Текст книги "Среди них"

Эмбер

Несмотря на то, что время близилось к вечеру, народу в этой части музея было не очень много. Как обычно, парочка студентов делала зарисовки колонн; туристы читали надписи эпохи Наполеона, оставшиеся после посещения его бравыми солдатами этого святилища. Эмбер расположилась у импровизированного «Священного озера» с папирусом и играла со своим зрением, физическим и иным. Физическое сообщало ей, что это был один из залов египетской экспозиции Метрополитен-музея55
  Метрополитен-музей (англ. Metropolitan Museum of Arts) – один из крупнейших художественных музеев мира, третий по посещаемости. Основан в 1870м году в Нью-Йорке.


[Закрыть], куда было перенесено маленькое святилище Исиды греко-римского периода. Тут же был красивый мелкий искусственный водоём, изображавший Священное озеро. Отражавшееся сквозь стеклянный потолок небо и блики создавали иллюзию глубины.

Ну а зрение рэмет открывало перед ней залитый солнечным светом храмовый двор, и ослепительные белые камни святилища с яркими красками рельефов, и чистые воды источника, у которого жрецы начинали свои каждодневные молитвы. Отчётливо она видела далёкую родную землю этих камней, которые по странному стечению обстоятельств оказались здесь, в сердце Нью-Йорка, как и ещё сотни артефактов экспозиции.

Эмбер прищурилась, и жрецы, воскуривавшие благовония во славу Исиды, превратились в редких туристов. Невольно она вспомнила слова песни, совсем не египетской – «Skalds and shadows» группы Blind Guardian.

 
«Ничто не кажется реальным.
Но скоро вы ощутите,
Что мир, в котором мы живём —
Лишь сон-мечта другого скальда
В тенях… сон-мечта в тенях…»66
  Вольный перевод автора.


[Закрыть]
 

Подумав, она включила плейер и нашла нужную композицию. Это, конечно же, отодвинуло от неё атмосферу храмовых залов, смешало в ней настроения, наслаивая образы одной жизни на другую. Но остался приятный тянущий привкус ностальгии. Эферра тосковала по Дому. Вот почему сегодня она была здесь, чтобы хоть немного соприкоснуться с родными энергиями, отпечаток которых. так или иначе, сохранился в каждом предмете здесь.

Она ощутила хорошо скрытый всплеск Силы и открыла глаза. У одной из статуй Сехмет77
  Сехмет – египетская богиня разрушающей силы Света, разящей стороны Солнца. Изображалась в виде женщины с головой львицы. Несколько статуй Сехмет стоят в одном из египетских залов музея Метрополитен, в котором расположено маленькое привезённое из Египта (регион Нубия, город Дендур) Нубии святилище Исиды времён правления Августа Цезаря. Святилище было подарено США египетскими властями в 1965-м г..


[Закрыть] стояли мужчина и женщина, вполне успешно казавшиеся людьми. Эмбер поняла, что и они почуяли её, когда женщина обернулась к ней и лениво усмехнулась. Представители другого ковена, и совсем другой рабочей группы… В отличие от красочных фильмов и книг, их бои шли в совсем иной плоскости существования. Никто не собирался нараспев читать заклинания и кидаться огненными шарами, на потеху посетителям Метрополитен-музея. Но вот получить незримый удар, способный нанести вред здоровью физического тела – этого вполне можно было ожидать.

Эферра спокойно встретила взгляд женщины, позволяя своей сути отразиться в глазах. Та сделала то же самое. Простое обозначение общности территории, напоминание, что не только они имели здесь власть над событиями. Её защит должно было хватить на то, чтобы отразить первый обоих, тем более что в следующий миг она ощутила его родное присутствие где-то за своим плечом. Её незримый Защитник был с ней, сегодня, как и всегда. Но вот к бою она не была готова. Её способности лежали в другой плоскости.

