Текст книги "Тайна Медонского леса"

XII
ДРУЗЬЯ НАПАДАЮТ НА СЛЕД

На вокзале все прошло благополучно. Овернец встретил невзрачного старичка и, внимательно оглядев его, передал ему письмо.

Увидев нового посыльного, старик был настолько удивлен, что решился заговорить.

– А где прежний человек? – спросил он.

– Дядя Киофиль… – начал Пьер. – Да я уже объяшнил гошподину, почему Киофиль пошлал меня шегодня… Жавтра он опять будет работать, а шегодня он выдает замуж швою племянницу… и потому…

– Хорошо, хорошо! – резко прервал его старик; он был не из болтливых.

Пьеру Ларфульо хотелось поболтать, но разговаривать со стариком было очень трудно.

– Жначит, больше ничего не нужно делать? – спросил посыльный.

– Ничего.

– Я могу идти?

– Да-да.

– И отлично! Мне дано одно жадание жа городом, я и поеду вмеште ш вами… Вы шоглашны?

– Нет.

– Почему же нет? Не хотите ли выпить штаканчик-другой до отхода поежда?

– Нет, благодарю.

– Ха-ха-ха! Вы, однако, не ражговорчивый… – расхохотался посыльный. – Однако пора брать билеты… Хотите, я вожьму и для ваш билет? Куда вы едете?

Предупредительный малый поспешил занять место в длинной очереди перед кассой. Но старик, не ответив на любезное предложение Пьера, повернулся к нему спиной и направился к выходу из здания вокзала.

«Куда он идет? – подумал Пьер. – Он хочет выйти на улицу Ром или собирается ехать по Версальской дороге?»

Ловкий овернец и виду не подал, что следит за стариком. Купив билет в Аржантейль, он отправился искать его в толпе, но того нигде не было видно. Вернувшись в Париж, Пьер тотчас направился в винный погребок на улице Святого Августина. Через несколько минут оттуда вышел прилично одетый господин, а Пьер Ларфульо бесследно исчез. Через четверть часа из погребка показался и сам дядя Теофиль.

Тем временем на вокзал торопливым шагом вошли два запоздавших пассажира. Один – военный в форме гвардейского зуава. В руках у него был небольшой пакет, завернутый в клетчатый носовой платок. Другой – юноша в форме воспитанников училища Сен-Барб. Оба спешили к платформе, оба беспокойно вглядывались в пеструю толпу, отыскивая в ней кого-то. Зуав вошел в вагон второго класса, юноша разместился в первом. Поезд тронулся, увозя этих трех весьма странных субъектов: загадочного старика, зуава и молодого воспитанника училища Сен-Барб.

Поезд остановился в Версале. Старик, видимо хорошо знакомый с местностью, уверенным шагом миновал безмолвные, печальные бульвары и направился в самое отдаленное предместье, похожее скорее на деревню, чем на городскую окраину. Зуав приостановился на минуту, затем отправился вслед за стариком. Можно было подумать, что солдат следит за ним. По странному стечению обстоятельств юноша двинулся в ту же сторону.

Наконец, старик остановился у небольшого дома с серыми ставнями. Перед домом был раскинут сад, обнесенный плотной изгородью и поросший густым кустарником. Старик вошел в сад и старательно запер за собой калитку. Тогда солдат повернул назад и подошел к юноше.

– Видишь, дружок Фрике, терпение позволяет многого достичь.

– Согласен, вполне согласен с вами, месье Николя, только… сердце у меня так и колотится, так и бьется…

– Нам удалось, наконец, напасть на их гнездо.

– Но сама-то птица?

– Имей терпение, покажется и птица. Зайдем в какую-нибудь таверну, там и поговорим.

– Времени у нас достаточно.

– Ты говоришь, что испанец выходит только в середине дня?

– Да.

