Текст книги "Уходи. Пей виски. Плачь"

Глава 6

Утром я сразу заказала такси на нужное время, уточнив, что машина мне нужна вместительная. При этом я даже не помнила, сколько вещей осталось у Тамаша. Я вообще уже не помнила ту жизнь. Сейчас мне казалось, будто все это было не со мной.

Многие женщины на встречу с бывшими собираются как-то особенно. Не зависимо от того по чьей инициативе произошло расставание, им непременно надо показать «что он потерял». Поэтому женщины после разрыва худеют, меняют стрижку, стиль одежды или даже работу и увлечения. Все ее успехи и победы в этот период предназначаются только для одного человека – для ее бывшего. И она хочет, чтобы при встрече, увидев ее всю такую новую и шикарную, он будет кусать локти, проклиная тот день, когда в его глупой головушке появилась мысль о расставании. Это, конечно, все очень наивно, и большинство женщин в такой ситуации выглядят не шикарно, как они думают, а еще более жалко, чем тогда, когда они плакали и собирала вещи к маме. Чудесно, когда негативное событие в жизни человека меняет его на сто восемьдесят градусов в лучшую сторону, но плохо, если эти изменения адресованы бывшему с надеждой его вернуть. Это унижение. Счасливым нужно быть по-настоящему и для себя

Но еще больше не понимаю женщин, которые сами прекратили отношения и после этого хотят, чтобы мужчина «понял, что он потерял». Черт возьми, да он и так знает! Это тоже самое, если приютить котенка, потом выкинуть на улицу, но продолжать его периодически гладить, встречая спящим на снегу. Как? Ну, как в голову здоровой женщины может прийти мысль еще больше добивать мужчину, с которым некогда у них была общая посуда и ванна?

В общем, никаких особенных сборов пред встречей с Тамашем не было. Я снова облачилась в любимые рваные джинсы с «алкоголичкой» и отправилась на работу.

Первым, кого я встретила на канале, был хипстер. Хотя в этот раз он был не просто «хипстер», а «хипстер с синяком».

– Сегодня ты закадровый ведущий, да? – улыбнулась я, когда он подошел ко мне.

– Да уж. Практически выходной. Спасибо Сэндлеру.

– Ну, ты извини. Он и правда не хотел.

– Да брось ты! При каких еще обстоятельствах меня мог потрогать Сэндлер? – засмеялся тот.

Я засмеялась в ответ. В целом день прошел спокойно – тема была скучная, гости занудные и ни одного нецензурного слова в эфире.

В 18.30. я уже стояла перед дверью Тамаша, смотрела на порог и вспоминала, как делала последний шаг через него, думая, что больше никогда сюда не вернусь.

Тамаш выглядел отлично. Не в том смысле, что счастливым, а потому, что было очевидно, что он тщательно готовился к этой встрече. Я даже представила, как долго он выбирал эту темно – серую рубашку и джинсы.

– Саша… – сказал он с порога и кинулся меня обнимать.

Я не стала его отталкивать, но сама не шолохнулась. Было очень странно видеть Тамаша. Видеть при обстоятельствах, когда мы уже чужие люди. Как поразительно быстро и резко может меняться жизнь людей. И ведь мы не задумываемся о том, что, засыпая вечером в объятиях самого близкого нам человека, утром можем проснуться настолько чужими, что даже не разрешим ему пожать свою руку.

– Я так ждал тебя… – продолжал Тамаш, не отпуская меня.

– У меня есть только час. В 19.30. приедет такси, и до этого момента мне нужно собрать свои вещи, если ты не против, – сухо сказала я, немного отстраняясь.

– Да, конечно. Извини. Ты можешь взять все, что пожелаешь, – ответил он, жестом приглашая меня войти.

– Лишнего я не возьму. Спасибо.

В квартире ничего не изменилось, она только скучала по уборке. Очевидно, что с момента моего ухода здесь ни разу даже пыль не вытирали.

В гостинной был разобран диван, на котором небрежно лежали постельные принадлежности.

– Кто здесь спит? – поинтересовалась я.

– Я.

– Ты не купил новую кровать?

Тамаш сидел в кресле и что-то разглядывал в своем бокале с виски. Через несколько секунд он поднял голову и, смотря куда-то сквозь меня, ответил:

– Нет. Не хотел покупать один. Я все время ждал, что ты вернешься, и мы выберем ее вместе.

Я не стала отвечать. Просто я не хотела возвращаться к этой теме. Зачем своими руками отрывать болячку, которая уже заживает?

