Текст книги "Медицина Древней Руси (сборник)"

Этого, правда, нельзя сказать о хирургии. Хотя предписывалось отбирать таких иноземных «дохтуров», которые были бы «во всяком лекарском деле искусны»[207]207
  Материалы для истории медицины в России. Вып. IV. С. 1076.


[Закрыть], т. е. владели бы не только медициной, но и хирургией, – сделать это не удавалось, так как таких специалистов тогда в Европе фактически не было.

Более того: приезжавшие к нам иноземные доктора исповедовали, как правило, свойственное средневековой Европе презрительное отношение к хирургии как к «низкой» (по сравнению с медициной) специальности. Естественно, что никакой хирургической практикой в России они не занимались. Даже когда требовалось произвести такую распространенную тогда процедуру, как кровопускание, доктора обычно «поручали» это находившимся на службе в Аптекарском приказе лекарям-хирургам (их тоже нередко приглашали из-за рубежа, хотя были в стране и свои, русские лекари).

Так, когда в июне 1643 г. царь Михаил Федорович заболел рожей, придворные доктора Артман Граман да Яганус Белов сначала назначили консервативное лечение, «а после того надобно отворить жилную руду, для того, чтоб вывесть всякой жар из головы и крови продух дать, а буде крови продуху не дать, и та тяжкая жаркая кровь станет садиться на каком месте нибудь, где природа покажет, и от того бывают пухоты и язвы; а жилную руду мочно отворить изыскав день доброй». И такой день был изыскан уже назавтра. В бане, где обычно и производилась эта процедура, «на завтреве, в 4 числе, Государю Царю и Великому Князю Михаилу Федоровичу всеа Руси от той болезни лекарь Вилим Крамер (Крамор) отворял жилную; а в мыленке в те поры были доктуры Артман Граман да Яганус Белово». После кровопускания доктора назначили царю диету – «подали сказку, что после отворения кушать». Характерно, что «в полдни руда вешана, весом стало фунт без четверти (очевидно, 300 г. – М.М.): и тое руду, при боярине при Федоре Ивановиче Шереметеве, Иван Федоров Большой Стрешнев, выкопав в саду напротив комнаты ямку, положил в землю»[208]208
  Акты исторические. Т. III. СПб., 1841. № 228. С. 387–388; Материалы для истории медицины в России. Вып. I. СПб., 1881. С. 151.


[Закрыть]. После успешного (т. е. прошедшего без осложнений) кровопускания лекарь-хирург Вилим Крамор и доктора были щедро вознаграждены.

Кстати, кровопускание было излюбленным методом лечения самых разнообразных заболеваний – его в течение нескольких веков применяли в различных странах. Так, во Франции придворные врачи именно так лечили своих августейших пациентов: королю Людовику XIII, например, его лейб-медик Бувар только в течение одного года назначил 47 кровопусканий (и еще 212 промывательных) – едва ли не каждую неделю королю пускали кровь!..

Поэтому, когда сиятельным особам, близким к царскому двору, требовалось произвести кровопускание или оказать какую-либо хирургическую помощь, им приходилось прибегать к услугам лекарей – либо зарубежных, служивших в Аптекарском приказе, либо своих, российских. Случалось, что хирургическое лечение производил и вовсе «лекарь-самоучка» – просто образованный, грамотный человек, наблюдавший, очевидно, не раз за действиями медиков. Известно, например, что «лекарь-самоучка (так он именовался в свидетельствах современников, хотя на самом деле это был купец Я. А. Строганов. – М.М.) лечил заволоками Бориса Годунова от ранений, нанесенных ему Иоанном Грозным в то время, когда он защищал от побоев царевича Иоанна»[209]209
  Кручек-Голубов В. С., Кульбин Н. И. Столетие военного министерства. Т. VII. Ч. I. СПб., 1902. С. XIV.


[Закрыть]. Лечение оказалось успешным, и царь в знак особенной милости дал Строганову право именитых людей называться полным отчеством.

Кстати, как свидетельствовал побывавший в России в конце XVI в. англичанин Д. Флетчер, Строгановым было у кого учиться хирургическому мастерству. «У них (у Строгановых. – М.М.) были свои лекаря, – писал Флетчер, – хирурги, аптекаря и всякие ремесленники из голландцев и других иноземцев»[210]210
  Флетчер Д. О государстве Русском 1591 г. М., 1911. С. 81.


