Текст книги "Вампир, мон амур!"

ГЛАВА 13

– Джеро! – Задремавшая на солнышке дверь вагончика испуганно охнула, получив кулаком по спине. – Двадцать минут уже превратились в полчаса, сколько можно тебя ждать! Ты там что, заснул?! А как же роль?

Яромиру жутко не нравился американский вариант его имени, но лучше уж так, чем дурацкие коверканья косноязычных аборигенов самой напыщенной страны мира.

– Прекрати ломать дверь! – он сгреб себя в кучу покомпактнее и поволок все это сомнительное счастье к выходу. – У меня сейчас голова расколется от твоего шума, а особенно – от визгливого тембра голоса. Наверное, твой далекий предок, Джим, был вожаком стаи лесных мартышек.

– Почему именно мартышек? – хмыкнул Сикорски. – Может, могучих горилл?

– Это вряд ли.

– Почему это?

– Потому что гориллы не верещат, они ухают. Похожие звуки издает Лорна во время секса, так что она – да, где-то в корневой системе генеалогического дерева имеет гориллу.

– Чего-о-о? – Маячившая у режиссера за спиной блондинка возмущенно вытаращила и без того большие глазищи, что в комплекте с перекачанными силиконом губами сделало ее похожей на аквариумную рыбку. – Ты что, меня только что с обезьяной сравнил?!

– Если честно, – поморщился Яромир, растирая засевший в виске раскаленный гвоздь, – я только что подумал, что ты похожа на вуалехвоста. А это вообще уже сюр какой-то – союз гориллы и рыбы!

– Джеймс! – заверещала Лорна, поворачиваясь к режиссеру. – Почему ты молчишь?! Этот м… издевается надо мной, а ты никак не реагируешь?!

Вот тут она была не права – Сикорски реагировал, причем очень бурно, со всхлипами и утиранием слез.

Отсмеявшись, он хлопнул пунцовую от злости актрисулю по круглой попке и скомандовал:

– Все по местам! Начнем сцену жестокой расправы над нашей гориллорыбкой с самого начала!

– Не называй меня так! – Лорна пустила в ход самое действенное в женском арсенале оружие (после бюста, конечно) – слезы.

Она всхлипнула и старательно задрожала губками. Но хорошо управляемы нормальные, данные от природы, губы, а силикон живет обычно своей жизнью. И вместо трогательной дрожи получилось резиновое пошлепывание.

Теперь рыдала от смеха вся съемочная группа.

Кроме Яромира. Ему было не до смеха – боль из виска растеклась дальше, затопив и разум, и эмоции, и чувства. Так плохо ему еще не было никогда.

Потому что проблем со здоровьем у Яромира Красича не имелось, что подтверждал ежегодный медицинский осмотр. Он очень тщательно следил за этой капризной штукой – здоровьем, прекрасно осознавая, что больной актер никому не нужен. Так же, как и пьющий актер, не говоря уже о потребляющем наркотики.

О наркотиках и речи быть не могло, Яромир ни разу не позволил себе попробовать это средство слабаков и неудачников. Он не курил, пить – пил, но в меру, до состояния «в слюни» ни разу не упился, занимался джоггингом, плаванием, ушу, наведывался в тренажерный зал – в общем, был в форме. Да еще какой! Большинство трюков на съемках Яромир Красич выполнял самостоятельно. Дрался тоже сам.

Что, кстати, и было одной из причин, по которой режиссеры предпочитали работать именно с ним. Никаких утренних похмелий, запоев, опухшей морды, наркотического бреда, работоспособность фантастическая, да еще и на дублерах можно сэкономить!

Сикорски сразу заметил, что с Яромиром что-то не так. И вовсе не потому, что Красич не принимал участия в коллективном ржаче – сложно не обратить внимание на мертвенную бледность, разлившуюся по лицу актера, на мучительную гримасу, исказившую лицо.

Резко оборвав гоготанье, Джим подбежал к пошатнувшемуся Яромиру:

– Господи, Джеро, что с тобой? Тебе бы сейчас вампира играть, а не оборотня, причем без грима. Что случилось?

