Текст книги "Небесный шкипер"

Алистер остановился. Да так резко, словно на стену наткнулся.

– Послушай, что я тебе скажу, Дикон О’Лири, – неожиданно серьезным тоном, без малейшего намека на улыбку проговорил рыжий детина, с силой тыча пальцем в грудь друга. – Людей с таким талантом к небу, как этот мальчишка, в мире единицы. Ну, пусть сотни. Но мы будем последними идиотами, если упустим возможность завязать с ним долгое, продуктивное и честное – слышишь меня? – честное сотрудничество. Да, он молод. Да, пока не слишком опытен. Но у него есть все шансы вырасти в настоящего небесника. Такого же легендарного, как Госсет, Руджиери, фон Рихтхоффен или Ривароль! Понял?!

– И чего ты так разошелся? – недоумевающе произнес Дикон, потирая ладонью грудь.

– Потому что я не хочу, чтобы ты, как обычно у вашей братии это принято, начал плести какие-то интриги и в конце концов бездарно слил этот талант из-за сиюминутной выгоды, – тихо, но от этого не менее грозно рявкнул Алистер.

– В самом деле, прислушайся к рыжему, Дикон, – успокаивающим, ровным тоном произнес Льюис. – Посчитай, сколько отличных ребят мы потеряли только потому, что твои коллеги решили разменять их на какие-то невнятные выгоды, о которых уже через год никто и вспомнить не мог? Не повторяй их ошибок. Да и Лига – далеко не флот его величества, так что формула «у короля много» точно не про нас.

– Ну, вы сравнили полевого контрразведчика и кабинетную крысу, что кроме бумаг и допросов ни черта не знает и знать не хочет! – обиженно проворчал тот. – Я что, так похож на этих умников из адмиралтейства?

– Похож не похож, а ухватки ваши от смены места службы не меняются, – вздохнул Алистер, сбавив тон, но тут же встрепенулся. – Именно поэтому я не прошу, приказываю, Дикон. Слышишь? Приказываю тебе оставить любые мысли на тему использования Бюлова в играх вашей маленькой хитровымудренной штабной компании. Я собираюсь с ним работать сам, лично. Не как участник Лиги, а как частное лицо. И работать планирую долго, честно и плодотворно, а потому совсем не горю желанием обнаружить однажды, что Рихард не идет на сотрудничество, потому что твои аналитики решили его подставить, сыграть втемную или вовсе списали в утиль ради какой-то «высшей цели» командования.

– Да понял я. Понял, – недовольно поморщился Дикон. – Это твой кадр, а не наш, и Лиге лучше на него роток не разевать. Без твоего посредничества он работать не будет.

– Я рад, что мы достигли консенсуса, – ощерился Алистер и, хлопнув друга по плечу, двинулся в сторону выхода из портовой зоны.

Спор с рыжим островитянином вышел куда более жарким, чем я рассчитывал изначально. Настолько, что я уже было начал сомневаться в том, что смогу выиграть заключенное с Клаусом пари. Но выиграл все же. Правда, самым краешком прошел. Если бы Алистер оказался чуть-чуть упорнее, то я вполне мог пролететь и мимо выигрыша, и мимо восьми сотен венедских гривен. Именно такую сумму я озвучил нашему маклеру, когда тот поинтересовался об оптимальной цене контракта. Но все же обошлось, и теперь Клаус должен мне гривну. Тоже венедскую. Это, можно сказать, уже стало нашей доброй традицией.

