Текст книги "Письма Чехова к женщинам"

А. П. Чехов – О. Л. Книппер

17 октября 1903 г., Ялта

Лошадка, вчера я был в городе, я остригся и помолодел лет на восемь. Сегодня долго сидел в саду, пока солнце не спряталось под туман.

Получил от Горького телеграмму, просит пьесу для своего сборника[281]281
  Сб. «Знание».


[Закрыть], предлагает по 1500 р. за лист. И я не знаю, что ответить, так как, во-первых, нет еще ответа из Москвы, и, во-вторых, по условию с Марксом, я могу давать свои произведения только в повременные издания (т. е. газеты л журналы) или благотворительные сборники.

В пьесе кое-что надо переделать и доделать, для этого достаточно, мне кажется, 15 минут. Не доделан IV акт и кое-что надо пошевелить во II, да, пожалуй, изменить 2–3 слова в окончании III, а то, пожалуй, похоже на конец «Дяди Вани».

Если пьеса теперь не сгодится, то не падай духом, лошадка, не унывай, через месяц я ее так переделаю, что не узнаешь. Ведь я ее писал томительно долго, с большими антрактами, с расстройством желудка, с кашлем.

В кухне пока готовят по расписанию. Все исправно. Наш Арсений сидит около бабушки и благодушествует, но работает совсем мало.

Напиши, как идут сборы на «Юлия Цезаря».

Получил письмо от Иваненко!

Жду телеграммы, никак не дождись. Обнимаю тебя, моя родная.

Твой А.

А. П. Чехов – О. Л. Книппер

21 октября 1903 г., Ялта

Милая моя лошадка, писал ли я тебе про свою неудачу: брокаровский порошок не мылится, т. е. не дает пены. Делаем, как написано на обертке; в первый раз думали, что воды много, а во второй уж и не знали, что подумать. Научи, что делать.

Морозов хороший человек, но не следует подпускать его близко к существу дела. Об игре, о пьесах, об актерах он может судить, как публика, а не как хозяин или режиссер.

Сегодня получил от Алексеева телеграмму[282]282
  По прочтении «Вишневого сада» К. С. Станиславский телеграфировал Чехову: «Сейчас только прочел пьесу. Потрясен. Не могу опомниться. Нахожусь в небывалом восторге. Считаю пьесу лучшей из всего прекрасного, Вами написанного. Сердечно поздравляю гениального автора. Чувствую, ценю каждое слово. Благодарю за доставленное уже и предстоящее большое наслаждение. Будьте здоровы. Алексеев».


[Закрыть], в которой он называет мою пьесу гениальной; это значит перехвалить пьесу и отнять у нее добрую половину успеха, какой она, при счастливых условиях, могла бы иметь. Немирович не присылал мне еще списка артистов, участвующих в пьесе, но я все же боюсь. Он уже телеграфировал, что Аня похожа на Ирину; очевидно, хочет роль Ани отдать Марии Федоровне. А Аня так же похожа на Ирину, как я на Бурджалова. Аня прежде всего ребенок, веселый до конца, не знающий жизни и ни разу не плачущий, кроме II акта, где у нее только слезы на глазах. А ведь Мария Федоровна всю роль проноет, к тому же она стара. Кто играет Шарлотту?

Я чувствую себя недурно, хотя кашель не прекращается; я кашляю больше, чем в прошлом году об эту пору.

Приеду в первых числах ноября; мать приедет в середине или в конце ноября, она очень скучает здесь.

Александр Плещеев будет издавать в Петербурге театральный журнал[283]283
  «Еженедельный журнал. Петербургский дневник театрала». Выходил с января 1904 г.


[Закрыть] вроде «Театр и искусство». Этот забьет Кугеля. В январе я пошлю ему водевиль, пусть напечатает. Мне давно уже хочется написать водевиль поглупее.

Когда начнутся репетиции моей пьесы? Напиши, дусик, не томи меня. Твоя телеграмма была очень коротка, теперь хоть постарайся писать поподробнее. Ведь я здесь, как в ссылке.

Жизнь у Якунчиковой[284]284
  В имении М. Ф. Якунчиковой, в Наро-Фоминском, где Чехов жил летом 1903 г.


