Текст книги "Королева в тени"

Я продолжала смотреть на Томаса, не обращая внимания на непринужденную привлекательность его собственного наряда с изображением красивого серебряного льва, стоящего на задних лапах, которым была украшена туника, и чувствовала, как начинаю закипать от злости. Неужели он считал мою преданность ему настолько бессмысленно эфемерной, что Уилл мог приковать меня к себе этим неожиданно свалившимся на нас благородным титулом? Ясное дело, думал он именно так. Но жизнь в обстановке, когда Уилл продолжал горевать по отцу, а мне приходилось постоянно противостоять вдовствующей графине, разочаровала меня. Поэтому сейчас, обидевшись на клеветнические обвинения Томаса относительно моей прямоты и честности, я была не в настроении ни опровергать его догадки, ни оправдываться.

Я погладила ладонью великолепный мех, наслаждаясь его нежным прикосновением.

– И действительно – зачем? – сказала я. – Да, сэр Томас, я всегда мечтала ходить в горностае и носить графскую корону с золотыми листьями земляники. В конце концов я все-таки решила согласиться на этот брак с Солсбери. Возможно, я даже полюблю Уилла и еще буду радоваться, рожая ему наследников.

– Конечно, вы вполне можете достичь этого.

Томас сжал зубы, а моя напряженная спина стала прямой и жесткой, как алебарда.

– Быть просто принцессой абсолютно не идет ни в какое сравнение с тем, чтобы стать графиней через брак, – добавила я. – Именно этого я всегда хотела. Я удивлена, что вы до сих пор не смирились с этим. У нас с вами, сэр Томас, нет никакого будущего.

– С этим я соглашусь. Благополучием и высоким положением пренебрегать непозволительно. – Он был так же зол, как и я. – Боже правый, разумеется, это лучше, чем все, что мог бы предложить я! Просто я никогда не мог подумать, что вы можете быть такой капризной и даже развязной в том, как выказываете свои предпочтения. Скорость, с какой вы меняете коней на переправе, буквально пугает. Мне следует поучиться этому у вас.

– Но на самом деле вы меня совершенно не знаете.

– Но уже начинаю узнавать. – Он галантно склонил голову. – Вы, безусловно, приняли для себя самое благоразумное из всех возможных решений.

Теперь я уже разозлилась не на шутку. Да как он посмел называть меня капризной в своих предпочтениях! А что до моей развязности…

Я забыла о царственной сдержанности, к которой обязывала меня корона графини с золотыми листиками земляники.

– Это я капризная? Когда я выходила за вас, это произвело на меня сильнейшее впечатление. Я думала, что наши сердца теперь связаны друг с другом небесами. Но так и не заметила, чтобы ваше сердце было увлечено чем-то еще, кроме доброго здравия ваших лошадей к началу следующего турнира.

Я была не в настроении смягчать выражения, потому что хорошо представляла себе, в каком направлении двигались рассуждения моего признанного возлюбленного. Как дерзко и самонадеянно с его стороны было считать, что меня соблазнил неожиданный статус графини. Как это унизительно! И как тревожно то, что мне и самой в голову приходили те же самые мысли. Жить в качестве графини Солсбери будет намного более удобно и приятно, чем в роли леди Холланд.

Ответ Томаса был язвительным.

– А что в этом такого? Разумеется, я забочусь о благополучии моих лошадей. А чего вы, собственно, ожидали от меня? Признаний в пылкой любви к вам на каждом шагу, при первой возможности?

– Конечно нет!

– От физического состояния моих коней зависит моя жизнь.

– Ха! В них и заключаются ваши приоритеты.

– Послушайте меня, Джоанна. – Внезапно он вцепился в мои дорогие горностаевые меха и безжалостно сжал их в кулаке. – Я считаю своим долгом не обращаться и не прикасаться к вам, пока наш с вами брак не будет признан официально. Может, я и не граф, но я знаю, что такое честь. В настоящий момент я как будто… – с поэтическими метафорами у Томаса всегда наблюдались проблемы, – заключен в темницу, где все черно и расплывчато и откуда нет выхода. И пока я не заработаю достаточно денег, вам суждено оставаться в оковах графини Солсбери. Вам это может даже понравиться.

