Текст книги "Неделя до конца моей депрессивной мимолетности"

– «Вы, значит, философ.?» – ни на кого не смотря, с невероятно сосредоточенным и отстраненным взглядом саркастично произнес Аксель.

– «Основные положения стоицизма, увы, сегодня затрагивать не станем. Уверен, у всех пятерка с плюсом. – Джеймс глубоко вздохнул всей грудью, положил устало тяжелую руку на стол поблизости, бесстрастно заглянул в дальний угол этажа. – На кого вы работе?»

– «Что вы имеете в виду?» – спросил кто-то в равнодушном недоумении.

– «Как вы здесь оказались? Кто вас нанял? Кто представлял начальство?» – профессионально продолжал наш приятель.

– «Мы участвуем в активной деятельности благотворительного Фонда.

Надеюсь, вам и без того ясны его направления, будь то общие или какие-либо узкие» – пробормотал заумно юноша с жизнерадостной природной гармонией, которая, однако, в данный момент его никак не украшала, наоборот.

– «Тот ли Фонд вы имеете в виду, сударь?» – с приземленным любопытством заинтересовался Джеймс.

– «Да о чем вы?!» – особо раздражительный и педантичный юноша по имени Джошуа наконец раскрыл рот в возмущении.

– «Вы встречались с начальством? Кем являются ваши руководители?» – строго и упрямо продолжал главный герой.

– «Каждый из нас пожимал вежливо руку представителю этого благотворительного движения. Мы все передаем временный договор о работе им лично. Они должны, как сами сообщали, нас всех лично наблюдать: внимательно, предметно, детально» – хрупкая воздушная девушка аккуратно ответила.

– «А сам такой термин, как Фонд, вам известен? Что насчет Организации, Дипломантов, Пасьянса Альбиона? Вы были знакомы с мистером Фритцем, который с недавних пор бесследно исчез?»

– «Организация, Фонд.. Это собирательный термин? Или.. Постойте, я не понимаю» – милая утонченная леди некрасиво огрубела, стала на целый тон унылее, подавленнее.

– «Товарищи, кто такой мистер Фритц? Как мы будем в полноценных душистых красках проводить философские дискуссии, если вы на простейший вопрос не можете ответить!» – в явном недовольстве, сильно напрягая брови, громко негодовал Джеймс.

Особенно молчаливая девушка с поразительно развитой мимикой лица застенчиво вылупила глаза, в углубленных раздумьях на что-то уставившись.

– «Пропавший мужчина с газет.. Нас осматривали другие.. Хотя, постойте.. – добродушный любезный Грегор взглядом устремился в произвольную точку, взыскательно в ней что-то ища. – Он был среди нескольких приходивших на наше это мероприятие по передачи договора. Приходил, наверное, посмотреть вместе со всеми. Занимался непосредственно и тактично другой. Какой-то светленький, узкоплечий.. худощавый..».

– «У меня зародились внутри некоторые сомнения, что философия этой беседы пробьет хотя бы одно общественное полотно рациональности. Потому давайте как-нибудь разогреем процесс знакомства, товарищи» – с каким-то энтузиазмом и искусным азартом, проговаривая каждое слово мягко, плавно и даже несколько наивно, Джеймс утонченными, как только могло получиться с его врожденной неловкой, но очень преисполненной грубоватостью, движениями рук рывком поставил чехол из-под гитары на пол.

