Текст книги "Миражи на стене"

Серый мир

Что-то потревожило мое спокойствие, какое-то внутреннее ощущение. Пытаясь избавиться от этого тревожащего чувства, я перевернулся на левый бок, и мой нос уперся во что-то упругое и мягкое.

Открываю глаза и несколько секунд пытаюсь понять, во что я уткнулся лицом. Ах да, это спинка дивана в Лёхиной квартире.

Я что опять уснул?

Медленно трансформируюсь из лежачего положения в сидячее, и организм подсказывает, что стало причиной моего пробуждения. Долгое лежание в одном положении нарушило ток крови в правой руке. Наверное, посчитав, что дальнейшее прерывание кровотока станет чреватым для функциональности конечности, мозг дал сигнал к пробуждению.

На журнальном столике, за которым мы с Алексеем расположились для лечебных процедур, стоят высокие пустые бокалы из-под пива, разорванные пакеты с недоеденными чипсами и растерзанные на костлявые части остатки вяленой рыбы. Тут и там на столешнице я вижу отвалившуюся чешую. Да, насвинячили знатно.

Встаю с дивана и, пытаясь размять затекшую руку, что беспомощно болтается как огромная сосиска, выхожу в коридор. Из приоткрытой двери спальни разносится оглушительный храп Панова.

Добираюсь до кухни и, подойдя к окну, смотрю сквозь стекло, вспоминая события сегодняшнего дня.

Я совсем не помню, как отрубился. Помню только, что мне хватило одного литра пива, чтобы из человека, страдающего от похмельного синдрома, превратиться в сильно опьяневшего. Ничего другого и не стоило ожидать. Как говорится: «на старые дрожжи».

Мой поход за пивом длился не меньше часа, за это время Лёха успел приготовить омлет с беконом, разложить его по тарелкам и после получаса грустного наблюдения за остывающей едой, съесть свою порцию.

Я, в свою очередь, вернувшись из магазина, едва поковырял вилкой холодную белую субстанцию и остановил свой выбор на истинно пивных закусках. К слову, решив, что пива много не бывает, я притащил сразу восемь литров пенного напитка.

Первый бокал я выпил практически залпом и почти сразу почувствовал облегчение. Всё что я вливал в себя после этого, было лишь средством возврата в пьяное состояние. Судя по пустым смятым бутылкам из пластика, неаккуратно засунутым в мусорное ведро, весь объем «лекарства» был освоен вполне успешно.

Но уже после второго литра совсем не помню процесс употребления. Возможно, что я уснул раньше, чем выпил свою половину пива, и остатки пришлось допивать Алексею. А ведь говорил, что не опохмеляется.

Судя по пейзажу за окном, день уже начал клониться к вечеру. Получается вся суббота прошла под знаком беспробудного пьянства.

На улице заметно потеплело в сравнении с морозным утром. Снег перестал сиять белизной, а над домами повисли низкие серые тучи. Не знаю почему, но оттепель среди зимы всегда вызывает у меня какие-нибудь воспоминания из далекого прошлого. Это не столько четкие образы, сколько эмоциональные ощущения, испытанные когда-то давно. Лишь изредка эмоции сопровождаются какой-то блеклой картинкой, чаще всего из-за ассоциации с местом воспоминания.

Сегодня меня буквально захлестнуло волной накативших чувств. В памяти вплывали и радость, и тоска, и странная печаль. Я вспоминал запахи сырости, дыма от костра и чьих-то удивительных духов. Моя грудь, то раздувалась от ощущений свободы, то сжималась под давлением некой тревоги. Я чувствовал кожей свежий ветер и промозглую вьюгу. Я слышал чьи-то веселые голоса и шум автомобилей.

Сейчас почти каждая эмоция сопровождалась картиной из прошлого. Я видел улицы и лужи, стоящие дома и грязный снег. Мои глаза слепило солнце, и я пытался что-нибудь разглядеть в сумраке. Желтые фонари освещали заснеженные тротуары, и полная луна висела над безлюдной степью.

