Текст книги "Опасная связь"

– Думайте о том, что делаете. Иначе мы оба покалечимся, – очень тихо прорычал он.

Амелия поудобнее перехватила пистолет и впилась взглядом в мишень. Ланден, тем временем, приказал сердцу биться в нормальном ритме, но предательский орган ослушался. Уголком глаза он поймал ее победную улыбку. Если бы она только знала…

Глава 10

Отдача распластала Амелию по его груди. Ланден попытался устоять на ногах, но сила инерции отбросила их назад. Беспорядочно размахивая руками, оба свалились в траву, сначала он, потом и она. Ее волосы шелковистым занавесом накрыли его лицо.

– Где пистолет? – только и сумел выдавить он. Сердце учащенно билось, каждая мышца в его теле затвердела, как земля под его спиной.

– Пистолет? Я его уронила.

Ее жаркое дыхание обожгло его щеку, и тело напряглось еще больше. Неужели возможно затвердеть еще сильнее?

Амелия кивком указала куда-то влево, пытаясь прояснить зрение, и прижалась к нему, такая мягкая и зовущая. Черные локоны скользнули по его лицу, некоторые из них задержались, застряв в его щетине.

– Вам больно? – выдавил Ланден расстроенно. Она, похоже, не спешила встать. Возможно, подвернула ногу.

– Нет. А вам?

Он не мог выразить, что чувствует в присутствии этой леди. И прилагал геркулесовы усилия, чтобы игнорировать тяжесть ее грудей, прижатых к его сердцу, и сосредоточиться на ее лице. Куда-то девалась ее обычная уверенность, и в глазах стоял вопрос, от которого она не могла отделаться. Недоумение на лице Амелии повергало его чувства в хаос, и желание поцеловать ее, крепко сжать плечи, завладеть губами терзало все сильнее.

Ему не следует этого делать.

Потому что выиграет только дьявол.

Ему нельзя.

Он лучше, чем полагают люди.

Кончик ее языка чуть высунулся, чтобы лизнуть нижнюю губку, и соблазн перевесил.

Смятение держало Амелию в заложницах. Конечно, она едва не потеряла сознание, когда ее откинуло назад отдачей, иначе как можно объяснить неспособность дышать полной грудью?

«Ланден лежит подо мной».

Наконец-то ее мозг нашел правдоподобный ответ.

Ланден лежал под ней. Жаркий. Твердый, прижатый к ней так сильно, как шнуровка корсета. Боже, этот человек просто скала!

Когда она упала, юбки откинулись вбок, и очертания его мускулистых бедер, видимые сквозь тонкий слой ткани, породили теплые, удивительные ощущения, наводнившие низ живота.

Она вынудила себя поднять взгляд. Его глаза жгли с такой силой, что у нее вновь перехватило дыхание.

Когда он поднял руку, Амелия охнула, из последних сил перекатилась вправо, оперлась на ограду и встала. К тому времени, как она одернула платье и повернулась, Ланден уже поднял пистолет, и его яростный взгляд подразумевал, что он готов им воспользоваться.

– Я хотела…

Он ринулся вперед, как пуля из пистолета, и каждый его шаг подчеркивал тяжелые, как камни, слова:

– Да, Амелия. Все знают, что «я» – ваше любимое слово. «Я не слушаю брата». «Я не хочу выходить замуж». «Я пожелала скакать на лошади». «Я пожелала стрелять из пистолета». «Я, я, я». Вы хоть раз подумали о последствиях ваших решений? Учли, что, возможно, ваше стремление угодить своему «я» ставит вас в опасное положение? Что вы вторгаетесь в чужую жизнь и дурно влияете на людей, вас окружающих? Людей, которым вы небезразличны?

Он оказался перед ней, но продолжал идти. Она отступала. Он наступал.

– Ваш брат поручил мне совершенно невыполнимую миссию, потому что никогда я не смогу найти мужчину, который целиком посвятит себя вам и пожертвует собой ради вашей бесконечной погони за удовольствиями!

Ее ладонь с таким громким треском опустилась на его щеку, что звук оплеухи эхом разлетелся на полянке.