Что-то быстро и цепко проделывая пальцами в районе молнии, он в результате всех махинаций не слишком широко приоткрыл гитарную обложку, безмолвно и болезненно медленно вытащил длинный, заостренный со всех возможных сторон меч. Затем мужчина почти вприпрыжку, явно что-то театральное в голове неохотно имитируя, подобрался ближе к команде пленных. Держа профессионально и крепко в одной руке холодное, веявшее пронзительным морозом, кристально чистое оружие, главный герой аккуратно подставил кончик катаны к шее хмурого и неизбежно раздраженного юноши таким образом, что предмет его ни коим образом не касался, но при малейшей невинной ошибке грозился потерять очень много крови от неудобно расположенного острия. Брюзга лишь еще сильнее в отвращении смутился, казалось, его совсем не волновало близко прислоненное к нему оружие. Он лишь трепетно, но совсем надменно прислушивался к чему-то. Остальная часть рабочего коллектива неожиданно притихла, кто-то начал интенсивно потеть, в душе неявно борясь с терпимыми позывами стошнить, упасть в обморок или попросту заснуть. Девочка с трудным дыханием на протяжении некоторого времени глубоко и честно боролась с сильнейшей паникой внутри нее, с заметными последствиями осложнявшие образ ее дыхания. Наконец, сдавшись перед губительно связывавшими чувствами, она негромко начала без умолку произносить что-то невнятное. Но даже такого приглушенного тона было достаточно, чтобы посеять некоторое внутреннее пугливое недовольство во всей команде, заставить каждого злиться и непринужденно страдать.

– «Господи, господи, пожалуйста.. Господь бог, я не хочу умирать. Я не хочу так, господи, пожалуйста, не надо» – в бессвязном страхе и томительном отчаянии говорила та девушка себе.

– «Заткнись!» – перебил ее гневно бессильный ворчун.

– «С чего вдруг она должна затыкаться? Наоборот, я ценю, когда собеседники искренни со мной» – спокойным, невероятно ровным и доходчивым образом стал объяснять связанному что-то Джеймс, невольно защищая слабую особу.

– «Я не могу терпеть ее голос! Честно, серьезно! У меня болезнь, я не могу до конца бороться с этим раздражением внутри меня, так всю жизнь! Она на редкость мягкотелая и слабовольная! Просто душка, ей только медсестрой и работать, и то с весомым трудом! Кортни едва переживет строгую неоправданную грубость в ее сторону от собеседника!» – несчастный озлобленный собеседник едва не срывал свой голос.

– «Значит, она Кортни..» – задумчиво произнес Джеймс, взглянув внимательно в сторону тяжело дышавшей девушки.

– «Она тоже больна?» – неожиданно зацепившись за какой-то встрявший в мыслях вопрос, заинтересованно, но все еще несколько холодно спросил наемник.

– «Мы все в той или иной степени имеем различного рода недомогания» – осмотрительно и очень аккуратно добавил Грегор, в осмыслении определенного факта раскрыв глаза.

– «И что же у тебя, уважаемый приятель Грегор.?» – Джеймс не спеша перенаправил свою катану в сторону говорившего.

– «Я обладаю чудным феноменом.. у м-меня ф-фонопсия» – скромный собеседник стеснительно выговорил свой ответ.

– «Что это такое?»

– «Если выражаться просто.. я могу видеть звук.. У меня.. определенного рода сплетены между собой две системы органов чувств.. И получается так, что при каждом анализе звука задевается соседняя, теснящаяся система.. и через непроизвольный анализ выдает цвет.. Вот».

– «Ах, я читал в своей молодости о подобных феноменальных образах структуры мозга. Так сказать, у тебя одна из форм проявления синестезии?»

– «Типа того.. я только лет в 16 узнал, что.. я воспринимаю окружающий мир иначе. Только недавно начал вдаваться в эти моменты. Я не знал, что я могу оказаться обособленным от большинства. В очередной раз» – Грегор в раздумьях печально сгорбился.

– «Понятно..» – Джеймс отвлеченно, легко начал отводить свое оружие в какую-то другую сторону.

– «Ты удивительный человек, твой голос бледно-хвойного цвета. Я такой ни разу еще не видел. Этот оттенок необычайно редкий. Но я еще не понял, почему именно у определенного человека заданный цвет. И почему цвета зачастую никогда не меняются. Возможно, это врожденная черта людей – их цвет..» – внезапно в подавленно восхищенных мечтаниях уверенно выговорил юноша, немного подняв голову и все так же задумчиво разглядывая главного героя.