[Закрыть].

До нас дошли имена некоторых зарубежных хирургов, которые жили и работали в средневековой России в XVI–XVII вв. Это, например, лекарь и аптекарь Ричард Элмес, лекари Матвей Килфин, Елизарий Ролонт, Ондрей Шниттер, некоторые другие. Все эти лекари подчеркивали свою «хирургическую специализацию» и всячески избегали конкуренции с докторами. Например, когда в 1623 г. «дохтуры Артемий Дий да Валентин да лекарь Балсырь» были посланы, в составе большой комиссии знатных лиц, для освидетельствования внутренней болезни бывшей царской невесты, девицы Марии Хлоповой, лекарь Балсырь, находившийся в этой комиссии, «сказал, что он мимо дохтура лечить не умеет, тое болезнь знают дохтуры… а он лекарь того незнает»[211]211
  Собрание государственных грамот и договоров. Ч. III. M., 1822. № 63. С. 259; Загоскин Н. П. Врачи и врачебное дело в старинной России. Казань, 1891. С. 30–31.


[Закрыть].

К сожалению, никаких сведений об оперативной деятельности иноземных лекарей-хирургов, об их вкладе в российскую хирургию, в том числе об обучении молодых российских медиков, не сохранилось, хотя, когда их принимали на службу, особо оговаривалось, что и лекари-хирурги, и доктора должны были «учеников русских учить со всяким прилежанием, чему сами горазды»[212]212
  Кручек-Голубов В. С., Кульбин Н. И. Столетие… С. XXIII.


[Закрыть].

Впрочем, как уже указывалось, в XVII в. общий уровень медицины и хирургии в России не намного отличался от стран Западной Европы – это подтверждают документальные материалы.

Взять, например, «военно-полевую» хирургию – практику лечения раненых воинов из стрелецких полков и наряда (артиллерии). Было заведено, что все они лечились и перевозились в своих обозах, а медицинскую помощь получали от находившихся здесь же, при войске, лекарей. Первоначально, правда, существовала практика выдачи раненым денег «на лечбу ран» (такая практика сохранялась многие десятилетия): на эти-то деньги они и лечились у лекарей, исстари сопровождавших московскую рать вместе с хлебниками, пирожниками, квасоварами и мясниками, торговавшими своей продукцией.

Но уже в начале XVII в. особые, так сказать, «штатные», специальные войсковые лекари, занимавшиеся преимущественно хирургией, лечением ран и различных повреждений, состояли не при обозе, а были во многих полках русской армии. «В первый раз полковой лекарь упоминается в 1615 г. в Разрядном приказе… Затем полковой лекарь встречается в штате иноземного полка, набранного в 1631 г. полковником Даммом в Германии»[213]213
  Акты исторические. Т. III. СПб., 1841. № 176. С. 320.


[Закрыть]. Подтверждением существовавшей тогда практики лечения ран является, например, случай с торопчанином Федором Барановым, который в июле 1633 г. в бою «под Велижем ранен из пищали в правую руку в ладонь навылет, и руку пулькою рвало, середнеи перст оторвало, висит на коже, у перстов у всех жилы портило, и рана болна»: об этом Баранов сообщил царю и просил назначить ему лекаря – царь «велел ему дати лекаря»[214]214
  Материалы для истории медицины в России. Вып. I. СПб., 1881. С. 37.


[Закрыть].

Лекарей в полках, однако, не хватало. Так, в 1632 г. «писал ко Государю… околничей и воевода князь Семен Васильевич Прозоровский, что, на Белой, дворян и детей боярских и всяких ратных людей, раненых, лечити некому, лекарей нет, и многие ратные люди от ран помирают». Царь велел «послати дву человек лекарей»[215]215
  Акты исторические. Т. III. № 173. С. 318.


[Закрыть]. В это же время лекарь Матвей Килфин был послан с отрядом стольника Василия Стрешнева в Пермь Великую[216]216
  Акты исторические. Т. III. № 293. С. 474.


[Закрыть].

