Текст книги "Небесный шкипер"

Глава 2
Раз Холмс, два Холмс

Сообщение таможенника, оброненное им напоследок, изрядно меня насторожило, поскольку звучало так, словно участие в караване – единственный на сегодня возможный способ покинуть территорию Норвегии на собственном дирижабле. Что, естественно, меня не устраивало, поскольку, несмотря на указанный в предъявленных документах пункт назначения груза, ни в какую Гренландию я, разумеется, не собирался, а объясняться на полпути с караванщиками, дескать, ребята, извините, но здесь наши пути расходятся… как-то слабо я представляю себе такой разговор. И вопрос этот требовалось разъяснить как можно скорее.

Проводив инспектора и убрав документы в несгораемый шкаф, укрепленный добрым десятком рунных цепей для пущей безопасности, я переоделся в приличествующий для выхода в город костюм и, предупредив Алену об уходе, отправился на сбор информации. К счастью, невеста у меня понимающая, несмотря на случающиеся порой заскоки, и навязывать свое сопровождение в прогулке по городу на этот раз не стала.

Пробежка по залитым ярким солнечным светом улицам, да под прохладным ветром с моря получилась довольно короткой, но познавательной. С полчаса покрутившись в порту, я узнал практически все, что меня интересовало, и информация оказалась обескураживающей.

Саму идею караванов власти Тронхейма воплотили чуть ли не сразу с началом боевых действий в Норвежском море. И их можно понять. Город-то живет с торговли и обслуживания отправляющихся через океан «купцов», и терять деньги на пропадающих без вести дирижаблях местным совсем не хочется. Вот и подсуетились ратушные крючкотворы заранее, чтобы обезопаситься от возможных претензий потерпевших. И все бы ничего, если бы пару недель назад, после все же случившегося нападения на пару излишне самоуверенных торговых «селедок», приписанных к порту Тронхейма, городские власти не ужесточили меры противодействия каперам Эйра и Альбы. Иными словами, прежде рекомендуемый способ передвижения караванами стал обязательным для всех покидающих город судов, чей маршрут предполагает пересечение Норвежского моря. И это была плохая новость.

Казалось бы, кто мешает мне поднять «Мурену» и смыться, никого ни о чем не предупредив? Небо-то большое, а возможностей для преследования у властей Тронхейма не так уж много… но проблема в том, что данные яхты уже внесены в портовые документы, а побег лишь даст норвежцам основание для объявления охоты на «возможного лазутчика», что точно не облегчит нам исполнение заказа Алистера и компании. Оно мне надо, оказаться вписанным в черные списки страны, контролирующей добрую четверть всех северных маршрутов мира?

Впрочем, не могу не признать, что идея сбежать из этого гостеприимного городка некоторое время все же крутилась в моей голове, но по здравом размышлении я ее отбросил и, смирившись с таким, прямо скажем, неприятным оборотом дела, отправился в портовую контору. Именно там, если верить утверждению расспрошенного мною техника, можно было оставить заявку на участие в «походе».

Главный зал портового управления встретил меня суетой посетителей и конторщиков, стрекотом радиотелеграфов, пишущих машинок, висящим над всем этим столпотворением гулом голосов… и табачным дымом.

Курили здесь все! Сосредоточенно лупящие по клавишам печатных машинок конторщики мусолили дешевые, исходящие сизым дымком папиросы, посетители в разговорах с работниками экспрессивно размахивали дымящими трубками, распространяя вокруг душистые ароматы дорогого табака, а те невозмутимо выслушивали претензии возмущенных капитанов и карго-мастеров, аккуратно стряхивая пепел своих сигар и пахитосок в стоящие на стойках пепельницы… Облако дыма, висевшее над головами присутствующих, было таким густым, что рассмотреть лепнину на высоком потолке было совершенно невозможно. Да что там! Оказавшись в этом царстве табачного дыма, я сам не заметил, как потянул руку к левому бедру, и, лишь схватив пустоту вместо ожидаемого спасбаллона, пришел в себя. Оглядевшись по сторонам, я принялся выискивать среди многочисленных конторщиков нужного мне человека.

Нашел.