Главный герой в раздраженном недоумении встал в некоторый ступор. Аккуратно опустил меч, облокотился цинично на него так, как никогда ранее не позволял себе. Несколько продолжительных секунд он заинтересованно в своих мыслях уставился на одну далекую точку где-то там сбоку, его искренне, но достаточно добродушно окутывала мощная волна возмущения.

– «Знаешь, Греги.. Сомнения появляются даже после секунды успеха. Может также возникнуть и сомнение за сомнение. Как с тетрисом. Оранжевое на оранжевое – получается квадрат. Получается дорога вверх. Будет ровной – не будет дорогой.. – Джеймс несколько с уставшим подозрением нахмурился. – С чего было просвещать неидеального.. можно сказать, отвратительного человека? Убийцу?»

– «Разве мы не пытаемся сделать из превосходного неравного отношения справедливую философскую полемику? О чем-нибудь..» – юноша прерывисто начал смущаться, краснея и бледнея раз за разом.

Наемник уважительно, язвительно взглянул на данного собеседника, на его лице стрельнула острая дипломатичная ухмылка.

– «Поддерживаю ваш настрой!» – Джеймс словно вспомнил свое истинное амплуа, подхватил умело и легко катану, направил в совершенно другую, случайную непосредственную сторону невероятно сдержанной девушки с занятным выражением эмоций на лице.

– «Светленький узкоплечий худощавый, как он был связан с Фритцем?» – грозно проговорил главный герой.

В ответ беспокойное обезоруженное молчание. Девушка низко опустила брови, закрыла глаза, изредка едва заметно дрожала.

– «Мне стоит повторить.? Мне нужен этот узкоплечий!»

Выразительная миловидная девушка в испуге еще больше растерялась, смогла лишь только в поражении приоткрыть рот.

– «Да глухонемая она! Отвалите от нее, сэр!» – парень с своеобразным устремлением взгляда на предмет, прямолинейно всматриваясь в наемника, уверенно и отчетливо высказал.

– «Каков абсурд! Вы тут все абсолютно больные, диву даваться позвольте!» – Джеймс вспыльчиво выкрикнул, однако бережно в тот же момент отошел от той девушки.

– «Он же убийца, ему незачем задумываться об этом, балбес! Смирись со своим уже положением, умник!» – в раздражении и каком-то всеобщем порицании выговорил Джошуа, особо несговорчивый и хмурый юноша.

– «Подождите.. Раскройте карты, с моей стороны все точно так же мутно. Я не смогу найти оптимальное решение оформленных задач, если в полной мере не разберусь с вашей ситуацией..» – наш друг стал на удивление говорить с куда меньшей резкостью, дерзостью, в голосе чувствовалась усиленная серьезность, рассудительность.

Он снова в смятенных мыслях отложил ненадолго свой режущий предмет, подошел на два шага ближе к связанной компании, начал с краю.

– «Грегор, ты с фонопсией, видишь звук.. Аксель.. вы?»

– «Акинетопсия.. Я не воспринимаю движение.. У меня нет.. действия в голове..» – весьма скованно и с затруднением для себя ответил Аксель.

– «К.. Кортни, пожалуй, так.. Что с вами?» – сосредоточенно продолжал развивать ситуацию Джеймс.

– «Я астматик.. Иногда болезнь обретает широкие масштабы своего проявления.. Невозможно грубо относиться к себе с такой особенностью организма» – крайне печально и туго выразилась воздушно-цветочная девушка.

– «Старушка-Джошуа.. как ваше клиническое раздражение называется?» – теперь несколько насмешливо дальше стал расспрашивать наемник.

– «Называется мизофонией. Зря, на себе его не носите.. Хотя мне ясна причина, вам и без того грузно. Депрессивный какой! Наверное, в жизни все грустно, да? Конечно, я сочувствую.. всей командой сочувствуем, как никогда. Ни разу в жизни еще так никого не поддерживал и не понимал касательно чувств. Спасибо, что помог поставить в похожий случай. Заимел склонность к сочувствию!» – заносчиво, саркастично и горячо недовольно защищался словесными аргументами возмутительный юноша.