Двое обменялись парой фраз, которых она не услышала, и неспешно покинули зал. Женщина помахала ей рукой на прощание. Там же, у поворота к стеклянным стеллажам, они столкнулись с Дмитрием. Эмбер невольно улыбнулась. Сетепкар, носящий сейчас имя Дмитрий, был одним из Воинов в их ковене, причём, наверное, самым сильным. Может, разве что Дирку он уступал, и то не факт. В общем, сегодня охотникам не повезло.

Сетепкар позволил им пройти мимо, но его обычно добродушный взгляд стал очень тяжёлым. Когда он подошёл, Эмбер спросила:

– Что-то не так?

– Я знаю их, – коротко ответил Воин. – Кейлинн была из их ковена. Только она была фигурой покрупнее.

Эмбер непонимающе посмотрела на друга. Дмитрий сморгнул и стал собой привычным. От отражения его сути в глазах иногда даже ей становилось не по себе, особенно если он выбирал распространить вокруг себя пусть едва ощутимый, но запах угрозы – предупреждение.

– Кто это, Кейлинн?

– Долгая история… Мы не любим вспоминать, как теряем наших. А тогда мы потеряли самого сильного в ковене на тот момент.

– Я пришла к вам позже всех, – мягко напомнила Эмбер. – Я не очень понимаю, о чём ты говоришь.

– Дирк тебе не рассказывал разве? Основатель ковена… рэмет исключительных качеств. Его по жизни как будто сами Небесные Учителя вели. Умел внушить надежду… да что угодно внушить, – Дмитрий тихо тепло рассмеялся. – Я ещё застал его. Даже память о нём наполняет Силой…

– Ты так говоришь, словно он умер, ушёл дальше.

– Почти так и есть, – ответил Дмитрий, и Сетепкар снова отразился в его глазах краткой угрожающей вспышкой. – Умер не умер… но отказался от себя. Потерян для нас.

Эмбер вздрогнула. Глубина смысла его слов постепенно доходила до неё. Были те, кто отказывался от Задач, но они стояли в начале пути. Память только начинала раскрываться для них. Не все могли справиться, особенно в одиночку, и отрекались, не желая погружаться в свою суть. Но член рабочей группы, уже вспомнивший себя, уже способный даже пробуждать других?.. Что же могло сподвигнуть его на отказ? Об этом даже подумать было страшно.

Тень собственной памяти на доли мгновений затмила её сознание. Эмбер покачала головой, не желая ни думать, ни вспоминать об этом.

– Спроси у Дирка. Может, он захочет рассказать, – сказал Дмитрий. – А пока давай лучше обсудим, что там нужно будет для праздничного ужина?

– Не первый год же празднуем, – усмехнулась Эмбер. – Неужели не запомнил?

Она хотела спросить ещё о многом. Почему-то тема показалась болезненно важной, лично для неё. Но Сетепкар не желал говорить об этом, стало быть, спрашивать было бесполезно.

Дирк

Дирк тепло поблагодарил ассистентку. Попасть сюда, будучи не-человеком, было не так уж сложно. Миновать наложенные бывшим Лордом Ковена запреты – вот сквозь это пришлось продираться, оставляя на линиях защиты ошмётки себя самого. Но он не мог не заметить, что запреты ослабли, что защиты давно никто не подпитывал. Они держались на Силе Учителя, вложенной когда-то… но приток энергии не получали.

Джессика открыла перед ним дверь в кабинет Джеймса Арделла, одного из самых преуспевающих адвокатов Нью-Йорка, и Дирк невольно затаил дыхание. Торжественность момента почти против воли наполнила его, когда он переступал порог. Он не позволил мыслям рвать его сознание – зря ли он пришёл? Не навредит ли этим ему, или, напротив, себе самому и ковену? Дирку нужен был этот разговор. Всего лишь один разговор, спустя столько времени.