[Закрыть] вспоминается почему-то каждый день. Такой безобразно праздной, нелепой, безвкусной жизни, какая там в белом доме, трудно еще встретить. Живут люди исключительно только для удовольствия – видеть у себя генерала Гадона или пройтись с товарищем министра кн. Оболенским. И как не понимает этого Вишневский, взирающий на этих людей снизу вверх, как на богов. Там только два хороших человека, достойных уважения: Наталья Яковлевна и Максим. Остальные… впрочем, оставим сие.

А Наталия Яковл. забыла про свои обещания сделать для меня городок[285]285
  Н. Я. Давыдова обещала Чехову вырезать для него модель древнерусского городка, что она позднее выполнила.


[Закрыть].

В Москву собирается m-me Бонье, уже заказала себе белое платье специально для Худож. театра.

Когда же, наконец, придет твое письмо? Мне хочется прочесть о моей пьесе, нетерпение, которое ты поняла бы, если бы жила, как я, в этой теплой Сибири. Впрочем, к Ялте я начинаю уже привыкать; пожалуй, научусь здесь работать.

Ну, лошадка моя, венгерец мой хороший, обнимаю тебя и целую крепко. Не забывай, ведь я твой муж, имею право бить тебя, колотить.

Твой А.

А. П. Чехов – О. Л. Книппер

25 октября 1903 г., Ялта

Лошадка моя милая, сегодня в «Крымском курьере» и в «Одесских новостях» перепечатка из «Новостей дня»;[286]286
  В газете «Новости дня», 1903 г., 19 октября, появилась заметка Н. Е. Эфроса «Вишневый сад», в которой изложено содержание «Вишневого сада» с искажениями.


[Закрыть] будет перепечатано во всех газетах. И если бы я знал, что выходка Эфроса подействует на меня так нехорошо, то ни за что бы не дал своей пьесы в Художеств. театр. У меня такое чувство, точно меня помоями опоили и облили.

От Немировича до сих пор нет обещанного письма. Да я и не особенно жду; выходка Эфроса испортила мне все настроение, я охладел и испытываю только одно – дурное настроение.

Вчера у меня были Екат. Павл. и Средина. Был Михайловский. Я обругал в письме к тебе пьесу Чирикова и, как оказывается, поторопился; это Алексин виноват, он очень бранил пьесу в телефон. Вчера вечером я прочитал «Евреи»; особенного ничего нет, но написано не так уж плохо, можно три с плюсом поставить.

Нет, я никогда не хотел сделать Раневскую угомонившеюся. Угомонить такую женщину может только одна смерть. А быть может, я не понимаю, что ты хочешь сказать. Раневскую играть нетрудно, надо только с самого начала верный тон взять; надо придумать улыбку и манеру смеяться, надо уметь одеться. Ну, да ты все сумеешь, была бы охота, была бы здорова.

Я с Эфросом больше незнаком.

Ем много. Скажи Маше, что брат Арсения (Петунька, как его называют в кухне) вернулся, живет у нас в кухне. Это великолепный садовник; не надо ли кому-нибудь из знакомых? Скажи З. Г. Морозовой, что этот садовник кончил курс, трезв, молод, порядочен и может насадить великолепный сад (не цветы, а фруктовый сад). Вот не хочет ли она иметь свой роскошный сад, десятин в 20–30? Серьезно, скажи ей. Я ручаюсь, ибо я в этом деле весьма и весьма понимаю. Пусть не упускают.

Маркс прислал телеграмму: просит не печатать «Вишневый сад».

Облачно. Прохладно.

Средин выделяет много белку. Дело плохо. У меня недавно смотрели, белка не нашли. Каждый год смотрим. Зато покашливаю больше и хуже, чем в прошлые годы.

Листья на деревьях еще целы, не падают. Купил себе икры, сельдей, килек, а анчоусов забыл купить. Вот когда Маша будет высылать бабушке сапоги, то присоедини анчоусы. Впрочем, не нужно, это у меня с пера сорвалось. Анчоусы есть у Кюба.

Ну, лошадка, целую тебя и обнимаю. Утешай меня своими письмами. Я тебя люблю.