– Герр Далле? – осведомился я, оказавшись перед стойкой, за которой сидел неожиданно темноволосый, прилизанный тип с тонкими щегольскими усиками… которые в сочетании с узким лицом и выдающимся носом почему-то делали его похожим на крысу.

– Да. Что вам угодно? – отозвался на эсперанто конторщик, подняв на меня взгляд маленьких, словно бусины, черных глаз, лишь добавлявших ему сходства с хитрым грызуном, и затушил тонкую ароматизированную пахитоску.

– Я бы хотел подать заявку на присоединение к уходящему завтра гренландскому каравану.

– Это может сделать только владелец или капитан судна, – лениво произнес тот, открывая какой-то гроссбух и делая вид, что чрезвычайно занят. Мол, пшел вон, не отвлекай человека от работы.

– Я это знаю, – хлопнув по дубовой стойке бюваром с документами, ответил я.

Конторщик раздраженно скривился, но все же закрыл свое чтиво. Смерив меня недовольным взглядом, он взял в руки дорожный бювар и, вытряхнув на стол перед собой кипу бумаг, пустился в их изучение.

– Что ж, – спустя пару минут промолвил Далле уже куда более радушным тоном. – Документы в порядке, отметка таможенной службы присутствует. Свободные места в караване еще есть… не вижу причин для отказа в вашем желании, герр Бюлов. Прошу прочесть и подписать договор, а также заполнить анкету и вот эти формуляры: восемь-а, шестнадцать-дэ, сорок восемь – двенадцать, двадцать три – бис.

Бювар со сложенными в него документами вернулся на стойку, а сверху на него легла внушительная стопка пронумерованных и отпечатанных типографским способом листов. Бюр-рокр-раты!

– А где я могу… – Я огляделся в поисках удобного места для заполнения бумаг, а конторщик неожиданно добродушно кивнул.

– Стол у окна свободен, можете устроиться за ним. Перо и чернила там имеются.

– Благодарю, герр Далле, – кивнул я.

– Не за что, это моя работа, герр Бюлов, – откликнулся тот, вновь открывая свой гроссбух. – Если будет что-то неясно в анкете или формулярах – обращайтесь, я помогу.

На чтение короткого, уже подписанного договора, заключаемого вопреки моим ожиданиям не с наемной охраной, а с ратушей города Тронхейма, и на заполнение этих чертовых бумажек я убил больше времени, чем на поиски информации о караванах! Полтора часа мне понадобилось, чтобы ответить на кучу вопросов и переписать набело пару испорченных формуляров. Но все же я справился с этим мучением и удовлетворенно улыбнулся, когда конторщик, приняв мою писанину, дохнул на огромный штамп и с силой шлепнул им по первому листу анкеты. Такой же шлепок достался и договору, один экземпляр которого тут же перекочевал в бювар к остальным документам. Вот, собственно, и все.

Вернувшись на «Мурену», я обнаружил всю команду на техпалубе, точнее, в оружейной. Что примечательно, Алена, которая недолюбливает «всякие стреляющие штуки», не стала отрываться от коллектива. Когда я заглянул в оружейку в поисках команды, она, устроившись на банке спиной к спине с Федором, сосредоточенно чистила один из двух подаренных ей мною пистолетов. Алексей с Вячеславом приводили в порядок пулеметы, а Федор занимался одной из бронированных «шкур», уж не знаю, чьей именно, поскольку все пять имеющихся у нас высотных костюмов были извлечены из ящиков и лежали тут же, у его ног.

– Интересно, – протянул я, окидывая взглядом открывшуюся мне милитаристскую картинку. – Могу я поинтересоваться, что побудило вас на совершение сего трудового подвига?

– А, шкипер… проходи-проходи, – с нехорошей ухмылкой прогудел Алексей и похлопал ручищей по свободной банке, в шаге от него. И ведь дотянулся же… впрочем, тут ничего неожиданного. Средний из братьев Трефиловых вообще отличается весьма солидной комплекцией, даже на фоне немаленьких Вячеслава с Федором. Ростом под два метра, словно свитый из стальных тросов, в любой потасовке он выступает этаким тяжелым ударным бронеходом. Видел неоднократно. В драке Алексей прет буром, взламывая любое построение противника, а следом за ним в организованный прорыв влетают братья. Не самая сложная тактика, но эффективная, этого не отнимешь.

