Текст книги "Ноктюрн для ночного города. рассказы"

Здесь была Мара

Маришке на день рождения подарили новый телефон. Не буду рекламировать модель, скажу только, что девушке в пятнадцать лет было не стыдно достать из сумочки стильный, в бирюзовом корпусе, смартфон с выдвигающейся клавиатурой, оснащённый камерой с высоким разрешением, поддерживающий Wi-Fi, Bluetooth, GPS и ещё кучу других наворотов.

Старенький, верой и правдой служивший долгие годы телефон, ещё исправный, но уже потёртый, переживший не одно купание и падение, немедленно отправили на антресоль.

Сказать, что Маришка была счастлива – ничего не сказать. Она прослушала все мелодии, заглянула в Галерею, пощёлкала фотокамерой и ушла в «Вконтакт» делиться новостью и новыми фотками с френдами.

Онлайн был Псих. И он тут же предложил сделать этот день незабываемым – отметить днюху неординарно – поиграть в бунтарей и пошариться по заброшке. Маришка, естественно, согласилась. Её привлекало всё тайное и опасное. И через несколько минут она уже ехала на троллейбусе к месту сбора.

Встретиться договорились рядом с гипермаркетом, который расположился в цехе бывшего хлопчатобумажного комбината. А потом договорились идти в заброшенное здание заводской поликлиники.

На встречу пришли Эван – ровесник Маришки, Маришка и Псих – он вызвался быть проводником. Так-то он был нормальный, только с кликухой не повезло. Он был уже студентом, и уже не раз ходил на заброшки.

Он долго вёл ребят сначала вдоль фасада гипермаркета, потом по боковой улочке вдоль решётчатого забора, потом вдоль бетонного с колючей проволокой по верху, потом они повернули ещё раз. И, наконец, остановились рядом с дырой в заборе. То ли плита была сделана с нарушением технологии, то ли танк в неё въехал, то ли напряжение бетона в этом месте выходило за пределы расчётного, но факт, как говорится, налицо – в заборе была трещина. Достаточно широкая, чтобы в неё мог протиснуться худощавый человек.

Бунтари, так бунтари – и ребята проникли на территорию.

Сразу от лаза начиналась едва заметная тропинка, которая, прячась за кучи мусора и извиваясь среди деревьев и кустарников, привела к заброшенному трёхэтажному зданию заводской больницы. Разбитые стёкла, словно пустые глазницы, равнодушно взирали на мир.

Маришке не терпелось испытать новый телефон, и она принялась фотографировать кучи мусора, провалы окон, граффити на стенах…

– Снимаешь на калькулятор в HD? – спросил Псих.

Маришка обиделась за калькулятор и, демонстративно повернувшись к Психу спиной, вошла в здание.

– Стой, Мара! Там зомби! Они съедят твои мозги! – крикнул ей вслед Псих.

– Больница – это край чудес. Зашёл туда и там исчез! – продекламировал Эван.

– Упыри отмороженные! – ответила девушка, однако остановилась.

В широком холе сразу напротив входной двери располагалась лестница без перил, а рядом с ней – вход в подвал. На стене красовалась надпись. Ровные аккуратные буковки, выведенные чёрной краской, гласили: «welcome to the hell».

Маришка автоматически подняла телефон, сфотографировала надпись и с комментарием: «Репортаж из ада» отправила в «Вконтакт».

Подошли ребята, постояли, привыкая к слабому освещению. Эван, рассматривая надпись, прошептал:

– Сюда бы ночью… С другом-идиотом.

– Такие, как ты, потом без вести пропадают, – тоже шёпотом ответил Псих. – Теперь, детки, инструктаж: здесь полно ловушек. Держимся вместе. Смотрим под ноги! Это здание было достроено и использовалось по назначению, а значит – впитало в себя энергетику. Это больница. Здесь умирали. Вон там, в подвале – морг. Души мёртвых любят играть с живыми и водить их за нос, уж поверьте мне…

Неожиданно громко звякнул Маришкин телефон. С незнакомого номера пришло sms с текстом: «Я тебя жду».

– Ошибся кто-то, – сказала Маришка, удаляя sms.

– По-любому, кто-то из призраков, – прокомментировал Эван. – Может, повезёт встретиться с обитателями?..

