла, чтобы начать бегать. А то поправилась на два—три килограмма, фигура сильно не изменилась, но я чувствую себя полноватой. Да и готовиться к Эльбрусу нужно. Мне осталось руководить две недели. И, наконец, закончатся планёрки. Вот что мне не нравится в работе руководителей – это трата драгоценного времени на планёрках. В остальном темп работы руководителя мне привычен и комфортен.

06.04.2019 – 270 дней

Воспоминания о конфликтной ситуации с начальником дознания Владивостокского линейного управления по поводу обманчивого обещания назначить меня на должность зама, словно активировали программу негативного развития событий. Я верю, что наши мысли – это вектор нашего будущего. Решение идти по желанному пути или идти по пути страхов того развития событий, которого хотим избежать. Вот почему важно мыслить позитивно. А теперь подробнее о прошедшем дне.

Вчера ко мне подошла Сенбернара, начала разговор про то, знаю ли, что у неё есть взыскание. Имея в виду то, что на общей планёрке утром зачитали приказ о поощрении следователей, в котором не было только её и меня. Я ответила, что знала. Рассказала, что согласовывала с Псоглавом вопрос о снятии взыскания, но он непреклонен и не собирается снимать взыскание ни с неё, ни с меня, раньше, чем через три месяца. Сенбернара понимающе кивнула. И продолжила разговор. Сказала, что хорошо ко мне относится. А вот Шпицу она как начальника следствия не воспринимает. Предостерегла меня быть с ней осторожней. Я оценила её заботу. Мне приятно, что человек посчитал нужным и важным проговорить свои беспокойства вслух. Истинные мотивы не важны, это всё равно проявление симпатии ко мне. Я рада тому, что с Сенбернарой у нас получается общаться друг с другом корректно. Что Сенбернара меня слушает, делает то, о чём я её прошу. Иногда она забывает о моих просьбах и приходится напоминать о сроках. Но её опыт сформирован годами работы в следствии. За многие годы практика работы была разная, было другое восприятие и отношение к срокам следствия, другой темп работы. За годы службы энтузиазма давно нет.

Снова Сенбернара завела разговор о том, как я отношусь к тому, что на меня в дознании написали рапорт. На этот раз я спросила:

– О чём ты говоришь?

– Бокса на тебя написала рапорт о том, что ты, как начальник дознания, не справляешься с обязанностями. Что все дела проверяет она. И всю работу в дознании делает она. Под этим рапортом подписались дознаватели.

Услышанное меня шокировало. Не верилось. Подобного рапорта от Боксы я не видела. Но за моей спиной она действительно проводила служебную проверку в отношении меня. И за проверяющую из Хабаровского управления печатала рапорт о недостатках работы в дознании. И документы по служебной проверке от имени Алабая печатала тоже Бокса. Из дознавателей Жучка и Чихуа писали в своих объяснениях про отсутствие контроля с моей стороны и заслуги Боксы. Тоже факт.

Со следователями на обед заказали пиццу, салатики, кофе с картинками. Отметили день следствия. Но пока везли кофе, картинки осели и на молочной пенке осталась зеленая краска, похожая на плесень. Кофе с плесенью я ещё не пила. Шелти делилась впечатлением во время чаепития, что за последние два года следствие первый раз поощрили. Она не знает, что это была моя инициатива. И мне приятно получить обратную связь. Я рада, что могу сделать для других что-то приятное.

Сделала в кабинете перестановку, отмыла все поверхности. Стало чисто в кабинете и легче на душе. Очищая внешне, очищаешься и внутри, наполняешься энергией чистоты.

Следователи разошлись домой, я задержалась на работе допоздна. Доделала справки, ответы на ненавистные мне бумажки. Для проверки уголовных дел внимательности уже не хватило. Расстроилась от мысли, что придется идти на выходные на работу, проверять дела. Но, по дороге домой, решила – на выходных моя задача хорошо отдохнуть, наполниться силами и энергией. В понедельник приду пораньше и до начала планёрки проверю одно дело. Из отпуска выйдет Шелти, попрошу её проверить остальные дела. А сама поеду в прокуратуру. Так что всё успею. Отдых очень важен. Можно и все выходные просидеть на работе, но тогда в течение недели у меня будет низкая активность.