Удар прошлого был силен. От частой смены картинок у меня закружилась голова, а избыток эмоций спровоцировал недостаток кислорода. Я покачнулся и помутневшим взглядом рассмотрел подоконник, в который вцепился руками, чтобы не упасть. Жадно глотаю воздух, словно только что вынырнул из-под воды. Внезапный упадок сил все-таки подкосил мои ноги, и я медленно опустился на пол.

Затем, сработала какая-то защитная реакция организма, или психики. Мне показалось, что я проваливаюсь внутрь себя. На секунду мне стало страшно от мысли, что смогу утонуть в своем собственном теле, даже представил, как свет, идущий от внешнего мира схлопывается в точку и я оказываюсь в душной темноте.

Но погружение внутрь резко прекратилось, и я ощутил себя словно в каком-то скафандре. Сквозь толстую броню защитного костюма не пробивается ни одна эмоция, а образы прошлого уже не лезут внутрь моей головы, теперь они видны на стекле шлема скафандра, как на экране. Пропали все запахи и тактильные ощущения. Безучастно смотрю, как картинки быстро сменяют друг друга, постепенно становясь прозрачнее. Еще несколько секунд и они полностью исчезли.

Лавина воспоминаний отпустила меня, но я все еще остаюсь в скафандре, как будто маленький человечек, сидящий в огромном роботе. И все органы управления сейчас под моим контролем.

У меня больше нет никаких желаний или чувств. Я просто должен определить цель и достичь её. Список текущих задач предельно прост: умыться, добраться до дома, поужинать, лечь спать.

Схватившись за воображаемые рычаги управления, приступаю к поочередному выполнению пунктов плана. Захожу в ванную и тщательно умываю лицо у раковины.

Не чувствую прикосновение воды к лицу и не ощущаю влагу руками. Это естественно, ведь сейчас я просто мою робота.

Приведя в порядок внешний вид моего шагающего транспорта, надеваю верхнюю одежду и собираюсь покинуть квартиру Алексея Панова.

Стоит ли его разбудить и попрощаться? Этот вопрос сам всплыл на экране панели управления. Короткий выбор, и я нажимаю вариант ответа «Нет». Просто выхожу и захлопываю за собой дверь квартиры.

Неприятный сырой ветер на улице быстро развеивает иллюзию скафандра и управляемого робота. Температурное воздействие снова запустило осязательный механизм моего тела. Новые данные, поступающие от нервных окончаний, излишне загрузили мой мозг, лишив его возможности четко выполнять задачи. Теперь я не робот, теперь я просто зомби, плохо понимающий происходящее вокруг.

Мне приходится задавать самому себе простые вопросы, прежде чем начать какое-то осмысленное действие.

Что я должен делать? Мне нужно добраться до дома.

Как мне это сделать? На метро или такси.

Метро?

Представляю, как иду в толпе таких же зомби как я. Они идут плечом к плечу, покачиваясь из стороны в сторону. Они не думают о своих действиях, они уже все спланировали и просто действуют по программе. Время, проведенное в метрополитене, скорее всего, навсегда сотрется из их памяти.

Меня передернуло от мысли о возможности оказаться среди толпы бездумных ходячих кукол. Значит такси.

Иду к остановке общественного транспорта и сажусь в припаркованный неподалеку от неё автомобиль с шашечками на крыше. Было бы выгоднее заказать такси по телефону еще из Лешиной квартиры, но на тот момент в моей голове не возникла столь гениальная в своей простоте мысль. Можно было бы проголосовать на обочине, так тоже вышло бы дешевле, но меня пугает необходимость долго стоять с вытянутой рукой на пронизывающем до костей ветру. Поэтому выбираю не самый дешевый, но самый быстрый в данном случае вариант частного извоза.

