Текст книги "Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера»"

***

Компания с полночи просидела в «Приюте Валькирии». Разговоры велись о том о сем.

Владелица оказалась охочей до беседы, интересовалась всеми последними новостями и сплетнями.

Изредка общение прерывалось помощниками, приходившими за указаниями или с отчетами.

Робот, не обремененный половыми инстинктами, преимущественно молчал. Наблюдал, как его подопечный погружался в пучину женского коварства.

Объективный наблюдатель со стороны мог бы заметить: шансы Александра на интересное продолжение знакомства становились совсем уж призрачными.

Екатерина играла с лейтенантом, как кошка с мышкой, распаляя в нем чувства и оставаясь холодно-неприступной, пресекая все дальнейшие попытки и поползновения.

Упрямец не сдавался.

Эту бы энергию да в мирных целях!

Посетители разошлись. Концертная программа давно закончилась.

Цыганский вожак подошел к Екатерине, поклонился, что-то передал в руки и заговорщически подмигнул Феликсу:

– Нихт капитулирен! Уважаю!

Хозяйка бара довольна вниманием. Но всему рано или поздно приходит конец. Она попыталась довольно учтиво исчезнуть.

– Могу ли я вас проводить? – предпринял решительную попытку Александр. Пил он мало, но пьянел совсем по другой причине.

– Что ж, пожалуйста! – женщина была удивлена проявленному упорству. – Не забудем Феликса. Бедняга, кажется, подсадил все батареи! Я скоро!

Екатерина вышла.

Александр встряхнул задумавшегося приятеля.

– Что, уже?

– Да какое там!

– Не срослось?

Взгляд лейтенанта на мгновенье потускнел, но потом вновь зажегся. Хозяйка вернулась в обычном платье (и когда успела переодеться?). Впрочем, повседневная одежда, минимум косметики были тоже ей к лицу.

Звероящер, на сей раз без оружия, нес в лапах большой плащ с капюшоном. С утра на улице прохладно.

Процессия двинулась к выходу.

У стойки печальный охранник-мармонит привстал, поклонился и грустным взглядом проводил хозяйку и ее спутников:

– Всего доброго, приходите еще…

– Адольфо, присмотри за ребятами и узнай, как там Грульго!

– Да, госпожа… – он подчеркнуто вежливо вновь раскланялся с Екатериной и с какой-то тоской и жалостью посмотрел на ее спутников.

Два товарища прошли немногим более полумили, не понимая, куда и с какой целью двигались. И если Александр на что-то еще надеялся, то для Феликса все стало почти ясно. Он с минуты на минуту ожидал подвоха – вроде десятка местных бандитов за углом.

Да еще проклятые пакеты с местными цацками!

Екатерина ушла вперед от своих провожающих и неожиданно свернула к храму Альдебаранского Патриархата. Челнок стоял на улице, предназначенной как раз для временного пребывания таких вот кораблей-скитальцев.

Грешная двоица остановилась. Место было уж слишком «злачным».

– А стоит? – Феликс крайне удивлен конечной точке маршрута. – Командование узнает – головы не сносить!

– Снявши голову, по волосам не плачут! Три дня осталось от увольнительной…

Поклажу спутники оставили у входа под надзором усталого дьячка.

***

Отец Борис только что закончил раннюю службу. Немногочисленные прихожане разошлись. Столица в период проведения карнавала не располагала к духовным исканиям.

У иконостаса в полумраке стоял толстенький инопланетчик в костюме и шляпе-цилиндре. Роскошные кошачьи усы, шерсть и блестящие в полумраке глаза дополняли облик визитера. Он переминался с ноги на ногу и делал вид, что рассматривал голографические изображения икон, стилизованные под древних авторов. Характерная, приметная внешность. Давний знакомец еще со времен путешествия священника до Потёмок.

Отец Борис хотел было напомнить захожденцу о головном уборе, когда тот сам снял старомодную шляпу. И мурчащим басом спросил:

– Что-то у вас в приходе народу немного, а, отче? Не тянет аборигенов к святыням-то?