– Следовательно, неизвестный, который ведет с ним тайную переписку при посредничестве этого посыльного, должен выехать отсюда около часа или двух. Сейчас еще двенадцать, так что времени у нас много. – И они вошли в первый попавшийся кабак.

Фрике снял куртку с золотыми пуговицами и фуражку с галуном, так как наряд прилежного ученика совсем не гармонировал с этим местом. Обе вещи были старательно упакованы в клетчатый платок зуава, в котором уже лежали полосатая куртка и шотландская жокейская шапочка. План предстоявшей кампании был придуман очень быстро. Николя последует за человеком, которому принесли письмо, чтобы убедиться, что он отправляется именно туда, куда ходит Викарио Пильвейра. Военная форма окажет ему немалую услугу. Ведь кому придет в голову подозревать в чем-либо проходящего по улице солдата?

Фрике тем временем постарается узнать фамилию человека, живущего в маленьком домике в версальском предместье.

– Но как же действовать? – спросил Фрике.

– Это твое дело. Я дал тебе прочитать мемуары Конлера, ты молод, сметлив и сумеешь использовать одну из его хитростей.

Фрике улыбнулся: Николя потешил его самолюбие.

– Мне сдается, что в этом доме живет злодей из Медонского леса, потому что мы уже видели всех, кроме него.

– Я и сам так полагаю.

– Следовательно, он не должен увидеть нас вместе.

– Совершенно верно, дружок Фрике, хвалю тебя за сметливость.

– Я знал, что вы будете довольны мной, месье Николя. Итак, Викарио всегда направляется к бульвару Латур-Мобур, и я готов держать пари, что его приятель ездит в Париж вдоль левого берега.

– Да… я теперь догадываюсь… мне надо встать в конце улицы, ведущей к вокзалу, а ты уж не зевай и каким-нибудь знаком укажи мне на этого человека.

– Я засуну руки в карманы, чего уж проще! – усмехнулся Фрике.

– Отлично! А я войду в здание вокзала раньше него, он и не догадается, что за ним следят.

– Пойдемте же, месье Николя. Поверьте честному слову Фрике! Я найду, наконец, этого негодяя!

– До свидания, Фрике! Вечером увидимся, ведь ты зайдешь ко мне?

– До приятного свидания, месье Нанжери!

Прошло несколько минут. Фрике внимательно изучал объявления, наклеенные на одном из домов, тогда как Николя ждал на углу условного знака. Наконец, дверь маленького домика отворилась, и из нее вышел хорошо одетый господин. Фрике сразу узнал его – это был человек, который в Медонском лесу стрелял в таинственного незнакомца. В этом не было никакого сомнения, и потому Фрике уверенно засунул руки в карманы панталон, с прежним вниманием продолжая читать объявление.

Николя чуть не подпрыгнул от радости. «Хороший эпизод для второго акта, – подумал он. – Впрочем, поставить это на сцене будет нелегко. Ну, я подумаю обо всем после». И он направился к вокзалу.

Фрике, провожая взглядом удалявшегося франта, подумал, что не мешало бы узнать его имя.

XIII
ОХОТА ИДЕТ УСПЕШНО

Со смелостью, свойственной честным натурам, Николя вошел в тот самый вагон, в который поднялся неизвестный. Его равнодушный взгляд, переходя с одного лица на другое, как бы мимоходом иногда останавливался на лице человека, за которым он следил. Но этого было недостаточно – необходимо было услышать его голос. И для достижения этой цели Николя решил прибегнуть к самому простому и самому невинному средству.

– Милейший! Не одолжите ли мне на несколько минут свою трубочку? – обратился он к нему с развязностью военного человека.

– Трубки у меня нет, не хотите ли сигару?

– Как не хотеть! Нашему брату все годится, а сигарки ваши оплачены поди по два су за штуку?

Незнакомец улыбнулся и подал зуаву настоящую гаванскую сигару. «Я уж не забуду его голоса, – сказал себе Николя. Поезд между тем подходил к Парижу. «Что теперь делать? – спросил себя актер. – Пойду за ним – пожалуй, догадается. Лучше опередить его».