Называю таксисту адрес, и он выворачивает на полосу движения. Из магнитолы негромко льется какая-то спокойная музыка, что меня вполне устраивает. Конечно, я бы сейчас предпочел посидеть в тишине, но с окружающим со всех сторон шумом дороги, с его свистом шипованных колес и резкими гудками клаксонов это в принципе невозможно. А спокойная мелодия несколько маскирует раздражающие звуки. И хорошо, что это не шансон.

На заднем сиденье такси я больше ощущаю себя человеком, чем зомби, но человеком не здравомыслящим, а в состоянии некого транса. Рассеянно смотрю сквозь стекло на проносящиеся мимо дома, машины, людей. Все это кажется мне нарисованным каким-то крайне депрессивным дизайнером, который для раскрашивания выбрал в своей графической программе палитру «двести пятьдесят шесть оттенков серого». И теперь все вокруг серое, отличимое друг от друга лишь контрастом.

По грязной серой каше едут испачканные серой грязью автомобили, поднимая колесами брызги серого снега. В наступающих сумерках не разобрать цвета машин, они все тоже кажутся серыми. По тротуарам среди серых деревьев идут серые люди в серых одеждах. Они идут мимо темно-серых магазинов со светло-серыми витринами. Весь город стал серым в одночасье. И над городом висит мутное серое небо.

Кажется, что я смотрю не в окно автомобиля, а на экран черно-белого телевизора, где показывают самый скучный в мире фильм. Разглядывая это действие, непроизвольно прижимаюсь лбом к стеклу, и холод внешнего мира сквозь кожу проникает под череп. Это ощущение могу сравнить с тем, когда слишком быстро ешь мороженное, и мозг как бы замерзает на пару минут.

Отдергиваюсь от стекла, но уже поздно. Холод из головы начинает распространяться по всему телу. Он проходит сквозь легкие и спину, затекает в руки и ноги. Мои конечности сразу начинают неметь от такого внезапного охлаждения, а по спине пробегает сильная дрожь.

Дрожь становится все сильнее, и мне приходится обхватить себя руками, чтобы не трястись как в припадке эпилепсии. Только непослушные зубы выстукивают звонкую дробь.

Это похмелье. Уже второе за сегодня. Но тут абсолютно некого винить. Сам виноват.

Доминиканская республика

Дрожащими руками пытаюсь вставить ключ в замочную скважину двери своей квартиры. Тороплюсь, и это только мешает ускорить процесс.

Я устал ехать в сером такси через серый город и смотреть на черно-белые пейзажи. Я устал мерзнуть и трястись. Устал давать себе стандартные невыполнимые обещания от «Никогда больше не буду опохмеляться» и «Никогда столько не буду пить», до «Никогда больше пить не буду вообще».

Эта поездка казалась мне вечной. Мне было страшно, что она никогда не закончится, что это такой индивидуальный ад, созданный специально для меня.

Я мерз и мечтал быстрее попасть в свою теплую квартиру. Отворачивался от жутких серых картин за окном такси и вспоминал насыщенные цвета мебели в своей гостиной, освещенной ярким светом. Умирал от холода и тоски и только грёзы о том, как я, забравшись под одеяло после кружки горячего чая, включаю телевизор и смотрю на цветные огоньки на стене, предвкушая скорое появление миражей, помогли мне вытерпеть всю поездку.

Наконец-то плоские грани ключа совпали со стенками замочной скважины. С короткими щелчками ключ провалился внутрь до упора, и я резко поворачиваю его, открывая замок. Распахиваю дверь и, вырвавшийся навстречу воздух родного жилища ласково обдает меня теплом. Я дома. Мечты сбываются.

Быстро снимаю обувь и бегу по всем комнатам, включая лампы. Сейчас не хочу даже знать, что где-то в моей квартире есть темнота или сумрак. На кухне включаю электрический чайник. Пока вода нагревается до состояния кипения, скидываю с себя надоевшую за целые сутки одежду.