– Свято, сын мой, не там, где людей густо, а там, где грехам пусто! Мы же открыты каждому приходящему в дом Господень.

– Однако! – с чувством уважения произнес посетитель, сраженный логикой отца Бориса. – Пожалуй, я бы вновь зашел к вам на проповедь. Как закончу дела.

– Милости просим! Во имя Господа. – Ответил священник.

– Друга проведаю, что-то он там застрял. Бывайте, ваше преподобие! – усатый толстячок мягкой походкой выкатился из корабля.

Отец Борис прошел внутрь храма.

– Бывайте! – донеслось уже с улицы.

Василий подумывал о том, чтобы закрыть ворота за инопланетчиком, но в проем проскользнула женская тень в платке и плаще. Взяла в церковном автомате несколько свечей и прошла внутрь к иконам.

«Опять она, некстати!» – киборг обратился к священнику, чтобы напомнить о прихожанке. Вход остался без присмотра.

– Отец Борис, тут к вам, кажется, посетители… Я, пожалуй, пойду проверю реактор…

Киборг удалился в подсобное помещение. Священник направился к выходу.

С улицы тянуло леденящим утренним холодом. В дверном проеме появлилась высокая темная фигура…

– Клац-клац! – так щелкал затвор автомата.

Четкий строевой шаг (его священник помнил с самого детства). Стремительная тень в черной броне с красной звездой. Неумолимая воля, ненависть к классовым врагам. Отсутствие жалости и сострадания.

Палач. Убийца. Человек.

Перед мысленным взором промелькнули картинки минувших лет.

Отец и мать, старшие братья и сестры.

Подвал. Бетонная стена. Стук металлических ступней штурмовиков, спускавшихся по лестнице. Распластанное, измятое тело дьячка-киборга, прошитое очередями пулеметов.

Минуло четыре десятка лет. И теперь прошлое воскресло, неумолимо надвигалось, заставляя сердце сжиматься, а душу – цепенеть. То же лицо, та же походка.

Наваждение!

«Изыди!» – отец Борис сотворил про себя краткую молитву. Заставил себя сделать шаг навстречу молодому человеку.

– Нечасто офицеры Республики жалуют нас посещением. Да и в такой компании!

– Мы всего лишь туристы! – Александр пытался было завести старую песню. Он оглядывал полутемные помещения храма, выискивая Екатерину.

Следом за ним, опасливо озираясь, зашел Феликс. Революционному роботу пребывание в месте отправления религиозного культа явно не по нутру.

– И все же что вас привело? Даже не знаю, как вас называть и величать, чтобы не обидеть!

– Да как хотите. Я – Александр, это – Феликс. Республика не находится в состоянии войны с Империей.

– Но и мирный договор не подписан…

– Соглашение о прекращении огня действует почти пятнадцать лет… Не вижу ничего предосудительного! – вмешался робот, начавший уже раскаиваться по поводу ранее данного опрометчивого обещания. Сопровождать друга на богомолье он не нанимался.

– Кроме того, у вас могут быть проблемы с руководством! – продолжил настаивать священник.

– Трехгорье – нейтральная планета! – ответил Александр. – И мы вольны посещать любые места.

– И все же что вас привело в храм Господа? – священник не был настроен на проповедь и желал как можно скорее выпроводить незваных гостей.

– Да так, ищем кое-кого… из нашей компании!

– Ну, кое-кого вы нашли!

– Девушка!

– Какая? Откуда? Здесь нам не по чину! – священник начал догадываться, что к чему. – Храм Божий не место для свиданий! Хотя я не знаю, что там у вас в Республике и какие вертепы вы там понастроили!

– Зато мы не уродуем сограждан… ради благих целей и обещаний бессмертия! – Феликс решил взять разговор в свои руки, указывая на вошедшего и безмолвно стоящего за спиной священника киборга.

Василий прятал свои мощные механические руки за спиной. Кто знает, что в них могло быть?

– А кто свои права и свободы отдал на откуп машинам? – вразрез спросил священник Александра.

– Власть в Республике принадлежит народу; искусственный интеллект обеспечивает лишь управление. – Офицер втянулся в политический спор.

