Текст книги "Золотошвейка"

– Ты можешь быть свободна, но тебе придется остаться в моих личных покоях, как бы ни неприлично это звучало. Надеюсь, после всего этого работать ты не разучилась?

Вот тебе и извинения за причиненные неудобства. Я коротко поклонилась и вышла.

* * *

…Мне разрешили, наконец, забрать вещи из комнаты в нижней части замка. Теперь я становилась поистине затворницей под бдительным присмотром Джаиля и Нарата и не скажу, чтобы меня это радовало. Был ли у меня выбор? Если, конечно, пошуметь, сослаться на договор, на приличия (я девушка все-таки незамужняя), может быть, что-то бы и вышло, но как-то не верилось. За последние дни я разучилась полагаться на вежливость и тактичность других, теперь придется полагаться только на себя.

Иолль любезно напросился проводить меня вниз. Слишком демократично ведущий себя граф Катэрскир никак не вписывался в мои представления о графах. Как оказалось, мои представления о них вообще ничего общего с самими графами не имели, хотя бы потому, что графа доселе я видела только одного, и был ли он типичным, я не знала. А потому делать выводы о том, как они должны себя вести, мне приходилось на основании впечатления от знакомых мне баронов и особенно баронесс. А уж им, смею вас заверить, и в голову никогда не придет якшаться с людьми иного круга подобным образом. Однако у графов все могло оказаться иначе.

В сопровождении Нарата мы шли по коридорам и лестницам, по которым теперь мне предстоит ходить ближайшие месяцев восемь-девять. Неужели совсем недавно я так хотела сюда попасть? Бойтесь желать: желания иногда сбываются, но каким страшным образом!

Нарат шел впереди, оставляя нам возможность (отнюдь не из деликатности, просто хорошо обученный слуга всегда знает, какое расстояние следует сохранять) поболтать вдвоем. Чем я и воспользовалась.

– Чем болен граф Ноилин? – в лоб спросила я, непроизвольно вцепившись в рукав Иолля, будто боясь, что он не ответит. Тот усмехнулся.

– Никто не знает.

– Так уж и никто?

– Возможно, потрать он это время на врачей да магов-целителей – что-нибудь бы и выяснилось, но, как ты поняла, наш Хед – человек упрямый. Ничьей помощи не примет, ничьего вмешательства не допустит. Думаешь, мы не пытались ему помочь? Пытались, и не раз, да все без толку.

– Что с ним случилось? – заинтересованно спросила я и осторожно добавила. – Это не секрет?

– Да не то, чтобы секрет, об этом трубили все газеты в королевстве! Но о его подвиге забыли уже через месяц. Вот она, слава человеческая! Чего бы ты великого ни сделал, всегда найдутся те, кому разговоры о модных шляпках, погоде и любовных похождениях гораздо ближе.

– Так что же он сделал? – мне не терпелось завершить его вступление и подвигнуть на рассказ по сути.

– Выиграл войну, которая благодаря ему закончилась довольно скоро. Не смотри на то, что он худ и бледен, таким он стал всего несколько лет назад, когда недуг совсем доконал его. Но он и сейчас как маг сильнее каждого из нас.

– Ты тоже… маг? – изумилась я.

– Да, – кивнул Иолль, – как и все остальные гости Хеда. Но десять лет назад Ноилин был полон сил и энергии. А знаний и решимости ему было не занимать, я ему и тогда в подметки не годился, а сейчас и подавно. Хоть он всего на несколько лет старше меня, – граф коротко глянул на мой округлившийся рот, сказавший «о-о-о!», – но по части магии сравним разве что со старейшими. Только опыта к тому времени было маловато, вот и попался он в ловушку.

Сколько же было Иоллю десять лет назад, если сейчас он выглядит моим ровесником? Впрочем, спросить я не решилась – у магов могут быть свои секреты, к которым лучше подходить без спешки. Узнаю как-нибудь потом.

