Текст книги "Аромагия. Книга 1"

– Что? – откликнулась я непослушными от холода губами.

– Возьмите! – За спиной Ингольва мальчишка протянул мне флягу и серебряный стаканчик. – Горячий чай. Господин полковник велел взять.

Я поколебалась, но приняла восхитительно теплую баклажку. Согрела замерзшие пальцы о теплый бочок, хлебнула ароматного и крепкого напитка, сдобренного медом и коньяком.

– Спасибо, Петтер! – от души поблагодарила я, возвращая ординарцу его имущество.

Он только кивнул. Из-под фуражки топорщился непокорный вихор… Отчего-то его вид вызывал улыбку – не насмешливую, а добрую.

Надо сказать, мальчишка за короткое время стал незаменимым. Он выполнял тысячу мелких поручений Ингольва, выказывая почти отеческую заботливость. Первое время меня это смешило: нескладный высокий юноша странно смотрелся в роли няньки при статном полковнике. Постепенно все привыкли к ординарцу, который без лишних слов делал все возможное и невозможное…

Корабль плавно подошел к причалу, дал предупредительный гудок, как будто празднуя победу над своевольным морем. Забавляясь, море плескало в ответ, перешептываясь тысячей голосов. В вышине насмешливо перекрикивались чайки, им вторили мальчишки, полные восторга и беззаботного задора.

Несколько минут, и на просоленные доски спрыгнул первый моряк.

Толпа заволновалась, вытягивая шеи и всматриваясь вперед. Насколько можно было разглядеть, возле капитана стояли трое. Хотя, строго говоря, скорее двое и один, поскольку последний явно держался поодаль. Одной из новоприбывших оказалась дама!

Они принялись спускаться вниз по сходням.

Ингольв с явным облегчением устремился навстречу капитану «Осеберга», своему давнишнему другу. Сам господин Аудун («богатая волна», весьма подходящее имя), сияя улыбкой, раскрыл объятия Ингольву, одновременно улыбаясь мне. Опровергая обычные представления об опытных морских волках, он сиял свежевыбритыми щеками и благоухал дорогим одеколоном, да и в целом был истинным франтом – насколько это возможно в суровых условиях корабля.

Сгибаясь от тяжести подноса, дюжий солдат вынес вперед традиционное угощение. В толпе загомонили, сглатывая набежавшие слюнки, и даже мне захотелось попробовать кусочек.

По старинному обычаю, моряков встречали не хлебом-солью, а румяным молочным кабанчиком. Ветер, забавляясь, будто плеснул аппетитным запахом, щедро даря всем желающим. Изголодавшиеся по свежему мясу моряки расцвели улыбками, на лицах их читалось такое предвкушение, словно им предлагали отпить меда в компании Одина и валькирий. Приняв угощение с подобающим восторгом, капитан торжественно передал его первому помощнику, который нежно прижал блюдо с кабанчиком к груди, невзирая на опасность запачкаться. Казалось, он даже не замечал солидный вес своего груза и с трудом сдерживался, чтобы не вцепиться в него зубами, как оголодавший по зиме волк.

Когда закончились теплые приветствия, капитан поспешил отрекомендовать пассажиров:

– Госпожа Мирра, Ингольв, позвольте представить вам доктора Георгия Ильина и добрейшую районную сестру Ингрид, дочь Альва, – произнес он, изящным жестом указывая на стоящую рядом пару. И пояснил уже им: – Это мой хороший друг и командир гарнизона Ингойи полковник Ингольв, сын Бранда. И его милая супруга Мирра, дочь Ярослава, в некотором смысле ваша коллега. Аромаг, – пояснил он в ответ на вопрошающий взгляд доктора.

Доктор был эффектен: прилизанные волосы, покрытые помадой с душно-цветочным концентрированным ароматом иланг-иланга – по последней моде, несомненно! – и стойкий запах дезинфицирующего раствора, буквально пропитавший всю одежду.

– Вот как! – Голос доктора Ильина звучал холодно и пренебрежительно. Он будто не заметил протянутую руку и поклонился мне весьма сдержанно. – Извините, но я не считаю… аромагов – о, с каким отвращением он произнес последнее слово! – своими коллегами. Это вредное шарлатанство, и долг истинного врача его искоренять!