Вещей оказалось достаточно много – два огромных чемодана, любезно предоставленных Тамашем, и еще сумка. Я шла сюда с мыслью, что заберу все – от одежды до шампуней. И мысль эта была не от жадности, а от брезгливости. Думая о том, что моими вещами может воспользоваться какая-то Анжела, меня передергивало от отвращения. Но придя сюда и увидев Тамаша, я поняла, что женщина в этом доме появится не скоро. К тому времени у всех вещей истечет срок годности и они покроются толстым слоем пыли.

– Не хочешь взять ее? – спросил Тамаш, держа в руках свою розовую рубашку, которую он сам называл светло-лососевой, как это делал Росс в одной из серий «Friends».

С этой рубашкой у нас было связано очень много, и она была свидетелем всех четырех лет наших отношений, каждый день из которых я вспомнила сейчас, смотря на нее. Я любила в ней спать, особенно, когда нам приходилось спать раздельно. Тогда мне казалось, что Тамаш чуточку ближе, даже, если мы находились в разных странах.

– Нет. Извини, – ответила я и быстро отвернулась.

– Я все испортил, да? – вдруг начал он, снова разглядывая свой стакан. – Конечно. Зачем я спрашиваю то, что и так знаю? Идиот. Все это время я думал лишь о том, каким идиотом надо быть, чтобы обидеть тебя. Тебя. Кого я так люблю и считаю главным счастьем в моей жизни. Главным… – нервно засмеялся он. – Не главным. Единственным.

Что у меня есть без тебя? Ничего. Я всегда это знал, но, когда ты ушла, я это еще и увидел. Увидел свою жизнь без тебя. Это как с небес упасть в большую кучу коровьего дерьма. И, если мне предстоит так жить до конца своих дней, то я не хочу. Как там говорят? «Что имеем – не храним, потерявши – плачем»? Черт возьми, как был прав человек, который это сказал! И как паршиво то, что вспоминаем мы про это только тогда, когда наступает вторая часть предложения. Когда теряем. Почему нельзя думать об этом раньше? Почему надо обязательно дожидаться этого «потерявши – плачем»?

– Тамаш, не надо… – перебила я его. – Я никогда не считала, что ты относишься к людям, которые «не хранят то, что имеют». Много за что я должна сказать тебе спасибо, и многие воспоминания о тебе будут вызывать у меня улыбку. Ты можешь быть замечательным мужчиной, ты можешь любить, но, к сожалению, тебе мало одного человека. Это то, с чем я никак не могу смириться.

– Мне мало одного человека, если это не ты. Теперь. Ты не поверишь, и я прекрасно это пойму, но, когда ты была рядом, меня не покидала мысль, что так будет всегда. Я тогда даже не представлял, что тебя может не быть, поэтому и были… кто-то. А сейчас все по-другому. Сейчас у меня вызывает раздражение любая женщина. Потому что это не ты. Никто тебя не заменит.

Я поняла, что разговора не избежать, и села на краешек дивана.

– Зачем были нужны эти… кто-то? Что не хватало со мной?

– Я не знаю. Клянусь, я не понимаю зачем возвращаться к мытью туалетов, когда ты уже генеральный директор, – вздохнул он. – Тогда мне это повышало самооценку. Когда на меня обращали внимание другие женщины, я чувствовал себя мужчиной…

Тут я не выдержала.

– А спать с ними обязательно надо было?! Нормальным людям для поддержания самооценки достаточно флирта! Но тебе же, чтобы погладить свое мужское эго, мало только внимания от королевы сельского гламура – нужна еще ее промежность! – я вскочила с дивана и практически закричала: – Посмотри на меня! Я! Я должна была поднимать тебе самооценку! И чувствовать себя мужчиной ты должен был от того, что я с тобой!

– Ты права, и мне даже нечего тебе возразить. Только дошло это до меня, когда тебя уже не было, – смотря в пол, сказал Тамаш. А потом вдруг предложил: – Виски?

Я кивнула и снова села на диван. Через минуту он уже вручил мне бокал, а сам устроился на полу у моих ног.

– Кто была эта Анжела? – первая нарушила я молчание.

– Мы учились вместе в школе, какое-то время встречались, ну, тоже тогда, когда были подростками. Только она оказалась совсем дурой и шлюхой – спала со всеми моими одноклассниками, а, почувствовав, что я собираюсь ее бросить, сказала моей матери, что беременна от меня, хотя, конечно, это было не так. Много лет мы не общались, потом случайно встретились на дне рождения общего знакомого, и с тех пор иногда виделись.

– Но зачем?