– Как тебе известно, есть у нашего славного королевства Арнаха северный сосед – королевство Берной. И правил им некогда король Десарт III. Правил до тех пор, пока не был свергнут своим любимым генералом Лезендом Туттом, тут же провозгласившим себя новым королем. Только вот ведь незадача: узурпатору развернуться было негде. Берной – государство маленькое, на севере сплошные горы, на востоке – море без приличных бухт, а на юге и западе – Арнах. Лезенд Тутт не долго думал – поднял армию в ружье да и выступил в поход на вполне дружелюбного до сих пор соседа. Наш король Армидарах, отец нынешнего короля Веремиза, с советниками вдоволь похохотал над его замыслами да и послал пару корпусов, так, на всякий случай, в помощь маркграфу Фелуру, на земли которого первым делом вступил Тутт. Да не все так просто! Корпуса, как и сам маркграф, были разбиты в пух и прах. Наш король призадумался и отправил войск побольше. Тем повезло не больше предыдущих. В общем, пока Армидарах понял, что столкнулся с сильным противником, войск полегло немало.

Тогда-то и обнаружилось, что основной и тайной силой Тутта был один маг, которого мы знаем под именем Нталь. Этот самый маг поверг в ужас весь Совет магов Арнаха тем, что без особых усилий отбил атаки нескольких его членов, признанных боевых магов.

Однако пока Совет раздумывал, что бы лучше предпринять, обе стороны – и бернойская, и арнахская – собрали побольше войск и вывели их на поле боя. Ожидалось грандиозное сражение, кровопролитное, жестокое и абсолютно никому не нужное. И вот накануне боя один молодой, подающий надежды арнахский маг вдруг предложил решить дело старинным, традиционным магическим способом – один на один. Он взял, да и вызвал Нталя на поединок. Стороны удивились, но согласились.

Дуэлянты уединились в большой пещере под Дуормом, городком на границе с Берноем. А короли со своими советниками наблюдали за исходом поединка на ближайших высотах. Бой был тяжелый, поскольку грохотало и сверкало знатно. Но, ко всеобщей радости, победил арнахский маг, правда, с большим ущербом для собственного здоровья. Этим и закончилась последняя война, в которой участвовал Арнах, вошедшая в историю как «бернойский набег». Графа Хеда Ноилина, а этим арнахским магом, как ты понимаешь, был именно он, вознесли до небес, в Дуорме ему даже установили памятник. Такова официальная версия. Но на самом деле все было совершенно иначе…

– Как иначе? – удивилась я, но уже через секунду мне было не до рассказов: мы дошли до моей комнаты. Собираться пришлось недолго, и вскоре нагруженные доверху Нарат, Иолль и я покинули комнату, где я прожила целых два месяца. И, надо сказать, не совсем плохих.

– А что случилось на самом деле? – спросила я, из-за вороха узлов в руках с трудом нащупывая ступеньки ногами.

– Случилось где? – не понял Иолль, находившийся примерно в том же состоянии, что и я. Нарат сердито поглядывал на меня, и я прекрасно понимала его полный укора взгляд: как я посмела использовать его сиятельство в качестве простого носильщика?

– В Дуорме.

– А, это! Начнем с того, что никто никого не вызывал. У Нталя были свои счеты с Хедом. Они между собой кое-что не поделили. Весь этот дурацкий поход Тутта на Арнах был задуман Нталем только ради того, чтобы захватить Хеда, представляешь? И план его был прост и эффективен, как обыкновенная дубина. Когда Нталь достаточно побряцал перед Арнах ом оружием и продемонстрировал силушку, Армидарах был готов к тому, чтобы пойти на переговоры. Тайные переговоры.