Эта практика сохранялась и в последующие годы. Например, в 1644 г. «в Колмыцкий поход, для лечбы ратных людей» послан был лекарь Елизарий Ролант[217]217
  Акты исторические. Т. III. № 240. С. 398.


[Закрыть].

В конце XVII в. при походах выделялся уже особый санитарно-медицинский обоз. Например, в 1689 г. во время Крымского похода такой обоз состоял из 50–70 подвод. Врачей во время этого похода обязали находиться возле разрядного шатра, чтобы получать приказания, кому и где оказывать медицинскую помощь[218]218
  Колесов В. И. Страницы из истории отечественной хирургии. М., 1953. С. 15–16.


[Закрыть].

Готовили лекарей, в том числе и хирургов, сначала по методу ремесленного ученичества – этим занимались и российские лекари, и иноземные медики: когда их принимали на службу, особо оговаривалось, что и лекари-хирурги, и доктора должны были «учеников русских учить со всяким прилежанием, чему сами горазды»[219]219
  Материалы для истории медицины в России. Вып. IV. С. 1076, 1219, 1244.


[Закрыть].

Желающие посвятить себя медицинской профессии (обычно это были молодые люди из ремесленников, стрельцов или прочего городского люда) обращались с челобитной в Аптекарский приказ и, при положительном решении, направлялись на обучение к опытному врачу: тот брал к себе «лекарских учеников» и в течение нескольких лет обучал их своему мастерству, «выводил в люди». Лекарскими учениками нередко становились, как указывали современники, «вольные, гулящие люди, скитающиеся без приюта и ни в какой чин не верстанные». Бывало, что изучение лекарского дела не ограничивалось занятиями у одного какого-нибудь врача: лекарский ученик часто переходил от одного учителя к другому.

Вот как, например, проходили занятия у лекарского ученика Ивашки Екимова. Прежде всего он «дан был в наученье гортанному лекарю Ивану Губину», затем перешел к лекарю Ивану Островскому, у которого обучался в течение двух лет, и наконец, «после ево Иванова ученья» был отдан «доучиваться лекарю Даниле Фунгадонову».

Но прохождение курса у одного или нескольких лекарей не давало еще права на звание лекаря. Требовались еще практические занятия, которые проходили в полках; только после нескольких лет полковой службы лекарский помощник получал звание «русского лекаря» (иногда после экзамена, устраивавшегося Аптекарским приказом). Характерно, что вновь произведенному лекарю выдавался на руки набор хирургических инструментов[220]220
  Лахтин М. Ю. Медицина и врачи в Московском государстве. М., 1906. С. 39.


[Закрыть].

О лекарях хирургического профиля, предназначенных для русского войска, заботились прежде всего Аптекарский и стрелецкие приказы. Вот как описывал Г. О. Котошихин Аптекарский приказ середины XVII в.: «А в нем сидит боярин тот же, что и в Стрелецком приказе, да дьяк. А ведомо в том Приказе аптека, и докторы и лекари, иных государств люди, да для учения Русских людей с 20 человек; а будет тех докторов и лекарей с 30 человек, и жалованье идет им, годовое и месечное, погодно, по сговору»[221]221
  Котошихин Г. О. О России, в царствование Алексия Михайловича. СПб., 1840. С. 86; Семека С. А. Военная медицина в вооруженных силах Московского государства в XVII в. M., 1952. С. 10.


[Закрыть].

Речь здесь идет, очевидно, о созданной в 1654 г. при Аптекарском приказе медицинской школе, где готовили первоначально лекарей и костоправов[222]222
  Мирский М. Б. Медицина России XVI–XIX веков. М., 1996. С. 34–35.


[Закрыть]. Эта школа была основана в Москве в 1654 г. – туда на лекарское и костоправное отделения набрали 30 стрельцов и стрелецких детей (подробнее об этой школе будет рассказано в главе об Аптекарском приказе).

Характерно, что преподавателями в Московской школе были не только доктора и лекари, но и специалисты-практики. Так, для тех, кто обучался здесь «костоправному делу», в качестве руководителя был привлечен славившийся своим искусством костоправ-стрелец Первой Петров, который «по указу великого государя взят был из стрельцов… к костоправному делу в Аптекарский приказ»: под его руководством будущие лекари-костоправы обучались военной хирургии – «пульки вымали и раны лечили и кости ломаны правили»[223]223
  Материалы для истории медицины в России. Вып. III. №. 678, 644–645.