– Так все же, с чего вдруг такое рвение? – устраиваясь на банке, указанной нашим штатным оружейным мастером и принимая из его рук ящик с еще одним пулеметом, спросил я. – Алексей, как тебе удалось загнать наших пацифистов в свои владения?

После «пацифистов» Алена что-то недовольно буркнула, но язвить в ответ не стала, только еще больше сосредоточилась на чистке своего вооружения.

– Сами пришли, – ровным тоном ответил Леша. Осмотрев только что смазанную Вячеславом затворную коробку, он одобряюще кивнул и договорил: – Вот, глянули на наших соседей по причальному полю и пришли.

– Соседей? – не понял я. – Каких соседей и что с ними не так?

– А то ты сам не знаешь, – фыркнул Федор, но, поймав мой недоуменный взгляд, замолк. А вот старший из братьев молчать не стал.

– Подожди, ты серьезно, что ли? – удивился Вячеслав. – В самом деле не знаешь, кто здесь сейчас гостит рядом с нами?

– Не-ет, – протянул я, уже понимая, что пропустил нечто очень важное.

– То есть это случайность? – пробурчал Федя и тут же мотнул головой. – Да ну, не бывает таких совпадений. Не верю.

– Ри-ик? – Алексей испытующе на меня взглянул, но я только непонимающе развел руками. – Не врет, – произнес он.

– И на поле он их, конечно, не увидел, – скептически фыркнул Вячеслав, а я понял, что начинаю злиться. Эти подозрения не пойми в чем изрядно меня рассердили.

– Так он же ускакал еще до того, как эти… приземлились, – заметила Алена.

С еле слышным треском крутанув барабан своего «цурюктретена»[5]5
  Прозвище небольшого дамского револьвера, основанное на игре слов: «цурюк» – назад, «третен» – наступать. То есть можно перевести как: отойди и ударь, отбеги и наступай, назад-вперед и т. д.


[Закрыть], она довольно кивнула и, отложив вычищенный и смазанный револьвер в сторону, взялась за второй ствол – автоматический пистолет моей собственной выделки, подаренный невесте после одного неприятного случая, происшедшего с нами чуть больше года назад и показавшего, что пяти малокалиберных патронов в ее револьвере порой совсем недостаточно для того, чтобы чувствовать себя защищенной.

– И по возвращении внимания на пару «селедок» по соседству, конечно, не обратил, да? – фыркнул Федор в ответ на замечание сестры.

– Так я же крытой галереей прошел, практически до самой «Мурены», а оттуда поля не разглядишь, – пожал плечами я.

– Понятно, – протянул Алексей. – Ну так ты, как с пулеметкой закончишь, сходи на мостик. Оттуда шика-арный вид на наших соседей открывается.

Пытаться немедленно сбежать, чтобы полюбоваться на разрекламированных Трефиловыми соседей, я не стал. Бесполезно. Алексей не только самый внушительный из братьев, он еще и самый занудный из них. А уж когда речь заходит о его принципах, так вообще туши свет. «Взялся – доделай», как раз один из них. Так что вернет и усадит за работу… и никаких возражений слушать не будет. Да и не принято на «Мурене» спорить с ответственными в их заведованиях. Мои приказы, как шкипера, так и владельца яхты, исполняются без звука. Указания Федора во время общей работы с машинерией тоже не обсуждаются… за исключением тех случаев, когда младший Трефилов по незнанию порол ерунду, но это было давно и неправда. С тех пор он изучил механизмы «Мурены» на ять, так что даже я, ее автор, не рискну с ним спорить по механической части судна. Алене тоже никто не вздумает перечить, если дело касается лечения или вопросов денежного обеспечения. Вячеслав же… ну, рулевому особо командовать некем, но он ведь еще и должность каптенармуса исполняет, соответственно, в его заведовании находится фактически все корабельное имущество, за исключением камбуза, наполнение которого продуктами как-то незаметно легло исключительно на мои плечи.

В общем, пришлось мне сначала закончить чистку и смазку «пулеметки», как прозвал мое изделие Алексей, и лишь потом отправляться на мостик. И вот здесь я понял, откуда у команды вдруг взялась такая тяга к оружию.

