Текст книги "Колдун высшего звена"

– И не надо, – довольно твердо сказала клиентка. – Вы сейчас на нее посмотрите? Или… какая-то подготовка вам нужна, да?

– Пойдемте к девочке, – предложил Алек, поднимаясь с кресла.

– Никакой подготовки. – Елена тоже поднялась. – Я не думаю, что это займет много времени. Но последний вопрос. Скажите, а вы не замечали, ваша дочь не была ли влюблена?

– Ой… – И вот тут женщина расплакалась. – Я… Да какая из меня мать!.. С этой идиотской кампанией Анатолия, с этими выборами и забыла, когда с ней разговаривала нормально…

– Через час у вас будет возможность все наверстать, – уверенно сказал Алек, вешая куртку на спинку кресла. – А мать вы нормальная. Любящая. Не переживайте.

Женщина опять зарыдала, но теперь уже не только от чувства вины, а просто, потому что больше не могла сдерживаться, потому что она устала, перенервничала и очень долго боялась за дочь. Они оставили клиентку в гостиной и пошли в комнату Саши.

Ориентироваться было нетрудно. Проклятие – это приложение силы, силы Слова. И как любая сила, проклятие оставляет след. Елена скрестила пальцы, как знак, помогающий ввести саму себя в транс. И вновь воздух вокруг нее сгустился, стал плотным, тягучим, вновь зазвенело в ушах, по телу прошел озноб осознания силы собственной. А зрение стало другим. В дешевых книжонках по магии, какие сейчас россыпью продают в любом ларьке, такое зрение называется «вторым» или «астральным». Елене было наплевать, как это называют. Для нее это было обычное рабочее состояние. Ведь меняется не только зрение, острее становится слух, четче ощущения. Вот если бы сейчас кто-нибудь выключил в доме свет, она бы и в полной темноте прошла в нужную комнату, ни разу не наткнувшись на мебель. В состоянии транса маг чувствует вещи на расстоянии и легко может миновать встречу с ними. Чувствует он и наличие чужой силы.

Проклятие висело в комнате жертвы густым облаком. Невидимое, но ощутимое. Оно ассоциировалось со вкусом горечи на языке, с влажной слякотью дождливого осеннего дня. Нет, тут не было никаких черных воронок, как представлял себе проклятие Лукьяненко в своих знаменитых «Дозорах». Просто чувствовалось присутствие чего-то инородного, некоей ауры, не вписывающейся в мирок того человека, кто стал жертвой Слова.

Алек остановился у двери, осторожно прикрыв ее за своей спиной, а Елена сразу направилась к кровати, где лежала, свернувшись в комок, девушка. По щекам Саши текли слезы, руки даже во сне безотчетно прикрывали живот. Одеяло сползло, видимо, ей было еще и холодно, так как девушка мелко дрожала.

Елена осторожно положила руку ей на висок. Девушка дернулась и замерла, почувствовав тепло прикосновения.

Елена ожидала, что провалится в сон девушки, но… Саша не спала. Хотя и не бодрствовала. Она пребывала в каком-то странном забытьи, которым ее огородило собственное сознание. Такое бывает, и очень часто, когда у организма не хватает сил бороться, сознание отключается от действительности, стараясь высвободить все, что обычно тратится на восприятие мира. Но даже в таком пограничном состоянии боль не отступала.

Елена почувствовала, как у нее неприятно тянет внизу живота, как страшные вяжущие схватки переворачивают внутренности. Да… знакомое ощущение. Проблема лишь в том, что при рождении ребенка женщины мало реагируют на эти боли, так как это уже решающий шаг, и миг, когда увидишь собственное дитя, очень близок, радость долгожданного момента уже забегает вперед, оттесняя боль. А тут… Тебя просто рвут изнутри! Будто какая-то тварь сидит в тебе и кусает беспрестанно, рвет зубами. И боль волнами раскатывается по телу. От живота в грудь, по рукам и ногам, будто суставы выкручивают, ломают кости…

От очередной схватки Елену кольнуло так, что она согнулась пополам, уж каким-то чудом заставив себя не отрывать руки от Сашиной головы.