Это напоминало попытку следовать за кошкой, бегущей по лабиринту.

– Мне показалось, что вы только что сами согласились, что сохранить свои меха было бы наилучшим вариантом для меня… для нас обоих.

– Я не соглашался, а утверждал, что, по-моему, такое могло прийти вам в голову.

– Вы ни малейшего понятия не имеете, что у меня в голове.

– Ну, тогда насколько я знаю. – Воздух между нами звенел от напряжения. – Мне нужна еще одна война.

– Что ж, это, по крайней мере, избавило бы меня от одного из моих мужей. Что определенно лучше, чем иметь двух сразу. Тем более что полных супружеских отношений у меня нет ни с одним!

Он вдруг задумался и не ответил, как я на то рассчитывала, а просто убрал от меня руки и взялся за свой пояс, на котором висел меч. Я разгладила свой смятый горностай.

– Мне нужна какая-то работа, Джоанна.

Злость моя, к сожалению, обернулась насмешкой.

– Но что вы умеете делать? Кроме умения драться?

Мы с ним попались в западню, в липкую паутину, которую сплели собственными руками. Возможно, для меня было бы лучше, если бы я согласилась на жизнь с Уиллом, которая, признаться, была довольно приятной, но лишенной той искры радостного возбуждения, какая утром подняла меня с постели в предвкушении того, что сегодня я снова увижу Томаса, пусть даже всего на несколько коротких минут. В жизни с Уиллом, даже если я буду злиться на него, все равно не будет того яркого конфликта, обостряющего и оголяющего все чувства. Скрещивая мечи с Томасом, я чувствовала пьянящее головокружение от непредсказуемости происходящего между нами. А стычки с Уиллом скорее были похожи на то, что без толку молотишь кулаками в мягкую подушку.

И я знала, что предпочла бы.

– Неужели нет ничего другого, в чем вы могли бы найти себе применение?

– Я рыцарь. Солдат. Человек, который сражается.

– Я не имела в виду, что вы вдруг станете обрабатывать землю, как крестьянин.

Он нахмурился, и взгляд его устремился куда-то вдаль, как будто этими словами я заронила зерно новой идеи в его голове.

– О чем вы думаете?

– Вас это не касается.

– Мне не нравится ваш ответ.

– От меня вы не получите объяснений. – Затем он пожал плечами. – Скажем так: участие в военных походах дает человеку много разных стрел в его колчан.

Эта его образность ничего не проясняла.

– Я никогда не видела, чтобы вы пользовались луком.

– О, я прекрасный стрелок. Думаю, я уже знаю, в чем проявлю себя.

– До следующей войны.

– Разумеется. – Внезапно он пронзительно взглянул мне прямо в глаза. После чего без предупреждения затолкал меня в угол – какое-никакое, но все же укрытие – и, предварительно оглянувшись через плечо, с чувством поцеловал меня в губы. – Не люблю действовать скрытно. Мне это не по душе, но сколько уже времени прошло с тех пор, как я делал это в последний раз? – Он поцеловал меня еще раз, и мне вдруг стало очень жарко под узорным дамаском моего платья. – Так какова цена чести, Джоанна? Я только что грубо нарушил все принципы рыцарского поведения, о которых вам заявлял.

Я хотела ответить ему, что действительно прошло слишком много времени, что я совершенно не против, как бы постыдно это ни выглядело, но не успела, потому что он уже удалялся от меня своим широким шагом, оставив меня в полном недоумении. Что он задумал? У меня появилось стойкое ощущение, что мне это не понравится.

А вот поцелуй его мне понравился, даже очень. Он вдруг пробудил чувства, которые я уже стала забывать.

Итак, о чем же я думала?

Обо всем, в чем винил меня Томас, потому что смерть графа полностью разрушила порядок моей жизни, смешав ее фрагменты и составив из них совершенно иные картины и формы, словно в детской настольной мозаике. Сейчас я была графиней Солсбери, перед которой открывалось прекрасное будущее в виде богатства, обширных земельных владений, завидного положения при дворе в самом ближайшем окружении короля и королевы. И это не то, чем можно было бы пренебречь, если я в перспективе видела себя влиятельной особой.