– Не знаю, – сквозь зубы процедил Красич, с трудом сдерживая подкатившую к горлу тошноту. – Голова просто раскалывается от боли, и мутит жутко.

– Опаньки! – встревожился режиссер, озабоченно вглядываясь в осунувшееся лицо Ярика. – А у тебя, часом, гипертонии в анамнезе нет?

– Какой, на хрен, гипертонии?! – повысил голос тот, совершенно забыв о тусовавшейся у выхода тошноте.

И был мгновенно наказан за свою забывчивость, да так мгновенно, что едва успел оттолкнуть Сикорски и вцепиться, ища поддержки, в ближайшее дерево.

– Врача! – заорал Джеймс, повернувшись к остальным. – Срочно!

– Но у нас нет на площадке врача, – робко проговорила Кэти, ассистент режиссера.

– Почему?!

– Вы же сами решили, что незачем иметь в составе съемочной группы врача, в случае чего можно обойтись местной медициной.

– …!..! – заметался Сикорски, беспомощно наблюдая за тем, как выворачивает наизнанку кумира миллионов. – Что же делать?!

– Ой, да ничего с ним не случится, – злорадно поджала накрашенный силикон Лорна. – Подумаешь, беда! Перепил небось накануне, вот и все. Сейчас проблюется и будет в норме.

– По себе не суди, ОК? – брезгливо поморщился Джеймс. – Ты прекрасно знаешь, что Джеро никогда на съемках не напивается. К тому же вчера вечером мы работали допоздна и сил на гулянки ни у кого не осталось. Если только у тебя, поскольку твоя роль особой самоотдачи не требует.

– Да, силы у меня были, – мурлыкнула блондинка, зазывно качнув бюстом. – И ты должен помнить об этом.

Сикорски хотел ответить что-то резкое, но в этот момент Яромир покачнулся, навалился на ствол дерева всем телом и начал медленно сползать на землю.

Но упасть ему не дали – сразу несколько человек метнулись к парню и подхватили на руки.

– Отнесите его в вагончик! – Сикорски вытащил из кармана мобильник и попытался набрать номер. – …! Я же не знаю, как тут вызвать врача! Кэти, ты знаешь?

– Да, конечно, – заторопилась его помощница. – У меня записан номер телефона местной больницы.

– Местной – это того городишки, в котором мы живем?

– Разумеется, – пожала плечами Кэти, – какой же еще?

– Надеюсь, здесь найдется грамотный врач. Хотя откуда в румынской дыре грамотные врачи!

– Ну почему же, это все-таки Европа, не Африка, в конце концов. Алло! Да, здравствуйте! Это больница? Что? Что вы говорите? Но… – девушка нажала кнопку отбоя и растерянно посмотрела на шефа.

– Что такое?! – нахмурился тот.

– Они… – дрожащим голосом пролепетала Кэти. – Они, похоже, не знают английского…

– Как это?! – совершенно искренне изумился Сикорски.

А и правда – как такое может быть?! Ведь всем известно, что английский язык обязаны знать везде и всюду, в любом захолустье. Он, Джеймс Сикорски, как, впрочем, и другие режиссеры благословенного Голливуда, в своих фильмах поэтому даже не заморачивается поисками переводчиков для главного героя – с ним и в африканской деревушке, и в джунглях Амазонки, и в сибирской глухомани (не говоря уже о старушке-Европе) местное население будет общаться исключительно на родном, звездно-полосатом, наречии.

И вдруг – в больнице небольшого городка, затерявшегося в горах Румынии, не знают английского! Бред свинячий!

– Босс! – из вагончика, куда отнесли Яромира, выбежал встревоженный оператор. – Ему совсем плохо!

– Что?

– Он задыхается!

– Да что за ерунда такая! – застонал Сикорски. – Сначала голова болит и тошнит – это похоже на гипертонический криз. А теперь – задыхается! Так, в мою машину его, повезем в больницу самостоятельно!

– А если не довезем? – всхлипнула Кэти.

– Заткнись, дура! Что ты такое говоришь?!

– Но ведь…

– Я могу помочь, – послышался тихий голос, говоривший с сильным акцентом.