Когда Дирк вошёл, то невольно сделал шаг назад, упираясь в дверь. Перед ним предстала величественная тень рэмет, которого он когда-то знал. Рваными клочьями вокруг этой тени вились остатки доспеха былых возможностей. Словно целые орды Тварей висели на нём одном и пожирали его… Но такой урон не мог быть причинён только лишь Тварями или даже враждебным ковеном. Такую меру разрушений можно было нанести лишь изнутри… И страшнее всего был разлом, пульсировавший на месте энергетического сердца сути – разлом, давно уже переставший кровоточить.

Но всё это было скрыто под фасадом успешной блистательной личности, и немногие сумели бы за этот фасад заглянуть. Дирк сморгнул, сопоставляя образы, наложенные один на другой. Ему было очень больно смотреть…

Несчастное разрушенное существо усмехнулось, и в его глазах мелькнуло узнавание – то особое узнавание, которое связывало рэмет друг с другом даже без наличия памяти.

– Ну здравствуй, Рэймос, Лорд Ковена.

Даже голос его, оставшийся приятным по человеческим меркам, потускнел, потерял отблески Силы, что когда-то играла в нём. Таким голосом уже нельзя было ткать волшебство Мелодий в ритуалах и музыке.

– Джедер…

– Джейсон, – спокойно, но холодно прервал его Арделл. – Я предпочитаю так. Садись.

Дирк не стал пренебрегать приглашением, радуясь уже тому, что его не отправили за дверь сразу же. Он прошёл к креслу для посетителей рядом с массивным строгим столом из красного дерева и сел напротив Джейсона. Тот опустил подбородок на сцепленные пальцы и прищурился, изучая своего собеседника.

– Спасибо, что согласился принять меня, – мягко проговорил Дирк, вкладывая в свой голос всё возможное тепло. – Я… очень рад видеть тебя.

– Едва ли. Ты хотел увидеть здесь нечто иное.

– Не скрою, хотел бы… Что я могу сделать с твоим Выбором? Но только скажи, и…

– Мне не нужна ваша помощь. Я ведь когда-то ясно дал понять, чтобы меня не трогали. Я живу так, как выбрал жить. Я получил ровно то, за что боролся, – он снова усмехнулся, на этот раз с горечью. – Вот такая ирония. Кофе?

– Нет, спасибо.

– Зря. Он у нас весьма недурной.

– Подозреваю, что ты уделишь мне совсем немного времени, поэтому не буду тратить драгоценные минуты.

– Мне нечего сказать тебе. Если тебе есть, что – говори и уходи.

Дирк вздохнул и медленно кивнул. Обращаться к разрушенному остову личности – всё ещё любимой и близкой личности Учител – за помощью сейчас показалось кощунством. И конечно же, он не позволит помочь… А впрочем, он, Рэймос, и не знал, как помочь, когда кто-то зашёл так далеко и не хотел возвращаться. Он цеплялся за последнюю надежду, как будто это тоненькая ниточка могла стать крепкой связью с будущем.

– День Силы, уже скоро… Обновление… Ты нужен нам, Джейсон Арделл, и мы нужны тебе. Мы теряем всё больше… а потеря тебя так и вовсе невосполнима, хоть наш ковен и расширился.

Казалось, Джейсон колебался. На дне его глаз мелькнула тень его прежнего… А впрочем, Дирку это могло и показаться, потому что он слишком хотел.

– Я нашёл нам Стража-Проводника, очень искусного. Тоже рэмет. Это прямо-таки подарок Небесных Учителей, – мягко добавил Рэймос, вкладывая в эти слова Силу. – Мы можем помочь тебе. Вернись к нам…

Его последние слова, казалось, задели Джейсона за живое, потому что доспех его выдержки дал слабину, и он поморщился, словно от боли.

– Ты зря пришёл, Рэймос, Лорд Ковена, – ответил Арделл хрипло и насмешливо. – Того, к кому ты обращаешься, больше нет. Я надёжно об этом позаботился.

– Это не так… – возразил Дирк чуть слышно.

– Уходи, – Джейсон сделал руками жест, которым в ритуалах обычно обозначали изгнание. – Я живу со своим выбором.

Дирк вздохнул и поднялся.

– Как Кейлинн? Всем довольна? – спросил он, зная, что касается болезненных струн восприятия.