Условие у Нталя было одно: Хед, упакованный и покорный. Король посчитал, что сделка вполне для него выгодна, поскольку почти ничего не стоила, кроме уговоров и мелкого подкупа, потихоньку надавил на главу Совета магов, светлейшего Гокала Шихра. Как они обрабатывали остальных членов Совета, история умалчивает, но не прошло и двух дней, как Ноилин оказался в простой и эффективной ловушке: с помощью одного его друга, ничего не подозревавшего о задуманном, Хеда выманили на север страны и схватили. Оглушенного и ничего не понимающего, его отправили к Нталю, но все пошло не так, как ожидали предатели. Он сумел вырваться из рук везущих его людей и узнать, какая участь его ожидала. И тогда Хед сделал то, чего от него не ожидали: напал на Нталя, и произошло это именно в Дуорме. Их поединок действительно был тяжелым, но что на самом деле произошло в пещерах у Дуорма, Хед никогда не рассказывал, да и спрашивать было просто бесполезно. Но он победил. Не вышел – его вынесли, израненного, окровавленного, изломанного. Несколько дней он был без сознания, но, к радости большинства, выжил. А уж когда пришел в себя, буря разразилась над всем Советом магов. Скандал попытались замять, в дело активно вмешался король, совершенно не желавший признавать свою причастность к подленькой продаже, а потому даже не пикнувший, когда прознавшие про предательство маги разогнали Совет и избрали новый. А Хед за свое геройство получил этот старый заброшенный замок, неизлечимый недуг, хромоту и уродливый шрам.

– А ты там был? – затаив дыхание, спросила я. Признаться, история меня поразила.

– Я? – усмехнулся Иолль, сгибаясь под тяжестью коробок. – Я и был тем другом, который его невольно предал.

Я тихо ахнула и рискнула спросить:

– Он тебя… простил?

– Говорит, что простил.

– Но ты не веришь?

– Он сильно изменился с тех пор, – уклончиво ответил Иолль. – Вот мы и пришли.

Он с видимым наслаждением сбросил поклажу у порога моей нынешней комнаты и откланялся:

– Ну, не буду тебе мешать…

Я с облегчением вздохнула: излишнее внимание всегда вызывало у меня смущение и неловкость, даже со стороны тех, с кем сразу же переходишь на «ты» и к кому испытываешь искреннюю симпатию. Впрочем, Иолль был единственным, кто здесь относился ко мне по-доброму, и я это ценила.

Для работы мне предоставили еще одну комнату, соседнюю со спальней. Их вообще здесь было слишком много, пустых, никем и никогда не занятых комнат. В иных стояла старая потертая мебель и пахло давно забытыми временами, в других – очень немногих – мебель была почти новой и роскошной, в третьих не было вообще ничего – голые мрачные стены и скучные каменные полы.

Нарат снисходительно внес вещи внутрь комнаты, равнодушно осмотрелся и молча вышел. Я никак не могла понять его отношения ко мне. Если с Джаилем все было ясно (хотя, признаться, и не совсем понятно, почему он так взъелся на меня с самого начала, чем я не угодила?), то Нарат удивлял меня невозмутимым равнодушием. За все время нашего знакомства он не сказал ни одного лишнего слова, кроме тех, без которых просто не обойтись. Мы, вроде, были по одну сторону баррикады, люди служилые, кому, как ни нам, держаться заодно, но все было наоборот. Меня держали на безопасном расстоянии: ко мне нельзя было относиться как к гостье, но и своей считаться я не могла. Я была для Нарата, как и для Джаиля, несомненной помехой сложившемуся образу жизни или, в лучшем случае, пустым местом. Меня демонстративно игнорировали, будто в отместку за то, что я отбирала у них сомнительное внимание их обожаемого хозяина, над которым они тряслись, как над античной вазой. Моим ошибкам радовались, на мои метания смотрели свысока, мои попытки примирения злорадно обходили стороной. За всю свою жизнь мне никогда не доводилось испытывать такого к себе отношения, я привыкла с людьми ладить, но эту непробиваемую стену отчуждения разрушить была не в состоянии. Меня заперли в одиночестве не просто в пустом крыле замка, меня отгородили от любого человеческого участия. Даже просить о помощи в самых простых вещах – узнать, к примеру, где что находится, я не могла, не переламывая себя и не унижаясь. Все бы ничего, к одиночеству я привыкла и с отчуждением бы справилась, если бы в верхней части замка, кроме нелюдимого хмурого хозяина и очень похожих на него двоих слуг, была бы еще хоть одна живая душа, которой я не кажусь заурядной кадкой с фикусом, стоящей посреди коридора.

«Ну ничего, – мстительно думала я, – и кадка иной раз бывает полезна. В качестве стенобитного средства».