Поезд остановился. Николя торопливо вышел из вагона и запрыгнул в первую попавшуюся карету.

– Куда ехать? – спросил кучер.

– На бульвар Латур-Мобур.

– Какой номер?

– Никакой, ты остановишься в начале бульвара и будешь стоять там столько, сколько нужно.

– Понимаю! – проговорил возница, влезая на козлы. – Будете, значит, поджидать свою ненаглядную.

– Очень может быть.

Приехав к назначенному месту, кучер нагнулся к дверце экипажа и спросил:

– Здесь, сударь?

– Здесь. Будь посметливее, заработаешь на водку, – сказал зуав.

– Что прикажете? – оживился парень.

– Ты должен сойти с козел и прохаживаться взад-вперед около кареты, как будто в ней никого нет, а я спущу шторки.

– Нет, этого не делайте, служивый, полиция еще заметит и привяжется. Лучше надышите на стекло – и дело в шляпе. Вам-то все будет видно, а вас самих никто не увидит.

– И правда, так будет лучше. Ты парень, я вижу, не глупый. В заднее стекло твоей кареты виден весь бульвар, стоит только приподнять подушечку… Когда покажется особа, которую я жду…

– Она блондинка или брюнетка?

– Какое тебе до этого дело!.. Я стукну в стекло, ты подойдешь к экипажу, и тогда я скажу тебе, что нужно сделать.

– Понимаю.

Через несколько минут в конце бульвара действительно показался подозрительный незнакомец. Он шел быстрым, уверенным шагом и вошел в маленький невзрачный кабак. В заднее стекло экипажа Николя внимательно следил за каждым его движением и, когда мужчина скрылся за дверью кабака, стукнул в окно кареты. Возница, беззаботно прохаживавшийся взад-вперед с трубкой в зубах, тотчас подбежал к экипажу.

– Войди в эту лавчонку.

– В какую, сударь?

– В третью с правой стороны, попроси стаканчик вина и разгляди все хорошенько. Если имя торговца написано на вывеске, постарайся его запомнить.

Сметливый извозчик отправился в кабак и вышел из него минут через пять.

– В лавке никого нет, – доложил он Николя. – Только за стойкой торчит какая-то старуха. Небольшая лесенка ведет наверх, разве что там, наверху…

– Молодец! Спасибо! Ну, а имя-то, имя?

– На дверях написано «Трактир вдовы Сулайль». Открыта до четырех часов утра.

«Вдова Сулайль… – подумал Николя. – Что за странное имя…»

– Больше ничего от меня не требуется? – спросил извозчик.

– Ничего.

– А где же ваша красотка?

– Сегодня уже не придет. Ну, друг любезный, вези меня теперь на улицу Вавен, сто десять.

Все это было проделано меньше чем за час, и Николя опустил в руку догадливого парня четыре франка.

– Благодарю вас! Благодарю покорно. Если понадобится еще куда-нибудь отвезти вашу милость, я буду рад. На всякий случай запишите номерок: двенадцать шестьсот сорок семь, Жозеф Клапе, улица Дам, восемьдесят два, Батиньоль-Клиши.

Николя записал адрес и, вернувшись домой, спрятал бумагу в бюро. «Парень не глупый, может пригодиться», – решил он.

Фрике в это время находился в Версале. «Право, странный человек этот месье Николя, – рассуждал он. – Дал прочитать Конлера и воображает, что я вот так и найду все сию минуту. А ведь он, пожалуй, прав…» И Фрике вдруг хлопнул себя рукой по лбу.

Он тут же опасливо огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что нет прохожих. На его счастье, улица была пуста. Тогда он вытащил из внутреннего кармана полосатой куртки свой собственный бумажник, вынул из него все содержимое и написал на листочке записной книжки «Господин Мартен, Версаль».