Твой А.

А. П. Чехов – О. Л. Книппер

30 октября 1903 г., Ялта

Вот видишь, на какой бумаге я пишу тебе, лошадка! Насчет выбора меня в Общество любителей словесности я ничего не понимаю. Если выбрали в председатели, то почему во временные?[287]287
  Чехов был избран единогласно «временным председателем» (то есть товарищем председателя) Общества любителей российской словесности 11 октября 1903 г., после смерти временного председателя Общества проф. А. И. Кирпичникова.


[Закрыть] Если во временные, то на сколько времени? А главное, я не знаю, кого я должен благодарить, кому написать. Получил на днях извещение, написанное плохим почерком, за подписью какого-то Каллаша, написанное не на бланке, очевидно не официально, а как зовут этого Каллаша и где он живет – неизвестно, и я до сих пор еще не написал благодарности за выборы.

Станиславский будет очень хороший и оригинальный Гаев, но кто же тогда будет играть Лопахина? Ведь роль Лопахина центральная. Если она не удастся, то, значит, и пьеса вся провалится, Лопахина надо играть не крикуну, не надо, чтобы это непременно был купец. Это мягкий человек. Грибунин не годится, он должен играть Пищика. Храни вас создатель, не давайте Пищика Вишневскому Если он не будет играть Гаева, то роли другой ему нет у меня в пьесе, так и скажи. Или вот что: не хочет ли он попробовать Лопахина? Буду писать Конст. Сергеевичу, от него я вчера письмо получил.

Сегодня в «Гражданине» бранят Художеств. театр за «Юлия Цезаря»[288]288
  В газете «Гражданин», 1903 г., 26 октября, напечатана рецензия «С дороги в Персию (Мелкие впечатления)», за подписью: Н. Б-ов. Рецензент считал, что театр не справился с пьесой Шекспира «Юлий Цезарь». По его словам, «Брут – Станиславский был Станиславским – Сатиным из «На дне», а Юлий Цезарь – Качалов был тот же Качалов – Барон того же «На дне».


[Закрыть].

Вчера было расстройство желудка, без причины, сегодня ничего.

Если Москвин хочет играть Епиходова, то очень рад. А Лужскому что тогда?

Подумаю немножко и, пожалуй, приеду в Москву, а то как бы Немирович не роздал роли из политических соображений Андреевой, О. Алексеевой и проч.

Мне скучно, работать не могу. Погода пасмурная, холодно, в комнатах чувство печей…

Оказывается, напрасно я спешил с пьесой. Мог бы еще месяц повозиться с ней.

Что за мучение обрезать ногти на правой руке. Без жены мне вообще плохо.

К халатику твоему привыкаю. А вот к Ялте не могу привыкнуть. В хорошую погоду казалось, что все хорошо, а теперь вижу – не дома! Точно я живу теперь в Бирске, том самом, который мы с тобой видели, когда плыли по Белой.

Хризантемы получила? В каком виде? Если в хорошем, то еще пришлю.

Целую таракашку. Будь веселенькой.

Твой А.

А. П. Чехов – О. Л. Книппер

7 ноября 1903 г., Ялта

Дусик мой, лошадка, здравствуй! Нового ничего нет, все благополучно, решительно все. Писать не хочется, а хочется ехать в Москву, и все жду твоего разрешения.

Умер Ф. Поленц, автор «Крестьянина», чудесный писатель. Получил письма и от Немировича и от Алексеева, оба, по-видимому, недоумевают; ты сказала им, что моя пьеса мне не нравится, что я боюсь за нее. Но неужели я пишу так непонятно? Я до сих пор боялся только одного, боюсь, чтобы Симов не стал писать гостиницы для III акта. Нужно исправить ошибку. Пишу я об этом уже целый месяц, а в ответ мне только пожимают плечами; очевидно, гостиница нравится.