…Расположить свой нехитрый скарб мне удалось быстро, и вскоре я уже сидела за работой, с привычной радостью ощущая обманчивую хрупкость иглы и гладкость натянутой на пяльцы ткани. Как ленивый сытый удав, золотой шнур послушно ворочался, зажатый моими пальцами, больше не пытаясь вырваться и нарушить идеальную четкость рисунка. Вышивание приводило меня в состояние равновесия и покоя, столь необходимого моей мятущейся душе.

Можно было бы сказать, что мое положение ничуть не изменилось. Я по-прежнему работала в одиночестве, если не считать того, что с этого момента прекращались вечерние посиделки на кухне с Мартой и Логаном. На время или навсегда – я не знала и очень хотела бы узнать. Теперь об этих двоих я вспоминала с куда большей теплотой и тоской, признавая, что из-за своего глупого любопытства потеряла последние радости пребывания в этом замке.

Кстати, подумав о кухне, я вспомнила и о том, что неплохо бы подкрепиться, однако, как это сделать и куда идти, мне никто не сказал. А если и говорил, то это как-то вылетело у меня из головы. В надежде найти Нарата и выяснить у него все остальные, до сих пор не доведенные до моего сведения (или забытые) обстоятельства моего здесь заточения я прошла по коридору, в конце которого находились мои комнаты, миновала изящную лестницу с пролетами, заставленными фривольными скульптурами, и медленно побрела по длинной галерее, начинавшейся сразу после поворота.

Эта часть замка была более-менее сносно обставлена, а иные комнаты даже удивляли своим пышным убранством, что подозрительно напоминало цветение одинокой, но роскошной розы среди полевых ромашек и лопухов. Доставшаяся мне в соседство галерея и вовсе походила на заморскую орхидею: чопорная и официальная, да скорее искусственная, чем живая, она удивляла кричащей роскошью и бестолковым сочетанием предметов искусства, натыканных, словно поганки на лесной опушке.

Я разглядывала томные лица давно умерших графинь с белыми покатыми плечами и орлиные взоры самовлюбленных графов, чьи портреты украшали стены галереи между высокими узкими зеркалами, и ломала голову: родственники ли это графа Ноилина или достались ему в придачу к замку. Я поглаживала изящные фарфоровые статуэтки бегущих оленей и лежащих собак, рассматривала причудливые рисунки инкрустированных деревом столиков…

– Не вмешивайся в это, – внезапно сказали где-то совсем рядом. От неожиданности я привычно бросилась удирать, но до противоположного конца галереи было слишком далеко, поэтому пришлось просто спрятаться за ближайшую портьеру. Я не успела даже сообразить, зачем это сделала, ведь теперь вроде никто не запрещал мне ходить по коридорам, но привычки так просто не сдаются. К тому же я прекрасно знала, чей нелюбезный хриплый голос только что приказал кому-то не вмешиваться.

– Ладно, если тебе это так неприятно, я не стану, – осторожно возразил другой, и я узнала Иолля, – но Хед, неужели и историю с покушением оставить без внимания? Если уж на то пошло, то отравить собирались не одного тебя.

Голоса неуклонно приближались и послышались совсем недалеко от меня.

– А что с ней разбираться? – равнодушно осведомился граф Ноилин. – И так все ясно.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что знаешь, кто это сделал? Ты по-прежнему подозреваешь эту девушку, Кассандру?

И тут я услышала небывалое – граф смеялся. Тихо, приглушенно, сдавленно хохотнул, отчего я чуть не вышла из своего укрытия: уж больно посмотреть хотелось.

– Она наивна и поразительно беспечна, Иолль, но она не убийца, – чуть погодя иронично сказал он, – авот невольной соучастницей и даже жертвой убийства стать может, и все из-за своего неуемного любопытства.

Надо сказать, у меня ноги подкосились и я едва устояла на ногах: как пить дать, он прекрасно знал, что я его слышу! Мне показалось, что эти слова были сказаны специально для меня, хотя ничто не выдавало моего присутствия – ткань, за которой я пряталась, была темно-зеленым бархатом, плотным, толстым, непросвечивающимся бархатом, уложенным в складки, способным спрятать и не одну меня. Я сжалась в комок, прислонившись к стене и не дыша, и с ужасом ожидала только одного: портьера сейчас одернется и я попаду под обстрел презрительных темных глаз. Жертвой убийства я могла стать прямо сейчас.