– А еще роботы не берут взяток, – с апломбом добавил Феликс, вставая рядом с подопечным, – коррупция есть форма существования чиновных человеческих тел!

– Тут я с вами соглашусь, особенно насчет последнего! – поддел Александра и робота священник. – А как насчет Идеи, выполнение которой связано с миллиардными жертвами… или издержками классовой борьбы, не так ли вы это называете?

– Не мы начали революционный террор. Но в ответ на челноки с кобальтовыми бомбами, – возразил Александр.

– Мы подержали, а потом и возглавили восстание. Чтобы привести его к победе и не дать заглохнуть росткам демократии и социализма, как тогда, на старой Земле! – робот перешел в атаку.

– И вновь повторили ошибки прошлого. Бог отвернулся от…

– Не надо про священные сказки! Про ту лапшу, которую вы вешаете наивным аборигенам! – завелся лейтенант.

– Увы, господа-товарищи, тут я попрошу вас покинуть храм… Я могу быть объектом каких угодно насмешек и оскорблений! Но не Дом Божий!

– Мы погорячились! – за Александра ответил Феликс. – И приносим извинения.

«Какой вежливый робот! – Василий молча наблюдал за перепалкой, готовый по первому знаку отца Бориса выпроводить непрошеных гостей. – И что там они начали им в головы закладывать?»

Начавшийся было конфликт, похоже, пошел на спад.

– Мир слишком ценен, чтобы его разрушать, – нравоучительно, копируя манеру священника, произнес Феликс.

– Увы мне, ввели во грех! Буду рад видеть как гостей, но не проповедников. Слишком большая пропасть лежит между нами! – священник развел руки и замолк.

– Ловлю вас на слове. В здешних местах людей мало. И нужно держаться друг друга, несмотря на разногласия! Честь имею! – почти без сарказма ответил Александр. – Феликс, пойдем!

Офицер развернулся, взял робота за плечо.

Утреннее солнце едва начало прогревать воздух. Бледные тени двух лун Трехгорья растворились на фоне небесной лазури. Надежда найти Екатерину исчезла совсем.

Священник услышал шорох за спиной. Обернулся.

– Спасибо вам, отец Борис! Я не знала, как от них отделаться! И… извините меня! – облик Екатерины, ее тон и манера общения изменились кардинально. Теперь она само смирение и сдержанность. – Я не знаю, что им от меня нужно!

Женщина выглядела испуганной и затравленной.

– Всем им нужно одно! Истину говорю тебе, не по благодати Божьей ты место для работы выбрала! От таких знакомств лучше беречь себя!

– Отец Борис, я всего лишь администратор! – настолько естественно и эмоционально воскликнула женщина. И как бы усилием воли заставила себя, виноватую посмотреть священнику в глаза.

– Трехгорье – специфическое место! И порядочной девушке стоит уехать из этих краев. Или найти достойного человека…

– Еще раз спасибо! Я обязательно постараюсь выполнить ваш совет! – Екатерина приложилась к руке священника. – Всего вам доброго!

– И тебе Благодати Божьей, дитя мое!

Киборг Василий угрюмо смотрел вслед Екатерине. Женщина упругой, легкой походкой прошла через запасной выход.

– Всего в жизни повидал! И грешников, и праведников, но ей – не верю!

– Подслушивал? – отец Борис сокрушенно вздохнул. – И откуда в тебе, Василий, столько злобы!

– Нет в ней веры, одна обманка! – гнул свою линию киборг. – Нутром чую!

– Неужели?

– Такой типаж, упаси Бог от знакомств!

– А по-моему, как раз стандартный случай! Коварный мужчина подло обманул, оставил.

– Она так вам сказала?

– Все, что слышу на исповеди от прихожанина, – священник смотрел на служку с укоризной, – остается между нами и Богом! В одном ты прав: туманно прошлое этой женщины!

– Да не похожа она на доверчивую провинциалку! Отче, вы в людях не разбираетесь!

– Тут ты прав, Василий, Господь меня таким даром не наградил. Не сподобился! Да может, оно и к лучшему! Как увидел давешнего лейтенанта, прости Господи, такое нахлынуло!