Смотрю по сторонам и с наслаждением отмечаю все присутствующие вокруг цвета. Солидный цвет темного дерева напольного покрытия успокаивает меня какой-то непоколебимой уверенностью. Бежевый диван в гостиной манит теплотой и уютом. Стеклянная столешница журнального столика поет о чем-то возвышенном, а яркие рельефные элементы дизайна на стенах светятся оптимизмом.

Чайник на кухне звонко щелкает паровым датчиком, извещая меня о наличии кипятка. Буквально бегом возвращаюсь на кухню, бросаю в большую кружку пакет черного чая и заливаю парящей водой. Не дав чаю завариться, как следует, жадно пью большими глотками почти безвкусную обжигающую воду.

Дрожь все никак не проходит. Думаю, что горячий душ поможет мне окончательно согреться.

Захожу в ванную комнату и наслаждаюсь обилием белого цвета. В отличие от снега, этот белый цвет не напоминает о холоде, а только о чистоте и легкости. Встаю в душевую кабину и пускаю воду. Нет, все еще холодно, нужно добавить горячей.

В течение десяти минут постоянно регулирую температуру потока, пока полностью не перекрываю холодную воду. Теперь я стою в клубах пара под струями кипятка, но мне все еще кажется, что вода недостаточно горяча.

Решив, что сейчас с моими ощущениями явно что-то не в порядке, прекращаю издевательство над своим телом, ибо это уже может привести к каким-нибудь негативным последствиям. К тепловому удару, например.

Раскрасневшийся как из бани, иду на кухню. Мурашки по коже уже не бегают, но где-то внутри я чувствую ядро холода. Попробую растопить его еще одной чашкой чая и какой-нибудь едой.

В холодильнике нет ничего кроме куска колбасы, но и бутерброд будет для меня вполне приемлемой пищей.

Дождавшись в этот раз, когда чай заварится полностью, ем хлеб с колбасой, запивая горячим чаем. Мой желудок, радостно урча, жадно хватает каждый проглоченный кусок бутерброда. Это не удивительно, ведь за весь сегодняшний день я съел не больше одного пакетика чипсов и кусочка вяленой рыбы. Пиво конечно тоже калорийный продукт, но чувство сытости от него весьма недолгое.

Даже такой скудный ужин приводит к положительному результату. От живота по всему телу растекается тепло, только кисти и стопы продолжают немного мерзнуть. Ничего, это я могу исправить при помощи одеяла.

Вслед за ощущением сытости накатывает волна усталости. Самое время забраться в кровать перед телевизором. Снова совершаю обход квартиры и выключаю освещение во всех комнатах. Хватит на сегодня ярких красок.

Закутавшись в одеяло, включаю телевизор и начинаю листать каналы, ища какую-нибудь передачу в радостных светлых тонах. Останавливаю поиск на зарисовках путешественника, который презентует свое посещение какой-то тропической страны. В самый раз. В тему к моей любимой галлюцинации.

Пару минут посмотрев сводку об обычаях тамошних аборигенов и не найдя в этой информации ничего познавательного, я выключаю звук и перевожу взгляд на стену чуть выше экрана. Туда, где неровно дрожат разноцветные пятна. Туда, где скоро увижу картину из другого мира.

Привычно вхожу в состояние «немысли» и просто созерцаю полупрозрачные отсветы поверх обоев. Очень скоро хаотичное мельтешение света складывается в четкую картину океанского побережья. Я никогда не был на берегу океана и не знаю, чем такое побережье отличается от морского, но почему-то точно знаю, что сейчас смотрю на океан.

Широкий песчаный пляж уходит от меня к кромке воды. Там, за тонкой полосой пены непрерывно движется слегка зеленоватая масса океана, образуя невысокие волны на своей поверхности. Океан простирается до горизонта и, перейдя какую-то невидимую грань, превращается в яркое синее небо.

Я ступаю босыми ногами на горячий песок. Вот чего не хватало моим замерзшим ногам. Это настоящее блаженство. Полной грудью вдыхаю свежий ветер с запахами морской воды и шагаю вперед к океану.