Амелия сама поразилась своему поступку. У нее перехватило дыхание. Но больше всего она была шокирована правдой его слов. Что она наделала? И как теперь ей все это исправить?

Они стояли безмолвно, не шевелясь, пока Ланден не перекрыл расстояние между ними и не нашел ее губы губами.

Желание сопротивляться растаяло, подобно сахару в горячем чае.

Ей следовало бы упрекнуть его за бесцеремонность, отчитать за дерзость, только ноги ее подкашивались, а решимость была такой же слабой. Ей оставалось только сдаться.

Он целовал ее жестко, словно их спор продолжался без слов. Его руки глубоко зарылись в ее волосы. Оставшиеся шпильки, которые еще удерживали их тяжесть, рассыпались по земле, а его язык… Его язык нежно ласкал ее рот. Она отдалась на волю его силы и прислонилась к нему, больше не доверяя своему предательскому позвоночнику, отказывавшемуся держать ее прямо. Его рука, словно железная лента, обвила ее спину.

Через несколько долгих мгновений Ланден чуть отстранился, сдвинулся влево, чтобы тут же завладеть ее губами в другом, жарком, безумном поцелуе. Ее еще никто никогда так не целовал, словно поглощая, завораживая, лишая разума. Этот поцелуй имел привкус опасности и тайны. Был похож одновременно на сон и на запретное искушение, он рождал внутри новые фантазии.

Изнемогая от наслаждения, она дрожала, как в ознобе. Возможно, Ланден ощутил ее реакцию, потому что быстро наклонил голову. Его горячее дыхание повисло между ними, прежде чем его вытеснил ветерок.

– Вы заслужили это, – сказали они хором, хотя пощечина и поцелуй лежали на противоположных чашах весов.

Еще через несколько мгновений все вернулось на свои места, словно Амелия не разрядила пистолет без его разрешения, а Ланден не вознес ее поцелуем на небо, чтобы затем вернуть обратно.

Ланден с непроницаемым выражением лица опустил руки, убедился, что она твердо стоит на ногах, а затем начал собирать боеприпасы. Ее глаза следили за каждым его движением. И хотя он ничего не сказал о страсти и чудесной магии их поцелуя, она чувствовала, что он еще думает о случившемся.

С этой минуты между ними воцарилось дружеское молчание. Когда они вернулись в дом, Мари спала в гостиной, в мягком кресле, прислонившись головой к крестцу мохнатого медведя. Пока они шли к экипажу, на губах Амелии играла улыбка. Все они делили одну тайну на троих.

Мэтью барабанил пальцами по столешнице. Кусочки пазла подскакивали в такт нетерпеливому ритму.

– Где она, черт возьми?

Вопрос растворился в пустоте комнаты. Раздражение держало его в плену. Любая работа над пазлом бесполезна, пока он не поговорит с Амелией. Должность председателя маячила перед ним, как недостижимый приз. Как же повезло, что Коллинз как раз ищет жену! Вне всякого сомнения, удача, наконец, ему улыбнулась. Он убедит сестру выйти за Коллинза и переехать в деревню, заботиться о неожиданно обретенном выводке. Сделает все возможное. Даже если это его убьет.

Правда, если сестру принудить, она до смерти перепугает Коллинза. Тот будет рад убраться хоть в чистилище.

Мэтью раздраженно вздохнул.

Тут нужно действовать тонко. Необходимо составить план и пустить в ход весь апломб, которым он обладает. До последней унции.

В кабинет, как предвестник беды, проскользнула Пандора, за которой шествовала Амелия. Возможно, удача действительно на его стороне. Придется начать подготовку. Время – основа всего.

– Где ты была? Я допросил Спенсера и остальных слуг. Никто понятия не имел, куда ты подевалась. Такое поведение невыносимо! В твоем положении нельзя исчезать, не предупредив, куда ты едешь!

– Мне казалось, что ты будешь рад моему отсутствию. Ты жалуешься, когда я сижу дома. Теперь жалуешься, что меня дома не было. Уж реши, что ты предпочитаешь.

За что господь проклял его, послав такую невыносимую сестрицу?