– Но эти ее странные оправдания, тебя они не насторожили? Несуществующая Тильда…

Я едва удержалась на месте за портьерой.

– А ты попробуй поверить и посмотри на все с другой стороны.

– Ты знаешь что-то такое, чего не знаю я, – подозрительно произнес Иолль, не спрашивая, а просто констатируя, – но говорить, естественно, не станешь.

– У тебя тоже есть голова на плечах, – язвительно ответил граф Ноилин, и я судорожно перевела дыхание – голос удалялся, равно как и звук шагов хромающего человека, – а если у тебя есть еще и желание, можешь поискать неизвестного злодея. Только не слишком увлекайся. Можешь взять девушку с собой. Вреда от ваших поисков не будет, но пользы тоже.

– Ты разрешаешь? – недоверчиво спросил Иолль – Почему?

– Почему? – равнодушно переспросил Хед. – Возможно, вы сможете узнать что-то полезное для себя самих.

– Но не для тебя?

– Нет. Потому как ты, любезный мой Иолль, – прохрипел граф Ноилин и судорожно закашлялся, – убийцу не найдешь.

Иолль заспорил, голоса затихли вдали. Исчезли даже отзвуки неровных шагов, когда я рискнула выглянуть наружу.

Вот, значит, как. Несуществующая Тильда. Мне не только не поверили, но и Тильду не нашли. Это, конечно, все сильно усложняло. Но мысль о том, что граф Ноилин не считает меня убийцей, успокаивающе грела сердце. Значит, не все еще потеряно.

Постепенно мысли мои приняли совсем другой оборот.

Наивна, говорит, и поразительно беспечна. Любопытна. Что ж, нелестная оценка, к этому и прибавить нечего.

К счастью, я думала о себе иначе, а если уж говорить прямо – то с точностью до наоборот. Во-первых, я никогда не любила совать нос в чужие дела, а если это происходит со мной здесь на каждом шагу, то это вовсе не моя вина. Во-вторых, всегда старалась быть благоразумной и рассудительной, хотя иной раз мой разум не успевает за скоростью происходящих событий и ему приходится полагаться невесть на что, но только не на себя. В-третьих… В-третьих, он ошибался: я далеко не так наивна, какой кажусь на первый взгляд. Далеко не так. Но доказывать это ему я не собиралась. Время все расставит по своим местам.

* * *

Был чудный тихий вечер, когда сумерки спустились уже с небес, но еще не упали на землю. Воздух был свеж и прозрачен, одаривал богатыми ароматами опадающей листвы. Мы бродили по заросшим тропинкам сада, незамысловатыми кругами огибая небольшую рощицу пылающих кленов, живописно раскинувших разукрашенные ветви, но я была слишком потрясена, чтобы замечать красоты золотой осени. Иолль осторожно пытался придерживать меня под руку, но нервно отодвигался, стоило мне сделать резкое движение, и больше молчал, чем говорил. Он раздумывал о чем-то своем или ждал, когда, наконец, я приду в себя.

А сделать это было не так-то просто. Полдня мы бродили с ним от дома к дому, от человека к человеку, мы расспросили всех обитателей Прилепок. Иолль лично обошел и внимательно осмотрел все комнаты нижнего замка, где мы были с Тильдой, и его лицо принимало все более и более хмурое выражение. Он пристрастно расспрашивал Марту и Логана. Удивительно расторопный по такому случаю, злорадно ухмыляющийся Джаиль успел даже съездить в Мокдус, село у реки, но ничего нового не сообщил.

Тильды не просто нигде не было. Ее вообще здесь никогда не бывало. Девушку ни с таким именем, ни с такой внешностью никто, кроме меня, не видел. Ни в замке, ни в Прилепках, ни в селе. Никто. Никогда. Вера в ее добропорядочность умерла вместе с моим благодушием.