– Хватит пугать. Мне не страшно, – ответила Маришка.

– Про это место, наверное, легенд всяких полно? – спросил у Психа Эван.

– Легенду каждый может создать сам, – ответил Псих и, проверив фонарик, предложил, – пошли потихоньку.

И ребята, заглядывая в кабинеты и палаты, двинулись вперёд.

Запах горечи, следы пожара, обвалившаяся кирпичная кладка, деревья, что проросли прямо в кабинетах и на балконах, выкрошенный местами бетон и прутья арматуры, торчащие, словно оголённые рёбра… Свастика на стене, запах мочи, использованные шприцы, а рядом надпись: «Русский, хватит бухать!».

– Интересно, что сказала бы мама, если б увидела меня тут?

Красной краской облупившееся: «Посторонним вход запрещён» и пожелтевший план эвакуации. Запах сырости. Солнцезащитные очки со стразами, алюминиевая ложка, старые газеты. Разбитые ампулы. Куча говна.

– Что взять с зашоренных обывателей?

Надпись: «Подумай лучше!», гнилостный запах, полуистлевший труп собаки, надпись: «Важно иметь тайну!», а рядом: «Тайны не существует». Разбитое зеркало, «Здесь начинается ужас»…

– Вымораживает сужающийся коридор…

С этажа на этаж, из палаты в палату Маришкин телефон запечатлевал всё, что попадало на его экран, и отправлял во всемирную паутину.

– Хорошо хоть берцы надел. Защищают на ура и от вывихов, и от острых предметов, и от влаги.

Чудом сохранившаяся дверь в процедурный была прикрыта. Псих отгрёб ногами мусор, открыл дверь, и ребята вошли в кабинет. На обшарпанном столе лежали истории болезней, заполненные аккуратным почерком: «Иванов И. И. – шизофрения»; «Петров П. П. – бред», «Смирнов С. С. – мания величия»…

– Детки играли в больничку, – прокомментировал Эван.

– Не просто в больничку, а в психушку, – уточнил Псих.

Маришка перекладывала истории, фотографировала их.

«Круто!» – сообщило sms.

Внутри процедурного оказалась ещё одна дверь. Тоже стеклянная, но выкрашенная белой краской. И тоже целая. Псих, а за ним Эван вошли. Маришка замешкалась – пришла sms с текстом: «Тебе пока рано».

В следующий момент белая дверь захлопнулась. Маришка отпрянула, потом потянула за ручку и замерла – за дверью был, казалось, бездонный провал. Куда делись Эван и Псих Маришка не знала.

Она отошла назад и увидела ещё одну надпись, которую не заметила сразу: «У меня был друг, он смотрел на стену и умер».

Побледнев и совершенно не отдавая себе отчёта, девушка сфотографировала надпись… Звук зуммера привёл её в чувство, и она опустила руку с телефоном, забыв отправить фото в «Вконтакт». Постояла немного, прислушиваясь, потом крикнула:

– Эван, Псих! Вы где? Хватит дурачиться!

В ответ отовсюду послышались шуршания и постукивания.

Снова звякнул телефон: «Здесь повесился Колька».

Маришка опять позвала ребят. В этот раз голос прозвучал глухо.

Девушка, отступая, вышла в коридор. Там гулял ветер. Негромко шелестели старые газеты. Слышались вздохи… за уровнем восприятия…

– Псих. Эван. Придурки, хватит меня пугать, – прошептала Маришка.

Где-то внизу что-то разбилось. Звук отразился от пустых коридоров и потерялся в палатах.

Маришка замерла, озираясь.

Медленно начал опускаться потолок. Казалось, он хочет заглянуть к ней в душу: «Ага! Испугалась?!» Так же медленно начали сдвигаться стены: «А вот мы сейчас тебя поймаем!»

Маришка, озираясь, пятилась к лестнице. Она старалась двигаться тихо и медленно, чтобы ни звуком, ни движением не выдать своего страха.

Громом прозвучал сигнал следующей sms – «Я знаю, где ты!»

И тогда Маришка побежала.

Никогда в жизни она так не бегала! Она бежала, что есть силы, обгоняя грохот и удары своего сердца… Пересохшее горло едва успевало хватать воздух, которого становилось всё меньше.