На мгновение я застыла от столь невежливого высказывания. Этот… апологет скальпеля и клизмы лучился самодовольством. Розовый, откормленный и вымытый до блеска, он напоминал кабанчика, которого только что преподнесли первому помощнику. Словом, доктор Ильин вызывал мгновенное неприятие.

– Ну-ну… – неодобрительно покачал головой капитан, но больше ничего не сказал.

Ингольв также смолчал, и его злорадство походило на свернувшееся в кастрюльке молоко. Несомненно, мнение моего благоверного об ароматерапии полностью совпадало с мнением доктора.

– Что ж, тогда вам будет неприятно бывать в нашем доме, – промолвила я ледяным тоном, отдергивая руку.

– Мирра! – неодобрительно произнес Ингольв, сжав мои пальцы.

Я бросила на него взгляд, и он счел за лучшее промолчать. В таком состоянии со мной связываться не стоило. Меня довольно трудно всерьез вывести из себя, но доброму доктору это удалось с блеском.

На самодовольной физиономии доктора не отразилось даже тени смущения. А вот его спутнице явно стало не по себе.

Моя улыбка – сияющая, теплая и сладкая, как майский мед, – досталась капитану.

– Будьте добры, представьте нам вашего третьего пассажира, – обратилась я к нему, тем самым показывая, что считаю инцидент исчерпанным. Игнорируя доктора и медицинскую сестру, я повернулась к их спутнику.

И чуть не упала, встретив насмешливый взгляд серо-голубых глаз, в которых искрились льдинки. Аромат – головокружительный, мягкий, вкрадчивый сандал, едва уловимый, но властный. Безбрежное спокойствие – не маска, а истинная безмятежность. Ни единой фальшивой ноты, ни тени сомнения…

Капитан поспешил представить пассажира, невежливо повернувшись спиной к обескураженному доктору:

– Разрешите отрекомендовать вам господина Исмира, дракона Льда.

– Очень приятно, – улыбнулась я, протягивая руку. Мне вторил Ингольв, который прямо лучился притворным гостеприимством.

Драконы редко вмешивались в дела людей и хель, однако это не уменьшало их возможностей и влияния.

Представители трех рас Хельхейма жили по отдельности, довольно редко вообще пересекаясь. В повседневной жизни люди не сталкивались с ледяными – хель и драконами – и руководствовались собственными законами, имели отдельную армию, флот, органы управления и прочее.

Однако у хель оставалось немало рычагов управления, например, право назначать своих ставленников на некоторые ключевые посты, накладывать вето на отдельные законы и прочее. Все это было оговорено в договоре, заключенном между ними, драконами и людьми, когда последние только пришли в Хельхейм.

Ведь изначально эти холодные земли – вотчина хель. Во время Рагнарека ледяные великаны выступили против богов, за что и поплатились впоследствии. Впрочем, для потомков Хель, богини смерти, это не такое уж страшное наказание… Скорее изгнание.

А дети стихии, драконы, всегда занимали стороннюю позицию, имея своеобразную автономию.

Я впервые видела одного из них, и, откровенно говоря, он произвел на меня ошеломляющее впечатление. После тысяч людей, прячущих за благовониями запахи боли и страха, болезней и горя, этот безупречный самоцвет аромата, без единого скола или изъяна – душевных или физических болезней – завораживал. Благоухание сандала не бьет в нос, не перебивает другие ароматы. Лишь щекочет нос легким перышком, дразня и завораживая…

Кажется, не стоило столь откровенно выказывать свой восторг – на лице Ингольва читалось явное неодобрение, и он сильно сжал мою руку.

Касание неожиданно горячих губ ледяного дракона я ощутила даже сквозь перчатку. В его мягкой улыбке сквозила насмешка, которая меня моментально отрезвила.

– Очень приятно познакомиться, госпожа Мирра, – произнес он негромко, как-то напевно и мягко. Голос как свежевыпавший снег – такой обманчиво нежный…

– Взаимно, – заверила я вежливо. И, предоставив дракону разговаривать с Ингольвом, обратилась к капитану: – Надеюсь, мой груз в целости и сохранности?