Но именно боль обладала свойством пробуждать.

Взгляд Джейсона сделался очень пустым и усталым.

– Мы получили ровно то, что заслужили.

Что бы это ни значило, вряд ли это было тем, на что когда-то надеялся Джедер. Рэймос мог бы настаивать, мог бы прогнуть защиты существа, которое когда-то превосходило его в Силе и знании, и донести свою мысль… Но это показалось ему нечестным. Внутри он почему-то продолжал надеяться.

– Мне не хватает тебя, Джедер, – тихо, с любовью проговорил он. – Если что, ты знаешь, как найти меня.

Он вышел и бережно притворил за собой дверь. Ответа так и не последовало.

Джейсон

Он отменил все встречи на следующий день. Бежать от себя было бессмысленно. Работа была плохим барьером от такой боли, а игры с клиентами сейчас его чересчур раздражали. Вросшие маски болезненно сжимали останки лица. Он путался в наслоениях, составных частях своей разбитой личности. В таком состоянии лучше было запереться дома и никого не видеть, тем более что и не хотелось. Нужно было снова сложить куски себя в привычный порядок, затолкать непрошенные тени поглубже внутрь, в разлом, и запечатать, чтобы не высовывались.

Сны и приход Дирка были слишком уж… знаковыми, чтобы просто списать их на случайность. Рэймос нарушил его запрет и вторгся к нему, и на это причина должна была быть очень весомой. Ну а сны… Небесные Учителя звали его, пытали несбыточным. Обрывки Связей трепетали, силясь срастись воедино. Его смертный разум, привыкший уже так ко многому, содрогался, не в силах вместить себя противоречия.

Стоило ему оказаться в квартире, в одиночестве, где ничьё присутствие не заземляло его, как со всей отчётливостью вернулось ощущение последних пары дней: что-то скреблось в нём под покровом кожи, пытаясь выбраться наружу. И так же, как когда-то он ощущал присутствие Тварей, Джейсон чувствовал теперь тех, кто ощупывал ослабевшие барьеры его защит, толкался в них, искал бреши…

Он уже даже не пытался скрыться за привычными делами – приготовить ужин, посмотреть вечерний выпуск новостей. Сбросив с себя деловой костюм, точно змей – кожу, Джейсон прошёл в душ. Струи воды были бессильны смыть с него равно и наросшую скверну, и ошмётки его прежнего. Но он надеялся хоть немного привести в порядок мысли.

Выйдя из душа и одевшись, он некоторое время просто сидел в гостиной, уставившись в дверь стенного шкафа. Что-то продолжало скрестись изнутри, навстречу тому, что скрывалось в контейнерах за дверью. В итоге Джейсон сдался. Он открыл дверь шкафа, достал одну из гитар и расчехлил её. Она жалобно звякнула в его руках. Задумчиво он провёл по потускневшему грифу, чувствуя, как расстроились и потеряли натяжение струны.

«Ну, по крайней мере, в настройке ничего страшного не будет…» – подумал он и сел подкручивать колки.

Ощущение было полузабытым, как из прошлой жизни. Музыка была неотъемлемой частью его магии и его самого, а быть собой уже давно было нельзя – с тех самых пор, как он совершил свой осознанный выбор. Он мучительно пытался вспомнить что-то из своих старых произведений, но пальцы отчаянно путались и не желали слушаться его. В итоге он оставил попытки.

Подумав, Джейсон отложил гитару и достал оба контейнера, подписанные как «То, от чего я так и не смог избавиться», 1 и 2 соответственно. Впервые за долгое-долгое время он решился открыть крышку на первом и нашёл старые диски со студийными записями. Странно было снова держать их в руках – ещё более странно, чем гитару. Он любовно поглаживал картонные упаковки, очерчивая кончиками пальцев логотип и название, и пытался не вспоминать, сколько всего было связано с этим…

Подчинившись непонятному импульсу, он бросил короткий взгляд на ноутбук. Спустя какие-то пару минут из динамиков зазвучали первые ноты – ритмичные переборы гитары, выводящие узор фолк-роковой композиции. А потом зазвучал голос, который он едва мог узнать… голос, принадлежавший тому, кем он был когда-то – рэмет Джедеру, Целителю Душ.

