Текст книги "Жемчуг королевской судьбы. Кубок скифской царицы"

Звягин себя не узнавал и это жутко раздражало. Тот, кто честно отпахал в органах несколько десятков лет, работал на совесть и не делал поблажек даже своим, вдруг исчез. Не смог устоять перед просьбой женщины, которая ему сильно нравилась. Услышал ночью ее голос в трубке и «поплыл». И это он ‒ самый честный мент, каким он себя искренне считал.

Сначала были сомнения насчет того, что Наташа говорит правду. Мол, ее знакомый нашел тело другого знакомого в его квартире. Испугался увиденного и ушел. Майор Звягин не увидел других вариантов, кроме как попросить Наташу привести дезертира обратно и пообещал сильно не карать, хотя руки так и чесались.

После допроса Кумарчи майора не отпускала мысль, что тот действительно оказался на месте происшествия случайно. В противном случае Эдик бы выдал себя с потрохами любым неосторожным образом, а уж Звягин наверняка бы это не пропустил, поскольку являлся ходячим «сканером» и ни одно неверное слово, сказанное подозреваемым, пропустить бы не смог.

Позже, уже вернувшись в отдел, Звягин попросил судебно-медицинского эксперта не тянуть с заключением о вскрытии. Оперативники занимались проверкой записей с камер видеонаблюдения, разбросанных в радиусе нескольких сот метров от дома, где проживал Мигунов, а все телефонные номера из мобильного телефона Эдика тщательно пробивались по имеющимся базам данных. И это все Звягин затеял, уже имея на руках его подтвержденное алиби, которое выжигало ему душу.

Он подремал до обеда в кресле, закрывшись на ключ, а когда проснулся и размял затекшие ноги, появились новости.

– Смерть наступила вчера в двенадцать часов дня. Странно, что он вообще дожил до этого времени, так как был очень болен, – заявил судмед, прервавший тяжелый сон Звягина. – Рак поджелудочной с метастазами. Лечился в клинике, задорого. Жить ему оставалось совсем чуть-чуть. Не понимаю, за что держался. На такой стадии лекарства что мертвому припарка. Что касается причины смерти, то могу сказать точно, что его шандарахнули по голове тяжелым тупым предметом. И нет, он не мог сам удариться головой, поскользнувшись в ванной. Нигде нет следов удара, кафель там тоже не скользкий. Ногти не обломаны, следов ушибов или ссадин на теле нет, как это иногда бывает, когда, падая, человек пытается за что-то ухватиться. Удар был нанесен со спины, а потом жертву, судя по всему, аккуратно уложили на пол. Что насчет орудия убийства?

– Ищем, – ответил Звягин.

– Жаль, а то я бы взглянул. Все, что касается моей области, я опишу в заключении, но ничего нового ты там не увидишь.

– Спасибо, понял.

Итак, все-таки убийство.

Оставшись один, Звягин ощутил прилив какого-то неправильного удовлетворения, почти удовольствия. Что-то сродни торжествующей радости мягко заворочалось в области крепкого выступающего над брючным ремнем живота. Он знал, он чувствовал. Этот антиквар с лицом античного бога и именем, произнося которое ломаешь язык, наверняка в этом замешан. Ну, не бывает такого, чтобы дезертир хвастался чистой совестью, и пусть кто-нибудь попробует это доказать Звягину.

В дверь кабинета вскоре снова постучали. Оперативный уполномоченный уголовного розыска Валентин Федин не впервые работал со следствием. У него, как и у Звягина, тоже была бессонная ночь, однако он, как и остальные, бросил все силы на поимку преступника.

Федин устало опустился на стул, не спрашивая разрешения.

– Говори, – разрешил Звягин.

– Судя по записям с камер, Кумарчи пробыл в квартире чуть дольше, чем если бы зашел, нашел тело и сразу вышел, – сказал Федин.

– Может, он решил проблеваться перед уходом или панихиду по усопшему устроил, – пошутил Звягин и нетерпеливо протянул руку к папке, которую держал в руках оперативник. – Что там у тебя?

– Пробыл он в квартире сорок три минуты, – объяснил Федин, отдав папку. – Камеры слежения там установлены с таймерами, все это легко посчитать.

Звягин не поверил своим ушам. Неужели все складывается так, как он думал, и Кумарчи действительно дал лживые показания?

– Что он там долго делал? – задал он вопрос скорее самому себе.

Федин расслабленно откинулся на спинку стула.

– Вот и мне интересно, Николай Егорович. И в самом доме, и на его внешней стороне, включая козырек над подъездом, видеонаблюдение отсутствует. Но если завернуть за угол дома и пройти метров двадцать вперед, то начинается участок, который отслеживается по всему периметру ‒ там камеры на каждом углу. На этом этапе Кумарчи и засветился. Он шел в сторону проезжей части, дворами. Потом сел в такси и укатил. К сожалению, таксиста пока не нашли. А схему расположения камер я тоже принес. Вдруг понадобится?

Звягин внимательно перебирал документы.

– К подъезду можно подойти другой дорогой? – спросил он.

– Запросто. Но она ведет к промзоне.

– Это все?

– Нет. Есть для тебя один подарочек. Вот.

Оперативник вынул из кармана небольшой пластиковый пакет и положил на стол перед майором.

– Хлопчатобумажные перчатки. Их Кумарчи выбросил по пути. Не видел, что ему в спину камеры слежения дышат. Вот уж не думал, что когда-то буду рад тому, что у нас урны не каждый день чистят, иначе бы уплыли наши улики.

Звягин тронул пакет пальцем.

– Эксперты займутся, – добавил оперативник.

– Почему он выбросил перчатки в урну рядом с местом убийства, а не забрал с собой? – пробормотал майор.

– Не знаю, – ответил оперативник. – Но ты прав, это странно выглядит.

– А божился, что приехал проведать друга, чтобы узнать о его здоровье, – усмехнулся Звягин. – Артист чертов. Контакты из его телефона проверили?

– Там пока все чисто. Никаких совпадений с нашей базой данных. К тому же ни с кем из них убитый за последнее время не связывался. Зато твой антиквар действительно звонил ему два дня подряд, и в день убийства того тоже попытался с ним связаться, но с помощью эсэмэс.

– Ладно, посмотрим, что скажет эксперт, – решил Звягин.

– Подождем, – согласился Федин. – Вызовешь его?

Звягин посмотрел на Федина, потом перевел взгляд на часы.

– Отдыхай, Валер. А я попробую еще раз поговорить с Кумарчи, но на этот раз не так нежно.

Наташа приготовила скорый ужин. Эдик, выйдя из ванной комнаты, потянул носом воздух.

– Пельмени, – угадал он.

– Да, – ответила Наташа. – Кажется, ты жить без них не мог.

На Эдике был ее белый махровый халат с рисунком в черную галочку. Сам халат был Наташе велик и в ширину, и в высоту, но на Эдика сел великолепно. То, что им пришлось пережить, привело к закономерным событиям, которые соединяют двух поломанных людей в одно целое. Вино из круглосуточного магазина оказалось паршивым, но они пили его, чтобы хоть чем-то затуманить мозги. К тому же Наташа, узнав о том, что Эдик был с полицией не совсем честен, почему-то сильно испугалась.

– Ты уверен, что не оставил в доме Михаила Ивановича следы? – спрашивала она, чтобы вскоре забыть ответ. – Вещи проверил? Проверь! А то вдруг у тебя из кармана что-то выпало?

– Проверил, все на месте.

– А кто же мог это с ним такое сделать? – испугалась быстро пьянеющая Наташа. – Не ври мне!

– Я не убивал, Наташ, – прикрыл глаза Эдик. – Я вообще никого и никогда не убивал.

– А кто тогда?!

Она пила, курила и плакала.

Потом, когда Наташа уснула, Эдик сидел на кухне и курил в форточку одну за одной, потому что больше ничего не мог: ни спать, ни есть, ни пить. Давило и то, что за стенкой сопела в подушку нелюбимая женщина, а сам Эдик злился на себя, потому что не смог отказать ей.

Им все было понятно с самого начала, он же не просто так пошел покупать спиртное. Однако ему показалось выходом отпустить свой разум в отпуск. Наташа, к слову, поступила точно так же.

Эдик решил не бросать ее и не уходить просто так, или это был бы такой же побег, как и из дома дяди Миши.

Дождавшись Наташиного пробуждения, он даже согласился остаться еще ненадолго. Отправился в душ, куда она принесла ему свой халат, а потом угадал, что на ужин будут пельмени.

Они не успели их попробовать. Звонок на Наташин телефон, ее опавшее лицо и быстрое «Одевайся и быстро вали отсюда!» – Эдик будто бы снова попал в психологический триллер из тех, в котором добрый сосед оказывается каннибалом-кондитером, от чьих пирожных ты балдел по праздникам.

Эдик быстро одевался, путаясь в одежде, а Наташа стояла рядом и тараторила о том, что ей позвонил Звягин, спросил про Эдика, и она ответила, сама не понимая, как именно это вышло, что Эдик сейчас с ней.

– Что ты еще натворил?

– Ничего я не делал! Ты все знаешь!

– Не ври мне! – снова и снова повторяла она.

Мечущийся Эдик испытывал огромное желание поскорее покинуть Наташин дом и никогда больше сюда не возвращаться.

Он выскочил на лестничную площадку и побежал вниз по лестнице, будто за ним кто-то гнался.

На первом этаже резко затормозил и остановился. Что происходит? От чего он снова бежит? И почему когда он рядом с Наташей, то безоговорочно верит каждому ее слову, будто бы собственные мозги приказали долго жить?

Выдохнув, он шагнул на улицу, навстречу солнцу, и практически сразу уперся взглядом в майора Звягина, стоявшего возле синего «Ниссана», припаркованного вплотную к подъездным ступеням.

– Долго же ты собираешься, – произнес Звягин. – Поехали.

– Куда? – не понял Эдик.

– В кино, – ответил Звягин.

– Куда-куда?

– Могу экскурсию устроить к себе на работу. – Лицо Звягина даже не дрогнуло. – Я целый день протоколом твоего допроса зачитывался. До сих пор под впечатлением. Но в твоем рассказе есть некоторые неточности.

– Я никого не убивал, – в который раз за последние сутки повторил Эдик. – Не знаю, что там у вас в голове, но это уже бред.

– Я знаю, как это выглядит, – спокойно ответил майор. – Но ты что-то искал в квартире своего знакомого после того, как обнаружил, что он мертв. Что именно? Не хочешь поделиться?

Сразу же после этих слов в спину Эдика ударила дверь.

Он отступил, обернулся и увидел растрепанную Наташу, не накрашенную, наспех одетую в футболку и джинсы, придерживающую распадающиеся волосы.

Звягин взглянул на нее, потом на Эдика и открыл водительскую дверь.

– Поехали, – приказал он, старательно избегая смотреть Наташе в глаза, и она первой спустилась по ступенькам.

Глава 7

Англия, Лондон. Порт ГринвичМай 1555 года

Джон проснулся с головной болью, и было от чего. Вчера им с женой пришлось пережить, пожалуй, одни их самых волнительных моментов в жизни. От человека, с которым Джон встретился накануне, зависело их будущее. Именно так Джон ему и сказал.

Этого человека звали Ричард Ченслор. На первый взгляд он выглядел достаточно молодо для всех своих лет и тонны достижений в мореходном деле. Будучи опытным мореплавателем, сам себя он называл штурманом, а соратники, побывавшие с ним бок о бок в морских походах, как один, отзывались о нем как о серьезном человеке и надежном командире. Кроме того, Ченслор прославился и тем, что был первооткрывателем. Он управлял одним из трех кораблей, отправленных в мирную экспедицию к далеким берегам, оказавшимся российскими. Два судна вместе с экипажем навечно там и остались, не пережив суровую зиму, а вот «Эдуард Бонавентура», на котором плыли Ченслор со своей командой, причалил там, где и было задумано. Уже после возвращения на родину королева Мария Тюдор пожаловала ему титул «командора и великого штурмана флота».

Сейчас же Ченслор снова собирался в Россию и готовился к походу очень тщательно.

Джон уже полгода как числился в составе команды небольшого грузового судна, курсировавшего между Англией и Францией. Для юнги он был слишком стар, поэтому ему пришлось выслушивать насмешки от своих же ровесников, некоторые из которых отслужили по несколько десятков лет. Но втайне от всех Джон мечтал когда-нибудь отправиться в настоящее плавание, однако с некоторых пор его мечта превратилась в острую необходимость.

Спустя полгода после начала его близкого знакомства с Энн он сделал ей предложение, и девушка согласилась. К тому моменту брата Джона уже не было в живых ‒ напившись после очередного своего возвращения на сушу, он жестоко подрался в порту, а через несколько дней умер. Виноватых так и не нашли. После его похорон Джон предложил Энн перебраться к нему в квартирку, куда она тотчас и переехала вместе с малышом Генри.

О том, чтобы Ченслор взял его на борт «Эдуарда Бонавентуры», Джон даже и не мечтал. Но на мысль попробовать его натолкнуло отнюдь не желание быть причастным к чему-то великому. В последнее время в стране участились случаи арестов среди тех, кто когда-то знался либо с леди Джейн, либо с ее мужем Гилфордом Дадли, и Энн искренне боялась, что рано или поздно найдут и ее. Джон успокаивал Энн, как мог, стараясь не показывать тревоги, потому что понимал ‒ жена права, и за ней могли прийти в любой момент.

Но скрываться Джон не хотел. На дворе стояла весна 1555 года, парки вот-вот должны были покрыться молодой зеленью, и солнечный май радовал усталых от мрачной и слякотной английской зимы лондонцев.

Узнав о том, что с одним из моряков экипажа Ричарда Ченслора произошел несчастный случай, Джон тут же явился на корабль и предложил себя на замену. Поначалу Ченслор удивился, узнав, что у Джона мало опыта, но сразу отказывать не стал, а решил выяснить причину, по которой Джон не побоялся явиться на борт.

– Ты же в курсе, что мы отправляемся очень далеко? – спросил он. – Для такого долгого пути мне нужны опытные люди. Есть у тебя опыт, кроме грузовых перевозок?

– Он небольшой, всего лишь год. Но усердно работаю и быстро учусь, – ответил Джон. – И не подведу, если понадобится моя помощь. В конце концов, я еще не слишком стар.

– Где ты служил раньше?

– В Тауэре. Я охранял заключенных. Оставил службу год назад.

Ответ Джона удивил Ченслора еще больше. Он отправился в капитанскую каюту и приказал Джону следовать за ним. Оказавшись там, Ченслор закрыл дверь на ключ и пригласил Джона сесть, а сам устроился за столом напротив.

– Мне приходилось бывать в Тауэре. – Ченслор оценивающе посмотрел на Джона. – Почему ты решил уйти оттуда?

– Так сложились обстоятельства.

– Ты сказал, что это произошло год назад. Сменил гвардейскую форму на морское дело. Насколько я в курсе, ты должен был лишиться многих привилегий. Каким было твое жалованье раньше?

– Больше, чем сейчас.

– И, наверное, там вас хорошо кормили?

– Да, с этим было все в порядке. Но если получение миски горячего супа считается привилегией, то это не для меня.

– А сейчас ты возишься с грязными тюками, наверняка терпишь унижения от матросов, от тебя вечно несет рыбой, а заработок не позволяет нормально существовать. Я прав?

– Звучит хуже, чем есть на самом деле, – попытался улыбнуться Джон.

– Только не лги про любовь к морю, – предупредил Ченслор.

– Не буду, – пообещал Джон. – Но будь на моем месте мой покойный брат, он бы вам за такие слова сразу врезал. Он плавал много лет, но умер после пьяной драки в порту.

Ченслору понравилась откровенность Джона.

– Ну, я-то знаю, как все происходит. Год назад, говоришь, – понизил голос Ченслор. – Значит, ты оставил Тауэр… Это случилось после того, как покойный Эдуард завещал трон своей дальней родственнице? А потом ей отрубили голову. И держали ее в Тауэре.

– Я стоял на посту под дверью ее комнаты, но в день ее смерти попросил замену.

– Бедный ребенок…

Произнеся эти слова, вырвавшиеся против воли, Ченслор поймал взгляд Джона и вдруг понял, что произошло на самом деле. Разговоры о нынешней власти после коронации Марии Тюдор велись крайне осторожно, без гарантии, что рядом не окажется сыщиков королевы. Но Ченслор неожиданно проговорился. Он поддался эмоциям, очевидно, из-за того, что почувствовал в парне напротив родственную душу. Да, и так бывает. Статус часто не играет никакой роли, и штурман прекрасно об этом знал. Успех в его работе как раз таки заключался в том, что он был уверен в тех, кто его окружает не на суше, а там, где не видно берегов. Экипаж корабля «Эдуард Бонавентура» был сплоченной и не раз проверенной не одними только штормами командой. Случались мелкие стычки, серьезные драки и даже две попытки захватить власть. И всякий раз Ченслору удавалось урегулировать проблему. Каждого матроса капитан знал по имени, каждого ценил и уважал, считая себя стоящим с ними в одном ряду. И сейчас, исподтишка рассматривая Джона, Ченслор начинал понимать, что он вписался бы в его отряд идеально.

Но простаком капитан не был. Не бросался на любого, кто привлекал его внимание. Он слушал свое внутреннее «я», которое и принимало окончательное решение.

– Леди Джейн Грей я знал лично, – продолжил Джон, аккуратно подходя к основной цели своего визита. – Совсем юная, но очень сильная. Она была добра ко мне даже тогда, когда отсчитывала последние дни в своей жизни.

На всякий случай Ченслор решил показать Джону свою жесткую сторону. Пусть поймет, что все не так просто.

– Не считаю нужным обсуждать то, что стало историей, – прервал его Ченслор. – Как бы там ни было, но воля нынешней королевы для меня всегда будет основным законом. И что ты думаешь на самом деле, мне знать не интересно.

– Но теперь я знаю, – тут же нашелся Джон.

Ченслор откинулся на спинку стула и положил обе руки на колени, приняв несколько властную позу. Наглец, сидящий перед ним, кажется, и не думал униматься.

– Позвольте, я расскажу, – слегка подался вперед Джон. – У леди Джейн была служанка, которая оставалась с ней до последнего дня. Теперь мы женаты. Да, я не просто хочу отправиться в экспедицию. Это далеко, может случиться все, что угодно. Но мне необходимо вывезти жену из страны, потому что ее могут обвинить в государственной измене и бросить в тот же Тауэр. Как вы знаете, любой, кто был сторонником прежней королевы, может привлечь внимание только своим прошлым. Даже если он ничего дурного не делал! Но Энн действительно ни при чем. Она просто выполняла свою работу. Разумеется, смерть госпожи ее подкосила, но, кажется, в нашей стране запрещено проявлять истинные чувства. Вместо них требуется неукоснительно следовать курсом, который указан свыше, даже если он ведет к пропасти. О чем это я, спросите вы? Я о том, что теперь я понимаю ‒ перед собой я вижу единомышленника. Извините за эти слова. Я не вижу другого выхода, кроме как покинуть родину вместе с семьей, и готов для этого на многое.

– С семьей?.. – не поверил своим ушам Ченслор.

– С женой и трехлетним сыном.

Ченслор поперхнулся от услышанного. Этот парень хочет взять на борт женщину?! Да он хоть понимает, что именно ее ждет?

– Если вы согласитесь помочь мне, то получите в команду крепкого матроса, который выполнит любой ваш приказ. Моя жена готова находиться в трюме в течение всего плавания. А мальчик у нас спокойный и послушный. Больше нам никак не покинуть страну. Даже если мы попробуем отправиться во Францию или в Испанию, то и там нам будет грозить опасность.

– Да ты с ума сошел, – ледяным тоном произнес Ченслор.

– У меня есть кое-что для вас.

Джон вынул из кармана крохотную табакерку. Самого табака в ней не водилось уже давно, но было кое-что другое. Он поставил табакерку на стол перед Ченслором и вынул из нее кольцо, блеснувшее на солнце.

– Подкуп?! – пришел в ярость капитан. – И ты думаешь, что я вот так запросто отпущу на сушу преступника?

– Подождите. Это кольцо когда-то принадлежало покойной леди Джейн Грей, – отчетливо произнес Джон. – Это подарок ее матери. Кольцо не украдено, это последний подарок леди Джейн, который она сделала перед самой казнью моей жене. Теперь оно ваше.

Ченслор подцепил кольцо кончиком указательного пальца и поднес к свету.

– Золото, – добавил Джон. – Посмотрите на изящную гравировку изнутри. Вы увидите букву «Д». Это первая буква той, о которой мы только что говорили.

– Джейн Грей, – прошептал Ченслор, опуская кольцо в табакерку. – Черт тебя дери, неужели это правда?

– Леди Фрэнсис потеряла не только дочь. Она еще и овдовела, – добавил Джон. – Послушайте меня, капитан. Нам нужно заключить сделку. Я понадоблюсь вам, я готов. Но сейчас помогите нам.

– Я не могу так рисковать.

– Все мы рискуем.

Ченслор пожевал губами и, чертыхнувшись, закрыл глаза. В его голове перемалывалась сотня мыслей. Что сейчас произошло? Подкуп? А если нет? А если этот мужчина подослан к нему как раз с той целью, чтобы проверить Ченслора на предмет преданности королеве? Самое время, между прочим. На носу дальняя экспедиция. Да что там дальняя ‒ великая! Королева Мария должна знать, что посол прибудет в Россию с правильными убеждениями, не идущими вразрез с ее собственными.

«Да нет, – встряхнулся Ченслор. – Нет, не похож этот человек на шпиона. Иначе бы заговорил по-другому. А он кольцо принес, которое украсть невозможно в принципе, потому что пропажу сразу бы заметили. Значит, действительно подарок. Он прекрасно знает стоимость этого кольца, но готов обменять его на спасение семьи. Совсем прижало беднягу».

Но Ченслор не был нечестным человеком. Втайне он искренне сочувствовал «девятидневной королеве», которая была вовлечена в ужасную игру, затеянную ее же родственниками. И чем все закончилось? Каждый из них поплатился жизнью. В том числе и юная Грей. Страшная несправедливость, ужасная судьба.

Он подтолкнул табакерку к Джону и добавил к этому нетерпеливый жест рукой.

– Убери это с глаз долой. Принесешь через несколько дней, когда отправимся в путь. Мне нужно все обдумать, а сейчас не решай за меня. Ты не имеешь на это никакого права. В команду тебя возьму. Отыщи боцмана, передай ему, что я прислал тебя, а он уже решит, как с тобой поступить дальше. Надеюсь, вы с женой все серьезно обдумали, потому что дело будет не только в лишениях, через которые вам придется пройти. Человек не животное, и если мои матросы захотят познакомиться с твоей женой поближе, то я могу не успеть их остановить.

– Я это понимаю, – кивнул Джон. – Рисков очень много, но вы же не держите на борту плохих людей, верно? А у нас все равно нет выхода. Больше года мы живем в опасности, но сейчас она подошла слишком близко.

Ченслор встал, показывая Джону, что разговор окончен.

Джон с готовностью сделал то же самое. Ченслор шагнул к нему, их лица оказались совсем близко друг от друга.

– Если ты затеял какую-то игру, то предупреждаю, что канителиться не буду. Один щелчок пальцами ‒ и мои люди быстро привяжут тебя к мачте на радость всем ветрам.

Джон уловил слабый запах алкоголя в его дыхании.

– Этого не произойдет, – твердо произнес Джон. – Не нужно меня пугать. Незачем.

Было слышно, как мимо каюты пробежал какой-то матрос, гремя башмаками по деревянному полу. Ченслор отстранился и открыл дверь. Перед тем как выйти, он помедлил и указал рукой на пол.

– Боцман должен быть в трюме. Иди туда и сделай все, как положено.

– Благодарю вас.

– Иди.

Ченслор стоял в коридоре и смотрел Джону вслед.

Москва

Май, 2021 год

Майор Звягин привез Эдика и Наталью в отдел полиции, где, не обращая внимания на удивленную реакцию коллег, которые были в курсе, что он работал прошедшей ночью, провел в свой кабинет.

Он заметил, как сильно нервничала Наташа и виновато заглядывала Эдику в глаза. Сам же Эдик делал вид, что не замечает ее, был с ней холоден и вежлив, но не более того.

Наблюдая за этим «спектаклем», Звягин чувствовал раздражение с примесью ревности и испытывал большое желание напиться.

План Звягина был простым: он хотел знать, что от него скрыл Эдик и по какой причине он это сделал. Мигунова он не убивал, это уже было известно благодаря экспертам, которые хорошо и быстро обработали отпечатки пальцев, обнаруженные в квартире. Их оставили три человека. Одни принадлежали Эдику, вторые – жертве, но вот третьи… Именно этот третий и ударил Мигунова по черепу, заставив его уснуть навеки, и особенно обильно «наследил» именно в районе санузла. Создавалось впечатление, что он заявился с одной целью ‒ избавиться от Мигунова. Но по какой причине?

– Ты сказал, что обнаружил труп и сразу ушел, но на самом деле ты сорок минут провел в квартире Мигунова, – заявил Звягин. – Я спрошу снова. Что ты там делал?

– Хорошо, я скажу. Я искал одну вещь, которую привез днем раньше, – качнулся на стуле Эдик.

– Значит, забота о здоровье знакомого ни при чем? Все ясно, – невнятно пробормотал Звягин. – Что за вещь? Откуда? Зачем привезли?

– О, вы перестали называть меня на «ты», – не удержался Эдик. – Это так… по-мужски.

Наташа дернула его за рукав.

– Отвечайте на вопрос, – попросил Звягин.

– В мой магазин пришли двое. Парень и девушка. Принесли на реализацию шелковый носовой платок, украшенный жемчугом. Сказали, что нашли его в квартире, которую получили после смерти хозяйки. Я выкупил у них платок за двадцать тысяч рублей.

– Значит, сделка состоялась, – подытожил Звягин.

– Да, состоялась. Чек тоже в наличии. Все законно. Но я с такими тонкими материями, как шелк или кружева, не работаю. Мне бы парча или бархат, лучше солома или даже дерево. А вот Михаил Иванович разбирался во многом. Я отвез ему платок на оценку. Он оставил его у себя, пообещал продать. Но утром следующего дня те самые парень с девчонкой вернулись…

– О как! – крякнул Звягин. – Прямо как в фильме «Матрица».

Эдик в течение нескольких секунд смотрел на майора пустым взглядом, потом продолжил:

– Я им солгал. Сказал, что платок продан. Но на самом деле он все еще был у дяди Миши.

– А почему молодежь решила вернуть платок?

– Вы у них спросите. Передумали, – развел руками Эдик.

– И вы поехали к дяде Мише, потому что платок по какой-то причине вас неожиданно заинтересовал, да?

– Так точно, – всем телом качнулся Эдик.

– И увидели, что дядя Миша мертв, верно?

– Да, – с некоторым сомнением в голосе подтвердил Эдик. – И дверь в квартиру была открыта.

Звягин вышел из-за стола, включил электрический чайник на подоконнике, да так там и остался стоять. Наташе и Эдику пришлось вывернуть шеи, чтобы не сидеть к нему спиной.

– Те парень и девушка, у которых вы купили платок, могли быть знакомы с Мигуновым? – спросил Звягин.

– Один процент из ста, если не меньше, – тут же ответил Эдик. – Тогда уж точно будет как в кино. А вы думаете, что это они его?..

Звягин вернулся за на место, но уже с чаем. Сунулся было в ящик стола за пряниками, но передумал. Последний вопрос Эдика он пропустил мимо ушей.

– А свои контакты они не оставили?

– Есть номер телефона парня, – ответил Эдик и зачем-то показал Звягину свой мобильный телефон. – Я ему на карту перевел.

– Диктуйте, – приказал майор и взял ручку.

Пока Эдик водил пальцем по экрану, Наташа следила за ним, не отрываясь. Звягин заметил это и отвернулся. Смотреть на то, как симпатичная тебе женщина поедает взглядом другого мужчину, было сродни мазохизму, поэтому Звягин даже обрадовался, когда Эдик наконец начал диктовать телефонный номер.