С другой стороны, меня и так всегда считали своей в семье короля и королевы. Так что в этом смысле я от замужества с Солсбери ничего не выигрывала, мне это было ни к чему. Потому что не давало ничего такого, чего у меня, как дочери графа Кента, и так не было. Кроме разве что постоянства, которое обещал титул Уилла.

Но почему я должна ставить положение графини выше брака с человеком, которого я любила достаточно крепко, чтобы выйти за него, несмотря на такое мощное сопротивление?

Впрочем, одно важное преимущество все же было. Я тихонько вздохнула.

– Я графиня Солсбери, – вслух произнесла я. – А это значит, что я неуязвима для любых скандалов.

В этом был свой смысл. Прими мужа, который дан тебе судьбой, посоветовала я сама себе. И, как говорится, по одежке протягивай ножки. В противном случае рискуешь нарваться на крах и неописуемые беды.

Все это, конечно, хорошо.

Но почему я так разозлилась на Томаса? Потому что титул, дорогие наряды и корона графини действительно привязали меня к браку с Уиллом еще крепче. Бегство от него стало немыслимым. И когда мои первоначальные планы расстроились, а желания поменяли свою направленность, я сорвала свое раздражение на моем отважном рыцаре. Теперь я уже раскаивалась в своих эгоистичных нападках на него, а после этого поцелуя была вынуждена признать, что Томас до сих пор имеет власть надо мной и способен заставить меня потерять голову и забыть обо всем на свете. А также захотеть того, чего я хотеть не должна.

И все-таки, что же он задумал?

Вспоминая, как холодно он отозвался о своих планах, я подозревала, что могу счесть их абсолютно неприемлемыми.

– Джоанна. Джоанна!

Я зевнула и продолжила читать. Я была одна и наслаждалась своим уединением, погрузившись, что мне удавалось редко, в приятное чтение о романтических приключениях несравненного сэра Галахада в его поисках Священного Грааля. В этот момент из комнаты Уилла, находившейся по соседству, стали раздаваться звуки, которые ни с чем не спутаешь: грохот сброшенных на пол сапог, а также стук открываемых и захлопываемых крышек тяжелых сундуков. Увы, моему умиротворению осталось жить недолго.

Уилл посчитал необходимым вернуться в Бишем; это был довольно короткий визит, длившийся, если не ошибаюсь, не больше недели, после чего он снова приехал ко мне сюда, в Вестминстер. Я решила, что дам ему пять минут на то, чтобы дверь между нашими комнатами распахнулась.

Так и есть. Даже пяти минут не потребовалось. Он сменил свой дорожный наряд на кожаный костюм для охоты. Я подумала, что вид у него какой-то вороватый, когда он широким шагом прошел через всю комнату и, взяв меня за руку, поцеловал в щеку.

– Так вот ты где, Джоанна.

– Как идут дела в Бишеме? – поинтересовалась я.

– Тяжко. Моя мать считает, что мне следует оставаться там, чтобы вникнуть в дела поместий, хотя я и не буду полностью распоряжаться ими, пока мне не исполнится двадцать один год. Моя мать думает, что я должен уже привыкать. И бабушка ее поддерживает.

Я следила за ним, пока он нетвердой походкой бродил туда-сюда между табуретом и окном. Мысли его находились в смятении.

– А сам ты что думаешь по этому поводу, Уилл?

– Я не уверен. – Затем он криво усмехнулся. – Когда моя мать отдает мне распоряжение поговорить с управляющим, с советом моего отца или даже просто с поваром, которому нужно сказать, что моя бабушка может есть, а что не может, у меня такое чувство, будто на лодыжках висят кандалы.

– Я понимаю, о чем ты думаешь. – Поднявшись, я взяла его под руку. – Ты бы намного охотнее взял свой меч и отправился вместе с королем в очередной военный поход. – Я уже хорошо изучила Уилла. Я знала, как он будет реагировать и как заставить его сказать мне самое худшее. – Пойдем со мной, прогуляемся. Король до сих пор все еще разговаривает с Филиппой.