Разлом в его груди почти не кровоточил, и у него не было слёз, чтобы оплакивать свою суть. Он просто свернулся в тугой комок посреди комнаты, обхватив себя руками, точно защищаясь от ударов.

– Ты жалок… – доверительно шепнул себе Джейсон, надеясь заставить себя подняться.

Но память была сильнее его. Она закручивала в водоворот останки его личности, разматывая наслоения, бередя разлом. У него уже не было сил подняться и выключить музыку, и из динамиков лился голос Джедера, наполняя его внутреннее пространство, лишая сопротивления. Чужая воля вплеталась в музыку, ласково нашёптывая:

– Пусть твоё сердце не ведает страха. Вернись к нам, Джедер… Проведи Ритуал…

Сладостно и мучительно он сходил с ума, снова, словно процесс, запущенный им самим несколько лет назад, медленно поворачивался вспять. Он вспоминал ту, ради которой всё осталось отсечённым и забытым – ту, с которой тоже был связан не одну жизнь. Текучая подвижная тьма, разящая и манящая. Они сражались так долго и знали друг друга так хорошо, так интимно – даже лучше, чем давние любовники. И в этот раз они решили выбрать иначе… в этот раз, когда рядом с ним больше не было той, из снов его памяти.

Огромной могучей спиралью, вкручивающейся в его нутро, перед ним разворачивались образы памяти и образы последствий. Наверное, прошло много часов… Он был так измучен, что принял Зов своей памяти за настоящий, ухватился за него, как за спасительную нить.

«Я буду звать тебя… но и ты, позови меня в ответ…»

Не помня себя, он открыл второй контейнер и извлёк забытые ритуальные инструменты. Руки сами вспомнили, как собрать домашний алтарь, в каком порядке разложить артефакты.

– Вы победили… – выдохнул он, опускаясь на колени. – Не могу противостоять… Забирайте то, что осталось…

Он склонил голову, чувствуя, как ласковая волна – энергия Дня Возобновления – робко коснулась его, исподволь омывая изнутри. А потом он поднял голову, слепо вглядываясь куда-то перед собой, и добавил чуть слышно:

– Тем, что осталось во мне, я отзываюсь тебе.

Эмбер

Костры озаряли ночь – высокие, яркие, как отражение Небесного Огня. Этой ночью здесь собрался весь ковен – даже те, кого судьба забросила далеко от Нью-Йорка. В человеческих масках не было нужды. И хотя в этом пласте реальности не было возможности даже временно отбросить плоть, рэмет были собой. Их ритуальные облачения и артефакты подчёркивали их настоящие вкусы. Их древняя суть была отчётливо видна под хрупким покровом привычных лиц, светилась в глубине нелюдских взглядов, наполняла богатством интонаций голоса.

Хатши, Верховная Жрица, и Анхэб, Верховный Жрец – в человеческой жизни Стефани и Ярек, муж и жена – завершили первые гимны Богам, которые подхватили остальные. Были принесены щедрые жертвы, и Сила бурным потоком вливалась в участников ритуала. Это была не их земля, не Место Силы, но отголоски всех ритуалов ковена уже влились в неё, и теперь она отзывалась рэмет.

В эту ночь истончались границы между Мирами, и наступало обновление. В эту ночь Дары Небесных Учителей были особенно велики. Зов Дома пытал мучительно и сладостно, но вместе с тем каждый чувствовал себя на своём месте. Надежда на то, что Задачи будут исполнены полно и гармонично сегодня была особенно велика.