В моей руке легкие сандалии. Не знаю, откуда они взялись и нужны ли они мне вообще, сейчас я хочу идти босиком.

Дойдя примерно до середины пляжа, замечаю сидящую у самой воды парочку и останавливаюсь. Парень в легкой рубахе и девушка в бикини, сидят обнявшись, и смотрят вдаль. Я испытываю странное чувство зависти к этим влюбленным, ведь мне не с кем так посидеть на берегу океана.

Девушка поворачивается и тянется губами к лицу своего кавалера. Тот наклоняется к ней, и они сливаются в долгом поцелуе. Мне становиться стыдно. Кажется, будто я смотрю на что-то слишком интимное. Я стою посреди огромного пляжа, но словно подглядываю в замочную скважину.

Решив не мешать влюбленным наслаждаться друг другом, разворачиваюсь обратно и иду к асфальтовой дорожке, тянущейся вдоль всего пляжа. По ней я смогу добраться до холма, с которого открывается великолепный вид на окрестности. Там на холме, на краю крутого обрыва у меня есть маленькая полянка, о которой не знает ни одна живая душа. Там я смогу спокойно посидеть и помечтать.

Ступаю на жесткий шершавый асфальт и понимаю, что сандалии в моей руке весьма полезный предмет. Идти босиком по твердому раскаленному наждаку не составляет никакого удовольствия.

Шлепая тонкой подошвой своих тапочек по дорожке, легким шагом иду в сторону небольшого леса, сквозь который нужно пройти по тропинке, чтобы взобраться на холм. Прохожу мимо тележки с мороженым, и старый усатый продавец в широкой шляпе приветливо машет мне рукой.

– Буэнос диас, сеньорита Милагрос!

– Буэнос диас, сеньор Хамес.

Меня совсем не удивляет, что он поприветствовал меня на незнакомом языке и почему его слова мне понятны. На какую-то долю секунды задумываюсь над тем, почему он назвал меня сеньорита. Все правильно, я молодая незамужняя девушка и именно так принято обращаться к таким как я.

Моя сегодняшняя рассеянность вполне объяснима. Весь день я нахожусь под впечатлением от странного сна, что приснился под утро. Странные сны мне снятся с самого детства, но обычно хватает нескольких минут после побуждения, чтобы подумать о них и сразу забыть. Я уже привыкла воспринимать их как странный сериал, что смотрю по ночам. В них я всегда вижу далекую холодную Россию, откуда был родом мой отец. Но эти сны никак не были связаны с ним. Несмотря на то, что он бросил мою маму, когда я была еще совсем ребенком, я отлично помню его лицо. В этих странных снах я не видела своего отца ни разу.

Сворачиваю с асфальта на узкую тропинку и начинаю подниматься на холм через густые заросли кривых деревьев, увитых лианами. В России таких деревьев нет. Во всяком случае, в своих снах я видела лишь ровные высокие стволы с аккуратно постриженными ветками. Иногда на этих ветвях зеленели редкие листья, но чаще я видела эти деревья без какой-либо листвы, торчащими посреди белого снега. Я много раз видела снег во сне, но никогда не прикасалась к нему. Интересно, какой снег на ощупь? Каково это быть в том месте, где вокруг один лишь снег? Может это похоже на то, как будто все завалено мороженым?

Пройдя по тропинке сквозь лесные заросли, выхожу на открытую местность. Отсюда до вершины холма уже рукой подать. Ускоряю шаг и вспоминаю все выдающиеся серии странного сонного сериала. Иногда я не просто видела пейзажи северной страны, а словно смотрела на окружающее чужими глазами. Это было очень странное ощущение. А один из снов, приснившийся пару лет назад, напугал меня до жути. В том сне я посмотрела в зеркало и в отражении увидела незнакомого парня. Парень был высокий и черноволосый, с бледным лицом, как у всех русских. Я смотрела в отражение этого лица в зеркале и не находила никаких схожих со мной черт, но я знала, что смотрю на саму себя. Страшная мысль тогда посетила меня во сне: «А что если я теперь такая навсегда?». Проснувшись в холодном поту, я весь день была сама не своя. Не хотела ни с кем разговаривать и меня пугали все мужчины, особенно туристы. Бледностью своих лиц они напоминали мне о страшном сне.