Выйдя из наших апартаментов, мы медленно направились в сторону королевских покоев.

– Так поступил бы мой отец. – Уилл на секунду болезненно скривился. – Поэтому и я должен. Но все это не так просто…

– Конечно просто. – Не то чтобы я очень хотела, чтобы Уилл поскорее уехал во Францию поучаствовать там в какой-нибудь битве; однако пришло время избавиться от узды, в которой его держала мать. – Кто управлял вашими поместьями, когда отца там не было? Когда он был в плену во Франции? Я уверена, что графиня этого не делала. Это моя мать могла совать свой нос куда попало, в любую дырку у себя в поместьях, но далеко не всякая жена или вдова стремится надзирать за каждой малозначительной мелочью в хозяйстве, от порядка в спальне до погреба.

– Это делал наш управляющий, – сказал Уилл. – И совет моего отца, состоящий из рыцарей и духовников. Они принимали решения по всем возникающим вопросам. У моей матери не было к этому ни интереса, ни должного усердия, ни даже амбиций. Нет, она, конечно, присматривала за тем, как везде идут дела, а если и нет, то это определенно делала моя бабушка. Несмотря на обманчивую внешность, моя бабушка – до неприятности проницательная пожилая дама, даже притом, что отказывается есть жареное мясо.

– Так почему это не может продолжаться подобным образом и дальше?

– Наш управляющий уже стар. Думаю, его назначала на эту должность еще моя бабушка. Зрение начинает подводить его.

– Тогда назначьте другого.

Уилл вдруг резко повернулся ко мне, и я взглянула на него. В голове у него явно продолжала крутиться одна навязчивая мысль, и это тревожило меня. А когда он растерянно и часто заморгал, я догадалась, в чем там дело.

– О нет, – сразу сказала я.

– Но ты могла бы это сделать.

Конечно, я могла бы. У меня есть способности. Есть усердие. Есть образование, а если чего-то недостает, то я могу научиться этому, причем довольно быстро. Однако, как и у вдовствующей графини, у меня не было интереса и стремления стать главной в собственных поместьях. Я могла бы регулярно просматривать бухгалтерские книги под руководством управляющего, но не имела ни малейшего желания проводить каждый день, вникая в разные детали относительно собственности семейства Солсбери. Я видела себя при дворе, в водовороте дворцовых подводных течений, интриг и политических сплетен, а не занимающейся тем, чтобы ежедневно заказывать трапезу для всей семьи, а потом следить за тем, что нам подали.

– Нет, – уже более решительно заявила я. – Найми себе управляющего. Деньги у тебя есть.

– Ничего у меня нет. Вообще ничего, пока я не достигну совершеннолетия.

– Тогда обратись к королю. Он отнесется к этому с пониманием. И не позволит тебе прозябать в нищете.

Однако на этот раз Уилл оказал более серьезное сопротивление, чем я ожидала.

– Я не могу нанять кого попало. Мне нужен человек умелый и преданный, опытный в обращении с людьми и деньгами. – Я видела, что чем больше он говорил, тем больше убеждал себя в том, что выбранный им вариант – лучший. Сам заниматься поместьями Уилл не желал, а когда вспомнил о плачевном состоянии своих финансов, взоры его тут же обратились ко мне. – Но почему ты не можешь взять это на себя, пока я буду воевать?

Таким вот образом мы пришли к нашей с ним первой серьезной размолвке. Я не собиралась связываться с чернилами, книгами учета и мерными рейками[15]15
  Денежная система, действовавшая в Англии в Средние века, основывалась на деревянных полированных рейках с зарубками с одной стороны, обозначающими номинал. Потом рейка расщеплялась вдоль по всей длине таким образом, чтобы сохранить зарубки. Одна половина рейки оставалась у короля и служила защитой от подделки, а вторая запускалась в обращение.


[Закрыть], чтобы не стать такой же отталкивающей, как вдовствующая графиня.