Алек подскочил, вовремя обхватив ее за талию. Такого он не ожидал и на миг даже испугался. Неужели так плохо? И тут же резкая боль полыхнула по животу. Защиту он поставил машинально. Обычную боевую защиту. Когда собственной силой покрываешь себя, как плащом, укутываешь защитным покровом все тело, постепенно с головы, до ступней. И себя, и Елену.

Лукьяненко назвал бы их Темными, так как ощущение защиты и Алеку, и его подруге давала именно Тьма. Мягкая и ласковая, как одеяло, как ночное небо. Она давала силы, она очищала разум. Боль съежилась, чуть отступила, но не пропала. Просто стала управляемой. Елена понимала, что большая часть этих впечатлений и образов мнимы. Нет никакого вида Тьмы, как нет и Света. Это лишь попытка смирить мир окружающий с миром внутренним. Но не сейчас рассуждать об этом. Спасибо Алеку, подстраховал…

Она чуть нажала на висок Саши, стараясь найти болевую точку. Вот девушка вздрогнула, почувствовав новый источник боли. А теперь… Главное, найти самый подходящий символ. Надо просто прогнать боль. Из себя, из Алека, которого тоже зацепило, а потом по каналу из Саши. Елена выбрала ярко-серебристый тон, таинственно поблескивающий расплавленный металл. Металл, спасающий от любой нечисти, если верить легендам, а им склонны верить все. Именно вера должна помочь девушке.

Алек почувствовал, будто что-то холодное, но приятное вливается в его тело, течет по венам, охватывает волной руки, ноги, грудь, стягивает, как ловушка, боль в узелок, в маленький комочек. Сила. Чистая, красивая, лечащая. Алек тут же начал помогать Елене. Вливая в рожденный ею канал и свою силу, зеленый, светящийся поток. Боль рассыпалась, тонкой струйкой потекла обратно, с пальцев его рук в тело Елены, сопровождаемая их общей силой. А потом волна серебристо-голубого пламени пронеслась над телом девушки, успокаивая, укачивая, излечивая. Елене казалось, что она стала хирургом. Она вскрывала тело Саши взглядом, аккуратно искала источник боли, будто готовилась вырезать его скальпелем. Все это лишь образы, но пока Елена видит их, их же видит и Саша. И… девушка сражалась с болью больше суток, сама, не давая захватить проклятию свой разум, и сейчас при их помощи только она сама сможет скинуть с себя это злое влияние.

Сила бесцветна, сила нейтральна, но сила притягивает силу, в какой бы свет ты ее ни окрашивал. Весь смысл поймать поток, несущий ту информацию, которая тебе необходима. Саша хотела выздороветь, и это странное холодящее серебристо-голубое вещество казалось ей лекарством. И она впитывала его в себя. Боль отступала, скорчивалась, освобождала тело. Только в животе ее комок был настолько плотен, что даже этот поток чужой, но помогающей силы не мог его разрушить.

Саша открыла глаза.

– Привет, – улыбаясь, сказала ей незнакомая молодая женщина. Эта женщина выглядела усталой, немного растрепанной. Рыжая прядь падала на лоб, лицо выглядело чересчур бледным. Ее серебристо-серые глаза, под цвет той самой лечащей силы, были настороженны и строги, улыбка в них не отразилась, только напряжение, какое-то расчетливое, как у воина, готового нанести последний, но точный удар. За спиной женщины стоял молодой человек с таким же напряженным взглядом, с такой же вымученной улыбкой.

– Кто вы? – спросила Саша.

– Сейчас это неважно, – быстро заговорила женщина. В ее спокойном, размеренном тоне слышались властные нотки, заставляющие подчиняться любой команде, которую эта женщина произнесет. Причем подчиняться инстинктивно, будто именно так всегда и должно быть. – Надо тебе помочь. Тебе больно, девочка. Я знаю. Но сейчас постарайся выпрямиться на кровати. Ложись на спину. Руку одну вдоль тела, другую на живот.

Саша повернулась, вытянулась на кровати и поморщилась от боли, сконцентрированной внизу живота.

– Положи руку на живот, – повторила женщина, – я положу свою сверху. Я должна почувствовать источник боли.

– И что тогда? – с трудом спросила Саша.