– Я ведь не сошла с ума? – с содроганием спросила я, отгоняя от себя видение настороженной Тирты, крадущейся по лестнице. Это меня ждет? Это мои ближайшие перспективы? Пришлось срочно брать себя в руки. – Они не могли сговориться?

– Нет, Кэсс, думаю, нет, – рассеянно ответил Иолль, все еще погруженный в собственные раздумья.

– Но это единственное, чем можно объяснить то, что Тильду никто не видел! – горячилась я. – Зато я ее видела. Так же отчетливо, как вижу тебя. И это больше не обсуждается, – ткнула я кулаком в широкую грудь, как только Иолль попытался возразить. В ответ он только озадаченно поджал губы.

– У меня есть два объяснения случившемуся. – нервно вышагивала я между кленами. – Первое – Тильду просто не заметили. Второе – она всех подкупила или запугала. Марте, например, пригрозила навредить Тирте, Логану предложила что-нибудь ценное или… ну, не знаю, да и не важно. Признаться, первое мне нравится больше. Стража у ворот спит себе в шапку – там хоть стадо коров переводи, а никто и не заметит. Сама убеждалась. А может, и видел ее кто, да не признался. Из молодых стражей кто-нибудь вполне мог купиться на уговоры Тильды, – я улыбнулась, вспомнив бьющую через край энергию жизнерадостной девушки, устоять перед которой даже мне было трудно, – и пропустить ее. А осознав, что это может выйти ему боком, предпочел промолчать.

– В любом другом случае я бы восхитился твоей безупречной логикой, – усмехнулся Иолль, – но не в этом.

– Почему? – подозрительно спросила я.

– Если стража спит или отсутствует, это не значит, что Самсод стоит нараспашку. Это все-таки жилище мага, и весьма сильного мага. Его охраняют не только каменные стены, но и мощные заклятья. Никто без особого на то соизволения Хеда войти туда не сможет.

– Так уж и никто? – растерялась я.

– Разве что твоя Тильда – искусный и умелый маг, только тогда у нее есть шанс попасть в нижний замок. Про верхний замок я не говорю – вход туда запечатан еще более мощными заклятьями. Ты помнишь, как впервые увидела ее, что она делала?

– Уборку… точнее, делала вид, что убирает.

– И между делом щупала стены? Она искала вход в верхний замок, Кэсси. Она прекрасно знала, что творит.

Ну, в том, что она все прекрасно спланировала, я уже не сомневалась. Как бы ни досадовала я на собственную легковерность, следовало признать, что вокруг пальца обвели меня знатно. Но маг? Ничего магического в ее действиях я не находила. Ну, катари рабс приволокла. Ну и что с того?

– Тильда – маг, не сомневайся, – опять закивал головой Иолль.

Я неуверенно пожала плечами: не убедил, мол.

– К тому же, если маг достаточно силен и опытен, ему необязательно являться в своем собственном виде.

– Как это? – удивилась я.

– Есть по меньшей мере два способа изменить свою внешность. Один – превращение. Маг полностью становится тем, в кого превращается. Меняется все, ты даже мыслить начинаешь, как то, во что оборачиваешься. Превратившись в птицу, ты сможешь летать, превратившись в мышь, ты пролезешь в любую щелку. Но, чтобы принять чужой облик, тебе понадобится много сил, опыта и знаний. В общем, это очень трудное и кропотливое колдовство, потому-то обычно маги редко используют его – слишком уж хлопотное это дело. Да и не каждый это умеет. Однако, чтобы скрыть свое лицо, есть способ попроще, полегче. Надеть личину, набросить иллюзию. Я остаюсь самим собой, но ты видишь меня так, как я хочу. Я не стану больше или меньше по размеру, в щелку не протиснусь и летать не смогу, но мой новый облик обманет тебя не хуже фокусника. Иллюзия недолговечна, заклятье постоянно надо обновлять, но это малая плата за изменение облика. Неискушенный человек подвоха и не заметит.

– Неужели и вправду не замечу? – с досадой произнесла я.

– Хочешь убедиться? – ехидно улыбнулся Иолль и отошел на несколько шагов назад. На пару секунд он скрылся за деревом, а когда вышел…

Передо мной стоял граф Ноилин.