– Если ты думаешь, что твоя мать с бабушкой позволят мне распоряжаться в Бишеме вразрез с их желаниями, ты просто безнадежно глуп!

– Они обязательно позволят, если я им это прикажу.

Иногда Уилл мог быть поразительно наивным. Вот и сейчас, не желая оставлять все, как оно есть, и считая, что я являюсь идеальным ключом к решению всех его проблем, мой супруг настаивал на своем, не замечая, насколько он эгоистичен, и не собираясь признать это.

– Я предпочитаю танцевать, а не заниматься бухгалтерией.

К этому времени мы уже дошли до Большого зала.

– А ты не можешь делать и то, и другое? Если бы ты только…

– Если я возьмусь за это, то буду соглядатаем вашего стареющего управляющего до конца своих дней. Найми другого. Человека молодого, амбициозного и благоразумного.

– Но у тебя же полно свободного времени. Тогда как я должен ехать на охоту.

– Охота? Вот это достойное занятие! Ты будешь развлекаться, пока я стану сбивать в кровь пальцы, разбираясь с мерными рейками и бесконечными списками доходов от ренты!

Уилл казался обиженным.

– Ты же сама сказала, что мне нужно больше времени проводить с королем.

– Но не за счет того, чтобы уклоняться от управления поместьями. Этим пренебрегать нельзя.

– Ну пожалуйста, Джоанна… – продолжал подлизываться Уилл, пользуясь своей улыбкой, обладавшей особым очарованием.

– Нет.

– Милорд…

Мы дружно обернулись. Перед нами стоял сэр Томас Холланд, также одетый для охоты, с соколом на затянутой в кожаную перчатку руке, со сворой собак у его ног и парой возбужденных пажей за спиной.

Уилл, все еще находясь под впечатлением от моего отказа, учтиво приветствовал его кивком. Я же не пошевелилась, продолжая просто стоять на месте.

Томас выглядел очень торжественно и несколько официально.

– Милорд. Я бы хотел коротко переговорить с вами до появления короля.

Я переводила свой взгляд с одного на другого, а Томас тем временем как-то небрежно кивнул в мою сторону, как будто намекая этим, что я должна отойти и предоставить им возможность для мужского разговора. Уилл, казалось, был удивлен этим не меньше моего. Я же надела на лицо приличествующую ситуации маску безучастности, но никуда отходить, конечно, и не подумала.

– У меня есть к вам предложение, милорд.

– Предложение? Какого рода?

Я все еще не догадывалась, какую еще разрушительную молнию задумал метнуть Томас в наш с Уиллом союз.

– Мне кажется, что мое предложение сулит нам взаимную выгоду.

После этих слов Уиллу удалось принять настороженный вид. Может быть, он уже и убедил себя, что Томас отказался от претензий на меня, но, чтобы его подспудная подозрительность умерла окончательно, требовалось еще очень много времени.

– Взаимную выгоду?

– Да, я так думаю. Теперь, когда вы стали графом Солсбери. Мы с вами оба думаем о военной службе, но пока таких предложений нет.

– Что ж, это правда. Я надеюсь, что король в скором времени увидит необходимость в новой французской кампании…

Внезапно они на моих глазах превратились в братьев по оружию, обсуждающих военные действия. Оставив их за этим занятием, я отошла туда, где появилась разодетая в шикарное платье из зеленого атласа Изабелла, готовившаяся ехать на охоту со своим отцом. Не успела я отойти и на двадцать шагов от них, как мой слух уловил, что их оживленные обсуждения достоинств одного меча или шлема перед другими вариантами подошли к концу.

– …Мои услуги, – донеслось до меня окончание фразы Томаса. – Насколько я понимаю, вы в них нуждаетесь.

Я не верила собственным ушам. Игнорируя Изабеллу, я тут же повернула назад и успела услышать, как Уилл признался:

– Да, это так. Я как раз только что обсуждал этот вопрос с Джоанной…

– Я мог бы помочь в решении вашей проблемы.

Я заметила, как лицо Уилла посветлело.

– Насколько я понимаю, сэр Томас, вы предлагаете мне воспользоваться вашим богатым жизненным опытом?