– Тогда мы сможем ее прогнать, – ответил молодой человек, спокойно, даже несколько буднично, стараясь голосом убедить девушку, как просто это сделать. – Только старайся дышать глубже. Так тебе будет проще.

Елена положила руку поверх Сашиной и прикрыла глаза.

Ну, конечно! Образ появился сразу. Яркий и отвратительный. Некий клубок змей, перепутанных, переплетенных и даже сросшихся телами. С кучей голов, и у каждой пасть с мелкими острыми зубами. И эти пасти тянулись к оболочке, которую образовывало тело девушки. И кусали, кусали, яростно, голодно и зло, так как чувствовали, что времени осталось мало.

Алек тоже уловил образ. И поморщился от отвращения. Дал же кому-то бог такую извращенную фантазию. Это ж надо… Невольно вспомнилась иллюстрация из детской книжки, которую так любит перечитывать Иришка, Еленина дочка. Лернийская гидра на болоте, а рядом Геракл, отрубающий ей головы и прижигающий факелом раны.

Здесь мифа не было. Не было у Елены и желания растягивать этот процесс, следовать традициям греков. Она все-таки не подвиг совершала. Просто комочек Тьмы. Некоего темного и горячего вещества. Он стек с ее пальцев, как грязь, и утонул в животе Саши. Он свалился на это чудовище, рассыпался, обволок тело «гидры» и смял его.

Образ пропал. Пропала и боль. Саша резко выдохнула от неожиданности и робко улыбнулась, глядя на них потрясенно. Алек отпустил Елену и отошел назад. Его дорогая подруга, задержавшись еще на пару мгновений, отняла руку от живота Саши и тоже отошла от кровати.

– Ты как? – спросила она девушку дружески.

– Не больно, – немного удивленная собственными ощущениями, сказала Саша.

– И слава богу, – решил Алек.

– Поговорим, ладно? – спросила опять Елена.

Девушка кивнула. И немного подвинулась, давая этой странной женщине сесть. Очень уж усталый был у нее вид.

– Вопрос странный, – предупредила Елена. – Ты в кого-то влюбилась недавно, да?

– Нет, – подумав, ответила Саша. – Не я. А он в меня. Хотя он мне тоже нравится, но разница в возрасте…

– Кто он? – спросил Алек. Подходя ближе и присаживаясь у кровати на корточки, он взглядом указал подруге на одеяло, и Елена быстро укутала девушку.

– Спасибо, – вежливо отозвалась Саша. – Он… Он один из наших преподавателей. Ему где-то лет тридцать пять. Симпатичный, с чувством юмора. А что?

– Извини, а никто из твоих подруг на него не заглядывался? – продолжала расспрашивать Елена.

– Заглядывались, конечно. – Девушка лукаво усмехнулась. – Это же романтично, роман с преподом, да? Но это как-то не всерьез.

– Вы встречаетесь? – спросил Алек.

– Ну… даже не знаю. Вроде того, – начала объяснять Саша. – Но он меня пока никуда не приглашал. Просто захожу к нему на кафедру. Разговариваем… Я просто вижу, что ему нравлюсь, понимаете? По-настоящему нравлюсь.

Для Саши это было очень важно. Ей редко приходилось замечать на себе заинтересованные взгляды. Просто так у них с мамой сложилось. Конечно, в той новой тусовке, куда мама просила ходить, за ней увивались разные парни, но… как будто это дань моде была, а не чувство.

– Саша, а у тебя парень был? Кто-нибудь в институте? – поинтересовался Алек. – До этого преподавателя?

– Нет, – ответила девушка. – Друзей много, а парня… да нет вроде. Может, кому и нравлюсь, но не замечала ничего такого. Мы все нормально общаемся.

– А вы все с одного курса? – продолжала Елена.

– Нет! – Саша говорила об университете с удовольствием. – У нас получилась очень разноплановая компания. И с моего курса, с нашего же факультета, и старше ребята есть, с других факультетов. Мы как-то собрались все вместе, и… представляете, человек тридцать вышло!

– Здорово, – согласилась Елена. – А где это вы так все перезнакомились?

– Да на студвесне. Делали ее вместе, потом дружно все за кулисами торчали, вот так понемногу и набралось знакомств, потом люди своих друзей еще приводили.