Вот и лестница! Вниз! Скорее вниз! К выходу из этой чёртовой больницы!

Маришка бежала и бежала по лестнице. Казалось, должен быть уже минус двадцатый этаж, но первого всё никак не было.

Наконец, знакомый холл с чёрной надписью!

Маришка в ужасе остановилась – она никак не могла вспомнить, какая дверь ведёт в подвал в морг, а какая на улицу…

Думать нужно было быстрее, потому что по лестнице кто-то спускался. Ещё чуть-чуть, и её увидят. И Маришка юркнула под письменный стол, который стоял под зловещей надписью. Девушка старалась не дышать, чтобы никак не выдать своего присутствия.

Шаги приближались. Миг, и Маришка увидит ноги…

Предательски звякнул телефон. Новая sms гласила: «Я тебя вижу!»

Эван и Псих стояли в холле на первом этаже. Стало заметно темнее – день близился к своему завершению.

– Псих, а здорово ты придумал с sms-ками и с нишей! Маре эта днюха запомнится по-любому! – сказал Эван, пиная камушки.

– Бежала-то как! Видел? – ответил Псих. – Интересно, куда она делась?

– Да, поди, уже дома! А мы тут торчим, ждём. Позвони ей, что ли? Только не с той sim-ки, а то ещё трубку не возьмёт.

– Что я, не понимаю, что ли? Звоню со знакомого номера…

Псих набрал номер Мары. Через несколько секунд рядом, под столом раздался звонок.

– О, как! – воскликнул Эван и заглянул под стол.

На грязном полу лежал новенький стильный, в бирюзовом корпусе, смартфон с выдвигающейся клавиатурой, оснащённый камерой с высоким разрешением, поддерживающий Wi-Fi, Bluetooth, GPS и ещё кучу других наворотов, и весело пиликал.

А на стене под столом обломком кирпича, который валялся тут же, было нацарапано: «Здесь была Мара».

Имаго

Давно уже ничего странного и необычного не случалось с Ларисой Сергеевной, жизнь которой подходила к ягодному рубежу. В сказки она больше не верила. Что принцев не существует – знала наверняка! И что сама не принцесса – к сожалению, тоже… Да и далеко не дюймовочка. И скорее – синий чулок.

Предновогодняя суета её раздражала. Ещё бы! Все эти отчёты, подведения итогов, отработка «хвостов», чтоб в новый год войти достойно и налегке. Чтоб в новом году… Проверенно не единожды: всё будет как прежде – после рождественских каникул – ах, почему они не летом! – на работе сплошные авралы. А потом – финансовая диета. В смысле, диета до следующей зарплаты по причине отсутствия финансов.

Но и совсем проигнорировать Новый год Лариса Сергеевна не могла. Нельзя отрываться от коллектива, что скажут соседи, что подумают родственники… Хотя родственники волновали меньше всего. Лариса Сергеевна жила одна, замуж так и не вышла, родители умерли, братьев-сестёр нет. Были двоюродные, троюродные… Где-то были…

На пороге года Синей Лошади Лариса Сергеевна стояла в длиннющей очереди в супермаркете.

Синяя мишура, синий серпантин, синяя фольга, синяя, синее, синий…

Видимо, поэтому Лариса Сергеевна не очень удивилась, когда в колбасном отделе продавщица в костюме снегурочки, примериваясь отрезать от батона колбасы килограмм, положила на весы нечто синее.

Нечто синее было взвешено и переложено на разделочную доску. Снегурочка взяла нож, как вдруг… на Ларису Сергеевну глянули живые глаза.

– Стойте! – повинуясь внезапному порыву, воскликнула покупательница. – Я всю возьму.

Снегурочка равнодушно пожала плечами, прилепила ценник, который выплюнули весы, и протянула взволнованной Ларисе Сергеевне.

Никогда ещё женщина так не спешила домой! Всю дорогу она спорила с собой, мол, что за дурацкие фантазии? Разве может быть колбаса с глазами? Да и синей тоже не бывает… Но из пакета выглядывал именно синий батон!

Дома женщина, не разуваясь, прошла на кухню, достала нечто из пакета и уставилась на… Синюю Гусеницу, которая, в свою очередь, тоже посмотрела на Ларису Сергеевну.