– Само собой, – подтвердил он веско. – Не волнуйтесь, сегодня же все доставим!

Травы и прочие ингредиенты мне привозили с континента, как дипломатическую почту.

Хель традиционно покровительствовали аромагам. Дело в том, что у самих ледяных медицины как таковой не существовало, лишь шаманы, способные справиться только с самыми простыми болезнями. Человеческая медицина хель не подходила, лекарства давали непредсказуемые эффекты. Так что вся надежда была на аромагов, способных «на нюх» определить нужное лечение.

Справедливости ради следует заметить, что болели хель крайне редко, но если уж доводилось… Серьезная зараза могла выкосить две трети населения, что и случилось лет сто назад. Аромаг Адальберт тогда остановил эпидемию, и с тех пор ледяные весьма уважительно относились ко всем аромагам…

Так что мою оранжерею регулярно снабжали нужными семенами, а также доставляли с материка необходимые для снадобий компоненты. К тому же ко мне приписали Палла, садовника, которому платили опять же хель.

Не скрою, столь уважительное отношение было мне весьма приятно.

– Благодарю вас, капитан! – улыбнулась я и на этом сочла свой долг выполненным.

Отчаянно хотелось чего-то горячего. Хм, надо думать, чай в зачарованной фляге до сих пор не остыл.

Я осторожно отступила в сторону от Ингольва и негромко обратилась к его ординарцу:

– А можно мне еще немного чая? Он великолепен! – Мягкая улыбка, просительный взгляд.

Петтер, не улыбнувшись в ответ, молча протянул мне фляжку. Лицо его было престранным, как будто у юноши ныли зубы.

– Вам плохо? – поинтересовалась я. – Я могу чем-то помочь? У меня есть масло гвоздики, оно прекрасно унимает зубную боль…

– Спасибо, не нужно! – неожиданно резко отказался он.

Невольно отшатнувшись, я чуть было не предложила излишне нервному юноше валериановых капель, лишь теперь ощутив исходящий от него острый горчично-перечный запах злости с уксусными нотками разочарования.

Я отчетливо ощущала его злость, но попробуй разберись из-за чего! Впрочем, лучше оставить мальчишку в покое.

Несколько глотков чая, почему-то теперь почти безвкусного…

Определенно, сегодня не мой день!

По счастью, вскоре Ингольв счел свой долг выполненным, и мы чинно удалились к поджидающему автомобилю.

Не успел он тронуться с места, как на причале раздались пронзительные свистки и констебли зычно потребовали разойтись и не мешать.

Мы дружно обернулись, как раз вовремя, чтобы увидеть, как под общий слитный вздох взмывает ввысь величественный дракон, ныряет в холодные объятия моря, скользит по поверхности белым айсбергом…

Из зачарованного состояния меня вывело резкое:

– Позер!

– Что? – спросила я, оборачиваясь.

– Позер! – охотно повторил Петтер. – Цирк устроил, не мог тихонько превратиться за городом. Терпеть не могу драконов!

Сказано очень прочувствованно…

– Правильно, мальчик мой! – одобрительно хлопнул его по плечу Ингольв. – Воображают о себе невесть что, а толка от них никакого!

– Но ведь драконы смягчили климат Нордрихейма и юга Хельхейма, чтобы здесь могли жить люди, – возразила я, вспоминая соответствующую статью в энциклопедии.

– Болтовня! – отмахнулся Ингольв.

– И вообще, технический прогресс позволяет людям не зависеть от прихоти стихии! – запальчиво влез мальчишка.

Я пожала плечами, не видя смысла спорить.

А там, над волнами, парил дракон, упиваясь свободой…

Ингольв всю дорогу вслух костерил драконов и хель, а я глядела в окно и корила себя за то, что не промолчала…

Дома уже воцарился полный порядок, тишина и благолепие. С кухни плыли вкусные запахи, в гостиной уютно пылал камин. Свекор командовал слугами, которые носились сломя голову, торопясь выполнить ценные указания.