– Потому что она относится к тем женщинам, которые «всегда готовы». Ее не нужно было уговаривать. Немного самого банального вранья, и вот она уже выбирает трусы с лифчиком одинакового цвета.

– Она хотела большего?

– Да.

– Как ты объяснял ей то, что не уходишь от меня к ней?

– Мне очень трудно говорить об этом с тобой, – сказал Тамаш.

– Пожалуйста.

– Ну, в общем-то, это было не особо трудно, к тому же, меня мало волновало, что она подумает. Как я уже говорил, она довольно глупая и ей достаточно было примитивных комплиментов. Да, собственно, большинство женщин такие. Они же «любят ушами». И в эти уши можно вливать все, что угодно, разбавляя это всяким бредом, что ты скучал, но пока что не можешь уйти от своей жены/подруги. Они обожают слушать про то, что любят именно ее, а жена… уже надоела, с ней нет секса, они вместе только из-за ребенка и тому подобное. Они реально во все это верят! Потому что хотят верить. Зная женщин, ими очень легко управлять. А Анжелой было управлять еще проще. Если сравнивать ее с пультом, то у нее было всего две кнопки. Она верила в какую-то свою уникальность, которую ей точно так же навязали другие мужчины, желающие «гульнуть».

– Часто вы виделись?

– Нет. Или, возможно, для тебя да. Один-два раза в год.

Признаться, это меня удивило. Я думала, что все гораздо хуже.

– Но зачем ты притащил ее к нам в дом? Почему домой, Тамаш?

– Клянусь, этого раньше никогда не было. Это была огромная ошибка, и, если бы кровать не сожгла ты, то это бы сделал я. Тогда я хорошенько выпил, и она сама привезла меня сюда. Я говорил, что не хочу домой и что, если мы не можем ехать к ней, то пусть уезжает. Но каким-то чудом она выиграла. Вроде дура, но смогла. У нас даже ничего не было тогда, потому что дома я выпил еще. Утром я ее выпроводил, даже не дав сходить в душ и туалет.

– Тем не менее, ее волосы были разбросаны по всей квартире, а под кроватью валялись презервативы, хотя и надо признать, что неиспользованые.

– Ну, не зря же она так рвалась сюда. Пока я спал, она все и «украсила». Потом, когда я ей позвонил, она реально ждала благодарности, ведь она думала, что таким способом я наконец-то избавлюсь от своей русской, которая мне так осточертела, и уйду к ней. Ты понимаешь насколько она дура?

– Дура-то дура, но ты все же рискнул нашими отношениями ради нее. Ради одного оргазма, которого, как ты говоришь, даже не было, ты разом пречеркнул четыре года наших отношений. Помыл туалеты и лишился должности генерального директора. Как «русская рулетка» – ты пощекотал себе нервы, но проиграл. В этом и прелесть игры. Надеюсь, чувство адреналина стоило того.

Тамаш обнял меня за коленки и терся о них лбом.

– Ты никогда меня не простишь?

– Я никогда не забуду, – вздохнула я. – Все возможно простить, но, когда ты прощаешь, то тем самым как бы обещаешь больше не возвращаться к этой теме. Если простил, то все – будь добр забыть и больше не вспоминать. А я не смогу. У меня всегда перед глазами будет стоять эта кудрявая Анжела, расческа с ее волосами и презервативы.

– Мы можем переехать, – вдруг оживился он. – Не только в другую квартиру, а куда захочешь. Другой район, другой город, другую страну!

– Но ты переедешь со мной…

– Неужели и правда конец? – спросил Тамаш, подняв на меня глаза и все так же продолжая обнимать мои колени. – Неужели я так и буду жить без тебя? Без тебя. Черт, я не хочу в это верить. Так хочется попасть в фильм «День сурка» и все исправить. Но я не могу. Чувствую себя подсудимым, которому зачитали приговор о пожизненном заключении.

– Я благодарна тебе за то, что ты мне все рассказал. Не каждый бы смог. Теперь мне немного легче жить. Но сейчас мне пора, извини.

– Не бросай меня. Пожалуйста. – еще сильнее прижался к моим коленям он.

Я посмотрела на него и увидела, что его глаза мокрые. Нет, он не плакал, но в глазах стояли слезы. От этого зрелища плакать захотелось мне.

– Уже ничего не исправишь, Тамаш.

– Боже мой, боже мой… Я не верю, что все это происходит на самом деле. – он схватил себя руками за голову и начал немного раскачиваться. – Ты же тут, рядом. И сейчас уйдешь. Ты уйдешь. Уй-дешь. Моя Саша уйдет. Не будет тут моей Саши. Как… Как я к этому пришел? Как все испортил? Идиот.