– Что? Кто это? – вздрогнул Сикорски, поворачиваясь.

– Я могу помочь, – повторила худенькая светловолосая девушка с коротко подстриженными волосами. – Вернее, попробую.

– А ты вообще кто? – озадаченно уставился на одетую в дешевые джинсики и свободную майку худышку.

– Это Джулия, она местная, – заторопилась Кэти. – Она помогает вещи собирать, убраться там, за едой смотаться. Джулия знает, где хорошие продукты, в каком ресторане кормят вкусно.

– Это понятно, – нетерпеливо кивнул Сикорски. – Но как она может помочь Джеро? Вкусно покормить?

– Моя бабушка умела лечить людей, – тихо проговорила девушка, разглядывая траву под ногами. – И мама тоже. У нас в роду все женщины это умеют.

– Как лечить, травками, что ли?

– Нет, руками.

– Как?!

– Руками.

– Что за ерунда! – отмахнулся режиссер.

– Это правда, босс, – вмешался топтавшийся неподалеку оператор. – У меня как-то башка вдребезги пополам раскалывалась, так Джули подошла, руками над макушкой поводила, и все! Боли как не было, я аж офигел!

– Мистер Сикорски! – в дверях вагончика появилась перепуганная Саманта, гример. – Он… Джеро потерял сознание!

– Да твою мать! – Сикорски бросился к вагончику, схватив за руку Джулию. – Если сможешь помочь – озолочу!

– Мне не надо золота! – выдохнула на бегу девушка. – Я просто хочу помочь! Я люблю его!

– А, понятно.

– Ничего вам не понятно!

– Да мне без разницы, главное – спаси Красича! Если он умрет…

– Не умрет, – еле слышно прошептала Джулия, входя в вагончик. – Теперь не умрет.

ГЛАВА 14

В вагончике было не протолкнуться – сюда набилась почти вся съемочная группа. И вовсе не из любопытства, люди искренне переживали за Джеро Красича. Потому что он так и не смог заразиться звездной болезнью, сколько ни кусал его успех. А иногда красавчика страстно кусали и настоящие вампиры от шоу-бизнеса, типа Пэрис Хилтон и нескольких других блондинистых примеров для подражания всех американских (и не только, увы) девчонок. В донжуанском списке Джеро Красича были и они. И кусали, и царапали спину (чего, кстати, Яромир терпеть не мог), но заразить парня осознанием собственной исключительности так и не смогли.

Джеро Красич на съемках никогда не «включал звезду», не требовал для себя особых условий и свежих устриц из Па-де-Кале к завтраку. Нет, он вовсе не отказывался от номеров люкс и удобных машин, но, если этого не могли обеспечить, спокойно трясся вместе с остальными в автобусе. И пиво пил с мужиками, и анекдоты рассказывал, и корона с головы не падала, когда требовалось помочь перетащить какую-либо тяжесть, а грузчиков рядом не было.

В общем, был своим парнем. Веселым и компанейским, а еще – очень честным и порядочным.

Поэтому сейчас почти у всех на лицах поселилась тревога. Кто-то из девушек тихонько всхлипывал, мужчины гоняли по скулам желваки, сатанея от нелепости происходящего. И в самом деле, гадство какое-то – буквально час назад Джеро был весел и здоров, а сейчас лежит на кровати бледный до синевы, словно мертвец!

– Ну, чего столпились! – заорал Сикорски. – Дышать ведь нечем, тут и здоровый человек в обморок упадет! Марш отсюда все, быстро!

– А вы что, врача нашли? – с надеждой посмотрела на босса симпатичная мулаточка Саманта, работавшая в группе костюмером.

– Не задавайте лишних вопросов и освободите помещение! Вы что, смерти Джеро ждете?

Нет, его смерти никто не ждал, поэтому народ торопливо потек к выходу, где на пару секунд образовался небольшой затор в виде стокилограммового осветителя Ларри, но препятствие было успешно, хотя и не очень вежливо, вытолкнуто наружу.

И через минуту в вагончике остались только Джулия, Сикорски, Кэти и Лорна. Ну и Яромир, конечно.