– Саша, извини, но нам нужны их всех адреса, имена, фамилии, с каких они факультетов, кто с кем больше дружит, – перечислил Алек.

– Ладно, – согласилась девушка немного удивленно. – Я немного посплю и составлю, хорошо? А зачем?

– Человек, который причинил тебе боль, он… – Елена старалась подыскать слова. – Он не только с тобой так поступил. Мы хотим его найти.

– Не только со мной? Человек? – Саша была шокирована. – Я думала, что просто заболела.

– Нет, девочка, – ласково сказал Алек. – К сожалению, не сама. Кто-то очень плохо о тебе подумал и сказал какое-то плохое желание о тебе. Вот и… И не только о тебе.

– И это кто-то из моих друзей? – Она готова была расплакаться.

– Ну, не думаю, что человека, который так поступает, можно считать другом, – постарался аргументировать Алек.

– Он точно не из близких тебе людей, – успокоила ее Елена. – Просто кто-то из вашей компании. И еще… будешь делать список, постарайся вспомнить всех, с кем общалась в университете, но так… только по знакомству. И укажи все эти имена.

– Хорошо, – немного успокоившись, согласилась Саша. – Я вам помогу, конечно. Особенно если не только мне он так сделал… Я обещаю, что помогу. А сейчас… Можно я посплю?

– Конечно, – Елена поднялась на ноги. – Только мама ждет за дверью. Поговоришь с ней? Она очень волнуется.

Девушка улыбнулась тепло и искренне и кивнула.

Мать и правда ждала за дверью.

– Как она? – другого вопроса ожидать было трудно.

– Идите и поговорите с ней, – улыбаясь, предложила Елена. – Только Саша очень спать хочет.

– Ой! Конечно, я на минутку! – Женщина была счастлива, и, как с удивлением заметил Алек, к ней тут же вернулась ее красота, и она оказалась даже привлекательнее, чем та другая, с портрета, более женственная, теплая и естественная. – Спасибо вам… И… извините меня за то, что я вам вначале говорила.

– Без проблем, – заверил ее Алек.

– И еще… – Женщина выглядела виноватой. – Анатолий пришел. Он в гостиной…

– Понятно, – Елена кивнула, чуть нахмурившись. – Все нормально. Идите к дочери.

– Спасибо…

Будущий депутат очень напоминал «злого Кеннеди». То есть внешне он чем-то был похож на знаменитого американского президента, но резкие черты лица и глаза, в которых как будто бы не хватало доброты и интеллекта, сводили сходство почти на нет. Да и очарованием Кеннеди местный будущий народный избранник оказался обделен. Но, глядя на себя в зеркало, он наверняка был уверен, что видит светлый образ невинно убиенного американского лидера. Когда маги вернулись в гостиную, «псевдо-Кеннеди» нервно мерил комнату шагами, весь его внешний вид выражал крайнюю степень неудовольствия.

– Ну, что? – высокомерно поинтересовался он, сдвинув брови.

– Ничего, – зло ответил Алек и рухнул в кресло. – Те же и депутат, сцена вторая.

– Прежде всего здравствуйте, – надменно произнесла Елена и кивнула любимцу электората по-королевски, после чего опустилась в соседнее с Алеком кресло. – У нас места в партере? – иронично поинтересовалась она у друга.

– Ага, – в тон согласился Алек. – Попкорна забыли купить. Кстати, все же здравствуйте.

– Я не понимаю, что вы себе позволяете? – возмутился будущий депутат.

– Мы позволяем себе отдохнуть после выполненного дела, причем весьма тяжелого, – объяснила Елена. – А что? Ваши пиарщики не внесли приветствия в вашу тронную речь?

– Да-да, – подхватил Алек, входя в роль Коровьева-Фагота. – Будьте любезны, сударь. Гляньте внимательно. В начале речи всегда должно быть что-то типа: «Добрый день, дорогие друзья!» Или вы демократ, батенька? Тогда что-то вроде «Хай, электорат!».

– По-моему, мы классно выучили реплики, – прокомментировала Елена и сладко потянулась.

– О чем вы говорите! И кто вам вообще позволил так себя вести? – продолжал будущий народный избранник биться в истерике.