На поле, метрах в трехстах от нас, покоились два дирижабля. Но это были не привычные каботажные «селедки» и даже не «киты» вроде пресловутого «Феникса» Гюрятинича. «Акулы» – каперские дирижабли! Вооруженные не хуже какого-нибудь военного рейдера, да, по сути, ими же и являющиеся, разве что несколько устаревшие… но позволить себе купить современный боевой дирижабль не могут даже самые обеспеченные из охотников за удачей, как они себя называют… на мой взгляд, слишком пафосно.

Казалось бы, и что здесь такого? Ну стоит на приколе пара каперских «акул», какое нам до них дело? Вон и в Меллинге и на Шетландах от этой братии не протолкнуться, и ничего, завидев их, ни я, ни моя команда за стволы не хваталась. Но сейчас… сейчас я сам с трудом удержался от того, чтобы долбануть из всего бортового по этим дирижаблям. Вот как увидел эмблемы с перекрещенными синими палашами на их куполах, так и зачесались руки. И черт его знает, как бы я справился с собой, если бы не беззвучно оказавшаяся рядом со мной Алена. Подкатилась под бочок, обняла, прижав бедром руку, уже потянувшуюся было к приборной доске, и замерла. Только ее присутствие и молчаливое участие удержали меня от большой глупости. А я готов был ее сделать, и команда меня бы поддержала… и не только потому, что приказы шкипера не обсуждаются. Они и сами уже неоднократно видели работу «Палашей», и никакой жалости к этим пиратам, прикрывающимся каперскими патентами, не испытывали. Так что прикажи я сейчас поднять «Мурену» в воздух, расчехлить стволы и врезать по этим гиенам из всего доступного вооружения – Трефиловы бы выполнили этот приказ без сомнений и колебаний.

– Успокоился? – тихо проговорила Алена. – Глупости делать не будешь?

– Да. Спасибо, милая, – ответил я, чувствуя, как ослабла хватка невесты и как отпускают меня накатившие тяжелой багровой волной гнев и ярость. Медленно, нехотя, со сдавленным рычанием, но отступают. С силой потерев ладонями лицо, я, в свою очередь, стиснул девушку в объятиях и нежно поцеловал ее в губы. Клин клином вышибают, так ведь говорят, да? Что ж, попробуем перебить одни эмоции другими. – Спасибо. Обещаю, никаких глупостей… сегодня.

– Ну хоть так, – с деланым смирением вздохнула она, пытаясь освободиться из моей хватки. Тщетно, разумеется.

– Рик, пусти, – пробормотала Алена.

– Мм?.. Не-а, – помотал головой я и, пока она не начала всерьез выкарабкиваться из моих объятий, подхватил ее на руки.

– Ты что делаешь? – возмутилась девушка.

– Мне срочно нужно развеяться, – объяснил я, перешагивая через комингс.

– Рик! Не смей! Поставь, где взял! У меня еще дел полно! Кто вам обед приготовит, питекантроп?! – заколотив меня кулачками по плечам, зафырчала Алена. – Ри-ик! Ты обещал, что не будешь делать глупостей!

– Глупостью было бы уничтожение этих уродов прямо в порту Тронхейма! – ответил я, Воздухом распахивая дверь нашей каюты. – А я собираюсь заняться делом прямо противоположным. Не разрушением, а созиданием, так сказать!

– Ри-ик! Какое еще, к чертям, созидание?! – В голосе Алены послышался натуральный испуг, когда она поняла, что я имел в виду. Или подумала, что поняла? – Ты что задум… нет! Не вздумай! Рихард Бюлов, официально заявляю: мне рано становиться матерью! Созидатель, чтоб тебя!

– Ну… тогда хоть потренируемся, – пробурчал я, ногой захлопывая дверь каюты.

– Обедать будешь в ужин, – фыркнула Алена и, все же вывернувшись из моих рук, скользнула к кровати, по пути избавляясь от лишней одежды.

Проследив, как за буянящей парочкой закрылась дверь шкиперской каюты, Федор покачал головой и белкой взлетел по трапу, ведущему на техпалубу.