– Вы бы отдохнули со службы, батюшка! – Василий заботливо взял священника за руку. – Мы тут с уборкой сами справимся. А вам и прием, и вызов в администрацию!

– Что за вызов?

– Да так, просьба, скорее, просьбишка от местных поступила. Поймали какого-то душегубца. Судить будут!

– И?..

– Так тот священника требует. Уже третьего забраковал.

– Что за планета! Что ни день, то искушение!

– Я им ответил: вы заняты, надо готовиться к встрече с архиепископом!

– Ну уж нет! Давай канал. Или нет. Напиши, буду через три часа. – Отец Борис требовательно относился к своей работе. – Усталость усталостью, но долг пастыря!

– Отдохнули бы пару часиков! – настаивал киборг. – А там я за руль сяду! На гравицикле быстро домчим!

***

Удивительна природа разума, обитающего в живых существах и в искусственных организмах. Похожую речь о зигзагах судьбы вели Александр с Феликсом, когда парочка понуро брела по утренней улице к отелю.

– Зря мы туда зашли! – сокрушался робот по поводу «Валькирии».

– Феликс, ты не представляешь, какая женщина!

– Да вы, батенька, ку-ку! Совсем двинулись! – робот перешел на менторский тон. – Чем она вас так зацепила? Мой химанализатор не обнаружил никаких феромонов!

– Бывает… у нас, у людей. Идешь – и раз! Все, клинит!

– И что? Таких в каждой таверне на Лире по десятку на брата найдешь! Бабы, они все одинаковы! Хвала Создателю, неважно имперскому творцу или нашему Высшему разуму, мы не имеем подобных пристрастий!

– Слушай, не был бы ты роботом, комиссаром и моим другом, дал бы в морду! Женщина – либо огонь, либо загадка, а когда все вместе – ты обретаешь смысл и проявляются чувства жизни, стремление…

– Барин, как говорят имперцы, жениться вам надо! – Феликс быстро включил обиду в эмоциях. – Подобные колоброды до добра не доведут! Чуют мои потроха стальные, не по природе ты цель себе выбрал! Ни проку, ни удовольствия, одна головная боль.

– Ты как нянька! За какие такие заслуги капитан нас вместе поставил?

– Ни барменша эта, ни священник не те, за кого себя выдают!

– Откуда ты взял, что они заодно?

– Да уж больно ладно все выходит. Как в книжке, что ты читаешь между вахтами! Увидел женщину – и решил поиграть в рыцаря.

– Имею право! – возразил лейтенант.

– Налево! У нее нутро пустое, холодное, ни тебя, да никого не согреет, хоть ты расшибись!

– А ты-то откуда знаешь? Ужель разжился новыми программами? Сексопатолог хренов! – проговорил Александр возмущенно.

– Да уж поверь, никто по своей воле не будет в Потёмках околачиваться да носить все эти тряпки!

– Вечно ты, Феликс, крамолу во всем ищешь!

– Нас звероящеры в капусту покрошить могли – никто бы и не пикнул! Громову по дипломатической линии выговор, а нас – с концами и под списание. – Многозначительно заметил робот.

– Так не покрошили! – возразил человек.

– Значит, корысть имеют! – продолжил Феликс заговорщическим тоном.

– А что со священником? Он-то тут при чем. Вполне себе недалекий, отстраненный от жизни дед. Несет ахинею местной братии, а те и рады!

– И в подручных у него боевой киборг!

Александр призадумался, вспоминая встречу. Но потом махнул рукой, рассмеялся и с укоризной продолжил:

– Неужто? Ты в баре точно ничем запрещенным не догонялся? Или со своей работой с древними реликвиями на старинные вирусы не подсел?

– Я-то эту породу знаю. Они еще до Революции считались цепными псами режима.

– Киборг как киборг. Обыкновенный, православный!

– Ох и зря мы все затеяли! – робот чуть не выронил пакеты с сувенирами. – А кто виноват? Не мог подождать до центральных миров? Давление, типа, сбросить решил?

– А хоть бы и жениться! – мечтательно произнес Александр. – Да на ком?