[Закрыть].

Воспитанники лекарской школы уже вскоре получили практику в войске. Одна из групп лекарских учеников под руководством лекаря по имени Юрий оказалась в полках воеводы Шереметева: «С боярином и воеводы с Васильм Борисовичем Шереметевым с товарыщи лекарь 1 чел. Да с ним 6 человек лекарских учеников». Все они оказывали помощь раненым под Белой Церковью в январе 1655 г.: «В Генваре месяце ходили мы холопи твои от Белой церкви против поляков, татар и немец… был с ними бой и на бою ратных людей ранили многих»[224]224
  Материалы для истории медицины в России. Вып. III. № 646. С. 632–633.


[Закрыть].

Позднее, в марте 1655 г., все эти медики оказались в полку воеводы Бутурлина под началом другого лекаря – Василия Ульфова: «Велели лекарю Василью Ульфову учеников лекарскому делу учить с великим радением, чтоб они лекарскому делу были навычны; а лекарского дела учеником Ондрюшке Федотову с товарыщи велели сказать, чтоб они лекаря Василья Ульфова слушали и лекарскому делу учились с великим радением»[225]225
  Там же. С. 635–636.


[Закрыть]. Между тем, в армию прислали еще одну группу врачей, лекарских учеников и цирюльников, а также медикаменты на 14 подводах[226]226
  Там же. С. 633–634.


[Закрыть].

Помимо оказания хирургической помощи, медики проводили и своеобразную «врачебную экспертизу» – осматривали раненых и больных и о результатах сообщали в своих «сказках» в Аптекарский приказ. По этим сказкам можно судить как о симптоматике («лом в ногах», «распух» и т. п.), так и о нозологии болезней и травм («рожа», «водянка», «опухоль», «лихорадка» и пр.)[227]227
  Материалы для истории медицины в России. Вып. IV. С. 1042.


[Закрыть]. Вот резюме одной из таких «сказок», относящейся к 1666 г.: «Осмотря Гришку Петрова, сказали, что у него на правой ноге раны и с тех ран кости вышли многие и от тех ран нога у него высохла и под коленом жилы свело и государевы службы служить и лечить ево не мочно, потому что та болезнь у него застарелая»[228]228
  РГАДА Ф. 143. Оп. 2. Д. 768. Л. 2.


[Закрыть].

Известно, что во второй половине XVII в. в набор лекарских инструментов, посланный в Белгород, в стрелецкий полк боярина Б. П. Шереметева, входили «пилка, чем кости перетирают», «шурепец, чем пульки вымают», клещицы, 2 отсечки, ножик кривой, 2 остроконечных инструмента и еще один, называемый «кекерь», мерная ложка и пр. А «в 1681 г. в полк боярину и воеводам к Петру Васильевичу Шереметеву с товарыщи посланы лекари Яган Фридрих Лягуз, Отто Имерс. Да им же дано инструментов: пила двойная, шуруп пулечный, клещи пулечные, клещи журавлиный нос, клещи – что рот чистят. Нож кривой, 2 ланцета старых, 2 монастырка, 2 клестера, трубка деревянная, а в ней трубка оловянная прыскательная, инструмент, что раны прижигают старой, по весам небольшим, по фунту, по потелке середней, по губе грецкой, по ложке долгой с комлями медные, воску по фунту, по 20 пузырей»[229]229
  Терновский В. Н. Русская клиника. 1927. Т. VII. № 36. С. 472.


[Закрыть].

Сохранилась также опись медицинских инструментов за 1692 г., в которой перечисляются, в частности, хирургические инструменты. В этой описи названы «ланцеты кровопущаные», клещи, «снасти, что в ранах осматривают», «шильца троеугольные», буравы, «снасть костоправная с веревками», «клещи родильные», «ножницы двойные, что раны разрезывают», «пилы, что зубы трут» и др.[230]230
  РГДДА. Ф. 143. Оп. 2. Д. 1366; Естественно-научные знания в Древней Руси. М., 1980. С. 152.