– «Тише-тише, старушка. Не напоминай лишний раз о подробностях своей специфики. Мы же по-дружески. Без горячих пререканий» – Джеймс язвительно, резко отвечал на многословные затянутые ранимые речи Джошуа. Его, однако, такой грубый подход в беседе нисколько не впечатлил, наоборот, еще больше разжигал непреодолимую тягу к душисто агрессивному столкновению на равных. Порой мальчик вовсе забывал, что насильно связан и ограничен на данный момент в своих возможностях. Ничто не останавливало его возмутительно едкий пыл, он продолжал лишать покоя и смиренной безмятежности остальных подчиненных ситуации. Давил неприятно на холодную рациональность мыслей. Главный герой не стал как-либо реагировать на подобное проявление душевных невзгод, в отвращении и скуке отвернулся к соседнему потенциальному собеседнику, правда, у себя в голове признался, что пожалел о до конца не обдуманном, бестактном и недальновидном решении обыграть таким образом жертву.

– «Вы кем нам приходитесь, достопочтенная леди?» – Джеймс, почти что искренне заинтересованный, с широко раскрытыми глазами и сдержанным невольным колебанием пальцев рук обратился к трясшейся желчной девушке.

– «У самого идеи есть? – небрежно кинула броско колкую фразу, остро с высокомерием усмехнулась. – Или у вас там совсем образования никакого нет? Берут послушных окровавленных зайчат. Которые в детстве застали самолично гибель родной зайчихи.. от пасти волка. Зайчонок всплакнул, утер слезы, пошел на волков работать, чтобы других зайцев убивать. Главное, чтобы не его. Ведь так?»

Джеймс досадно помрачнел, пропала театральная тяга к философствованиям и неоднозначных литературных цитат для вида, он задумался, достал в своем привычном обыденном стремлении сигарету. Закурил.

– «У нас в помещении не курят..» – смущенно, но в крайнем негодовании выразился Аксель.

– «Все равно» – отрывисто кидался краткими ответами наемник.

– «Ты зависимый, что ли, под потолок?» – беспомощно, с некоторой неявной нотой обиды трясясь, ответила суровая та девушка.

Донесся измотанный запах пота. Взгляд трясшейся дамы пронзительно был затоплен яркими оттенками амбиций и жесткости. Джеймс отдаленно, но не без увлечения задумался о том, что бы могло скрываться за этакой особой, ведь человека по определенной причине все-таки приняли на социального направления работу. Быть может, у нее слишком верные и надежные принципы? Или она попросту приближена к переживаниям беззащитной категории общества брошенных?

– «Да, зависим. Не придумала еще тем занятней?» – бесстрастно и отвлеченно выкинул в воздух звучным образом Джеймс.

– «Вы, наемники, все один черт. Без разницы.. Наверняка закидываешься вечерами наркотиками и ходишь в элитные бордели, за посещение которых платит твоя мафия» – больно огрызнулась девушка целиком в треморе.

– «Рот захлопни, сука. Мне достаточно было взглянуть на проституток, чтобы никогда с ними не связываться вовсе..» – горько и холодно проговаривая все это, Джеймс сделал большую затяжку.

Главный герой нуждался в сигаретах в подобные моменты сильнее всего.

– «Что случилось, цветочек? У тебя слишком изнеженные или извращенные вкусы в отношении девушек? Может, ты вообще не по девочкам..» – беспомощная язвительная девушка как будто очень проворно прощупывала почву, играла в какую-то логическую игру на глубокие чувства, чтобы выявить слабые ранимые стороны убийцы.

Возмутительно раздраженный Джошуа продолжал слегка навязчиво бормотать вполголоса какие-то ненужные, в какой-то степени жалкие и убедительно напрасные вещи, препятствуя тем самым Джеймсу рассуждать в полную силу.