– А не мое дело, право. Я могу рассуждать чисто теоретически, но «концом» надо думать в последнюю очередь! – робот нравоучительным голосом, полным знания правды жизни, произнес:

– Та женщина, которая за тобой пойдет – несмотря ни на что, на статус, на звание – и примет тебя таким, какой ты есть, и есть твоя судьба!

– Не думал, что ты такой романтик, Феликс, опять Ефремова на ночь глядя перечитывал? «Таис Афинская»?

– Зато ты конченый циник. Оттого и страдаешь каждый раз, нарвавшись на пустышек!

– Да какая пустышка, дамочка в самом соку! Соскучилась тут со своими игрушками. Фасон держит и не готова с первым встречным…

– Ну, твое дело! Но уж поверь, не обойтись гауптвахтой, как в прошлый раз!

Так, продолжая дружескую перебранку, парочка добралась до отеля. Между тем ни робот, ни увлеченный лейтенант не заметили, как маленькая серая тень следовала за ними.

Существо было слишком мелким для человека, но жилистым, сильным и упорным. Освещенные участки оно проскальзывало стремительно, исчезая в подворотнях и стараясь сохранить себя в тени.

Ага, вот и конец маршрута! Преследователь насторожился.

Термооптический камуфляж, безусловно, находился в арсенале маленького шпиона, но он его не использовал. Кто знал, чем оснащен этот болтливый республиканский робот, вообразивший себя ровней человеку? Мог бы и заметить. Уж лучше по-старинке.

Наконец, когда двоица зашла в гостиницу, существо остановилось и мохнатой когтистой лапой вытащило переговорное устройство:

– Они здесь! Подтверждаю!

Шпион спрятался под плащ и будто растворился на местности.

Появились первые прохожие. Наступивший день набирал силу.

Глава 4

– Взрррр! – взревела турбина перед остановкой.

Василий лихо крутанул гравицикл во дворе Цитадели и сноровисто припарковал транспорт.

На отдельной стоянке для посетителей уже находилось несколько разнотипных механизмов.

– Вечно ты гонишь, как на пожар! Больше не пущу за руль, – попрекал водителя отец Борис. – И так вовремя приехали, и адвокат еще не появился!

– Вспомнил молодость! – весело и радостно ответил Василий. – И за какие такие грехи мне осталась эта жажда скорости?

Хотя киборгам и стирали память, но отдельные навыки и рефлексы сохранялись, формируя уникальный и неповторимый характер каждого модернизированного служителя Господа.

– А вот и давешний юрист! – водитель кому-то помахал рукой.

Служитель местной Фемиды, одетый в серую, мышиного цвета униформу, отсалютовал им в ответ у главного входа в Цитадель.

Защитник подследственного – человек средних лет с неприятным, колючим взглядом. В руках он держал внушительный кейс – портативный терминал.

Вместе они направились ко входу.

За общим порядком и чистотой в тюрьме следили местные власти. Функции силового сопровождения брали на себя наемники Конфедерации и сторонние частные фирмы с охранными роботами.

Каждый круг безопасности контролировала отдельная профессиональная компания. Таким образом, исключались возможности сговора и побега. За всю историю существования Цитадели, насчитывавшую несколько веков, ни один узник не покидал ее по своей воле. Системы безопасности постоянно обновлялись и совершенствовались.

Священник по ротации приходил окормлять преступников, имевщих гуманоидную природу и отказавшихся от служителей других культов, психотерапевтов и ксенопсихологов.

Иногда, впрочем, требовались и специалисты по программированию искусственного интеллекта. Таки-да! И роботы, и киборги, и их всевозможные гибриды могли быть нарушителями, выполнив корыстный умысел, заложенный в программах их создателями.

– Ох и тяжелый вам подопечный достался! – посочувствовал добродушный безоружный охранник у входа. Из местных. На его груди на серебряной цепочке висел массивный крест – атрибут, малоподходивший мирянину:

– Пятого исповедника после задержания отправляет восвояси! Вы уж с ним поосторожнее! Без роботов или охраны не оставайтесь! Мало ли чего он задумает учудить! – по-русски и почти без акцента советовал молодой армадилл и тут же, с восхищением оглядев отца Бориса и Василия, добавил:

– Ну да, даст Бог, примет покаяние в истинной вере! – он размашисто перекрестился.