Следовало сбежать от недовольного мужа и излучающего злорадство свекра. Такое впечатление, что последний специально подговорил слуг безобразничать в его отсутствие! По крайней мере, плоды этого самого безобразия он буквально смаковал, как кусочек редкого лакомства.

Любопытно, как бы сложились мои отношения с мужем, не будь у него столь «доброжелательных» родичей? Раньше кроме свекра свой нос в наши дела совала еще и престарелая тетушка господина Бранда, никогда не бывавшая замужем, но лучше всех осведомленная о том, как следует обращаться с супругом (произносить с почтительным придыханием!), воспитывать детей, вести хозяйство… Словом, эта почтенная старая дева обожала разглагольствовать о тех вещах, в которых решительно ничего не понимала. Впрочем, о мертвых или хорошо, или ничего. Так что лучше вспоминать ее с благодарностью за детские вещички, связанные ею для моих малышей. Другой вопрос, что эти самые вещички были «практичными и немаркими» – серо-бурыми, оттенка «детской неожиданности», как деликатно называла подобное бабушка.

Думать с благодарностью о господине Бранде получалось хуже. Чего стоил только его давнишний разговор с сыном, которого он убеждал оставить меня (пусть и назначив какое-то содержание). Один из моих братьев, адвокат, называл подобные отношения между супругами «режимом раздельного проживания».

По правде говоря, теперь я бы вполне согласилась на подобную завуалированную форму развода, однако тогда, вскоре после рождения Валериана, это меня потрясло. Думать, что любимый муж может попросту отставить меня, словно надоевшую фаворитку, было дико и больно. А ведь сделать ему это было совсем не сложно, достаточно «усомниться» в своем отцовстве, благо первенец родился недоношенным, а значит, появился на свет раньше, чем истекли положенные девять месяцев после свадьбы…

Тогда Ингольв наотрез отказался, хотя сейчас, надо думать, об этом жалел. Теперь же Ингольв, уже полковник, вынужден считаться с общественным мнением…

В «Уртехюсе» меня ждали трое посетителей.

В прихожей витал густой запах кошек. От неожиданности я замерла на пороге, подозрительно изучая гостей. Насколько мне известно, кошек и собак в Ингойе не водилось. Единственное исключение – любимица одной почтенной старой дамы.

Итак, в прихожей сидело трое: холеная дама в возрасте «какие еще внуки?!» – госпожа Инга, некий господин в чрезмерно шикарном наряде и с кислым выражением лица и, наконец, лысеющий мужчина лет сорока с безвольным подбородком.

Оправившись от атаки концентрированного «кошачьего» смрада, в мощном напоре которого терялись все остальные запахи, я наконец разобралась, в чем дело. Оказывается, лысеющий мужчина чуть ли не облился эфирным маслом кедра. В нормальной концентрации оно дарит благоухание хвойного леса, где словно проваливаешься в сияние небес… Но в избыточных количествах кедр отдает кошачьей вонью.

Они были похожи на неумело составленный натюрморт: надменно топорщила колючки роза, рядом красовался апельсин в золоченой фольге, а чуть в стороне – вареное яйцо на подставке…

«Аромаждун», – пробормотала я, улыбаясь посетителям. Так называл приемную Валериан.

– Что?! – переспросила госпожа Инга, приподнимая выщипанные брови.

– Простите, – спохватилась я. Пришлось выкручиваться: – Подумалось, что новый омолаживающий крем надо назвать «Яблоки Идунн», как эликсир молодости.

– Ах, новый омолаживающий крем… – протянула она мечтательно, расцветая улыбкой, как юная девушка при виде любимого.

Вот уж кто решительно не понимал высказывания о том, что стареть надо красиво! Впрочем, никакие притирания не вернут девичьей персиковой кожи и наивности глаз.

Легенда гласит, что боги обретают молодость, съедая волшебные плоды богини Идунн. Чего только не сделали бы люди, чтобы добыть чудесные фрукты! Увы, наша доля – старость, сгибающая стройные тополя в карликовые березки…

На мгновение я замешкалась, выбирая, кого из посетителей пригласить первым. Выбор за меня сделала госпожа Инга.