Все эти слова он говорил не мне, не себе, а куда-то в пустоту, будто рядом никого нет. С желанием заплакать бороться стало еще сложнее. Я закатила глаза и начала усиленно моргать, чтобы высохли слезы.

На часах было уже 20.15. Не понимаю почему не звонили из такси. Они вообще приехали? Посмотрев в окно, я увидела желтую машину и облегченно вздохнула.

– Мне пора, – в который раз повторила я.

Тамаш кивнул, продолжая смотреть в пол, но потом все же встал и направился к выходу вместе со мной.

– Я провожу тебя до такси? – предложил он.

– Буду тебе благодарна.

Мы молча вышли, молча ехали в лифте, молча зашли во двор, направившись к нужной машине, и тут откуда-то сбоку я услышала:

– Саша!

Даниэль. Конечно. Гаденыш припарковался так, что из окна его машину невозможно было увидеть.

Сейчас он стоял, облокотившись на капот машины и смотрел своим фирменным насмешливым взглядом, немного улыбаясь.

– Сэндлер?! – выкатил глаза Тамаш.

– Я даже не буду спрашивать, что ты здесь делаешь, – вздохнула я.

– С таксистом я договорился. Он разрешил мне тебя отвезти, – подмигнул Даниэль, после чего махнул водителю такси и тот уехал. – К тебе, ко мне?

Тамаш и так стоял растерянный, совершенно не понимая, что происходит, а после этих слов, его глаза и вовсе оказались на асфальте.

– Ко мне, – сквозь зубы сказала я. – На, закинь пока чемоданы, а я попрощаюсь.

Я пододвинула ему все свои вещи, он охотно их взял и пошел выполнять мою просьбу.

– Так вот почему уже ничего не изменить? – сказал Тамаш.

– Нет. Хотя это тоже.

– Ты хоть знаешь, кто он? Думаешь, ты будешь у него единственной?

– Я думаю, что пришло время поблагодарить тебя за помощь и ехать домой.

– Сэндлер. Я делю женщину с Сэндлером.

– Никого ты не делишь, – спокойно сказал подошедший Даниэль, – Твоя роль в этом кино окончена. Сценаристы убили героя. Се ля ви.

Я толкнула Даниэля локтем в бок и, попрощавшись с Тамашем, повела его в сторону машины. Он при этом, конечно, не забыл демонстративно обнять меня за плечи.

Под пристальный взгляд Тамаша, мы уехали. В глазах снова стояли слезы.

– Вот именно поэтому я был против этой встречи, – сказал Даниэль, протягивая мне пачку салфеток.

Я не ответила, а только шмыгнула носом.

– Ладно. Такой финал я предполагал, поэтому у меня есть что-то, что поднимет тебе настроение, – бодро заговорил он. – Только для этого нам придется поехать ко мне. Потом я отвезу тебя домой, если захочешь, хотя не вижу в этом смысла, потому что, судя по чемоданам в багажнике, вещи у тебя есть.

Я кивнула. Настроение было просто жуткое, но я совсем не хотела, чтобы это как-то отразилось на Даниэле.

Заехав во двор дома, он попросил меня немного постоять, а сам скрылся в гараже. Через минуту гараж открылся, и из него выехал «Range Rover» Evoque. Точно такой же, на котором обычно ездил Даниэль, только этот был темно-красный металлик.

– Хорошая? – спросил Даниэль, выйдя из машины.

– Ну, разумеется.

– Чтобы ты немного отвлеклась, я хочу предложить тебе пройти на ней тест-драйв и вспомнить себя за рулем.

– Сейчас? Ты серьезно?

– Абсолютно. Очень хочу, чтобы новую машину обкатала именно ты.

Ну, слава богу, хоть не говорит, что это подарок. На самом деле, водить я люблю, и эта мысль мне действительно понравилась.

– А не боишься, что разобью или поцарапаю? – уточнила я.

– Нет, не боюсь, – засмеялся он.

Я уселась на водительское место, а Даниэль рядом. Машина, конечно, была улетной – внутри было все, что только возможно было впихнуть в салон.

– Ремень, – напомнил Даниэль.

– Да, да. И ты про свой не забудь.