Антон – молодец, на этой неделе сам готовит еду. Понимает меня. Никаких претензий. Хотя я ухожу на работу рано, прихожу поздно. И даже упрёка нет, что нет секса. Мне нужно восстановить свою энергетику, обрести женственность, мягкость. Поэтому в состоянии женственности я наиболее счастливая. Для меня женственность – это состояние гармонии, уравновешенности, наполненности творческой энергией, когда хочется творить, будь то интересное блюдо или порядок дома. Когда хочется проявлять заботу к своим животным, мужу и к окружающим. То есть, когда у меня хватает энергии и на свою жизнедеятельность, и на возможность поделиться энергией с другими.

15:32. Планировать и программировать день – классная штука. Мы с Антоном погуляли, сделали дела, которые я планировала сделать уже около месяца. Заехали в Драматический театр Восточного военного округа, купили билеты на вечерний спектакль. Кассир нас помнит. Показала, что произошла замена спектаклей, и на ту дату, на которую мы планировали сходить, поставили спектакль, который мы уже видели. Поменяли билеты.

Потом мы с Антоном пошли поглазеть на украшения в «Русское золото». Я присмотрела разные сережки, модели которых раньше не мерила. Из серебра, с крупными камнями на подвесной части. На удивление, массивные камни мне очень пошли. Я выглядела в них как аристократка, очень женственно. И Антон купил мне серьги. Я очень счастлива. Не ожидала. И Антон сказал, что не планировал покупку, но увидев, как мне нравятся серёжки, захотел порадовать.

По улице шла в серьгах и чувствовала себя настоящей женщиной. Любимой. Любящей. Красивой.

До спектакля оставалось около четырёх часов. Вернулись домой. А дома на меня накатила романтическая волна. Захотелось полностью раздеться и остаться в одних серёжках. И мне очень понравилось моё отражение в зеркале: горящие и счастливые глаза, свисающие серьги в ушах, распущенные волосы. Предложила Антону проверить, будут ли серьги болтаться, если я буду сверху. Антону два раза предлагать не надо. Проверили – серьги болтаются. Очень. Я осталась нежиться в кровати, пока Антон ходил на кухню и организовывал нам еду. Включили фильм «Это всего лишь конец света». И провалялись в кровати до того времени, пока не настала пора ехать в театр.

Антону написал его товарищ, Денис, предложив вечером встретиться. Я с ним не знакома. Пару видео с философским уклоном, которые Денис отправлял Антону, очень мне понравились. Поэтому мне было любопытно познакомиться с новым товарищем мужа.

21:35. С театром сегодня было целое приключение. Пока дома смотрели фильм, я решила перепроверить время начала спектакля. Встала, достала из кармана билеты, увидела время – 18:30. Ровно в 18:00 стали собираться, но почему-то меня не отпускали сомнения, а точно ли начало спектакля в 18:30? Ведь когда брали билеты, мне казалось, что начало раньше.

И тут мы с Антоном поняли, что я посмотрела не на те билеты. Когда мы пришли домой, я достала билеты на сегодняшний спектакль и на спектакль в другой день. А сегодня спектакль начинается в 18:00 часов. Без упреков и причитаний, мы с Антоном как единый организм стали действовать синхронно. Время – 18:04. Очень быстро оделись, взяли Джерри и поехали в театр. Джерри подождёт нас в машине, а после театра и встречи с Денисом, мы с ним сразу погуляем. Отъехали от дома в 18:08. После третьего звонка на спектакль не пускают. Кассир нас предупредила, что обычно до начала спектакля зрителей ждут минут десять. И всё равно мы не успеваем, нам ехать на машине не меньше пяти минут. Попросила Антона не гнать. Жизнь и здоровье важнее театра. Антон уверил меня, что гнать не будет, но будет ехать быстрее обычного. Доехали до театра очень быстро, за шесть минут. На первом этаже встретили женщину-кассира, которая сказала: «Что же вы до сих пор здесь, вам нужно идти в другой зал. Пойдемте за мной!» Проводила нас на второй этаж. Мы понимали с Антоном, что спектакль в театре – это не киносеанс, где можно зайти в зал в любой момент. Здесь живая игра актёров, где создается особая атмосфера, актёров не следует отвлекать, и заходить в зал во время сцены – это не так легко. Женщина-кассир сказала, что зайти в зал мы сможем между сценами, нужно будет подождать, и сесть мы сможем на свободные места, а не по билету. Около двери нас встретил художественный руководитель, который мягко пожурил нас за опоздание. Он сам стоял около двери, прислушиваясь к речам актёров, и дал нам сигнал, что скоро сможем зайти в зал. Продолжая прислушиваться, он в двух словах пересказал нам суть первой сцены, чтобы мы вникли в сюжет пьесы. Зайдя в зал, мы с Антоном заняли ближайшие свободные места и очень быстро погрузились в атмосферу спектакля «Жанна». Вот так, опоздав, мы привлекли внимание и стали ближе к работникам театра.