Эферра чуть улыбалась, слушая ритуальные песнопения Жрецов. Её сердце сладостно растворялось в тепле костров и Силы. Она была среди Своих, почти Дома. И только одного ей не хватало…

Она помнила своё обещание, исполняла его каждый День Силы, всё ещё надеясь. Она обращалась к своему незримому Защитнику, с тем, чтобы он указал ей того, в ком воплощена часть его Силы… подобно тому, как каждый из них воплощал здесь часть своего Сверх-Я.

Наступил момент в обряде, когда Хатши приняла в себя пророческую Силу Богини. Рэмет встали вокруг костров. В руке у каждого была небольшая ритуальная чаша со свечой. И каждый держал в себе свой основной вопрос на грядущий год, следовавший за праздником Обновления Силы. Хатши – а точнее, Сила, которой сейчас уступила себя Верховная Жрица – следовала от одного члена ковена к другому. Анхэб сопровождал её, вычерчивая огненным жезлом защитные знаки. К каждому подходила она, и Богиня заглядывала в глаза рэмет, преподнося пророчество голосом Хатши.

Вопрос Эферры в последние несколько лет не отличался… Когда очередь дошла до неё, она подняла голову и посмотрела в глаза подруги, сквозь зеркало которых на неё сейчас смотрела Благословенная. Мысленно она повторила свой вопрос, готовая к привычному ответу. И всё же, она надеялась…

– Встреча стала возможной. Исполни обещание, отдай свой древний долг, – изрекла Богиня устами Верховной Жрицы.

Расширившимися глазами Эферра смотрела ей вслед. Хатши подошла к Дирку и вполголоса передала ему предназначавшийся ему ответ. Эферра не прислушивалась. Эхом слова отзывались в недрах её самой сути.

Встреча стала возможной.

Ещё никогда Хатши не приносила ей такой ответ.

Круг рэмет разомкнулся, и наступило время праздничного ужина. Члены ковена смеялись и обсуждали последние новости своих таких разных, но переплетавшихся в единой Цели путей. Прежде, чем присоединиться к всеобщему веселью, Эферра приблизилась к дальнему костру и опустилась на одно колено. Вглядываясь в пламя, она направила к Нему живой порыв – свою мысль и своё чувство.

«Я найду тебя».

И сегодня, впервые, она ощутила слабый отклик. Присутствие незримого Защитника было ярким, но этот отклик явно шёл с земного плана. Эферра боялась поверить в эту хрупкую вероятность, боялась, что ей только показалось. Истончившаяся струна слабым эхом звякнула в пустоте.

Возможно, желание было слишком сильно, или это было волшебство Праздника Обновления… но она действительно ощутила то, что ощутила.

Дирк

Рэймос любовался ими, каждым из них. Его сердце пело от радости, когда он видел, как сияла их суть, как переливались, сверкали потоки их обновляемой Силы. Любовь Богов и Небесных Учителей изливалась на них в эту ночь щедрым потоком, и ни Твари, ни барьеры данной реальности не могли перекрыть эту сияющую чистоту.

С улыбкой он согревал в груди ответ Богини, данный ему устами Верховной Жрицы ковена.

Вас станет больше.

Что бы это ни значило, это было ответом его чаяниям.

«Если бы только ты видел нас сейчас, Джедер, – подумал Рэймос со светлой печалью. – Ты бы так гордился…»

Его вдруг посетил странный порыв. Рэмет и без того предпочитали слушать интуицию, а уж в эту ночь не сделать этого было бы просто кощунством. Рэймос незаметно оставил свой пирующий у костров ковен и прошёл в гостевые комнаты в доме Эмбер. В после-ритуальном состоянии видеть свои человеческие вещи было странно и непривычно, настолько изменилось его сознание сейчас. Но всё же шёл он за самым что ни на есть человеческим предметом, рождённым местной цивилизацией – за ноутбуком. Обычно на всплески Силы рэмет техника реагировала сбоями. Но ноутбуку Дирка Лэнсера ничего не оставалось, как привыкнуть к своему необычному хозяину и не выкидывать никаких фокусов.