Молчание уже слишком затянулось, когда Гусеница медленно, словно в полусне, спросила:

– Ты… кто… такая?

Начало не очень располагало к беседе. Да и вообще, какая может быть беседа с синей колбасой, даже если это вовсе не колбаса?!

– По-моему, это вы должны мне сказать сначала, кто вы такая, – возразила Лариса Сергеевна.

– Почему?

Вопрос поставил Ларису Сергеевну в тупик. Она ничего не смогла придумать, поэтому повернулась и пошла прочь из кухни – нужно было, в конце концов, снять шубу и сапоги.

– Вернись! – закричала Гусеница ей вслед. – Мне нужно сказать тебе что-то очень важное.

Переодевшись в домашнее, Лариса Сергеевна вернулась на кухню. Гусеница долго молчала, тяжело вздыхала. А потом пожаловалась:

– Курить хочется…

– Я не курю, – ответила Лариса Сергеевна.

Гусеница снова тяжело вздохнула и совсем уже жалобно добавила:

– Очень хочется… очень…

– Курить вредно для здоровья – назидательно парировала Лариса Сергеевна.

Но Гусеница так грустно, по-кошачьи, посмотрела на женщину, что та, тяжело вздохнув, проговорила:

– Мы в ответе за тех, кого… вытащили из-под ножа, – и пошла снова одеваться.

– Хочу кальян! – крикнула вслед Синяя Гусеница и тихо добавила, – и грибочков…

Самое красивое время суток – сумерки. Момент, когда день и ночь проникают друг в друга, когда свет и тьма смешиваются, когда одно переходит в другое, как инь и ян, как добро и зло, как реальность и магия… Сумерки – самое магическое время суток.

Тени растворяются, границы размываются, предметы теряют свои очертания. Синие сумерки, синий снег. Даже воздух синий! И только жёлтые конусы искусственного света фонарей.

Лариса Сергеевна шла в задумчивости – где в канун Нового года можно купить кальян? Если честно, она вообще не представляла, где могут продаваться эти приспособления для курения. Лариса Сергеевна переходила из жёлтого – в синий, из синего – в жёлтый. Столько свалилось на её голову неудобств с появлением Синей Гусеницы! Жила себе, жила, ничего не желала. Теперь вот нужно идти, искать, потом нюхать дым, ведь наверняка от кальяна есть запах… Грибы опять же… Но с ними-то проще – в супермаркет завезли шампиньоны. Но ведь потом этой Гусенице ещё чего-нибудь захочется!..

Добродушно ворча про себя, Лариса Сергеевна вошла в сувенирную лавку. Продавец-консультант подвёл её к стеллажу, где, выстроившись в ряд, сквозь стекло выглядывали покупателей всевозможные кальяны, словно привет из арабских сказок… Кальяны были очень разные. Цены на них – тоже.

Лариса Сергеевна оказалась между двух огней: грустными глазами Гусеницы и призраком жёсткой послепраздничной диеты. Привыкшая к самопожертвованию, она решила – один раз живём! Протянула зарплатную карточку продавцу. И очень удивилась, что ещё нужны смеси, фольга, специальный уголь… Но, сказавши «а», отступать неудобно.

Со странным чувством несла покупку домой Лариса Сергеевна. С забытым чувством радости от новогодних подарков. С ощущением праздника!

И с каждым шагом ощущение праздника становилось сильнее, с каждым шагом Лариса Сергеевна словно молодела. Она представляла, как принесёт домой подарок, и Гусеница обрадуется, ну, может, поворчит немного – такой уж характер… Но точно обрадуется! А потом Синяя Гусеница будет курить кальян, а Лариса Сергеевна – жарить шампиньоны, потом накроет стол, достанет из холодильника бутылочку шампанского, ёлка будет…

А вот ёлки – не будет.

Лариса Сергеевна давно перестала покупать несчастные деревья. Она себе даже думать запретила про всё колючее и зелёное! Но сейчас… Сейчас до боли захотелось, чтобы ёлка была! Украшенная мишурой, шарами и мигающими гирляндами стояла посреди дома. Чтобы ребятишки водили хоровод, искали под ёлкой подарки, караулили Деда Мороза. Чтобы рядом были муж, друзья, соседи…

И Лариса Сергеевна уже поверила было, что именно так всё и будет! Ведь неспроста же появилась в её жизни странная Синяя Гусеница!..