– Надеюсь, джентльмены уступят очередь даме! – произнесла она безапелляционно.

Означенные джентльмены ответили мученическими взглядами, но вразнобой закивали. О, это гордое звание требовало жертв…

Госпожа Инга, покачивая перьями на шляпке, прошествовала за мной.

– А что будет в составе крема? – жарким шепотом, с взволнованным придыханием спросила она, едва за нами закрылась дверь. В этот момент почтенная дама походила на школьницу в ожидании предложения руки и сердца от сказочного принца.

Меня вдруг обуяло неуместное веселье, заставившее брякнуть:

– Дракон!

– Что, простите? – будто споткнувшись, уточнила она, округлив глаза, отчего на лбу гармошкой собрались морщинки.

Даже не обратив внимания на эту оплошность (хотя обычно она тщательно следила за мимикой), госпожа Инга смотрела на меня с настороженностью и нарождающимся восторгом.

– Дракон! – серьезно подтвердила я, усаживаясь и жестом предлагая ей сделать то же самое. – Видите ли, новейшие исследования доказали, что холод прекрасно сохраняет молодость. К примеру, как холодильный шкаф позволяет долго хранить продукты…

Сделать многозначительную паузу, предоставив догадываться об остальном.

На мой вопросительный взгляд клиентка зачарованно кивнула, источая запах мандарина и пихты – восторженное ожидание чуда, полностью приняв это объяснение.

Продолжая хулиганить, я призналась негромко:

– Я ведь тоже не молодею, вот и задумалась… Что, если взять, к примеру, чешуйку из хвоста ледяного дракона и сделать из нее экстракт?

Губы госпожи Инги сложились в немое «о».

Представляю, как я подбираюсь (лучше ползком) к ошарашенному Исмиру и выколупываю у него несколько чешуек… Надо думать, дракон заморозил бы меня совершенно бесплатно, просто от неожиданности.

Как-то некстати вспомнилось, как дедушка придумывал сказки нам с братьями, еще совсем крошкам. Колеблется свет свечи, пахнет медом и воском, немножко гарью и молоком, а голос дедушки полон торжественности…

В сказках фигурировали злобные ледяные драконы, холодящие дыханием весь мир. Дети стихии выступали в роли этаких чудовищ вроде сказочных вампиров. Но потом приходила бабушка, и в пару к дракону непременно находилась принцесса, сумевшая растопить сердце ледяного чудовища…

Если рассказ заканчивала бабушка, то концовка, к моему тайному восторгу, обещала этой странной паре вечную любовь и счастье. Если подвести точку выпадало дедушке, то к повествованию непременно приплетался какой-нибудь странствующий эриль, маг слова, или хотя бы рыцарь в сверкающих доспехах. Разумеется, герой повергал ниц несчастную рептилию и увозил красавицу. Сцены сражений приводили в восхищение братьев, но заставляли дуться меня и желать подкорректировать сюжет.

По правде говоря, теперь на месте принцессы я сбежала бы подальше и от дракона, и от самозваных спасителей…

Впрочем, хватит думать о сказках, клиентка уже посматривала с нетерпением.

– Только, боюсь, раздобыть чешуйки не удастся… – «с сожалением» призналась я.

Представилась охота на драконов ради прочных когтей, шкуры для экстрактов, шкурок на сумочки и туфельки… Брр, прямо мурашки по коже! Боюсь, люди способны и на такое…

К тому же одно дело – небольшая шутка, а обманывать клиентов, само собой, недопустимо!

Поэтому я поспешила сдать позиции, размышляя вслух о том, что «волшебное» средство может иметь побочные эффекты, к примеру, ускоренное старение после завершения срока действия крема.

Госпожа Инга содрогнулась – угроза здоровью не удержала бы ее от применения снадобья, а вот опасность для внешности мгновенно отрезвила.

В утешение я намекнула на некие редкостные ингредиенты для вожделенного зелья… В эффективность экзотических компонентов почему-то верится легче, чем в банальные экстракты ромашки и огурца. Чем труднодоступнее вещество, тем оно действеннее – простое, но заведомо ошибочное логическое построение.