[Закрыть]

Уже одно перечисление этих разнообразных хирургических инструментов, большинство из которых, кстати, было приготовлено мастерами-умельцами в России, неоспоримо свидетельствует о достаточно широком диапазоне оперативных вмешательств, которые использовали тогда в своей практике российские хирурги – как, впрочем, и их западноевропейские коллеги.

«Просматривая эти наборы (хирургических инструментов. – М.М.), мы, конечно, можем сделать тот вывод, что известная оперативная активность несомненно была присуща лекарям того времени, – справедливо указывал историк медицины В. Н. Терновский. – Конечно, существовала своя методика лечения ран с употреблением «брызгалок», орошающих раны, и свой метод лечения травматических повреждений. Костные операции и операции по извлечению инородных тел представляли собой обычное, входящее в круг прямых обязанностей дело военного лекаря, а также есть данные утверждать, что практиковались ампутации, так как в наборах имелись «кривые ножи, чем около костей обрезывают». Остановка кровотечения каустикой и различные лечебные мероприятия были очень распространены и обслуживались специальным инструментарием»[231]231
  Терновский В. Н. Русская клиника. 1927. Т. VII. № 36. С. 472.


[Закрыть].

Предварительно свежие огнестрельные раны обязательно зондировали («щупали») особым щупом. Производили наложение швов; применяли различные пластыри (белильный, простой, пластырь Парацельса и пр.), мази (обливная, бобковая, белильная и др.) и масла. В дальнейшем лечении широко использовали тепловые процедуры, особенно всякие припарки, вызывавшие гиперемию: наиболее эффективными такие припарки из трав, кореньев, семян оказывались еще и при различных гнойниках – они «убирали вредительную мокротность» и «раны отворяли». В качестве перевязочного материала широко применялся холст. В ходу была и иммобилизация переломов берестяными лубками.

Известны направлявшиеся в Аптекарский приказ росписи раненых, которые проходили освидетельствование, а затем получали, в соответствии с характером ранения, соответствующее хирургическое лечение. Например, в «росписи раненым дворянам» 1645 г. говорится: «Жилец Лазарь Раринов сын Лавров, ранен из лука в спину насквозь», «драгун Фатюшка Денисов ранен в левую бровь, а пулька в нем», «Карп Нагибин ранен в правую шоку из винтовки», «Елизар Федоров спихнут с башни и живот отшиб и левую руку вывихнул», «Мишка Иванов сечен саблею по шее и по левой руке» и т. д.[232]232
  Материалы для истории медицины в России. Вып. III. СПб., 1884. С. 439–445.


[Закрыть]

В списке раненых «начальных людей и урядников и рядовых солдат» 1678 г. содержатся такие сведения: «Ранен подполковник Родион Иванов сын Жданов из янычевки по правой руке ниже плеча по мышке, да он же ранен по тое же руке ниже локтя из пищали тяжелыми ранами, да по той же руке ранен из лука…; Васька Трофилов ранен по правой руке по суставу, да бит кирками…; Якимка Фадеев ранен в голову – рублен саблею возле левое ухо…; Тишка Иванов ранен в левую ногу из турки…; Пашка Калинин ранен в правое ухо пулкою» и т. д.[233]233
  Материалы для истории медицины в России. Вып. IV. СПб., 1885. С. 1010.


[Закрыть]

Понятно, что всем этим раненым производили соответствующие хирургические операции, такие, как удаление инородных тел (пуль), вправление вывиха, зашивание и лечение ран, а по показаниям – и более сложные (ампутации конечностей, трепанации черепа и пр.). Производили такие операции, конечно, специалисты-лекари. Так, один из них в челобитной, поданной в Аптекарский приказ, так описывал диапазон своих операций: «выучился лекарской науке, раны лечить колотыя и рубленыя и стрельныя, и пульки вырезывать и составы ломаные справливать и жильную руду пускать».