Рэймос нашёл, что искал, и с улыбкой кивнул своим мыслям. Он вернулся к кострам, торжественно неся перед собой такой неуместный здесь ноутбук, точно очередное подношение богам. Удивлённые взгляды других рэмет обратились к нему. Он щёлкнул парой клавиш, и зазвучала музыка. Мелодия не была плавной, как большинство эмбиент композиций, но она завораживала, пробуждала, говорила с самой душой. Этот голос, мягкий и глубокий, родной до боли, касался самой сути. Это была концентрированная магия Дома, воплощённая в человеческих инструментах и технологиях.

Хатши и Анхэб, и Сетепкар – они помнили, да… Светлая печаль и отголоски боли отразили в их глазах чувства самого Рэймоса. Для остальных эта музыка значила много, будя родные им чувства – но не так много, как для самых первых членов ковена, для тех, кто знал его лично.

Рэймос опустил ноутбук на землю и сел рядом. Сетепкар налил ему вина, и они безмолвно почтили память того, кто был для них безвозвратно утерян. Долго, очень долго Рэймос не позволял себе вспоминать настолько открыто, но почему-то сегодня это казалось Правильным.

Он прищурился, вглядываясь в пламя костра. Снова он видел, как Учитель нашёл его, потерянного, не знавшего собственного места, как вернул ему память и отогнал страхи, как заново научил сражаться с Тварями. Рисунок гитарных рифов и переходы наполненного древней магией родного голоса закручивали в вихрь, уносили за собой, увеличивали Силу его и других рэмет. Запись не умаляла мощь этого волшебства. Всё было почти так, как помнил Рэймос… и о, как дорого бы он отдал, чтобы однажды услышать вживую этот голос, ткавший его надежды, повелевавший эмоциями, изгонявший всякий ужас.

Лорд Ковена вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв голову, он увидел Эферру. Их Страж-Проводник была напряжена, точно гончая на охоте. Её восприятие было обострено, а в глазах застыл вопрос, от которого, казалось, зависела сама её жизнь.

– Что это? – тихо спросила она.

Рэймос не сразу нашёлся с ответом. Другие смотрели на него выжидающе, и даже Сетепкару, казалось, было любопытно, в какие же слова он облечёт свою мысль.

– Это музыка Джедера Целителя Душ, – тихо проговорил Рэймос, – моего Учителя, собравшего этот ковен.

Взгляд Эферры был взглядом хищника, напавшего на след… и вместе с тем, взглядом умирающего от жажды путника в пустыне, вдруг увидевшего вдали мираж с оазисом. Рэймос не был уверен, что свой следующий вопрос она задала вслух – скорее, слишком громко подумала.

– Где… где найти его?

Рэймос вздохнул. Сетепкар только чуть покачал головой. Хатши и Анхэб обменялись взглядами, ничего не говоря. Остальные не успели узнать Учителя в этой жизни. Но след его дел отголосками лежал в работе всего их ковена, и потому по-своему Джедер был им знаком.

– Он потерян для нас… – ответил Рэймос, вслушиваясь в завораживающие переходы песни, намеренно написанной так доходчиво, чтобы быть услышанной людьми. – Но я не могу не верить, что чудеса возможны, и однажды ему захочется хотя бы обернуться.

Отголоски колдовской ночи отзвенели, и давно уже погасли костры. Реальность снова набросила на них свой полог, и тела «уплотнились», закрывая суть надёжным душным доспехом.

Дирк позволил своему телу всего пару часов сна, но после ритуала был свеж и полон сил – и духовно, и физически.

Только к вечеру следующего дня он нехотя включил мобильник. Так не хотелось позволять реальности вторгаться в их уютный маленький мир, сотканный их общим волшебством. На экране высветилось уведомление об одном-единственном голосовом сообщении. Обычно в это время его уже который год не трогали ни сотрудники, ни друзья из людей. Однако же, кто-то решил позвонить.

Дирк набрал короткий номер. Следующий виток его жизни сложился из каких-то нескольких слов, сказанных хриплым надломленным голосом.

– Дирк… Рэймос… Помоги мне.