Сейчас госпожа Инга согласилась довольствоваться кремом с розой и ладаном и, само собой, ценными ингредиентами прямиком из Муспельхейма: экстрактом лотоса и маслом маракуйи. А тамошние аромаги, видимо, привлекают клиентов «диковинными» порошками черники и морошки «прямиком из Хельхейма».

Заказав жасминовое масло для ванны, мыло на соке дыни, медовую маску и еще десяток наименований из моего ассортимента, клиентка наконец удалилась.

Воспользовавшись небольшой паузой, я поспешила сварить себе кофе. Подумав, щедро плеснула в крепкий напиток коньяка.

Вместо госпожи Инги на пороге «нарисовался» господин, благоухающий кедровым маслом.

Как и многие другие, он был озабочен поредением своей некогда шикарной шевелюры и для борьбы с этой бедой опробовал рецепт, почерпнутый в каком-то журнале. Однако после «чудодейственного» средства легковерному господину стало так худо, что он два дня отлеживался дома, а потом отправился ко мне.

– А вы захватили с собой тот рецепт? – осведомилась я, прихлебывая кофе. По правде говоря, употреблять на ночь глядя бодрящие напитки – не самая хорошая мысль, но меня начала терзать упорная головная боль, с которой я надеялась справиться таким нехитрым способом.

Видимо, сказывались все треволнения сегодняшнего дня вкупе с вонью, исходящей от клиента.

– Да! – Он согласно кивнул и осторожно извлек из кармана заботливо вырезанную статью, которую тут же передал мне.

Пока я изучала этот «шедевр», клиент молча пил чай.

Откровенно говоря, от статейки (судя по глянцевой бумаге, помещенной в некоем пафосном издании) у меня просто волосы встали дыбом. Материал был подписан веско и просто пугающе скромно – «господин Аромаг» («Аромаг» с заглавной!). Означенный «знаток» отмерял эфирные масла на одно применение ложками, а не каплями; оперировал понятиями вроде «концентрированное масло моркови», не уточняя, шла речь об эфирном масле, растительном или вовсе настоянном; не имел представления о синергии и комплементарности…

Удивляюсь, как люди поучают других о том, в чем сами мало что понимают! Неужели так сложно проштудировать хоть одну толковую книгу, прежде чем давать советы? Ведь тот, кто отважится на практике применить эти безграмотные рецепты, рискует здоровьем. Передозировка эфиров не менее опасна, чем передозировка любых иных лекарств!

Неучи, рассуждающие, что чем больше масла взять, тем лучше эффект, заслуживают самого строгого наказания!

– Удивительно, что вы не облысели от этого полностью! – с чувством произнесла я, возвращая клиенту статейку.

Тот схватился за остатки волос, глядя на злосчастную бумагу, как на ядовитую змею.

В общем, пришлось провести небольшой ликбез, затем вручить несколько пузырьков.

– В маску одну каплю масла бея! – напутствовала я клиента, и он, прижимая к груди бутылочки, мамой клялся, что ничего не перепутает и уж точно не переборщит. – Будьте добры, передайте посетителю, чтобы он зашел через несколько минут, – попросила я напоследок.

Охотно согласившись, лысеющий господин чуть ли не вприпрыжку выскочил из кабинета.

Голова моя болела все сильнее. Поставить чайник на огонь, теперь капельку мятного масла на виски, глубоко дышать и думать о чем-нибудь приятном…

Лето, взморье. Запах разогретой солнцем степи вперемешку с горьковато-солеными брызгами морской воды. В тени абрикосов – увитая виноградом веранда, где собралась вся семья. Охлаждающий мятный чай в расписных чашках и каждому по большущему куску шоколадного торта в шоколадной же глазури…

Когда дверь снова распахнулась, я даже смогла улыбнуться гостю.

– Здравствуйте, проходите, пожалуйста. Присаживайтесь, будете что-нибудь? – радушно предложила я.

Откровенно говоря, разряженный толстяк с обрюзгшим лицом мне не понравился – от него отчетливо пахло гнильцой, – но, может, это просто несварение?

– Нет, не нужно, любезная! – отмахнулся он, как от услужливой горничной.