– Дело в том, что я хотел поговорить с тобой. Ты помнишь о желании отца выдать тебя замуж как можно скорее?

– Как можно забыть, если ты постоянно напоминаешь мне об этом? Я поговорю с ним, когда поеду домой на этой неделе.

Ничего больше не добавив, Амелия нагнулась и подхватила Пандору.

– Я нашел решение. Доверься мне, и я все улажу, – пообещал он, стараясь говорить спокойно.

Она повернулась к нему. Подняла бровь. Губы искривились в некоем подобии усмешки. Мэтью задохнулся и покрепче сжал зубы. Она развеселилась или намерена располосовать его в клочья?

Его неспособность распознать, что у нее на уме, подогревала гнев.

– Не беспокойся, братец, я все держу в руках. Мне уже пришлось вынести позор, который повлекло твое обращение к Скарсдейлу. Что дальше? Объявление в «Лондон таймс» о том, что мне срочно нужен жених?

– Не соверши ошибки. У нас нет такой роскоши, как время.

Его предупреждение отчасти было правдой, и Мэтью использовал этот весьма шаткий факт, чтобы успокоить совесть:

– Год-другой – и ты будешь считаться старой девой. В то время как отец…

Он придал словам нотки беспокойства.

– Я уважаю желания отца, хотя они не совпадают с моими.

Ее голос дрогнул, и в душе Мэтью ожило нечто вроде сострадания. Он знал, что Амелия не хочет выходить замуж по расчету, но для него ставки были чересчур высоки, чтобы поддаваться эмоциям. Если все пойдет, как он задумал, он достигнет сразу нескольких целей. Вполне возможно, они все только выиграют.

– Вот и хорошо. Я хочу, чтобы завтра вечером ты встретилась с одним джентльменом. Лорд Коллинз приглашен к нам на ужин. Постарайся выбрать лучшее платье.

Он кивнул, давая знать, что дискуссия окончена, и приготовился к ожидаемой отповеди, но ее не последовало.

Все же он прищурился и проводил глазами удалявшуюся Амелию: плечи прямые, подбородок высоко поднят.

Глава 11

Заняв место за столом в утренней столовой, Амелия нехотя намазала маслом тост. Она никогда не гуляла с Шарлоттой по пятницами, поскольку Диринг требовал, чтобы перед выходными жена неуклонно выполняла все домашние обязанности. Напоминание о строгом расписании и нынешних неприятностях лишало аппетита. Ей необходимо было найти решение и помочь Шарлотте стать счастливей, иначе чего она стоит, как подруга?

Амелия вынудила себя думать о бедах Шарлотты, иначе она просто потеряет разум при воспоминании о жарком поцелуе Ландена. Она почти всю ночь провела, воскрешая в памяти божественное совершенство этого поцелуя. Конечно, Амелия пыталась найти какое-то объяснение своей одержимости, утешить себя банальностями или предположить, что ее напугал выстрел, и потому она потеряла самообладание, но ничего у нее не получалось. Правда упорно выплывала на свет божий: его поцелуй был волшебством. Сочетанием ужасного греха и вечного рая.

Боже! Ее целовали и раньше. Но ничто, ничто невозможно было сравнить с поцелуем Ландена. Однако как она посмотрит ему в глаза при следующей встрече? Это совершенно невозможно!

Звяканье серебра о фарфор дало знать, что она больше не одинока. Амелия глянула в сторону буфета, где предмет ее размышлений наполнял тарелку, словно она вызвала его появление одной силой мысли.

– Доброе утро.

Он кивнул ей и взял со стола чашку дымящегося черного кофе.

– Чем вызвано такое плохое настроение с самого утра? Солнце сияет, и мы почти выполнили список ваших требований.

Но намеренный укол не достиг цели. Реальность вытеснила фантазию, а мысль о сегодняшнем ужине и появление лорда Коллинза лишили ее всякой жизнерадостности.

– Мой брат оказался весьма проворным. Пригласил на сегодняшний ужин очередного кандидата, и боюсь, Мэтью куда более серьезно настроен, чем обычно.

– Жаль, что мне придется пропустить ужин.