Алек с удовольствием ждал, когда он начнет топать ногами и брызгать слюной.

– Мы, знаете ли, говорим о том, что все это напоминает дешевую пьеску в провинциальном театре, – спокойно сообщил он грядущему властоимцу. – А насчет того, кто нам это позволил… Мы всего лишь играем по вашим правилам.

– Такой наглости я еще не видел! – оповестил их глава семейства. – Сначала они заставляют себя ждать, хотя должны были явиться еще в десять утра, потом хамят! И еще уверены, что могут рассчитывать на какое-то вознаграждение! И вообще, я спросил, улажены ли неприятности?

– Неприятности? – Алек рассердился. – Хорошо хоть не сказал, неполадки! Интересно, как бы отнеслись избиратели к такому преувеличенному беспокойству о здоровье падчерицы! Чувствую я, голосов в вашу пользу резко бы поубавилось.

– И вообще, – очень недружелюбно продолжила Елена. – Напомню, мы не являемся вашими служащими, мы даже не являемся служащими мэра, который, просто посочувствовав вашим проблемам, пригласил нас. Мы специалисты, а заодно и владельцы коммерческой фирмы, в учредителях которой вы, кстати, не числитесь. А насчет гонорара… У нас определены расценки, которые вам скорее всего господин мэр уже озвучил. Так что, я думаю, вам нет смысла так кипятиться.

– Я не поверю, что мои договоренности с Артуром Ярославовичем вас вообще касаются, – высокомерно заявил мужчина.

– А логика где? – наигранно удивился Алек. – Именно нас эти договоренности и касаются. Мэр не любит, когда нас обижают.

– Ваше слово против моего? – столь же наигранно удивился глава семейства.

– Ну, хватит, – рассердилась Елена и, достав сотовый, набрала знакомый номер. – Артур? Привет еще раз. Тут просьбочка одна будет…

– Привет, – обрадованно поздоровался мэр. – Что стряслось?

– Да ничего особенного, – успокоила Елена. – Просьбочка есть, как я сказала. Нельзя ли бы уточнить наши расценочки?

– А то ты их не знаешь, – ехидно ответил Артур Ярославович. – Как там дело-то прошло?

– Дело, как обычно, прошло нормально… – Она специально говорила так, чтобы собеседник уловил невысказанное «но».

– Ага! – Мэр был человеком догадливым и вообще неплохим дядькой. – Понты кидает, да?

– Естественно, – устало вздохнула Елена.

– Тогда бери с него по полной, – злорадно предложил Артур. – Хотя… А дай-ка я сам его порадую! Надоел он мне своим понтом до жути. Дай оттянуться.

Елена с радостью передала трубочку будущему депутату и злорадно наблюдала, как меняется выражение его лица по мере того, как мэр «оттягивался» на нем за понт.

Алек сдерживался, чтобы подленько не захихикать. Наконец грядущий властоимец отключился и, нокаутированный морально, полез в бумажник.

– Вот, – передал он деньги и телефон Елене. На его лице при этом застыло выражение презрения и брезгливости. – Артур Ярославович просил передать, что позвонит позже.

– Вам? – немного удивилась Елена тому факту, что рвущийся к власти хам ей об этом сообщает.

– Вам, – все с тем же выражением лица ответил тот.

У Алека тут же сделалось такое же выражение, как у будущего депутата. Елена досадливо поморщилась. Наплевать, что этот недоумок принял ее за любовницу мэра. Ума палата, так что тут и оправдываться неохота. А вот Алек… Он взирал на нее с отвращением, предполагая, причем, судя по всему, совершенно верно, что она сама нарвалась на очередное мэрское задание. Ну, вот, как говорится, хотела как лучше, получилось как всегда.

– А не пойти ли нам отсюда? – предложила она своему недружелюбно настроенному другу.

– Да, – согласился он и перенес свое недовольство на потенциального народного избранника. – Я за вас голосовать не буду.

– За такие деньги… – сердито прошипел измученный хам.

– Ох, жалко, я ушла из прессы, – сообщила Елена, направляясь к выходу и надевая на ходу плащ. – Вот бы получилась заметочка клёвая о подкупе избирателей и о заботе господина депутата о здоровье близких.