– «Вы сами когда-нибудь виделись со случайной в каком-нибудь месте? Они в кафе иногда рано-рано утром заходят.. этакое придорожное, дешевое, непримечательное. Это их неотъемлемый элемент жизни, потому что дни они свои прожигают на удивление похожей придорожной непримечательной жизнью. Я как-то раз и впрямь встретился с одной такой часов в 5 утра. Она рассказывала.. У одних обычно заканчивался досуг. И наступал некоторый свободный временной почтенный промежуток. Безмятежный перерыв остальной.. швали.. напротив, стремительно подходил к концу. И опять, уже приевшийся.. пустой и однотонный список клиентов. Физиологические ощущения уходят в долгий дальний запой.. В конце концов сознанию начинает казаться, что всякий такой безвкусный кошмар походит на пьяный бред. А в это время дрянная физиология захватила практически полностью философию отдельно развивавшегося человека. И уже все пусто, приемлемо, одноцветно, никак.. Вы заглядывали всерьез в стеклянные изнуренные глаза проституток, лишенные понимания как собственной потери, так и биения жизни вокруг как таковой.? Пустая, бессмысленная и безвкусная жизнь, грубо лишенная цены. Вы представьте же.. человек без цены. Бесплатный.. ниже. Дешевле бесплатного. Невозможный минус ноль. И вся ненаглядная тьма пустынного обесцвечивания в безмолвных безынтересных глазах. Возможно было бы помочь, но удавалось ли кому как-то воскрешать эту самую цену, если та в сокрушительных моментах ранее полностью была разгромлена.? Главное, это терпкое, неприятное, но грузное чувство после пересечения с каждой проституткой.. Для них жизнь пролетает отдельно.. за толстой жесткой ширмой одного цвета. Они шагают по улицам постоянно с этим ощущением. Уверен. Проходящий мимо с каждой мыслью растет, развивается, постигает невиданные вершины мысли. А она.. лишь с мутным опозданием громко чувствует в себе размеры этого подъема мысли, сама же не способна угнаться за потоком всей этой.. многостороннее болтающей жизни. У нее теперь только один голос в голове, один оттенок света в комнатах, одно лицо мужчин, один комок реакций, ощущений, один день, один город.. Они одни. Вообще..» – Джеймса глубоко занесло в лиричные сочувственные размышления, сигаретный дым из-за рта и носа выходил все медленнее.

– «Что же ты тут такой нежный и милый делаешь? Как тебя вообще умудрились поставить на такую должность-то немаловажную и бессердечную? Признайся, ты что же, плачешь после каждого убийства? На моих похоронах будешь рыдать больше всех, ох, да!» – насмешливо, с некоторым презрением, но с подозрительной нотой какого-то сильного впечатления отозвалась колкая трясшаяся девушка.

Главный герой молча бесстрастно смутился, отстраненно вспоминал отчетливые моменты своей жизни. Глаза едва заметно намокли, однако на лице не дрогнула ни одна мышечная клетка.

– «Как говорится, – начал печально он, глубоко затягиваясь сигаретой, – я стараюсь не убивать по выходным, чтобы реже себе говорить, что я плохой человек. Я.. совершаю почти каждый день плохие поступки, дабы оставаться плохим человеком. Хорошие люди после первого поступка тебя не примут. Может быть, именно тем самым они уже совершают очередной плохой поступок.. Я не хочу, чтобы меня принимали и плохие люди».

– «Что же нам делать?» – спросил беспокойно, но понимающе Грегор, неожиданно скромно вмешавшись в разговор.

– «Мне жаль, что вы стали заложниками ситуации» – сурово и грубо ответил Джеймс.

Джошуа продолжал нетерпеливо и гневно о чем-то невнятном бормотать. Внутри это раздражало нашего друга все сильнее. Наемник постепенно начинал проявлять первые признаки отвращения от человека, однако мысли его все еще были заняты не тем, а чем-то исключительно философским.

– «Тогда мне всерьез жаль бестактность и небрежность твоих родителей. Погубили лишний раз такую лиричную нежную натуру. На одного блестящего актера меньше в местном театре через дорогу. Могут же разрушать детские жизни, скажи?» – непринужденно, все еще с ослепительно острой нотой иронии отвечала девушка в судорогах.