Тон Ландена противоречил его словам. Она бросила предостерегающий взгляд в его сторону, желая предотвратить реплики, касавшиеся пылающих панталон и повергнутых в обморок поклонников.

– Вы просто обязаны прийти. Как мне защищаться от подлых намерений братца, если на моей стороне не будет союзника? – Она немного помолчала, чтобы оценить всплеск чувств в его глазах: – Мы заключили соглашение. Скрепили его рукопожатием.

В сердце билось воспоминание о его обжигающем поцелуе.

– Конечно. – Он понизил голос. – Но у меня сегодня чрезвычайно важная встреча, которую невозможно отложить.

– В таком случае я прошу об одолжении.

Неужели он не понимает, как старательно она пытается скрыть отчаяние?

– Не припомню такого пункта в вашем корыстном списке требований, – ответил он, вызывающе вскинув черную бровь. Амелия заметила тень улыбки в уголках его губ и тепло в глазах цвета виски. Но он тут же согласился: – Хорошо, я договорюсь на другое время.

– Спасибо.

На этот раз Амелии удалось улыбнуться, хотя тревога по-прежнему ее не оставляла.

– Я уже чувствую себя лучше. Вы снова спасли меня.

Конечно, это не было правдой. Если за дело взялся Мэтью, любые возражения ничего не значили. Ее судьба предопределена.

– Не принимайте меня за героя, – резко ответил он, явно не собираясь смягчаться.

Улыбка сползла с лица Амелии. Его суровый тон не предполагал продолжения разговора.

– Роль героя мне не подходит.

Она смотрела на него, пытаясь понять, о чем он. Его лицо затуманила тень. Единственным различимым доказательством обуревавших его эмоций была дергавшаяся на щеке мышца. Амелия прикусила щеку, чтобы не засыпать его вопросами.

– И не забудьте, у меня та же цель. Видеть вас замужем, хорошо пристроенной. Ваш брат просил у меня помощи, и я хотел бы оставаться верным уговору.

Жаль, но он не соответствовал ни одному требованию из списка требований к женихам.

Ланден смотрел на Амелию и старался подавить желание ухмыльнуться, хотя никак не мог взять в толк, каким образом этой девице удается пробудить в нем чувство юмора. Ему лучше оставить все романтические иллюзии. Амелия заслуживала истинной любви. Его же сердце остается закрытым для этого чувства. Под маской спокойствия кипел гнев, направленный на себя. Он злился, потому что поддался искушению, уступил неуместному желанию и поцеловал ее. Ничего хорошего из этого не выйдет, и сегодня утром, вооруженный твердой решимостью, он поклялся задушить воспоминания об их страстных объятиях и больше никогда не повторять ошибки.

Она сидела напротив, прекрасное видение в фиолетовом шелке. Грива непокорных локонов перекинута через плечо. Она не поднимала глаз от чашки с чаем. Длинные ресницы словно подчеркивали мягкость кожи цвета слоновой кости, каждое движение было восхитительно женственным. И каким бы мужским занятиям она ни занималась или какими бы язвительными ни были ее реплики, она каждую минуту оставалась настоящей женщиной.

Он с трудом отвел от нее взгляд. Он сделал это из чистого инстинкта самосохранения. Если он станет смотреть на нее чересчур долго, он попросту задохнется.

Сегодня вечером Ланден намеревался расследовать, кто автор озадачившего его послания, но если Амелия действительно нуждается в его помощи для того, чтобы не чувствовать себя совсем уж неуютно за сегодняшним ужином, его дела подождут еще один вечер. Если бы он только мог игнорировать воспоминания о том, как она прижималась к нему, или о пробужденной чувственности в глубине ее глаз!

Он противен себе! Нужно немедленно выбросить все эти мысли из головы. Сейчас он поедет на встречу с поверенным. Это не может ждать. Дела Дугласа были в порядке, и если не возникнет каких-то неожиданных препятствий, продажа городского дома пройдет как по маслу. Он покончит с делами в проклятом городе раз и навсегда.

Через полчаса Ланден приехал в скромное здание адвокатской конторы Болстера Хэмма, эсквайра. Его поспешно проводили в кабинет поверенного.