Немирович прислал телеграмму срочную с просьбой прислать в ответ срочную же телеграмму – кому играть Шарлотту, Аню и Варю. Против Вари стояли три фамилии – две неизвестные и Андреева. Пришлось выбрать Андрееву. Это хитро устроено[289]289
  Чехов получил телеграмму от Немировича-Данченко следующего содержания: «Лопахин – Леонидов, Гаев – Алексеев, Лопахина он боится. Леонидов будет хорошо. Трофимов – Качалов, Пищик – Грибунин, Фирс – Артем, Епиходов – Москвин, Яша – Александров, прохожий – Громов, декламатор – Загаров, Раневская – Книппер, Дуняша – Халютина и Адурская. В остальных ролях голоса разбиваются, реши ты категорически: Аня – Лисенко, Косминская, Андреева, Лилина, Варя – Андреева, Лилина, Литовцева, Савицкая, Шарлотта – Лилина, Муратова, Помялова. Об этих трех ролях пришли свое мнение срочно телеграммой. Немирович-Данченко».
  Эти роли исполняли: Аню – Лилина, Варю – Андреева, Шарлотту – Муратова.


[Закрыть].

Костя давно уже не был у меня. Вероятно, сегодня придет. Михайловского задержат в Петербурге; очевидно, Костя не скоро выедет домой.

Дусик, выпиши меня отсюда. Одеяло послал я тебе с Баженовым, который вчера приходил прощаться. Если не понравится, пришли, я переменю.

«Банкрот» провалился в Новом театре?[290]290
  Чехов, вероятно, имеет в виду заметку в газете «Новости дня», 1903 г., 4 ноября, о постановке пьесы Бьёрнсона «Банкроты» в Новом театре.


[Закрыть] Я видел эту пьесу в отличном исполнении, она показалась мне превосходной пьесой, да так оно и есть на самом деле. Там две мужские роли написаны отменно.

Сегодня я проспал, проснулся в 9 часов! Чувствую себя, кажется, недурно. Только вот расстройство кишечника. Надо бы изменить режим, вести более безнравственную жизнь, надо бы все есть – и грибы и капусту – и все пить. А? Как ты думаешь?

Скажи Вишневскому, чтобы он пешком ходил побольше и не волновался.

Ну, пупсик мой, обнимаю тебя. Выписывай меня поскорей. Неужели тебе неинтересно увидеть мужа в новой шубе?

А.

Не пиши мне про жареную утку, не мучай меня. Когда приеду, целую утку съем.

А. П. Чехов – О. Л. Книппер

27 февраля 1904 г., Ялта

Супруга моя хорошая, ты не веришь мне как врачу, но все-таки я скажу тебе, что Корсаков весьма склонен к пессимизму, он всегда предполагает самое страшное[291]291
  Речь шла о диагнозе, поставленном проф. Корсаковым племяннику О. Л. Книппер – Леве (Л. К. Книппер).


[Закрыть]. У меня была когда-то больная девочка, лечил ее месяца два-три, пригласил на консилиум Корсакова, он приговорил ее к смерти, а между тем она до сих пор жива, уже давно замужем. Если туберкулез в позвонке, то это еще далеко и до головного и до спинного мозга. Только не следует возить мальчика по гостям и позволять ему много прыгать. И опять-таки спрашиваю: почему выбрали Евпаторию?

За все время, пока я живу в Ялте, т. е. с 17 февраля, ни разу не выглянуло солнце. Сырость страшная, небо серое, сижу в комнате.

Вещи мои пришли, но какой-то унылый у них вид. Во-первых, их меньше на самом деле, чем я предполагал; во-вторых, оба сундучка древних в дороге потрескались. Живется мне скучновато, неинтересно; публика кругом досадно неинтересна, ничем не интересуется, равнодушна ко всему.

А «Вишневый сад» дается во всех городах по три, по четыре раза, имеет успех, можешь ты себе представить. Сейчас читал про Ростов-на-Дону, где идет в третий раз[292]292
  Вероятно, Чехов имеет в виду заметку в газете «Приазовский край», 1904 г., 24 февраля, в которой сообщалось, что «по настойчивому желанию публики идет в третий (и последний) раз «Вишневый сад», имевший крупный художественный успех на сцене ростовского театра 21 и 22 февраля».


[Закрыть]. Ах, если бы в Москве не Муратова, не Леонидов, не Артем! Ведь Артем играет прескверно, я только помалкивал.