Почему же Мартен, спросит читатель. Потому, что это имя уже не раз сослужило Фрике службу, и теперь он опять решил попытать счастья. Подойдя к дому, в тайны которого ему так хотелось проникнуть, Фрике незаметно подбросил бумажник к самой двери и храбро дернул ручку звонка. Входная дверь отворилась, и на пороге показался хорошо знакомый нам старик.

– Что вам нужно? – спросил он.

– Извините, сударь, – почтительно сняв шотландскую шапочку, начал Фрике. – Не из этого ли дома вышел господин в коричневом пальто?

Старик недоверчиво поглядел на него и, осторожно придерживая полуотворенную дверь, ответил:

– Да, отсюда. Что дальше?

– Не подумайте, сударь, что я расспрашиваю вас из любопытства, – вежливо продолжал Фрике. – Господин этот, видите ли, обронил бумажник, и я его поднял. Вот он.

– Ах, очень вам благодарен, – разом смягчился старый служитель.

Фрике между тем разбирал по складам:

– Господину Ма… Мар… Мартену, Версаль. Ведь это здесь, не так ли? – И он подал ему бумажник.

– Мартен? Нет, вы ошиблись.

– Как! Разве здесь не живет Мартен?

– Нет, здесь живет господин д’Анжель. И бумажник этот, наверно, обронил кто-нибудь другой, – прибавил слуга, возвращая Фрике его находку.

– В таком случае прошу извинить меня за напрасное беспокойство, – сконфуженно пробормотал юноша.

– Какое уж тут беспокойство… Если бы эта вещь действительно принадлежала моему господину, я был бы вам очень благодарен… Спросите у соседей.

– Но я был уверен, что его обронил именно господин в коричневом пальто… – продолжал размышлять вслух Фрике.

– Вы, вероятно, обознались.

– Да больше, кажется, никто и не проходил мимо, по крайней мере я не заметил… Я могу, впрочем, отдать свою находку полицейскому комиссару, так что, если кто будет спрашивать, вы можете указать, где она находится. Мое почтение, сударь!

– Прощайте.

Их разговор привлек внимание хорошенькой девушки лет шестнадцати, гулявшей в саду. Фрике это хорошо заметил. В то же время в одном из окон первого этажа показалась высокая брюнетка. И в ту минуту, как слуга хлопнул дверью, Фрике услышал резкий, даже несколько грубый голос:

– Что там такое?

– Звонили по ошибке, мадам, – ответил старый лакей.

– Ну, хорошо! Запирайте, запирайте скорее двери. Что там делает мадемуазель?

– Я гуляла с мамой в саду, – ответила девушка.

Голоса стихли, и Фрике не мог больше ничего услышать. Во всяком случае он не потратил время понапрасну – он узнал имя хозяина дома, д’Анжель, и то, что невзрачный старик был слугой в этом доме. Также он выяснил, что здесь живет человек, стрелявший в незнакомца в Медонском лесу, а кроме него, три женщины: высокая брюнетка, которую слуга называл «мадам», молоденькая блондинка, которую называли «мадемуазель», и еще одна дама, которую называли «мамой».

Все эти сведения были очень важны, и потому Фрике возвращался в Париж в самом веселом расположении духа. Он был так доволен собой, так уверен в дальнейшем успехе, что и не приметил мужчину, все время зорко следившего за ним. Человек этот следил за ним на протяжении всей его прогулки по Версалю и теперь на том же поезде возвращался в Париж. Выйдя из вагона, Фрике кинулся в первый попавшийся фиакр и поехал на улицу Вавен, к Николя.