Женщина легко взлетела на свой этаж, словно лишние годы и килограммы растворились в сумеречном свете. Она распахнула дверь и кинулась на кухню…

…никакой гусеницы на кухонном столе не было. Там лежало нечто, похожее на дыню.

Годы и килограммы вернулись к женщине сторицей. Она тяжело опустилась на стул. Несбывшееся навалилось с новой силой. Придавило. Размазало.

Ведь знала же, знала – жизненный опыт подсказывал, что чудес не бывает. Это же просто и очевидно! Ей было комфортно в неменяющемся мире. Она уже смирились с тем, что одна. И вдруг это синее безумие…

Лариса Сергеевна опустила кальян на стол около голубоватой дыньки, рядом поставила пакет с шампиньонами. И тут до неё донеслось, словно из глубокого колодца:

– С одного края откусишь… С другого края откусишь…

– С одного края чего? – автоматически спросила Лариса Сергеевна.

– Мир предсказуем, – вздохнули из глубины.

Это была последняя капля. Лариса Сергеевна расхохоталась. Она смеялась долго. Плакала и смеялась. Смеялась над своей не сложившейся жизнью, над одиночеством, над авралами, над безденежьем. Над тем, что работала, работала, работала и никогда не отдыхала. Смеялась над тем, что никогда не была на море, что не знает, как зовут соседей по лестничной клетке. Над лишними килограммами. Над лишними годами… Над тем, какая всё же она… гусеница!

Смеялась до тех пор, пока внутри что-то не лопнуло, словно раскололась скорлупа, и женщина почувствовала, как из кокона на свет пробивается, выползает нечто хрупкое, живое, настоящее! Синие крылышки, мокрые и сморщенные поначалу, расправляются, обсыхают, становятся твёрдыми, крепкими.

Лариса Сергеевна взмахнула крыльями. Словно раздёрнула шторы. Мир сразу же наполнился красками, музыкой, ароматами. Женщина почувствовала неодолимое желание петь, летать, делать глупости. Ей стал доступен мир творчества и чувств – мир бабочек. Мир чистого счастья. Такого, какое ни одна гусеница и представить себе не может!.. Счастья, у которого нет, и не может быть условий или преград.

Лариса Сергеевна устремилась к окну и распахнула его в праздник. Внизу перемигивались огоньки гирлянд, в небе вспыхивали фейерверки. Воздух был наполнен смехом и музыкой. И запахом ёлки и мандаринов…

Новорождённая Синяя Бабочка с радостью летела над заснеженным городом и пела о том, как прекрасен мир, как прекрасна и удивительна жизнь. И ей совсем не хотелось думать о том, что жизнь коротка и быстротечна.

Мой дом – моя крепость

Алисе повезло с родителями. Не каждому вступающему во взрослую жизнь родители дарят квартиру. «У тебя должно быть личное пространство», – сказал папа, вручая ключи.

Новенькая двушечка в новом девятиэтажном доме, на первом этаже – родители старались. Стены, не знавшие ни одного дюбеля, паркет, не поцарапанный мебелью, окна ни разу не видевшие занавесок… Всё с нуля! И Алиса – первая хозяйка.

Кроме квартиры, родители подарили и некоторую сумму на мебель, посуду и другие приятные и полезные мелочи.

Нанятая бригада быстро поклеила обои, поменяла сантехнику, и теперь Алиса торопилась обставить квартиру и справить новоселье. Вместе со своей подругой Катей, объездила кучу магазинов – благо, системы доставки и сборки мебели отработаны хорошо. Большая кровать, кухонный гарнитур, занавески в ванну, диван, посуда… холодильник, стиральная машина, посудомоечная машина… Квартира быстро приобрела жилой вид.

Девушки порядком подустали. Первой не выдержала красавица «мазда» и была отправлена на эвакуаторе в сервисный центр. Алиса с Катей оказались спешенными. В такси дозвониться не получалось, и девушки решили отправиться общественным транспортом. Тем более, что ехать до дома всего ничего… От остановки решили немного сократить путь – пройти через дворы.