Я не вскочила, не вскрикнула, не пошевелилась. Я застыла в паническом ужасе. От страха мое тело примерзло к каменной скамейке, сердце ухнуло куда-то вниз, да там и осталось. Дыхание намертво перехватило, я не могла ни вздохнуть, ни охнуть, будто меня сильно ударили под ложечку. Ничто меня не могло поразить больше. Мысли остановились.

– Кэсси, малышка, это же я, – пробормотал испуганный и совершенно сбитый с толку Ноилин голосом Иолля, – Что с тобой?

Он нагнулся и взял меня за плечи, чтобы встряхнуть, но от легкого прикосновения я только ударилась в панику и лихо влепила ему пощечину. А потом расплакалась, то ли испугавшись того, что сделала, то ли от облегчения, что шок прошел.

– Ну-ну, Кэсси, стоило ли так волноваться? – сердечно и совершенно растерянно успокаивал меня Иолль минуту спустя, сидя в собственном облике рядом со мной на скамейке и по-дружески приобнимая меня одной рукой, а другой машинально потирая побитую щеку. – Ты что же, так его боишься?

Я была не просто в полном смятении. Я была в отчаянии от того, что произошло. Мне было стыдно. Влепить пощечину! Что-то в последнее время я стала руки распускать, а ведь раньше даже не подозревала о таких своих способностях. Да я совершенно не могу держать себя в руках! Где мое хваленое благоразумие и сдержанность?

Я же его не боюсь. Тогда почему такой ужас парализовал меня, когда я увидела графа Ноилина перед собой? Я же знала, что это иллюзия. Почему здравый смысл сразу же героически погиб, стоило только Иоллю в новом обличии сделать шаг в мою сторону?

Однако иллюзия и вправду была впечатляющей. Я поверила сразу же и безоговорочно.

– Но если Тильда не Тильда… то к-кто? – икнув, спросила я, все еще всхлипывая, но уже приходя в себя.

– Не знаю. К тому же кое-что здесь не сходится, Кэсси, – хмуро покосился Иолль на чернеющий недалеко замок. – Может, один раз наш мудрый маг и нашел узкую лазеечку, чтобы проникнуть в Самсод. Но по твоим рассказам выходит, что он был там дважды. Я могу допустить, что один раз человек все же преодолел каким-то образом внешнюю защиту замка, но, уверяю тебя, сделать это дважды никто бы не смог. А из этого вытекают весьма озадачивающие выводы.

– Какие же? – я была заинтригована.

– Представь себе, что тебя укусил комар. Не слишком больно, но заметно. Однако если в тот момент на тебя упал камень, тебе будет не до укуса. Так вот, взлом любым чужаком магической замковой защиты для Хеда означает примерно то же, что и укус насекомого – от комариного до шмелиного. Если вдруг стечением каких-то странных обстоятельств в тот момент, когда наш маг жалил, на Хеда упал камень, тот мог и не заметить этого чужого проникновения. Но сделать так, чтобы его ужалили два раза и каждый раз на него падал камень, не под силу никому. Даже стечению обстоятельств.

– И что это значит?

– А то и значит, Кэсси, что Хед знает того, кто пытался его отравить, и покрывает его. Или ее. – мрачно добавил Иолль. – И это меня не радует.

Мы погрузились в нерадостные размышления. У меня было мало кандидатов в убийцы, и все они присутствовали на том памятном обеде. Ведь если хорошенько подумать, много ли времени займет спуститься на пару этажей вниз в образе хорошенькой находчивой девушки и подсыпать отраву в вино? Совсем немного.

– Оставь это дело, Кэсси, – откровенно сказал Иолль, – Хед был прав: убийцу мы не найдем. Его давно и след простыл. Хед ясно дал мне понять, чтобы я не слишком усердствовал. Без его подсказки узнать личность мага, бывшего за личиной Тильды, нам вряд ли удастся, а на его помощь рассчитывать и того бесполезнее. Он просто скажет, что не намерен потакать нашему любопытству, и попросит заткнуться. А то и хуже. Поверь моему опыту.