Ты пишешь, что не получала от меня писем, между тем я пишу тебе каждый день, только вчера не писал. Не о чем писать, а все-таки пишу. Шнап, сукин сын, привык, уже лежит у меня в кабинете, протянув задние лапы; ночует у матери, играет на дворе с собаками и потому всегда грязен.

У тебя очень много дядюшек, ты провожаешь их то и дело; гляди, как бы не простудиться. Посиди-ка дома хоть на четвертой неделе, когда у вас не играют.

Надумала ли ты что-нибудь насчет лета? Где будем жить? Хотелось бы недалеко от Москвы, недалеко от станции, чтобы можно было обходиться без экипажа, без благодетелей и почитателей. Подумай, радость моя, насчет дачи, подумай, авось и надумаешь что-нибудь. Ведь ты у меня умненькая, рассудительная, обстоятельная, – когда не бываешь сердита. Я с таким удовольствием вспоминаю, как мы с тобой ездили в Царицыно и потом обратно.

Ну, господь с тобой, радость моя, собачка добрая, приятная. Я по тебе скучаю и уже не могу не скучать, так как привык к тебе. Целую мою жену, обнимаю.

Твой А.

А. П. Чехов – О. Л. Книппер

3 марта 1904 г., Ялта

Милая моя, замечательная половинка, я жив, здоров как бык и пребываю в добром расположении и не могу пока свыкнуться только с одним – именно со своим монашеским положением.

К тебе просьба, дуся моя. Как я тебе уже говорил, я врач, я друг Женских медицинских курсов. Когда был объявлен «Вишневый сад», то курсистки обратились ко мне с просьбой, как к врачу, – устроить для их вспомогательного общества один спектакль; бедность у них страшная, масса уволенных за невзнос платы и проч. и проч. Я обещал поговорить с дирекцией, потом говорил, получил обещание… Перед отъездом Немирович объявил мне, что в настоящее время устраивать спектакль в Петербурге было бы не совсем практично, теперь война, можно остаться совсем без сбора; не лучше ли, спросил он, устроить в пользу медичек литературное утро, какое было в пользу Фонда? Я согласился с ним, и кончилось тем, что он обещал устроить литературное утро, только просил напомнить ему об этом в Петербурге. Так вот, родная моя, напомни ему теперь и в Петербурге и вообще настой на том, чтобы утро это было. К тебе в Петербурге придут с медицинск. курсов, ты прими, посоветуйся и обойдись возможно любезней, научи, как и где можно застать Немировича.

Получен от Маркса географический атлас. Жду сапоги, о которых ты писала. Думаю о Штраухе, отчего бы это он мог умереть. Царство ему небесное, человек он был очень хороший.

Наши побьют японцев. Дядя Саша вернется полковником, а дядя Карл с новым орденом.

Осенью начну строить баню. Впрочем, все это мечты, мечты!

Какая температура у Левы? Отчего ты мне не пишешь? Дуся, лошадка моя, будь здорова, весела, счастлива. Боюсь, как бы не пришли гости. Уж очень скучный здесь народ, не литературный; говорить с ними не о чем, а слушать их – в глазах становится тускло.

Ну, господь с тобой.

Твой А.

А. П. Чехов – О. Л. Книппер

10 апреля 1904 г., Ялта

Милая моя конопляночка, ты на меня сердишься, ворчишь, а я, право, не виноват. С Машей, кажется, я совсем не говорил о Царицыне[293]293
  Чехов предполагал приобрести дачу в Царицыно, так как врачи советовали ему в зимнее время жить под Москвой.


[Закрыть], ничего о нем не знаю; виделся с Мартыновым, о котором ты писала, но он в Царицыне живал только зимою, о лете судит по слухам, да и вообще почему-то он мне не понравился, показался сероватым. Вспомнил я, что лет 10–12 назад мне продавал эту же дачу Сизов из «Русских ведомостей». Вообще говоря, я полагал, что вопрос сей дачный будешь решать ты главным образом, а не я. Ведь я в таких делах – кое-кака.