Узника охраняли, как принца крови или главу мафиозного клана. Отец Борис и Василий миновали три пояса безопасности, на каждом из которых их многократно сканировали и осматривали. А с киборга вообще потребовали показать дампы оперативной памяти за последние трое суток.

Тюрьма на Трехгорье считалась единственным учреждением подобного рода. Местное население не отличалось склонностью к серьезным правонарушениям, а мелкие не требовали изоляции. Большая часть узников происходила с других планет.

Духовная особа и ее сопровождающие по пути остановились у большой залы с наклонными пандусами, по которым прогуливалась охрана. Это столовая и одновременно место для собора большинства местных обитателей.

Накачанный синекожий гуманоид, весь в татуировках, с интересом посмотрел на священника. Встал. Попытался подойти ближе.

Последовал выговор от охранника.

Уголовник смачно сплюнул, грубо выругался, за что и получил немедленное повторное взыскание. Охранный робот выпустил электрический разряд.

Преступник вздрогнул, но не повалился. Наоборот, он развернулся и профессионально схватил робота поперек туловища. Бросил его на прутья решетки.

Сверху спланировал дрон с раструбом парализатора. Синекожий наконец-то упал без чувств.

Заключенные разбежались в стороны. Охранники с осторожностью подошли к телу и переложили его на носилки. Видимо, парализованный инопланетянин пользовался здесь дурной славой.

– Вы уж простите, бывает! – посетовал адвокат, одновременно призвав пройти дальше. – Почти год он здесь. Бохан других осужденных под себя подминает… За что мне такое назначение!

– Господь всех любит! – отрешенно ответил отец Борис. Заключенный ему показался знакомым. Уж больно колоритный тип. Необходимо навести справки на обратном пути.

Как обычно бывало в портах и на перекрестках торговых путей, большинство здешних обитателей – искатели легкой наживы. Они находились не в ладах с законом и на других цивилизованных планетах. Суд и следствие просты: виновных депортировали и передавали в руки национальным властям. Лишь в редких случаях осужденным приходилось отбывать наказание на месте.

Камера пирата достаточно просторна и располагала необходимыми удобствами. Такая честь оказывалась далеко не каждому плодовитыми, а потому прижимистыми до свободного пространства жителями Трехгорья.

Узник встретил посетителей в тюремном костюме, классическом, в полосочку, с легким металлическим ошейником. На лице старомодные очки. Ни лоска, ни гонора в узнике не наличествовало. Он еще меньше походил на представителя столь грозной профессии, чем когда находился на мостике корабля.

Пират встал с панцирной кровати навстречу.

Два тюремных робота с парализаторами на изготовку остались у дверей.

– Святой отец принес во тьму слово Божье и будет нам сулить чудеса вечной жизни! – саркастично поприветствовал он визитеров.

– По законам Конфедерации и Трехгорья, помимо адвоката вам положен священник или психотерапевт перед началом процесса. – Человек с кейсом официально продолжил:

– Ваш покорный слуга, Квизац Кадаракт, назначенный окружной судебной администрацией Трехгорья в качестве защитника.

Он расположился на стуле и принялся настраивать терминал:

– Ваши выходки стали для нас накладными, еще раз повторится такое – и я вынужден буду заявить отвод! Ищите дураков!

– По законам Конфедерации, мне грозит психокоррекция и гендерная перверсия, плюс поражение в правах! – парировал О’Хара. – И все лишь потому, что ко мне не пускают моего адвоката и назначают всяких там…

– По законам Империи или Республики, вам положена смертная казнь! – сказал как отрезал официальный защитник. – Имейте уважение! Я вовсе не в восторге от нашего общения. Да и господин священник, думаю, не задержится у вас.

– Радуйтесь! Вас будут судить по законам местной планеты. Смертная казнь здесь исключена!