– Ну что там? – спросил Вячеслав, едва младший Трефилов вошел в оружейку.

– Атака на «Палашей» отменяется, – с немного напряженной ухмылкой заявил Федор. – У нашего шкипера нашлись дела поважнее… но есть и плохая новость.

– Какая же? – поинтересовался Алексей, оторвавшись от чистки монструозного четырехзарядного револьвера совершенно дикого калибра в шесть линий.

– Обеда не будет, – вздохнул Федя. – Кок ангажирован шкипером до самого ужина.

– М-да… с одной стороны, мне все еще очень хочется пожать нашему командиру… шею. С другой – не могу не заметить, что Алена нашла лучший способ убедить Рика не делать глупостей, – пробормотал Вячеслав. Как старший из братьев, он испытывал к самой младшей представительнице их семьи почти отеческие чувства и до сих пор с некоторым трудом воспринимал ее далеко не платонические отношения со шкипером «Мурены».

– Знаешь, судя по тому, что я видел, – протянул Федор, не удержавшись от небольшой подколки, – это не она нашла способ его успокоить, а Рик решил перебить горечь сладостью. Питекантроп, как она его назвала, просто схватил Аленку и уволок в пещеру.

– Малек ты еще, Федька, – прогудел Алексей, а когда братья недоуменно взглянули на него, весело усмехнулся. – Запомни, мужик может уговорить девку, переупрямить или переспорить. Но убедить… это не по нашей части. А вот девка, если она умная, любого мужика убедит в чем угодно, притом так, что тот и не поймет ничего, если она сама того не захочет. Аленка же у нас в матушку пошла, а та – умнейшая из женщин, согласись?

– Завел шарманку, – закатил глаза Федор. Циничный взгляд среднего брата на отношения между мужчиной и женщиной был известен всем Трефиловым, так что произнесенные им сейчас слова не стали для Вячеслава и Федора откровением.

– Не веришь? А хочешь, расскажу, как там дело было? Ты же все происходящее своими глазами видел, вот и скажешь, прав я или нет, – вскинулся Алексей.

– Ну-ну, – фыркнул младший Трефилов, но все же кивнул. – А давай!

– Даю, – усмехнулся Алексей. – Стоял, значит, наш шкипер у обзора и прикидывал, как бы половчее обе «акулы» одним залпом накрыть, да после из Тронхейма удрать не поцарапанными. А тут Аленка к нему под бок подкатилась, обняла, прижалась грудью, да и замерла тихонечко. Помолчала, помурчала, погладила жениха в разных местах… Рик и поплыл. Подхватил невесту на руки и понес в каюту. Прав я? По глазам вижу, прав. Ну так кто кого и в чем убедил?

– М-да… тебе бы в детективы идти, Леш, – покрутил головой Федор под нервный смешок старшего из братьев.

– Мне и в канонирах неплохо, – отмахнулся Алексей и как ни в чем не бывало вернулся к чистке револьвера.

Глава 3
Есть многое на свете, друг Горацио…

Сообщение о времени вылета и нашем месте в караване пришло на радиотелеграф в седьмом часу утра, аккурат во время дежурства Вячеслава на мостике. Он и вручил мне ленту телеграммы, едва я, проснувшись и приведя себя в порядок, вошел в рубку. Прочитав послание, отправленное с рейдера «Бреслау», я отпустил Вячеслава с вахты и занялся подготовкой «Мурены» к вылету. Минута – и по палубам яхты разнесся тихий гул компрессоров насосной системы, откачивающей «лишний» газ из баллонетов купола. Еще одна – и развернувшийся на полную «зонтик» энергосборщика подал энергию на накопители, а корабельная «вопилка» над моей головой, захрипев, донесла голос Федора, отчитывающегося по готовности машин. Тут же и Алексей подключился, с докладом по своему заведованию. В общем, к тому моменту, когда Алена позвала нас на завтрак, яхта была полностью готова к взлету и… любым неприятностям в ходе полета. А в том, что таковые возникнут, я не сомневался, сама ситуация располагает. Да и погодная сводка, разосланная «башней» по дирижаблям каравана, отнюдь не обещает чистого неба. Ну, хоть шторм не напророчили, предсказатели!