Что-то презрительно было задето. Безмолвные, невероятно болезненные стеклянные осколки души Джеймса начали невозмутимо сильно колоть, провоцируя измученного человека на агрессию. С каждым усиливавшимся чувством безысходности, связанности, какого-то непереносимого траура главный герой невольно окутывался в свой щит агрессии, предаваясь наивно забвению, позволяя утонченной обиде захватить контроль над вечной человеческой сутью. Джеймс не произнес ни звука. Казалось, звук падавших и взлетавших частиц какой-то пыли улавливался легче, чем отклик этого человека. Он в злой дерзости оскалил зубы.

– «Заткнись, Линда!» – грозно и сухо выпалил юноша со странным восприятием движения.

Так или иначе, во имя благих намерений или бесцельно, чего-то ощущалось слишком много, предостаточно. Нечто в эмоциональных сплетениях некстати переполнилось, вопрос о любезной гармонии и сдержанности перестал иметь какой-либо смысл.

– «Мне надоело!» – Джеймс крикнул решительно и чересчур недовольно, резко встал, ловкими профессиональными движениями рук взял свой легкий стремительный меч.

В непроизвольно взорвавшемся страхе Джошуа стал еще сильнее и громче бормотать что-то гневное, оскорбительное, лишенное посыла. Издалека было похоже на некоторую форму синдрома Туретта. Может быть, это ошибка мнения, и все заключалось в таинственных просторах стресса и его влиянии на человека в определенного вида обстоятельствах. Через весьма эмоциональный взгляд и дрожавшие уши на миг хмурый юноша прозрел, что-то невероятно гениальное и совершенное узнал. В тот момент он сумел прочувствовать все, впасть и упасть из одного течения мыслей в другое, снова прийти к гениальному, едва в слова одетому умозаключению, о котором остальным не суждено знать. По крайней мере именно сейчас. Джеймс без оглядки аккуратно порезал точно высчитанное место на шее, откуда тут же с бешеной скоростью стала выходить слишком оживленного, яркого цвета кровь. Судя по всему, была глубоко задета сонная артерия. Джошуа скоропостижно, даже быстрее, чем казалось, скончался, не успев осознать свое окончательное состояние здоровья, слегка в бессилии попытавшись вдохнуть. Безуспешно. После того, как угрюмый парень однотонным образом, безынтересно, скучно повалился на пол, в помещении наступила на какое-то время гробовая тишина. Ненароком наемник понял, что в процессе своего хладнокровного буйства выронил на пол не до конца выкуренную сигарету. Тоненький слабенький дымок из-под низа невольно перекидывал на себя некоторый процент бесстрастного, равнодушного внимания. Наш друг ловко, но в то же время как-то неуклюже затушил ее.

Был слышен тяжелый выдох сожаления со стороны Джеймса. Ни единого слова, оправдывавшего или нападавшего, не прозвучало по этому поводу. Лишь мимолетный уставший грустный, еле тускневший взгляд. Мужчина достал из маленькой потрепанной, углами побитой упаковки новую сигарету, поджег и сделал глубокую затяжку. После чего он холодно, но с каким-то вразумительным и сдержанным интересом стал аккуратно рассматривать девушку с судорогами по всему телу. Джеймс слегка ухмыльнулся, невзначай вспомнив, как кто-то из добропорядочных заложников назвал ее Линдой. Считайте, личность была раскрыта, можно уходить. Весь этот широкий выдающийся навязчивый образ можно было вписать в одно слово, тем самым испортив свои потенциальные отношения с каждой Линдой на Земле по крайней мере на 0,9 процентов. Велика потеря!

– «Болезней в мире найдено множество, вы и без меня, разумеется, знаете.. Линда. Конечно, существует и болезнь Вильсона.. Вильсона-Коновалова так называемая. Заметная дрожь во всем теле может быть следствием и Галлервордена-Шпатца. Вы, наверное, хотели услышать от меня именно сам факт того, что я обладаю возможностью слышать где-то о подобных недугах. Но, рассматривая ваши морфологические признаки, полная чушь считать, что это что-то из этого! Еще бы, какое-нибудь редкое нейродегенеративное заболевание совсем не вписывается в ваши амбиции. Что же тогда.. Каких-либо травм в области мозжечка.. Где-нибудь ниже затылком не ударялись.. Вот так неудобно вот?» – крайне рассудительно и спокойно говорил Джеймс, словно ничего катастрофически резкого не произошло.