Состояние хирургической помощи в армии представляло несомненный интерес. «Со второй половины XVII века до такой степени изменилась постановка военно-медицинской службы и настолько стало обычным явлением иметь в полковом врачебном составе нескольких специалистов, – писал историк медицины Н. Я. Новомбергский, – что в челобитных последующего времени вместо жалоб на отсутствие врачебной помощи, как бывало раньше, находим: и в полку у нас холопей твоих лекарь один и лекарства у нево мало, раненых лечить некому, а один лекарь лечить не успевает»[234]234
  Новомбергский Н. Я. Некоторые спорные вопросы по истории врачебного дела в допетровской Руси. СПб., 1903. С. 100.


[Закрыть].

Так, на территории Среднего Поволжья в XVII в. в каждом полку полагалось иметь по два лекаря и подлекаря, двух лекарских учеников. Один из лекарей (или доктор из иноземцев) считался старшим и постоянно находился при воеводе (боярине, командовавшим полком). Другой лекарь и подлекари часто бывали в разъездах, т. е. в командах, которые находились в разных уездных городах-крепостях, в береговой охране около Казани и Симбирска. В делах Аптекарского, Стрелецкого, Иноземного приказов, канцелярий провинциальных городов сохранились имена некоторых из тогдашних лекарей. Например, в середине XVII в. в Казанском гарнизоне служили лекари Андрей Иванов, бывший служивый Аптекарского приказа, Микола Бартик, в Симбирске – Елизарий Ремит, Иван Захаров[235]235
  Алексеев Г. А. // Советское здравоохранение. 1984. № 9. С. 50.


[Закрыть].

Российские хирурги оперировали не только «ратных людей» – немало внимания они уделяли и гражданской хирургии; кроме того, были уже тогда и вольнопрактикующие врачи, которые кормились «своим промыслом». О предстоящем лечении и полагающемся вознаграждении медики и пациенты уговаривались заранее, а если уговор не исполнялся, «подавали на суд Аптекарского приказа»: это был своеобразный третейский суд, где разбирались дела такого рода.

В фонде Аптекарского приказа хранилось, например, дело по челобитной лекаря Николая Грека. Этот лекарь в 1674 г. сделал операцию своему пациенту, стольнику Силе Потемкину, «от килныя болезни». Перед операцией лекарь Николай Грек «рядил с ним от лечения 60 рублев, и он же Миколай его Силу вылечив и дал ему от леченья 20 рублев, а достальных денег не платит». Сила Потемкин объяснял отказ от уплаты остальных денег тем, что «он Николай меня, холопа твоего, не излечил – испортил, зделав с увечьем, и ядро, которое было припухло от лошадиного убою, и ему было Николаю по договору излечить не испортить, и он, то ядро вон вырезав и жилы обрезав, и меня, холопа твойго, тем испортил и изувечил». Чтобы решить этот спор, велено было «аптекарского приказу дохтурам его досмотреть – впрямь ли его Силу лекарь Миколай Грек от килныя болезни вылечил». Доктора Розенбург, фон-Гаден, Блюментрост и другие выполнили приказание и, осмотрев пациента Потемкина, решили: «лекарь Миколай Грек его Силу от килныя болезни вылечил тому три годы, и с тех мест и по се время он Сила в добром здоровье; да к тому досмотру дохтуры руки свои приложили». Результаты экспертной оценки не подлежали сомнению, и потому окольничий Артамон Матвеев, заведовавший тогда Аптекарским приказом, «все выписки слушав, приказал лекарю Миколаю Греку достальные деньги на Силе Потемкине доправить»[236]236
  Материалы для истории медицины в России. Вып. III. СПб., 1885. № 527; РГАДА. Ф. 143. Оп. 2. Д. 1078. Л. 4; Лохтева Г. Н. // Естественно-научные знания в Древней Руси. М., 1980. С. 152–153.


[Закрыть]. Из всего этого видно, что российские хирурги владели достаточно сложной по тем временам техникой грыжесечения и добивались хороших результатов (высокую стоимость этой операции оставляю за скобками).