Последняя фраза заставила пирата призадуматься. Он молчал несколько секунд, нхмурив лоб, затем достал тряпочку, снял очки и протер стекла:

– Жаль! Я предпочел бы казематы одной из крепостей Империи или подвал с революционными роботами. Так надежнее!

– Вы так беспокоитесь за свою жизнь? – вступил в разговор священник.

– Теперь за нее и гроша ломаного не дадут. Был корабль – я находился в безопасности. Догнали! Чертов Циммерлинг! Вернее, те, кто за ним стоит! – выговорился О’Хара с чувством и завернул пару кудрявых ругательств на немецком.

Здесь сущность флибустьера на мгновение взяла верх.

– По законам Конфедерации, у вас тяжелое обвинение – контрабанда нарковизоров и оргазмайзеров! – адвокат зачитывал текст на экране терминала.

– Как же! Эти игрушки можно купить на каждом шагу, в любой подворотне! – возразил пират, обращаясь скорее к священнику и Василию. – Я всего лишь нарушил монополию одного дельца!

– Обвинение в препятствии осуществлению правосудия. Вы помогаете укрываться беглым преступникам, которых разыскивает Гендерная полиция Конфедерации!

– Я всего лишь позволял оставаться отцам отцами, а матерям матерями – без всяких там родителей «номер один» и «номер два»! – парировал пират:

– Идеалы трансгуманизма и гендерной толерантности не являются обязательными для других сообществ Галактики!

– И совершали преступления с отягчающими обстоятельствами. На почве идейной ненависти! – адвокат с удовольствием бы переквалифицировался в обвинителя, его достал этот строптивый не-пират.

– Уже интереснее! – отец Борис подключился к разговору, уточнив у адвоката:

– Можем ли мы остаться с узником наедине? И еще я должен спросить, какого он придерживается вероисповедания?

– Процессуальный кодекс позволяет, но я еще раз должен вас предупредить о необходимой осторожности!

Первоначально узник не понравился отцу Борису. Слишком скользкий тип, за неприметной и тихой внешностью таких обычно скрывались поистине нечеловеческие злодеяния.

Однако церковные правила и уставы требовали принимать любых прихожан. Впрочем, если узник являлся членом другой конфессии или атеистом, работа священника считалась оконченной. Правда, имелось одно исключение.

Пират присел на стул и начал свой рассказ:

– Зовут меня Валерий Никитич. Фамилия – дань далекому предку с Земли. Насчет родителей точно не уверен, но родились они в пределах Империи и, вероятно, крещены. После Революции эмигрировали в Конфедерацию. Я не сподобился приобщиться ко Господу. Религия, знаете ли, не приветствуется в наши дни в центре Галактики!

Последнее тронуло сердце священника, семье которого не удалось вырваться из металлических лап красных карателей. Отец Борис, помнивший о недавней тяжкой для него встрече с офицерами Республики, решил сменить гнев на милость.

Временно.

В конце концов, именно из-за непонимания и нежелания слушать и слышать друг друга началась Смута. В обществе утратили доверие к власти, церкви и к членам семьи. Немудрено, что и роботы взбунтовались!

Адвокат продолжил:

– Часть обвинений по законам Трехгорья не может быть вам инкриминирована. Однако, соблюдая международные обязательства, учитывая примат интергалактического права над планетарным, мы будем вынуждены предоставить Конфедерации возможность требовать экстрадиции!

Пират закашлялся. Он вытащил из нагрудного кармана баллончик с каким-то аэрозолем. И сильно надавил на клапан.

– Ш-ш-ш! – струя невольно задела отца Бориса. Досталось и киборгу.

– Ты опять за прежнее! – заверещал адвокат, отскочив и прикрыв лицо рукой. Его зрачки расширились, стали просто огромными.

Роботы-охранники сделали шаг вперед. Но больше каких-либо агрессивных действий со стороны арестанта не последовало.

– Виноват! Проклятая астма!

Пират несколько секунд напряженно всматривался в лица священника и его подручного. И затем как ни в чем не бывало спокойным и уверенным голосом продолжил:

– Скажите, отче, ваш киборг оснащен режимом «глухой» исповеди?