В конце спектакля я снова встала самая первая, хлопая актерам. И снова некоторое время стояла одна, затем поднялся Антон, а через какое-то время поднялись и другие зрители и стали хлопать стоя. Я первая крикнула: «Браво!» После чего ещё несколько зрителей тоже громко поблагодарили актеров словами восхищения.

Я помню наш первый спектакль в этом театре. Была постановка «Пять—двадцать пять». Когда спектакль закончился и актёры вышли на поклон, все зрители, включая меня, хлопали сидя. У меня появилось желание встать, проявить уважение к труду актеров. Но никто не вставал. Внутри меня шла борьба – я очень хотела встать и хлопать стоя, но было страшно вести себя не как все. Я не смогла пересилить страх. Поклонившись, актёры ушли, и момент был упущен. Тогда я задумалась. На следующий спектакль всё повторилось. Актеры выступали чудесно. Вышли на поклон, все стали хлопать, но снова сидели. И я тоже. А очень хотелось хлопать стоя. Я встала. Одна. Все сидели, а я хлопала стоя. Антон встал рядом, поддержав меня. И затем встали все остальные зрители. Я почувствовала огромную силу в себе, я смогла поднять всех зрителей на ноги, встав первой. Я осмелела и крикнула: «Браво!» А следом стали кричать и остальные зрители. В тот вечер я радовалась, что смогла быть первой, смогла быть толчком для других, а главное – я смогла сделать то, что истинно хотела. Всего лишь встать на ноги. И дать понять актерам, какие они молодцы.

Когда сегодня актёры вышли на поклон, я вставать не торопилась. Мне любопытно, встанут ли другие зрители? Не встают. Снова встаю, и остальные начинают вставать. Я не сразу кричу «браво», а смотрю, кричат ли другие? Не кричат. Кто-то должен быть первым. «Браво!» – кричу я. И зал наполняется восторженными криками. И я рада, что сегодня актёры вознаграждены по заслугам.

После театра меня переполняли радостные эмоции. Позвонила своему первому начальнику дознания. Сказала, что она – хороший человек, я её помню и рада знакомству с ней. Написала Шпице, поблагодарила за то, что она из отпуска во Вьетнаме привезла для меня очень вкусное какао. Отправила Розе сообщение, что люблю её. Написала Кате, что рада дружбе с ней. Нужно проговаривать вслух свои хорошие мысли. Людям это приятно. И это наполняет добротой и того, кто говорит, и того, кому это говорят.

Познакомилась с товарищем Антона, Денисом. Впечатляющий мужчина: физически крепкий, с белоснежными, ровными зубами. Сдержанный. Видно, что человек мыслящий, с неординарным внутренним миром. Читает или слушает книги Бернара Вербера, в том числе серию про танатонавтов. Я рада, что у Антона интересные друзья. Его окружают удивительные, уникальные люди. Антон и сам удивительный человек. Как я его для себя характеризую – он душа более высокого уровня, чем я. Мне кажется, я ещё молодая душа, и мне не раз придётся перерождаться. А Антон – душа продвинутая. Ему перерождаться не обязательно, теперь это его желание, хочет ли он снова переродиться. И мне не раз казалось, что Антон меня, как молодую душу, обучает. Объяснить это сложно, это ощущается на интуитивном уровне. Вообще, день сегодня энергетически сильный.