Я лишь усмехнулась, тут же спрятав улыбку в чашке с мятным отваром. Люди, которые грубят окружающим только из-за желания казаться значительнее, достойны сочувствия.

Что, впрочем, нисколько не помешало мне осадить наглеца.

– Боюсь, могу уделить вам всего пять минут… – заметила я как бы между прочим, изобразив сожаление.

Гость спал с лица. Он явно привык, что перед ним лебезят и покорно терпят все выходки.

Наконец он выдавил:

– Я… э-э-э… бизнесмен. Моя стихия – денежные займы… так сказать, в частном порядке…

Проще говоря, ростовщик.

– У меня есть… э-э-э… партнер. Он надолго уезжал, а теперь… э-э-э… вернулся и хочет провести ревизию. – Посетитель то и дело облизывал губы и утирал лоб платком.

Кстати, платок «выбивался» из образа – большой, клетчатый, из грубой ткани и явно застиранный.

После чего принялся рассказывать, какой нехороший – во всех смыслах – этот самый партнер…

– И чего вы хотите от меня? – невежливо перебила я длинный перечень пороков.

Гость метнул в меня гневный взгляд, но тут же спохватился и растянул губы в улыбочке, напоминающей о протухшем жире.

– Э-э-э… у него мало времени, всего неделя… э-э-э… если бы он заболел…

Он умолк, глядя на меня со значением.

На несколько мгновений я онемела.

– Вы хотите, чтобы я отравила вашего партнера?! – спросила, с трудом проталкивая слова сквозь стиснутое яростью горло.

– Ну… э-э-э… зачем же так прямолинейно? – заюлил он, вновь утирая платком лоб. – Всего-навсего небольшая болезнь… э-э-э… ничего фатального…

– Вон отсюда! – негромко велела я, вставая. Голова вновь раскалывалась, над левым глазом то и дело нещадно стреляло болью.

– Что ж вы так? – спросил он с удивлением и даже некоторой укоризной. – Мы ведь с вами… э-э-э… деловые люди… Уверен, вы и раньше… э-э-э… ну не выкобенивайтесь, мы… э-э-э… договоримся о цене…

– Идите к йотуну! – сказала я от души, распахивая дверь.

Приличной женщине не положено говорить подобного, но уж очень ситуация располагала.

Он налился краснотой и пообещал:

– Ах, вы так?! Тогда… э-э-э… я обеспечу вам такую репутацию, любезная, что… – Он замолчал, словно споткнувшись о мою улыбку.

– Тогда мне придется сообщить моему доброму другу, инспектору Сольбранду, о вашем намерении отравить партнера…

Он смотрел на меня с нарастающим ужасом и негодованием, потом нашелся:

– У вас нет никаких… э-э-э… доказательств. Вы даже не знаете, как меня зовут!

– Не волнуйтесь, я найду вас по запаху! – пообещала я ласково. – А доказательства добудет полиция.

Изрыгая проклятия, он выкатился за дверь.

Я осталась сидеть в кресле, массируя виски и морщась при малейшем шуме, долетавшем с улицы. Извлекла из-под воротничка платья янтарное ожерелье – так давно его ношу, не снимая, что перестала вообще замечать, – и принялась перебирать пальцами бусины. Обожаю янтарь: то ли застывшие капельки меда, то ли осколки солнца, оброненные в теплую морскую воду.

Боги, как же мне хотелось оказаться где-нибудь подальше от городской толчеи и шума! На морском берегу или в горах, где от тишины звенит в ушах, а покой охватывает душу мягкой периной…

Успокоиться удалось не сразу. Пожалуй, с учетом того, как начался день, с моей стороны вообще было опрометчиво прийти в «Уртехюс». В жизни бывают периоды, когда лучше пересидеть в постели, отгородившись от всего и вся.

Поразмыслив, я зажгла аромалампу – блюдце на подставке, под которым располагается свеча. Немного воды, эфирное масло… Один из простейших способов применения ароматерапии.

Ладан, мускатный шалфей, цитронелла и грейпфрут – чтобы успокоиться и одновременно взбодриться.

Сладковатый аромат с легкими цитрусовыми нотками быстро наполнил комнату, вытесняя гнилостный душок, оставшийся от последнего посетителя.