Дорога лежала мимо прикрытых с трёх сторон заборчиком мусорных контейнеров. Зрелище то ещё, и Катя разумно заметила, что, к счастью, в Алисином доме есть мусоропровод, иначе пришлось бы сюда таскаться.

Когда девушки подошли поближе, то между забором и контейнером увидели бомжичку, которая, перегнувшись через край, ковырялась в мусоре.

– Ну и амбре, – сказала Катя, поморщившись.

А Алиса достала мобильник и засняла бомжичку и мусорные контейнеры, и отправляя фото в «Вконтакт», прокомментировала:

– Да уж! Вот у кого свобода: хочешь – пахни, хочешь – воняй! И никаких проблем с квартирой, и про мебель думать не нужно. Спи себе на помойке.

Бездомная перестала копаться в мусоре, выпрямилась и теперь в упор разглядывала девушек.

– Не понять этой уродине наших хлопот, – продолжала между тем Алиса, – и вообще, не представляю, как женщина может довести себя до такого состояния?

Бомжичка, что-то прошипев вслед, вскоре потеряла к девушкам всякий интерес и вернулась к своему занятию.

Катя схватила подругу за руку и потащила, чуть ли не бегом, прочь от мусорки и от неприятной бездомной женщины.

Когда девушки пришли домой, их уже ждали грузчики. Быстренько занесли мебель и бытовую технику, собрали, подключили.

Вскоре всё было готово, осталось сварить праздничный ужин – и можно звать друзей на новоселье.

Пока Катя жарила куриные окорочка и готовила салаты, Алиса наводила лоск: протирала пыль, развешивала портьеры, полотенчики, прибирала вещи в шкаф, пылесосила, стелила коврики…

Обставила Алиса квартиру, как на картинке…

Розовая прозрачная органза на окне в спальной хорошо сочеталась с бордовыми габардиновыми портьерами и бордовым же покрывалом на кровати и розовыми наволочками на подушках. Обои в спальной тоже были розоватыми. Шкаф и кровать – белыми, под итальянскую мебель. На полу искусственный розовый палас с длинным ворсом. Даже запах был розовым!

В зале – чёрный шкаф изящных линий, чёрный корпус телевизора, чёрный журнальный столик рядом с белоснежным диваном из искусственной кожи. На полу – золотистый палас и белые с золотом портьеры. Обои тоже имели золотой оттенок. И аромат магнолий…

Кухня – приятного сочетания молочного, бежевого и коричневого. Большая рабочая поверхность, удобные обеденный стол и стулья, подсветка, цикламен на окошке. А пахло в кухне летним лугом.

Интерьер она подсмотрела по телевизору в программе «Ремонт»

Алиса хлопотала и была абсолютно счастлива. Наконец-то у неё есть личное пространство! Она здесь всё сделает по своему вкусу, никто не укажет ей, какие полотенца и где должны висеть! Никто не скажет, что цвет дивана не практичный, а палас с длинным ворсом трудно пылесосить. В этом доме хозяйка она и только она!

А в гости она пригласит того, кого хочет! Да хоть весь курс университета…

И гости начали собираться вовремя. Угощенье было готово, дом сиял так же, как и лицо счастливой хозяйки.

Пришли друзья по университету и бывшие одноклассники. Стол накрыли в зале, рядом с диваном, чтобы всем хватило места. Сыпались поздравления и пожелания…

Но не успели приступить к еде, как раздался звонок домофона – пришёл любимец студенток, гитарист Николаша из параллельной группы. Пришёл с гитарой и с друзьями!

Уступая своё место за столом, счастливая Алиса подумала: «Надо бы ещё стульев прикупить. Можно складных…», а вслух сказала:

– Ничего, в тесноте, да не в обиде! – и пристроилась у подоконника.

Но ненадолго, потому что в домофон позвонили ещё. Катя, которая была ближе к двери, махнула Алисе:

– Я сама открою, а то тебе оттуда не выбраться.

Вновь пришедшая компания принесла с собой вино и фрукты, которые тут же водрузили на стол.

Народ веселился. Пели песни, шутили, рассказывали смешные истории.

Алиса улыбалась – гостям весело, о чём ещё мечтать хозяйке?