– Да. Я убежден, что вы оцените его в полной мере и это будет выгодно для нас обоих.

Уилл выглядел так, как будто с его плеч свалилась тяжелая ноша. В считаные секунды я уже стояла рядом с ним.

– Насколько мне известно, вы не обладаете особыми талантами в этой области, сэр Томас, – строго заявила я.

Томас признал это, но тут же с готовностью возразил, причем ответ его адресовался исключительно Уиллу.

– Уверяю вас, милорд, если я могу организовать военные действия и повести людей в бой, то, безусловно, смогу контролировать управление поместьями Солсбери. И смогу найти общий язык с вашим советом. Мне необходимо зарабатывать. А вам нужен управляющий. Для меня было бы большой честью служить лично вам и вашей семье.

Это была чистой воды декларация, и, хотя вроде бы все говорилось правильно, я вдруг почувствовала холод от подступившего страха, несмотря на то что я успела восхититься той нахальной дерзостью, с которой Томас хватался за представившийся шанс. Любой, кто сейчас посмотрел бы на сэра Томаса, никогда бы не усомнился, что с его стороны это совершенно искреннее предложение; а я и не знала, что он такой мастер прикидываться.

А может быть, он и не притворяется? Ничто не могло убедить меня, что это будет правильный шаг. Уилл, похоже, тоже думал о том же, глядя на меня с таким выражением, будто это я пригласила Томаса сделать это предложение. Вздохнув, я лишь слегка пожала плечами. У меня не было желания жить в доме, где я буду поддерживать видимость приличествующего нашей ситуации сосуществования. Но сначала я хотела выслушать, что на это скажет Уилл.

– Как уже правильно заметила моя жена, у вас нет опыта управления хозяйством.

Губы Томаса скривились в улыбке.

– Участие в военных походах дает человеку много разных стрел в его колчан.

Я вспомнила, когда я слышала от него это выражение. Так вот что он тогда планировал! Я бросила на Томаса взгляд, не дававший возможности усомниться в моем неодобрении.

– Это может сработать. – Избегая смотреть мне в глаза, Уилл тер большим пальцем подбородок; я уже знала, что он делает так, когда принимаемое решение связано с риском. Нет, это определенно не сработает. Я уже набрала в легкие воздуха, чтобы предложить Уиллу взять время на обдумывание и рассмотреть другие – любые другие – альтернативы, когда на плечо Уилла легла чья-то тяжелая рука и в нашу беседу вмешался четвертый участник.

– Прекрасный выбор, я бы сказал.

Все мы были так увлечены своими переговорами, что никто не слышал, как к нам подошел король. Эдуард выглядел бодрым и веселым.

– Я поддержу вас, молодой человек. А с вами, Томас, немного поделюсь опытом, пока вы, благодаря своим амбициозным устремлениям, сами не станете землевладельцем и пока в вашем распоряжении не будет достаточно сундуков с заработанными на турнирах деньгами. Вам ведь нужно оставить своим наследникам нечто большее, чем потрепанные в боях рыцарские доспехи и бряцающая связка боевого оружия.

Пресвятая Дева! Эдуард сам не ведал, что он сейчас делает.

– Но, сир, мы еще не рассмотрели кандидатуры других управляющих, – попробовала возразить я.

– К чему утруждать себя этим, когда все можно решить одним рукопожатием, после чего мы отлично встряхнемся во время доброй скачки на охоте с нашими гончими. Если все упирается в деньги, то я, Уилл, могу оказать вам материальную поддержку, пока вы сами не сможете распоряжаться своими средствами. Ну же! – Он снова похлопал Уилла по плечу. – Обо всем договорено, и теперь у вас есть ваш новый управляющий!

Просияв, король двинулся дальше, сопровождаемый пестрой гурьбой своих охотничьих псов, оставив позади Томаса с Уиллом, которые тут же пожали друг другу руки, очень довольные этой сделкой.

Как уже сказал король, теперь у нас был наш новый управляющий.

Уилл явно испытывал облегчение.

– Мы еще должны обязательно поговорить об этом, сэр Томас. Ты идешь, Джоанна?