Именно поэтому встречи с Шульцем-младшим я ждал с нетерпением. А когда он наконец соизволил явиться, то своим рассказом об общении с Алистером просто-таки огорошил меня. Как-то не ожидал, что Клаус, при всей его информированности и умении играть словами, покажет себя в беседе с айришем таким простаком. Но по размышлении…

– Не расстраивайся ты так, Клаус, – махнул рукой я, подзывая к нашему столу официанта. И, дождавшись, пока тот, записав наш заказ, не скроется с глаз, договорил: – В чем-то этот рыжий прав. Подобные заказы – редкость. И они действительно имеют немало подводных камней, из-за которых правильный подсчет стоимости доставки становится непростым делом. Тебе этих знаний взять было просто неоткуда, поэтому неудивительно, что ты показал себя незнайкой. И поверь, это лучше, чем если бы ты попытался надувать щеки, изображая знатока. Алистер бы вывел тебя на чистую воду на счет «раз», и плакала твоя репутация на долгие-долгие годы. В общем, ты поступил правильно, хотя, конечно, я бы предпочел, чтобы подобные вопросы ты задавал мне, а не контрагентам.

– Да понимаю я. Сглупил, – вздохнул Клаус и с шумом ополовинил фирменный маас заведения – огромную литровую кружку, до краев наполненную янтарным пивом. Ароматным и… довольно крепким.

– Не сглупил, а недодумал, – поправил я недовольного собеседника. – Ладно, проехали. Только учти, впредь мы будем досконально обсуждать подобные контракты между собой, прежде чем затевать переговоры с заказчиками. И тебе наука и меньше возможностей показать себя неучем в глазах посторонних людей, от которых зависит наше благосостояние. Согласен?

– Абсолютно, – кивнул Шульц. – Сам хотел попросить тебя дать мне пару уроков.

– Парой не отделаешься. Тема-то обширная, – покачав головой, ответил я. – Там говорить и говорить.

– Вот, кстати, а тебе-то откуда известны эти… особенности? – прищурившись, спросил Клаус.

– Ну ты же не думаешь, что я беру заказы только в Меллинге? – пожал плечами я. – Да и до начала этой пахоты я немало узнал о жизни каботажников. Были возможности. И так уж получилось, что о подобных особенностях мне довелось услышать именно в те времена.

– В Новгороде? – блеснул информированностью Клаус.

Я кивнул:

– У меня был хороший учитель, который знал о моей мечте и всячески способствовал тому, чтобы к должности капитана я пришел, обладая хотя бы теоретическими познаниями в тех областях, что обычно узнаются вольными каботажниками на собственном опыте.

Ветров действительно не только вбивал в меня практические навыки пилотирования и навигацкую премудрость, но и старался обучить тому, что будет полезно свободному капитану каботажного дирижабля. А следом за ним и Гюрятинич подкидывал крохи сведений… правда, недолго, но тут уж он не виноват. Резкий, почти спонтанный побег из Новгорода поставил крест на многих моих планах. Но, с другой стороны, он же позволил воплотить давнюю мечту в жизнь. И это… хорошо. Пусть сейчас я зашиваюсь, совмещая сразу несколько должностей на мостике, пусть моей «Мурене» далеко до грузоподъемности иных каботажных «селедок», а о «китах» и вовсе можно промолчать. Оно того стоит. Да и насчет совмещения должностей… уже совсем близок день, когда Алена сможет полностью заменить меня на посту боевого офицера, взяв на себя управление нашей маленькой артиллерией и уникальной торпедной частью. А еще, по моим расчетам, через полгода должен выпуститься Михаил Горский, которого я хочу пригласить на должность штурмана. И вот тогда-то жизнь станет совсем хороша, и рейсы больше не будут превращаться в непрерывные авралы для шкипера, из-за которых он, то бишь я порой сплю по шесть-восемь часов… за весь полет.

– Ри-ик… Рихард! – неожиданно рявкнул у меня над ухом Клаус, да так, что я от неожиданности половину пива из кружки расплескал. – Ну вот, хоть в себя пришел. А то сидит тут, понимаешь, с мечтательным видом, и не дозваться его никак… Давай, дружище, выпьем за начало нового дела!