– А ты тут что забыла? – Джеймс недовольно покосился на Лорну, со злорадным любопытством разглядывавшую своего недавнего обидчика.

– Но как же, кисик…

– Какой я тебе, на…, кисик?! – весь страх мужчины, набухший в груди при виде похожего на труп Джеро, нашел наконец выход и бурлящей лавой гнева вылился на крашеную голову недалекой красотки. – Ты что себе позволяешь, а?! Рабочий ротик вовсе не дает тебе каких-либо привилегий, поняла? Пошла вон отсюда, пока не выгнал из группы к чертовой бабушке!

Наверное, другая девушка оскорбилась бы, расплакалась, но Лорна была из породы женщин-пиявок, существующих только за счет мужчины-кормильца. А пиявки не имеют привычки обижаться, они четко знают – если кормилец оторвет их, придется искать нового, а это не так просто, можно и форму потерять. Мужские особи подобных паразитов тоже существуют, это клопы постельные. Унижайте их сколько угодно, главное – не гоните, позвольте существовать за ваш счет.

В общем, Лорна не выбежала из вагончика, рыдая от обиды, она лишь пожала плечами, выдула пузырь жвачки и молча вышла.

– Ну а ты чего стала столбом? – зарычал Сикорски, повернувшись к Джулии. – Обещала – лечи.

– Да, конечно, только… – девушка запнулась, набрала полную грудь воздуха и решительно произнесла: – Вы все тоже должны уйти. Мне надо остаться наедине с мистером Красичем.

– Что значит – наедине? – возмутился режиссер. – И речи быть не может! Мало ли что ты удумаешь с ним сделать? А через девять месяцев родится ребеночек и ты обдерешь Джеро как липку!

– Какой ребеночек? – искренне удивилась Джулия, но минуту спустя до нее дошло. Она нахмурилась, бледно-голубые глаза на мгновение стали черными, в них полыхнуло смоляное пламя, но только на мгновение. А потом девушка опустила голову и упрямо процедила: – Можете думать обо мне что хотите, но, если я не начну работать с мистером Красичем сейчас, он не доживет до вечера.

– Работать? Что значит – работать?

– Я не очень хорошо говорю по-английски, я имела в виду – лечить.

– Так лечи, чего встала!

– Пока вы здесь – не могу.

– Вот же коза упрямая! – прошипел Сикорски, громко сопя от злости. – Ну ладно, мы уйдем, но учти – если ты задумала что-то плохое, тебе не поздоровится!

– Учту, – невозмутимо кивнула Джулия.

Она проводила режиссера с помощницей до двери, затем щелкнула замком, запираясь изнутри, опустила все жалюзи на окошках и только после этого приблизилась к кровати, на которой лежал Яромир.

– Ну, вот и все, – вполголоса произнесла она на чистейшем русском. – Теперь ты никуда от меня не денешься, красавчик. И сестра твоя никуда не денется, и ее омерзительный женишок. А если будешь себя правильно вести, я, так и быть, оставлю тебя в живых, станешь моим фаворитом. Уж очень хороший экземпляр получился у жалких людишек, верно, Раал? Ладно, ладно, не психуй, ничего с ним не случится, это ведь мое заклятие на нем, не чье-то другое. Хорошо, что ты у нас такой компанейский, душка Джеро, – пробормотала она, склонившись над беспомощным телом мужчины. – И тебе абсолютно все равно, кто принесет тебе попить во время съемок. Вкусная была водичка, да? А помнишь сказку о живой и мертвой воде? Так вот это все правда, малыш, вода может и лечить, и убивать, причем сама по себе, безо всяких примесей и добавок в виде яда цикуты, к примеру. Достаточно просто изменить информационную структуру водички, вот и все. А я это с некоторых пор умею делать, и не только это. Ладно, хватит болтать, пора делать из тебя моего раба.

Джулия сбросила с себя всю одежду, обнажив висевший на шее на тонкой цепочке клинок. Не очень большой, странной формы, из серебристого металла, не похожего ни на один из известных на Земле. Ручка клинка была непроницаемо-черной, словно отлитой из мрака.