Завтра тоже будет чудесный день. Пойдем на спектакль про детей-аутистов. Постановка явно с глубоким смыслом. И день, проведённый с посещением театра это день, запомнившийся на всю жизнь. А жизнь – это всего лишь наши воспоминания. Сколько лет, месяцев и дней жизни прошло? А каждый ли день мы помним? Нет. Мы помним некоторые события. И то, помним не весь день с минуты пробуждения и до той минуты, как уснули. Мы помним мгновения. Если задуматься, то мы помним лишь несколько секунд. Поэтому я верю, когда говорят, что в экстремальной ситуации жизнь проносится перед глазами. Ведь наши воспоминания умещаются в мгновенья, в короткие эпизоды. Иногда события целого дня я описываю в несколько строк, иногда в нескольких словах, а иногда нет ни слова. Но самые дорогие дни для меня я описываю страницами. И жду того момента, когда закончу описывать свой первый том, первую книгу, и начну её перепечатывать. И я смогу снова погрузиться в воспоминания. Снова прожить свои эмоции.

Кстати, дома спатифиллум цветёт тремя цветками и стала появляться ещё одна стрелочка будущего цветка. Моё женское счастье цветёт.

07.04.2019 – 269 дней

Люблю видеть, как очередная десятка дней проходит. Ещё чуть-чуть, и будет цифра меньше 200 дней. А там и 100 дней останется до пенсии. Как в армии, 100 дней до дембеля. Надеюсь, брить голову наголо мне не придется?

08.04.2019 – 268 дней

Сегодня был очень позитивный и энергетически яркий день. Когда я находилась в прокуратуре, ко мне обратилась зампрокурора по поводу стенда «Древо Дознания». Выразила своё восхищение, о стенде ей рассказал Волкодав. Сама она не видела, но слышала, что мной проведена творческая и объемная работа. Я нашла в телефоне фото стенда, показала ей. Зампрокурора восхитилась ещё больше. Спросила:

– Где вы на всё это время находите? Всё-таки должности начальника дознания и замначальника следствия – серьёзные, времени работа отнимает немало. А на создание такого стенда нужно много времени – поднять архивы, продумать оформление, заказать изготовление стенда. Как отреагировал Псоглав?

А как он отреагировал? Я отправляла ему фото стенда ещё на стадии оформления. Но он ответил молчанием. Я проговаривала ему, что оформление стенда займет немало финансовых расходов. На что он ответил, что в статье расходов не предусмотрено трат на подобные вещи. Я предложила выход. В дознании хорошие показатели работы, впереди профессиональные праздники. Если меня поощрить премией, то я могла бы премию потратить на стенд. Но обратной связи и на этот раз не было. Поэтому вся работа над стендом – это мой труд и мои расходы, я всё сделала сама. Когда стенд был готов и повешен на стену в кабинете, он тоже не захотел прийти и посмотреть. В общем, никакого интереса я не видела. Но зампрокурора мне об этом говорить не хотелось.

– Знаете, так случилось, что реакции Псоглава на «Дерево Дознания» я не видела. Может, она у него и была, но внешне он её никак не проявил.

Мой ответ очень удивил зампрокурора.

– Как начальник отдела может быть безразличен к такому? Ведь это труд ради всего отдела, для истории сотрудников.

Я не знала, что ответить. Когда я занималась стендом, конфликтная ситуация с Боксой была в самом разгаре. Хоть с Псоглавом прямых конфликтов у меня не было, но он демонстрировал ко мне пренебрежение. Я тогда не понимала, что происходит. Несколько раз пыталась с ним разговаривать, но без результата. А что он тогда мог мне сказать? Я ведь и сама не знала, чего именно хотела Бокса. Просто видела последствия её интриг. Может, она просто хотела сама стать начальником дознания, и я ей мешала. Может, у неё ещё какие-то были желания. Мне неизвестно. Но я видела последствия: как только у меня обострился с ней конфликт, Псоглав стал ко мне агрессивен. И как он мог в такой ситуации делать что-то по моей просьбе, пусть и в интересах отдела? В такой ситуации невыгодно замечать достоинства человека, ведь сама обстановка была сосредоточена на том, что подчеркнуть именно мои недостатки и найти подтверждения того, что я плохая.