Перед самой вершиной холма тропинка круто забрала вверх и я, ускорившись, почти вбежала по ней. А сейчас мне нужно пробраться на тайную полянку. Чтобы попасть туда, нужно пройти весьма странный путь через небольшие заросли кустов. Сперва огибаю слева колючий куст, затем подныриваю под низко висящей лианой, делаю три шага вперед, поворачиваюсь направо и, раздвинув ветви, выхожу на полянку.

Несколько раз я пробовала пройти к ней другим путем, но у меня так ни разу и не получилось. Каждый раз я натыкалась на такую плотность кустов, что попытки прорваться сквозь них оборачивались серьезными царапинами от шипов их ветвей. Однажды, я даже взяла с собой мачете, чтобы прорубить прямую дорогу, но, изрубив не один десяток кустов, осталась в полном непонимании, как в этом небольшом клочке зелени что-то вообще может спрятаться.

Полянку я обнаружила совсем еще маленькой. Даже не знаю, что тогда заставило проделать меня этот странный путь. Как будто кто-то вел меня к этому месту. С тех пор прошло много лет, заросли постоянно менялись, старые кусты умирали и вырастали новые, падали на землю сгнившие лианы и вместо них протягивались другие. Кусты постоянно меняли свой облик, но одно никогда не менялось – странный путь к поляне над обрывом.

Еще меня удивляло то, что маршрут совсем никак не совпадает с местностью. Я не раз измеряла и рисовала этот путь, чтобы сопоставить его с картой. Я использовала и туристические карты, и спутниковые, и даже рисовала их сама. Но каждый раз получалось, что начерченный и высчитанный до сантиметра путь никак не мог привести к обрыву. Выходило, что маршрут оканчивался посреди кустов, притом немного в стороне от края холма и для того чтобы дойти до обрыва нужно было еще раз повернуть налево и пройти около пяти метров. Я предполагала, что может быть, неправильно ориентирую путь в самом начале и пробовала крутить рисунок с маршрутом, но его конечная точка так, ни разу и не совпала с тем местом, где находится полянка. В конце концов, я плюнула на попытки выяснить истину и решила, что это мое собственное маленькое чудо.

Я подошла к краю обрыва и села, свесив ноги вниз. Отсюда вижу почти весь пляж на этом берегу. Девушка с парнем все еще сидят почти у самой воды. Когда смотрю на них с такого расстояния, то не испытываю никакой неловкости. Издалека я не могу даже разобрать, целуются они сейчас или просто обнимаются.

Перевожу взгляд в сторону океана. Там вдали, почти на горизонте маячит огромный белый туристический лайнер. В голове возникает мгновенная логическая цепочка: белый корабль – белый снег – снег – Россия.

Прикасаюсь к амулету на шее. Этот гладкий камушек со спиральным рисунком я нашла несколько дней назад на берегу океана. По форме, это точно галька, но откуда на ней появился рисунок – большая загадка. Я решила, что это подарок океана и сделала из камня себе амулет. Молодой помощник часового мастера синьора Фернандеса, любезно оказал мне услугу и просверлил в камне отверстие под шнурок. Он не взял с меня никаких денег. Наверное, я ему нравлюсь и мне стыдно, что я даже не помню, как его зовут.