Мы тронулись мягко и аккуратно. Я ехала и думала о том, что водить такую машину – это одно удовольствие. На шоссе я уже хорошенько прибавила скорость, а Даниэль без конца меня хвалил. Вождение не было для меня обычным занятием, как для тех, кто ежедневно ездит на работу. Для меня это всегда было каким-то событием – не большим, но приятным. Поэтому сейчас, сидя за рулем, я действительно успокоилась, и где-то там, совсем далеко, остался Тамаш с застывшими в глазах слезами.

Катались мы около часа, а по пути обратно заехали в «Мак Авто», чтобы подкормить дежуривших девочек. Они, кстати, ко мне уже немного привыкли. Ну, во всяком случае, я перестала быть «шлюхой». И сейчас, когда из окна водительского места пакет протянула им я, а не Даниэль, они спокойно его приняли, хоть по началу и опешили.

– Примите мои поздравления, Александра, – сказал Даниэль, когда мы въехали во двор.

– Ты о чем?

– Практический экзамен по вождению сдан на «отлично», – с этими словами он залез в бардачок, достал конверт и протянул мне. – Ваши права, мисс.

Я открыла конверт и обнаружила там водительское удостоверение на свое имя.

– Заметь, я ничего тебе не дарил, как ты и просила, – подмигнул он, – просто я разрешаю тебе использовать эту машину.

– Как ты это сделал?

– Я же же говорил, что плюсов от дружбы с Сэндлером больше, чем минусов.

– Боже мой, спасибо! Мне кажется, что у меня самой так никогда бы и не дошли руки до того, чтобы получить права, – я обняла его и нежно поцеловала в губы. – Спасибо.

– Спасибо за то, что адекватно отреагировала. После твоих «Не надо говорить на работе, что я тебя знаю» и «Не надо дарить мне машину», я уже даже приготовил оборонительную речь. В конце концов, я имею право извлекать выгоду из своего положения и делиться ей с тобой.

– Но машина твоя, поэтому все нормально. Во временное пользование я ее с удовольствием возьму, и даже не буду чувствовать себя содержанкой, – улыбнулась я. – А машина мне и правда не помешает, хотя бы потому, что я так люблю водить.

– Но все не совсем безвозмездно… – интригующе начал Даниэль, когда мы уже были в доме.

– Так, так. Продолжай.

– В субботу будет проходить премия от музыкального канала. Я такие события не люблю, но вроде как надо пойти, потому что я представлен в нескольких номинациях. Так вот я был бы счастлив, если бы ты составила мне компанию.

– Боже мой, конечно, я пойду! Почему так аккуратно мне об этом говоришь?

– Понимаешь, люди, которые меня окружают, в большинстве своем отвратительны. Я не хочу тебя во все это впутывать, но просто хочу показать, чтобы ты увидела то, что стало частью моей жизни. Той частью, которую я не люблю.

– Ты так уверен, что мне там не понравится?

– Абсолютно.

– Тогда мне вдвойне интереснее.

Я была очень далека от всего этого, несмотря даже на мое новое место работы, и мне казалось, что Даниэль зря так уверен, что мне не понравится его окружение. Вероятно, это после моей реакции на то, что творилось с моим фейсбуком, когда он поставил семейное положение. К слову, число подписчиков уже перевалило за двести тысяч. Чувствую себя купающейся в лучах чужой славы. И это чувство мне, действительно, не нравится. Но, как сказал сам Даниэль, плюсов от дружбы с ним гораздо больше, чем минусов.

Смотря на него, с этим трудно было не согласиться. Главный плюс – это он сам. Шикарный мужчина, готовящий для меня сэндвичи.

– Извини. Я совсем забыл, что дома пустота. Надо было заехать куда-то поесть, хотя, когда я тебя забирал, ты явно не была настроена на прием пищи, – сказал Даниэль, протягивая мне сэндвич с ветчиной. – Кстати, не расскажешь как прошла встреча?

– Ну… Тамашу плохо. И он даже не притворяется.

– Еще бы. Но он сам себя «повесил».

– Да, это правда. Он очень откровенно и честно рассказал про свои измены. Оказалось, их было не так много, как я представляла.

– Просил прощения?

– Да.

– А ты?

– А я сказала, что не забуду, – вздохнула я.

– Что это значит?

– Значит, что простить легче, чем забыть. Когда ты прощаешь, но не можешь забыть, что тебя обидели, то постоянно сомневаешься в правильности своего решения. С этим чувством очень трудно жить, и оно разрушит все попытки наладить отношения.

– У него нет шансов?

– Нет.

Даниэль подошел ко мне, обнял за плечи и снова зарыл нос в волосах. Сдерживать «я тебя люблю» стало еще сложнее. Но тараканы в голове не одобрили бы, поэтому я молчала.