Хирургические методы лечения применялись в России, как и в странах Западной Европы, и при лечении глазных болезней. Сведения об этом приводятся, например, в сказке «лекаря и окулиста, очного мастера Ягана Тириха Шартмана», который в 1677 г. отчитался в Аптекарском приказе о своей работе. Лекарь Шартман сказал, что «приехав де он в Московское государство, излечил на Москве: боярина князя Якова Никитича Одоевского дочь: не видела очми, а ныне видит; боярина ж князь Юрия Алексеевича Долгоруково у жены ево… глаза вылечил; …думного боярина и ясельничаго у Ивана Тимофеевича Кондырева у сестры его глаза вылечил: рос волос и тот волос вырезывал; у боярыни княгини Фетиньи Ивановны Лобановой глаза вылечил: шла слеза, а ныне слеза нейдет; стольника у Ивана Иванова сына Лепукова – у жены ево с очей снял туск: была вода темная, а ныне видит»[237]237
  Материалы для истории медицины в России. Вып. IV. СПб., 1885. С. 918.


[Закрыть].

Но наиболее часто хирургическую помощь оказывали все-таки по поводу различных ранений и других повреждений. Вот типичный пример – роспись, поданная лекарем Семеном Кеврягиным в Аптекарский приказ. Приведен результат лечения тяжелого ранения – «излечил стреленова человека: была прострелена нога насквозь и кость раздробило, семь кусков кости вынул из раны и раны излечил». А вот сообщение о другом случае – «Данилова монастыря келейник, послал ево игумен в Киев. Семь верст отъехав от монастыря, и ево разбойники голову разбили, и череп прорубило только плена у мозгу цела; от той раны 5 дней не говорил и я Семен Михайлов лекарь, ево излечил в 7 недель»[238]238
  Терновский В. Н. Русская клиника. Т. VII. № 36. С. 473.


[Закрыть].

Подходила к концу, но все еще практиковалась существовавшая издревле выдача денег «на лечбу ран»: даже в 1678 г., например, царь Федор Алексеевич раненым ратным людям, оставшимся на службе, назначил по 4, 3 и 2 рубля каждому, «смотря по ранам, а за легкия по рублю»[239]239
  ПСЗ. Т. П. № 732.


[Закрыть]. На эти немалые по тем временам деньги раненые могли, по своему выбору, лечиться либо у полковых лекарей, либо в порядке «гражданской практики», причем лечение включало и новые оперативные вмешательства.

* * *

Таким образом, анализ состояния медицины и хирургии в средневековой России показывает, что они сложились в процессе симбиоза, во взаимодействии и при взаимовлиянии различных культур, прежде всего развивавшейся в течение столетий самобытной древнерусской культуры, культур древних цивилизаций, а также культур различных народов Европы и Востока.

Все это, переплавившись в едином тигле, органически смешалось с многовековым опытом народной медицины и народного целительства; возникшая в процессе стихийного, но «направленного» синтеза медицинская и хирургическая практика вошла в повседневную жизнь и, не исключено, распространилась не только в стране, но и за ее пределами. Это, впрочем, вполне соответствует тезису, который в последнее столетие становится общепризнанным – об общности развития европейской и мировой культуры, о равноправии всех культур, каждая из которых внесла свой вклад в общий культурный фонд человечества.

К сожалению, скудные факты, которыми располагает современная наука, не позволяют пока воссоздать полную, всеобъемлющую картину состояния медицины и хирургии в средневековой России. Можно лишь констатировать, что в силу известных исторических причин они не достигли тех результатов, которые можно было бы сопоставить с высшими достижениями древних цивилизаций или последующим развитием отечественной медицины, например, в XVIII–XIX вв. Но нельзя сомневаться, что итоги этого периода были исключительно важными, если не сказать определяющими, для дальнейшего прогресса медицинской практики и науки в нашей стране.

Подобно тому, как зародившаяся в XIV в. и быстро окрепшая новая культура Возрождения выросла на почве усвоения и переосмысления всего предшествующего опыта европейской культуры, так и происходивший в нашей стране процесс становления и развития на научных основах отечественной медицины (его начало можно отнести к XVI в., когда в Москве постоянно стали практиковать иноземные врачи, получившие образование в университетах Западной Европы) протекал на почве усвоения и переосмысления всего предшествующего опыта – и западноевропейского, и своего, российского, в том числе бесценного опыта народной медицины. Можно утверждать, что процесс этот в последующем, особенно в XVIII в. – веке Просвещения, шел на основе мировоззренческой общности и единства гуманистических устремлений всех российских врачей (и из «природных россиян», и из «иноземцев») и их коллег в других странах Европы.