Глава 4
Традиции и их развитие

Итак, что мы имеем с гуся, как говорят в одном шебутном городе… Заказ островитян, несмотря на некоторую его щекотливость, вполне официален. Это не контрабанда кружевного белья из рейха в Поморский край или какую-нибудь Томскую губернию. Но станет ли он от этого легче? Ничуть. По сути, доставка груза в зону боевых действий отличается от обычной контрабанды лишь тем, что в первом случае приходится избегать не только сторожевых дирижаблей таможенной службы, но и всех остальных судов. От задрипанной «селедки», которая запросто может оказаться завербованной в действующий военный флот в качестве вспомогательного судна с правом досмотра и ареста любых проходящих трампов, до рыскающих в поисках противника крейсеров обеих воюющих сторон… о линкорах вообще молчу. Сами-то они вряд ли будут гоняться за мелкой иностранной яхтой, но эти толстяки в одиночку не ходят. По крайней мере, во время войны. А в составе сопровождающих их эскадр всегда найдется пара вертлявых сторожевиков, которые непременно заинтересуются чужим корабликом, объявившимся в зоне их ответственности. И порты воюющих государств для нас тоже будут закрыты. Прав Алистер, там слишком велик шанс лишиться «Мурены», которую могут запросто реквизировать для нужд флота. Конечно, не бесплатно, но зачем нам такие сложности?

Вот и получается: де-юре имеем вполне официальный заказ, де-факто – чтобы исполнить его, нужно обладать всеми навыками контрабандиста. Нет, с последним никаких проблем не предвидится, но провести кое-какую подготовительную работу не помешает.

Именно поэтому, вместо того чтобы сразу по загрузке трюма поднять яхту в воздух и на всех парах мчать к месту назначения, я засел за телеграфный ключ. И понеслись запросы в Норвегию, Данию, Шотландию… и маленький городок Глоап, расположившийся на самом краю такого же маленького, но гордого государства Свободных Шетландских островов. Эдакая Тортуга этого мира. Правда, в отличие от известного мне пиратского гнезда, в свое время превратившегося в крупнейший торговый центр Мэйна, Шетландским островам так развиться не удалось. Но ведь и не загнулись, как большинство пиратских баз что этого, что прошлого миров. Хотя шансы на оба исхода у архипелага были. И немалые.

Сначала гордых потомков норвежских викингов, населявших эти земли, прижали англичане, точнее, шотландцы под английскими стягами. А потом, когда Британия ушла под французскую корону, потеряв при этом весь Эйр и шотландский хайленд, на острова явились уже объединенные войска новоиспеченной франко-британской империи… где и получили по зубам от «пришедших на помощь островным братьям» датчан. Понятное дело, что помощь эта была небескорыстной. Ну так какое «братство», такая и помощь. Норвежцы-то с датчанами издревле на ножах были.

Просто в то время франкобритты подняли такую бузу на материке, что Лотарингский дом, к мягкому подбрюшью которого вплотную подобрались развоевавшиеся галлы, забеспокоился. Мало им было оттяпанного у Бельгии Намюра и съеденного вместе с тамошним герцогом Люксембурга, Эльзас, видите ли, приглянулся. Тот самый, который и сами потомки Лотаря не прочь были присоединить к своим владениям, вместе с когда-то утерянным Страсбургом и прочими территориями Нижней Лотарингии. Вот они-то, эти самые хитровымудренные лотарингцы, прикинув, что воевать с имперцами в одиночку не комильфо, а брать в союзники соседей – невыгодно (с ними же потом завоеванным делиться придется), заключили договор с боевитым Прусским Тараканом, облизывавшим усы на венедский Шверин и тихо, можно сказать, втайне мечтавшим о Голштейне с его выходом в Северное море. После чего вместе надавили на безвольного ганноверского короля, задолжавшего и лотарингцам, и Пруссии изрядные суммы. Под списание долгов они заставили короля Иммануила пообещать датчанам Шлезвиг в обмен на помощь в войне с зарвавшимися галльскими петушками.