Девушка подняла руки и, зажав клинок между ладонями, прикрыла глаза и затянула заунывный речитатив на незнакомом языке.

Лежавший неподвижно Яромир вдруг застонал, глаза под плотно закрытыми веками забегали из стороны в сторону, мышцы лица начали подергиваться, причем совершенно произвольно, отчего лицо исказилось до неузнаваемости. Затем дрожь перешла на тело, оно конвульсивно выгнулось вперед, раз, другой, третий. И захотело женщину.

И женщина, не прерывая речитатив, ответила на зов тела, опустившись на него сверху.

Яромир захрипел, словно пытался вырваться, освободиться из кошмарного сна, веки его задрожали, губы растянулись, обнажая судорожно стиснутые зубы.

А тело между тем продолжало двигаться в общем ритме с женским…

Потом по ним прошла судорога, Джулия выгнулась в талии, запрокинув голову, и нарисовала острием клинка прямо над солнечным сплетением похожий на свастику знак. Сначала себе, потом – Яромиру. И упала на мужчину, плотно прижавшись своим знаком к его, смешивая кровь в единое целое.

Яромир вскрикнул. Страшно, сорванно, будто умирая.

Потом затих, лицо его разгладилось, мышцы расслабились, он словно заснул.

Впрочем, почему словно? Он действительно заснул.

А в дверь вагончика снова забарабанили, затем послышался перепуганный голос режиссера:

– Эй, что там у вас происходит?

– Ничего, все хорошо, – прокричала Джулия в ответ, торопливо одеваясь.

– Но почему Джеро так кричал? Что ты с ним сделала?

– Это болезнь из него выходила! Теперь все будет в порядке!

– Да открой же ты дверь!

– Минуточку!

Девушка стерла салфеткой кровь с тела Яромира, потом – со своего, застегнула на мужчине одежду, спрятала салфетку в карман джинсов, проверила, надежно ли закреплен на цепочке вернувшийся на шею клинок, и только после этого направилась к двери вагончика.

Насчет раны на теле Яромира она не беспокоилась – крови больше не будет, там уже и не рана вовсе, а затянувшийся шрамчик.

Джулия щелкнула замком и толкнула дверь, а сама предусмотрительно отошла в сторону, не желая быть растоптанной похожим на разъяренного бизона Сикорски.

Режиссер ворвался в вагончик, увидел по-прежнему лежащего с закрытыми глазами Яромира и медленно повернулся к Джулии:

– Ты что тут делала почти двадцать минут, сучка? – задыхаясь от ярости, прошипел он.

– Лечила мистера Красича, – устало улыбнулась девушка.

– Да ни… ты не лечила!!! Мы ведь все слышали! Вернее, ничего не слышали – почти все двадцать минут было тихо, словно вагон в вату завернули, а потом Джеро жутко закричал. Ты убила его, тварь? Я засажу тебя пожизненно!

– Ты на кого так орешь, Джим? – донесся со стороны кровати слабый голос.

ГЛАВА 15

Сикорски вздрогнул и оглянулся.

На кровати сидел порозовевший Яромир. Он очумело тряс головой и протирал сгибом ладони заспанные глаза.

– Джеро?! – радостная улыбка растянула пухлые щеки, сковывавшая их маска гнева треснула и грудой безобразных осколков ссыпалась на пол. – Ты… Ты как, в порядке?

– Что за странный вопрос? – удивленно приподнял левую бровь Красич. – Почему я должен быть не в порядке? И вообще, что за столпотворение у моего вагончика? Ну, заснул во время перерыва, и что? Интересно, а сколько я спал? Который сейчас час, что вы так переполошились?

– Ты что, ничего не помнишь? – Сикорски подошел к Яромиру почти вплотную и недоверчиво всмотрелся в темно-карие глаза. – Совсем ничего?

– Джим, не пытайся просверлить во мне дырку своим пронзительным взором, – хмыкнул Ярик, потягиваясь. – Я все равно на твой розыгрыш не куплюсь, ты ведь знаешь. Не один раз уже пробовал силы, и что? Обломчик-обломусик! Да прекрати, наконец! – он отдернул голову, уклоняясь от попытки режиссера оттянуть ему веки. – Джеймс, ты заигрался!