– Да уж! – поддержал Алек, шагая следом. – Заботой он так и плещется.

Дверь за ними взбешенный хозяин захлопнул с грохотом.

В обеденный перерыв в любимом кафе было много народу, но самый уютный столик, который Алек и Елена всегда занимали, как ни странно, оставался свободен. Они сделали одинаковый заказ. Куриные крылышки гриль, картофель фри, обычный овощной салат с брынзой, сок и кофе. Обязательно заварной, крепкий, черный и ароматный.

На потолке сияли нарисованные звезды, столы покрывали новые скатерти в шотландскую клетку, в зале царил, как обычно, полумрак, а из магнитофона лился вечный джаз. Алек поморщился. Он вообще равнодушно относился к этим афроамериканским музыкальным напевам, но знаменитая «Let my people go» его всегда раздражала. Уж слишком популярна и закручена. Однако Елена улыбалась, Луис Армстронг был ее кумиром.

– До джаза, милый, надо дорасти, – ехидно сообщила она другу.

– Ага, как до «Швепса», – в тон ей ответил Алек рекламным слоганом, таким же закрученным, как и любимая композиция подруги.

– Кстати… – Елена подозвала официантку. – Сто мартини, сто тоника и лед, все в один стакан.

– Смешать, но не взбалтывать, – опять съехидничал Алек.

– Но это же не коктейль Джеймса Бонда, – напомнила Елена.

– Сплоховал малость, – пожал он плечами. – Но звучит хорошо. Коньяку мне, пожалуйста. С лимоном!

Некоторое время они молчали. Просто сидели друг против друга, и каждый был занят своими мыслями. Молчание им не мешало, наоборот, дарило уют и тепло. Как и многие другие мелочи, ставшие за годы совместного сосуществования ритуальными.

Принесли напитки, прервав эту молчаливую идиллию.

– За нас, – так же ритуально предложил Алек.

– За «Бюро» и отсутствие мэрских заказов, – ответила Елена.

Они чокнулись бокалами и неспешно стали дегустировать напитки.

– Вот про мэрские заказы, это ты точно сказала, – всматриваясь в темно-янтарное содержимое бокала, заметил Алек.

– Ага, хотя… – Она пожала плечами.

– Наш случай? – уточнил он.

– Естественно. – Она опять пожала плечами, глядя в бокал с мартини. – Но, как я и ожидала, никаких лишних нагрузок с Судьбой и предназначением. Идея о маньяке, вычисляющем Избранных, с треском провалилась. Чего и следовало ожидать.

– Но все же Сашу проклял, вероятно, тот же человек, что и Лелю, – напомнил Алек. – Так что можно предположить, что все же это маньяк, пусть и выбирает он жертв по какому-то другому признаку.

Принесли салаты. Они синхронно кивнули официантке, продолжая вглядываться в свои напитки, ища, видимо, на дне бокала обещанную Блоком истину.

– Я хочу сообщить тебе, дорогой друг, что ты просто помешан на маньяках, – улыбаясь, сказала Елена. – Видимо, это излишки образования сказываются. Но… В данном случае пока я готова с тобой согласиться.

– Я польщен, милостивая государыня, тем, что вы оценили мои скромные умственные способности, – театральным жестом, положив руку на сердце, ответил Алек. – Конечно, трудно было бы не согласиться с несколькими очевидными фактами. Хотя, возможно, ваша светлость на такое и внимание-то не обратили. Например, что и Леля, и Саша высокие худенькие блондиночки с очаровательной аристократической бледностью и серьезными серыми глазами. Но ведь ваша светлость на дамскую внешность внимания обращать не собираются.

– Да, куда уж нам… – в тон ему ответила Елена. – И конечно, я никакого внимания не обратила, что обе потерпевшие учатся в одном вузе. И список просто случайно у Саши спросила.

– Ясно, – уже серьезно сказал Алек. – Дальше будем проверять людей из списка? Не обращался ли кто к нам?

– Да. А заодно обдумывать, как все же он их выбирает, – согласилась Елена. – Ведь девочки учатся на разных курсах и на разных факультетах. И еще… О совпадениях. Смотри, и у той, и у другой начинался новый роман. Похоже, это могло спровоцировать нашего любителя проклятий.