Посмотреть, как поднимается в воздух огромная флотилия каботажников, собралась целая куча зевак. Что ж, их можно понять. Даже в большом портовом городе нечасто увидишь, как три десятка дирижаблей взлетают один за другим и, выстроившись в две колонны, исчезают в облаках. Красивое зрелище, должно быть. Да и с мостика «Мурены» вид открывался не хуже. Вот только мне было не до восхищения. Сначала подъем в непривычной обстановке, потом построение в походный ордер, чего я тоже раньше никогда не делал. Да и первые четыре часа полета выдались довольно нервными, поскольку, как выяснилось, не один я не мог похвастаться опытом работы в линии. Ну и соседство с некоторыми представителями небесного племени не доставляло мне удовольствия. Никакого!

Стараясь удержать яхту на своем месте в походном ордере, я нет-нет да и бросал взгляд в сторону ближайшего из дирижаблей конвоя. Всего наш караван сопровождало четыре рейдера, по паре на каждую колонну, в голове первой был флагман наемников – тяжелый рейдер «Бреслау», в хвосте второй шел его брат-близнец «Эмден». И по паре легких рейдеров на колонну – подгонялой отстающих первой колонны шел «Штральзунд», а вторую колонну возглавлял «Майнц». Командир этой эскадры явно демонстрировал свою принадлежность к рейху, но меня бесило не это… а проклятые синие палаши на эмблемах всех четырех наемников. Четверо из пяти оставшихся «на плаву» – здесь! Только руку протянуть… а нельзя. Сейчас нельзя. Но, черт возьми, клянусь, что по завершении заказа вернусь сюда и отправлю их на воссоединение с теми пятью собратьями, что давно ждут их… в аду!

– Рик, не злись. – Ладошка Алены легла мне на плечо аккурат в тот момент, когда я отвел взгляд от парящего в полумиле от нас «Эмдена».

– А я вовсе не злюсь. Я радуюсь, можно сказать, – криво усмехнувшись блеклому отражению в обзоре, ответил я и, заметив недоумение, мелькнувшее на лице невесты, пояснил: – Теперь можно не рыскать по всем портовым клоакам мира в поисках этих уродов. По крайней мере четырех из пяти оставшихся точно.

– Ты же не собираешься… – нахмурилась Алена, но я ее перебил:

– Нет, конечно. Не сейчас. А вот после завершения заказа, думаю, можно будет выйти на охоту.

– Как ты это себе представляешь?! – возмутилась она. – Одна яхта против четырех рейдеров, работающих в одной связке?! Сам же понимаешь, раз они подрядились на эту работу, то поодиночке их не застать! А выходить сразу против всех… ну, собьем мы одного, может, двух при очень большой удаче, но остальные-то зевать не будут! Зальют огнем, и никакая маскировка нашу яхточку не спасет!

– За кого ты меня принимаешь? За безрассудного идиота? – фыркнул я. – Естественно, я не собираюсь лезть на всю эскадру одной «Муреной». Но придумать что-то можно… и я придумаю, обещаю. А пока… По-моему, кто-то забыл о своих должностных обязанностях.

– А?

– К столу, стажер! – рявкнул я, и Алена с писком исчезла за моей спиной. Услышав, как защелкали верньеры настройки на навигацком столе, я усмехнулся. – Штурман, приборы!

– Пятьсот, – недовольным тоном отозвалась она.

Не понял.

– Что «пятьсот»? – спросил я недоуменно, одновременно пытаясь понять, что именно старается донести до моего сознания, гуляющий за бортом Ветер.

– А что «приборы»? – с легкой насмешкой в голосе ответила девушка.

Язва. Больше никогда не буду рассказывать ей анекдоты! Вот надо ей именно сейчас демонстрировать свое упрямство?

– Алена, – угрожающе протянул я.

– Ну что еще?! – воскликнула моя невеста и, вздохнув, забубнила: – Курс прежний, высота та же, скорость пятьдесят два узла, снос по ветру – шесть к штирборту… Плетемся в цепочке, как верблюды по пустыне.