– Естественно! – ответил священник. – Иначе в нашей службе никак!

Василий отрапортовал официально:

– Система подавления прослушивания работает во всех диапазонах, включая блокировку лазерного звукоснимателя и стационарных молекулярных радиомикрофонов. Обеспечивается полная тайна исповеди!

– Я бы хотел воспользоваться правом на исповедь. Без адвоката!

Квизац воскликнул в недоумении:

– Вы даже не являетесь прихожанином церкви! Охрана!

Роботы приблизились еще на один шаг.

– Успокойтесь! – священник обратился к операторам механизмов. – Мы должны исполнить букву закона!

– Но все же нельзя оставаться наедине! Вы подвергаете жизнь опасности! – попытался возразить мышиный костюм. – Отец Борис…

– Я понимаю вашу обеспокоенность. Но остается Василий!

– Официально заявляю, что снимаю с себя всякую ответственность! – в раструб контрольной камеры заявил адвокат. – И выполняю требования закона!

Он поклонился священнику и вышел из камеры. Роботы мерным лязгающим шагом проследовали за ним.

Василий встал между пиратом и священником у стола, набрал несколько комбинаций на контрольной панели у себя на груди. Раздалось тихое жужжание. Из-за спины киборга вылетело несколько миниатюрных жучков. Они зависли над участниками разговора.

– Сквелчч! – дроны внезапно выстрелили в стороны быстрыми зелеными лучами.

Прозрачное силовое поле, поглощающее звук и другие низкоэнергетические колебания, скрыло под своей завесой часть камеры.

Довольный спецэффектами, находясь в центре силового кокона, O’Хара продолжил:

– Я никому не могу доверять. Сейчас я иду на большой риск. Моя информация слишком ценна!

– Надеюсь, сын мой, ты готов к исповеди, – отец Борис постарался ввести разговор в привычное для себя русло.

Пират не был настроен на покаяние. Он заговорщическим тоном сообщил:

– Конфедерация, Империя, Советы – они лишь пешки по сравнению с той древней, безмерно мрачной силой, которой служат рептилоиды!

– Боюсь, вы преувеличиваете! – не согласился отец Борис. – Вполне себе эксцентричные создания. Да, чрезмерно заносчивы! Мы даже повстречали нескольких по пути.

Ряженные в нелепые одежды цкаклы не показались священнику серьезной темой.

Пират продолжил в том же духе:

– Рептилоиды – фанатики. Ненавидят все неяйцекладующие расы! Или как там у них указано в культе «Божественного яйца» – «мушлинги».

– Так половина существ Галактики тоже! Да и сами люди не святые, – возразил священник.

– Скажите, отче, вы пробовали вести миссионерскую деятельность в их среде?

– Совершенно бесполезно! – священник удивился незнанию пиратом столь очевидных фактов.

Вроде бы образованный человек!

Пират затронул крайне болезненную для официальной церкви тему. Рептилоиды считались довольно замкнутой и самодостаточной расой в духовном плане.

За все те несколько веков, что они известны человечеству, не было зафиксировано ни одного факта агрессии с их стороны. Но случаев самообороны – предостаточно. Армия и флот у них присутствовали и считались, по косвенным данным, достаточно сильными.

Но важно совсем другое! Цкаклы предлагали довольно интересную и привлекательную модель общества, нетипичную для большинства гуманоидных рас.

Социальный статус как таковой, в связи с отсутствием полового изоморфизма, определялся исключительно личными достижениями особи. С самой юности молодой рептилоид мог выбирать одно из нескольких направлений самосовершенствования или их комбинацию.

«Путь любви и жизни», когда ценность индивида измерялась числом любовных связей и количеством произведенных яиц. «Путь смерти и войны», на котором достижения подтверждались количеством убитых врагов и принесенных в жертву неяйцекладущих созданий. «Путь веры и разума», определявшийся числом научных открытий, религиозно-философских трактатов, уникальных предметов искусства. И наконец, «путь Связей и Коммуникаций», успех на котором ассоциировался с количеством обращенных к идее «Божественного яйца» существ.