А зачем мне было оставаться? Послушать, как эти двое мужчин будут обсуждать обустройство дома, где нам предстояло жить втроем? Я бы, пожалуй, осталась, если бы могла допустить, что они прислушаются хотя бы к одному моему слову. Уилл вообще рассматривал это предложение как манну небесную, потому что за эту службу он не должен был платить Томасу слишком много. Что же касается мотивов Томаса, то я пока не могла их разгадать. Как и мотивы короля, который невольно благословил всю эту процедуру принятия решения.

С большим трудом контролируя себя, я натянуто улыбнулась и со смиренным видом оставила их обсуждать условия сделки.

Я не собиралась допускать, чтобы эта наша странная ménage à trois[16]16
  Ménage à trois – супружеская жизнь втроем, любовный треугольник (фр.).


[Закрыть] проистекала не контролируемым мною образом, – моя гордость не могла принять такую возмутительную ситуацию. То, что никто из них не озвучил ни одного возражения против такого нового устройства нашей жизни, было абсолютно неприемлемо. Если бы кто-то посторонний узнал всю правду о нашей неразберихе с браками, нас бы просто смешали с грязью. Поэтому я была готова драться не на жизнь, а на смерть, чтобы помешать этому.

И что же такого ты теперь сделаешь?

Этот мой вопрос к самой себе оставался без ответа, поскольку соглашение одобрил сам Эдуард, а Уилл видел во всем этом лишь возможность переложить свои тяжкие обязанности на чужие, гораздо более широкие и крепкие плечи. Я не видела способа, каким можно было бы нанести хоть малейший урон этой новой схеме. Одно мне было понятно: я не перенесу, если мы втроем будем жить под одной крышей, да еще вдобавок с матерью и бабушкой Уилла.

Конечно, ничего этого не случится. Разумеется, в последний момент, где-нибудь между загонами очередного зверя, Уилл все-таки вспомнит, что Томас имеет притязания на меня как на свою законную жену. И это, ясное дело, станет для него сильнейшим аргументом, чтобы все-таки отказать Томасу.

Я очень злилась на Томаса, который заставил меня все утро так переживать. О чем он вообще думает? В нашем общем доме не могло происходить ничего аморального, хотя я не думала, что Томас стремился именно к этому. В первую очередь он был человеком строгих принципов. Человеком, который свято чтит долг и преданность. А значит, за этим таилась какая-то необычная хитрость.

– Что-то случилось? – спросила у меня Изабелла, собиравшаяся поехать вслед за своим отцом.

– Абсолютно ничего. Я бы не советовала тебе ехать на охоту в этом твоем платье – распугаешь всех гончих.

Изабелла неодобрительно покосилась на меня:

– Я сделаю так, как посчитаю нужным. А вот ты выглядишь так, будто хочешь убедить своего мужа в чем-то таком, что ему может не понравиться.

– Уилл всегда поступает в полном соответствии с моими пожеланиями, – заявила я в ответ, хотя была в этом далеко не уверена.

Охота закончилась. Уилл, весь перемазанный в грязи, вернулся довольный и с улыбкой на губах.

– Уилл, я должна поговорить с тобой.

Однако мой податливый муж отмел все мои пожелания еще до того, как я успела озвучить их.

– Джоанна, у нас есть новый управляющий. Разве это не решает все наши проблемы? Сэр Томас – прекрасная кандидатура. Я смогу продолжить жить при дворе, а тебе не придется перегружать свои прекрасные глазки, вчитываясь в скучные бухгалтерские книги. – Он уселся на скамью и жестом приказал одному из своих пажей стащить с него сапоги.

У меня просто не нашлось слов.

Уилл, почувствовав мое недовольство, предусмотрительно отослал пажа.

– В чем дело, Джоанна?

– Я просто в восторге услышать от тебя, что наша проблема решена!

– Нет, ты совсем не в восторге.

– Конечно, не в восторге. Как ты мог поступить так… так нелепо?

– Это показалось мне в высшей степени разумным. И король со мной согласился.