Ну да, поддерживать более высокую скорость в ордере… это к военным. Обычные «купцы», не привычные к хождению в линии, на такой фокус просто неспособны. Нет опыта, нет знаний, да и поворотливости дирижаблей не хватит. Все же каботажные «селедки» – это не боевые «акулы».

– Барометр? – вновь прислушавшись к шепчущему о чем-то важном Ветру, спросил я.

– Э-э-э… барометр падает. Или нет? – спустя секунду донесся до меня чуть растерянный голос Алены, а следом шелест страниц штурманского блокнота. – Точно падает, Рик! Шторм? К нам идет шторм, да?

– Скорее, мы идем к нему. Так, бегом по отсекам, проверь крепления. Заодно заглянешь к братьям, пусть тоже осмотрятся и закрепят все, что можно, по-штормовому, – приказал я, и Алена, отбросив игры, умчалась прочь с мостика.

Да, весеннее Норвежское море – это не озеро Балатон в июле. Тут погода меняется по пять раз на дню, и шторма – явление такое же непременное, как восход и закат, но куда более внезапное. Так что нет ничего удивительного, что и мы вляпались в эту «радость», едва покинув Тронхейм.

Проверив данные с приборов, я остановился перед радиотелеграфом и, на миг задумавшись, решительно взялся за ключ. Не будь здесь «купцов», я бы и не подумал предупреждать наемников о приближающемся шторме, но каботажники-то ни в чем не виноваты! А мое предупреждение вполне может спасти кому-то из них жизнь.

Ну предупредил… да. А толку-то? Слухи о том, что яхтой «Морай» командует шкипер-малолетка, успели разойтись по каравану еще до взлета. Спасибо тому напомаженному конторщику! Почему ему? А больше некому!

В общем, к моим словам капитаны «селедок» отнеслись без должного внимания. А командир наемников, Карл Дениц, и вовсе не поленился отбить открытым ключом, то есть так, что телеграмму получил весь конвой без исключения, откровенно издевательскую матерную отповедь на немецком. Придурки, хоть бы на барометры свои взглянули, прежде чем паникером обзывать… Что ж, была бы честь предложена. Свой долг я исполнил, а что будет дальше… пусть решает Борей!

Тут мои губы невольно расплылись в злой усмешке. А ведь это даже неплохо! Не придется ждать ночи и сваливать в темноте, а значит, и риск оказаться в черном списке дирижаблей, которым запрещено нахождение в небе Норвегии, сводится к минимуму. А что? Малолетка получил выговор за паникерство, вспылил и… свалил. А буде возникнут у кого-то какие-то вопросы или претензии к покинувшему ордер шкиперу, так я телеграмму командира конвоя предъявлю в доказательство причин своего демарша. И плевать, что назовут вспыльчивым молокососом. Зато никаких подозрений в незаконной деятельности и никаких запретов на пребывание в небе Норвежского протектората.

Вновь застучал ключ, в открытую отбивая не менее издевательский ответ Деницу. Полюбовавшись на распечатанный аппаратом текст, я подклеил его в книгу радиста прямо под матерной тирадой командира пиратов-наемников и отключил оповещатель радиотелеграфа, чтобы не мешал своим возмущенным звоном. А в том, что Дениц непременно пожелает высказать мне все, что думает, я не сомневаюсь, в выражениях-то я, следуя его примеру, не сдерживался. Ну так он сам виноват, думать же надо, чему детей учишь! В общем, пошел он к черту! Все. Можно выходить из ордера. Я взялся за трубу переговорника и врубил корабельную «вопилку».

– Внимание, экипажу приготовиться к маневру. Держитесь крепче, мы покидаем эту сцену, – весело сообщил я Трефиловым и плавно потянул РИВ на себя, одновременно увеличивая ход «Мурены» до максимума, под звонкое треньканье корабельного телеграфа, стрелка которого тут же переместилась на значение «самый полный вперед».

Яхта легко взмыла над колонной дирижаблей и, закладывая широкую восходящую дугу, устремилась в густеющие облака. «Штральзунд», замыкавший нашу линию, попытался было рвануть следом, но уже через пару минут вернулся в строй, очевидно одернутый приказом командира конвоя. Я же указал влетевшей на мостик Алене на радиотелеграф. Та недоуменно нахмурилась.