– Или любительницу, – предположил Алек. – Что, кстати, более вероятно. Основной мотив тогда элементарен – ревность. Видимо, она сама такая же томная блондинка, и потому мужики им всем блондинистым нравятся одинаковые. Как сама запала на какого, так и соперница находится. Она ее и проклинает. Только для того, чтобы милый ее разлюбил. Соперницу, в смысле.

– Тогда, легче предположить, что все-таки любитель, – возразила Елена. – Ему нравятся томные блондинки, но как только избранницы интересуются другим… Проклинает их к такой-то матушке.

– А почему тогда не проклинает их кавалеров? – не согласился Алек.

– Не знаю, – растерялась Елена. – Слишком мало данных.

– Слушай! А может, у нас какой-то чокнутый сектант-протестант? – предположил Алек. – Он вообще против секса! Увидел парочку. Бац – проклятие наложил.

– А почему только на девушек? – удивилась Елена.

– Ты что, мать, Библию забыла? – менторским тоном профессора на экзамене заявил Алек. – Кто виноват в грехопадении человечества? Кто яблоками в Эдеме наедался и других кормил, чуть ли не насильно?

– Тебя послушаешь, так складывается впечатление, что это я лично Адама накормила фруктами, – чуть обиделась Елена, профессорский тон друга ее раздражал. – И между прочим, из Эдема их всей семьей погнали. Тебя это не смущает?

– Меня нет. А вот верующих – да, – продолжал Алек спорить. – Потому женщинам нельзя заходить в церквях за алтарь. А у иудеев дамам вообще только у дверей толпиться разрешают.

– Как и у мусульман. Но я не поняла, нам-то какое до этого дело? – уточнила Елена. – Наш неизвестный жертв не в церквях присматривает.

– Да уж, – немного расстроился Алек. – Но версия с сектантом против секса мне нравится.

– В ней что-то есть, – согласилась Елена. – Поживем – увидим… А вы тут чего?

К их столику важной походкой с плохо скрываемым злорадством на лицах направлялись коллеги.

– Поехали, – радостно сказал Степка, ведьмак из дежурной бригады. – Срочный вызов.

Маги синхронно тяжело вздохнули и печально посмотрели на оставшиеся в тарелках недоеденные крылышки.

Елена стояла посреди комнаты обычной квартиры хрущевского типа и гневно взирала на девочку-подростка, скорчившуюся у стены. Вокруг летали фарфоровые чашки, хрусталь и газеты, похожие на глупых не известных зоологам птиц. Алек держал над подругой защитную сферу. Невидимой стеной оберегая Елену от соприкосновения с летающими предметами. Диван у стены жил своей жизнью. Он бурлил, как кипящий бульон, булькал и вибрировал, пока одна из пружин все же не прорвала ткань, так долго сдерживающую оборону, и не выпрыгнула наружу с веселым треском.

Елена на все это не обращала ни малейшего внимания. Изредка она взмахивала рукой, направляя один из летящих предметов в стену, рядом с головой девчонки.

– Ну, как? Радостно? – осведомилась Елена. – Мальчика захотела? Не рановато ли?

Девчонка даже не думала ей отвечать, она сжимала голову ладонями и исподлобья бросала на незнакомую, но очень злую тетку яростные взгляды.

Алеку весь этот бардак жутко надоел. Они уже полчаса вот так стояли в этой маленькой квартирке и планомерно издевались над ребенком. Хотя… хорош ребенок! Устроить тут такое…

– И большой у него? – осведомилась опять Елена. – Полюбопытствовала?

Очередная порция посуды сорвалась на пол и разлетелась на мельчайшие осколки.

– Что? Отказал? – продолжала Елена. Неважно, что девчонка молчала, главное, в ней копилась и копилась сила. Необходимо было дождаться взрыва, когда чаша терпения девчонки переполнится и весь собранный внутри нее комок разлетится вдребезги. – Расскажи мне. Поделись впечатлениями. Он небось уже всю школу перетрахал, да? Ты одна невостребованная осталась. Не умеешь себя предлагать красиво?

Огромная ваза слетела со стола и понеслась в направлении Елениной головы. Однако она просто отмахнулась от очередного снаряда, и тот, не долетев полметра, рассыпался в воздухе.