– Королю ничего не известно об имеющихся у нас сложностях. Ох, Уилл! Какой же ты непонятливый! А что, если слухи о моем первом замужестве докатятся до придворных сплетников? А тут на тебе, получите: все действующие лица этих событий счастливо живут под одной крышей втроем.

– Но таких разговоров не будет, Джоанна. И к тому же никакой законной связи между тобой и сэром Томасом никогда не было. – От такой непробиваемой беззаботности я стиснула зубы. – Ты замужем за мной. И потом, кто сейчас станет вспоминать об этом, когда прошло уже столько лет?

– Скандалы всегда разгораются именно тогда, когда их меньше всего ожидают. А при дворе это всем очень понравится. Мы станем предметом всеобщих насмешек. Ты, по крайней мере, точно. Сам ты об этом не задумывался? О своей роли обманутого мужа? Могу себе это представить: у нас за спиной станут шептаться, что Томас добился должности нашего управляющего шантажом, угрожая рассказать о своей свадьбе со мной всем и вся. Ты этого хочешь?

– Этого не случится. – Поскольку я не предложила налить ему чашу эля, Уилл сделал это сам. – Холланд уже отказался от попыток заполучить тебя в жены. Все это дела давно минувших дней – было, да водой унесло.

– Так вы с ним действительно обсуждали это?

– Нет. Нам и не нужно было.

– Какая завидная честность между мужчинами! Поверить не могу!

У меня появилось сильное желание вырвать чашу из его руки.

Тон Уилла стал снисходительным.

– Это будет чисто деловой договор. И тебе нет нужды переживать по поводу своей репутации, Джоанна. Я не удивлюсь, если он в течение ближайшего года найдет себе другую невесту.

– Вы и это успели с ним обсудить?

– А что, если и так?

Ну что тут скажешь? Не могла же я в самом деле заявить, что не верю в смирение Томаса, внушающее Уиллу такой оптимизм. Но и возразить тоже не могла. Уилл так решил, и дело уже сделано. Все, что мне оставалось, – это просто сказать:

– Ну ладно, только если моя репутация от этого не пострадает. Ибо я ни в коем случае не желаю оказаться причастной к семейству, замешанному в греховном скандале.

– Вздор. Конечно, ничего такого не произойдет. – Уилл поцеловал меня в щеку, и в глазах его блеснул лукавый огонек. – В Бишеме твоими компаньонками станут моя мать и бабушка. Так что ничего постыдного или неподобающего в этом быть не может. – Огонек стал теплее, а в голосе появились озорные нотки: – Кроме всего прочего, я думаю, что уже пора…

– Что пора?

Несмотря на свою взъерошенность и перепачканный на охоте костюм, Уилл обнял меня одной рукой за талию.

– Я думаю, дорогая моя Джоанна, что пора нам с тобой консумировать наш брак.

Сердце мое глухо забилось в груди. Да, время пришло. Давно пришло. Но я не хотела даже думать об этом.

– Но не в таком же виде, когда ты весь в грязи, – только и сказала я.

– Ну, это легко поправить. – Он хотел поцеловать меня в губы, но я отвернулась, и поцелуй пришелся в щеку.

– И не тогда, когда мы продолжаем находиться в трауре, Уилл, – добавила я, хватаясь за любой повод. – Это было бы просто неприлично.

– Да, думаю, ты права. – Он выглядел так, будто уже совсем забыл о своем горе.

Я успокаивающе похлопала его по руке:

– Потом, после.

Естественно, это было не последнее мое слово в обсуждении темы о новом управляющем. Теперь я обратилась непосредственно к тому, о ком шла речь.

– Как вы могли додуматься до такого возмутительного поступка? – заявила я, не желая попусту сотрясать воздух и сразу переходя к делу.

Я загнала Томаса в угол. Иногда Уилл представлял слишком уязвимую мишень. Король не знал, что задумал его рыцарь, но сам-то Томас понимал, на что он идет. Он прекрасно знал, что имелось в виду, и тщательно все спланировал, как будто это была какая-то военная операция. Ему нужна была работа. И ему было известно, что нам требуется управляющий. Я же по собственному опыту знала, насколько безумно убедительным он может быть.