Денис, в отличие от Кати, умел переключаться с одного события на другое без ущерба для своей нервной системы. Он просто уходил с головой в работу. Но в свободное от нее время от Кати было не спрятаться.

Прошло несколько дней после их второго визита в антикварный магазин, но Катя не могла успокоиться. В душе прочно укрепилось ощущение того, что ее нагло обманули, и она, как ни старалась, не могла отпустить ситуацию. Поговорить об этом с матерью Катя не могла, потому что считала ее косвенно виноватой в том, что произошло, ведь именно Валентина Петровна дала им контакты Эдика. Мать наверняка принялась бы успокаивать дочь и просить не нервничать из-за ерунды. С одной стороны, что можно было еще от нее ожидать? Но с другой ‒ Кате вся эта история вовсе не казалась ерундой, и это было уже делом принципа.

Все, что копилось в душе, она вываливала на Дениса в те редкие моменты, когда он выползал по утрам из своей комнаты, чтобы принять душ после бессонной ночи, перехватить бутерброд и завалиться спать.

Едва Катя слышала его шаги, как тут же начинала предлагать варианты решения проблемы, но каждый Денис отметал тут же:

– Ты серьезно хочешь подослать к нему налоговую? Как ты себе это представляешь? Полиция? О чем ты, Кать? У нас же чек на руках. Операция была проведена по всем правилам, деньги мы получили. Блин, у меня на карте лежат двадцать косарей, но я не могу их потратить. Ну, как так, а?!

– Нельзя, – отворачивалась Катя.

– Что такого в этой чертовой тряпке? Чего ты из-за нее завелась?

– Это не тряпка. Это очень даже винтажный винтаж! – парировала Катя.

– Винтажный винтаж? – с сарказмом уточнил Денис. – Звучит чудесно.

– Не цепляйся к словам, – угрожала Катя, и ее щеки буквально наливались румянцем, как это часто бывает у рыжеволосых людей. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Ладно, пусть про налоговую это тупо. Но в полицию я обращусь обязательно.

Денис понимал всю абсурдность ситуации, поэтому твердо стоял на своем, как бы подтверждая не озвученную позицию Катиной мамы ‒ забыть и жить дальше. Ну, не станут полицейские заниматься расследованием. Да и расследовать здесь нечего. Но Катя преследовала свою какую-то цель и никак не могла успокоиться. Это невероятно злило Дениса.

Очередной их день начался нервно, после чего Денис с облегчением снова заперся у себя, а Катя демонстративно сделала вид, что ей по фигу на его точку зрения. И Денис, будучи хоть и не слишком опытным в семейной жизни человеком, подумал, что если бы она захотела, то уже давно бы пошла в полицию и без него. Если же она вместо этого просто выносит ему мозг, значит, в бездействии есть свой сакральный смысл.

«Пусть дуется, пока не лопнет, – решил Денис. – Хоть поработаю спокойно».

Он запасся огромной упаковкой с чипсами, заварил и налил в большую кружку чай. Все делалось для того, чтобы пореже выходить за дверь, тем самым дав Кате возможность остыть, передумать или прозреть.

Денис включил компьютер, открыл программу, сделал звонок заказчику. Работа потихоньку шла в гору, скучно не было, и к обеду он и думать забыл о том, что бывает и другая жизнь. Но за это время она никуда не делась и явилась в виде громкого звука любимого музыкального трека Дениса, которым разразился его мобильный телефон. Номер на экране был ему незнаком.

– Да, – торопливо бросил Денис.

Звонящий поздоровался, назвав его по имени и отчеству. Денис решил, что до него добрались мошенники, и перестал быть вежливым:

– Послушайте, если вы хотите впарить мне кредитную карту или ездить по ушам насчет открытия брокерского счета, то лучше отвалите, – небрежно попросил Денис. – Андестенд?

Но собеседник никуда не испарился.

– И еще раз здравствуйте, – повторил он. – Майор полиции следователь Звягин. Насколько нам стало известно, два дня назад вы посещали антикварный магазин «Фенестра», чтобы оценить некий предмет с историей. Было дело?

Денис опешил.

– Минуту, – попросил он, бросил телефон в кресло и вышел из комнаты.