При всей своей врожденной склонности к спокойствию даже во время срывов в самом деле в тот момент мужчина боролся с каким-то странным чувством, вряд ли похожим на что-то приземленное и однозначное, плохое или хорошее, нежное или колкое. Эта непонятливость уже была знакома главному герою, и потому он только сильнее хотел описать, одеть в слова то, что к нему время от времени приходило в душу.

Несчастная язвительная Линда не изволила ответить, она находилась в слишком крупном смятении, растерянности. Понимаете, наемный убийца все-таки кого-то действительно убил. Все время на каждого столь поразительный житейский факт до сих пор производит неизгладимое впечатление. Трясшаяся собеседница в бессилии смотрела в пол, кое-как ощущая внешний поток информации вокруг нее.

– «Остеохондроз, сдавило нервы?.. Похоже, но мы же с вами не так играем. Хм.. Никаких признаков интоксикации, гипогликемии.. Банальный эссенциальный тремор? Для гормонального сбоя, наверное, тоже картина иная должна быть. Неужели у вас так мудреная стадия Паркинсона. По вашей горбинке и характеру дрожи на ум это так или иначе приходит. Благополучно и останавливается на этом» – Джеймс небрежно выдохнул обширный клуб рассеянного дыма изо рта, становился все более здравым в каком-то понимании.

Линда продолжала принципиально молчать, но на лице появилась безвыходная, лишенная победы, безуспешная, отчаянная усмешка. Все так, главный герой был весьма прав, хотя бы в общих деталях верно скорректировав диагноз. В комнате становилось темнее, то ли солнце уходило за более тугие и беспросветные облака, то ли вправду темнело. И с каждым днем, вплоть до 22го декабря, будет темнеть все раньше и раньше. Раскрывавшиеся на поражение трагические судьбы становились все более серыми и убитыми чем-то.

– «Насколько все плохо?» – беспокойно с сочувствием спросил Джеймс.

– «Третья стадия. Есть риск, что до финишной прямой целеустремленно дойду.

По неволе» – горько и тягостно ответила Линда.

Джеймс холодно поджал губы. Видно, его тяготила болезненно склонность поддержать разговор. Он злился и ненавидел себя за эту мерзкую гротескную готовность помочь.

– «Все идет не по плану с вами отчего-то. – Возмущенно воскликнув, главный герой наконец повернулся ко всем остальным связанным заложникам, невнятно застав какие-то беспокойные и безнадежные шуршания скотчем совсем с краю. – Мы говорили о худощавом светленьком мужчине, который присутствовал вместе с Фритцем, когда вас, друзья, принимали на работу. Кто он такой?»

– «Мы же развивали идею продолжать философствовать до какого-то определенного момента!» – внезапно, словно на последнем издыхании, в неведомую защиту высказал Грегор.

Наемник в эгоистичном, но искреннем удивлении медленно перевел внимание на этого юношу.

– «С вами вряд ли поговоришь.. Никакого просвещения не настанет, вы не выкупаете прикола гениальности экстремальных интеллектуальных бесед» – с каким-то скрытым подтекстом и надеждой, но заведомо подавленно и огорченно ответил наш друг.

– «Просто.. Искали нужный настрой..» – юноша немного замялся, но что-то все-таки выдавливал вразумительное из себя.

– «Как же вы собираетесь расширить спектр философский проблем? Ведь так мало времени осталось, мою операцию, простите, не стоит ни разу останавливать в каком-либо месте. Вам придется озадачить меня. Заинтересовать. Эдакая игра будет организована прямо сейчас. В отсутствие этой загоревшейся занятной мысли вы должны будете представить мне поистине полезную и необходимую информацию о том, что я потребую» – чуть ли не ласково, доходчиво разъяснял Джеймс.