Незнакомец с ловкостью обезьяны прицепился к задку экипажа и соскочил только тогда, когда фиакр стал подъезжать к дому Николя. Переговорив обо всем обстоятельно, приятели расстались до следующего дня. Фрике отправился на Итальянский бульвар, чтобы опять превратиться в расторопного Жана, слугу испанца Викарио. Сев в тот же фиакр, юноша опять увозил с собой любопытного человека в синей блузе, но неизвестный исчез с задка кареты еще на полдороге, вероятно, убедившись в том, куда направляется карета.

Рассчитавшись с извозчиком на углу улицы Вавен, Фрике, довольный и веселый, подходил к мрачному переулку Гласьер, как вдруг кто-то дернул его за рукав.

– Месье Фрике! – окликнул его мягкий, приятный голос.

Это была маленькая Этиоле. Миловидное личико Виржини было встревожено, она беспокойно оглядывалась по сторонам.

– Вот сюрприз! Что вам надо, Виржини?

XIV
ПЕРЕД БИТВОЙ

Маленькая цветочница была очень взволнована.

– Мне надо переговорить с вами, месье Фрике, – начала она.

– К вашим услугам, к вашим услугам, мадемуазель Виржини.

– Я не хотела бы, чтобы меня заметили.

Фрике улыбнулся. Они стояли как раз напротив темного переулка Гласьер.

– Пройдемте сюда… – предложил он. – Ну, в чем же дело?

– Мой вопрос может показаться вам странным, неуместным… Во-первых, скажите мне, хорошо ли вам живется у вашего нового господина?

– Я доволен, очень доволен. Разумеется, я не могу забыть, что этим местом обязан именно вам.

– О! Я пришла сюда совсем не для того, чтобы напоминать вам об этом.

– Почему же нет? Вы помогли мне тогда завести знакомство с этими господами. На бегах. Я так скучал в то время, так тяготился службой у надоедливого провинциала.

– Да, этот испанец и его друзья – мои давнишние покупатели. Они не пропускают ни одного забега, ни одной скачки и всегда покупают у меня цветы.

– Помните, я просил вас как-нибудь, к слову, сказать этим господам, что я уезжал из Парижа на целый год.

– Да, я помню это, но никак не могла понять, зачем эта ложь, хотя для вас, месье Фрике, я, конечно, готова сделать все, что вы только потребуете! Вы всегда были ко мне добры и внимательны. Я с первого же взгляда полюбила вас, месье Фрике.

– Я тоже дружески расположен к вам, Виржини.

– О! Я знаю, хорошо знаю, что значит это расположение, дружеское расположение. Вы жалеете бедную Этиоле и предлагаете ей свою дружбу, как милостыню, как подаяние…

– Ошибаетесь, Этиоле! Совсем… совсем не потому…

– Перестаньте… Я же сама знаю, что таких, как я, не любят. Но, видите ли, месье Фрике, и дружба ваша очень дорога бедной Этиоле, и она, конечно, рада сделать все, чтобы только заслужить и удержать ее.

Виржини говорила с большим жаром, в глазах ее блестели слезы. Фрике был тронут и взволнован.

– Я целых два дня искала вас, месье Фрике, и все никак не могла найти, – продолжала цветочница. – Вам грозит очень большая опасность, и я пришла именно для того, чтобы предупредить вас об этом.

– Какая опасность? – удивился юноша.

– Не могу сказать вам ничего определенного, месье Фрике. Знаю только, что за каждым вашим шагом следит этот негодяй Флампен. Он с утра до ночи болтается около вашего дома и повсюду преследует вас.

– И только? – усмехнулся Фрике.

– О! Флампен – скверный, коварный человек, я его хорошо знаю. Он ужасно зол на вас за то, что вы тогда вступились за меня. Ведь я бросила его после этого.

– Неужели он не понимает, что вы расстались с ним потому, что он вам опротивел? Вы разлюбили его – вот и все.

– Я никогда не любила его.