– Это точно, – хмыкнула я, представив знакомое хмурое лицо со шрамом. А про себя подумала: о ком же это подумал Иолль, раз сразу же решил сдаться?

– Но почему ты решил, что без его подсказки мы ничего не стоим? На самом деле, выбор-то невелик, – невинно заявила я.

– Как я понимаю, ты уже кого-то приметила в убийцы? – подозрительно покосился Иолль.

– Вообще-то нет. На первых порах тебя исключим: если это ты, мне все равно не признаешься. Остаются Крэммок, Молрой и Элена. Хотелось бы прибавить сюда и Джаиля. Очень хотелось бы.

Не об этом ли говорила я с самого начала, когда допрашивал меня граф Ноилин, что зачинщика следует искать в замке? Но кто меня тогда услышал? Может, хоть сейчас Иолль задумается?

Я ожидала, что граф начнет мне возражать. Но коль в голове моей сложилось вполне четкое представление о том, что произошло, отступать я не собиралась. У меня были подходящие доводы в запасе. Однако реакция графа была совершенно иной.

– Ты что, и вправду всех нас подозреваешь? – неудержимо расхохотался Иолль. – Лучшего не могла придумать?

Граф хихикал, припадая к молодому стройному клену и в порыве нежности обнимая его. Он так развеселился, что не смог сдержать неожиданные слезы. Пока он воодушевленно промакивал глаза изящным платочком, я мрачнела. Неуклонно и неотвратимо.

– Может, ты и ручаешься за своих друзей, – едко сказала я, вкладывая в свои слова столько презрения, сколько смогла. Граф не граф, а нелицеприятную правду выслушать придется, – может, ты и готов положить голову за них на плаху. Но один раз кто-то из них уже хотел убить. И сделает это еще раз. А если у него получится?

Иолль озадаченно смотрел на меня, долго смотрел, с каждой секундой становясь все серьезнее. Бурное веселье сползло с него, как толстый шерстяной чулок с ноги неряхи.

– Ты ошибаешься, Кэсси. – горько сказал он. – Если говорить откровенно, то за людей, собравшихся за обедом у Хеда, я и гроша ломаного не дам. И лошадь придержать не доверю. Они мне не друзья. Но ни один из нас Хеда не убьет. Не только не убьет – дрожать над ним будет, пылинки сдувать, только чтобы тот живой оставался. Никто не убивает гусыню, пока та несет золотые яйца.

– К-какую гусыню? – от удивления я даже заикнулась.

– Я тебе потом как-нибудь расскажу. А сейчас поверь мне на слово, – очень и очень мрачно ответил Иолль. Тон сказанного был таков, что вопросы задавать мне расхотелось.

Не скажу, чтобы до того мне было все ясно, но теперь, признаться, я совершенно растерялась. Все мои догадки разлетелись, как опавшие листья от порыва ветра. И как прикажете дальше выпутываться? Именно на том, что заговорщик находится рядом с Ноилином, я и строила стройный замок размышлений, а он оказался всего-навсего ненадежным карточным домиком.

– К тому же в твоих рассуждениях большая прореха. Любой из нас прекрасно знает, где находится проход в верхний замок. Нам нет нужды его искать, что явно делала эта твоя Тильда, – мрачно добавил граф Катэрскир.

– Тогда кто же это был? – неуверенно спросила я.

Иолль неопределенно хмыкнул:

– А ты говорила, справимся без Хеда…

Увы, в конце концов, в своих рассуждениях и изысканиях мы пришли к тому же, с чего и начали: кто такая Тильда.

– А ведь он очень рисковал, этот наш отравитель, – задумчиво произнес Иолль, когда мы шли обратно к замку. К вечеру похолодало, воздух стал влажным и прозрачным. Заметив, как я зябко повожу плечами, граф снял свой камзол и накинул на меня, загадочной улыбкой прервав мои возражения. Так мы и шли, медленно, неторопливо. Я, закутавшаяся в чужой камзол, и он – рядом, близко. Время от времени он неуверенно касался рукой моей спины и тут же убирал ее, явно опасаясь моей непредсказуемой реакции. И правильно. А вот его язык был куда менее стеснителен: болтал без умолку: