Текст книги "Минотавр"

Глава 2. Не тратьте время на удары о стену в надежде превратить её в дверь

Громов возлагал большие надежды на компьютер, поэтому, вбив пароль, аж привстал на стуле и ударился локтем о край стола. Озарения не случилось: интернет не работал, рабочий стол был практически пуст, не нашлось даже браузера. В левом верхнем углу, сливаясь со стандартным фоном Windows, была только иконка приложения MyChat. Громов сразу же размечтался: и что получится связаться с его похитителями (он был уже абсолютно убеждён, что это не один человек), и что можно будет попросить о помощи.

Процессор загудел, но справился с простеньким приложением достаточно быстро: на экране появился интерфейс из нулевых, отдалённо смахивающий на аську, и пустой список доступных чатов. Больше ничего. Изучение всех доступных разделов мессенджера не помогло. Всё выглядело как какая-то глупая обидная шутка. Или, возможно, очередной шифр, постичь который Громов уже был не в состоянии.

– Грёбаный ты придурок, выпусти меня отсюда! – снова обратился он к камере, повышая голос. Ярость охватывала так быстро, что первым желанием было разбить монитор. Вместо этого он снова схватил бутылку «Эдельвейса» и кинул в камеру. Не достал – она упала на кровать, лишь слегка ударившись о спинку. – Я не знаю, что сделал тебе! Но какой садист может закрыть человека в комнате с этим чёртовым еле работающим камнем и мучить тишиной, неизвестностью, голодом! Ты урод!

Побесившись ещё несколько минут, Громов хотел было принять успокаивающий душ, как вдруг услышал звук открывающегося окошка; из него высунулась рука в перчатке и протянула шоколадку. Громов метнулся, желая ухватиться хотя бы за пальцы, но не успел: плитка упала на пол, а окошко захлопнулось.

– Ты всё равно не прощён, – фыркнул он, но через пару минут уже залез на кровать, поедая белый Alpen Gold с миндалём и кокосом.

***

Помаявшись без дела, Громов решил посмотреть, что за книгу ему оставили. С первых страниц стало ясно, почему выбор пал именно на неё. У героев Пелевина хотя бы были собеседники, пусть и такие же несчастные. Разговоры с камерой и собственным отражением очень скоро могли привести в сумасшедший дом. «Если я уже не там», – с раздражением подумал Громов и отложил книгу. Через час она снова оказалась у него в руках, а ещё через три – была прочитана с пристальным вниманием к деталям.

В шесть доставили ужин, а в семь компьютер издал звук входящего сообщения. Подлетев на кровати, Громов отбросил пустые пластиковые тарелки в сторону и, спотыкаясь о собственные ноги, прыгнул на стул. Иконка мессенджера мигала.

Это означало, что там есть кто-то живой, пишущий ему.

В столбце слева действительно появился новый чат – «Ариадна».

– Ну кто бы сомневался. А похититель, наверное, минотавр, – фыркнул Громов и щёлкнул по чату, сам не зная, чего ожидать. Всё оказалось очень прозаично:

Ариадна: Привет?

Тесей (Громов еле сдержался, чтобы снова не фыркнуть, когда увидел свой ник): привет!! ты кто?

Ариадна: Тот же вопрос. Это ты меня похитил?

– Да ладно! – воскликнул Громов и разочарованно осел на стуле. По ту сторону сидела, вероятно, тоже похищенная девушка, а значит, всё это было очередной игрой со стороны похитителя.

Тесей: думаю нас похитил кто-то другой. давно ты тут?

Ариадна: Не понимаю. Ты тоже сидишь в какой-то непонятной закрытой комнате? Или это такая шутка?

Тесей: я тоже сижу в какой-то комнате да

Тесей: с камерой, с компом, с едой по расписанию и непонятками что делать дальше

Тесей: и никаких шуток (

Ариадна: Боже. Я с утра только тут. Ты тоже ничего не помнишь о своей жизни?

Тесей: есть такая фигня. как тебя зовут?

Ариадна: Я ***.

Тесей: чёрт имя цензурится. давай я попробую

Тесей: ****

Тесей: да б****

Ариадна: Забей, будем по никам друг друга называть.

Громов улыбнулся невидимой собеседнице и снова покрутился на кресле. На душе стало легче. У него появился кто-то.

Позже Громов выяснил, что Ари (так в голове он окрестил собеседницу) сразу разгадала шифр на стикере, а потом смогла подключиться к локальной сети и выйти к их диалогу. Они обсудили потерю памяти, но информации было мало: Ари помнила, что говорила с каким-то мужчиной про подписание договора – и всё. Незаметно за перепиской время приблизилось к одиннадцати, и Громов предупредил о выключении света. Они пожелали друг другу доброй ночи и разошлись.

Громов засыпал спокойно, с чувством облегчения. Он не один – есть Ари. И вместе они выберутся из ловушки, построенной каким-то абсолютно сумасшедшим человеком.

***

За несколько дней после знакомства они никуда толком не продвинулись. Описали друг другу комнаты, рассказали, насколько могли, про шифр. По крайней мере Ари рассказала; Громову же пришлось стыдливо соврать:

Ариадна: Хорошо, что пароль такой лёгкий был. Не понадобились системы счисления или там сложные методы дешифровки.

Тесей: а долго ты решала?

Ариадна: Да пару минут. Что сложного? Вспомнить алфавит и посчитать. А ты?

Тесей: ой знаешь

Тесей: у меня совсем другое было)

Но чаще всего болтали на отвлечённые темы, чтобы не сходить с ума в четырёх стенах. Оказалось, что у Ари лежало в тумбочке несколько книг – «Улисс» Джойса и сборник стихов Борхеса. Узнав об этом, Громов долго смеялся и написал, что даже в полном одиночестве никогда бы не взялся за «Улисса» (а потом подумал, что о Борхесе вообще не слышал). Через час он увидел сообщение, что Ари прочла уже треть за эти дни. Всё это помогало не думать об очевидном: кто и зачем запер их здесь, а ещё – выйдет ли когда-нибудь выбраться.

С похитителем тоже проблем не было: изрядно и плотно кормил, пополнял то, что кончалось, и в целом оперативно реагировал на все запросы Громова. Ари говорила, что у неё всё было точно так же. Это было даже странно: в самом начале их встретили шифры, но никаких загадок больше похититель не стремился загадывать. Как и раскрывать причину похищения.

На пятый день своего заточения (их Громов отмечал в календаре на компьютере) пришлось попросить новую книгу. Через полчаса принесли потрёпанный сборник рассказов Проспера Мериме, который будто достали из чьей-то старинной библиотеки. Читать было скучновато, но всё лучше, чем ничего. К тому же у них с Ари появилась тема для обсуждения; оказалось, что та много читала.

Ариадна: Я видела сон, будто сдавала экзамен в университете по зарубежной литературе. Мне выпал Пруст, и я ответила на «отлично», потому что зачитывалась «В поисках утраченного времени». Проснулась и вспомнила мадленки. Неужели это правда было?

Арианда: И как понять, где реальные воспоминания, а где сны?

Тесей: то что ты зануда я могу сказать тебе и без снов

Ариадна: Ой, да иди ты!

Ариадна::/

Громов понятия не имел, что такое мадленки, но читая сон Ари, улыбался. Кем бы ни была эта девушка, интеллекта и эрудиции ей явно было не занимать. Сам он помнил, что никогда за собой рвения к литературе не замечал: больше любил в свободное от работы время посмотреть фильмы и сериалы, провести время с друзьями. Пялиться же в книжку все эти дни в заточении было очень утомительно, поэтому компания Ари доставляла даже больше удовольствия, чем если бы они познакомились в обычной жизни.

Вечером седьмого дня заточения Громову вместе с ужином принесли бумажку, где шрифтом Брайля было выведено предложение:

⠏⠗⠕⠊⠵⠺⠑⠎⠞⠊ ⠏⠑⠗⠺⠕⠑ ⠺⠏⠑⠟⠁⠞⠇⠑⠝

Но не успел он сказать об этом, как Ари уже настрочила возмущённое сообщение:

Ариадна: Мне принесли бумажку с каким-то новым шифром!

Ариадна: Тебе ничего не давали?

Тесей: тоже принесли

Тесей: у меня шрифт Брайля

Тесей: мы в жопе

Ариадна: А вот и нет. Я знаю. Ну, по крайней мере основы

Тесей: ты хоть что-нибудь НЕ знаешь???

Ариадна: Тот язык, на котором написано моё послание, очевидно.

Ариадна: Но спасибо, комплимент зачтён :)

Всё оказалось проще простого: каждая последовательность точек, выдавленных на листе, обозначала букву. Ему нужно было только объяснить Ари расположение, так как напечатать их оказалось невозможно.

Спустя три часа напряжённой работы за час до отбоя они наконец смогли расшифровать первое слово – произвести. Громов упростил себе работу и сопоставил уже известные буквы с такими же в остальной части шифра, но этого всё ещё было недостаточно. Ари, явно уставшая от такого мозгового штурма, попросила оставить расшифровку на завтра, а после прислала своё сообщение, которое, к счастью, было написано кириллицей:

Ариадна: Ц егф рз дцжзх ехсусёс ыгрфг.

Ариадна: У меня есть парочка вариантов, но я их пока не отработала.

Ариадна: Давай закончим с твоим завтра.

Тесей: стой, я знаю что это!!

Тесей: дай пять минут

Громов схватил блокнот с уже написанным когда-то алфавитом, начеркал карандашом фразу Ари и бегло сопоставил первые четыре буквы. Воспоминание о дурацкой игре в универе появилось совершенно случайно, как и образ лучшего друга – Матвея Беляева, с которым они всегда едва ощутимо соперничали, хотя вряд ли смогли бы признаться в этом друг другу. И сейчас абсолютно бесполезное в течение семи лет знание шифра Цезаря и способов его дешифровки внезапно пригодилось. Сдвиг на одну и две буквы не помог, а вот третья попытка оказалась успешной: чуть не подпрыгивая на стуле от восторга, Громов корявым почерком вывел в блокноте: «У вас не будет второго шанса».

– Получилось! – вслух воскликнул он и тут же прикусил язык, зная, что его слушают. А после, промахиваясь по клавишам, переписал расшифрованное сообщение Ари.

Ариадна: Всё, стой

Ариадна: Ты молодец!))

Ариадна: Разгадывать твой шифр дальше не надо, я знаю эту фразу.

Ариадна: «У вас не будет второго шанса произвести первое впечатление».

Тесей: о, я слышал эту фразу, но не помню автора. такая знакомая!!

Ариадна: Как ты сказал – я зануда :)

Ариадна: Это Коко Шанель.

Тесей: и что это значит, зануда?

Ариадна: Ну я не всезнающая.

Тесей: ну ну

Ари ничего не ответила, и Громов, усмехнувшись, выписал цитату в блокнот. Как он ни смотрел на неё – всё не мог найти хоть какого-то ответа. Похититель попросту над ними издевался.

За пять минут до отбоя у них всегда было традиционное прощание на сон грядущий, но сегодня вместо рядового «спокойной ночи» Ари написала то, от чего у Громова отчего-то потеплело на душе:

Ариадна: Записала тебя в список умников, но пока карандашом. :)

Ариадна: Спокойной ночи.

Залезая под одеяло, Громов абсолютно точно знал, что не мог испытывать симпатию к тексту из компьютера. Но понимал, что в четырёх стенах, в одиночестве мог увлечься той, кто ставила точки в конце сообщений, могла часами обсуждать постмодернизм (Громов готов был оторвать себе пальцы, когда понял, что зря упомянул в разговоре Пелевина) и козыряла умными словами. Это не значило ничего. В лучшем случае они могли выбраться отсюда и потерять связь навсегда, в худшем – умереть в этой комнате от болезни или старости. Ни один из этих вариантов не предполагал встречу.

И всё равно Громову казалось, будто они с Ари знакомы гораздо дольше, чем кажется на первый взгляд.

И только погружаясь в сон, он вдруг подумал, что словосочетание «второй шанс» не просто выглядело каким-то знакомым. Оно будто бы было неотъемлемой частью его прошлой жизни – туманной и загадочной.

Идея «Второго шанса» появилась у Громова ещё на втором курсе университета. Это всё было каким-то странным стечением обстоятельств: сначала одногруппница рассталась с парнем, потом Мотя Беляев расстался с девушкой, а у школьной подруги развелись родители.

Но никакого чёткого плана, конечно, не было: они с Мотей обсуждали это сотню раз в курилке, на студенческих вечеринках, даже в аудитории на особенно скучных парах, но ничего не делали. Матвей уверял, что проект – бомба, нужно только накопить денег и стартануть; Громов же считал, что прогорит в первый же месяц, потому что идея второго шанса была хороша только как идея. Никто не захочет всерьёз что-то менять в своей жизни так кардинально, да ещё и платить за это деньги.

Но сценарии всё же писал. Своей гордостью он долго считал проект, созданный специально для соседа – музыканта Артемьева. В один день у него пропала любимая кошка, и тот появился под дверью у Громова весь в слезах. И они помогли. Сначала нашли саму кошку, неудачно выпавшую с балкона, а потом вытащили Артемьева из непрекращающегося горя. Работали слаженно: они с Мотей писали сценарий и осуществляли его, а Андрюха Кецховели, которого все называли просто Кец, приятель с психиатрического отделения, проводил бесплатные сеансы. Несмотря на грузинскую фамилию, он всю жизнь прожил в России, говорил без акцента и обладал удивительной харизмой и тонким чувством юмора, из-за чего привлекал клиентов и практически не сталкивался с отказами, когда вошёл в штат «Второго шанса» как психотерапевт.

В итоге Артемьев остался доволен настолько, что даже заплатил Громову денег. Они разделили их с Мотей и Кецем за бутылкой виски и, казалось, забыли об этом.

Но не Матвей Беляев.

Окончив университет, Громов забил на работу по профессии и засел на кассе в «Пятёрочке». Стоически высиживал длинные смены, пил валерьянку после нашествия бабушек, орущих, что их снова обвесили и обворовали, выучил и возненавидел весь ассортимент – в общем, провёл время не зря и даже свыкся. Пока однажды Мотя, женившийся полгода назад и с тех пор всё время находящийся вне зоны доступа, вдруг не позвонил и не закричал в трубку:

– Кирюх, у меня есть бабки! На нашу идею!

С этого дурацкого разговора, который Громов вёл, параллельно пытаясь выгрузить упаковки с подгузниками из большой коробки на прилавок, и началась история «Второго шанса».

Мотя действительно откуда-то надыбал деньги и вложил львиную долю в продвижение. Они сняли небольшой офис на окраине города, наняли студентов, которые с готовностью раздавали чёрно-белые листовки, напечатанные на принтере у Моти дома, заказали простейшую вывеску и принялись ждать. Громов уволился из «Пятёрочки» под клятвенные заверения Моти, что тот одолжит денег до момента, пока «Второй шанс» не выстрелит, и сел в офисе за неудобный стол, куда никогда не помещались коленки. Сидел, ждал, накапливал огромный долг и видел, что ничего не меняется.

– Я тебе говорил, Моть. Никому не нужен наставник, который будет на пальцах объяснять, как жить жизнь. Если у человека умирает близкий, то он идёт не в какую-то сомнительную контору деньги сливать, а скорбит за закрытыми дверьми, – сказал как-то Громов, сидя жарким летним днём вместе с Мотей на своём крошечном балкончике съёмной квартиры.

– Да, а потом идёт к нам. Ты мне помог, Кирюх, а всё ещё не веришь в успех затеи. Мы не психотерапевты, конечно, но и не шарлатаны. Это даже наш слоган говорит: «Мы не даём готовую рыбу – только удочку». Гениально же! – не соглашался Мотя, затягиваясь своим вонючим синим Винстоном.

Громов очень хотел, чтобы Мотя оказался прав. А ещё – просто жаждал помогать другим людям.

Всё по-настоящему началось двадцать первого августа в самый разгар рабочего дня, когда Громов, закинув ноги на стол, рубился в мобильную игру и даже подумать не мог, что человек, задевший дверью колокольчик, пришёл не спросить, где остановка или ближайший супермаркет, а действительно захотел свой второй шанс. Поэтому он только один глазом оторвался от игры и уже хотел было что-то подсказать в привычно язвительном тоне, как вдруг прикусил язык. Это был мужчина среднего возраста, растрёпанный и небрежно одетый. Под глазами у него залегли синяки, а нижняя часть лица была закрыта густой бородой. Только переступив через порог, он будто сразу захотел уйти и даже сделал шаг назад, но остановил себя. Громов же нутром почуял своего клиента и сел ровно. Помявшись, мужчина наконец заговорил:

– Вы ведь… «Второй шанс»?

– Верно.

– А это правда… Правда, что вы можете вернуть тягу к жизни? И помочь мне понять, как вообще жить дальше. – Мужчина снова замялся и дёрнул за край грязного пиджака.

– Не совсем. Мы даём только способы, а в ваших силах их использовать. Или же нет.

– Хорошо, я… я готов. – И мужчина поднял на Громова грустный взгляд. Тому же хотелось запрыгать на месте от счастья.

Александр Васильевич стал первым и самым любимым клиентом. Оказалось, что его жена увезла дочь за границу и запретила поддерживать какие-то контакты с отцом. Громов выяснил, что она не имела веских причин на это – просто захотела начать жизнь с чистого листа в другой стране. Мужчина страдал, пил и скучал по дочери.

Это и стало материалом для сценария.

Сначала они отправили Александра Васильевича к Кецу на консультацию. Тот выписал антидепрессанты, рекомендовал сеансы три раза в неделю и позже поделился с Громовым той информацией, которой мог.

В итоге за полгода работы они смогли не только поставить несчастного мужчину на ноги, но и (совершенно случайно) свели с женщиной, которая в будущем стала его женой. Александр Васильевич сначала отнекивался: и рыбалка ему не нравится, как раньше, и в бассейн возвращаться не хочет – ноги болят, всё это отнимает много денег и времени. Громов и не пытался наседать, скорее прощупывал, изучал, что может заинтересовать мужчину, подтолкнуть к переменам. И нашёл в самом неожиданном месте: Александр Васильевич вдруг влюбился в юмор. Отчим Громова тогда ещё жил в городе и часто ходил на выступления местных стендап комиков: ничего особенного, но скоротать вечер в их компании можно. Отчаявшись, он послал туда и Александра Васильевича, предварительно даже познакомив с отчимом, чтобы была какая-никакая компания, и мужчина внезапно настолько увлёкся этим, что после пары посещений выступил сам. Выплеснул на публику все чувства, отрефлексировал прошлые отношения и ситуацию с дочерью с помощью юмора. Там же познакомился с новой женой, Светланой.

После и рыбалка, и бассейн вдруг снова стали ему интересны. Громов, потерявший голову от успеха, по окончании сценария даже подарил Александру Васильевичу билет на самолет в Италию, к дочери. До сих пор помнил, что сказал тогда:

– Никто ведь не смеет вас остановить, если только сами не захотите. Уверен, что дочь будет рада, а её мать примет ситуацию, какой бы болезненной она ни была. Не отстраняйтесь от ребёнка.

Александр Васильевич тогда долго жал руку Громову и всё благодарил, говорил, что не верил с самого начала в успех, а тут раз – и так вот сложилось. Смотря в его радостные глаза, Громов именно тогда понял, что всё получится. Понял, что людям действительно иногда нужен второй шанс, и сменил рекламный слоган, несмотря на возмущения Моти:

У вас всегда будет второй шанс

Дела пошли в гору, и спустя несколько лет они втроём с Матвеем и Кецем, став сооснователями «Второго шанса», сменили маленький офис на большое двухэтажное здание с кучей кабинетов и сотрудников в центре города, а на входе повесили красивую вывеску.

Сначала Громов составлял сценарии сам, сотрудничая только с Кецем, который скоро стал штатным психотерапевтом, прикрепляемым к каждому клиенту. Когда заказов начало приходить слишком много, он поручил Моте нанять и обучить людей, а сам брался только за самое сложное или интересное – в общей сложности выходило не больше десяти—пятнадцати сценариев в год.

В итоге получилось купить и отремонтировать квартиру недалеко от офиса, приобрести удобный внедорожник, чтобы следовать за клиентами хоть на край света, и завести собаку – красивую и строптивую рыжую бордер-колли, Моцареллу, которая, впрочем, души не чаяла в Громове и его немногочисленных друзьях.

Однако дела не всегда шли гладко. После последнего неудачного похода в «Нострадамус» Громов решил больше времени уделять работе и взяться за какой-нибудь заказ, чтобы развеяться, но не тут-то было – секретарша, Олеся, грустно сказала, что клиентов стало ощутимо меньше. Громов часто думал, что они будут делать, когда помогут всем людям, живущим в городе, но Мотя над этой мыслью только смеялся. «Новые родятся и вырастут!» – говорил он. Но Громов видел с самого старта, в чём была проблема «Второго шанса», хоть и закрывал на это глаза какое-то время: сценарии были направлены только на решение простых проблем, будь то поддержка после тяжёлого расставания или толчок к изменению жизни. Они не справлялись с более тяжёлыми случаями. Ради интереса Громов однажды предложил потенциальному клиенту, переживающему затяжное горе, бесплатно поучаствовать в эксперименте. Со стороны Кеца и его сеансов никаких проблем не было, а сценарий подкачал – что бы Громов ни придумывал, всё оказывалось недостаточно эффективным; пережитое горе прорабатывалось в терапии, но всё, что обычно сопровождало клиентов вне её, не работало. Нужен был способ лучше, но его так никто придумать и не смог. Поэтому многочисленные рекламные кампании были направлены именно на большинство, так или иначе переживающее различные проблемы в течение жизни.

Второй проблемой их работы были нерадивые клиенты. Сценарии хоть и предполагали постоянное сопровождение со стороны специалиста, следовать ему нужно было самостоятельно. И часто случалось то, что и в других сферах встречалось нередко: клиент, не выполнивший и половины сценария, возмущался, что заплатил деньги и не получил должной помощи. Поначалу Громов регулярно сталкивался с этим, и за многие годы свести к нулю проблематичных клиентов не вышло. Впрочем, для любого бизнеса, предполагающего работу с людьми, это было нормально. Однако подобные отказы от помощи превращались в отрицательные оценки в интернете и сокращали вероятность сарафанного радио. Мотя говорил, что нужно придумать способ, при котором каждый, пришедший во «Второй шанс», смог бы пройти сценарий до конца, даже если изначально он не был достаточно замотивирован.

Но пока решений у этих проблем не было, и в начале мая Громов, заканчивая просматривать отчёты и страшно переживая из-за доходов в этом месяце, не мог усидеть нормально в собственном кабинете, поэтому решил спуститься вниз, чтобы налить кофе и проветрить голову.

Сбежав по прозрачной стеклянной лестнице, он замер в удивлении на предпоследней ступеньке. У стойки регистрации с Олесей беседовала молодая девушка в идеально выглаженном синем костюме-тройке, с небольшим дипломатом в руках, обтянутых перчатками телесного цвета, и в тёмных очках. В этот раз волосы струились по плечам, а не были завиты, а костюм не пестрел разными цветами, но Громову не составило труда узнать девушку. Всё же она была высокой и статной – таких сложно забыть.

– Добрый день! – крикнул он, прежде чем успел себя остановить, спустился и подбежал к стоящей. – Кирилл Владимирович, директор «Второго шанса», приятно познакомиться.

Девушка, явно удивившись, повернулась и облокотилась на стойку тонким локтем в обтягивающей ткани пиджака.

– Здравствуйте. Я как раз хотела записаться на консультацию.

– Пройдёмте в мой кабинет тогда. Олесь, ты оформила? – Громов взглядом показал секретарше, что объяснит позже, получил короткий кивок и сразу же повёл незнакомку наверх. Та только осмотрела прозрачную лестницу и взбежала по ней следом за Громовым, который в свою очередь радовался, что оказался неузнанным. И неудивительно: едва ли он обладал запоминающейся внешностью.

Оказавшись за закрытой дверью кабинета, Громов предложил девушке кофе, указал на кресло около стола, а сам сел на офисный стул – в сто раз удобнее, чем тот, в каморке.

– Рассказывайте, с чем пришли, – дружелюбно сказал Громов и откинулся на спинку кресла с расслабленной улыбкой. Девушка помялась и всё же сняла очки, за которыми скрывались приятные карие глаза, обрамлённые длинными ресницами. Теперь она казалась Громову ещё более привлекательной, чем тогда, в клубе.

– Меня зовут Ася. Ася Викторовна, – сухо сказала девушка и тоже слегка откинулась на спинку кресла, хотя была явно сильно напряжена. – Пришла, потому что не могу пережить расставание. Что ни делала – ничего не помогает. Мы были вместе три года, а после разошлись по… определённым причинам. Инициатором была я, но всё равно вышло как-то болезненно.

Ася поморщилась, будто воспоминания причиняли физическую боль, и облизала быстрым движением сухие губы. Громов несколько секунд обдумывал, насколько корректна будет его следующая фраза, но всё же не удержался:

– И ходите в клуб, потому что не можете быть дома в одиночестве? – Карие глаза испуганно вспыхнули, и Ася попыталась встать. Громов тут же примирительно вскинул руки: – Простите! Не обижайтесь, пожалуйста. Мне ваш друг сказал об этом тогда, и я подумал, что будет неплохо напомнить вам о встрече в «Нострадамусе». Поэтому и утащил вас от Олеси: захотел подобрать лучшего ментора. Я, конечно, тщательно сотрудников отбираю, но всякое бывает, сами понимаете.

– А почему я должна вам доверять? – Ася будто бы превратилась в натянутую струну, тем не менее вставать не спешила – только замерла, положив руки на колени. Громов видел, как её пальцы начали едва заметно теребить стрелку на брюках.

– На это нет веских причин, конечно. – Громов продолжил обаятельно улыбаться и чуть подался вперёд, желая немного сократить расстояние. – Вас никто не торопит. Подумайте. Если решитесь, то придёте позже.

Ася на пару секунд замолчала, продолжая дёргать ткань брюк, а после вскинула голову и встретилась с Громовым внимательным взглядом. У того от серьёзности всего этого где-то внизу живота всё скрутилось в узел, но улыбка с лица не сошла, а стала только шире. Ася держала зрительный контакт всего несколько секунд, а после быстро опустила взгляд в пол и снова надела очки.

– Подруга сказала, что вы можете помочь забыть мне его. Моего бывшего. Совсем. А из клуба я, между прочим, почти сразу за вами ушла. Шумно там очень и многолюдно.

– Послушайте, Ася. Я не маг и не дам вам волшебную пилюлю, из-за которой напрочь отшибёт память. Простите, это никому не под силу, даже мне. Зато могу помочь почувствовать жизнь заново, и ваш бывший превратится в безболезненное воспоминание о прошлом опыте. Но придётся приложить усилия. – Громов уже не улыбался и втайне надеялся, что она согласится.

– А что мы будем делать? В смысле… Это безопасно? И… и правда поможет?

– Не нервничайте так, пожалуйста. Поможет, если будете делать всё в точности так, как я скажу. И безопасно, конечно, не с парашютом же буду заставлять вас прыгать. – Громов повернулся к компьютеру, открыл файл с договором и быстро распечатал. На тёплых листах, вылетевших из принтера, он поставил две подписи и передал Асе. – Ознакомьтесь дома со всем. Если согласны, то подпишите оба, второй мне принесёте на встречу. Обращаю ваше внимание на то, что вместе с выполнением сценария вы будете посещать штатного психотерапевта. Он назначит вам сеансы после ознакомительной встречи, кроме того, если врач по каким-то причинам вас не устроит, мы всегда сможем подобрать хорошую замену. Не стесняйтесь говорить о таком. Но есть один нюанс: психотерапевт будет передавать нам некоторую информацию с вашего соглашения. В договоре всё расписано, но скажу кратко: ничего личного озвучено не будет, а также вы будете в точности знать всё, что рассказывает нам врач. Если хотите, чтобы мы не знали вообще ничего, то сможете сказать это при следующей встрече. Сценарий всё равно напишем, не переживайте. Ваши данные нужны только для большей точности, и, подписывая договор, мы соглашаемся с абсолютной конфиденциальностью. А, и вот, – Громов достал из стола маленькую бумажку, – уникальный qr-код для доступа к диалогу с Телеграм-аккаунтом нашей компании. Как будете готовы – пишите туда, и я вышлю вам первое задание с подробными инструкциями. И имейте в виду: к этой переписке не будет ни у кого доступа, кроме нас с вами. Так что не бойтесь. Остались ещё вопросы?

– Нет, спасибо, Кирилл… Витальевич?

– Владимирович. Было приятно познакомиться.

– Да, и мне. До свидания.

Ася быстро встала, поправила края пиджака и вышла не оглянувшись. Было видно, как она нервничала, но Громов знал одно: ещё в момент разговора про «Нострадамус» Ася решилась.