– Как не любили? Но почему же вы…

– Смешной народ эти мужчины! Отчего да почему! Я и сама не знаю почему! Возможно, не хотела отстать от своих подруг – те уже давно обзавелись дружками. Но с того памятного дня он мне окончательно опротивел. Я сравнила его с… с другими… – потупилась Этиоле. – Так вот, говорю вам, месье Фрике: у этого негодяя что-то недоброе на уме, – прибавила она.

– Благодарю вас за то, что предупредили меня, Виржини. Я буду осторожнее.

– До свидания, месье Фрике! Да хранит вас Провидение!

Этиоле отвернулась, чтобы скрыть непрошеные слезы, и направилась в сторону бульваров. Характер этого странного создания был загадкой для нашего героя, и загадкой довольно интересной, но в настоящий момент ему некогда было задумываться о достоинствах и недостатках Виржини. Фрике поспешил в квартиру Викарио. На этот раз испанец вернулся очень поздно.

«Они там, однако, вдоволь наболтались», – подумал Фрике и тут же решил уехать от Викарио как можно скорее. Должность лакея тяготила его, к тому же она теперь была ему вовсе не нужна. Оставалось лишь придумать уважительную причину.

Все устроилось самым простым образом. Николя написал письмо, которое Жан передал месье Викарио.

– Слуга господина Данфрона принес вам письмо, сударь, – сказал он испанцу.

– Ах, это, наверно, от Нанжери, – заметил тот.

Письмо было действительно от Родриго де Нанжери. Он прощался в нем с Викарио, так как по настоянию отца отправлялся в Италию на неопределенное время. Жана он вызывал к себе, объясняя это тем, что не может пуститься в такую дальнюю дорогу без слуги.

Жан пришел в отчаяние: он привык к своему новому господину и не хотел с ним расставаться. Сцена прощания была очень трогательной, хотя Викарио больше сожалел не о Жане, а о самом Нанжери, так ловко выскользнувшем из его цепких лап.

В день отъезда Жана привратник подал ему письмо, написанное на простой серой бумаге. На конверте значилось: «Гаспадину Марсьяку в городе».

– Это жильцу, который квартировал у нас до господина Викарио Пильвейра, – пояснил привратник.

«Что еще за новости?» – подумал Фрике и конфисковал послание. Это была последняя услуга, оказанная им господину Викарио. Юноша и не подозревал, что услуга эта оказалась самой важной из всех.

На следующее утро Фрике спокойно завтракал с Николя, тогда как все остальные считали, что он уехал в замок Нанжери. Во время завтрака друзья держали последний военный совет. Надо было атаковать неприятеля.

– Ломать комедию иногда бывает очень и очень полезно, – рассуждал Фрике. – Мне никогда не сравниться в этом с вами, месье Николя. Я никогда не сумею так ловко превращаться из юриста в солдата, из солдата в знатного вельможу, из вельможи в комиссионера. Ах, да, кстати! Заходили к вам Геден и Ревершен?

– Заходили, только им объявили, что контора уже прекратила свои операции. Новость была им не особенно приятна, ну да нам-то какое дело – нам требовалось только развязаться с ними… Кстати, дружок Фрике, могу порекомендовать тебе прекрасного извозчика. Если понадобится карета, воспользуйся этим адресом. Парень сметливый. – И он протянул юноше данные возницы.

– Отлично. А это что за бумажка? – спросил Фрике, вытаскивая из потайного ящика бюро аккуратно сложенный листок бумаги, испещренный какими-то непонятными цифрами.

– Это козыри, которые нам дал в руки Пьер Ларфульо, – улыбнулся Николя. – Копия с шифрованной записки, которую Викарио посылал в Версаль. Я не понял этого шифра, но надо постараться разобраться. Главное – никогда не стоит отчаиваться, дружок Фрике.

– Мы с вами люди бывалые! – улыбнулся тот. – Разгадывали и не такие загадки! Ведь «ен» и «ьер» тоже дорогого стоят!

– Да, сведений собрано немало… – задумчиво проговорил Николя.