А дальше началась сущая чехарда. Король Ганновера пропускает через свои земли войска Конрада Датского, Фридрих Прусский, тот самый Таракан, якобы для обеспечения безопасности германоговорящих жителей Ганновера, через земли которых топают полки Конрада, ведет свои батальоны в то же многострадальное королевство, но не по прямой, через общую границу, а крюком, через Велиград-Шверин, и сразу в Голштейн. Вот только венды не оценили такого широкого жеста, и войска Фридриха застревают на полпути в землях Бранибора, увязнув в лесных стычках, как в свое время римские легионы… примерно в тех же местах. Датчане тем временем, как нож сквозь масло, проходят через земли ганноверского королевства, слегка пощипав при этом местное население, и, легко миновав Гессен и Пфальц, с ходу врезаются в тот самый Эльзас, где уже вовсю хозяйничают галлы, расправляясь с местной невеликой армией, на помощь которой так и не пришли обещанные герцогом Лотарингским полки его гвардии. И правильно, зачем ему это? Чтоб потом воевать со «спасенными»?

Вялые стычки франкобриттов с эльзасцами, к которым на подмогу «для галочки» все же подтянулась пара рот какого-то номерного лотарингского полка, сменяются чередой сражений с датчанами, не утерявшими боевого духа предков-викингов. Но, в отличие от оказавшихся на чужой земле датских батальонов, у франкобриттов имеется весьма короткое плечо снабжения и неплохая возможность пополнять редеющие батальоны из расположенной буквально за их спинами метрополии, тогда как опомнившийся ганноверский король Иммануил, обиженный на датчан за разор, на Фридриха за неисполненное обещание защиты и на лотарингцев за воспаление хитрости, намертво перекрывает границы.

Вот тогда-то Конрад Датский и сделал ход конем. Сразу три его эскадры покинули порты Копенгагена, Корсера и Фредериксхафена. Тогда весь датский двор судачил о морской переброске пополнения для воюющих войск через один из открытых голландских портов. И через пару недель так оно и произошло. Вот только линии эскадр отчего-то поредели. Отчего именно, имперцам стало ясно лишь через месяц, когда до английских провинций короны наконец добрались беглецы с Оркней и Шетланда. А следом за ними на берегах Шотландии высадился десант под белыми крестами на алых полотнищах. Франкам резко стало не до войнушки за Эльзас. Свое бы сохранить!

Из лоуленда датчан выдворить удалось. А вот вернуть контроль над Оркнеями и Шетландом у имперцев так и не вышло. Подсуетившиеся айриши, отличающиеся совершенно феноменальной памятью на все гадости, что устраивали им англичане еще во времена существования островного королевства, с удовольствием списали соседям часть долга, с соизволения датчан заняв Оркнеи. Да и устроившаяся на бывшей морской базе франкобриттов на Шетланде датская эскадра наотрез отказалась ее покидать. Еще бы, ведь оттуда так удобно наведываться к берегам бывшей Англии и расстреливать портовые сооружения. Ну или, по крайней мере, грозить им такой возможностью.

Посмотрев, с какой скоростью наращивается мощь оборонительных сооружений на торчащих кочками посреди Норвежского моря островах, франкобритты просто махнули на них рукой. Недальновидно? Возможно. Но в той ситуации у них не было иного выхода. Пока галлы развлекались у своих северных границ, у них начались проблемы на юге. Там поднимала голову коалиция, сколоченная наваррцами, испанцами и басками.

Европа начала готовиться к новой войне. И это когда еще не остыли пепелища предыдущей, исходом которой оказались недовольны все участники поголовно, начиная с Иммануила Ганноверского. Бедолага так расстроился, увидев результаты своего безволия, что… вспылил. Ну в самом деле! Лотарингцы вот-вот возьмут под руку истощенный войной Эльзас, практически без всяких усилий! Фридрих Прусский хоть и застрял в Браниборе, но часть венедских земель все же сумел оттяпать, округлив тем самым владения своей молодой короны. А что досталось Ганноверу? Погашенные долговые расписки? Уменьшившаяся на целый Шлезвиг территория… да еще изрядно ощипанная датскими полками?