Она слушала Николашу, потом гитару взял незнакомый парень, вроде Алиса видела его в универе. Потом ещё кто-то пел… Вроде снова звонили в домофон…

В зале, несмотря на открытые окна, было душновато. И не мудрено – столько народу! Алиса захотела пить, но все полторашки оказались пустыми. «Ещё бы кулер для воды купить», – подумала она.

Кулера пока не было, а пить хотелось. Наверняка и кому-то из гостей тоже захочется пить, не угощать же водой из-под крана?! Хорошо бы послать кого-нибудь в магазин!

Но если честно, девушка подустала уже – сказалось напряжение последних дней. Беготня по магазинам и хлопоты по дому занятия хоть и приятные, однако утомительные. Алисе сейчас хотелось больше всего принять пенную ароматную ванну, кстати, ванна и унитаз в Алисиной квартире были шоколадного цвета, плитка – молочного, а занавеска в ванной – в кокосовых пальмах.

После душа Алиса мечтала сделать маску для лица, помассажировать ноги и растянуться в своей новой мягкой кровати. Но Алиса считала себя хорошим человеком, а значит, гостеприимным. Поэтому ванна, массаж и кровать подождут. А пока нужно постараться, чтобы гостям было хорошо. Вот сейчас Алиса сходит за водой, а заодно и проветрится, гости даже не заметят её отсутствия.

На улице, проходя мимо своих окон, девушка порадовалась, и ещё раз отметила как гостям хорошо у неё дома, какая она гостеприимная хозяйка.

Короткий путь лежал мимо мусорных контейнеров, и Алиса сбавила шаг, опасаясь увидеть бомжичку. Даже подумала было, а не обойти ли это место стороной? Но обходить далековато, и девушка медленно пошла вперёд, готовая в любой момент развернуться и убежать.

Контейнеры с мусором неспешно выплывали из-за заборчика. «Да, тот ещё запашок!», – отметила Алиса, но порадовалась, что бомжички не встретила.

Из магазина Алиса шла уже смелее, но на контейнеры всё же оглянулась. И засмеялась себе: «Для меня теперь всегда мусорные контейнеры будут ассоциироваться с бездомной ведьмой!»

Около подъезда Алиса обнаружила, что ключи остались дома. «Надо приучиться всегда брать ключи!», – подумала девушка и порадовалась, что сегодня в доме полно народу, и хозяйку на улице не оставят!

Но на звонок домофона никто не отреагировал.

Алиса звонила и звонила, из открытых окон звучала музыка, и ничего не происходило. Наконец вышел кто-то из соседей, и Алиса, воспользовавшись случаем, вошла в подъезд. Дверь квартиры тоже оказалась закрыта, но распахнулась, едва девушка поднесла руку к звонку. На лестничную площадку вышли незнакомые парни. Они вежливо посторонились, пропуская Алису.

Люди в доме не обращали внимания на хозяйку.

Хотя нет – у неё забрали пакет с водой.

Алиса походила по комнатам: в спальне, в её кровати кто-то занимался сексом, на кухне кто-то в её турке варил кофе, из ванны кто-то выходил в её халате и с её полотенцем на голове. А в зале на её диване сидели и смотрели её телевизор совершенно незнакомые люди.

Не было ни Кати, ни Николаши, ни одногруппников, ни бывших одноклассников. Алиса даже засомневалась – может, такова ирония судьбы и это чужая квартира?

Но нет! Вот эту портьеру она вешала сама, и одного крючка не хватило. А вот этих ангелочков – подставку для салфеток – она забрала последних, с небольшим малозаметным брачком – с отколотым краешком на подставке – очень уж они ей понравились! И цикламен тоже – два цветочка распустились и четыре ещё в бутонах. Алиса сначала хотела взять другой горшок, но там расцветка не подошла, а тут так хорошо сочетается…

Это, несомненно, её квартира!

Алиса попробовала возмутиться и выпроводить гостей, но те смотрели на неё с недоумением, переглядывались и за спиной крутили пальцем у виска… И теснили хозяйку в коридор, пока, наконец, не вытеснили на лестничную площадку.

Едва Алиса оказалась за дверью, как закашлялась – парни, что впустили её, дымили, как паровозы. Дым ел глаза и раздражал горло. Девушка выскочила на улицу. Дверь подъезда с шумом захлопнулась за ней.