Провожу большим пальцем по рисунку на амулете, и моя память снова возвращается к сегодняшнему странному сну. Нет, сегодня я не видела отражения в зеркале, но точно была тем незнакомым парнем. Я танцевала под громкую музыку в окружении толпы людей. Какая-то симпатичная брюнетка подмигивала мне и иногда в танце прижималась очень близко. Странно, но во сне знаки внимания девушки мне были очень приятны. Никогда ранее не замечала за собой таких наклонностей. Самое страшное в этом сне было знание того, что я и есть тот самый парень. Я полностью ощущала себя в его теле, и мне казалось, что теперь я всегда буду им. Несколько раз пыталась проснуться и у меня не получалось. Приходила страшная мысль, что это все не сон, а я на самом деле высокий русский парень и мне иногда снится, что я девушка по имени Милагрос.

Не помню, чем закончился этот кошмар. Я просто обнаружила себя проснувшейся на скомканной простыне, будто не спала, а танцевала в своей постели. Все утро меня трясло так, словно на меня напала лихорадка. Не помогла ни пробежка, ни заплыв в океан.

И вот я сижу здесь на краю обрыва. В своем тайном месте, куда часто приходила с печалями, сомнениями и вопросами. И это всегда помогало: сомнения развеивались, печали уходили, а на вопросы всегда находились ответы.

Хочу понять, что происходит со мной, куда приведут меня эти странные сны, которые легче принять за путешествия вне тела. Стоит ли мне с этим бороться и смогу ли я это сделать.

Наклоняюсь назад и опираюсь руками о мягкую траву. Где-то внизу, там, где холм переходит в скалистый мыс, шумно бьют о камни волны прибоя. Поднимаю взгляд вверх и смотрю в высокое чистое небо. За этой бесконечной синевой, вижу нависшую черноту космоса, она величественна и молчалива. Она словно выглядывает из глубины неба, напоминая, что наша планета всего лишь маленькая пылинка в бесконечной вселенной.

С запрокинутой головой звуки прибоя слышатся по-другому. Исчезли шипящие нотки вспенивающихся волн, остались только гулкие удары масс воды о горную породу. Кажется, что кто-то размеренно бьет в огромный барабан.

Перед глазами всплыл образ давно забытого сна. Сна, который я видела в далеком детстве. Возможно, это был мой первый странный сон. Я вижу худое обветренное лицо мужчины с узким разрезом глаз. Он одет в странную одежду, сшитую из шкуры какого-то зверя. Мужчина держит в руках большой круглый предмет обтянутый кожей и бьет по нему какой-то колотушкой. Каждый удар соответствует удару волн о скалы. Не знаю, может быть, вода бьется о камни только из-за того, что этот мужчина стучит в свой странный плоский барабан.

Мужчина ударил колотушкой еще один раз и исчез, а на меня нахлынула лавина образов всех когда-либо виденных снов. Те сны, что были из разряда обычных, мелькали на какую-то долю секунды и сразу забывались, но сны о снежной стране заставляли меня вновь переживать все испытанные эмоции. Я смотрю на бескрайнюю снежную пустыню, вижу грязный снег на улицах неизвестного мне города. Черные деревья с голыми ветками встают перед моим взором на фоне серого неба. Я вижу низкие тучи, что висят над крышами домов и вот-вот разразятся сильнейшим снегопадом. Вижу желтые фонари в узком переулке в свете которых легкие снежинки блестят, словно маленькие бриллианты. Вижу людей танцующих в ночном клубе. Я смотрю на лицо высокого черноволосого парня в отражении зеркала.

Гулкий звук удара в барабан раздался еще один раз и все видения исчезли. На миг, который, кажется, длился целую вечность, наступила абсолютная тишина. Мир застыл, словно дыхание с севера заморозило все вокруг.

Это был не ответ. Это было направление. Я увидела место, где смогу найти ответы на все свои вопросы. А значит, я поеду в далекую холодную Россию и найду этого неизвестного парня. Единственное, что я поняла сейчас, это то, что нам нужно быть рядом. Не знаю почему, но это важно не только для меня и него, но и для всего бескрайнего космоса, что смотрит на меня сквозь синеву глубокого неба с какой-то странной надеждой.