– «Как нам знать, что вы станете играть с нами честно? Легко притвориться, что ничто в нашем мире не способно вас увлечь!» – досадно в негодовании высказался Аксель.

– «Я честный игрок» – бесстрастно сказал наш друг.

– «А если мы выиграем?» – двусмысленно, приглушенным голосом спросила Линда.

– «Вы не выиграете» – любезно улыбнулся Джеймс.

Слушательский зал утонул в дрожащей беспокойной и задумчивой тишине. Но видно, что каждый был настроен решительно.

– «Какова разница тебя и твоего поражения?» – начал серьезно и печально философствовать Аксель.

– «Хороший вопрос. Вероятно, поражение человека есть некоторый собранный образ его искренних порывистых стремлений, утративших возможность рисоваться, представляться публике, друзьям, самому человеку. Поражение есть непосредственный ответ не на то, как добраться до желанного результата, а на то, в чем проблема этого результата. Проблема личного поражения человека является проблемой его авторской философии, так сказать. Самое режущее, скорее, то, что поражение по определению осознает и знает причину некоей потерянности человеческой растерянности. В тот момент, когда человек выпадает в осадок от незнания собственного характера будущего, его поражение в этот момент находится где-то далеко-далеко впереди. Возможно, тогда можно считать поражение гораздо успешнее самого человека. Разница, думаю, заключается в том, что.. представим, поражение – есть некоторое направление истины, заведомо верных суждений. Получается, зачастую поражения отражают лишь образ человека, а не его нынешнюю психологическую проблематику.. Очень сложно, тогда же.. в момент проявления поражения нынешняя проблема ложится на основной образ.. Постоянная убедительная картина человека. Нет, даже в этой борьбе человек обречен на провал. Никто не может одолеть свои недостатки.. которые в самом деле в том числе могут быть и необходимыми качествами личности. Человек намного глубже своего поражения, но только благодаря поражению он способен осознать, проанализировать и суметь ориентироваться в своей глубине. Наверное, так» – неспешно и весьма увлеченно отвечал главный герой.

– «Насколько ваша речь должна быть актуальна именно в нашем случае? Мы же, согласитесь, сударь, в однозначном проигрыше.. поражении» – неожиданно воспрянула духом цветочная девушка с какими-то мягчайшими вьющимися каштановыми волосами.

Джеймс с мягкой усмешкой облокотился о какой-то стол где-то позади, задумался, как профессиональный сатирик. По крайней мере, в пределах этого здания.

– «Вот.. Почему ты временами отдаешь свою любимую конфету другому человеку? Как считаете.? Потому что знаешь этот вкус наизусть и готов уже дать ощутить его остальным.? Или ты просто знаешь, что та же конфета находится в мешочке для сладостей.? Ты либо можешь одну свою любимую конфету отдать, зная, что съешь эту же конфету тоже… Либо ты съешь две сразу свои любимые конфеты, предполагая весьма, что так можно добиться острых, выпяченных воспоминаний вдвойне быстрее. Но весь прикол, наверное, в том, что потом ты это съешь и никакого привкуса не будет.. Что после двух конфет ты захочешь третью.. А тот, кто не ел те конфеты, не захочет ничего.. В определенный момент я потерял свои конфеты, и толком не могу в трезвости мыслей определить, хочется ли мне найти эти сладкие знакомые конфетки.. или я совсем ничего не хочу» – рассказывал главный герой без надрыва, невероятно спокойно, но в то же время несколько тревожно, потерянно, безнадежно.

– «Сломанный ты, однако. Не знала, что на службу и фирменную элитную спецподготовку берут разобранных ребят, растерявших свои личностные качества на обширных полях боя. И тот самый день, когда ты не сделал ничего.

Насколько он будет важен для тебя?» – как-то более увлеченно, но вместе с тем с безжалостным задором медленно искала болевые душевные точки в наемнике трясшаяся девушка.