Почему на афишах и в газетных объявлениях моя пьеса так упорно называется драмой? Немирович и Алексеев в моей пьесе видят положительно не то, что я написал, и я готов дать какое угодно слово, что оба они ни разу не прочли внимательно моей пьесы. Прости, но я уверяю тебя. Имею тут в виду не одну только декорацию второго акта, такую ужасную, и не одну Халютину, которая сменилась Адурской, делающей то же самое и не делающей решительно ничего из того, что у меня написано[294]294
  Чехов неоднократно высказывал недовольство постановкой своих пьес в Художественном театре. А. Гладков записал следующие слова Мейерхольда: «…Его [Чехова] дружба со Станиславским и Немировичем-Данченко вовсе не была такой идиллической и безоблачной, как об этом пишут в отрывных календарях. Он со многим в театре не соглашался, многое прямо критиковал» (сб. «Тарусские страницы», Калуга, 1961 г., стр. 302). Халютина и Адурская – исполнительницы роли Дуняши в пьесе «Вишневый сад».


[Закрыть].

Погода теплая, но в тени холодно, вечера холодные. Гуляю лениво, ибо почему-то задыхаюсь. Здесь, в Ялте, какая-то проезжая дрянь ставит «Вишневый сад».

Я жду не дождусь, когда увижу тебя, радость моя. Живу без тебя, как кое-кака, день прошел – и слава богу, без мыслей, без желаний, а только с картами для пасьянса и с шаганьем из угла в угол. В бане не был уже давно, кажется, шесть лет. Читаю все газеты, даже «Правительственный вестник», и от этого становлюсь бурым.

До каких пор будешь в Питере, напиши мне, сделай милость. Не забывай меня, думай иногда о человеке, с которым ты когда-то венчалась, и целую дусю мою.

Твой кое-кака.

А. П. Чехов – О. Л. Книппер

22 апреля 1904 г., Ялта

Дуся моя, жена, пишу тебе последнее письмо, а затем, если понадобится, буду посылать телеграммы. Вчера я был нездоров, сегодня тоже, но сегодня мне все-таки легче, не ем ничего, кроме яиц и супа. Идет дождь, погода мерзкая, холодная. Все-таки, несмотря на болезнь и на дождь, сегодня я ездил к зубному врачу.

В сражении[295]295
  Сражение при Тюренчене 18 апреля.


[Закрыть] участвовал 22 стрелковый сибирский полк, а ведь в этом полку дядя Саша! Не выходит он у меня из головы. Пишут, что убито и ранено 9 ротных командиров, а дядя Саша как раз ротный. Ну да бог милостив, уцелеет Саша, твой милейший дядя. Воображаю, как он утомлен, как сердит!

Был у меня вчера Евтихий Карпов, суворинский режиссер, бездарный драматург, обладатель бездонно-грандиозных претензий. Устарели сии фигуры, и мне скучно с ними, скучна до одурения их неискренняя приветливость.

В Москву я приеду утром, скорые поезда уже начали ходить. О мое одеяло! О телячьи котлеты! Собачка, собачка, я так соскучился по тебе!

Обнимаю тебя и целую. Веди себя хорошо. А если разлюбила или охладела, то так и скажи, не стесняйся.

Насчет дачи в Царицыне я писал тебе. О письме, полученном мною от Соболевского насчет дачи, была уже речь. Ну, Христос с тобой, радость.

Твой А.

 Фото с вкладки

А. П. Чехов.

Лика Мизинова.

А. П. Чехов, Т. Л. Щепкина-Куперник, Л. Б. Яворская.

В. Ф. Комиссаржевская. 1896. Фотография с дарственной надписью Чехову.

Первое отдельное издание пьесы «Три сестры» (Спб., 1901). Обложка с портретами участников первого представления пьесы. Вверху (слева направо): М. Г. Савицкая – Ольга; О. Л. Книппер – Маша; М. Ф. Андреева – Ирина. Внизу: В. В. Лужский – Андрей Прозоров.

А. П. Чехов и О. Л. Книппер в Аксенове. 1901.

«Вишневый сад». Раневская – О. Л. Книппер.

«Три сестры». Маша – О. Л. Книппер.

Баденвейлер. Отель, в котором умер А. П. Чехов.

Памятник А. П. Чехову в Баденвейлере. У памятника О. Л. Книппер-Чехова и К. С. Станиславский