Истерика Иммануила началась с развешивания королевских советников на фонарных столбах дворцовой площади, а закончилась истинно монаршим гневом, от которого очнулись ганноверские полки и, пока не прилетело их генералам, заняли не так давно опустошенные фуражирами датчан Пфальц и Гессен. Но, очевидно, пинок Иммануила оказался слишком силен, потому как вместе с этими владениями его генералы под шумок взяли и пресловутый Эльзас, на который так облизывались лотарингцы. Можно сказать, из-под носа увели. Единственное, что хоть как-то утешило опростоволосившихся интриганов, так это небольшой прибыток в виде Люксембурга, оставленного галлами. Но ведь не за него воевали же, правда? Да и Фридрих остался недоволен. Выхода-то к Северному морю он так и не получил и к Балтике тоже. А хотелось… в общем, и тут все было не слава богу.

А что же Шетланды? Почуяв, куда дует ветер, Конрад Датский отозвал свою эскадру, не забыв, правда, объявить над новообразованным государством Свободных Шетландских островов свой протекторат, выразившийся в развитии портовой инфраструктуры и… фактически бесконтрольной раздаче каперских патентов. Вот это-то и стало началом Северной Тортуги, каковой Шетландские острова до сих пор и остаются, несмотря на то что времена датского протектората давно канули в Лету. Теперь вместо леса мачт в гаванях небо над Шетландами застят купола многочисленных дирижаблей. От мелких яхт и каботажных «селедок» до боевых «акул» и монструозных межконтинентальных «китов». Ровные безлесные территории островов стали великолепной по своему удобству перевалочной базой не только для каперов и откровенных пиратов, но и для торговцев, грузоперевозчиков… и контрабандистов, конечно! Порто-франко, что вы хотите. И нет, «купцов» здесь не грабят, наоборот, более спокойного и безопасного места для торговли на ближайшие пару тысяч миль не найти. Потому что нельзя гадить там, где живешь. Эту истину понимают все небесники, обосновавшиеся на архипелаге. А кто не понял… ну, глубины в Норвежском море немалые, и недоумки, решившие поохотиться в «заповеднике», познают это на собственных шкурах, зачастую вместе со своими «акулами».

А еще на этих островах имеется некое негласное разделение. Так, «купцы» облюбовали для своих дел длинную часть острова Мэйнленд. Шетландские власти поселились на Брессее, таким образом присоседившись к торговцам и одновременно отмежевавшись от пиратов и каперов, обживших западную часть Мэйнленда. Северная же часть главного острова архипелага отошла грузоперевозчикам. Но самым интересным местом, на мой взгляд, являются три самых северных островка: Йел, Унст и Фетлар, которые местными иначе как Три острова и не называются.

Там обретается сборная солянка из всех представителей небесной братии. «Мальки». На них не найти причаливших для разгрузки или ремонта «китов» и «акул», даже каботажные «селедки» швартуются на Трех островах крайне редко, зато яхт и шлюпов там хоть отбавляй в любое время года, дня и ночи. А также среди местных напрочь отсутствует разделение на почтенных торговцев, грузовозов-контрабасов, пиратов и каперов. Здесь у любого капитана в корабельном сейфе под лицензией свободного перевозчика, оформленной на чужое имя, найдется представительский контракт какого-нибудь местного торгового дома, вполне возможно обанкротившегося еще лет двадцать назад, а рядом каперский патент… с пустой графой наименования судна. Впрочем, бывает и так, что никаких документов у владельца шлюпа нет вообще. В том числе и на сам дирижабль… А что? Все равно их никто здесь не спрашивает. И таких ухарей на Трех островах – сотни, если не тысячи. Действительно, стая суетливых мальков.

И пусть «большие дядьки» с Мэйнленда и Брессея смотрят на местных обитателей с легким презрением, но, когда им нужна какая-то информация, они идут именно сюда, на Унст, Йел или Фетлар. Идут с охраной и прячут, прячут свою надменность за исключительной вежливостью, а за полученные сведения всегда платят полновесным золотом. Потому что иначе никак. Запомнят, ославят, и больше на получение нужных сведений в этих местах можно будет не рассчитывать. А ведь сюда стекается информация со всех мало-мальски значимых портов мира.