– Да, похоже, дела твои действительно не фонтан. – Сикорски страдальчески поморщился и потер пухлой ладонью щеку. – Надо срочно положить тебя в хорошую клинику на обследование, а это значит весь запланированный график съемок в ускоренном темпе отправляется в задницу и нам придется торчать в этом захолустье хрен его знает сколько времени.

– Какая клиника, о чем ты? – Яромир обвел глазами сочувствующие лица вновь набившихся в вагончик коллег, нахмурился и тихо произнес: – Что произошло?

– Сначала скажи, что ты помнишь?

– Ты разорался, всех разогнал на двадцатиминутный перерыв, я пошел в вагончик, хотел… – он вдруг запнулся и помассировал висок. – Не помню.

– Чего не помнишь?

– Что хотел сделать в вагончике, не помню! – психанул Яромир. – Голова разболелась, и я лег спать. А проснулся от твоих воплей. Кстати, как вы оказались в моем вагончике, я ведь двери всегда запираю?

– Хреново, – вынес окончательный вердикт режиссер, устало опускаясь на кровать рядом с Красичем. – Обследования не миновать.

– Да не поеду я ни на какое обследование! Я прекрасно себя чувствую!

– А еще полчаса назад ты умирал.

– Что?!

– Что слышал. Ты действительно не вышел из вагончика через двадцать минут, я пошел тебя звать. Кстати, ты с кем-то разговаривал по телефону, я слышал.

– Серьезно? – Яромир взял лежавший на кровати мобильник и вывел на дисплей последние звонки. – Действительно, было дело. Я Лане звонил, сестренке. Ерунда какая-то! – Он раздраженно отшвырнул в сторону телефон и сжал руками виски. – Я не помню этого, представляешь? Ни самого звонка, ни о чем говорили с Ланой!

– Но это еще не все. Я тебя позвал, ты вышел…

– Нахамил мне, – встряла Лорна.

– Я?!

– Ты! Назвал меня обезьяной! И рыбой!

– Одновременно? – не удержался от улыбки Яромир. – Хотя…

– Ну вот, он опять это делает!

– Лорна, не мешай! – рявкнул Сикорски. – Уйди с глаз моих долой!

Пиявка поняла, что снова выползла не вовремя, и послушно скрылась в тине. А режиссер, участливо глядя на Яромира, продолжил:

– В общем, пока мы ржали над Лорной, ты вдруг побледнел, схватился за голову, тебя повело в сторону, потом вырвало, ты едва не упал. Ребята подхватили тебя на руки и принесли сюда, где ты и вырубился.

– Заснул, что ли?

– Нет, потерял сознание. Ох, и напугал ты нас, Джеро! Лежал синий, еле дышал, на мертвяка был похож. А врача-то у нас в группе и нет! Я, осел тупой, сэкономить решил, думал, если что – местные эскулапы помогут.

– И что, помогли?

– Ага, пять раз! Представляешь, в местной больнице никто не знает английского!

– Кошмар какой! – усмехнулся Яромир.

– И не говори, дикость! Кэти попыталась вызвать к тебе врача, но они там ничего не поняли и положили трубку! А тебе стало совсем плохо… – голос режиссера дрогнул, он сжал плечо Красича и отвернулся.

– Мы так боялись, что ты умрешь! – пискнула Саманта. – Ларри даже жевать перестал с перепугу!

– Ларри перестал жевать? – Яромир перевел взгляд на возмущенно засопевшего толстяка и покачал головой. – Это впечатляет!

– Да ладно вам! – проворчал герой репортажа, торопливо пряча за спиной пакет с чипсами. – И вовсе я не всегда жую.

– Конечно, не всегда! – хихикнула Саманта. – Иногда ты спишь.

– Но…

– Ребята, давайте вы позже поговорите о привычках симпатяги Ларри, ОК? – прервал их спор Красич. – Сейчас мне бы хотелось узнать, что еще произошло, прежде чем я проснулся? Или все-таки пришел в себя? – вполголоса протянул он. – Нет, я четко знаю – я спал. И мне снился странный сон…

– Какой? – насторожился Сикорски, покосившись на замершую в углу вагончика Джулию.