– Будешь читать переговоры Деница с его людьми, – пояснил я. – И не забывай подклеивать все входящие в книгу. Она нам потом может понадобиться.

– Э-э-э… все читать? – неожиданно покраснела Алена, пробегая взглядом по ползущей из аппарата телеграмме.

– Мат можешь опустить, – фыркнул я.

– Тогда… капитан Дениц загадочно молчит, – поддержала мой смешок невеста, аккуратно разрезая ленту телеграммы на части и не менее аккуратно помещая ее в книгу радиста. Нет, точно пора завязывать с анекдотами. Впрочем, Аленка тут же посерьезнела. – А теперь какой-то Ирвинг приказал вернуть «Штральзунд» в линию и… Рик, цитирую: «Разберемся этим мальчишкой Гренландии зпт если он туда все же доберется тчк».

– Отлично! – ухмыльнулся я, вновь хватаясь за трубу переговорника. – Внимание экипажу. Боевая тревога! Повторяю, боевая тревога! Жду доклада.

– Боевая готова! – почти тут же отозвался Алексей, в голосе которого явно слышались нотки предвкушения. Ну да, этому лишь бы пострелять вволю из чего-нибудь большого и громкого… или хотя бы просто большого.

– Ходовая готова! – послышался голос Федора.

Замечательно. Я повернулся к застывшей на месте радиста и уже успевшей открыть приборную панель наводчика Алене. Та поймала мой взгляд и вздохнула.

– Да готова я, готова.

Ну да, не любит девушка войну. А кто любит? Покажите мне такого глупца!

– Не волнуйся, Ален, – улыбнулся я. – Воевать мы сегодня не будем. Обещаю!

Щелчок тумблера, и «Мурена» резко потеряла привычные цвета, словно растворяясь в белесой мути облаков. А вот теперь можно и выйти из «перины».

– Вячеслав, подойди на мостик! Ты мне нужен у навигацкого стола, – произнес я в переговорник и, не дожидаясь недовольного ворчания Алексея, пояснил: – Все равно артиллерию мы сегодня использовать не будем. А с торпедами, если что, твой брат и сам справится.

– Рик! – возмущенно воскликнула Алена. – Ты же говорил, что не собираешься воевать!

– Не собираюсь, – пожал плечами я. – Но если представится случай, ссадить один из этих рейдеров не поленюсь. Не волнуйся, солнышко, я осторожно. Никто ничего и не поймет. Чик-пуф, и все. Нас даже не увидят, обещаю!

– Рихард Бюлов, ты… ты невыносим! – недовольно произнесла моя невеста и, демонстративно отвернувшись, уперла взгляд в зеркало перископа. Ну и ладно.

От разглядывания обиженной девушки меня отвлек шум шагов. Вячеслав ввалился на мостик и, оглядевшись по сторонам, уставился на меня.

– Вставай к столу, следи за обстановкой и перемещением конвоя, – скомандовал я, и Трефилов занял место штурмана. – Отметь точки рейдеров, чтоб потом не путать их с «селедками». А потом подменишь меня за штурвалом.

– А мы можем их перепутать? – удивился Вячеслав, тем не менее выполняя приказ.

– Во время шторма? Легко, – кивнул я и, заметив взгляды брата и сестры, пожал плечами. – Что вы на меня так смотрите? Да, я намерен дождаться начала шторма, прежде чем начать действовать. А вы думали, я пойду в атаку при свете дня, так, что ли?!

– Мм… да? – с нервной улыбкой отозвался Вячеслав.

Я оглянулся на Алену и, заметив в ее глазах согласие со словами брата, вздохнул.

– Ну замечательно! Собственная команда считает меня конченым идиотом. Дожил, называется, – расстроенно произнес я. – И чем же, интересно, я заслужил такое мнение?

– Мм… может, тем абордажем недобитого «Кельна»? Когда ты прыгнул на своей кошмарной раме прямо на его купол, без всякой страховки? – произнес Вячеслав.

– Или тем, как ты утопил в Северном море «Шмеля», протаранив его на украденном в парящем Франкфурте шлюпе прямо во время вывода «акулы» из ремонтного дока? – подхватила Алена.