Эх, вот кого бы надо отвезти на Унст, так это Клауса. Глядишь, покрутится, наберется опыта, а уж с его умением работать с информацией… У-у, каких дел можно было бы наворотить. Если, конечно, он переживет первый месяц, а то ведь местные, если что, и пристрелить или на нож посадить не постесняются. Нравы-то на Трех островах простые до изумления.

Ну а пока Шульц еще не добрался до Шетландского архипелага и не освоился в его мутных водах, придется мне удить рыбку-информацию самому. Собственно, затем и устроился у ключа.

Час спустя после отправки последнего запроса телеграф начал выдавать первые ответы. Краткие, полные сокращений фразы на эсперанто сменялись велеречивым многословием на испанском и скупыми строками на селтике. Информация шла потоком, я только и успевал рвать ленту, ползущую из телеграфа, под стрекот печатного механизма. Но в конце концов аппарат замолк, и я получил возможность куда более внимательно изучить полученные сведения. А там было над чем подумать…

– Ты долго еще над этими бумажками корпеть будешь? – Неслышно вошедшая в каюту Алена заставила меня подпрыгнуть на месте от неожиданности.

– А что? – Повернувшись на вращающемся кресле, принайтованном к настилу, я поймал подошедшую вплотную девушку в объятия и, усадив к себе на колени, положил подбородок ей на плечо.

– Девятый час вечера уже. Я там ужин приготовила, пойдем поедим, а? – вздохнув, ответила Алена, устраиваясь поудобнее. Покрутилась, поерзала и замерла. Даже глаза прикрыла. Вот спрашивается, и как это сочетается с предложением идти ужинать?!

– А браты где? – спросил я у тихо млеющей у меня в руках девушки. Та недовольно дернула плечиком, отчего мои зубы тихо лязгнули.

– Где-где… опять в «Лавандовом доме» или в «Алом бархате»… отдыхают, – нехотя проговорила она, так и не открыв глаза.

– Значит, мы здесь вдвоем остались? – уточнил я, касаясь губами ушка Алены, и, поиграв пальцами на ее талии, договорил: – А может, мы…

– Если ты не взял в команду шестого человека, то да, здесь только мы двое, – неожиданно перебила она, не поддержав моего лукавого тона, и, высвободившись из кольца обнявших ее рук, поднялась на ноги. – Идем, я есть хочу.

И чего обиделась? На что? Ж-женщины… и жить с вами сложно, и без вас обойтись невозможно. А уж понять… нет, такой подвиг нормальному мужчине не под силу.

До кают-компании, заменявшей на «Мурене» столовую, мы добрались в полном молчании. Так же ни слова не говоря, Алена выставила на стол супницу и пару рунированных закрытых блюд-термосов. Сняв крышку, она зачерпнула половником содержимое супницы, и до меня донесся умопомрачительный запах сборной мясной солянки. Ложку сметаны в исходящую ароматнейшим паром тарелку, ломоть ржаного хлеба в руку – и вперед! Какой застольный этикет, какие, к чертям, салфетки-приборчики?! Тут язык бы не проглотить!

Расправившись с солянкой, я подвинул поближе одно из блюд-термосов и, откинув крышку, довольно улыбнулся. Щучьи котлеты с разваренным молодым картофелем… у меня сегодня праздник живота, определенно! А во втором? Горячий паштет… и миска свежего овощного салата. М-да, все же берег – это не рейс-пробег, когда порой и банку тушенки разогреть некогда. Балдеж!

Пока я ел, Алена посматривала в мою сторону, и потихоньку ее недовольство таяло, сменяясь удовлетворением от хорошо приготовленного и по достоинству оцененного ужина. Так что к концу трапезы она смотрела уже вполне благосклонно. Но рисковать повторять заход с предложением пошалить я пока не собирался. Сначала надо аккуратно выяснить, что ей так не понравилось.

– Милый, ты у меня, конечно, умный, добрый и вообще самый замечательный, – вздохнула Алена, когда ей, очевидно, окончательно надоело наблюдать за моими хождениями вокруг да около. – Но иногда ты такой дундук!

– Мм? – не понял я, но тут же мотнул головой. – Вот именно! Я – дундук. Пожалуйста, не забывай об этом. И если вдруг я, по твоему мнению, сотворю или скажу что-то не то, прежде чем обижаться, укажи, что именно было не так. Дундук же!

Алена фыркнула, глядя на мою серьезную физиономию, и, не выдержав, рассмеялась.

– Д-договорились.

– Итак, чем я тебя умудрился обидеть? – спросил я, дождавшись, пока невеста справится со смехом.

Она задумчиво посмотрела куда-то в сторону.

– Стоило упомянуть, что братья отправились в бордель, как ты тут же начал ко мне приставать, – медленно, будто сомневаясь в своих словах, проговорила она.

– И?.. – не понял я. – Нам довольно редко удается остаться наедине, не находишь? В полете мне порой и спать-то некогда, не то что… а на берегу… Да что я объясняю, ты и сама все это прекрасно знаешь! Так что удивительного в том, что я решил воспользоваться случаем?! Братья вернутся не раньше завтрашнего утра, мы одни… Что не так-то?!

– То, что со стороны все выглядело так, будто ты меня с бордельными шалавами уравнял, – вспыхнула Алена.

Я только глазами хлопнул от удивления. Где? Как?

– Не понимаю, – честно признался.

– Вижу, – ядовито отозвалась Аленка, но, чуть успокоившись, заговорила ровным тоном: – У тебя словно ассоциация сработала: «Бордель, постель, девка в руках – чего я жду?» Как думаешь, приятно мне было такое вот сравнение в лоб получить?!

– У меня, да? А по-моему, у кого-то другого… – протянул я, когда до меня наконец дошел смысл претензии.

Алена начала медленно пунцоветь, и почему-то мне показалось, что вовсе не от стыда. Совсем не от стыда. Именно поэтому, не дожидаясь явно приближающегося взрыва, я поднялся со стула и, чуть не сорвавшись на ускорение, обогнул стол и прижал к себе недовольно сопящую невесту.

– А если бы они не в бордель ушли, а в кабак? Следуя твоей логике, я как должен был бы отреагировать? Потребовать с тебя пива и закусок? «О, браты нажираются, а мы чем хуже, тащи ключи от бара, сейчас тоже гульнем!» Так, что ли?

– Да ну тебя! – Алена попыталась вывернуться из моих объятий, да кто ж ей позволит-то!

– Милая, запомни раз и навсегда. Нам, мужчинам, не чужды хитрость и коварство, плетение интриг и двусмысленные речи, полные намеков и недомолвок. Но только в общении с себе подобными. Оказываясь перед женщиной, мы перестаем понимать намеки и говорить ими и остаемся открытыми и бесхитростными…

– Дундуками, – вздохнула Аленка.

– Именно, солнце мое. Именно, – промурлыкал я, поднимая невесту на руки.

– Ты что делаешь?! – взвизгнула она.

– Отвечаю честно и без прикрас, как истинный мужчина красивой женщине. Мы поужинали, как того хотела ты. Братьев твоих здесь нет и до утра не будет, как того хотел я. Поэтому сейчас я тебя тащу в спальню. Нужно объяснять зачем или сама догадаешься? Впрочем, нет! Стоп, отставить! Не пытайся догадаться. А то еще чего-нибудь такого нагадаешь, что потом сто лет меня же и не простишь. Лучше я сам объясню. В спальне находится кровать, у меня на руках красивейшая из женщин, которую я хочу до потемнения в глазах…

– Прекрати нести чушь! – рявкнула Алена и заткнула меня… пожалуй, самым приятным образом.

Во-от, другое дело. А то «сравнил, ассоциации…». Тьфу! Дубиной по голове и в пещеру. Я сказал.