– Боль… Страх… Я летел по коридору, там был свет, яркий и манящий…

– Так всегда бывает, когда человек умирает, я читала, – завороженно прошептала Кэти.

– Замолчи! – цыкнул на нее режиссер. – Продолжай, Джеро.

– Свет был такой теплый, такой ласковый, хотелось добраться до него побыстрее, – Яромир прикрыл глаза и улыбнулся, вспоминая. – Но потом прямо передо мной начали рушиться стены коридора, кирпичи сыпались и сыпались, я пытался разбирать завал, чтобы успеть к свету, но у меня ничего не получалось… Кирпичей становилось все больше, и в конце концов они полностью перекрыли коридор. И стало темно, темно до жути. Сначала было ощущение невозвратной потери, а потом стало все равно.

– А дальше?

– А дальше я услышал твои вопли и проснулся. На кого, кстати, ты там орал?

– На того, вернее, на ту, – Сикорски поднялся и, смущенно улыбаясь, направился к Джулии, – которая и вытащила тебя буквально с того света.

– В смысле? – Яромир с удивлением рассматривал невзрачную девушку, чья внешность относилась к самому распространенному типажу «Пройдет – не заметишь».

Не красавица, не уродина – обычная. Никакая. Худенькая, с тощими бедрышками, с недоразвитой, почти плоской грудью, черты лица в общем-то правильные, но словно размытые. Тонкие светлые волосики коротко стрижены, торчат нелепыми перышками вокруг головы, брови и ресницы на тон темнее, но выразительнее от этого лицо не становилось. Даже большие глаза красивой миндалевидной формы не цепляют душу, уж больно бесцветные они, белесо-голубые.

И этот воробей его спас? Это несуразное в своей широченной майке и ветхих джинсах создание смогло вернуть его к жизни?!

Бред какой-то!

Все это очень четко отразилось на подвижном лице Яромира, и Сикорски понимающе усмехнулся, подводя девушку поближе:

– Да-да, я тоже сначала не верил, что Джулия сможет помочь, но у нас не было выбора – ты был совсем плох. И я уцепился за эту соломинку. Она ведь и на самом деле похожа на соломинку, такая же тонкая! – Он встряхнул большой ладонью худенькое плечо. – Вот, Джеро, познакомься – это Джулия, твоя спасительница! Скажи тете спасибо!

– Какая же это тетя? – улыбнулся Яромир, принимая в ладони костлявую лапку девчушки. – Это очаровательная фея! Благодарю вас, фея!

И он церемонно поцеловал лапку. Странное, незнакомое ощущение заставило сердце вздрогнуть и затрепетать. Любопытно, подобного с ним еще не происходило.

Яромир поднял глаза и внимательно всмотрелся в худенькое личико:

– Джулия, а вы вообще кто? Врач? И откуда вы взялись на съемочной площадке? Я вас раньше не видел.

– Видели, – на ломаном английском тихо произнесла Девушка. – Просто не замечали.

– Джулия из местных, – поторопилась объяснить Кэти. – Она у нас в группе на подхвате, так сказать. Подать, принести, унести, организовать доставку пищи и так далее.

– Так вы румынка?

– Не совсем, – улыбнулась Джулия.

– А кто же? Впрочем, какая разница! – махнул рукой Яромир. – Меня больше интересует другое – если вы не врач, как же вы смогли помочь мне?

– Ты не поверишь! – смущенно почесал затылок Сикорски. – Я и сам не верил до тех пор, пока лично не убедился…

– Не убедился в чем?

– Джулия у нас потомственная ведьма.

– Я не ведьма! – вспыхнула девушка.

– А кто же тогда?

– Я ворожить умею, травы знаю.

– Значит – ведунья. Ведунья-колдунья! – рассмеялся режиссер, обняв Джулию за плечи. – А наколдовать успех нашему фильму сможешь?

– Могу попробовать, – совершенно серьезно ответила девушка.

Все собравшиеся, включая Яромира, облегченно рассмеялись.

Все, кроме Джулии.