– Как хоть его зовут-то? Ваня? Петя? Сева? – продолжала допытываться Елена. – А руки у него сильные, наверное, приятно почувствовать на плечах, на груди… Люблю мужчин с сильными руками. А ты? Как тебе все это?

По щекам девчонки катились слезы. Крупные, прозрачные.

– Ты вроде бы ничего, симпатичная, – продолжала Елена. – Чего это он тебя кинул?

– Ничего! – истерически взвизгнула девчонка, резко выставив руки вперед.

Это был неожиданный ход. Необычайно сильный удар чистой энергии врезался в защитную сферу. Алек попятился, чуть ослабив защиту. Что-то тут не так. Почему она не реагирует? Непохоже, чтобы у девчонки была такая сила воли, чтобы так долго держать себя в руках. Вон что в квартире учинила. Значит, с выдержкой проблемы. Тогда почему Еленины издевки все еще не привели к должному результату?

– А может, дело-то не в парне? – прочтя его мысли, спросила Елена. – Может, он к тебе всей душой, а ты больше по девочкам специализируешься?

Девчонка просто замотала головой. Слезы продолжали катиться по ее щекам. Здесь явно было что-то более серьезное. Алек продолжал громко думать, надеясь, что Елена его услышит. Надо проверить ауру.

Елена чуть сузила глаза, на минуту напомнив недовольную кошку.

Ярко-розовый цвет страсти, легкие всполохи красного. Девочка очень хотела того, кто посетил ее сегодня. Она была влюблена. Но… На этом фоне ярко пылал синим страх. Густой, сконцентрированный, давящий. Она боялась до безумия.

Елена сделала несколько шагов вперед, Алек лишь успевал перемещать сферу, которая теперь накрыла и его подругу, и девчонку, защищая их от все еще кружащих по комнате предметов. Елена протянула руку и дотронулась до плеча девочки. Та вздрогнула и сжалась в комочек, как дикий загнанный зверек.

Образы нахлынули резко. Обрывочные. Неясные. Сознание девочки упорно сопротивлялось вмешательству. Упорно старалось скрыть… сначала радость, что он пришел. Так неприятно коротать вечер одной. Потом разочарование, что от него так несет спиртным. С ним невозможно находиться рядом, когда он пьян. Потом страх, когда она увидела этот взгляд. А потом… потом просто ужас. Когда он схватил ее. Когда потащил к постели. Она упиралась, она кусалась и орала. Но кому до нее есть дело? Отвращение к себе. К тому, как его руки шастают по телу, эта вонь изо рта, эта боль, когда он старается раздвинуть ей ноги… Он что-то бормочет, он пытается ее поцеловать, ей тяжело, она задыхается от смрада, ей стыдно. Что у нее не хватает сил, он все же раздвинул ей ноги, он…

Елена чувствовала, что плачет, плачет и не может остановиться. Она просто хотела защитить, уберечь, стереть из памяти этой девочки все, что там накопилось, что мешало ей жить, быть любимой и любить самой.

– Бедная ты моя, – прошептала она, гладя девочку по голове. – Ты ни в чем не виновата. Ты маленькая, слабая, он большой. Ты не виновата. Это он виноват. Не плачь, моя хорошая, теперь… Теперь все будет хорошо. Я обещаю.

Оконное стекло вдребезги рассыпалось, вслед за ним рухнули на пол вещи, кружившие по комнате. Замер диван, белые птицы-газеты сложили крылья. Наступила тишина. И только маленькая девочка, сжавшаяся в комок у стенки, тихо всхлипывала на плече у Елены.

Алек подошел к ним и сел на корточки рядом.

– Отец, отчим? – уточнил он.

– Старший брат, – сухо ответила Елена, размазывая тушь по щекам. – Скоро должен прийти. С минуты на минуту.

– Вот я его и встречу, – зло улыбаясь, решил Алек.

Ему было тошно, ему просто хотелось избить этого гада. Избить до смерти, чтоб потом нечем было… Это каким же надо быть уродом, чтобы выбрать сестру. Или… А если она не единственная? Но нет, он больше не мент. Он маг. Но морду он мерзавцу все равно начистит. Качественно.