Теперь надо сделать крем для госпожи Инги.

Непосвященным процесс кремоварения кажется неким таинством. В действительности ничего сложного тут нет.

Первым делом составить рецепт, рассчитать долю каждого ингредиента.

Потом все тщательно взвесить и отмерить: отдельно масла, воду и активные компоненты. Ну и, разумеется, эмульгатор – специальное вещество, связывающее масло и воду.

Баночки с будущим кремом отправляются на водяную баню, чтобы достигнуть нужной температуры. Активные ингредиенты: экстракты, эфирные масла и т. п. – требуют деликатного обращения, поэтому они дожидаются своего часа на столике рядом.

Дождавшись, пока все нагреется, смешать воду и масло, хорошенько взбить венчиком и охладить при помешивании. В остывший крем добавить эфиры, консервант и т. д.

Вот и все!

Должно быть, описание звучит тоже довольно пугающе. Но стоит хоть разок сварить крем, как все встанет на свои места…

Я порхала по лаборатории, вдохновенно отмеривая, смешивая, попутно суя нос во все пузырьки подряд и тихонько мурлыча что-то музыкальное.

О, сандал! Невольно вспомнилась спокойная улыбка Исмира.

Словно нежный голосок флейты, тихонько напевающей в отдалении. Простенькая и негромкая мелодия удерживает крепче собачьей сворки, завораживает безыскусным напевом…

Кружит голову, словно шампанское, лопаясь на языке тысячей пузырьков.

Интересно, все ли драконы благоухают так же или это особенность данной… хм, особи?

Как-то снова вспомнились романтичные бабушкины сказки.

Бриллиантовое сверкание льда завораживает, манит, дразнится: попробуй, растопи, преврати в ласковую воду…

Глупо. В сказки я давно не верю, а в любовь тем более.

Передернув плечами, я уселась за стол и принялась выписывать счета. Их предстояло отправить клиентам, с тем чтобы те прислали оплату Ингольву. Именно так: по закону все имущество жены принадлежит мужу. Даже «на шпильки» он ежемесячно выдавал мне небольшую сумму. От щедрот, так сказать.

Помнится, однажды у меня стащили кошелек. В официальных бумагах значилось, что у «Мирры, дочери Ярослава и жены Ингольва, украли кошелек, принадлежащий означенному Ингольву…». Как будто украли украденное…

Впрочем, хватит вспоминать о неприятном!

Крем готов – сливочно поблескивает в баночке и благоухает сладкой розой и прохладно-строгим ладаном, счета стопкой высятся на столе…

Заперев дверь в «Уртехюс» – хватит с меня на сегодня посетителей! – я отправилась в дом и поднялась прямиком в оранжерею. Остановилась на пороге, не веря глазам.

Между грядками танцевал Палл, трепетно прижимая к груди горшочек с каким-то редким растением, очередным щедрым даром хель.

Коротышка, едва доходящий мне до груди (а я невысокого роста даже для женщины), всю жизнь посвящал травам и цветам, практически не выходя из теплицы. Он вырос в дальнем поселке, затерянном в снегах, и упрямые ростки жизни его буквально завораживали…

Поздоровавшись с Паллом, я принялась расспрашивать о грузе, доставленном с «Осеберга».

Потом он умчался что-то пересаживать, а я прошла в дальний уголок оранжереи. Этот сад специй принадлежал лично мне. Ровные грядки с ромашкой, мятой, лавандой, мелиссой… Чуть дальше цветы – белые лилии, яркие венчики герани, гибискус. Имбирь, куркума, сочное алоэ, лимонные и кофейные деревца… Жаль, нечасто мне удается здесь побыть, так что в основном ухаживать за моим личным садиком тоже приходилось Паллу. Впрочем, он ничего не имел против.

Размяв в пальцах веточку розмарина, я вдохнула едкий свежий запах. Розмарин означает память.

Отчего-то мне отчетливо вспомнились встревоженные глаза бабушки тем летом, ее расспросы. И моя наивная уверенность, что она не поймет, что я – такая взрослая и умная – все лучше знаю…