Алиса стояла растерянная и потерянная. Стояла недолго… «Родители, конечно, будут ругаться, – подумала она, – но мне нужна помощь».

Девушка хотела позвонить папе, но телефон остался в сумочке, а сумочка внутри. Алиса позвонила в домофон – безрезультатно. Тогда она решила позвонить папе с телефона-автомата, который видела около остановки.

Алиса побежала на остановку. Снова около мусорных контейнеров сбавила ход. Но, скорее, по привычке – появление бомжички сейчас её не сильно волновало. Главное было дозвониться.

Девушка сняла трубку телефона-автомата и поняла, что не помнит номера. Ни папиного, ни маминого, ни чьёго другого. Она никогда раньше не задумывалась, что может возникнуть ситуация, когда сотового не окажется под рукой. Это так удобно: нажал кнопку на телефоне, и он сам звонит куда нужно. Хочешь – папе, хочешь – маме; хочешь – на работу, хочешь – домой. Но вот телефона нет, и оказалось, что ни одного номера Алиса не помнит.

Срочно нужен был телефон! Девушка кинулась обратно к дому – забрать сумку. Контейнеры с мусором стояли на своём месте. Бомжички не было. Да и какая разница? Потому что не было дома! Совсем!.. Лишь серая пустота там, где должно было стоять здание.

Алиса остановилась в замешательстве, но потом вспомнила, что знает родительский адрес – можно поймать такси или частника, а папа рассчитается. Но здесь, рядом с домом такси не ездит. Нужно бежать на проспект…

Девушка уже привычно пробежала мимо мусорных контейнеров, выскочила на дорогу… Туда, где должен быть проспект… Но и его тоже не было. Ни проспекта, ни остановки, ни телефона автомата… только серая пустота…

Алиса вернулась к мусорным контейнерам. Они неизменно оставались на месте. Девушка в ужасе огляделась вокруг – везде была серая пустота… А ещё запах… жуткий, неприятный, отталкивающий…

Алиса поняла, что это она так пахнет. Нет, воняет! От беготни она вся пропотела. Нужно срочно принять душ, или лучше лечь в горячую ванну с ароматной пеной. Можно будет выбрать запах лаванды или иланг-иланг… Но – где?

На глаза навернулись слёзы, и горло сдавил ком. У итальянских босоножек порвался ремешок и надломился каблук – ходить в такой обуви одно мученье, уже натёрла ногу. Платье испачкала и умудрилась порвать. А ведь оно от Версаче! И сама вся растрёпанная, грязная…

Алиса бессильно опустилась на асфальт рядом с мусорным контейнером, с этим островком стабильности, и заплакала. Не из-за платья и босоножек, а из-за того, что осталась одна и ни к кому не может обратиться за помощью. Девушка долго плакала, размазывая по щекам грязные полосы, потом обессиленная, прислонилась к контейнеру и провалилась в серую бездну.

Она падала долго и всего лишь одно мгновение. А вокруг раздавалось шипение: «Будет и у тебя амбре…».

Алиса пыталась рассмотреть, кто там шипит, но ей совершенно не на что было опереться. А кошмарный сон длился и длился…

Проснулась от холода и щебета птиц. Мир играл красками: сочное голубое небо, яркая зелень листвы и травы, золотые головки одуванчиков… Алиса встала и огляделась.

Вокруг на других местах стояли другие дома – совершенно чужой город. Алиса попробовала пройти к проспекту и уткнулась в забор, который окружал почти достроенное здание. Хотела вернуться к своему дому, но там стояла школа… Люди, спешащие на работу, обходили девушку стороной, брезгливо морщились и затыкали носы.

Алиса попробовала спросить у прохожей пожилой женщины, куда делся дом, на что получила раздражённый ответ:

– Пить надо меньше! Такая молодая и так опустилась!

Последнее, что оставалось от мира – надежда найти помощь, рухнула. Кто был рядом, не помогут. А кто может помочь, тех не найти. Опереться не на кого.

Алиса походила по дорожкам мимо близлежащих домов, вышла на проспект – всё было чужое. И этот мир не принимал грязную, оборванную женщину. Он неё отшатывались, как от прокажённой и спешили по своим делам.