И все же интересно, кто послал таинственное письмо и почему кому-то взбрело в голову помешать продаже загородного дома Дугласа? Неужели это затруднение связано с трагическими событиями того вечера?

Ланден сунул руку в карман, потрогал замшевый мешочек, в котором покоились часы брата.

В комнате не было никого. Он огляделся. Три из четырех стены были заняты книжными шкафами от пола до потолка. На полках теснились кожаные тома всех размеров и цветов, хотя он сомневался, что Хэмм так уж часто нуждался в справках по юридическим вопросам. Хороший поверенный – на вес золота. Ланден не скупился на траты, если проблемы разрешались без помех.

На последней стене выстроились в ряд три окна. Ланден подошел ближе и устремил взгляд на открывшийся вид людной улицы. Молодой парнишка чем-то торговал на углу. У его ног прыгал щенок, визгливым тявканьем вторивший крикам хозяина. Торговец рыбой с усилием катил свою тележку, не спуская глаз с компании хорошо одетых дам, восхищавшихся платьями в витрине лавки. Это мир, из которого Ланден сбежал. И без труда покинет его снова.

Он повернулся на звук шагов. Болстер Хэмм, хорошо сложенный мужчина лет сорока пяти, пожал ему руку и уселся за стол.

– Простите мою медлительность, ваша светлость. Я стараюсь завершить продажу городского дома вашего брата, но в записке вы упомянули о какой-то неприятности. Чем могу помочь?

Ланден откашлялся и протянул ему полученное письмо. Хэмм прочитал его и вернул ему листок.

– Это может быть мошенничеством. Сплетни приводят к самым абсурдным последствиям.

Ланден не нуждался в уроке на тему, как работает мельница сплетен. Будь они прокляты! Общество не хочет знать, что такое даже самая бледная тень правды.

Он поморщился и кивнул.

– Возможно, у вашего брата осталось неразрешенное дело. Я могу покопаться глубже, хотя очень тщательно собирал информацию.

– Я не сомневаюсь в ваших способностях, Хэмм, – тихо ответил Ланден, возвращаясь мыслями к настоящему. Он нанял самых лучших сыщиков, но они ничего не обнаружили. – Дуглас был добропорядочным пэром. Вряд ли он был замешан в каких-то незаконных предприятиях.

Отрепетированная ложь легко слетела с языка.

– Простите, ваша светлость. В мои намерения не входило оскорбить память вашего брата. – Поверенный коснулся лба, словно пытаясь найти нужные слова. – Я всего лишь хотел уверить вас, что самым тщательным образом изучил предмет.

– Конечно.

Голова кружилась от болезненных воспоминаний. Дуглас был строг, грозен и скрытен, но Ланден горячо любил брата, несмотря на все их ссоры. Он был ребенком, неспособным понять глубину потребности брата в уединении. Несмотря на большую разницу в возрасте, Ланден старался подражать брату, вполне довольствуясь ролью второго сына и никогда не завидуя титулу. Но судьба все же навязала ему герцогство, хотя оно мало соответствовало его характеру.

Ланден распрямил плечи, словно стараясь стряхнуть неприятные выводы:

– Я собираюсь встретиться с этим человеком в указанном месте в назначенное время. У меня не хватает терпения для игр. Если это окажется мошенничеством, мы сможем спокойно разрешить все трудности и завершить продажу.

Ланден встал, собираясь уходить.

Хэмм тоже поднялся и протянул руку:

– Да. Пожалуйста, сообщайте мне обо всем. Я всегда готов помочь.

Мрачные мысли туманили голову, когда Ланден уселся в наемный экипаж и постучал по потолку. Экипаж, подскочив, рванулся вперед. Он задвинул занавески, стараясь отсечь лондонские виды, и откинул голову на подголовник потертого кожаного сиденья. Встреча не дала результатов. Несмотря на настойчивые расспросы, оказалось, что Хэмм не знал никого, кто бы интересовался домом или собирался помешать продаже. Что все это могло означать? Он встретится с неизвестным под покровом ночи, но сомневался, что это утолит его печали.

Ланден проглотил проклятье при мысли о мучительных поворотах судьбы. Ромул убил Рэма и провел остаток жизни в сожалениях.