Прислушиваясь к нашему разговору, секретарь канцелярии прокуратуры сказала, что не понимает, почему начальник нашего отдела так покровительствует начальнику дознания? Сколько лет она работает, скольких начальников дознания она видела, но такого поведения раньше никогда не было. Какие заслуги у Боксы перед Псоглавом? На этот вопрос мне нечего было сказать. Даже в прокуратуре обсуждают между ними постельные отношения.

Сегодня утром ко мне в кабинет заходила Басенджи. Она похвалилась, какие красивые серёжки ей подарил муж. В свою очередь, показала ей подарок от моего мужа. Я была рада с ней поболтать. И видно было, что у Басенджи это взаимно. Морально в дознании ей нелегко. Ой, сколько там грязи. Такой маленький коллектив, но как террариум. Как я рада, что сейчас далека от них.

В обед сидела в своем любимом кафе, пила двойной капучино, читала статьи о том, как опубликовать свою книгу. Как меня захватила эта информация! Я – и писательница? Не верится.

Пока обеденное время не закончилось, воспользовалась тёплой погодой и пошла прогуляться по набережной. И под впечатлением от комплиментов от зампрокурора, от прочитанного про писательство, мой мир стал ярок и прекрасен. Греясь на солнышке, представила себе, как вращаюсь в мире, где мои заботы – это публикация книги, встречи с читателями, презентации книг, подписание контрактов с издательствами, общение с другими творческими личностями. Это совсем другой мир, совсем другой круг общения и интересов. И я хочу быть в центре этого мира, чтобы это был мой образ жизни. Я почувствовала себя ближе к своей мечте.

После обеда зампрокурора зашла в кабинет к Волкодаву и ещё раз похвалила меня. Спросила Волкодава, а где картина, о которой она наслышана? Волкодав на своём телефоне показал фото. Разглядываю фото, зампрокурора спросила у меня:

– Что вы вообще делаете в полиции, со своей творческой душой?

Я улыбнулась, но вопрос она задала насущный.

По приезду в отдел, доложила Псоглаву о результатах поездки, о подписанных делах. Псоглав на долю секунды скривил губы, но быстро скрыл эмоции. Было заметно, что он словно ищет, что сказать. И нашёл: «Лучше бы ты мне другое дело подписанным привезла!» Я аж заулыбалась. Такое явное старание увидеть во всём, что связано со мной, исключительно негативную сторону. Пренебрежение к тому, что я делаю. Возможно, я не объективна и придираюсь к нему. Но обесценивать мои положительные заслуги – это стало для Псоглава характерно. Ведь то дело, про которое он сказал, находится в производстве следователя, оно не направлялось в прокуратуру и не могло быть подписано. Поэтому сказать, что лучше бы ты сделала что-то другое, чем признать уже совершенные действия – в данной ситуации кажется смешным.

Даже утром была комичная ситуация. Написала рапорт на выезд в прокуратуру на служебной машине с водителем начальника. После планёрки подошла к нему, чтобы подписать рапорт на выезд, на что Псоглав проворчал:

– А почему не на машине следствия? Потом в конце месяца мне не хватит служебного бензина.

Накануне я специально к нему приходила и согласовывала вопрос, на какой машине я поеду в прокуратуру. Он дал распоряжение, что на его служебной машине. То ли он забыл, то ли нашел повод поворчать на меня. Я переписала рапорт на другую машину, вернулась. И в ответ получила другую порцию ворчания:

– Зачем переписала рапорт? Я имел в виду, что поезжай сейчас на моей служебной машине, в следующей раз пиши рапорт на машину следствия.

Переписала рапорт в третий раз. Без злобы, даже весело было. Делаю все, как сказал начальник. Даже если его мнение меняется от настроения.