– Сусанна Мулен, переулок Гласьер… Клянусь вам, месье Николя, что мне и в голову не пришло бы искать этих негодяев на Итальянском бульваре… И что это за Сусанна Мулен?

– Способность мыслить отличает человека от животного, дружок Фрике. Пораскинь немножко мозгами. Ты видел в доме господина X., в Версале, высокую брюнетку, которую называли мадам.

– Так вы предполагаете, что это и есть Сусанна Мулен?

– Без сомнения! Твой Викарио только тогда переехал в квартиру этой Сусанны, когда узнал, что господин X. остается в Версале.

– Постойте, постойте. Убийца, осмотрев бумажник раненого, не взял денег – значит, ему нужно было только его имя. Под этим-то именем он теперь и живет в Версале.

– Достойный, действительно достойный ученик! Способностью логически мыслить ты владеешь в совершенстве, дружок Фрике.

– Ах, дайте же мне договорить! – нетерпеливо топнул ногой юный следователь. – Мы имеем в руках немало сведений, но многое, еще очень многое нам неизвестно. Что руководило этим человеком? Что вынудило его присвоить себе чужое имя? Вот что нам нужно узнать, месье Николя.

– А я тебе скажу, что это совсем не наше дело.

– Ошибаетесь! По крайней мере для меня все это очень важно, так как в глазах господина Лефевра я по-прежнему остаюсь презренным негодяем, способным ограбить и убить человека, а я не хочу, чтобы мой благодетель, приютивший и воспитавший меня, был обо мне такого мнения. Да и к тому же сама судьба вывела нас на след этих гнусных мерзавцев, поэтому мы должны, как честные люди, постараться раскрыть их тайну и помешать им, если возможно, исполнить злой замысел… Один, без вас, я, конечно, ничего не смог бы сделать. Вы помогли мне не только советами, но и деньгами, месье Николя.

– Ах, оставим этот вопрос в стороне… У меня есть деньги, ну я и пользуюсь ими как хочу. Разве обязательно проедать и прожигать их? Я и так промотал большую часть своего капитала – остатками намерен распорядиться иначе. Да и притом я действую совсем не так бескорыстно, как ты воображаешь, дружок Фрике. А драма, сюжет которой будет взят из реальной жизни, – ты и забыл о ней? Она будет поставлена в театре и выдержит по меньшей мере двести представлений! Как автор, я буду пожинать лавры. А ты еще толкуешь об убытках! Да я наживу себе новые капиталы!

– У каждого, конечно, свой интерес, месье Николя. Но скажите мне, где я должен теперь поселиться? В Версале, не так ли?

– В Версале, дружок Фрике, в Версале. Надо следить за главным королем, а уж свита сама попадет к нам в руки.

– Эти Карлевали да Буа-Репоны – просто бездарные прихвостни, мелкие сошки…

– Ты уж слишком строг к ним, мой милый Фрике.

– Но я их знаю, хорошо знаю, месье Николя. Журналист Медерик еще куда ни шло, да и тому цена не велика – добрый малый, и только. Я считаю его честным человеком, но не рассчитываю на его поддержку. Он, видимо, хочет остаться в стороне, ему не нравится роль соучастника господина X.

– Ну, а женщина?

– Одна уже сослужила нам службу, месье Николя. Это маленькая цветочница Этиоле.

– Ну, а та, в Версале?

– А-а! Подруга, любовница или жена, в любом случае, соучастница убийцы? Надо подумать… Я и сам не знаю, как за нее взяться. Мой девиз – осторожность… А что бы вы сказали, месье Николя, если бы мне удалось узнать настоящее имя этого господина?

– Что бы я сказал? Сказал бы, что ты умнее меня, что ты превзошел своего наставника. И притом это стало бы прекраснейшим началом для третьего акта моей драмы.

Имя это уже было у Фрике в кармане – оно стояло на конверте безграмотного послания, которое он еще не успел прочесть.