Экипаж остановился на углу Лэм-стрит, и Ланден откинул алую занавеску, чтобы взглянуть в окно. Напротив, в полуденной тени, среди других ухоженных зданий, где обитали тихие, порядочные люди, стоял дом брата. Ланден понятия не имел о существовании этого дома до самой ночи, когда погиб брат. Он много бы дал, чтобы так все и оставалось. Но теперь все изменилось. Время изменило жизненные обстоятельства, независимо от людских желаний. Если бы он только не последовал за братом! Не вмешался в его планы на вечер!

Он потянул за шнурок, открыл мешочек и выложил на ладонь разбитые часы Дугласа. Для сожалений и раскаяния уже поздно, а прощение и отпущение грехов стало недостижимой мечтой. Все же стремление обнаружить что-то, хоть что-нибудь, связанное с Дугласом и событиями того вечера, продолжало жить в его душе.

Амелия проскользнула в кабинет Мэтью, вознамерившись найти хоть малейшую информацию касательно лорда Коллинза, тем более что до ужина осталось меньше часа. Она порылась в бумагах на его письменном столе и искоса поглядела на дверь. И действительно услышала какой-то звук. Или это стук сердца, который она приняла за шаги?

Она дернула за ручку верхнего ящика и, поняв, что он закрыт, вытащила из волос булавку и сунула в замочную скважину. В этот момент в комнату вошла Пандора. Испуганная появлением гибкой черной тени, Амелия уронила импровизированный ключ, выругалась, наклонилась и выпрямилась. И тут же замерла со шпилькой в руках. Она действительно слышала шаги!

Дьявол, Мэтью свернет ей шею!

Спрятав в кулаке шпильку, она подобрала юбки и поспешила на другой конец комнаты. Мечтательная улыбка тронула ее губы, когда в мозгу неожиданно всплыли детские воспоминания. Сколько разговоров, не предназначенных для ее ушей, она подслушала, прячась в чулане! Сегодня она сделает то же самое. Возможно, ее уловка позволит раздобыть больше информации, чем неумелый обыск стола!

Дверь едва успела щелкнуть, прежде чем она услышала, как кто-то вошел в комнату. Девушка навострила уши, чтобы различить голос, но до нее донесся только знакомый шорох бумаги и глухое позвякивание медных ручек ящиков стола.

Что ищет Мэтью? Если бы только она сумела открыть замок ящика! Что, если бумаги разложены в определенном порядке? Господи боже, брачный контракт! Она собиралась обсудить его с отцом в этот уик-энд. Неужели сегодня вечером у нее заберут свободу? Неужели брат будет действовать поспешно и без оглядки?

В ушах гулко стучала кровь. Как она может услышать хотя бы слово, произнесенное в комнате, если не успокоится? Стараясь разобрать звуки, она прижалась к деревянной панели. Но в комнате царила тишина. Дыхание Амелии выровнялось. Возможно, Мэтью ушел. Лорд Коллинз должен появиться в семь часов.

Она приложила ухо к двери, отчаянно пытаясь определить, что творится в комнате. Хоть бы Мэтью поскорее убрался! Тогда она сможет выйти из чулана и поспешить в спальню.

Но вместо этого она услышала отчетливые слова Мэтью, которому вторил низкий баритон.

«И топот тяжелых шагов, диссонирующий с приближавшимися голосами».

Она ахнула, когда дверная ручка затряслась, и забилась в самый дальний угол, где ее поглотили тени.

* * *

Ланден разразился градом ругательств, известных только идущим в ад грешникам, и бесшумно закрыл за собой дверь чулана. И тут же облегченно вздохнул, услышав мужские голоса. Мэтью и Коллинз, разумеется. Его едва не поймали за просмотром личных бумаг друга. Нелегко объяснить, почему твоя рука шарит в ящиках стола. Почти такое же опасное занятие, как пускать в ход руки, чтобы обнять сестру лучшего друга.

«Амелия».

От Смутьянки не жди ничего, кроме неприятностей. И все же она пробудила в нем любопытство, чувство юмора и страсть к жизни, которые, как он считал, были давно мертвы. Он закончит дела и уедет как можно скорее, иначе ему грозит опасность впасть в одержимость. Образ девушки, ее черных локонов, пухлых соблазнительных губ и манящего тела стоял перед ним во всей яркой красе, несмотря на то, что сейчас он находился в полной темноте.

Он снова разразился проклятиями и едва удержался от стона.

Слишком поздно.

Она жила в нем.

Ланден зажмурился и глубоко вздохнул, вдыхая аромат жасмина и женщины. Проклятье, что это на него нашло? Он ощущает ее запах, сильный и нежный, в этом заплесневелом чулане. Словно оба пришли на любовное свидание.

Ланден выругался в темноту. Но благоухание терзало его, как в ту ночь, когда он явно чувствовал его на подушке. Она заколдовала его, прелестная плутовка. Эта страсть сведет его с ума.

Он сжал кулаки, чтобы избавиться от безумного желания, и заерзал в темноте.

И тут же застыл.

Проклятье! Этот запах жасмина…

– Амелия.

Он хотел это шепнуть, но из горла вырвалось хриплое ворчание.

– Да.

Услышав ее голос, он подался вперед, словно притянутый на поводке. Его тело было тверже камня. Потом сердце подскочило в чувственном порыве, так сильно, что его по инерции качнуло назад. Любой порядочный джентльмен задушил бы неприличные мысли о сестре друга. Какое счастье, что он не относился к этой категории!

– Как вы оказались в чулане?

Обыденный разговор поможет забыть о желании.

– Прячусь от брата. Мне показалось, что он идет сюда. Но полагаю, это были вы.

Она завозилась в углу, и он словно увидел, как покачиваются ее локоны, увидел вызывающе вскинутый подбородок, длинные ноги в шелковых чулках.

– А как вы оказались в чулане?

Услышав ее голос, в котором звучало не только любопытство, но и вызов, он широко улыбнулся:

– Неважно. Нам лучше посидеть в тишине, пока мы не сможем покинуть проклятую клетку и спуститься к ужину.

Она тихо вздохнула, и он почувствовал ее улыбку. Если такое вообще было возможно.

По другую сторону двери шла оживленная беседа. Мэтью говорил громче, хотя почерпнуть что-то из его слов было почти невозможно: в чулан доносились только обрывки разговора. Речь в основном шла об обществе интеллектуалов, и Мэтью вторил густой баритон Коллинза. Наконец, когда Ланден уже не смог выносить муки сознания того, что соблазнительная Амелия находится в темноте на расстоянии вытянутой руки, воздух с отчетливой ясностью пронзило слово «женитьба». Амелия рванулась к дверце и прижалась к Ландену, пытаясь лучше расслышать.

Если какая-то мышца, та мышца, и расслабилась в промежутке, сейчас она пробудилась. К несчастью, она была очень чутка к присутствию Амелии и сейчас каменела все сильнее. Желание наводнило каждый уголок существа, ускоряя ток крови по венам, заливая его похотью. Нет, с Ланденом явно что-то неладно.

Ее юбки коснулись его бедра, когда она сменила позу. Он молил только об одном: найти в себе силы отодвинуться. Но тело решительно отказывалось. Сознание о том, что они оказались вдвоем в темноте, тяжело повисло в воздухе, и только нетерпеливое постукиванье туфельки Амелии отмечало ход времени. Он нашарил туфельку мыском сапога и осторожно прижал.

Амелия выругалась с поразительной изобретательностью, обдавая горячим дыханием его лицо. Он слегка улыбнулся. Черт бы побрал ее ядовитый язык! Как он хотел еще раз изведать вкус ее поцелуя, сладкого, слаще апельсиновых цукатов…

– Что это, спрашивается, вы вытворяете? – осведомилась она с праведным негодованием.

– Вы так ерзаете, что нас скоро обнаружат. Не шевелитесь и делайте вид, что нас тут нет.

Ах, если бы он только сумел сделать то же самое! Он хотел ее самым примитивным образом, хотел любой и в любом виде. Взять ее, изведать на вкус, предъявить на нее права, заявить всему миру, что она принадлежит ему.

Но все это чушь. Смутьянка, по собственному ее признанию, боялась жизни с человеком, которого не любит, или, что еще хуже, который не любит ее. Его будущее выглядело унылым. А в груди было так же пусто, как в заброшенном подвале.

По крайней мере, так он считал. Целых десять лет он игнорировал свое сердце. Хоронил его в надежде, что оно иссохнет и погибнет. Но вот оно возродилось, пылкое и беспокойное, и теперь выбивало в груди настойчивый ритм.

– Вы с ума сошли? – Свистящий шепот сопровождался шорохом ткани. – Пока я трусливо прячусь, за этой дверью, возможно, решается мое будущее. От меня требуется все мужество и самообладание, чтобы не открыть дверь и не потребовать от Мэтью объяснений, – закончила она угрожающе.

– Вы не сделаете ничего подобного, – приказал Ланден, не повышая голоса, хотя его недовольство все усиливалось. – Сомневаюсь, что вы хотели бы стать женой изгоя.

Хотя на деле он был еще ниже.

«Убийца и глупец».

– А это первое, чего вы добьетесь, открыв чертову дверь.

Несколько минут она молчала, но потом затаила дыхание. Словно он ее расстроил. Зато придвинулась ближе. И снова он умолял свои ноги, пусть и неохотно, но отступить. Внутренний голос вопил, остерегая его от необдуманных поступков.

– Простите, Ланден.

Ее тихое извинение отозвалось в его душе, хотя оставалось неясным, за что она просит прощения. Опечалена тем, что его отвергло общество, или его непригодностью в женихи? Он не знал. Неуверенность в себе сжала грудь.

Ее ладонь легла на его щеку. Он хотел прижаться к теплу, которое она предлагала, поцеловать ладонь, провести языком между сомкнутыми пальцами…

Он раздраженно поморщился. Если в нем осталась хоть капля уважения к кодексу поведения джентльменов, следует немедленно прекратить это безумство.

Угрызения совести, предательство… Ланден оттолкнул эти эмоции. Нет. Отбросил. Обеими руками. И потянулся к ней.

Она упала в его объятия с тихим вздохом согласия.

«Смутьянка…»

Он ждал ее возражений. Но ее полные восхитительные губы прижались к его губам, и безумная отчаянная потребность едва не заставила его потерять голову… Пусть она фурия, но целовалась она, как ангел, и всякое слабое сопротивление, которое он отыскал в себе, испарилось. И вкус у нее был, как у ее слов, горьковато-сладкий и бодрящий. К нему привыкаешь, как к опиуму.

Он немедленно впал в зависимость.

И сознание этого потрясло его до глубины души. Но о романтических отношениях между ними не могло быть и речи.

Все же ее нерешительный поцелуй, сладостная мягкость ее губ уничтожат его душу, если он не будет осторожнее.

Амелия погладила его по щеке, нежно и бережно, и какое-то странное, непонятное ощущение, похороненное в самых глубинах, давно спрятанное, возродилось к жизни. Самым лучшим было бы задушить неуместное чувство, но инстинкты взяли верх, поцелуй стал еще жарче, прижал Ландена к стене и увлек за собой. Она была восхитительно теплой и мягкой. Он смаковал каждый оттенок ощущений, пока они целовались в темноте: вкус губ, легкий аромат жасмина, упругость грудей, прижатых к его фраку, звук дыхания, горячего и беспорядочного.

Его сердце билось все сильнее, быстрее. Он нашел ее талию, разгладил ткань на бедрах. Тонкий шелк казался таким же эротичным, как ее мягкая, словно лепесток, кожа, скрытая слоями обременительной ткани. Он распластал ладонь по ее пояснице, прижал Амелию к себе, и его дыхание перехватило, когда она издала тихий звук удовольствия. Необходимо остановиться. Действительно необходимо. Отстраниться.

– Ланден, – выдохнула она едва слышно.

Неужели она обладает силой, которой ему не хватило? Ее нежный шепот мгновенно разбудил в нем самые грешные побуждения. Желание обладать, первобытное и неукротимое, пожирало его. Он крепче сжал Амелию:

– Да?